Алексей Владимирович Зелепукин
Одна на миллиард
Глава 13 «правота богов» по-орочьи
Шатер Гастана Беспристрастного отличался роскошью и изыском даже здесь, среди возведенного в чистом поле военного лагеря. Но правды ради нужно отметить, что излишеств не было. Шкуры пещерных медведей и барсов застилали пол. Мебель – резная с золотой инкрустацией. Посуда была достойна Музея Межгалактического наследия: обильно усыпана драгоценными камнями и тонкой чеканкой. На этих чашах, мясо и свежие фрукты выглядели словно натюрморт на холстах великих художников. Огромный графин, сделанный из цельного куска изумруда, хранил в себе напиток богов – многолетние нектарное вино. Даже превосходная парусина шатра с внутренней стороны была перекрыта шелковыми занавесками небесного голубого цвета, символизируя чистоту крови ее царственного хозяина. В углу, прелестного вида эльфийка бренчала на арфе чудесную мелодию своей родины, ненавязчиво отвлекая слушателей от суеты мирской рутины.
– Апраксис! Вот и ты, мой бравый воитель. Позавтракаешь со мной? – принц жестом руки пригласил Березкина за стол. Серафим повиновался. – Да что творится с тобой, мой старый соратник? Ты словно сам не свой.
– Все в порядке, мой господин. Ночь была длинная, Я почти не спал, – встреча с наследным принцем Вирании и близким знакомым Апраксиса вдруг заставила Серафима занервничать. Тем более, что врать Березкин не умел совсем.
– Скверна порой творит странные вещи. Смотрю на тебя и не вижу того старого развратника и верного собутыльника. Хотя грифон не принял бы тебя, вселись в тебя демон.
– Ваше высочество, я на самом деле словно переродился после ранения и на самом деле ничего не помню до того момента, как пришел в себя, – врать старому другу Серафим не решился.
– Светлена рассказала мне про твою амнезию. Но вот что странно: мне рассказали про твой натяжной механизм для баллист. Это правда, что теперь они могут вести прицельный огонь на расстоянии в тысячу шагов?
– Тысяча шагов не предел, ваше высочество, но повторить выстрел в одну и ту же точку мы пока не можем, отдача слишком велика. Орудие откатывается на несколько метров назад. Повторное прицеливание отнимает уйму времени.
– Но какова точность первого выстрела?
– Ростовая мишень – с двухсот шагов, телега – с пятисот и амбар – с тысячи.
– То есть с баллисты ты можешь снять мага с двух сотен шагов?
– Ну, гарантированно – со ста семидесяти.
– Это вдвое дальше действия фатальных и атакующих заклятий любого архимага. А что за сталь ты показал дворфам? Говорят, клинки из нее прорубают мифрил и адамант?
– Это не сталь. Дело в технике удара…
– Я видел клинок, что подарили Тормину, в деле. Он успел похвастаться. Откуда все эти познания?
– Я не смогу этого объяснить. Но когда я был на грани жизни и смерти, некоторые тайны открылись мне. В уплату за потерянную память.
– Потерянная память. С одной стороны, может, это и хорошо. Ты совсем зла не помнишь. А что за бессмыслица с камнями? Праща – неблагородное оружие. На тебя половина дворянства ополчилась.
Серафим облегченно вздохнул и вынул из сумки гранату.
– Что это?
– У нее было много имен. Я зову ее Уравнитель шансов.
– Как они убивают?
– Качественно. Все живое и неживое в радиусе семи шагов. Лунное серебро особенно хорошо против исчадий и мертвечины. Сегодня попробуем их на тренировке.
– А камни – лишь имитация? Тренировочные снаряды?
– Да, мой король.
– Ты подарил нам надежду, сир Апраксис. Остался последний вопрос.
– Я весь во внимании, мой повелитель.
– Что за дела у тебя с орками?
– Я сам еще толком не разобрался, Ваше велич…
– Апр, мы прошли с тобой не одну войну. Не раз вытворяли дела, о которых внукам не расскажешь. Можешь звать меня просто Гастан. Мы же не на официальном рауте.
– Я случайно стал свидетелем атаки нежити на группу орков.
