Александр Леонидович Аввакумов
Банда
– Надо подумать, – произнесла хозяйка. – Время сейчас больно не хорошее. Сама знаешь, что за такие вещи бывает.
– Вот ты мне скажи, Галина, где ты нашла такого ухаря, что он тебе «рыжье» таскает? – спросил ее свекор.
– А это – не ваше дело, Матвей Гаврилович. Много будете знать, плохо будете спать.
Лицо хозяина вспыхнуло, но его вовремя остановила супруга.
– Тебе что старый хрен нужно? Где, кто – это тебе зачем?
Хозяин хитро улыбнулся.
– Я, может, тоже хочу вот так, как они, пожить с размахом, – произнес Матвей Гаврилович. – У меня есть хороший денежный адресок в Казани. Я сам хотел бы им воспользоваться, но болен. Старость сказывается.
– Галина, остальные деньги верну где-то через неделю.
Все засмеялись. Галина встала из-за стола и, поблагодарив хозяев за угощенье, направилась к двери.
***
Максимов возвращался домой. Он невольно обратил внимание на ярко освещенные окна своего дома.
«Почему на окнах нет занавесок? – первое, о чем подумал он. – Неужели Сашка что-то натворил?»
Павел открыл калитку и вошел во двор. На натянутых между деревьями веревках висело выстиранное кем-то белье. Он потрогал его, оно еще было влажным.
– Сашка! Это кто нам настирал белье? – спросил Максимов, переступив порог дома.
– Приходила твоя знакомая – тетя Тамара, вот она и постирала белье. А что? Она сказала мне, что тебя хорошо знает и что ты сам попросил ее выстирать белье.
– Тетя Тамара, говоришь? – произнес он, прикидывая в голове, какая это может быть тетя Тамара. – Сынок, а как она выглядит?
– Папа, ты шутишь? Тетя Тамара сказала мне, что вы последний раз виделись неделю назад. Вы вместе с ней встретились на улице Большой и вместе шли на остановку трамвая «Петрушкин».
Максимов невольно улыбнулся, вспомнив симпатичную женщину, которая обратила внимание на его нестиранную рубашку. Он тогда и предположить не мог, что она придет к нему домой и устроит уборку и стирку.
– Папа! Тетя Тамара просила тебе передать, что она придет к нам в гости в воскресенье. Пап! А она красивая и добрая, как наша мама.
Павел прошел на кухню и снова был приятно удивлен, на керогазе стояла полная кастрюля наваристых щей.
– Сынок, кто это наварил нам щей?
– Тетя Тамара. Я уже ел, папа, вкусно.
Максимов налил в тарелку щи и сел за стол. Мысленно он был благодарен этой совсем незнакомой ему женщине за заботу, но что-то настораживало его, и эта настороженность была памятью о жене.
«Как же так, Павел? – невольно спросил он себя. – Почему ты так быстро забыл ту, что ждала тебя с фронта?».
Какая-то резкая боль прострелила его сердце. Он протянул руку и, достав из пачки папиросу, закурил. Встав из-за стола, он подошел к окну. Там за стеклом было темно и от этой темноты ему вдруг стало необычайно грустно. От этих грустных мыслей его отвлек голос сына:
– Папа! Завтра родительское собрание, ты пойдешь в школу?
– Не знаю, сынок, как получится.
Загасив папиросу в пепельнице, Павел направился в комнату.
***
Корнилов и Бабаев шли за солидным мужчиной, который, словно чувствуя нависшую над ним опасность, то и дело останавливался и оглядывался назад. Он был высоким, поджарым, с явной армейской выправкой. Его светлые, редеющие волосы были зачесаны назад, а холеные руки свидетельствовали о его непролетарском происхождении. Вот и сейчас он остановился и, поправив узел галстука, оглянулся назад.
«И что он все время дергается? – со злостью подумал Василий, наблюдая за Антоновым. – Неужели опасается кого-то?».
Вчера вечером об Антонове ему рассказала Галина. Со слов ее свекра, он принимал непосредственное участие в реализации конфискованных у «врагов народа» ювелирных изделий и предметов старины. Сегодня Антонов должен был встретиться с человеком, который был готов приобрести несколько золотых изделий, представляющих большую историческую ценность.
