Александр Михайлович Кротов
Чёрно-жёлтая весна
Кас посмотрел на Меренею. Та была готова к бою и даже не обратила внимания на его растерянность. А вот Катя встретила его взгляд с опаской – она тоже всё прекрасно слышала и не могла доверять незнакомцу. Впрочем, как и Меренея, но той уже было действительно всё равно.
Дарину надоело ожидание. Он поторопил гриса:
– Кас, не молчи! Твоё молчание меня расстраивает! Даю последний шанс озвучить ответ, который устроит нас обоих. Или они тебя уже в заложники взяли, чёртова ты тряпка?
Дарин наиграно засмеялся. Неестественно похохотали вместе с ним и его подчинённые. ЦБ-4 в руке Гришатре увеличился от намерения старого гриса нанести решающий удар.
Гришатре уже не смеялся над шутками Дарина. Он был сосредоточен на своей мести.
* * *
Руслан Стахов не обращал внимания на грисов и альнелонов, попадавшихся ему на пути. Те бежали от опасности и не хотели тратить на него времени. Тем более его безумный взгляд был страшнее кошачьих глаз грисов и расплывшихся в одноцветье глаз альнелонов.
И Стахов их тоже не трогал. Его чутьё было на взводе – цель была очень близко. Лес Дарина уже начал расступаться перед ним, чтобы явить ему деревню, в которую никто не пытался лишний раз сунуться, зная о дурной славе его жителей.
Но было заметно, что кто-то наплевал на эту дурную славу и начал свой путь уничтожения мира именно отсюда.
Олегу Рубиновичу и Лере было сложнее. Бегство народа из тех краёв вызывал сильный дискомфорт. Но чутьё Гжельского, как и некоторые другие его способности, в этом мире были приглушены. Однако мужчина и без того понимал, что следовало насторожиться.
Громкие предпосылки к панике и леденящему ужасу прозвучали почти тут же: за спинами беглецов из деревни Дарина и перед спешащими туда за Русланом людьми, возникли трёхметровые огненные человекоподобные силуэты невиданных ранее в этих краях существ. Они не шли по дороге, выбирая логичные направления движения – они двигались медленно, величественно, выбирая хаотичные траектории пути. За ними дымилась и горела земля, перемешиваясь крупными, чёрными пластами вырождающейся жизни.
Позади сжигателей была безжизненность, а впереди целый мир, который они должны были в своей старательности превратить в пепел, который навеки останется глухой пустыней или сможет родить новые зачатки существования спустя тысячелетия. Так или иначе, это были длительные процессы, у которых скоро не должно было остаться свидетелей.
– Что за? – удивился Гжельский, видя медленно разбредающихся в разные стороны сжигателей.
Лера тревожно спросила у него:
– У вас есть какие-то мысли по этому поводу?
Гжельский ответил честно, наплевав на свой малоэмоциональный имидж:
– Мыслей нет. Есть чувства. Чувство. Мне страшно…
Лера вновь по-другому посмотрела на своего начальника. Впрочем, вчерашние приключения помогли ей развенчать миф о его идеальности, но сегодня она услышала то, что ей никогда не хотелось услышать.
Она росла в страхе, в собственной неумелости противостоять даже чужому негативу, плохому настроению, будь это хулиган в классе или родной человек. Не умела дать отпор. Но появление в её жизни Олега Рубиновича и кропотливая работа над собой многое изменили в её жизни, она смогла стать другим человеком. Она больше не была тем забитым, боящимся всего подростком.
Во многом ей помогла гипнотерапия Гжельского и самодисциплина, но был и ещё один момент. Ей всегда становилось спокойно от того, что она на стороне сильной личности, пусть даже и не человека по сути, но всё же. Тот, кто не боится. Но без своих сил это был обычный мужчина, который мог себе позволить бояться, не совершать опрометчивых поступков. Вот ничего не бояться без каких-либо своих особых способностей это более ценный и редкий дар.
Гжельский, достав серебряный цершер из кармана пиджака, сказал:
– Лера, мы ведь должны уйти.
– Должны, – согласилась блондинка. – Но что-то не так?
