Алексей Владимирович Зелепукин
Одна на миллиард
Глава 7 Молния
Траур орды всегда не долог. Но выборы походного Вождя затянулись. После смерти Огнерука, пользовавшегося огромным авторитетом, распри и противоречия среди вождей кланов приведших за собой воинов усилились, началась свара.
Большого численного перевеса в топорах не имело ни одно племя, кроме клана северных Волков. Воины Льзяца, уцелевшие в битве и помилованные Авишай, заметно увеличили их численность. Но Кодекс Орды не позволял женщине занимать пост походного Вождя.
Так что выборы грозили перерости в кровавое побоище. Было решено провести ритуальную охоту и жертвоприношение, дабы доверить выбор Вождя, Амелии матери Орков. Лучшие охотники от каждого из кланов должны были собраться в прайд и поймать жертвенную добычу согласно древним обрядам. А до того верховный посох оставался в руках Галека, правой руки Огнерука.
О продвижении на Восток и речи быть не могло, узнав о заминке и о ранении наместника, Первый принц империи Гастан – Беспристрастный, отложив все дела, направился к войскам.
Несмотря на юный возраст, принц зарекомендовал себя умелым полководцем и мудрым переговорщиком. Именно он и создал этот Альянс. Именно его голос сплотил расы Вирании в один кулак. И именно его гвардией был клан Безымянных.
* * *
Архимаг, что-то бубня себе под нос, вышел из лазарета и едва не столкнулся с белокурой зеленоглазой девушкой, одетой в оранжево-синие цвета Безымянных.
– Анаси? Я как раз ищу вас..
– Простите учитель. Я торопилась…
– Первой дочери богоравного Турвольда, Владыки Севера не следует торопиться. А могущественной чародейке, мастеру воды и льда, одному из самых сильных магов факультета разрушения тем более.
Девушка опустила глаза.
– Я хотела проведать, мне доложили была атака…
– Все в порядке. Твои Валькирии уничтожили вторгшихся демонов.
– Это моя вина, я не справилась, вы доверили мне охранять, но когда грифоны взмыли в небо я растерялась…
– Не вини себя. Появление Мантикоры нельзя было предугадать. Эти твари считались вымершими. Наш враг силён. Он намного могущественнее, чем предполагал Большой круг. Утром два суккуба пытались найти наместника. И это были не призванные демоны, их протащили в наш мир через разрыв.
– Что с ним?
– Апраксис не пострадал, но Светлена провозится с ним до вечера. Не стоит ей сейчас мешать.
Девушка тяжело вздохнула.
– Его Молния, она себе места не находит. Скулит так, аж душа леденеет.
– Как раз о ней я и хотел бы с тобой поговорить. Проводишь меня?
Принцесса кивнула.
Маг и его учиница шли мимо звенящего сталью учебного плаца.
– Говорят клёкот грифонов, заставляет одержимых явить лик своего хозяина, демона проникшего в его плоть.
– Ну подтверждения на практике я не видела, Магистр. Но то что грифонов не обмануть чарами или заклятием – это правда. А почему вы вдруг спросили, Мастер?
– Анаси, чтобы ты делала, встретив лицом к лицу демона из высших?
Белокурая воительница вопросительно взглянула на Архимага.
– Так что? – 4ех повторил вопрос.
– Демона шептуна? Или призванного?
– Обретшего власть над человеком…
Девушка остановилась.
– Смотря в чьём теле. Если носитель… Если персона, которой можно пожертвовать, тогда просто. Дезинтеграция или испепеление. Но это антистихия. Я бы, если честно, предпочла заморозить и разбить.
– дистанция десять шагов…– неунимался маг.
– … ледяные оковы и гейзер.
– А если важен?
– Попробую обеззвучить. Скорее всего, водяная сфера.
– Вода не позволит сплести голосовое заклятие, но вербальное…
– Я не экзорцист. На боевом факультете учат уничтожать.
Архимаг улыбнулся.
– Если чьей-то жизни суждено оборваться, сделай так, чтобы оборвалась не твоя. Ты чародейка. Твоя жизнь важнее, чем жизнь смертного. Помни это. Солдат крестьянки нарожают.