Из-за угла дома появился мужчина в соломенной шляпе. Он был небольшого роста с солидным животом. Короткие ноги и большая голова делали его похожим на клоуна из местного цирка «Шапито», что раскинул свой шатер рядом с парком «Черное озеро». Мужчина приподнял шляпу, как бы здороваясь с Антоновым, и неторопливой походкой направился в сквер. Оглянувшись еще раз назад, тот последовал вслед за ним. Они присели на лавочку и стали о чем-то говорить.
Корнилов, взглянув в сторону Бабаева, неторопливым шагом прогуливающего человека, направился в сторону Антонова. Мужчины, не обращая внимания на приближающего к ним Василия, продолжали мирно беседовать.
– Спичек не будет? – обратился Корнилов к мужчинам.
– Нет, – пробубнил Антонов и с подозрением посмотрел на Василия.
Мужчина хотел еще что-то сказать, но замер, не решаясь произнести даже слово. В руках Корнилова был «Парабеллум». Антонов побелел, его руки мелко задрожали то ли от внезапно охватившего его страха, то ли от волнения.
– Давай, вытряхивайте все, что есть в карманах! – приказал он мужчинам. – Быстро! Дважды повторять не стану.
– Вы кто такой? – переборов приступ страха, возразил ему Антонов.
Василий, молча, нанес ему удар пистолетом в лицо и когда тот схватился за окровавленное лицо, снова произнес:
– Все из карманов! Третий раз повторять не буду!
Мужчина в шляпе, с опаской взирая на пистолет, молча, полез в карманы пиджака и начал выкладывать на край лавки: бумажник, паспорт, две пачки денег. Корнилов сунул все это в свои карманы и ткнул стволом пистолета в лицо Антонова.
– Ты что не понял, сука? Замочу!
Мужчина достал из кармана небольшой мешочек из бархата и протянул его Василию.
– Больше у меня ничего нет, – произнес он и, достав из кармана платок, начал вытирать им кровь с лица.
Корнилов вздрогнул, услышав свист Бабаева. Он обернулся и увидел двух сотрудников милиции, которые шли через сквер. Милиционеров заметил и Антонов. Он руками оттолкнул от себя Василия и с криком бросился навстречу им.
– Караул! Грабят!
Корнилов выстрелил и впервые за все время владения оружием понял, что промахнулся. Милиционеры, выхватив оружие, стали обходить Василия с двух сторон. Стрелять они не решались, так как рядом с налетчиком находился потерпевший – мужчина в шляпе.
– Сдавайся! Бросай оружие!
Василий бросил пистолет на землю и медленно поднял руки. В этот момент за спиной милиционера раздался выстрел. Пуля перебила позвоночник сотрудника милиции и тот, словно сломанная сильной рукой игрушка, переломился в пояснице. Второй сотрудник милиции бросил «Наган» и поднял руки.
– Бежим! – прокричал Бабаев, пряча пистолет в карман пиджака.
Корнилов поднял свой пистолет, передернул затвор и трижды выстрелил в мужчину в шляпе, а затем в сотрудника милиции. Подняв «Наган» застреленного им милиционера, Василий бросился бежать вслед за Бабаевым.
***
Две недели, днем и ночью шла зачистка города. Прибывшие из Москвы офицеры уголовного розыска и госбезопасности просеивали притоны, воровские «малины». В результате операции было задержано более сотни блатных, воров, скупщиков ворованного имущества, однако выйти на след банды никак не удавалось, последние, словно, растворились в городе. Однако, в конце мая в газете «Правда» появилась победная заметка о том, что в Казани ликвидирована банда, которая длительное время наводила страх на жителей города. Все участники данной банды арестованы и находятся под следствием.
Максимов шел по узкому коридору Управления уголовного розыска, держа тонкую папку, в которой лежало оперативное сообщение от Хряща. Павел прикидывал про себя план реализации этого сообщения, когда вдруг чисто случайно столкнулся в коридоре с Лосевым. Эта была их первая встреча после перехода Павла в другой отдел.
– Как дела, Максимов? – поинтересовался у него Геннадий Алексеевич. – Как работа на новом месте?
– Неплохо, – коротко ответил Максимов. – Я смотрю, и у вас вроде все идет хорошо. Читал о ваших успехах. Десятки арестованных…. Думаю, что на орден потянет.