– Допустим, я поверю тебе, мой старый боевой товарищ, но давай проясним кое-что. Клан Огнерука – один из самых сильных в Орде. Брак Октара и Авишай усилил бы позицию благосклонного к союзу Галека, раз и навсегда утвердив его верховным вождем. Не просто походным лидером, а истинным владыкой Пустошей Карнахена Величайших степей к западу от Вирании. Сейчас все очень шатко. Без Орды мы, конечно, доберёмся до плоскогорий Вензила. Именно там некромант разорвал пелену нашего мира, впустив сюда эту дрянь. Но наши потери будут неисчислимыми. Нам нужен этот союз. Нужна Орда. Исчадия ада и мертвяки не щадят никого. В одиночку не устоять никому. И только это объединило Альянс. До разрыва мы были врагами. Конечно, союзы существовали, но основной их задачей были отгрызть у богатого соседа кусок повкуснее. Эльфы берегут свои дремучие леса, ненавидя всех, кто пытается нарубить себе дров. Дворфы слишком заносчивы и узколобы, чтобы озаботиться чем-нибудь кроме своих нор и пещер, которые они гордо именуют чертогами и тегами. Все, кто живет на поверхности, для них враги. Они даже своих же дворфов, живущих под солнцем, обозвали гномами и ведут с ними непримиримую войну. Орки, те вообще еще пару лет назад складывали холмики из людских черепов у себя на жертвенной площади. А сила клана зависела от его высоты. Так что наш Альянс очень хрупок, и малейшей капли хватит, чтобы все распалось и рухнуло под напором Тьмы. Поэтому я очень прошу тебя: расскажи, что произошло вчера ночью.
Рассказ привел наследного принца в ярость, хотя всеми силами он старался этого не выказывать.
– Ты чем думал, сажая грифона на площадь жертвоприношений Орды? На нее не всем оркам-то можно. Теперь любой из них будет считать за честь прикончить тебя. Мне только междоусобицы не хватало. Она наследница клана, дочь верховной жрицы, голая в твоем плаще. Надею…
Гастан замолчал, всматриваясь в глаза рыцаря.
– Нет, нет, только не в ночь Амелии… Апраксис, зачем? Зачем тебе она? Не только твоя, но и других многих – верная жена? Скажи, что ничего не было.
– Я не могу лгать…
– Тебе скверна совсем мозг разжижила? Она орк – ни чести, ни достоинства, только похоть, размножение и гибель в бою.
– Она не такая…
– Их миллиард, и все одинаковы.
– В любом правиле есть исключения. Может, она – одна на миллиард.
– Ты умрешь от подлого удара орочьего топора – для них лишь гибель врага имеет значение. Сам сгинешь и всадников своих погубишь. Они за тобой в ад пойдут. Будет резня.
– Дело не в ней. Она спасла меня от скверны. Но почему-то я не могу забыть ее глаза, журчание голоса. Это, как видение. Я хочу видеть ее каждый день, хочу просто быть с ней рядом. Солнце не радует меня без нее, а когда я вижу ее, дождливый день кажется мне светлым и радостным. Я искал ее глаза все время с того вечера, облетал весь лагерь в надежде снова увидеть ее.
– Все намного хуже, чем я думал. Эту нить тебе так просто не разорвать.
– Я больше всего на свете боюсь разочаровать ее.
– Мне знакомо это чувство, мой старый друг. Это или любовь, или влюбленность. Я могу лишь молиться о том, чтобы это была лишь влюбленность. Ее мы вылечим обильными возлияниями вина и танцами блудниц.
– Прости, мой повелитель, мне не хочется ни вина, ни блудниц.
– Ты пьян любовью, мой верный воитель. Но истинная любовь погубит тебя, а вместе с тобой и всю Виранию. Твои подданные не одобрят этого союза и не примут ее. Ты сможешь закрыться с ней в замке и прожить всю жизнь отшельником. Но я сомневаюсь, что дочь Орды согласится на заключение. Она дитя воли, их дом – шатер в чистом поле, а крыша – небо над головой. Вы разные, как пламя и лед. Вы уничтожите друг друга. Ваша страсть несет смерть и разрушение. Она – зло.
– Любовь – не зло, она – подарок небес.
– Возможно, но от этой болезни нет лекарства. Как и от смерти.
– Я не хочу лечиться.
– Что бы это ни было… Но твоя жизнь все еще в опасности. Надо что-нибудь придумать. Они так просто не отстанут. Законы Орды написаны кровью.