– Всё не так…
Двое сжигателей, двигающихся в их сторону, немного поменяли траекторию, перейдя дорогу по диагонали и испахав её землю. От них в панике бежал мужчина-альнелон. Один из тех, кто припозднился вовремя уйти с торжества Дарина.
Лера, видя всё это, сказала:
– Если Катю мы уже наверняка потеряли, то Руслан…
– Думаю, он как раз таки напал на след Кати. Ты видела, что он совсем не обращал внимания на тех, кто двигался ему навстречу.
Бегущий мужчина поравнялся с Гжельским и Лерой. Ненадолго замедлив шаг, он со злостью крикнул в их сторону:
– Это всё из-за вас, чёртовы люди!
– Что случилось? – вопросил Гжельский.
– Конец света! – убегая, ответил мужчина.
– Что ж, – сказал Гжельский, всё ещё сжимая в руке серебряный шарик, – мы всегда сможем уйти отсюда. Становится жарковато. Но я бы ещё понаблюдал.
Они двинулись дальше, держа во внимании траектории движения сжигателей – величественные шаги этих существ были медленными, и если близко к ним не приближаться, то обстановка была ещё более-менее терпимой. Но идти по выжженной земле было очень неудобно – ноги утопали в горячем месиве, грозя нанести травму.
Совсем рядом падали подожжённые деревья, гулко ударяясь в мягкий грунт с тлеющей травой.
Путникам пришлось выбрать относительно благополучный остров, землю которого ещё не топтали человекоподобные верзилы – сжигатели. Приходилось постоянно оглядываться, чтобы не упустить из вида их бесшумные движения, грозящие гибелью.
– Это тупик, – сказала Лера.
Небо почернело, несмотря на то, что до наступления ночи ещё было достаточно долго. Но не все жители Резервного мира понимали, что это закат их цивилизации.
– Ты права, – огорчённо вздохнул Гжельский.
* * *
Долго ли предложение Дарина могло быть в силе? Кас об этом не думал. Он не тянул время, не ждал спасения и уже почти не сомневался.
Он ещё раз посмотрел на девушек. Меренее также было всё равно. А вот молчание Кати говорило о многом. Девушка хоть и боялась, но по крепко сжимаемому оружию было понятно, что она не сдаётся. Кас ещё успел удивиться – как такие тонкие руки могут держать эту смертоносную железку столько времени. Его самого уже тяготил вес наполненного кровожадными патронами автомата.
Поэтому он поспешил избавиться от них и вырвать из себя наружу, в своём крике, накопленное сожаление о том, что этот мир не хочет добра:
– Да пошёл ты!!!
Этот крик и этот залп был жестом отчаяния. Мужчина не смог, как Гарака, выбрать то решение, которое было бы удобно в одном моменте, но потом терзало, кромсало, кусало бы тебя хуже постельного клопа каждую ночь твоей жизни.
Он послал всё: Дарина, Гришатре, этот мир, параллельный мир. И себя заодно. На этом всё должно закончиться – ведь когда тебя всё достало, то нужно заканчивать и уходить. Но не это ли слабость? Уйти – это значит не довести дело до конца?
Но Кас не стал заводить свои мысли в эти дали. К его залпу, но не к его крику, присоединились Меренея и Катя. Несколько выстрелов даже смогли ранить одного из бойцов Дарина. Но сам хозяин этих мест, вместе с Гришатре, успели заранее организовать хорошее укрытие.
Залп стих. Вновь пришло время заряжать оружие.
Но осаждающие не воспользовались этой тишиной. Да и Гришатре не кинул свой цершер – его остановил Дарин. Тот успел прихватить с собой арсенал Матильды, ведь не все её цершеры испортились после меткого броска Меренеи. И он выбрал пару ядовитых цершеров, считающихся запрещёнными из-за слишком сильного влияния на нервную систему тех, по отношении к кому они были использованы. Они не убивали сразу, но один вдох продуктов их распада сулил крайне негативные последствия для всех живых организмов.
Дарин отдал один цершер Гришатре, чтобы тот спрятал ЦБ-4 и применил свою меткость на другом магическом шаре.
И они вместе, почти синхронно, совершили броски.
Выстрелы Каса не помогли сбить шары. Но мужчина быстро понял, чем чревато их применение.