– Язвишь, Павел. Нехорошо как-то. Это – заслуга общая, москвичей и нас.
– Вот и я об этом, Геннадий Алексеевич, слава то ваша. А если бы не было москвичей?
Лосев улыбнулся.
– Вот так нужно работать, Максимов, раз – и нет банды.
– Ну-ну, Геннадий Алексеевич, цыплят по осени считают, – в ответ произнес Павел и направился дальше.
Лосев проводил его взглядом и, повернувшись, направился по своим делам. Павел зашел в кабинет начальника имущественного отдела Яхина Станислава Ивановича и сел напротив его. Максимов, молча, достал из папки сообщение и протянул его начальнику. Тот пробежал по нему глазами и отложил бумагу в сторону.
– Как думаешь брать этого Садыкова? Сколько их пойдет на дело?
– Станислав Иванович, если бы знал, где прикуп, то жил бы в Сочи. Источник сообщил лишь о дате и месте кражи, разве этого мало? Судя потому, на что наметился Садыков, думаю, что их будет не меньше пяти человек.
– Ты знаешь, Павел, у меня людей нет – все люди задействованы по линии Лосева. Могу выделить тебе лишь Бакатина и этого рыжего, все время забываю его фамилию.
– Коновалов…
– Вот-вот, Коновалова.
– Спасибо и на этом, Станислав Иванович. Разрешите идти, хотел бы подготовить группу к операции.
– Иди, готовь…
Максимов вышел из кабинета и, заметив в коридоре Коновалова, махнул ему рукой.
– Найди Бакатина и ко мне.
В кабинете Максимова было душно. Павел подошел к окну и резким движением распахнул створки. В комнату ворвался уличный шум и потоки свежего весеннего воздуха.
«Скоро лето», – подумал Максимов, рассматривая проходящих по улице людей. Неожиданно взгляд его выхватил знакомую женскую фигуру. Это была Тамара.
***
В этот раз Корнилов готовился к краже основательно: маска, перчатки. Галина указала ему дом, в котором проживал известный в городе врач-стоматолог. Чтобы убедиться в этом, Галина записалась к нему на прием.
– Вы знаете, голубушка, у вас довольно приличные зубы. Зачем вам эта золотая коронка? Обтачивать здоровый зуб мучительно больно и неприятно.
– Простите меня, Иннокентий Моисеевич, но мне очень хочется золотую коронку. Деньги у меня есть, и я готова заплатить вам любую цену.
Стоматолог посмотрел внимательно на Галину, а затем перевел свой взгляд на руки женщины, пальцы которой были унизаны золотыми кольцами.
– Хорошо, гражданка Морозова. Я пойду вам навстречу. Вы сами догадываетесь, что это сделать в условиях городской больницы я не могу.
Он подошел к двери и приоткрыл ее, за ней никого не было.
– Приходите завтра ко мне домой. Вот мой адрес, – произнес Иннокентий Моисеевич, записывая на листочке название улицы и дом. – Думаю, что наша договоренность останется нашей маленькой тайной.
Вечером Галина постучала в массивную дверь дома стоматолога. Ей долго никто не открывал, и когда она решила направиться в обратную сторону, дверь неожиданно открылась.
– Здравствуйте, это – я, – тихо произнесла Галина. – Вот я и пришла.
Иннокентий Моисеевич пропустил мимо себя женщину и, убедившись, что около дома никого нет, плотно закрыл за собой дверь.
– Проходите, голубушка, – любезно произнес хозяин и, взяв под руку гостью, направился с ней в зал. – Присаживайтесь. Вы по-прежнему хотите золотую коронку или уже передумали?
– Пока не знаю. Вы – специалист и я рассчитываю только на ваш добрый совет.
Стоматолог улыбнулся. Ему нравилась эта женщина, но больше всего его привлекали ее золотые изделия.
– Вы знаете, Галина, я бы не хотел, чтобы наши теплые взаимоотношения были связаны с моей профессиональной деятельностью. Как вы смотрите на то, чтобы завтра провести, а вернее скоротать этот теплый летний вечер в каком-нибудь ресторане?
Морозова подарила ему обворожительную улыбку.
– Вы знаете, Иннокентий Моисеевич, я – женщина свободная, меня ничего и никто не держит. Насколько свободны вы?
