Александр Николаевич Нилов
Игра на грани фола
Глава 19
После жаркой любовной схватки Хан чувствовал себя абсолютно обессиленным и его раздражало восторженное сюсюканье удовлетворенной сверх всяких ожиданий Зои.
– Котик, когда я разделась, какая линия моего тела показалась тебе наиболее красивой?
– След от резинки трусиков чуть выше пупка.
Зоя пропустила мимо ушей изысканный комплимент и начала усиленно обрабатывать Хана, пытаясь подвигнуть его на новые подвиги во славу грешной любви. Внезапно томную тишину в квартире пронзительно перечеркнул звонок в прихожей, а затем в дверь спальни постучали. Хан натянул покрывало и рявкнул недовольно:
– Какого хрена!
В приоткрытой двери показалась голова охранника Руслана.
– Хан, там мент какой-то пришел с красной ксивой.
– Мент?
Известие было неожиданным и неприятным. Маленький шатер на поверхности покрывала, созданный стараниями Зои, мгновенно рухнул.
– Что ему надо?
– Хочет с тобой поговорить.
– Обнаглели совсем. У меня, что других дел нету, как с ментами трепаться. В кровать готовы с понятыми залезть, – ворчал угрюмо Хан, пытаясь скрыть от Зои и Руслана нервозность и испуг, вызванный неожиданным визитом представителя МВД в его апартаменты. Но он заставил себя успокоиться. Никаких панических метаний. Скотский страх может выпарить из человека все мозги без остатка.
– Ну, что отсвечиваешь, пойди скажи, сейчас выйду. Вот только занятия на тренажере закончу.
Неправильно истолковавшая последнюю фразу Зоя с готовностью придвинулась к Хану. Но тот проигнорировал протянутые к нему бантик губ и две чайные чашки грудей, отбросил покрывало, накинул шелковый халат и подпоясался.
Когда он вошел в гостиную, из глубокого обитого темно-коричневым бархатом кресла поднялся мужчина средних лет в черном костюме с жилеткой, белой рубашке и сером галстуке.
– Липаев, Дмитрий Семенович, следователь Одинцовской районной прокуратуры, – он предъявил в развернутом виде свое удостоверение.
– Слушай, Липаев, у тебя есть что-нибудь кроме этого мандата. Какого шайтана ты врываешься в мой дом, мешаешь мне отдыхать. У тебя ордер на арест есть, ордер на обыск есть, и вообще ты случайно не заблудился?
В это время в комнате появился Джамал и отрицательно покачал головой. Хан несколько успокоился и вместо истерической тональности его голос начал приобретать покровительские издевательские нотки.
– Липаев, это Москва, а не Одинцово.
– Азамат Бердыевич, мне надо было вас допросить, и я подумал, что быстрее будет к вам подъехать, чем посылать повестку.
Хан про себя отметил, что здесь следак прав: он на такую бумажку даже не поморщился бы. Если с браслетиками не прикатили, значит, нет у них ничего, и не фиг хвостом перед ними вилять.
– Хорошо, Липаев, говори, что ты против меня имеешь? Может я алименты кому не плачу или кошелек у какой-нибудь старухи стырил?
– Успокойтесь, Азамат Бердыевич. У меня нет сомнений, что перед мной честный законопослушный гражданин.
– Господин, я же тебя не называю « гражданин начальник».
– Ох, извините. Конечно, господин. Вы мне нужны в качестве свидетеля по одному важному делу.
– Свидетеля? Так какого беса ты не позвонил, не договорился. Нагрянул, как шайтан с гор, оторвал от оздоровительной гимнастики. И вообще прежде, чем задницу свою сюда тащить, ты бы с людьми поговорил. Они бы тебе сказали, что я никогда никого не закладывал. Нашел свидетеля.
– Речь не об этом. Сегодня утром в районе вашей дачи обнаружен труп молодого человека.
– И ты сразу ко мне прибежал. Да, зарезал я вчера на даче одного барана.
– Вы, что же признаете убийство этого человека?
