Алексей Владимирович Зелепукин
Курьер
Часть вторая
Цена предательства
Глава 1
Купальная ночь
Гриффин Лизард окинул взглядом кипу свитков, свертки пергамента и несколько медных плит, аккуратно упакованных в коробки.
– Это все?..
– Все, что содержит хоть что-нибудь, мало мальски правдоподобное про Гвенделей, их Мать. Лучшие судебные эксперты перепроверили все полученные данные из секции в библиотеке. Часть была настолько ветхой или изношенной, что утратила читаемость. Часть просто содержала сумасбродные сказки и небылицы. Мы их отсеяли сразу.
– Хорошо, с чего начнём?
– В этой стопке легенды о Дейле, путь нахождения реинкарнации…
Старший следователь открыл первую коробку и выложил на стол ворох древних летописей.
Верховный судья грузно плюхнулся в кресло и принялся разгребать отобранные бумаги.
Свитки и два пергамента, рассказывающие о хронологии междоусобных войн, сразу были отправлены в мусорную корзину.
Следующей в стопке лежала медная пластина.
«…Израненная Дейла добралась до Ревендейла к Игдрасиль. Где ее нашёл Валес. Он привёл ее в дом, залечил раны внучатой племянницы. И научил ее многим секретам из трёх миров»
– Так, это не совсем то…
Пластина повторила судьбу предшественников, громко звякнув о край корзины.
Гриффин развернул следующий свиток почти до середины и ткнул пальцем в первую попавшуюся на глаза строку.
«Долго жила Дейла в доме Валеса, а его сын Троян ухаживал за ней. Вскоре родила Дейла дочь от Трояна. Но как-то раз, когда отец и сын ушли по наказу Свириба из Яви, коса огненной звезды обагрила небосвод. То к суженному своему вернулась Ягина, жена Валеса. Увидела она на пороге светлицы Дейлу, качающую колыбель. Ревность помутила разум. И заговоренным яблоком усыпила она Дейлу. Но когда Ягина занесла кинжал над девушкой, проснулась дочь и заплакала. Дрогнула Рука Богини темного царства, не оборвала она жизнь матери…
– Бред какой-то. Больше похоже на легенды язычников начала третьей эпохи… – пробормотал Лизард. – Мы же не на судебном заседании, коротко, ясно, по фактам… а это все… мусор, не более.
– Ну тогда вот это, может быть… – следователь извлёк из под кипы пергамент.
«… В канун первого дня Груденя, когда настаёт время перехода от света к тьме, ночь, когда открываются границы между мирами, а дороги ведут вовсе не туда, куда ожидалось; в год, когда к Велесу приезжает на небесной колеснице Ягина и проход у Калинового моста остаётся без присмотра, мать и дочь должны пересечь границы пелены, но вернется в Явь только Одна, такова плата Хозяину загробного мира за продление бытия. Только смертью можно оплатить смерть. Получить Жизнь можно только ценой другой жизни…»
– Так, это что-то более конкретное. А когда приезжает эта Ягина?
Следователь начал копаться в сваленных в ведро бумагах. И вытащив один из свитков, прочёл вслух:
– Раз в поколение небо озарится косой огненной звезды. Верный знак, что Ягина спешит навстречу с любимым…
– Что бы это значило? Коса огненной звезды?..
– Не могу знать, ваше превосходительство, – отчеканил следователь.
Судья бережно разгладил мятый папирус и отложил оба документа в отдельную папку.
« Мать может получить новую жизнь, принеся в жертву собственную дочь в Грудень, в год с косой огненной звезды» Так, что там дальше? Только давайте без всей этой лишней воды.
Следователь протянул небольшую гранитную пластину с выгравированным текстом.
Лизард едва не выронил протянутую ему скрижаль.
«…Эликсир жизни – настой первозданного иммония, смешанного с кровью новорожденной, в ингредиенты также входят пуповина и плацента матери. Готовится в день рождения наследницы и настаивается до ее совершеннолетия.
Потом эссенцию нужно смешать с чистой кровью…»
– Эликсир жизни… больше похоже на смертоносный яд… Иммоний сам по себе очень токсичный галлюциноген…
Судья поправил фитиль на свече, сдул пыль с камня и продолжил чтение:
«…старая мать должна выпить настой перед проходом за пелену, чтобы вернуться в тело дочери…»
На этом запись обрывалась.
