Александр Леонидович Аввакумов
Банда
– Ну что, Берта, поработаем, – обратился к ней Павел. – Давай, поймаем этих разбойников!
Собака, словно поняла его обращение к ней, весело замахала хвостом. Ехать пришлось не так долго. Машина несколько раз дернулась и остановилась.
– Вот и приехали, – тихо произнес проводник и, когда дверь фургона приоткрылась, выпрыгнул наружу.
Максимов быстро сориентировался и безошибочно направился к дому, около ворот, которого топтался милиционер.
– Этаж? – спросил Павел у сержанта.
– Второй, сразу налево.
В квартире уже работал дежурный оперативник. Заметив вошедших: Максимова и начальника отдела Яхина, оперативник вытянулся в струнку.
– Давай, докладывай, что здесь произошло, – произнес начальник отдела.
– В комнату ворвались двое, один взрослый, другой совсем мальчишка, лет шестнадцати-семнадцати. Изначально представились сотрудниками милиции, и когда хозяйка приоткрыла дверь, они и вошли. Взяли три чемодана, что было в чемоданах, хозяйка не знает. Их передали на хранение только вчера, – закончил оперативник.
– Кто передал? – спросил оперативника Максимов.
– Говорит, что брат. Попросил сохранить на время.
– Где сейчас потерпевшая?
– На кухне…
Взглянув на Яхина, Павел прошел на кухню. Хозяйка квартиры с красными от слез глазами с интересом посмотрела на вошедшего мужчину.
– Разрешите? – обратился Максимов к ней.
– Да, да, – ответила женщина, сдвигая в сторону посуду со стола.
– Как к вам обращаться?
– Галина Михайловна, – ответила женщина.
– Так вот, Галина Михайловна, я понимаю, что это сложно, но я хотел бы от вас услышать, как в квартиру проникли преступники?
Хозяйка вновь рассказала о пережитом ей страхе, о мужчине в кепке, который обещал ее зарезать, как курицу.
– Вы знаете, мне показалось, что одного из них я где-то встречала, я говорю о подростке. Только никак не вспомню, где и при каких обстоятельствах. Да, вы не смотрите на меня так, я – учительница и лица детей я всегда запоминаю хорошо….
Павел посмотрел на хозяйку.
– Если вспомните, Галина Михайловна, сообщите.
***
Корнилов переступил порог своей квартиры и остановился в дверях. Правая рука, сжимавшая рифленую рукоятку «Парабеллума» стала влажной. На диване сидел мужчина в возрасте шестидесяти лет и дымил папиросой.
– Проходи! Что замерз около двери, – повелительно произнес мужчина. – Галина выскочила в магазин за водкой и сейчас вернется.
Василий, прежде чем снять с себя пиджак, сунул пистолет за ремень и прошел в комнату.
– Ты кто такой? – обратился он к мужчине. – Как оказался здесь?
– Давай, будем знакомиться. Меня зовут Матвей Гаврилович, я – свекор твоей Галины. Наверное, она тебе рассказывала обо мне.
– Бывший свекор, – поправил его Корнилов, усаживаясь на стул. – Теперь у Галины нет свекра.
Старик улыбнулся. Хитрая искорка промелькнула в его глазах. За спиной Василия скрипнула дверь, это вернулась из магазина Галина.
– Вот и хорошо, – произнесла она. – Сейчас и посидим по-семейному.
– Я что-то тебя не понял, что значит по-семейному? – переспросил ее Корнилов. – О какой семье ты говоришь?
Галина словно не услышала реплику Корнилова и стала быстро накрывать на стол. Открыв бутылку с водкой, она налила жидкость в маленькие хрустальные рюмки.
– А что, другой посуды нет? – произнес Василий. – Из таких рюмок только господа раньше пили.
Он протянул руку и достал из буфета два граненых стакана. Плеснув в них водку, он поднял стакан и посмотрел гостя.
– Ну, что, вздрогнем, папашка?
Они чокнулись и выпили.