– К чему вы это?
– У Предводитетеля амнезия, Светлена считает, что он одержим. Если Молния не признаёт его, ты должна действовать не раздумывая.
Лицо девушки напряглось.
– А если признаёт?
– Ну, а если Молния признаёт хозяина, твоя задача – помочь ему обрести себя и память. В этой войне на счету каждый ратник, а полководец – тем более. Мое нутро подсказывает, что он ещё сыграет свою роль в этой войне.
– Я услышала вас, Мастер…
– Завтра на закате у наместника встреча с питомцем, он не должен на неё опаздать.
* * *
Серафим устал от процедур и осмотров. Плечо не доставляло хлопот, единственное, что терзало душу больше, чем безызвестность – бездействие. Старый космический волк знал, что лучшее лекарство от тяжелых мыслей и хандры, это труд. Когда работаешь или тренируешься мозг, невольно концентрируется на текущей цели. Освободившись от опеки служительниц Мары, Серафим направился на полигон.
Любой солдат Альянса, будь то штурмовик или инженер, в первую очередь – солдат. А это означает каждодневные тренировки и практики. Березкин отлично стрелял из всего, что поражало противника на дистанции, но курс космопеха не включает владение боевым молотом, технику применения которого Серафиму пришлось осваивать практически заново. Этот молот сильно напоминал старый отцовский, что нашли с ним в деревне, на пепелище кузницы, в далеком-далеком детстве. Только этот имел вкрапления серебра, богато инкрустированную рукоять и странный матово-серый боёк из неведомого материала, больше напоминающего умело вмонтированный камень.
Первые удары по чучелу выходили корявыми и несуразными. Пот лил ручьём, мышцы ныли, но голова освободилась от жутких вопросов.
Березкин опустил молот и огляделся.
Мир, дикий и фантасмагоричный, со всей своей несуразностью, манил измотанную душу звездного скитальца неподдельным уютом простых глинобитных хижин, солнечным светом и свежим ветром. Ветер. Здесь он был настоящим, не просто потоком из вентиляционной трубы кондиционера. Ветер шептался о сокровенных тайнах с листьями в кронах деревьев. Доносил запахи свежескошеной травы, аромат томящейся на вертеле бычьей туши. Ветер нёс прохладу с реки и жар с раскалённых солнцем холмов. Доносил стрекот цикад и пенье птиц. Пас на небе стада облаков, белых и пушистых словно огромные подушки. Здесь все было настоящим. Таким же, как в далеком и уже напрочь забытом детстве.
Серафим смахнул пот со лба и поднял молот.
– Мое почтение, Рыцарь…
Березкин обернулся, к нему, облачённая в боевые доспехи, шла хрупкая не высокая белокурая девушка, вооружённая широким круглым щитом и достаточно длинным копьем.
– Здравствуйте…– обескураженно прошептал Серафим.
– Странный хват. Сир Апраксис.
– Архимаг сказал: «молот должен помочь вспомнить».
– Я Анаси, ваш Адъютант. Мой отец всегда говорил, что бой – лучшее лекарство. Посмотрим, лечит ли он от амнезии…
Девушка подошла ближе и сходу, сделала выпад копьем.
Сработали инстинкты и Серафим отразил удар рукоятью молота. Анаси продолжала атаковать нанося удары копьем и щитом.
Березкин сначала просто защищался, парируя удары и уходя с линии атаки, пока один из выпадов едва не настиг его, расцарапав грудь. Только тут Березкин понял, что в руках девушки боевое копье и она реально пытается его убить или покалечить.
– И это первый рыцарь королевства?– тон Анаси был насмешливо-надменным.
Поединок начинается и заканчивается задолго до самого физического контакта.
Со временем эта фраза обросла мифами и легендами, по которым воины производили ментальные битвы, поражая друг друга невообразимо сложными ударами. Но на самом деле поединок – это видоизменённая сознанием схватка за жизнь между охотником и жертвой. В нем нет места для ударов бросков и прочей ерунды. Встречаются две воли. Хищник и добыча. И если хищник сильнее – атака неминуема. Но если жертва не испытывает страха, и уверенна в своей победе – атаки не будет.