– Плиту явно обломили…
– Мы перевернули все, ваше превосходительство. Возможно, ее сломали при демонтаже с какой-то гробницы, – начал оправдываться следователь, но Судья оборвал его жестом.
– Обряд посвящения или всё-таки перемещение сознания? Хотя, скорее всего Обряд.
– Мы проверили записи в хрониках. Подобных преступлений не было.
Судья сгрёб прочитанные листки в кучу и отправил в мусор.
Главное, что не давало покоя Судье – зачем прятать весь этот бред в запретной секции? Что страшного во всем этом бреду? И почему его сокрыли? Почему хранитель наотрез отказался выдавать эти материалы приставам, даже под угрозой расправы?
Но Балидур просил отыскать что-нибудь о пророчестве матери Гвенделей и записи о чистой крови. Хотя, возможно, что старый чародей просто ополоумел на склоне лет.
Лизард отложил свиток. Все, что его люди сумели накопать о Гвенделях и их Матери, сводилось к одному: они непримиримые враги Империи и Легиона, подлежащие незамедлительному уничтожению любой ценой…
В дверь кабинета постучали. Скрипнула ручка и в помещение заглянул лысый констебль.
– Прошу прощения. Тут к вам с Университета. Он с полудня дожидается. Пропустить?
Судья убрал пергамент в ящик стола.
– Зовите.
Констебль распахнул массивную дверь и в проеме появилась тщедушная фигура лысого профессора Астрологии.
– Здравствуйте… тут такое дело… – учёный явно чувствовал себя не в своей тарелке.
– Проходите, присаживайтесь, что именно оторвало вас от созерцания прелестей небесных светил?
– Тут такое дело: через четыре недели ожидается эпохальное событие. Такое бывает раз в поколение. Но из-за комендантского часа, введённого после гибели Главного Казначея, собрания после 7 вечера запрещены. А небесные тела лучше наблюдать на ночном небосклоне. Я бы просил вас разрешить мне с моими студентами наблюдать пролёт кометы. Мы можем приходить в обсерваторию до комендантского часа. Такое событие… единственный шанс. Я очень прошу. Комета подходит к Родеону раз за 75 лет. Этот бесценный опыт…
– Комета?
Судью словно током ударило.
– Коса огненной звезды обагрит небосвод… – добавил за него следователь.
– Не ожидал от вас услышать столь поэтичное описание пролёта кометы, – улыбнулся Астролог. – Так вы завизируете?
Он показал зажатую в правой руке кипу бумаг.
– Само собой, оставьте у секретаря. По такому случаю я даже попрошу префектуру выделить парочку офицеров для избежания недоразумений. И последнее, – спохватился Судья, – а не подскажете вы мне, любезнейший, что за время такое – первый день Груденя?
– Так то первое ноября, но заковыка в том, что гражданский Календарь и лунные фазы не совпадают. А Грудень это лунный месяц. Так что, скорее всего, это 12 ноября.
Лиззард что-то записал на листе и жестом показал, что аудиенция закончена.
Профессор исчез в дверном проеме, плотно притворив за собой массивную дверь.
– Осталось выяснить, что такое «чистая кровь».
Следователь почесал затылок, словно студент первокурсник на экзамене.
– Все зависит от того, что считать грязной… вот неочищенная – кровь Емпти, не получивших вакцину. Поэтому и жителей дальных поселений Пустошей зовут нечистыми или дикими. У них нет характерного шрама на левом плече. Хотя, после последнего мора, унёсшего тысячи жизней, вакцинировали всех поголовно.
– Спасибо, вы мне очень помогли, и не могли бы вы забрать это все в хранилище, у меня жуткая аллергия на пыль, – пробормотал Судья, в очередной раз скрипя пером по бумаге.
Следователь поднялся со своего стула, аккуратно сложил все бумаги обратно в коробки и захватив мусорную корзину, вышел из кабинета.
– Вечер перестаёт быть томным… значит, не все в этих покрытых слоем пыли пергаментах вымысел… Так… так… так. Значит, безумный Балидур не настолько и безумен. Пора поговорить с членами совета.