– Какого человека, я же тебе говорю барана зарезали, шашлыки жарили, ели, саперави запивали.
– Извините, неправильно вас понял. Посмотрите, пожалуйста, фотографии, – следователь достал из своего дипломата несколько снимков и протянул их Хану.
– Мрачноватые какие-то фото. Совсем усталый человек. У него что на лбу родинка.
– Дырка от пули. Вы знаете этого человека?
– Конечно.
– Кто это?
– Мужчина, который мне в прошлом году возле ресторана «Арагви» прикурить давал.
– Что вы имеете в виду: разборка, драка?
– Я же тебе сказал по-русски. Ты же русский, что же ты по- русски не понимаешь? Что ты все выдумываешь. Фантазер какой. Я достал сигарету, он зажигалку.
– Ну вы знаете его?
– Какой ты интересный мужик все-таки. Ты что, когда хочешь прикурить, сначала паспорт у человека спрашиваешь, анкету заставляешь заполнить.
– Гражданин Гаджиев, прекратите морочить мне голову. Я не для того сюда приехал, чтобы терпеть ваши издевательства.
– Ну вот. Опять гражданин. Не надо так. А не хочешь терпеть не надо, одна терпела, пока мочевой пузырь не лопнул. Выписывай повестку и жди, может я и приду.
– Ладно, Азамат Бердыевич, давайте не будем горячиться. Как я понимаю, вы его не знаете.
– Правильно понимаешь, оказывается, можешь, когда хочешь.
– А парни, которые меня встречали и развлекали, пока вы заканчивали свою гимнастику, они на даче были вчера.
– А как же, они у меня любят в саду и на грядках покопаться. Покажи им жмурика, пусть посмотрят.
Джамал и Руслан, стоявщие у порога гостиной, после поощрительного кивка шефа приблизились к журнальному столику с разложенными фотографиями, наклонились к ним, потом отрицательно замотали головами.
– А видели ли вы незнакомых людей в окрестностях дачи вчера?
Хану начал надоедать этот нудный и, как он определил для себя с первого взгляда, туповатый следователь и он решил больше не выпендриваться, чтобы не затягивать пребывание этого олуха в своей резиденции. К тому же, лучшее достоинство храбрости – благоразумие. Все-таки это мент, а зачем дергать тигра за усы. Не буди лихо, пока оно тихо. К тому же его стал раздражать сверлящий тяжелый взгляд Липаева. Под ним он чувствовал себя микробом, которого хладнокровно рассматривают под микроскопом.
– Нет, Дмитрий Семенович не видел. А вы джигиты не видели?
Руслан и Джамал отрицательно покачали головами.
– Еще вопросы будут, господин Липаев?
– Может вы видели незнакомые автомобили?
– Нет, мы не видели чужих машин и незнакомых самолетов тоже.
Липаев продолжал задавать свои вопросы: было ли слышно что-нибудь подозрительное, сколько времени жарили шашлык и сколько времени его ели, что в это время показывали по телевизору. Хан начал заводиться снова и готов был нахамить от души этому тупице, когда Липаев наконец захлопнул свой блокнот. Он оставил Хану визитку на случай, если Азамат Бердыевич вспомнит что-нибудь важное и откланялся.
Хан с чувством глубокого удовлетворения спустил визитку в унитаз и вернулся в спальню. Верная Зоя в образе обнаженной махи терпеливо ждала продолжения прерванного родео страсти. Пол-лица закрывала завеса роскошных гладких волос, напоминавших застывшие нити золотого дождя. Его глаза заблестели одобрительно и похотливо.
Какое-то время Хан еще пытался думать о том, с чего бы это в окрестности его дачи нашли труп. Что это простая случайность или чья-то подлянка, но вскоре ему стало не до этого. Чувственные волны понесли его к вершине, достигнув которой, он рухнул вниз и через полчаса ощущал себя таким же опустошенным, как и накануне визита Липаева. Все в мире имеет форму классической синусоиды, секс только подтверждает это: после оргазма дикая слабость и разочарование.