Хозяин таинственно улыбнулся.
– Я женат, но не живу с женой более года. Вы знаете, Галочка, прошла любовь, мы разные с ней по темпераменту, по взглядам на жизнь… Я могу стать абсолютно свободным в любое время.
Галина поднялась из-за стола и стала с интересом рассматривать висевшие на стенах картины.
– Между прочим, все картины подлинные. Не правда ли, они обворожительны?
Женщина засмеялась и погрозила Иннокентию Моисеевичу своим красивым пальцем.
– Показывайте, что вы еще храните в своих закромах? Ужасно люблю дорогие и красивые вещи.
– А что вас интересует, Галочка, живопись, ювелирные изделия?
– Все, – ответила она и звонко засмеялась. – Мне все интересно. Я очень любопытная.
Прошло двадцать минут, и Галина стала прощаться.
– И что вы решили, голубушка? – поинтересовался он у нее. – Будем, ставить коронку или нет?
– Вы знаете, Иннокентий Моисеевич, я действительно решила еще раз подумать, – ответила Галина.
Похоже, что ответ женщины просто шокировал его.
– Хорошо, подумайте, голубушка. Адрес – знаете. Заходите.
Она вышла из дома и, оглядевшись по сторонам, медленно направилась к калитке.
***
Корнилов достал из кирзовой сумки банку с кислотой и стал обрабатывать кисточкой раму окна. Он хорошо знал, что используемая им кислота размягчает замазку, и этот прием позволил бы им легко снять из рамы стекла и проникнуть внутрь дома. Закончив свою работу, Василий сунул банку обратно в сумку. Неожиданно для него входная дверь дома открылась, и во двор вышел Иннокентий Моисеевич. Внутри Корнилова что-то екнуло и он, бросив сумку, устремился к забору. Он быстро преодолел препятствие и оказался на улице. Хозяин дома подошел к сумке и, открыв ее, обнаружил в ней банку с характерным запахом кислоты.
«Похоже, что кто-то решил «обнести» мой дом, – решил он и быстро вернулся обратно. – Что делать?»
Иннокентий Моисеевич не относил себя к мужественным людям и, оставив сумку дома, поспешил на работу. По дороге он заскочил к своему старинному приятелю и, сбиваясь, начал ему рассказывать о своей находке.
– Понимаешь, Садык, – произнес он, – обидно. Я вам помогаю, а ваша шпана решила «обнести» мой дом. Как же так, Садык?
– Погоди, стоматолог, не гони волну. Надо разобраться, перетереть с авторитетными людьми… Я же не «пахан», чтобы вот взять и решить этот вопрос.
– Пока ты будешь там перетирать, я останусь гол, как сокол. В милицию я обращаться пока не стану – будет слишком много вопросов.
– Ну, хорошо! Я сам постараюсь отрегулировать эту тему. Жди, вечером буду у тебя.
Вечером Садык и двое его товарищей были у Иннокентия Моисеевича. Они расселись на диване и стали ждать «гостей», которые должны были пожаловать, по мнению Садыка.
– А, может, не придут? – тихо спросил его хозяин дома.
– Придут. А иначе, зачем все это мутить. Через сутки замазка снова станет каменной, поэтому должны прийти.
Иннокентий Моисеевич попытался в темноте рассмотреть лицо своего гостя, но ничего не увидел.
– Ты куда? – спросил его гость, когда хозяин встал из-за стола. – Сиди!
– Включить свет, – словно оправдываясь перед ним, тихо ответил стоматолог.
– Не дергайся. Здесь я – командир.
– Как скажешь, – ответил Иннокентий Моисеевич, опускаясь на стул.
Время приближалось к полночи, когда они уловили легкий шорох за окном. Садык достал из кармана пиджака «Наган» и взвел курок. Легкий ветерок, словно не видимая рука, приподнял легкую штору. Они услышали, как щелкнул шпингалет и окно распахнулось. В окно осторожно влез человек. Неожиданно в комнате вспыхнул свет. На какие – то доли секунды он буквально ослепил всех.