– Ты зачем к нам пожаловал? – напрямую спросил его Василий. – Если за деньгами, то лишних денег у меня нет. Это – раз. Во-вторых, я нищим не подаю принципиально…
– Я сам тебе могу помочь деньгами, – парировал его слова гость. – Дело есть, Василий….
– Ну и делай его сам. Зачем я тебе?
– Стар я стал, зрение не то, да и руки предательски дрожат. А ты – молодой, дерзкий….
Корнилов снова разлил водку по стаканам и пристально посмотрел на старика.
«Чего он хочет от меня? – подумал Василий. – Похоже, чтобы я обставил это дело. Только, что я буду от этого иметь?»
– Чего молчишь? Испугался?
– Думаю, старый. Может, ты меня под пули «мусорские» подставить хочешь? Может, Галину уже успел подговорить, пока я гулял?
– Типун тебе на язык, Василий, – с обидой произнесла Галина. – Зачем мне все это? Ты у меня словно курочка, которая несет золотые яйца. Таких кур не убивают.
– Значит, курица? А это – петух? – спросил ее Корнилов, указав пальцем, на Матвея Гавриловича, и громко рассмеялся. – Что ж, на петуха он не очень смахивает.
– Дурак, ты Васька. Послушай, что тебе хочет предложить свекор, а уж затем толкуй.
– Заткнись! – сверкнув глазами, произнес Корнилов. – Здесь я решаю, кого слушать, а кого – нет. Тебе никто права голоса не давал!
Матвей Гаврилович с хрустом откусил от малосольного огурца и, положив его на стол, слал говорить:
– У нас в Зеленом Доле есть большое почтовое отделение. Каждый месяц туда из Казани привозят большие суммы денег, которые потом распределяются по району. Сумма солидная – иногда миллион, а иногда и больше. Охрана там никакая – одни инвалиды с «Наганами». Просто нужно дождаться, когда разгрузят деньги….
Старик замолчал и с интересом посмотрел на Корнилова.
– Это – деньги, Вася, а не вещи, которые необходимо сбрасывать, теряя при этом половину стоимости. Судя по вашим делам, это вам – вполне по силам. Ребята вы отчаянные, дерзкие…
Корнилов пристально посмотрел на старика. Предложение было заманчивым и требовало тщательной подготовки.
– Чего молчишь? Неужели трех инвалидов испугались? Эх, годы мои, годы. Был бы моложе, сам бы провернул это дело. Риск минимален, а каков куш?
– Я подумаю, – тихо ответил Василий и, взяв в руки бутылку, стал разливать водку по стаканам. – Ну, что? Давай, старик! Хлопнем за здоровье. Что делать с деньгами, если не будет здоровья? Вот и я об этом.
Они чокнулись и выпили.
***
Максимов сидел за столом и что-то писал в своей тетради, которую он завел совсем недавно. В кабинет тихо вошел начальник отдела и сел напротив него.
– Чем занимаешься, Павел? – поинтересовался он у него. – О чем пишешь?
– Анализирую, Станислав Иванович. Вот пришел к выводу, что квартиру с мехами взяли мои старые знакомые, за которыми я гоняюсь вот уже больше полутора лет.
– Тебе не кажется, Максимов, что ты просто зациклился на этой банде? Ищешь то, что не видят другие, и все хочешь доказать нам всем, что представителям центра так и не удалось ликвидировать эту группу.
– Вы знаете, Станислав Иванович, вообще-то я в первую очередь хочу доказать все это самому себе. Если руководство Министерства госбезопасности республики считает, что им удалось ликвидировать эту группу, пусть так и считают. Я никого не хочу в этом переубеждать. Я их все равно вычислю, как бы они не скрывались.
Начальник отдела усмехнулся.
– Что не идешь домой? – спросил Павла Яхин.
– В девять вечера заканчивает смену моя знакомая, хочу встретить ее.
– Вот это здорово, Максимов, – улыбнулся Станислав Иванович, вставая со стула. – Я рад за тебя, Павел. Работа работой, но жить нужно сегодня, а не завтра. Удачи.