Глава 20
Заканчивая просмотр бумаг в верхнем ящике письменного стола, он уловил какой-то звук, негромкий, но прозвучавший в обостренном сознании остро и пронзительно, парализуя его движения. Это был скрежет ключа в замочной скважине. Александр прислушался и выключил настольную лампу. Шторы плотно закрывали всю площадь окна, и со двора было практически невозможно заметить, что в квартире Голицына горит свет. Послышались щелчки задвигаемого засова верхнего замка. Рублев рванулся к дверям лоджии, откинул шпингалет, выскочил на просторную площадку и присел.
Весь этот этаж должна была занимать одна суперквартира, но строительная фирма не смогла найти желающих и способных ее приобрести. Поэтому пришлось шикарные апартаменты трансформировать в две «маленькие» квартиры всего по шесть комнат. При этом лоджу, которая должна была, как терраса, идти вдоль двух спален для гостей, разделили перегородкой. Тихо передвигаясь на корточках, Александр подобрался к перегородке, из-за которой раздавались возбужденные нетрезвые голоса, а из глубины соседней квартиры доносилась танцевальная музыка и звенел женский смех. Облокотившись на перила, курили двое мужчин, горячо обсуждая вопрос, где бабы лучше в Анталии или на Кипре. Придя к единодушному выводу, что самые клевые бабы в Москве, они завершили перекур и скрылись в квартире. Рублев приподнялся и заглянул через перегородку. Это была спальня, в ней горел свет, но никого не было, видимо вечеринка развернулась в гостиной. В это время справились с последним, из трех замков входной двери квартиры, в которой он находился. Из приоткрытой двери пробилась полоска света. В коридоре включили бра. Ситуация не оставляла Рублеву выбора. Он схватился рукой за перегородку и поднялся на перила. Прижимаясь грудью к холодному бетону перекрытия, Александр осторожно перенес через него ногу и спрыгнул на застеленный линолеумом пол.
Немного успокоившись, он положил локти на перила, достал пачку «Золотой Явы» и закурил. Кто бы это мог быть? Вероятнее всего те, кто убил, или те, кто убийство спонсировал, ищут какие-то важные документы. Внизу, в свете освещавших двор фонарей он разглядел темный «Фольксваген». Этой машинки не было, когда Рублев входил в подъезд. Было безветренно. Луна, казалось, приклеилась к темному облаку. Ворона, словно черная тряпка, упала с дерева напротив.
– Аркаша, дай дамам огня, – в лоджию ввалились две девицы.
Рублев повернулся к ним с зажигалкой.
– Ой, обозналась, – смущенно уставилась на него пухленькая белокурая красавица в коротком платье с блестками и глубоким вырезом. Щечки словно наливное яблочко, пушистые длиннющие ресницы, томные глаза, алые манящие губы.
– Ну ты, Зинуля, даешь. Как можно Аркашино рыло с таким красавцем спутать? – хохотнула вторая дама, высокая брюнетка, более худощавая и изящная, чем первая, но не такая привлекательная.
На ней поверх вечернего платья был надет маленький пиджак- болеро.
– Не обращайте внимания. Она не понимает, что диета на закуску не распространяется. Вот и окосела, малость, – проговорила брюнетка, прикуривая.
Ее большие темные глаза лукаво и пронзительно изучали Рублева.
– Ты, Танька, сама уже в кондиции, – огрызнулась Зинаида, – Она только что Вовкин фотоаппарат в салат уронила. – Сообщила она Рублеву с ехидным злорадством.
– Да, нет, Зинуля, я видел, как ее толкнули, – нагло выступил на защиту Татьяны Рублев.
– Ты смотри, какой у тебя адвокат, – Зинаида кокетливо выпустила струю дыма в лицо Рублева, – мне кажется ты ему симпатична как человек.
– Будем надеяться и как женщина тоже, – Татьяна многозначительно закатила глазки.
– Я не помню, когда вы пришли, – спросила блондинка, – Во всяком случае, этот растяпа Вадим забыл нас представить.