Иннокентий Моисеевич вскочил из-за стола и в этот миг раздался выстрел. Хозяин дома, схватившись за грудь, повалился на стол, стащив с него скатерть и хрустальную вазу. Садык выстрелил в темноту, но, похоже, промахнулся, так как мужчина, сделав цирковой трюк, буквально нырнул в оконный проем. В темноте засверкали вспышки выстрелов. Раздался чей-то крик и все стихло.
– Садыков! Выходи, дом окружен! – раздалось из темноты.
– Кто это приказывает мне? Не, ты ли, Максимов?
– Угадал. Это я – Максимов! Ты меня знаешь. Сдавайтесь, а иначе через минуту начнем штурм!
Дверь дома распахнулась, и на крыльцо с поднятыми руками вышел сначала Садыков, а затем двое его товарищей.
– Бросай оружие! – скомандовал Максимов.
Когда оружие оказалось на земле, оперативники быстро сковали им руки наручниками и стали ждать «воронок» для доставки их в уголовный розыск.
***
Корнилов сидел на заднем сиденье автомобиля и стонал от боли.
– Потерпи, Корнил, скоро доедем. Там тебя быстро залатает доктор. Правда, он – ветеринар, но все равно – доктор, – бубнил под нос Симаков. – Терпи, уже скоро.
Водитель такси с жалостью посмотрел на бледное лицо Василия. Это был его первый выезд на дело, и пока он еще плохо понимал, что там произошло в доме.
– Игнат! Ну, что ты плетешься, словно, осенняя муха. Ты что не видишь, что Василий истекает кровью, – крикнул ему Петр. – Он просто кровью истечет по дороге!
– Да ты что, сам не видишь, какая здесь дорога? Я и так словно птичка порхаю из одной ямы в другую.
Фары автомобиля выхватили из темноты большие зеленые ворота.
– Тормози! Приехали! Лешка, иди, понюхай, – приказал ему Симаков.
Бабаев вышел из машины и направился к дому. Игнат, мужчина средних лет с фигурой молотобойца вышел из машины и, подняв капот, начал швыряться в моторе. Он приходился, каким-то дальним родственником Корнилову и впервые участвовал в бандитском налете. Заметив вышедшего из дома Алексея, он взвалил на себя обмякшее тело Василия и понес его в дом.
– Давай его сюда! – скомандовал мужчина небольшого роста с большой проплешиной на голове, указывая Игнату на большую и широкую лавку, на которой была расстелена лоскутная простынь.
Врач посмотрел на лицо Василия, пощупал пульс и распоров рубашку, попросил Симакова принести ему полотенце, горячую воду, спирт.
– Тебе повезло, парень, – произнес врач. – Пуля пробила мягкие ткани, не задев кость. Сейчас я тебе обработаю рану, и поедешь домой. Не переживай, поправишься.
Корнилов посмотрел на Бабаева. Именно Алексей прикрыл его огнем от оперативников. Василий по-прежнему считал, что нарвался на засаду НКВД, однако, он ни словом не оговорился, что утром он оставил банку с кислотой во дворе стоматолога.
– Василий! Как опера узнали о нашем налете? – спросил его Симаков.
– Что за вопрос? Спроси об этом у них. Странно, мы сорвались, а там еще шла стрельба. Не могли же «мусора» стреляться сами с собой….
– Это ты о чем? – морщась от боли, спросил его Корнилов. – Выходит, что мы случайно нарвались на засаду?
В комнате повисла тишина.
– Мужики! – громко произнес Бабаев. – Это же здорово! Я уж подумал, что «мусора» вычислили нас, а здесь – случайность!
Игнат, молча, переводил свой взгляд с одного на другого, стараясь понять, о чем говорят они. Он не знал, радоваться этой случайности или наоборот – горевать. Ветеринар перевязал рану Василию и посмотрел на Симакова, ожидая вознаграждения от последнего. Однако, Петр не спешил расплачиваться с ним. Сейчас, когда Корнилов окончательно пришел в себя, он решил, что именно тот и должен заплатить врачу за оказание помощи. Василий, посмотрев на Симакова, криво улыбнулся и, достав здоровой рукой из кармана брюк деньги, молча, протянул их ветеринару.
– Вот возьми, – произнес он. – Думаю, что здесь достаточно.
Поддерживая Корнилова, они вышли из дома и направились к машине. В соседнем доме громко залаяла собака. Симаков вздрогнул и испугано оглянулся назад.