– Ну они как-то же выясняют отношения?
– Агникай – что-то типа нашей Правоты богов.
– Поединок?
– В целом, да. Но любой желающий может продолжить бой. За твоей головой вся Орда в ряд построится. Они убьют тебя. Добровольцы будут приходить, пока ты не падешь. Скольких ты сложишь? Двух? Трех? Десяток? Орда обид не прощает.
– Но бойни уже не будет?
– Бойни не будет… Столько красавиц в стане сохнут по тебе, а ты выбрал орка.
– Называйте это судьбой, ваше высочество.
– Больше похоже на безумие. Я поговорю со Светленой. Все свалим на скверну. Подарим пару-тройку топоров из слоеной стали, закаленных в крови дракона. В войне с нежитью важен каждый солдат.
– Пусть безумие, мой король. Она нужна мне, как воздух. Я не могу и не хочу жить без нее. И готов биться за свою любовь.
– Я не могу запретить тебе ни любить, ни сражаться за любовь, ни тем более умереть за нее. Однако у меня к тебе будет одна небольшая просьба. Записи о уравнителе отдай 4еху, архимагу. Нельзя терять столь мощное оружие из-за сердечных неразберих.
– Будет исполнено, повелитель.
Принц взмахнул рукой, шатер опустел. Прислуга и челядь исчезли, оставляя Серафима наедине с Гастаном.
– Скверна изменила тебя, мой друг. Зачем тебе все это?
– Разве это имеет значение? Скверна помогла понять главное: любовь и смерть. Только это важно. Любовь достойна того, чтобы ее ждать, а смерть того, чтобы жить.
– Зачем идти на смерть?
Апраксис улыбнулся.
– Гастан, ты так и не понял – я готов умереть за нее. И я иду на Агникай не за смертью, а за любовью.
– Ты нужен Вирании, нужен Альянсу. Сама жизнь под угрозой. Мы должны одолеть исчадия. Иначе будущего не будет.
– Без нее у меня нет даже завтра.
Принц знаком отпустил Апраксиса. Серафим поторопился ретироваться, стараясь не испортить остатки отношений, подаренных ему прежним владельцем тела.
* * *
Молния вновь села в центре жертвенной площади. Но на этот раз среди дня. Человек обнял питомца. Грифон прижался головой к груди хозяина.
– Лети домой, этот бой я должен принять сам.
– Что ты забыл здесь, человек? – старый орк, скорее всего шаман, обнажил ритуальный клинок. Неслыханная дерзость и святотатство слегка обескуражили его.
– Я пришел за своей половиной.
– По какому праву?
– По праву святой ночи светлоокой Амелии, богини войны и матери всех орков, принявшей в дар гибель ее врагов.
Заскрипела сталь, извлекаемая из ножен. Где-то запел тревожный рожок. Орда стекалась к Жертвенной площади.
– Ты не орк! – гнев клокотал в душе зеленого, он уже не мог сдерживать его.
Толпа сородичей уже заполонила площадь.
– Я граф Северных гор, Наместник короля, предводитель наездников на грифонах, Крушитель зла и Осветитель тьмы, рыцарь Белой розы. Я сир Апраксис! – Серафим перевел дыхание. – И я пришел за той, которую люблю. И приму вызов любого, кто пожелает оспорить мое право.
– Это ты? Ты сегодня умрешь. Умрешь лютой смертью.
Сталь лязгала повсюду. Жала лезвий выскакивали из ножен. Орки толпились. Они прибывали, как вода по весне.
– Агникааай! – Серафим глубоко воткнул древко оранжево-синего знамени в песок. Стяг гордо развернулся под легким ветерком, шурша песнь бесстрашия и смелости. Толпа недовольно заворчала.
Апраксис стоял один на желтом песке в центре Жертвенной площади, голый по пояс, с молотом наперевес, без шлема и доспехов. Ужасный шрам горел алым клеймом на его плече.
Зная, что совсем ненадолго живой, он стоял во весь рост, широко расправив плечи, и его стяг гордо реял на ветру. Один посреди моря, разъяренного зеленого моря, на их святой земле, посягнувший на сам уклад из жизни. Вперед шагнул гигант с секирой наперевес.
– Апраксис, вот и пришло время утолить свое любопытство. Ты лжец, и ты умрешь страшной смертью.