– Не дышать! – быстро выкрикнул он, после чего сделал глубокий вдох.
Его требование не сулило удачи при таких обстоятельствах, ведь даже попадание на слизистую могло грозить слепотой или мучительной смерть, в зависимости от полученной дозы яда.
Вскоре едкий дым заполнил единственную, но просторную комнату дома предков Дарина…
* * *
Марк Семёнович недолго размышлял, открывать ли дверь. Желание бежать было сильнее оцепенения перед пьяным сыном. Можно было выиграть немного времени, заперев дверь снаружи. Но у Сергея были где-то свои ключи. Тем более, а вдруг там действительно милиция?
Пожилой мужчина снял свою связку ключей с крючка и быстро, как мог, отворил дверь.
Но перед ним стоял ни сотрудник полиции, а тот самый сосед Петрович, благополучный старикашка.
– Семёныч, приветствую! – бодро сказал Петрович.
Марк не успел быстро выскочить из квартиры. Он не знал, зачем к нему пришёл Петрович, тем более один, без свиты из жены, дочери, тестя или внучек.
Но нужно было бежать – пенсионер успел перешагнуть через порог, немного оттолкнув соседа, с того чуть не свалились его квадратные очки.
Но захлопнуть дверь Марк Семёнович не успел. От волнения его руки задрожали, он выронил ключи, а потом и чья-то сила выдавила дверь наружу.
Это был Сергей. Он был всё также пьян. И невменяемо зол – в его руке был нож, а в глазах слепая ярость.
Он заревел на отца:
– Я чё тебе сказал, а?!
Глава 20
– Тебе нравится это? – спросил Оливер у Оливии.
Безликие ушли, все сжигатели были выпущены наружу, можно было принять и более человекоподобный образ. Образ, с которым было солидарно его мироощущение. Но для этой оболочки атмосфера вокруг была невыносимо жаркой, некомфортной.
Но Оливер решил стерпеть. Стерпеть, чтобы разрушить очередную свою оболочку, выжечь её вместе с исчезающим миром. Но потом, в последний момент, прекратить свои страдания, вернув себе изначальный облик, чтобы вновь спастись. И вновь считать себя тем, кто не достоин жизни, но вынужден проживать её именно так – сжигая всё, но самому не воспламеняясь в любви к ней. Это очень тоскливо, тошно до выворота наружу кишок – жить и не любить жизнь.
Оливия, прежде чем дать ответ на его вопрос, тоже последовала его примеру и вернула себе облик человекоподобной девчонки. С длинными, огненно-рыжими волосами.
– Мне не нравится это, – сказала она. – Я просто должна была остаться с тобой.
Но яркий цвет волос не давал иммунитета к настоящему огню. Подошва сапожек Оливии начала плавиться в горячей и мягкой земле. Ноги облизал жар, заставивший искать место, где не было так горячо. Пришлось забраться на ствол недавно повалившегося дерева.
Оливер всё также стоял на земле, оглядываясь на своих сжигателей, которые медленно разбредались по всему миру. Их шаги многое изменят здесь.
– Пожалей себя! – обратилась к парню Оливия.
Но Оливер высказался о другом:
– Мне всегда кажется, что любой мир не должен погибать вот так. Я даже не вникал в этот раз в причину гнева Безликих. Мне стало всё равно. А ты ещё можешь уйти, пока не испытала много боли.
– Нет! – воскликнула Оливия. – Я буду сгорать с тобой здесь до тех пор, пока ты сам не решишь, что хватит себя мучить! Мучая себя, ты мучаешь меня…
– Я не хочу этого, – сказал Оливер.
– Не верю! А по поводу мира… об этом лучше не думать. У Безликих своё видение о мироустройстве. Тут они не стали церемониться, как, например, с людьми…
Но Оливер её не дослушал:
– Я хочу, чтобы ты ушла или приняла свой естественный облик. Становится опасно.
– Нет! – вновь сказала Оливия. – Я хочу, как ты. Но давай уйдём из эпицентра. Я вижу, что ещё есть места, где не так горячо.
Оливер немного скорректировал путь сжигателей, чтобы им было уютнее прогуляться по округе, запомнить её очертания для создания своей особой чёрно-жёлтой крупицы воспоминаний.