* * *
Густой лес предгорий сменился редкими рощами, заросшими непроходимым кустарником, и все чаще стали встречаться огромные поля, засеянные пшеницей, гречкой и другими зерновыми. Селения стали больше, а дома стояли реже, лишь невысокие изгороди обозначали территорию, отведённую под огороды. Стойла, хлев. Большой амбар в центре, а церквушка упиралась в небо высокой звонницей. Ни крепостных стен со рвами, ни сторожевых башен. Но самым странным для чуткого уха следопыта была звенящая тишина. Даже в лесу Мураха никогда не слышал такого безмолвия. Лишь ветер шуршал в наливающихся жизненной силой колосьях.
Следопыт остановился у старой ивы, раскинувшей свои ветки вдоль слишком прямого для полноводного ручья русла.
Паркинсон среагировал мгновенно, вскинув кулак вверх. А Крам отпустил на разведку сияние Идрака.
– Чисто, ни души… – прошептал волшебник, спустя несколько мгновений.
И повернувшись к Мурахе, с гордостью добавил:
– Тебе померещилось. Нет никого в радиусе двух миль.
Но следопыт с тревогой вглядывался вдаль.
– Ты чего? Идрак не обмануть. Пошли..
– Слишком тихо. Я когда на ярмарку ездил, шум от Роквиля был слышен раньше, чем само поселение показалось.
– И правда. Слишком тихо. Где все? И дымоход над кузней не дымит, – вставил старый маг.
– Может, праздник какой, а может и приказ. Кто знает, что там за учения придумали. Надо поближе глянуть, – отрезал Паркинсон и указал Мурахе на холм перед посёлком.
– По-тихому прокрасться сможешь? С него деревня как на ладони видна будет. Крам, иди с ним. Подсветишь Идраком и назад. Задача – просто разведка. Туда и обратно. Ясно?
Крам кивнул.
– А если…
– Туда и обратно, – оборвал Мураху командир. – Доложите, будем думать. Мы с Балидуром двинемся южнее к мосту. Встретимся там…
– У меня желудок уже не тот. Несварение, отвык я от походной пищи за эти годы, что на руднике Гидрид кристаллизовал. Там же все по расписанию, – принялся извиняться маг. – Мне бы…
Но Паркинсон знаком прервал его.
– Мураха с Крамом вперёд выйдут, с холма разведку проведут. Нам минут через десять выходить к мосту. Вы отдышитесь. Воды глотните. И двинем.
Волшебник вгляделся в горизонт.
– Роквиль. Давно я тут не был. У них трактирщик такую медовуху варил… с можжевеловыми ягодами. Вкусная и с ног валит. А какое сегодня число?
– 25 июня с утра было, – прошептал следопыт.
Крам вздрогнул. Ровно месяц прошел с того злосчастного утра, а казалось, почти целая жизнь улеглась в образовавшуюся тогда пропасть.
– Ну, тогда ничего странного. Вчера ж купальная ночь была. Костры до утра. Пиво рекой. Девки нагишом купаются. Развратный Праздник. Накуролесились за ночь. Вот и дрыхнут. Жизнь то в селе не богата на праздники, вот и отдыхают по полной. Они по хатам то к третьим петухам, поди, повертались только.
– Блин, точно!.. – хлопнул себя по лбу Мураха.
Маг улыбнулся.
– Что-то я про такое и не слышал даже, – прошептал Крам, не то с завистью, не то с неверием.
– Этот праздник древний. Можно сказать, языческий. Но в эту ночь к людям явился Джабраил и принёс благую весть о том, что Отец ждёт своих детей на горе Эфель. И в память об этом на земле раз в год цветёт папоротник. Эсфедель – аленький цветок, распускается лишь на несколько минут в час самой густой тьмы. Как символ надежды.
Поверья гласят: «Нашедший Эсфедель, обретёт власть на Идраком. Как и первые из великих» – голос мага журчал словно родник.
– Да сказки все это, – пробормотал Паркинсон. – Но девки и в правду нагишом купаются, совокупление в эту ночь грехом не считается. Это точно. И ещё говорят, что чаще всего Супров именно в эту ночь зачинают.
Молодой Курьер покраснел от таких речей.
– А ты чего засмущался? – Паркинсон толкнул юношу в плечо. – Поди, понравилось куролесить то с девками?
Крам не ответил.