Серафим лишь улыбнулся. Орк начал разбег.
– Убей! Убей! Убей! – толпа орала в экстазе, предвкушая кровавое зрелище.
– Стой, Уру. Он не лжет.
Авишай. Она все-таки пришла. Все остальное уже не имело значения. Орда заворчала. Девушка уверенно пересекла площадь и встала слева от человека.
– Он достоин назвать меня своей. Богиня соединила нас. Никто не разлучит нас.
Рыжий ирокез горел огнем, татуировки сверкали. Белый волк вырос рядом с хозяйкой.
– Смерть предательнице!
Круг сомкнулся плотнее. Уру медленно шел к Апраксису и Авишай. Серафим сжал молот.
– Моя сестра выбрала белого, я уважаю ее выбор, – орк встал рядом с сестрой.
– Нам не пережить этот бой! – девушка со злостью ткнула кулаком в грудь брата.
– Зато мы умрем вместе, – орк поднял секиру.
– Жаль, я так и не удовлетворю свое любопытство. Надеюсь, ты не ищешь быстрой смерти, и мне не будет стыдно за тебя, человек.
– Скоро мы все узнаем, – Апраксис был спокоен, как атлет на тренировке. А отметина скверны горела пурпуром, внушая ужас врагам.
Крики в толпе раздавались все чаще, гул нарастал. Орки готовились к атаке.
– Чего они ждут?
– Авишай – племянница Огнерука, наследница рода, одна из высших. Без благословения огнеслужителя они не посмеют поднять на нее топор. Сейчас волхв даст отмашку, и ударят разом со всех сторон, – Уру улыбнулся. – Тут потеха и начнется.
Волхв огня взгромоздился на бочку с соленым салом словно на постамент, возвышаясь над зеленокожей толпой, жаждущей крови, и взметнул в небо свой посох.
– Время мщения пришло. Сегодня жертвенная площадь обагриться кровью оскалившихся на уклад Орды!!! Истанус будет доволен. Фиат юстициа эт переат мундус!
Волхв едва закончил, когда камнем с небес между враждующими упал грифон. Миниатюрный маг воды спрыгнула со зверя, тут же возведя ледяной щит вокруг изгоев.
– Что вы тут делаете, Анаси? Принцессе Севера…
– Принцессы не могут выбирать, с кем связать свою жизнь, но выбрать, с кем умирать, нам не запретить. Прав ты или нет, но мое место рядом с моим вождем. И потом, ты мой ведущий.
Посох чародейки блеснул изумрудным огнем в тон глаз волшебницы. Орки зароптали. В памяти были свежи рассказы спасенных разведчиков о могуществе чародейки.
Воспользовавшись заминкой Хати выпрыгнул из укрытия и сомкнул челюсти на шее Волхва.
Толпа орков попятилась, волк занял место рядом с хозяйкой скаля окровавленные клыки, а грифоны продолжали падать с небес. Вся когорта наездников была тут. Боевой строй Ордена был идеален, щиты плотной стеной перегородили площадь, лезвия копий сверкали на солнце. Они пришли принять последний бой вместе со своим командиром – и не по приказу, а по зову сердца. Когда напряжение достигло апогея, рог Галека перекрыл галдеж Орды.
– Сир Апраксис, подойди ко мне.
Щиты разомкнулись. Серафим шел без оружия навстречу вождю.
– Ты смел, люди готовы идти за тобой на смерть. Это говорит о многом. По праву вождя объявляю тебя моим нареченным братом. Если ты выживешь в нашей войне, я разрешу тебе побороться за руку племянницы великого Огнерука. Сейчас же под угрозой сама жизнь. Оставим свадьбы до победы. А потому вам лучше уйти.
В этот момент прямо посреди поля открылись с десяток магических порталов. Преторианцы короля и элитные пехотинцы дворфов хлынули в стан. Вождь гномов, седобородый Тормин , скомандовал:
– Именем короля сложить оружие!
– Апраксис, тебе придется проследовать с нами.
– Мне нужна минута…
– Только минута. Король не любит ждать. Армия Тьмы надвигается. Заметили их авангард. Времени в обрез, сир.
Наездники, оседлав грифонов, уже взмыли в небо, кружа над станом орков, все еще оберегая своего командира. Рыцарь подошел к девушке.