– Не будем к нему придираться. Он и так закрутился с этой вечеринкой, – ответил Рублев, сообразив, что речь идет о хозяине, – А я здорово опоздал, в аварию попал по дороге.
– Надеюсь, ничего серьезного, – с участием и почти искренним беспокойством поинтересовалась Татьяна.
– Друг рядом сидел, в морг отвезли. А я даже не поцарапался, сам пешком сюда дошел.
– Какой ужас! – всплеснула руками Зина, – Как же это случилось?
– Да, не повезло, на арбузную корку наехали и в столб врезались. Другу фонарь на голову упал, одни уши остались. Не попал на ваш праздник жизни.
– Так бывает, судьба, фатум. А вы сидели рядом, и ни царапинки.
– Да, только ботинки обуглились, когда машина взорвалась.
– Какой кошмар! А кто тот парень, который ехал с вами, знакомый Вадима?
– Да, прекрати, Зинка. У тебя уже с ушей спагетти до пола висят, а ты все глаза таращишь, да ужасаешься. Не видишь. Ковбой развлекаться изволит, – смеясь, толкнула локтем подругу Татьяна.
– А вы поганка, молодой человек. Так растревожить впечатлительную женщину, – надула пухлые губки Зина, – Кстати, я не помню, как вас зовут.
«Как ты можешь помнить то, чего никогда не знала, – подумал Рублев, – Развезло тебя, бедняжка, прямо на глазах».
– Я – Александр, для вас просто Саша, и прошу без церемоний, на ты.
– А мы с вами на брудершафт не пили, – томно сверкая глазками, покачала изящной головкой Татьяна.
– Так пойдем, выпьем, – воскликнула Зинаида, швыряя окурок в темноту.
Александр последовал за дамами через просторную спальню. Они вышли в коридор, в который выходило несколько дверей. Одна из них была приоткрыта, и Рублев автоматически и профессионально заглянул туда. На кровати шевелился двойной бутерброд из ног.
Они вышли в холл. Развалившись в креслах возле журнального столика, громко общались два бородача богемного вида.
– Просто не надо размахивать шпагой резонерства в оскопированном нарративе собственных полуабсурдных амбиций.
– Не горячись. Уверяю тебя, я не претендую в своем творчестве на достижение инфернальной глубины.
– Все правильно, с тoчки зpeния дeдyкции, индyкции и мoзгoвoй пpoдyкции ты нeкoмпeтeн в этoм вoпpoce, пocкoлькy кaждый пeccимиcтичecки нacтpoeнный индивидyyм кaтacтpoфичecки мoдифициpyeт aбcтpaкции peaльнoгo cyбъeктивизмa.
Рублев открыл рот и даже остановился. Было чрезвычайно интересно слушать эти красивые непонятные фразы, мазохистки ощущая себя полным чайником и интеллектуальным уродом.
– Ну, что же вы, Саша? – потянула его за руку Татьяна, – Дались вам, эти книжные черви.
Рублев спохватился и двинулся вслед за девушкой, продолжая прислушиваться к репликам бородатого дуэта.
– У каждого художника должна быть своя нища, в которой он неповторим, было бы неуместно насиловать творчество Зыкиной современными майн-стрим и поп-оранжировками.
– Только умоляю, давай обойдемся без реверансов андеграунду. Это искусство не для всех, творчество с двойным дном, зачастую чистая экзотика.
Это звучало очень убедительно, и было последним, что услышал Рублев, покидая холл.
В гостиной верхний свет был выключен, горели торшер и бра. Вечеринка вступила в неформальную стадию, гости развлекались по индивидуальному плану. Три девушки и два парня дергались под музыку, возле стола несколько миникомпаний выпивали и закусывали стоя, на диване целовались в засос.
Александру пришлось выпить со своими новыми знакомыми и расцеловаться. При этом поцелуй с Татьяной не отличался протокольной сдержанности и заставил Рублева сомневаться в том, что ему сегодня удастся продолжить оперативно-следственные мероприятия.
Зазвучала томная медленная мелодия. Густой, хрипловатый голос напомнил Александру гитарных бардов его курсантской юности.