Так заведено, проиграет усомнившийся. А страх всего лишь сеет эти сомнения.
Высшее искусство поединка. Победа в ментальном противостоянии. Дать понять агрессору, что любая попытка атаки приведёт к его гибели.
Храбрецы и герои порою просто не успевают задуматься о последствии своих поступков, движимые высшими идеями и помыслами они внушают ужас врагам.
Самураи пытались отбить страх смерти через церемонию погребения. Спартанцы путём воспитания. Спецназовцы – ежедневными многочасовыми тренировками. Это помогает, но не всегда.
Поэтому, если и расценивать страх, как врага, то самый страшный враг – ты сам. Та твоя часть, которая дрогнет в самый не нужный момент и откроет двери страху.
Березкин рассвирепел. Пальцы сжали рукоять. Страх исчез. Игры закончились, все было всерьез. Молот ожил и заплясал в руках Серафима. Мышечная память тела и многочасовые тренировки с космопехами сделали своё дело. Отбив очередной выпад, он обрушил всю мощь удара на противника, девушка укрылась щитом, но он не выдержал удара, разлетевшись в щепки. Надо отдать должное, лишившись щита, Анаси порхала, как бабочка уходя от тяжелых ударов молота, но Серафим резко сократил дистанцию и применив один из приемов рукопашного боя космодесанта, толкнул девушку корпусом, уронив на грунт. Молот остановился у груди Анаси не коснувшись ее.
– Сдавайтесь…– тяжело дыша прохрипел Серафим.
– Принцессы не сдаются сир. – ответила воительница, но копье отбросила в сторону.
Березкин протянул ей руку и помог подняться. – Вы и вправду один из сильнейших поединщиков Империи.
– Я думал вы хотите меня убить…– смущённо пробормотал космоинженер.
– Ну для убийства, я бы выбрала кинжал, или яд.– улыбнулась девушка – ну или колдовство – это надежнее. Совсем не обязательно убивать мужа в поединке…
Березкин оторопел.
– Мы женаты?…
– Как ты мог забыть? У нас четверо детей!!!– гневно произнесла девушка, но видя выражение лица наместника, тут же расхохоталась, не в силах сдержать смех.
Серафим сконфузился ещё больше.
– Я шучу. И все знают, что чародейки не могут иметь детей.– в последних словах явно звучала грусть.
– Но мы?..
– Вы холостяк, закоренелый холостяк. Ваша жена – Война, а ребёнок – Молния, ваш грифон. Вы вырастили ее из яйца.
Серафим глубоко выдохнул.
– Ну хоть не надо будет изображать благоверного супруга— мелькнуло в его голове. – Впредь надо быть более осторожным. Интересно, если убьют во сне, он умрет там в своём мире?
Космоинженер отогнал эти мысли прочь.
– Не печальтесь, память вернётся, Сейчас главное, что ваши боевые навыки не пострадали от скверны.
– Мы и раньше с вами сражались? – удивился Серафим.
– Молния ждёт вас сир. – чародейка проигнорировала вопрос. – Она ни ела с вашего ранения. Будто винит себя в случившимся.
Анаси подобрала копье и бросила его одному из оруженосцев, столпившихся поглазеть на поединок.
– Сир, молот вам там не понадобиться, пажи отнесут его в ваш шатёр. Пойдёмте, Молния заждалась.
Березкин опустил молот на грунт и шагнул следом за чародейкой.
* * *
Вольеры грифонов стояли почти в центре стана наездников. Оранжево синие Палатки небесных всадников тремя стройными кольцами защищали Стойбище крылатых питомцев. Серафим сухо отвечал кивком на восторженные приветствия воинов. Стараясь снова не попасть в просак, но весть о потери памяти уже облетела стан наездников. Апраксис, судя по всему, пользовался авторитетом у своих бойцов. Сопереживание и желание помочь горело в глазах каждого из встретившихся ему воинов.