А в некоторых местах пространство уже искажалась, ломалось, перестраивалось на режим разрушения. Исчезал пригодный для любой жизни воздух. Уцелевшие деревья сворачивались узлом, чтобы потом одномоментно стать прахом. И небо потеряло светило в черноте забвения.
* * *
Когда первые сжигатели вошли в деревню, официальные представители грисов и альнелонов не сразу поняли мощи этих созданий. Они их приняли за секретное оружие противников. Но всем быстро стало понятно, что это третья сила, оставляющая за собой только выжженную землю.
Пришлось на некоторое время объединить усилия, чтобы попытаться остановить это испепеляющее зло. Совсем недавно враждующие стороны начали слаженную волнообразную атаку на сжигателей, применив лучшие тактические и стратегические знания, полученные за долгие годы борьбы друг против друга.
Но эти усилия оказались не замечены сжигателями – они прошли огненным порывом сквозь оборону альнелонов и грисов, испепелив всех, кто не успел сбежать на безопасное расстояние.
Вихрь чуть не сгинул в огненном месиве, похожим на пиролизный взрыв. А разлетевшийся на брёвна один из домов деревни стал причиной гибели помощника командира. Вихрю пришлось отменить действие антителепортационного цершера.
Остатки обоих войск поспешили телепортироваться в пока ещё безопасные места Резервного мира. Или в мир людей.
* * *
– Чё, сука?! – пьяный Сергей махнул ножом перед лицом Марка Семёновича, заставив того вжать голову в плечи.
– Молодой человек! – воскликнул Петрович. – Я сейчас ОМОН вызову! Что вы себе позволяете?! Я Марку весть об отключении горячей воды принёс, у меня внучка в интернете видела точные даты, а вы тут дерётесь! Я сейчас ОМОН вызову!
Сергей ничего не понимающим взглядом посмотрел на пятящегося к лестнице пенсионера. Криво ухмыльнулся на его нелепые попытки ругаться. Или он просто пытался понять, о чём тот говорит. Так или иначе, в его сознании вызвало новую вспышку гнева двукратно повторившееся упоминание силовой структуры.
Сергей резко ткнул Петровича ножом в грудь.
Пожилой мужчина свалился на пол, так и не добравшись до лестницы. Жизнь быстро его покинула. Сквозь треснутые стёкла очков на мир смотрело уже пустое, бездушное тело, на белой, аккуратной рубашке которого красным галстуком расплылось пятно крови.
Марк Семёнович быстро вернулся в квартиру и Сергей не успел перехватить дверь до того, как его отец закрыл её на защёлку изнутри.
Но эта защёлка оказалась слабой преградой, и пьяный мужчина смог её выломать, вернувшись в пределы однокомнатного жилища. Марк заперся в ванной, но Сергей сначала подумал, что тот залез под кровать в углу комнаты.
Роняя крупные капли крови с ножа, обезумевший мужчина протопал босыми ногами в жилое пространство и начал лазить под кроватью, попутно пиная табурет и громя мебель. Потом он принялся за шкаф и за собственный диван, делая из предметов интерьера хлам.
– Батя! – звал он. – Не бойся!
Марк Семёнович боялся. Вновь выбраться в подъезд он уже бы не успел. Пожилой мужчина подпёр дверь шваброй, вслушиваясь в грохот разбиваемой мебели и бытовой техники.
Через небольшое окно над потолком в тесную комнату проникал свет. Из крана капнула вода. Где-то зашумел канализационный слив у соседей. Где-то всё также продолжалась жизнь, а где-то в одно мгновение терялся её смысл.
* * *
– Остановить их! – приказал Дарин своим сподручным, чтобы те что-то сделали со сжигателями, надвигающимся прямо к нему в засаду.
Но никто не смог им ничего противопоставить. Впрочем, те будто не обращали никакого внимания на попытки их уничтожить или вымолить у них пощады. Они превратили в пепел все намерения их остановить, после чего, не замедляя и не ускоряя шаг, пошли дальше, оставляя за собой полосы безжизненности.