– Да тут нечего стесняться. Курьеры среди Емпти всегда в почете были. А к вам, магам, в постель очередь в деревнях на год вперед расписана, – и повернувшись к пожилому чародею, спросил:
– Вы как? Отдышались?
Балидур кивнул головой и поднялся на ноги.
– Айдате, уж больно я заскучал по простыням и перине, не говоря уже о горячем ужине и чарке доброго бренди.
Глава 2
Дейла
Паркинсон повёл соратников вдоль лесопосадки к небольшому каменному мосту через полноводную реку. Все было бы ничего, если бы не эта гробовая тишина. Выросшего в лесу следопыта тишина всегда пугала, и означало лишь одно – смертельную угрозу. Все живое замолкало, лишь когда клыкастая смерть рыскала совсем рядом.
Мураха встал как вкопанный, напрягая слух.
– Увидел чего? – голос Криса стал тревожным.
– Нет, но на душе кошки скребут, словно беда рядом затаилась. Нутром чую, неладно тут. Мертвая тишина, гробовая.
– Так сказано ж тебе, спят после бурной ночи, – раздраженно добавил Паркинсон.
– Ни скотины, ни птиц не слышно. Совсем тихо. Слишком тихо, – пробормотал Мураха, и невольно положил стрелу на тетиву лука.
Тревога следопыта передалась всему отряду. На руке Крама блеснул конструкт, а Паркинсон обнажил клинок.
– Давайте так сделаем: я с Крамом вперёд пойду, а вы нас из-за посадки прикрывайте. Если что, я сферой закроюсь. Ну а вы, юноша, по обстоятельствам. Только вот доспехи придётся оставить. Ученики Дервишей таких не носят, да и с оружием не ходят, хотя можно острогу тряпьем замотать, чтоб на посох походила. Против Зверолюдов она надежнее вашей палицы будет. Крам повиновался.
Паркинсон шагнул к юноше и протянул ему накидку Азамара.
– Если в селе засада, потихоньку сворачивайте к мосту. Там и биться легче, и мы с Мурахой стрелами прикроем. Магией сразу не свети. Только если уж совсем без выхода останешься.
Крис оглядел юношу.
– Топор за спину убери. Кинжал в сапог. В ближнем бою кинжал самая нужная вещь. И рубаху поверх кольчуги натяни. Железо, оно блеском издалека выдать может.
Крам нехотя повиновался. Рюкзак с хабаром, палицу и чешуйник связали в тюк и пристроили на спине лошади. Лепесток клинка охотничьего копья окутала старая тряпка, Мураха для пущей видимости примотал к ней несколько склянок.
Плащ чародея лёг на плечи, а капюшон скрыл лицо юноши.
– Только я б на твоём месте кольчугу бы тоже сховал, на голое тело окарябает, – пробурчал следопыт, осматривая получившийся посох.
– Я узел морской связал. Дёрнешь за короткий конец, вся эта тряхомудия в раз с копья слетит, – улыбнулся Мураха, оставшись довольным плодами своего труда.
* * *
Утреннее Солнце ещё не налилось полной силой, но Крам сразу же вспотел под шерстяным покровом накидки, уже трижды успел пожалеть о том, что не послушал разведчика и не снял кольчуги. Металл грубо обработанных колец терзал голую кожу. Единственное, что успокаивало, тяжесть рогатины.
Балидур же наоборот, шёл с открытым челом, опираясь на длинный посох.
– Так у вас не праздновали Купальную ночь? – переспросил Волшебник.
– Может, и праздновали. Меня малолетним супром в Огнеград привезли. Семья Барта Огнеборода усыновила. Ну как усыновила, меня сразу в интернат отдали. Ну, они приезжали на праздники, подарки дарили. На каникулы забирали конечно, но там тоже не до празднеств было. Репетиторы, дополнительные занятия. Я и жил то в доме для прислуги, но я был мелким, не понимал что к чему. Радовался. А потом лицей, университет. Думал, что если буду лучшим, они станут мной гордиться. А на последнем выпускном экзамене казус случился. Дальше вообще все под откос… – Крам остановился на полуслове. У арки, символизирующей вход в посёлок, торчали с десяток кольев с нанизанными на них человеческими телами.
– Шагай, только не останавливайся. Иди, как шёл. За нами следят… – сквозь зубы прошипел волшебник. – Их не много, наблюдают.