Максимов проводил его взглядом и, взглянув на часы, начал собираться. Убрав папку с материалами в металлический ящик, он направился к двери. В коридоре Павел случайно столкнулся с Лосевым.
– Как служба, Максимов? – весело спросил его Геннадий Алексеевич. – Я слышал, делаешь успехи.
– Служим, – коротко ответил Павел. – Я слышал, что вы ликвидировали почти все банды в городе?
– Разве всех их кончишь? Сегодня кончишь одну, а завтра вместо нее – две. Могу сказать лишь одно, та банда, которой ты так долго занимался, ликвидирована. За ними было около двух десятков различных преступлений, так что, видишь, обошлись без всяких умников, наподобие тебя.
– Хотелось бы верить вашим словам, Геннадий Алексеевич. Думаю, что руководство министерства высоко оценит ваш труд. Наверное, повесит вам на грудь орден, а на погоны еще одну звезду.
– Думаю, что не забудут, Максимов.
Они вышли из здания и, кивнув друг другу головой, разошлись в разные стороны. Павел шел по улице, вздыхая полной грудью свежий вечерний воздух. Откуда-то издалека доносился звук гармони. Тамара стояла около забора и в свете уличного фонаря показалась Максимову еще красивее. Он бросил папиросу в урну и, перебежав дорогу, оказался за ее спиной, нежно закрыв ладонями ее глаза.
– Пашка! Не хулигань, а то позову милиции, – произнесла она и засмеялась. – Я твои руки ни с кем не спутаю.
Максимов обнял ее за плечи и прижал к своей груди.
– Как ты? – поинтересовался он у Тамары.
– Устала, Павел. Вот стою с тобой, а у самой от усталости ноги подкашиваются.
– А я хотел тебя пригласить в кино, – произнес Максимов. – Сын сейчас у соседки..
– Давай, сходим в следующий раз. Боюсь, что в кино могу заснуть.
Они шли по улице и молчали. Максимов иногда бросал свой взгляд на Тамару и ловил себя на мысли, что она думает о чем-то другом, но не о нем.
– Тамара! О чем ты думаешь? Ты где-то далеко от меня?
Она как-то испуганно вздрогнула. Его вопрос явно смутил ее.
– Ты знаешь, Павел, я сегодня получила письмо от Евгения. Мы раньше с ним встречались, строили какие-то планы на будущее. В 1942 году его призвали на фронт, а затем его родители получили извещение о том, что он пропал без вести. Оказывается, все это время он был в плену у немцев, а сейчас отбывает срок под Тюменью. Его осудили за то, что он был в плену…. Скажи, Павел, разве такое возможно?
Максимов промолчал, так как не знал, что ей ответить.
– Чего ты молчишь? Ты же работаешь в системе! Он пишет, что попал в плен, будучи раненным. В чем его вина?
– Я не могу ответить на твои вопросы, Тамара. Как-то товарищ Сталин обмолвился, что у нас пленных нет – есть предатели. Вот после этого и понеслось – раз был в плену, значит, предатель.
Она снова замолчала. За разговором они не заметили, как дошли до общежития, в котором проживала Тамара. Он хотел было обнять ее, но она увернулась от его объятия. Девушка, молча, улыбнулась ему и направилась к двери.
– Тамара! – окликнул Павел ее, но она скрылась за дверью.
Максимов достал папиросу и, прикурив, направился в сторону дома.
***
Корнилов выбросил недокуренную папиросу в окно автомобиля и, взглянув на своих товарищей, открыл дверь. Вслед за ним из «Эмки» вышли Симаков и Бабаев, и не спеша, направились в сторону почтового отделения. Почтовое отделение было не очень большим и размещалось в старом здании, построенным еще в конце девятнадцатого столетия.
– Встань на всякий случай у окон, – приказал он Бабаеву.
Симаков и Корнилов вошли в почтовое отделение. Народу в зале было не так много и появление в нем двух молодых мужчин не вызвало ни у кого никаких подозрений. В дальнем углу за небольшим столиком сидел охранник. Старая армейская гимнастерка, следы от споротых погон, говорили, что ее обладатель был в прошлом фронтовиком.