Дарин испугался, но не покинул это место, хотя почувствовал, что антителепортационный барьер снят. Он проследовал за Гришатре, который будто бы знал, что нужно делать, неуклюжей спешной походкой направившись в сторону двора дома. Там, ожидающие возможности появления Каса и девушек, бойцы, оценив творящийся вокруг хаос, телепортировались как можно дальше от этих мест.
Дарин, Гришатре и его сын, а также ещё пара верных бойцов, пока оставались в эпицентре разрастающегося апокалипсиса.
Не зря всегда твердили о выносливости грисов – Кас не стал медлить, когда ядовитые клубы ядовитого газа заполонили комнату, а предпринял стремительную попытку, чтобы спасти и себя, и свою совесть.
На одном вдохе он смог вытащить из дома во двор ещё держащую в себе сознание Меренею и почти потерявшую его Катю. Он бросил девушек на пока ещё не иссушенную в пламени землю и тяжело выдохнул. Но последующий после выдоха вдох не принёс облегчения – воздух вокруг уже был пропитан гиблой силой, поэтому полноценного вдоха не получилось. Тем более он всё-таки смог получить существенную дозу отравляющего вещества. Но на человека небольшая доза этой отравы подействовала сильнее – Катя, в отличие от Меренеи, даже не смогла приподняться, уткнувшись лицом в землю, как в самую мягкую и уютную подушку.
Во дворе их встретил Дарин со своим сильно поредевшим войском. У всех в руках были боевые цершеры. Но Кас не растерялся и нашёл в себе силы резко выставить перед собой автомат, направив его дуло на Дарина.
– Не торопись, – сказал Дарин. – У тебя хоть и мало времени, но возможность передумать ещё есть.
– Ты мне надоел, – сказал Кас с трудом вдыхая тёплый, ещё пока пригодный для жизни воздух.
Дарин будто удивился:
– Разве это повод убить меня?
Кас ответил просто. На долгие речи не было сил. Он сказал:
– Ты – зло!
– А ты? – вопросил Дарин. – Ты не зло? Ты плюшевыми игрушками торговал между мирами? Ты тоже зло, хоть и в более мелкой, ничтожной форме. И разве это делает разницу между нами?
Кас просто согласился:
– Ты прав! Давай вместе убьём друг друга? Кто быстрее?
– Дурак, – сказал Дарин. – Нас больше и мы убьём тебя быстрее…
Кас улыбнулся:
– Но тебя-то я заберу с собой.
Но их дуэль так и не состоялась.
С крыши придомовой постройки на одного из бойцов Дарина, звонко сломав тому шею, спрыгнул совсем одичавший Руслан. После этого обезумевший и истекающий кровью от многочисленных ран Стахов бросился на Гришатре. Старый грис совсем недавно сменивший в руке ЦБ-4 на менее мощный ЦБ-2 только и успел выронить свой уже активированный к бою шар.
Взрывом он подорвал и себя и своего последнего сына.
А Руслан получил новые ранения, но не обратил на них внимания.
За последние пару часов прежний Стахов, если бы в нём не генерировалась сила коллекционера голов, мог погибнуть несколько раз. Сначала его пытался расстрелять кто-то из убегающих из деревни гостей или местных жителей. Потом он попал под огонь официальных сил. Также он еле увернулся от сжигателей, успев в последний момент не попасть в огненную силу, притягивающую к себе всех, кто оказался слишком близко к ним.
Но истекаю кровью и покрываясь пузырями ожогов он выжил.
Выжил и Кас, сумев застрелить Дарина и его последнего сообщника. Также он целился и в Руслана, но вовремя обессилено опустил оружие.
Худой, босой, истекающий кровью мужчина взял на руки Катю. Та успела его узнать:
– Руслан… спасибо…
– Что происходит? – не понял Кас.
– Всё хорошо, – Катя скривила пересохшие губы в будто пьяной улыбке. – Это Руслан. Рядом дом.
Ей было тяжело говорить, а Руслану было тяжело держать в себе силы. Не став тратить время, он побежал в ту сторону, где мог находиться Гжельский, уже не понимая как по-другому можно выбраться из этого места.
Меренея почти равнодушно пронаблюдав за тем, что случилось, прошла мимо Каса на главную и единственную улицу деревни, одна сторона которой уже утонула в огненных очагах, а другая ещё не утратила своего первоначального вида.