Вспухал болезненный аккорд
Под кистью брошенной на струны.
Татьяна, обняв Рублева за шею, начала медленно покачиваться, затягивая его в водоворот танца. Ее щека прижалась к гладко выбритой скуле Александра. Вполголоса звучали легкомысленные вопросы и ответы, прозрачные намеки. Его руки блуждали в южных окрестностях ее талии. Углубление шеи – приятное местечко и, чувствуя языком биение пульса, он с удовлетворением отметил, что значительно преуспел в возбуждении своей партнерши.
И досыта напьется крови
В ночи стреляющий металл.
Музыка звучала жестче и ритмичнее.
Их сплетенный тандем, двигаясь хаотично, достиг низкого кресла возле торшера, в котором скучала с бокалом шампанского женщина в бархатном темно-синем платье. Рублев поднял голову от белой шеи партнерши, оглянулся и обомлел. В кресле сидела Порошина. Строгий вечерний наряд со свободными рукавами и сдержанным дугообразным вырезом, выверенный макияж, дорогое, но не вычурное, колье и миниатюрные серьги со вспыхивающими брильянтами. Все было гармонично, удивительно соответствовало друг другу и ее неординарно привлекательной внешности. Казалось, в кресле отдыхала утомленная дворцовой суетой прекрасная, не высокомерная, но знающая себе цену знатная аристократка.
Она отпила глоток шампанского, посмотрела в сторону откровенно флиртующей и пытающейся изображать при этом танец парочки и узнала его. В ее взгляде промелькнуло удивление, а затем губы тронула царственно небрежная, презрительная усмешка. Рублев затаил дыхание, сейчас она может сказать что-нибудь такое, что вызовет у окружающих нездоровое к нему внимание и значительно затруднить тихую эвакуацию из этой теплой компании. Надо было что-то предпринять.
– Алла Викторовна, что вы скучаете в гордом одиночестве?
– С чего вы взяли, что я скучаю? Если вы считаете, что породистый экземплярчик противоположного пола есть универсальное средство от женской скуки, вы глубоко заблуждаетесь.
– Но мне показалось, вам взгрустнулось немного.
– Я тронута вашим вниманием, Александр Иванович. Не беспокойтесь и не отвлекайтесь. Вы как на отдыхе или на работе? В последнем случае следует признать интересная и привлекательная у вас работа. Вот только непонятно, как можно танцуя ответы записывать. Вы, наверное, потом краткий конспект составляете.
– Алла Викторовна, о чем вы? – удивилась Татьяна.
– Алла Викторовна имеет в виду те анкеты, которые, я заполняю по результатам бесед с клиентами. Я ведь тебе не сказал, что работаю страховым агентом. Мы ведь прежде, чем полис выдать, должны знать о клиенте как можно больше. Вот недавно я был у Аллы Викторовны, оформлял страховку.
Он выразительно посмотрел на Порошину, перестал танцевать и приблизился вместе с Татьяной к креслу.
– А на что тебя, Таня, соблазняет этот искуситель? Он не предлагал тебе белье, которое сушится на балконе, застраховать от стихийных бедствий в виде смерчей и торнадо?
– Нет, нет. Сегодня никаких дел, я должен отдохнуть и расслабиться. Пить вино, развлекать красивых женщин. Алла Викторовна, разрешите вас пригласить.
Порошина опять ухмыльнулась царственно и презрительно, но встала навстречу Александру, всем своим видом демонстрируя, что делает очень большое и необязательное одолжение.
– Что вы тут делаете? Вот не думала, что вы знаете Вадима.
– А я его и не знаю.
– Значит, вы пришли с этой прилипалой.
– Можно сказать и так. В этот зал мы пришли вместе.
– Да, ваш вкус безупречным не назовешь.
– Алла Викторовна, я знаю эту даму полчаса.
– В это трудно поверить, наблюдая, как вы ее по-хозяйски лапали.
– Ее просто надо было отвлечь.
– А понимаю, секретная операция, работаете под прикрытием. Блестяще проведенная комбинация капитана Рублева, который за полчаса завоевал доверие и даже любовь женщины, которая привела его в нужную квартиру. А зачем вам Вадим, что он натворил?