– Водяные?
– Нет, скорее из новообращённых. Иногда жертвы атаки Вервольфов обращаются в ликан. У новообращенного и укусившего его Верфольфа образуется ментальная связь.
– Вервольфы – это кто-то из Гвенделей?
– Свора Рюмсталя. Второго сына Дейлы, – ответил Волшебник. – Нам сильно повезёт, если самих Верфольфов не окажется рядом. Побежим, у оборотней проснётся инстинкт. Вожак почует его. Так что шагай, как ни в чем не бывало… и ещё – Вервольфа сразить можно только ударом в сердце, и сердце у них справа, а не слева, как у людей.
– Но я видел, как Емпти убил одного и сердце было слева, я ж рассказывал про обряд.
– То были Бьёрны, слуги Берендея, и их убить можно только обезглавив. Запомни – удар в сердце, и оно справа!! За второй избой должна быть тропинка вниз к реке, по ней раньше местные бабы стирать ходили, в аккурат к мосту выйдем. Главное, не показывай страха. Учуют, бросятся.
* * *
Крам крепче сжал копье, перехватив бичевку между пальцев. Он уже и сам почуял кожей голодный взгляд хищников.
Ликан заинтересовала пара пеших путешественников. И вот, то тут, то там разрывал тишину протяжный волчий вой.
В просветах между домами все чаще мелькали серые тени.
– Они словно волки… – прошептал юноша.
– Они и думают, что они волки. Магия псиглавцев немного другая. Если Идрак позволяет нам воздействовать на окружающий мир, то в их случае меняется внутренний. Сознание сдастся. Рано или поздно, но сдастся под натиском инстинкта. И тогда человеческий облик будет утерян навсегда. Даже самые сильные из анимагов всегда рискуют не возвратиться. Слишком велико опьянение животной силой. А если отведают человечины, обратной дороги уже нет.
Едва Балидур закончил свою мысль, а путники дошли до заветной тропы, как ставни амбара соседней хаты со скрипом распахнулись и на улицу выпрыгнула невысокая рыжеволосая девушка. Она с криками о помощи бросилась к прохожим.
– Спасите!!! – наполненный страхом крик взбудоражил ликанов. Все вокруг пришло в движение. Крам сорвал с остроги камуфляж. На перехват девушке вылетел матёрый громила. Юноша не задумываясь метнул копье. Оружие настигло зверя в прыжке, пронзив насквозь. Он рухнул в бурьян у штакетника. Девушка, остолбенев, встала, а из подворотни на неё летел новый хищник.
Крам рванул вперёд. Он схватил девчушку за руку и бросился обратно к калитке.
Магия Балидура рассекла Верфольва надвое, отсеча ноги. Зверь щелкнул зубами и пополз за жертвой. Крам хладнокровно наступил на шею твари и всадил кинжал меж лопаток. Хищник дернулся и затих. А тишину разорвал протяжный вой. Ликаны стали расходиться веером, отрезая отряду пути отхода.
– Волки так не охотятся, может, пора? – прошептал Крам, пряча девушку за своей спиной. Вервольфы окружили отряд и уселись на задние лапы, словно свора псов, загнавшая добычу и ждущая охотника.
– Нет. Гвендель может учуять. Я попробую сотворить тунель до тропинки, бегите. Мне все равно не поспеть, а у вас есть шанс, – произнёс старый маг.
Крам обернулся. Лицо волшебника было обреченным, но страха на нем не было. Мужчина готовился принять свой последний бой.
– Курьеры наверняка рядышком, – начал возражать юноша.
– Ты слишком молод, что бы в одиночку сразить Гвенделя. На Курьеров можешь не расчитывать, они лишь погибнут зазря. Бегите…
Идрак сверкнул серебром и едва заметное марево очертило врата телепорта, Балидур сделал знак и девушка исчезла в сиянии. Крам не стал перечить, но он подхватил старого мага и прыгнул с ним в портал.
Вывалились они уже на берегу реки у подножия моста.
– Глупец, червоточину сразу не скрыть. Хозяин будет нас искать.
– Я спас вам жизнь.