Девушка пошла в сторону сада, где совсем недавно приняла участие в самом бессмысленном турнире в своей жизни.
Её догнал Кас, успев снять с сына Гришатре модный чёрный пиджак. Также он успел удачно порыться в чужих карманах в поисках разных цершеров.
– Эй, – обратился он к девушке. – Куда бы ты хотела уйти отсюда?
Он видел, как сжигатели принялись разрушать другую часть деревни. И они были достаточно близко. Но Меренея у него попросила только об одном:
– Оставь меня здесь.
– Нет, – Кас не мог себе этого позволить. – С этим местом что-то происходит. Нужно уходить. Не заставляй меня насильно тебя забирать отсюда…
– Уходи, – твёрдо сказала Меренея, сев на землю возле аномалии. – Это ни с этим местом что-то происходит. А с этим миром.
– Не может же всё так просто сгореть…
– Если ты во что-то не веришь, то это не значит, что этого не случится.
После недолгой паузы Кас встал немного в стороне и сказал:
– Не спорю. Но я не уйду без тебя.
Меренея ничего не ответила. Она продолжила смотреть на горящий лес, на аномалию, слившуюся в этом огненном танце воедино с разрушительной силой.
Кас, прежде чем снова ненадолго оставить её в покое, почти с силой нацепил на девушку мокрый пиджак сына Гришатре. До этого силой трофейного водяного магического шара он пропитал влагой предмет чужого гардероба, чтобы хоть как-то защитить девушку от огня.
Другой трофейный цершер телепортационного назначения он сжимал в руке, ещё надеясь, что Меренея передумает оставаться здесь одна.
* * *
– Вы ещё верите? – спросила Лера у Гжельского. – Или предчувствие?
Они стояли на островке леса, нарушить благополучие которого пытались с двух сторон сжигатели. Они будто начали торопиться заполнить своей силой этот уголок Резервного мира, ранее по неосмотрительности забыв про него.
Но Олег Рубинович не торопился. Он достаточно долго всматривался вглубь леса, выбирая относительно безопасные участки, откуда теоретически мог придти Руслан.
Гжельский запоздало прервал свои мысли ответом на вопрос подчинённой:
– У меня сейчас нет предчувствия. Есть ожидание. Ожидание того, что я могу уйти раньше, чем нужно.
– Невозможно везде всё успеть.
– Везде невозможно успеть. Но нужно выбрать приоритеты в тех вопросах, в которых ты никогда не должен остаться последним… последним дураком.
– Не забывайте, что я также зависима от ваших действий.
– Прости, – сказал Гжельский, в спешке вытащив целых два серебряных цершера из кармана. – Я так и не научился ценить найденное, зато много думаю о потерянном. Плохое качество. Человеческое.
– Ну, – Лера взяла в руки оба магических шара, – вы можете встать перед зеркалом и загипнотизировать себя на то, чтобы не жалеть о прошлом…
Гжельский внимательно посмотрел на блондинку, после чего вернул свой взор в сторону леса.
– Никогда не слышал от тебя шуток, – сказал мужчина. – Мне даже понравилось. Но не думай, что ты теперь можешь профессионально заниматься юмором…
– Не думаю, – сказала Лера, оглядываясь по сторонам. – Но если мы не уйдём, то никто уже ничем не будет заниматься…
– Смотри! – Гжельский показал пальцем в самую тёмную сторону леса, увидев чей-то силуэт.
Это был худой мужчина, несущий на руках молодую девушку. Его силы были на исходе.
Чтобы добраться до него, Гжельский тоже взял Леру на руки и по участкам горячей земли быстро донёс блондинку до того места, где Руслан, обессилев, встал на колени. Согнувшись под тяжестью боли и усталости, он так и не отпустил Катю, которая была без сознания.
Руслан хотел сказать одну фразу, которая постоянно крутилась в сознании коллекционера голов. Но он смог пересилить его волю, ненадолго озвучив мысли собственного чувства:
– Скажите… ей… что я…
– Поверь, она знает, – сказал Гжельский.
Лера смогла оперативно переместить всех четверых в мир людей.
Руслан умер сразу же, оказавшись в знакомом измерении. Его ранения оказались слишком серьёзными.