– О Амелия, мать всех орков, за что мне это? – ее кинжал уперся в голую грудь Апраксиса. – Ты глуп и беспечен, нас могли убить сегодня из-за тебя.
– А разве могло было быть по-другому? Я очень скучал без тебя. Мы же договорились не лгать друг другу. Или ты забыла?
Сердце человека билось ровно, несмотря на прижатый к груди стилет. Он не врал и не боялся смерти.
– Сделаешь так еще раз, и я сама прикончу тебя.
Апраксис купался в ее глазах, наслаждаясь моментом. Сейчас он был самым счастливым человеком в этом мире. Его половинка была рядом с ним. И он точно знал, что небезразличен ей.
– Договорились.
– Здесь была рана, помнишь? – Девушка коснулась ужасного шрама на плече. – Я ее тогда не долечила. Болит?
– Только когда ты не со мной. Она моя память о тебе.
Он взял ее руку в свою, поцеловал ладонь, потом крепко обнял, коснулся губами волос, вдохнул запах любимой. Апраксис знал, что это последнее объятие, сердце рвалось из груди, душа орала – не хочу, это неправильно! Он крепче прижал девушку к себе. Горн заголосил общий сбор.
– Тебе пора?
– Пора… – чмокнув Авишай в маковку, Апраксис взял в руки свой боевой молот. Рука почти автоматически смахнула блеск набежавшей слезы, спасая брутальность воина.
– Стой!
Отбросив стилет, Авишай в спешке распутывала ремни, скрепляющие ее нагрудник, левой рукой; правая вцепилась мертвой хваткой в кисть воина. Она бормотала какое-то заклятие, руны заплясали в унисон с ее словами. Нагрудник рухнул на пол, глухо звякнув. Авишай оголила левую грудь, татуировки полыхали всеми цветами радуги, она излучала магию, древнюю и могучую. Ее шепот перешел в распев. Она прижалась грудью и всем телом к Апраксису.
– Ани зе ата! Ата зе ани! Анахну зе ото нешама! – руны вспыхнули и погасли…
– Что это было?
– Уже не важно, все будет хорошо. Тебе пора. Светлоокая Амелия, богиня войны и мать всех орков, уже ждет тебя.
– Это было не орочье наречие.
– Это язык отца.
Глава 14 ночь перед атакой.
Атака на Разрыв Пелены, служившей нечисти вратами в Виранию, больше напоминала диверсионные операции космодесанта Альянса, эпохи Торговых Воин – вошедшие в учебники по военному делу, как «победы малой кровью».
Операция планировалась на грани самоубийства. Но тем выше были шансы ее провернуть. Споры вокруг плана были жаркими, порой до хрипоты, яростнее всех упирался Галек. Но Гастон ухватился за эту соломинку, дающую возможность закончить этот поход незамедлительно, бульдожьей хваткой. 4ех поддерживал принца.
– Это самоубийство! Афера чистой воды. Я не пошлю своих воинов на верную смерть ради сполоха надежды.– отрезал походный вождь и покинул совет.
– Галек прав,– добавила Арвен,– Без архимага шанс открыть портал – лишь мираж.
– Да, если Высший круг в деле, то сейчас самое время доказать это.– Пробурчал Тормин. – Дворфы будут готовы к открытию портала, но что если что-нибудь пойдет не так? Почему круг не пришлет кого-нибудь ещё? Доверять миссию архимага ученице…
4ех нахмурился.
– Все знают что дворфы не сильны в магии. Я попробую объяснить доступно.
Исчадия, демоны, да и сам темный маг очень чувствительны к любому проявлению волшебства, даже в потенциале. Это как бродить по вашим тегам с вязанкой зажженых факелов. Они учуют архимага ещё на подлете. Эффект неожиданности будет утерян. А грифонов не хватит чтобы перебросить туда достаточное количество воинов для совершения задуманного. Или ваше величество сомневается в моей храбрости или решительности? Анаси лучшая. Ее знаний и умения хватит для выполнения поставленной задачи.
– А ее не учуют?– вступил в разговор Апраксис, – не хотелось бы сюрпризов на подлете.