– Ты угробил надежду всему отряду. Мы не знаем, сколько ликанов следует за Вервольфами Рюмсталя. Свечение начало меркнуть, но прежде чем оно погасло, растворившись в мареве, из него выскочили два монстра и бросилась к беглецам. Крам шагнул вперёд и вытащил топор. Но применить его не успел. Огромная стрела Мурахи пробила бок твари. Вторую свалил выстрел Паркинсона.
Курьеры выскочили на дорогу из густого кустарника.
– Они будут искать.
– Тогда чего стоим? – вмешался Следопыт, поглаживая свою рыжую бороду. – Побежали. Псиглавцы не плавают, мост узкий. На той стороне они не смогут использовать численное преимущество.
– Весь посёлок исчез. Возможно, они все уже Вервольфы. Нам столько не одолеть, – в голосе Балидура отчаяние играло сольную партию.
– На ту сторону, там кумекать будем, – рявкнул Паркинсон и эхом ему вторил протяжный вой.
Глава 3
Рюмсталь
Голов двадцать крупных ликанов вышло к мосту, и наткнувшись на барьер Балидура, вернулись на сторону посёлка, рассредоточившись вдоль берега.
– Разбежались, сразу всех не накрыть… а на несколько серий меня не хватит. И прицельно с такой дистанции не получится. – Крам отпустил Идрак и вернулся к отряду.
Мураха молча сменил волшебника и пополз к берегу.
– Говорил же вам, надо было оставить меня. Тогда Рюмсталь не стал бы искать остальной отряд, – сокрушался Балидур.
Паркинсон покачал головой.
– И как, по-вашему, я объясню это капитану? Это не выход. Примем бой. Девушку то вы где откопали?
– Никто меня не откапывал. Я в амбаре пряталась, а тут ваши по улице прям к ним в лапы.
– Мы не в лапы… там тропа вниз к реке была, – буркнул Крам. – По-тихому бы выскочила, чего орать-то было?
– Да откуда я про тропу то знала? – отпарировала девушка.
– Как звать то тебя? – спросил Паркинсон, протягивая зеленоглазой, слегка курносой, почти ещё девочке, краюху хлеба с куском колбасы.
– Дейла.
Девушка с жадностью набросилась на еду.
– Так, ты не местная?
Откусив ещё кусок колбасы, Дейла замотала головой, разбрасывая роскошные локоны каштановых волос по белоснежным плечам.
– А в Роквиль как попала? – задал вопрос старый маг и протянул девушке флягу.
– Я с теткой у Волканки жила, потом как-то ночью бандиты налетели. В полон нас увели, в пещеры под Спящую. Там в клетку посадили. А потом переполох случился, кто-то из пленников сбежал, вроде. А сосед по камере, волшебник Дуклис, он мне портал открыл. А сам там остался. У него ноги сломаны были. Ну я и побежала, куда глаза глядят. До сюда дошла, а вчера вечером сюда ликаны явились. Я сховалась.
– Что ты сказала? Дуклис? Водяной маг? – переспросил Крам, его голос кипел гневом.
– А вы его откуда знаете… – лицо девушки исказил страх. Она инстинктивно отпрянула от юноши.
– Не пугай девчушку, она и так натерпелась, – заступился Паркинсон.
– Да врет она. Я из-за жены этого Дуклиса тут оказался. Он не мог в темнице сидеть, да и эти, что за повозкой гнались, сказали, что он правитель Хабутана.
– Значит, это просто не тот Дуклис, – не унималась Дейла. – И орать тут не зачем..
– Да как ты смеешь!!! – ярость парализовала рассудок чародея и конструкт заклятия вырос у предплечья волшебника.
– Отставить!! – рявкнул Паркинсон. – Пыл и злобу свою вон для тех, с того берега, приберегите, пригодится. Выживем, разберёмся. Лучше скажи, что Вервольфы с местными творили, видела?
– Видела. Собрали всех в церквушку, потом туда самый большой оборотень вошел. Крик стоял. А когда все кончилось и вожак вышел весь в крови, стая ушла.
– Никого не порвали? – недоуменно переспросил Мураха.
– Я не знаю. Но в церковь кроме старшего никто не входил. А под утро оттуда уже обращенные разбрелись. И девки, и дети, и старики. Менялись уже на улице. Я когда пряталась, в мешки со старой свеклой залезла. Она вонючая до тошноты, но мой запах напрочь убила. Так я и уцелела. Страшно было.