– Не дергайся, все нормально, – произнес ветеринар. – Здесь вас никто не знает.
Машина медленно тронулась с места и вскоре исчезла в темноте.
***
Максимов, перед тем как зайти на доклад к Яхину, быстро ознакомился с баллистической экспертизой. Он невольно отметил про себя, что Иннокентий Моисеевич был убит пулей из пистолета «Парабеллум», который проходил уже по целому ряду уголовных дел.
«Кто же стрелял в хозяина дома? Люди Садыка или в доме еще находились другие налетчики? Нет, если бы это сделали задержанные бандиты, то Хрящ бы уже донес ему об этом», – подумал Максимов. – Надо допросить об этом Садыка».
После ареста последнего, по приказу начальника отдела госбезопасности его перевели в закрытую тюрьму Министерства государственной безопасности республики. Дверь кабинета Павла открылась и в помещение вошел начальник отдела Яхин.
– Если гора не идет к Магомету, то Магомет идет к горе, – произнес, улыбаясь, Станислав Иванович. – Тебя долго еще ждать?
– Да вот задумался, товарищ начальник, – ответил Максимов.
– Над чем?
– Вот получил заключение эксперта, Он пишет о том, что хозяин дома был убит пулей из пистолета «Парабеллум».
– И что?
– А то, что ни у кого из задержанных нами бандитов пистолета «Парабеллум» не было. Это – первое. А во-вторых, этот самый ствол проходил по целому ряду уголовных дел, связанных с разбоями и убийствами. Выходит, что проведенная москвичами зачистка города оказалась, как бы вам сказать, не совсем удачной. Разыскиваемые уголовным розыском бандиты не были арестованы….
В кабинете повисла тишина. Яхин посмотрел на Максимова так, словно видел его первый раз.
– Почему это заключение оказалось у тебя, а не у людей Лосева? Скажи, Геннадий Алексеевич знает об этом или нет?
– Не знаю, Станислав Иванович. Проводили операцию мы, вот мне и прислали это заключение. Вот я и думаю, разрешат ли мне поработать с Садыком или нет? Может, он в курсе в отношении этого ствола?
Яхин присел на табурет и, достав папиросу, закурил.
– Интересная получается ситуация, – произнес начальник, выпустив струю дыма в потолок. – Ловили одних, а вышли на следы других, которых вроде бы уже давно ликвидировали. Сейчас скажи об этом Лосеву – врага наживешь. Вот ты скажи мене, Максимов, а вдруг этот ствол оказался совершенно в других руках? А что, мало ли – одни могли потерять, а другие найти.
Павел поднялся из-за стола и подошел к окну. Там за стеклом царствовало лето. Во дворе играли в песочнице дети, в тени плакучей березы о чем-то беседовали старушки.
– Вы хотите услышать мое личное мнение, Станислав Иванович? Я думаю, что банда, за которой я так долго гонялся, по-прежнему не ликвидирована. Она просто затаилась и сейчас, когда все эти «московские» страсти для них улеглись, они снова выползли на волю.
– Если это так, то следует ждать новых нападений. Я правильно вас понял, Максимов?
– Правильно, Станислав Иванович. А так как все их преступления в основном связаны с налетами на склады и жилища граждан, именно вам и придется заниматься их раскрытием.
– А Лосев?
– Что Лосев? У них эта банда значится, как уничтоженная. Я так думаю…
Снова стало тихо.
– Хорошо, Максимов. Я обязательно переговорю с подполковником Хакимовым. Думаю, что он разрешит тебе переговорить с Садыковым.
***
Ливень, собравшийся с силой, обрушился на землю. Он барабанил по крышам домов, шуршал в листве, капли падали в воду и отскакивали от ее поверхности, создавая брызги и пузыри. Трава вновь стала изумрудной, капельки дождя, словно россыпь бриллиантов, виднелись повсюду. Он имел свой особый звук, который менял тональность, имел запах. Максимов стоял у окна и наблюдал за идущим дождем. Это был его своеобразный разговор с дождем. Вспомнилось далекое детство, когда можно было разуться и побегать по лужам, не думая о том, что скажут окружающие.
Дверь кабинета скрипнула, Павел оторвался от наблюдения за дождем и посмотрел на вошедшего мужчину. Это был новый сотрудник их отдела.