– С ней произошло нечто из ряда вон, после истощения в том бою, ее источник изменился. Он не фонит так, как у остальных. Ее сила выросла. Многократно. Она в состоянии творить заклинания высшего ранга. И объяснений этому у меня нет. Считайте это подарком судьбы. Но даже она не сможет стабилизировать портал для прохождения целой армии, но её сил хватит удержать пространственную дыру для отступления, в случае неудачи. Кроме того это гарантирует, что если вдруг что-то пойдет не по плану полчища темных не хлынут из него обратной тягой. Шпионы повсюду, если Зодчий теней пронюхает про атаку, план обречен. Действовать надо незамедлительно.
Серафим расстроился. Ему почему-то не хотелось подвергать жизнь девушки такой опасности. Он уже собирался возразить, но Гастан прервал его.
– Это не обсуждается.– Отрезал принц.– с группой пойдет Анаси. И это не было приказом, она вызвалась добровольно.
Березкин уже начал проклинать себя за эту затею с диверсией.
– У нас нет времени на прибытие ещё одного магистра. Нет времени на детальную подготовку. Сейчас или никогда.– продолжал Гастан.– И так, прежде чем подведем итоги, сколько воинов может нести на себе грифон без потери скорости?
Серафим не знал, не мог знать, но на помощь отозвался архимаг.
– Двух, нам нужна максимальная скорость.
Но и больше дюжины в небе, уже слишком шумно. У них сильные крылья. Учуют.
– Двадцать четыре жизни…– прошептал Серафим.
– Уравнителем владеют только наездники?
Березкин кивнул.
– Тогда нам нужно ещё двадцать добровольцев. Анаси согласилась, а я отправлю с группой двух братьев Гвиндолейна. Это лучшие стрелки в нашем королевстве.– Арвин поднялась со стула.– Остальные будут готовы к атаке на рассвете.
Тормин поднялся следом.
– Восемнадцать… Мои люди готовы. Кринг— стальная гора и Ормин – железнобород лучшие поединщики.
Эти двое стоят целого отряда.
Гастан кивнул.
– Решено. Старшим группы назначаю сира Апраксиса. Вылет в полночь. Все свободны.
Командиры разошлась на отдых.
Апраксис вернулся в свой шатёр. Но сон не приходил. Слишком сильно было возбуждение перед боем. Слишком много мыслей роилось в его голове. Слишком многое стояло на кону.
Сердце его рвалось к ней. Туда, к её глазам. Туда, где можно было найти успокоение.
Серафим понимал – она не придёт. А ему самому визит в стан будет стоить жизни. Ни орки, ни Гастан не простят такой вольности никому, даже походному вождю. Слово данное Галеку Березкин не имел права нарушить. Но нутро горело от одиночества, поселяя в голове непрошенные мысли, толкая на необдуманные поступки. Мысли беспорядочно метались в голове, пытаясь отвлечь хозяина от безумия. Этой ночью в постели Апраксиса было как никогда холодно. Холодно и страшно.
Страх достиг апогея, когда он остался в одиночестве. Следующий день легко мог стать последним в его жизни. Затея с атакой на разрыв была безумна и самоубийственна. Горстка бойцов против орд нежити… Любая случайность могла привести к фатальному провалу. Но в случае успеха…
Серафим откупорил графин с дорогим вином, пытаясь хоть как-то унять лихорадку перед боем. Правда, попытка оказалась тщетной. Перебродивший и выдержанный сок винограда не принёс успокоения, ведь утром, он не имел права проснуться с мутной головой. А значит, мог выпить совсем немного, что, естественно, никак не помогло. Даже сделало хуже. Серафим швырнул кубок на пол, шумно выдохнув сквозь зубы.
– Она могла прийти, если бы хотела. Значит, там что-то случилось. Или она просто не захотела? – в первый раз за всё время Березкин пожалел об отсутствии передовых систем связи.
Голос Ави мог волшебной палочкой развеять туман переживаний. А ещё мог нашептать о будоражащих сердце фантазиях, чтобы отвлечь воина перед смертельным боем, нависающим над ним дамокловым мечом. С тяжёлым сердцем инженер задул свечу и рухнул на ложе, обуреваемый печальными мыслями. Умирать ему совсем не хотелось. Этот мир только начал раскрываться перед ним в полной мере. Женщина, заполонившая сердце одним взглядом, наконец-то открыто ступила навстречу и тут… Оставалось лишь молиться на благоприятный исход. Возможно, молитвы будут услышаны?