– Странно, стая осталась без обеда? К чему налет тогда? – еле слышно бубнил Паркинсон.
– Армию собирают. Не иначе. Вошел только Гвендель. Его укус стопроцентное обращение. Плохо, очень плохо, – едва закончив фразу, Балидур скрючился от боли и продолжил уже сквозь стиснутые судорогой зубы: – Гвендель тут. Я не смогу удерживать щит.
Старик упал без сознания, а свист стрелы Мурахи оповестил о начале атаки со стороны ликан.
Вервольфы в несколько прыжков преодолели мост. Мураха бил точно, и один из нападавших остался лежать на мосту, уперевшись в небо оперением стрел.
Крам успел дать очередь в ближних двух Вервольфов, прежде чем страшная головная боль сковала его. Маг, стиснув зубы, рухнул на колено. Паркинсон рассек мечом ещё одну тварь.
Снова протяжный вой разорвал тишину. Атака прекратилась. Дейла, подскочившая к Краму, потянула его за рукав.
– Вставай, миленький. Вставай. Ты сможешь. Сможешь…
Слова девушки развеяли проклятие ментальной магии, подобно ветру, сдувающему семена одуванчика. – Стой, секунду, все хорошо… – прошептал маг, он с трудом поднялся на ноги и обвёл взглядом соратников.
Они все медленно опускались на колени, корчась от неописуемой боли, лишь девушка старалась увести его в кусты с поля боя. Ноги были ватными, но все-таки слушались.
Руки дрожали, но Идрак послушно распустился цветком на ладони чародея.
Дейла отпустила отворот куртки и отшагнула.
На мост вышел огромных размеров Вервольф.
– Отдайте девчонку и Балидура, тогда сможете уйти. Даю слово. Мы вас не тронем, – голос Вервольфа звучал в сознании.
Глаза Дейлы округлились от ужаса. Она с надеждой посмотрела на стоящего перед ней чародея и тут же бросилась к нему в ноги.
– Не отдавай меня им, лучше убей, я туда не вернусь.
Крупные слёзы скатились по её пыльной щеке. У Крама защемило сердце. Он вспомнил слова старосты деревни о том, как дочь кузнеца звала на помощь.
– Не отдам!!! – прорычал чародей и поднялся, опираясь на копье.
Сможет ли он одолеть столь могучего анимага, волшебник не знал, но точно знал, что не станет жертвовать ею ради собственного спасения. Что-то особенное было в этой рыжей почти ещё девочке. Так на Крама никто никогда не смотрел. Она так верила в его могущество, да так сильно, что невольно Крам и сам ощутил прилив сил.
Он поднял рогатину, и заслонил девушку собой.
– Сделки не будет.
Рюмсталь сделал ещё шаг и внимательно стал разглядывать молодого курьера.
– Кто ты такой, что прячет железо под тканью и неподвластен магии? Ты ли тот самый?
– Морциус Камфри, – успел позвать Идрак юноша до того, как Рюмсталь обрушил на него свое заклятие.
Удар ментальной магией был ужасен, но сознания уже сплелись.
* * *
Крам сидел перед огромным экраном, на котором мелькали картины. В руках у него была кружка с очень странным напитком. Пальцы пробежали по панели. Монитор погас, а вместо него зеленым огоньком зажглось маленькое око в середине экрана.
– Дорогой дневник… что за хрень?!! Сука, ну надо ж как-то начать? Кворге сказала, это поможет справиться с эмоциями и полезно для самоанализа. Значит, надо делать…
Крам сделал большой глоток и откашлявшись, продолжил:
– С чего бы начать? Ну, вот отсюда, наверное:
Посадка на Пангею была достаточно мягкой. Но стабилизаторы взлета вывернуло к чертям, когда мы чиркнули о местные горы. Корабль свое отслужил. Ему больше не подняться в космос. Так что, теперь это наш дом. Сайдерс активировал аварийный маяк, но как по мне, это лишь пустая трата энергоносителей. С тех пор прошло два гребанных года.
Инженеры, смонтировав установки для терраформинга, начали видоизменять мир, несмотря на наличие на планете неразвитой гуманоидной жизни. А после выхода из строя криогенной системы пришлось срочно будить и переселять колонистов в наспех возведенные купола. Для экономии энергии купола построили у пяти генераторов терраформинга, вдали от поселений местных гуманоидов. Биологов разместили на северной станции, океанографы – у побережья. Горнодобытчики и сейсмологи поселились на юго-востоке. Энергетики заселили купол у кратера потухшего вулкана, в надежде обуздать мощь магмы.