* * *
Кас и Меренея молчали. Одна смотрела на аномалию, другой смотрел в сторону приближающихся сжигателей. В руке мужчины всё также блестел от пота его ладони телепортационный цершер.
От недостатка воздуха Касу стало плохо. Он присел на корточки в надежде, что оказавшись ниже он сможет восстановить дыхание. Но дыхание не восстанавливалось. В глазах начало мутнеть – сказался ядовитый газ, который всё равно попал в его организм.
Перед ними очутились Оливер и Оливия.
– О, знакомые все лица! – сказала рыжеволосая девчонка. – Кас и Меренея, привет! Мне очень жаль, но ваш мир в ближайшее время погибнет. Так захотели Безликие. Вы им не понравились и всё. Оливер выпустил сжигателей. Вот, кстати, Оливер. Знакомьтесь. А этот Кас меня даже спас, когда я была в этом облике, беспомощная…
– И ты не хочешь его спасти? – спокойно спросил Оливер.
– А как? – задала резонный вопрос Оливия. – Нет таких возможностей. Он всё равно привязан к Резервному миру своей душой и погибнет в любом другом мире через некоторое время. Так что, увы…
– О чём вы? – прошептал Кас.
В его рту пересохло, глаза щипало чем-то едким.
Но Оливия только и сказала:
– Прости, Кас! Так получилось. Зато скоро ты узнаешь какую-нибудь тайну существования…
Оливер отвернулся, сказав:
– Как всё это жестоко.
– Вот и я о том же, – вздохнула Оливия. – Давай уйдём отсюда. Хоть ненадолго. Ты уже сделал большую работу и сможешь вернуться сюда немного позже, чтобы проконтролировать сжигателей. А сейчас тут оставаться действительно… страшно.
– Давай уйдём, – согласился Оливер. – Куда бы ты хотела?
– В мир людей, – недовольно шмыгнула носом Оливия. – Мне там не понравилось и я туда не хочу. Но одному человеку я отдала штуку, и он меня теперь постоянно зовёт. Впрочем, он помог найти тебя.
Оливер принял предложение:
– Что ж, я не против сходить туда ненадолго.
Оливия, перед переходом, поспешила попрощаться:
– Прощай, Кас! Прощай, Меренея! Мне вас очень жаль! Простите… я бы всё равно ничего не смогла изменить! И вы… вы классные!
Она даже заплакала, но сделала так, чтобы этого никто не увидел. Вечные не плачут. Таких не любят.
– Пока, – просто сказал Кас, уже мало что соображая.
Меренея не повернулась в их сторону, даже когда эта странная парочка растворилась в воздухе.
Не обернулась и тогда, когда Кас завалился на бок и выронил из руки телепортационный цершер. Ему стало тяжело дышать. Но магический шар не сработал, так как не был заряжен намерением на переход.
Кас приподнялся, но ничего не предпринял. Сжигатели были близко. Воздух лишь маленькими порциями поступал в лёгкие. У мужчины начались галлюцинации…
А он так верил, что эта чёрно-жёлтая весна станет одной из лучших в его жизни. Верил, что случится что-то хорошее. Давал себе установку на благополучие. Он хотел позволить себе отпуск. Позволить себе начать заниматься тем, чем он никогда не занимался. И если ему это понравится, то он посветит этому свою жизнь, без остатка. Он обещал себе. А может, потом встретит и свою любовь, свою судьбу.
В виде галлюцинации перед ним тут же явилась красивая девушка в изящном одеянии…
Но он смог «проморгаться», придти в себя, вспомнив про Меренею.
Когда он обернулся в её сторону, то та уже сделала несколько шагов в сторону от него. Она вплотную подошла к аномалии, и, наконец, обернулась к мужчине, чтобы обратиться с небольшой речью:
– Кас, я тебя прошу, уходи! Спаси себя! Я должна за всё ответить сама! Уходи! Прощай! Спасибо за всё!
Её глаза были мокрыми от слёз.
– Куда уходить? – не понял Кас. – Эти чудики сказали, что нам всем теперь крышка…
Меренея вновь отвернулась от него.
Она сделала ещё несколько шагов и за несколько мгновений сгорела в аномалии.
Кас не смог на это смотреть.