Многие просто молчали. Но это было не то безразличное молчание, что царило в его мире. Это было молчание соратников, друзей. Готовых придти на помощь не задумываясь.
Странно, но именно здесь, в закоулке пространства, в обществе людей, где прогресс еще только зарождался, сильнее всего была видна цена, которую заплатило человечество за цивилизацию и ее блага. Здесь, если кто-то назвал тебя другом, это означало, что он встанет с тобой плечом к плечу, даже если придется воевать вдвоем против всего мира. Серафим чувствовал это всеми фибрами души. Эти люди, мимо которых он проходил, не задумываясь бросились бы в самое пекло Ада за своим командиром.
Березкин первый раз от всего сердца позавидовал Апраксису. Не смотря на отсутствие настоящей семьи, Апраксис не был одинок. Все эти пятьсот лучших воинов Виранийского королевства были его семьей.
Многие слова, потерявшие значение в том, цивилизованном мире, здесь имели смысл и значение. Тяжелая жизнь и угроза безвременной смерти научили местных радоваться самым простым вещам. Они жили, любили, детей рожали, Жизнью увековечивая жизнь. Конечно, их одолевали и свои заботы, и тяготы. Но их умение видеть во всем положительное перевешивало все.
Березкин ощутил глубокое уважение к этим людям. Что бы это не было. Он не должен посрамить имя их предводителя.
С этими мыслями Серафим добрался до вольеров.
Молнию он узнал сразу. Завидя хозяина огромный зверь завилял львиным хвостом и громко заклокотал.
Березкин подошёл вплотную к барьеру. Грифон, щёлкнув могучим клювом, ткнулся огромной головой в грудь хозяина, словно вопрошая: почему он так долго не приходил.
Анаси, убрав руку со странного жезла торчащего из-за ее пояса, подошла и ласково потрепала загривок Молнии.
– Я же обещала, что приведу его. Теперь ты должна сделать то, что должно и пообедать.
Грифон оторвался от груди Серафима и вприпрыжку кинулся к кормушке, из которой торчала бычья ляха.
Девушка повернулась к рыцарю.
– У вас ещё будет время для неё, я обещала Светлене вернуть вас до темноты. Она очень переживает, что эмоции могут вас утомить, а волнение откроет рану.
Серафим едва отошёл от поручня, как Молния, бросив еду, снова бросилась к нему и жалобно взывала, как ребёнок. Березкин не устоял и вернулся к вольеру. Грифон снова ткнулся в его грудь головой. Каменное сердце космического бродяги растаяло.
– Я вернусь… – Серафим обнял огромную голову Молнии. – надо просто немного подождать…– голос рыцаря дрожал.
– Все будет хорошо…
Огромный зверь взглянул человеку в глаза. Такой преданности и надежды Серафим ещё не видел. Он снова позавидовал Апраксису.
– Нам пора. Светлена будет волноваться.– в голосе чародейки звучала просьба.
Березкин нехотя разомкнул объятия и
Грифон с обиженным видом вернулся к трапезе.
* * *
Светлена продержала Серафима в лазарете ещё пару дней, пока цвет рубцов не сменился с багряного на пурпурный. Привыкший к распорядку и постоянной занятости, Березкин изнывал от скуки. Мозг смирился с мыслью о Летаргической или анабиозной коме, в которой АИИДА проецирует его сокровенные и тайные помыслы. Кто кроме неё мог знать о том, что Березкин всегда мечтал иметь питомца, но согласно устава это было не возможно, или о том, как на самом деле одинок начальник энергослужбы? «Найдя» ответ на важнейший вопрос Серафим погрузился в бытие новой реальности. Единственной занозой оставалась голубоглазая целительница Орк, явившаяся его спасать, но при этом жаждущая вонзить ему меж глаз орочий топор. Тяготило Березкина и то, что он не удосужился даже поблагодарить толком свою спасительницу. Освободившись от опеки служителей Мары, Серафим отправился на поиски голубоглазой.