Полог шатра отдёрнулся. Анаси в медвежьей шкуре с тонкой восковой свечой в руке нырнула во внутрь, впуская вместе с собой струйку прохладного ночного воздуха. Серафим приподнялся на локте, но принцесса приложила палец к его губам.
– Царская кровь не позволит мне связать свою жизнь браком по любви, но я могу разделить ложе с тем, кого пожелаю, – прошептала она взволнованному мужчине, осторожно проведя пальцами по напряжённой щеке.
– А как же любовь? – её глаза загадочно сверкнули в полумраке, увлекая его в пучину.
– Я пришла за своим долгом, а не за твоим сердцем, Серафим.
– Ты могла потребовать жизнь.
Лёгкая улыбка украсила её лицо. И словно весь мир остановился, пока она смотрела на него из-под прикрытых ресниц, ничуть не стесняясь того, о чём говорила.
– Глупенький, я за ней и пришла. Но не за твоей, а за своей.
– Но, я… – он нервно сглотнул, чувствуя, что не может отказать ей несмотря ни на что.
– Она не придет. Кодекс не позволит этого, но я пойду за тобой хоть на край мироздания. Мне тоже страшно, как и тебе. Возможно, это наш последний шанс побыть вместе. Просто отдай долг. Не считай это чем-то большим.
Анаси впилась в Серафима долгим взглядом, полным надежды и мольбы. Ему стало сложно дышать, когда медвежья шкура упала на пол. Чародейка задула свечу, пряча во мраке чарующие изгибы.
– Это останется нашей маленькой тайной. Никто не узнает. Мне нужно только твоё семя и лёгкое беспамятство, хотя бы ненадолго. Завтра для нас обоих может стать последним днём на этой земле.
– Почему я?
– Так предначертано, – и не было никакого другого подходящего ответа на этот слишком сложный вопрос.
Принцесса впилась в его губы долгим поцелуем, вложив в него все переживания, что сковывали сердце. Буря, разбушевавшаяся в душе Серафима, вдруг улеглась. Хоть сердце и отчаянно протестовало, напоминая ему о другой, но сдалось перед доводами чародейки. «Всего лишь долг, и ничего больше», – констатировал разум, толкая его в нежные объятия.
Белоснежная кожа волшебницы Севера светилась в ночи подобно мрамору, завораживая своей особенной красотой. Её ласки были нежными и страстными, а губы не знали ни стыда, ни запретов. Она уверенно вела его вперёд, доводя до края, скользя ладонями по напряжённому телу, кружа по откликающимся точкам.
Зверь проснулся и повиновался воле волшебницы. Никто бы не устоял против манящего танца, что довелось увидеть воину в эту ночь. Серафим слышал, как гулко бьется её сердце, выдавая невероятное волнение. Повинуясь зову природы, он заключил в объятья молодое упругое тело, даря поцелуи в ответ. Губы коснулись торчащих сосков. Она всхлипнула и затаила дыхание, выгнувшись ему навстречу, позволяя делать с ней всё, что только захочется. Стоны распаляли, направляя шершавые ладони ниже, буквально заставляя ласкать самую чувствительную точку на податливом женском теле. Страсть судорогой пробежала по её телу, Анаси тихо застонала, впиваясь ногтями в его спину. Она повалила его на простыни и оседлала, словно непокорного жеребца.
Его стержень проник в плоть, вырывая из неё очередной стон. Голова закружилась от истомы и страсти, которая отчаянно требовала выхода. Она медленно качнула бёдрами, намеренно дразня Серафима неспешными движениями. Он ответил, обхватив ладонями узкую талию. Раскачиваясь вперёд-назад, она увеличивала темп танца жизни и страсти, не оставляя им даже шанса на отступление. Он не отставал, помогая ей двигаться всё быстрее и быстрее, неотрывно наблюдая за мерной скачкой груди, к которой так и хотелось прильнуть губами. Находясь во власти испепеляющих эмоций, она протяжно застонала, будя в нём ответный, идущий их самых глубин естества, рык. Но тело уже не слушалось разума, полностью подчинившись звериным инстинктам.