– Товарищ Максимов, – обратился он к Павлу. – Наш начальник отдела переговорил с начальником отдела госбезопасности. Вам разрешили встретиться с Садыковым.
…. Максимов вошел в камеру допроса и остановился у порога. После солнечного света он не сразу увидел Садыкова Анвара, который сидел на привинченном к полу табурете. Павел присел напротив него и, молча, выложил на стол пачку папирос и спички.
– Кури, Анвар, – предложил он Садыкову.
Лицо арестованного в запекшей крови показалось Максимову каким-то неестественным, напоминающим новогоднюю маску какого-то сказочного героя.
– Спасибо, начальник, – прошепелявил он. – Извините начальник, что не сразу признал?
– Это за что они тебя так?
– Это вы у них спросите, начальник. Наверное, по привычке. По-другому они разговаривать не умеют.
Садыков закурил и вопросительно посмотрел на Павла.
– Зачем пришел, начальник? Наверное, не затем, чтобы посмотреть на мою расписную физиономию? Скажу вам сразу, работать на вас я не буду! Я – вор, а не «барабанщик».
– Давай, без «кипиша», Садык! Никто тебя не просит работать на органы. У меня к тебе лишь один вопрос.
Анвар загасил папиросу и с интересом посмотрел на Павла.
– Скажи, кто из твоих людей убил стоматолога?
Садыков улыбнулся, если это можно посчитать за улыбку. Лицо его исказила какая-то непонятная гримаса.
– Не туда гнешь, начальник. Никто из моих людей не убивал этого зубодера. Мы пришли, чтобы защитить его, а не убивать. Он ко мне пришел утром и попросил защиты. Кто-то обработал стекла его дома кислотой, ну, для чего это делается, наверное, ты знаешь. Вот мы и подписались за него.
– Тогда кто стрелял, Анвар?
– А кто его знает, было темно, я не разглядел. Но, судя по тому, как он «сиганул» в окно, похоже, он был достаточно молод, а тут и вы со своими операми.
– Выходит ты его не рассмотрел?
– Не, начальник! Чего не видел, того не видел.
– А может, это кто-то из блатных? Мало ли чего, ты защищаешь врача, а кто-то решил почистить его? У вас ведь все это так – запросто.
– Ошибаешься, начальник. Здесь я живу, и без меня здесь ничего не делается. Думаю, что те, кто решился на это дело, этого не знал. Кстати, мне этот зубодер говорил, что накануне его навещала одна интересная молодая женщина, все интересовалась его имуществом.
– Ты думаешь, что это была наводчица?
– Утверждать не могу, но, похоже, на это….
Максимов поднялся из-за стола и направился к двери.
– Начальник, забыл папиросы! – окликнул его Анвар.
– Оставь их себе, – ответил Павел.
Он громко постучал в металлическую дверь, которая со скрипом открылось.
– Вы закончили? – спросил сержант Максимова.
– Да, – коротко ответил Павел и, дождавшись сержанта, направился по коридору.
Яркое солнце на какой-то миг ослепило Максимова. Он глубоко вздохнул, реально ощущая вкус свежего воздуха.
– Максимов! Товарищ Максимов! – окликнул его кто-то.
Павел обернулся и увидел Тамару, которая чуть ли не бегом переходила улицу.
– Здравствуйте! – тихо произнесла она. – Как хорошо, что я вас увидела.
– Здравствуй, Тамара, – ответил Павел и протянул ей руку. – Вы куда?
– Я по работе, а вы?
– И я, по работе. Может, нам по пути?
– Мне в сторону железнодорожного вокзала, – произнесла она и улыбнулась.
– Тогда и мне в сторону вокзала…
Он взял ее под руку и они, разговаривая, направились вдоль улицы.
***
Василий передернул затвор пистолета и посмотрел на своих товарищей.
– Корнил! Мне кажется, что тебе лучше оставаться в машине, – произнес Игнат. – Ты еще не совсем поправился, и раненная рука может тебе только помешать.
– Я что, баба, какая? – с обидой в голосе ответил Корнилов. – Обойдусь как-нибудь без советчиков.
– Думаю, что Игнат прав. Дело простое, мы с Лешкой одни справимся. Ну, а ты просто подстрахуй нас.