Воинский стан жил своей обычной жизнью. Арбалетчики и лучники свистели стрелами от зари до зари. Ратоборцы оттачивали построения и приемы рукопашного боя. Плавильни пышали жаром и свежесваренным металлом. Кузни громыхали молотами и шипели каленым железом отпускаемым в масле. Столярные мастерские увязли в стружках. Рядом с ними, воняя лаком, сушился на солнце свежесколоченный требушет. Инженер сразу увидел ряд существенных недоработок в конструкции.
Но само по себе орудие впечатляло.
Серафим остановился по внимательнее разглядеть конструкцию.
– Чудная малышка. Способна закинуть двадцатипудовый камень почти на тысячу локтей.
Голос принадлежал загорелому дворфу в холщовой рубахе с закатанными рукавами и кожаном фартуке.
– Скрепы железные?– неожиданно для самого себя спросил Березкин.
– Обижаете сир, стальные.
– Если заменить на бронзу, будет работать дольше. Сталь достаточна хрупка при таких нагрузках.
Гном удивленно посмотрел на человека.
– А ещё, если вместо колеса поставить червячный винт, взводить ее будет намного легче.
– Винт?– удивился мастеровой. – Как тот, что воду из реки черпает? А ведь ваша правда Сир. Это же очевидно. Дурья моя башка. А бронзу от удара не выгнет?
– С ребром жёсткости здесь и здесь.– Серафим указал на бока скреп. – не вырвет, правда мороки будет больше при отливке.
Да и в отбойник вместо бруса, лучше собрать набор пружин. Это и вес уменьшит и ось от переломов избавит. – мужчина обернулся на гнома, тот проколов палец булавкой чертил кровью руны на фартуке.
– Что вы делаете? – Рука звездного скитальца легла на рукоять кинжала. Дворфов облизнул измазанный палец и пробежал глазами по фартуку.
– Как что? Знамо дело – конспектирую.
Серафим убрал руку с кинжала. Гном заметил этот жест и затараторил в своё оправдание.
– Ой, вы про колдовство подумали? Дворфы к магии не расположены. Совсем. Вы, мил человек, не серчайте. У вас на механизмы прям дар. – Березкин улыбнулся словам гнома вспомнив, как его терроризировал преподаватель сопромата, и сколько времени было потрачено на подготовку к тестам.
– Я эти машины всю жизнь строю. – продолжил гном.– А вы с одного взгляда столько ошибок разглядели. Я боялся запамятовать, а ни чернил, ни графитового стержня при себе нет, не говоря уже о бумаге. Вы это, заходите к нам почаще. Не каждый раз встретишь рыцаря, думающего шире чем радиус описываемый его оружием. Может, ещё чего присоветуете.
Звёздный скиталец кивнул и продолжил прогулку. Через несколько шагов его привлёк спор двух мастеровых, высокого остроухого эльфа и приземистого дворфа.
– У стали режущая кромка лучше. Она тебе что угодно рассечет.– кипятился Эльф.
– Та твоя сталь хрупкая, как стекло. Чуть пережжешь при заточке все. Хана. Железо надежнее. Его и отрихтовать и заточить простым каменюгой, на раз…
– Неси свой клинок, сейчас я покажу тебе, что такое Крупская сталь!!– настаивал Остроухий.
– О вот, давай рыцаря спросим. Он человек ратный. Должен ведать, что железо лучше стали.
Березкин хотел ретироваться, но было уже слишком поздно, сматывать удочки.
Спорщики буквально оглушили Серафима, с пеной у рта доказывая свою правоту. Наконец, поток слов иссяк и кузнецы ждали вердикта.
– И сталь и железо имеют свои преимущества, – Серафим вспомнил курс по металловедению.– Но так ли железо держит режущую кромку, как сталь? Так ли сталь пластична, как железо? Что, если попробовать совместить?
Кузницы выпучили глаза. Такого ответа они явно не ожидали.
– Нельзя совместить не совместимое.– почти в один голос заявили они, продолжая выторговывать у Серафима ответ – какое оружие он предпочтёт.
– Вообще-то. Если взять несколько слоев стали и переложить обычным железом. Отковывая и складывая не менее десяти раз..
– Железо смешается со сталью даруя клинку эластичность – едва слышно прошептал эльф.