Центр управления оставили тут, на звездолете, вмонтировав корпус в купол поселения. Начали строить транспортные порталы, дороги, связывающие купола. Все было бы почти идеально. Но сегодня похоронили капитана. Я не верю в случайность аварии, думаю, Сейн как-то причастен к этому, любовь к женщине не проходит бесследно, даже слепой увидел бы, как разозлила Сейна свадьба Дейлы и капитана. Я думаю, это его происки, шанс отомстить. Я, наверное, сам бы так поступил с капитаном, люби я Дейлу так, как Сейн.
А тут ещё и начальник службы безопасности сцепился со старпомом. Короче, Кворге дала команду на перебазирование, едем в поля. Купайся в реке, листиком подтирайся. Так что следующую запись сделаю как получится.
Седьмое мая 3745 год космической эры. С вами был я, Эрик Броуди.
Камера погасла.
* * *
Гвендель взвыл от собственного же колдовства. Камфри отразила удар почти зеркально, да и девушка, вцепившаяся в руку Крама, словно питала его своей энергией. Чушь конечно, откуда Емпти владеть заклинаниями школы восстановления. Такие чары не всем Дервишам то под силу.
Юноша тряхнул головой, отгоняя от себя ненужные мысли.
Чары рассеялись и Крам снова очутился на мосту перед Гвенделем.
– Да это джекпот… – Рюмсталь сплюнул кровь, его явно шатало, а в голосе звенела ярость. – Я доделаю то, что должен был сделать ещё десять лет назад, Мать будет рада, а братья на говно изойдут от зависти.
Вервольф расхохотался, выпрямившись в полный рост. Юноша вспомнил тотем над погибшими родителями. Это были Вервольфы. Но гнев накрыл Крама, словно цунами, он сильнее сжал рогатину.
– Я – Рюмсталь. Меня не сразить обычным железом, глупый абориген. – Лающий смех Гвенделя леденил душу и лишь усиливал желание опрометчиво броситься на чудовище.
– У тебя получится, – шепнула в самое ухо девушка. Странно, но гнев ушел, мозг чародея обрел возможность мыслить, он вспомнил, для чего изнурял себя все эти годы безумными тренировками и почему выбрал стезю боевого мага. Сердце юноши наполнила жажда мести и безумная отвага.
Чародей бросил в Анимага огненным шаром, потом ещё одним. Верховный Вервольф легко ушел от атаки и бросился на Курьера, в этот момент Крам швырнул в анимага свой легендарный таран. Тонкая струя плазмы голубым росчерком оборвала полет хищника. Вервольф плюхнулся на землю у ног чародея.
Крам наступил ногой на грудь чудища.
«Сердце справа» – раздался тихий шепот Дейлы в голове мага.
– Это тебе за родителей, тварь!!!
Жало копья пробило грудь Гвенделя. Вервольф взвыл.
В этот миг вся стая бросилась на мост.
Крам поставил купол защитного заклинания и выдернул копье из тела мужчины.
Чародей уже видел клыки в разверзнутых пастях тварей, мчащихся к нему по бревнам моста, когда дождь стрел накрыл мост, а следом из зарослей ивняка вылетел с десяток кавалеристов. Длинные пики опрокинули монстров. А вооружённые тяжёлыми алебардами с вымпелами Курьерской службы пехотинцы добили раненых. Рядом с проходящим в себя после болевого шока сержантом остановился всадник на белом скакуне.
– Паркинсон, мать вашу!! Что вы тут делаете?
Знакомый голос заставил юного чародея обернуться.
– Мистер Фрин?
– И вы тут, господин Крам?! А вы чертовски везучий. А где остальные?
– Магистр Балидур там, у шиповника, ему перед атакой стало плохо, – начал маг.
– И Балидур тут? Паркинсон, вы меня впечатляете. А кто эта отважная и обворожительная девушка и где остальные мои Курьеры? И почему вы не выходили на связь? Вас ненароком уж в дезертиры записали. Это пахнет трибуналом. Так что потрудитесь объяснить, что тут вообще творится?