Лешка крутанул барабан «Нагана» и сунул его за ремень брюк.
– Говоришь, что квартира на втором этаже? – переспросил Игната Симаков.
– Да, как поднимешься на второй этаж, сразу налево.
– Тогда мы пошли, – ответил Симаков, открывая дверь машины.
– Петр! Постарайся без шума, – назидательным тоном произнес Корнилов.
Симаков улыбнулся. Он уже мысленно представил, как он войдет в квартиру, как от страха забьется в угол хозяйка, как беспрекословно хозяин поставит перед ними чемоданы с товаром…
Бабаев легко вбежал на второй этаж и, убедившись, что он пуст, махнул рукой Петру. Симаков сжал в кармане рукоятку пистолета, не спеша, поднялся и, взглянув на Алексея, направился к двери. Он несколько раз с силой ударил кулаком в дверь и стал ждать ответ.
– Кто там? – послышалось из-за двери. – Кого черти носят?
– Милиция! Открывайте!
Дверь приоткрылась и в образовавшейся щели показалась лицо женщины, голова которой пестрела от большого количества бигудей.
– Чего смотришь! Давай, открывай, – приказал Симаков женщине, – а иначе дверь сломаем!
– А по какому вопросу? – испугано спросила женщина.
– Откройте дверь! – срываясь на крик, произнес Петр и с силой дернул дверь на себя.
Женщина испуганно отскочила в сторону, пропуская в квартиру Симакова и Бабаева. Алексей быстро прикрыл за собой дверь и, достав из-за голенища сапога нож, приставил его к шее женщины.
– Закричишь, сука, зарежу, как курицу! – прошипел он.
Женщина медленно сползла вдоль стены и рухнула на пол, потеряв сознание.
– Посмотри за ней, – приказал Петр Алексею. – Если что, вали ее на «глушняк».
Симаков прошел в комнату и сразу же увидел три коричневых чемодана, которые стояли рядом с шифоньером. Подняв один из них, он положил его на стол и попытался открыть. Замки чемодана были закрыты на ключ. Петр смачно выругался и, достав из кармана нож, быстро вскрыл замки. Он открыл крышку чемодана, который был набит шкурками песца.
«Вот она – «пруха»! – подумал Симаков, прикидывая про себя приблизительную стоимость товара.
В двух следующих чемоданах тоже были меха.
– Леха! Хватай чемоданы! Уходим! – выкрикнул Петр.
Женщина по-прежнему была без сознания. Переступив через нее, они вышли из квартиры. Погрузив чемоданы в машину, они отъехали от дома.
– Что с бабой? – спросил Василий Симакова.
– Она в «отключке».
– Не понял!? – произнес Корнилов. – Вы ее не кончили?
– Нет. А зачем глушить, если она была в «отключке», – ответил Симаков.
– А потому, что она видела тебя – дурака и, наверняка, уже расписала тебя «мусорам». Ты это понял?
В салоне машины повисла тишина, в которой отчетливо слышался скрип зубов Корнилова.
***
Максимов сидел за столом, составляя план оперативно-розыскных мероприятий по убийству стоматолога, когда ему позвонил дежурный по НКВД.
– Максимов! На выезд! У нас разбой на улице Ухтомского. Кинолог уже в машине.
Павел положил недописанный лист в металлический ящик и, сунув пистолет в карман пиджака, направился к выходу. Эти постоянные выезды на кражи, грабежи и разбои стали в последнее время каким-то обычным явлением и стали до того привычным явлением, что не вызывали уже у него какого-то прежнего волнения. Вот и сейчас, шагая по длинному коридору наркомата, он привычным движением руки перебросил через плечо полевую сумку, в которой находились чистые бланки протоколов допросов и других необходимых документов и аксессуаров, необходимых при осмотре места преступления.
– Максимов! Что ты копаешься? Давай в машину! – крикнул ему Яхин, усаживаясь в кабину фургона.
Павел забрался в фургон и сел на деревянную лавку. Машина несколько раз дернулась, словно тренируясь перед выездом на улицу, а затем, громко чихнув, покатила по улице. Недалеко от его ног лежала немецкая овчарка «Берта» и, положив на лапы свою умную морду, с интересом смотрела на Максимова.