* * *
Сергей, поняв, где прячется его отец, начал выламывать дверь в ванную комнату.
Дверь была хлипкой и швабра уже готовилась переломиться пополам, издавая жалобный хруст. Марк Семёнович вжимался спиной к жгущему сквозь одежду полотенцесушителю. В руке он крепко сжимал камень, который ему когда-то вручила Оливия.
А Сергей всё ругался. То грозился убить, то говорил, что ничего не сделает. Его речи были бессмысленны и даже в моменты небольшого просветления всё равно отдавали агрессией и безумием.
Оливия и Оливер появились как раз в момент небольшого затишья, когда Сергей вопрошал неизвестно у кого о вечном.
В ванной комнате резко стало слишком тесно.
– Привет! – сказала Оливия. – Верни мне мою штуку! А это, кстати, Оливер. Я рассказывала про него.
Марк Семёнович вернул ей камень и сказал:
– Рад, что ты смогла его найти. Больше не теряй.
– Спасибо, – сказала Оливия.
– Открывай! – заревел Сергей, услышав голоса. – Ты! Старый…
– Здесь тесно, – сказал Оливер, придвинувшись вплотную к двери, которая уже была готова отвалиться от петель.
Марк Семёнович взмолился:
– Прошу вас, помогите!
– Ты правда хочешь нашей помощи? – уточнила Оливия.
– Да, – сказал пожилой мужчина. – Я так боюсь…
– Ладно, – сказала Оливия. – Оливер, мы поможем?
– Как захочешь, – равнодушно сказал Оливер.
За дверью всё затихло. Сергей прислушался, злобно приговаривая:
– Пищит кто-то. Убью, когда узнаю…
– У меня нормальный голос! – заявила Оливия. – Да, Оливер, сделай всё быстро и мы уйдём отсюда!
– Как захочешь, – вновь повторил Оливер и растворился в воздухе.
Тут же за дверью раздался короткий вскрик. Потом что-то тяжёлое оттащили от двери. И всё затихло.
– Думаю, – предположила Оливия. – Можно выходить. Только ты подожди минутку, пока Оливер вернёт своё обличье, и мы свалим отсюда. Ну, пока!
Оливия отворила дверь и вышла, оставив старика в одиночестве.
Он просидел в ванной комнате дольше минуты, но когда выбрался, то увидел труп Сергея. Тот лежал на полу кухни со свёрнутой в сторону головой. Его стеклянный взгляд смотрел куда-то под холодильник, будто там лежало что-то интересное.
За окном вовсю цвела весна. Пели птицы, дул тёплый ветер, дети играли в футбол. К подъезду подъехала полицейская машина.
* * *
Прошло некоторое время. Доступ в Резервный мир уже был перекрыт.
Те альнелоны и грисы, что остались на планете Земля, постепенно исчезали из её истории – так работал механизм, оберегающий коренных жителей этого мира от знания о существовании резервномирцев. Они исчезали бесследно, будто их судьбы никогда не касались ничего человеческого. Их достижения для блага людей сохранились, а их имена, память о них – нет.
Но Кас ещё держался. Ему было очень плохо, он стал походить на последнего наркомана, от которого все воротили взгляды и шарахались на улице.
Проходя через цветущий парк мира людей, не обращая внимания на погожий денёк, Кас всё-таки выбился из сил. На одной лавочке сидел бомж и мужчина решил, что это та компания, которой он сейчас достоин. Возможно, это могло стать последним моментом его жизни.
Кас тяжело опустился на скамейку рядом с обросшим неаккуратной щетиной мужчиной в грязном костюме. Для бомжа тот был слишком толстым.
И тот сразу же узнал Каса:
– Кас, – обратился к нему человек, – правда ли говорят, что Резервный мир… всё, нет его больше?
– Правда, – сказал Кас, щурясь. Его зрение сильно ухудшилось за последнее время. – И меня скоро не будет. А ты как поживаешь, Аркадий Иванович?
– Плохо, – сказал бывший начальник овощной базы. – Я попал под сильный гипноз. Быстро раздал все свои и чужие деньги, потом опомнился – а меня уже ищет полиция. И я не знаю даже куда податься, думал даже про ваш мир…