– А сталь подарит железу небывалую остроту и твердость.– добавил дворф и тут же оба рванули к своим кузням, но пробежав несколько метров встали, как вкопанные.
Вопрос прозвучал почти одновременно: —а складывать вдоль? Или же поперёк?
– В сторону лезвия.– ответил Серафим, почти не задумываясь.
Гном и эльф снова устремились на перегонки, но на этот раз они бежали к Серафиму.
Схватив каждый за свою руку, они тащили Березкина в свою кузню.
Со стороны казалось, что они стараются причинить ему вред, и тут же несколько стражей, с алибардами на перевес, помчались на выручку лидеру наездников на грифонах.
Кузнецы только поняли, что натворили и рухнули в ноги, моля о снисхождении.
Стража замерла, занеся клинки.
Березкин улыбнулся, жестом отпуская алебардщиков.
– Мне нужна монета – произнес Серафим, а кузнецы, решив что с них берут плату за дерзость, обнажили кошельки и протянули их Наместнику.
– Вы не поняли. – едва сдерживая смех произнес Серафим.– но работать будем вместе. Орёл – в мастерской эльфа, решка – у дворфа.
Выпала решка. Следующие несколько дней про поиски голубоглазой пришлось забыть. Хотя труд в кузне позволил Березкину забыть, что он не в своём теле. Мышцы повиновались, как родные.
Жар горна, запах расплавленного метала шум раздуваемых мехов и бесконечные удары молота наконец родили то, что в мире Серафима звалась дамасской многослойной сталью. Настал черёд испытаний.
Лицезреть испытания нового вида металла пришла куча народу.
Сначала заготовку гнули в дугу, потом эльф отточил край клинка и наступил черёд рубки. Рубили все подряд. От гвоздей до дерева и канатов.
Настала очередь костей.
Но едва Березкин замахнулся, как в толпе мелькнул рыжий ирокез и сверкнули голубизной неба ее глаза.
Рука Серафима дрогнула и удар клинка пришёлся в каменную столешницу верстака, оставив в ней глубокую зарубку. Но сам клинок повело, а на ровной заточке зияла выщербина.
Авишай исчезла в толпе. А может Серафиму просто почудилось.
Эльф взял из рук рыцаря клинок, вернув мысли Березкина к испытаниям. Он только сейчас заметил, что рубанул по куску серого гранита.
– Мда, камни им лучше все-таки не рубить… – Едва слышно прошептал Серафим.
Не смотря на загубленный образец, Кузнецы, так были поражены результатами, что чуть не боготворили Серафима. Но его мыслями вновь завладела зеленокожая незнакомка. Спешно попрощавшись с мастеровыми, он отправился блуждать между палатками в надежде на встречу. Бесцельно бродя по стану, он вышел к питомнику грифонов. Молния радостно защёлкала клювом.
Анаси хлопотавшая возле своего грифоны обернулась, и увидев Апраксиса, замахала рукой. Грифон волшебницы был могучим самцом, он сильно проигрывал Молнии в маневренности, но на земле и в бою ему не было равных. Грюнт мог одним прыжком перемахнуть средний сарай. А клюв перерубал небольшой березовый ствол, как тростинку.
Серафим поднял руку в приветствии.
– Какие планы на вечер? – Хитро спросила чародейка.
Серафим пожал плечами.
– Пока никаких.
– А хотите полетаем?
Услышав знакомое слово. Молния радостно запрыгала в вольере.
– Она застоялась, как пёс на привязи.– слова волшебницы током ударили Серафима. Он помнил это чувство и почти автоматически мотнул головой в знак согласия.
– Только мне придётся учиться заново.
– Полет на грифоне требует большой практики; управлять этим зверем почти невозможно, наездник должен задать цель или отдать приказ, но как до нее добраться или осуществить, решает сам грифон. Издревле существовала целая система голосовых команд, целый язык общения с грифонами. Но у вас с Молнией всегда было иначе, она словно чувствует вас. Надо попробовать. Главное помнить: «Имбре» – взлёт, «Касади»– посадка. Со сбруей я помогу.– чародейка улыбнулась.