– Всем оставаться на местах! – громко крикнул Корнилов и вытащил из кармана пиджака пистолет. – Кто дернется, убью на месте!
Охранник попытался подняться из-за стола, но пуля из пистолета Симакова, буквально пришила его к стене. Тело фронтовика медленно сползло со стула на пол. Кто-то попытался закричать, но наведенный на него пистолет моментально пресек эту попытку. Корнилов, расталкивая посетителей в разные стороны, направился внутрь почтового отделения, откуда вскоре раздались крики, которые прервали несколько хлестких выстрелов.
Василий появился в зале через минуту другую, держа в руках два инкассаторских мешка с деньгами. Светлые брюки Корнилова были в кровавых пятнах.
– Всех, кто дернется, убью на месте, – снова выкрикнул он и дважды выстрелил в потолок.
– А, а, а, – завыла одна их женщин, однако очередной выстрел, заставил ее замолчать.
– Уходим! – произнес Василий, пятясь спиной к выходной двери. – Не двигаться! Убью!
Симаков и Корнилов выскочили из почтового отделения, когда по ним открыл огонь, проходивший мимо почты сотрудник милиции. Он успел сделать три выстрела, но оказавшись за его спиной Бабаев, выстрелом в упор убил его. Из-за угла на большой скорости выкатила «Эмка», подняв клубы серой дорожной пыли. Подбежавший к машине Корнилов забросил в нее мешки с деньгами. Последним в машину сел Бабаев.
– Гони! – прокричал Василий. – Гони!
Машина буквально сорвалась с места и помчалась в сторону Казани. В районе Старого Аракчино они остановили машину и стали быстро переодеваться. Разложив деньги по своим вещевым мешкам, они отпустили машину и пешком направились в город.
***
Вечером все собрались в квартире Корнилова. Стол был заставлен бутылками с водкой и закусками.
– Сколько взяли? – поинтересовался у него Матвей Гаврилович. – Я слышал о большой сумме…
Василий улыбнулся, сумма действительно была большой, чуть более половины миллиона рублей. Сейчас эти деньги лежали у него под кроватью, и это было сродни бальзаму для его души.
«Нужно валить из города, – решил он, пряча деньги. – С такими деньгами жить можно где угодно».
– Василий! Отдай мне положенную часть, – обратился к нему Матвей Гаврилович. – Ведь это, благодаря мне, вы сорвали этот куш.
Все были заняты разговорами, и никто не обратил внимания на слова старика.
– Отстань, Матвей Гаврилович. Мне сейчас не до этого. Вот все стихнет, тогда и будем решать эти вопросы.
– Я – не мальчик, Вася, и прошу не чужое, а свое. Отдай мою долю…. Не бери грех на душу.
– Ты что не понял, старый хрен? Заткнись!
Эта реплика Корнилова привлекла к себе внимание его подельников – Бабаева и Симакова.
– Ты, что просишь, старый? Какая доля? Может, это ты бегал под пулями? – спросил его Симаков.
Лицо старика побелело, а глаза засверкали ненавистью к этому уже немолодому человеку.
– Ты получишь свою долю, но только тогда, когда я ее тебе дам! Ты это понял? – произнес специально громко Корнилов.
Матвей Гаврилович не на шутку испугался.
– Да, я что, не понимаю что ли? Что, пошутить нельзя, – стараясь разрядить обстановку, произнес он. – Подождем, конечно, куда нам теперь-то торопиться. Давайте выпьем за фортуну!
Бабаев разлил водку и, подняв стакан, громко произнес:
– За фарт! Без него мы – ничто!
Все заулыбались и потянулись к стаканам. Первым покинул застолье, сославшись на самочувствие, Матвей Гаврилович. Затем собрались и, молча, ушли: Симаков и Бабаев. Оставшись вдвоем, Галина посмотрела на Корнилова, который сидел за столом и сливал остатки водки из стаканов гостей в свой стакан.