Темп бешеной скачки стал безумным, хриплое дыхание и рваные стоны вторили каждому дикому движению, даря им обоим такое долгожданное забытьё. Но вот, ощущения достигли апогея, разорвавшись в мозгу ярким фейерверком. Чародейка напряглась всем телом, не в силах остановиться в самый важный момент, ощущая, как лоно насыщает фонтан жизни. Глубоко вздохнув, она опустилась на широкую грудь Серафима, ощущая под своей рукой гулко бьющееся сердце. Тяжелая рука воина обняла хрупкие плечи волшебницы, она ответила ему поцелуем в шею и прошептала :
– Чтобы не случилось завтра… Знай, я пойду за тобой до конца. А сейчас, мне надо бежать …
Анаси накинула простынь на плечи, словно тогу, и скрылась во тьме ночи, из которой явилась, оставляя Серафима наедине с его мыслями. И лишь огромная шкура пещерного медведя свидетельствовала, что произошедшее не было сном.
* * *
Светлена обвела взглядом свежесколоченные нары, готовые принять раненых в завтрашнем бою, простыни сверкали белизной, но она уже видела кровавые пятна которые оставят на них сыны Вирании. Это будет платой за победу, или мзда за провал. Как бы то ни было завтра для жриц Мары будет тяжелым. Она поправила фимиамовую палочку дымившую в центре хирургического шатра, и зажгла ладан в маленьком кадиле. Специфический запах, сизим дымом, расползся по шатру. Жрица окинула взглядом медицинские инструменты.
Все было на месте. Медные котелки уже наполнили ключевой водой, а во дворе аккуратной стопкой лежали дрова. Холщовая ткать, порезанная на ровные мотки бинтов, лежала большой стопкой в углу.
– … и все равно их не хватит— горькая мысль мелькнула в мозгу целительницы.
Все было как надо, но магистра лирийской магии исцеления терзало смутное чувство предстоящей невосполнимой утраты, не дающее ей покоя, заставляющее снова и снова перепроверять готовность походного госпиталя.
– Вот ты где… Я искал тебя…
Светлена обернулась.
В зал тигриной походкой вошёл Серджио. Светлена убрала руку с волшебного жезла. После вторжения Орков и атаки суккубов она всегда носила его с собой.
– Не спится. – она была рада старому другу.
– Завтра все свершится, но мне все ещё не дают покоя твои слова. Что если это лишь начало? Что если ты прав?
– Я прав жрица. И ты знаешь это. Скверна это не яд. Это часть сущности Владыки демонов. И я проник в его замыслы…
Светлена отложила в сторону кадило с ладаном.
– Ты видел будущее?
Светлена смотрела на 4еха широко раскрытыми глазами полными ужаса.
– Видения одного из возможных. Он хочет расколоть Альянс. Заставить Орков нарушить клятву.
– Зачем? Нежить и нечисть не будут делить живых на рассы.
– Темный навещал Галека. Он явил ему видения, в которых Гастан предаст Орду и не выполнит обещанного. А самим вождям уготовлена смерть на пиру в честь победы.
– Неужели принц способен на это?
– Алчность – не отъемлемая часть человеческой натуры. Я даже думаю, что именно Темный и подкинул эту мысль принцу. Выведя орков из игры, он вынудит архимагов великого круга прийти на помощь Альянсу.
– Ну пелену надо закрыть любой ценой… сама жизнь остаётся под угрозой. Мертвым нет места в мире живых.
– Так же думает и Арбитр. И поэтому маги придут на помощь. Но это ловушка. Смертельная ловушка.
– Зачем Темному все это? Может ли один чернокнижник одолеть двенадцать архимагов великого круга, даже заручившись поддержкой всех демонов Обливиона, он всего лишь смертный. Ему не устоять.
– Темный, лишь пешка в этой игре. Он нужен Владыке только для того, что бы заманить магов круга к разрыву. Вспомни суккубов проникших сквозь портал. Магов будут ждать высшие демоны. И Владыка знает тайну двемирита. В этом можно не сомневаться.
– А зачем Владыке смерть Архимагов? Что он получит? – Светлена побелела от осознания ужасного замысла.
– Впитав жертвенную кровь архимагов, пелена раскроется достаточно, что бы впустить его в наш мир. Владыке демонов нет интереса в мелких амбициях обратившегося к нему чернокнижника. Его основная цель – уничтожение самой реальности. Ведь именно это стоит между ним и Отцом. Уничтожив причину раздора, он сможет снова обрести его расположение.