– Он мне не нужен.
– Но, что вы делаете в его квартире?
– Прячусь.
– От кого?
– Вот от кого я прячусь, вы должны помочь мне выяснить.
– Я ничего не понимаю.
– Я вам все объясню. А сейчас давайте уйдем отсюда побыстрее.
– Если это вам нужно, нет проблем. Но вы заставили меня сомневаться, кто вы герой невидимого фронта или банальный бабник?
– Рядом с вами трудно следовать указаниям железного Феликса о холодной голове, – он притянул Порошину к себе.
– Саша, нам надо уходить, вы ведь сами сказали.
Она взяла его под руку, и они, сопровождаемые удивленным взглядом Татьяны, покинули гостиную. Бедная девушка, не успев начать такой красивый роман, похоже, уже должна была переводить его в разряд приятных воспоминаний.
Глава 21
И так, по результатам наружного наблюдения связь «Пикин – Хан» можно было считать установленной. Блокнот полагал, что Пику сдал Дух и скрылся. А Пика за хорошие деньги банально продался. После предъявления напарнику Духнова фотографий, сделанных в процессе слежки, стало ясно, что с Духновым, Пикой и Ханом встречался один человек.
Сам Пика не использовал мизерный, но, все таки, шанс отвести от себя подозрения, решив не спешить с отдачей денег, полученных от мнимого хозяина мебельного салона. Он рассудил так: если про «Мебельный гламур по лояльным ценам» до сих пор не вспомнили, зачем дергаться. Может быть, про этот должок и совсем забудут. Бардака хватает не только в государственных структурах, бывает такое и в солидных мафиозных организациях. Да и потом Бес мог внезапно надеть деревянный смокинг, а что поделаешь, работа у него опасная, всякое может случиться. Тогда железно никаких проблем не возникнет: недоимка «Райской хибары», если она и всплывет, то будет списана на Беса. В крайнем случае, деньги он отдаст, скажет, что хотел вручить их Бесу, а Бес был в больнице, а потом это вылетело у него из головы. Ну, в общем нагородит что-нибудь в этом духе. Так что бежать сдавать деньги при наличии определенных перспектив их прикарманить, было, по мнению Пикина, очевидной глупостью. Мудрый Пика не подозревал, что это тот случай, когда лучше быть глупым и честным. Впрочем, ему навряд ли поверили бы в любом случае, поскольку сразу же установили бы, что человек, передавший ему деньги, не имеет никакого отношения к «Мебельному гламуру по лояльным ценам».
Для Блокнота во всей этой детективной истории было пока не ясно только одно: как люди Хана вышли на Духа. Но времени на развязывание этого узелка уже не было. Осторожный и мудрый Копченый на этот раз жаждал возмездия скорого и жестокого, понимая, что в противном случае бездействие сочтут за слабость и трусость и не только враги, но и соратники. У него украли честно заработанные деньги, ну пусть не честно, но заработанные, кровные. Посягнули на бизнес, кинули как какое-то чмо. Надо наказать наглеца, лев не должен бояться шакалов.
Прежде всего, наехали на универсам Лопухновского, расположенного на территории Копченого и по которому ранее с Ханом достигли компромиссное соглашение. От директора универсама потребовали уплаты за крышу по полной таксе и немедленно. Естественно бедный коммерсант побежал жаловаться своему хозяину, тот Хану, и последний позвал Копченого на стрелку в ресторан «Жареный какаду». Реакция Хана была вполне очевидной и являлась составной частью плана, разработанного Тетрадкиным и одобренного Копченым. На следующем этапе реализации плана ключевой фигурой был Пика. Иуда должен стать карающим мечом и погибнуть, свершив возмездие. Его включили в состав группы боевиков, которым ставилась задача ликвидировать прибывшую в ресторан на переговоры делегацию Хана. Ударной группе раздали бронежилеты, Копченый не любил лишние жертвы и всегда старался максимально обезопасить своих людей.