– Что, не хватило? – с укором спросила Василия сожительница. – Смотри, как бы тебя не погубила эта водка.
– А что? Имею право, – заплетающимся голосом произнес Корнилов.
Галина промолчала и, встав из-за стола, стала собирать посуду.
– И сколько ты решил отвалить свекру? – спросила она у него. – Неужели на равных?
Корнилов улыбнулся и, сложив пальцы в знакомую всем фигуру, сунул ее Галине под нос.
– А вот это он видел! Дырку ему от бублика. А, что ты думала, если он – твой родственник, я его озолотить должен?
– Что ты мне тычешь в лицо, кобель шелудивый! Ты сам обещал ему долю…
– Обещать – еще не жениться, – ответил Корнилов и громко засмеялся.
Он допил водку и, подцепив вилкой малосольный огурец, с хрустом его надкусил.
– А если он поймет, что ты с ним рассчитываться не собираешься и даст на тебя наколку милиции, – произнесла Галина. – Ты об этом подумал, дурья твоя голова.
– А я его «загашу», – тихо ответил Корнилов. – Зачем мне лишний пассажир!
– Вот и я об этом. Денег у него – море, но, сволочь, пожалел их для сына. Можно было бы отмазать. Ненавижу!
Корнилов закурил, а, Галина, сложив посуду в оцинкованный таз, направилась мыть ее на кухню.
***
– Павел! – обратился к нему начальник отдела. – Ты в курсе разбоя на почту в Зеленом Доле?
Павел оторвался от бумаг и посмотрел на Яхина.
– Нет, товарищ начальник. Что там произошло?
– Дело в том, что там снова преступник стрелял из знакомого тебе «Парабеллума». Как ты смотришь на то, если я тебя включу в оперативную группу по раскрытию этого преступления?
– Выходит, я снова буду работать с подполковником Лосевым?
– Да, – коротко ответил Станислав Иванович. – Ты давно охотишься за владельцем этого пистолета, тебе и карты в руки. Сказать честно, это – не мое решение, так распорядилось руководство Министерства госбезопасности республики.
– Спасибо, сказать, что рад этому, не могу, но и огорчаться, тоже не стану.
В два часа дня началось заслушивание у заместителя комиссара НКВД. Доклад делал начальник отдела милиции Зеленого Дола. Из доклада следовало, что преступники ворвались в здание почтового отделения через десять минут после отъезда машины с инкассаторами. Из показаний свидетелей было установлено, что в нападении участвовали три человека – двое ворвались внутрь помещения, третий – молодой парнишка в возрасте шестнадцати – семнадцати лет страховал их на улице. При этих словах Максимов посмотрел в сторону Лосева, но лицо начальника ОББ ничего не выражало, он был абсолютно спокоен.
«Неужели он и сейчас не понимает, что этот налет совершила все та же группа преступников», – подумал Павел, продолжая наблюдать за Лосевым.
Когда начальник милиции закончил свой доклад, слово взял Геннадий Алексеевич. Он говорил долго, но в его докладе не было никакой конкретики. Павел невольно удивился, как Лосев ловко обыграл идентичность пуль и гильз, изъятых на местах преступлений.
– Я считаю, что данное оружие было утеряно одной из преступных групп, которую мы ликвидировали этой весной, и все эти новые преступления являются действительно новыми и никаким образом не связаны с предыдущими преступлениями.
Говоря об этом, Геннадий Алексеевич, бросил свой взгляд на Максимова, тем самым давая ему понять, что он хорошо знаком с результатами баллистической экспертизы.
– Мои заместителем оперативной группы, по согласованию с руководством НКВД, назначен капитан Максимов, – подводя итог своего небольшого выступления, произнес Лосев. – Вы все хорошо знаете Павла Михайловича, так что свои наработки докладывайте ему лично.
Это было столь неожиданно, Максимов на какую-то долю секунды замешкался, а затем поднялся со стула. В него впились более двух десятков глаз, кто-то с удивлением, кто-то с сочувствием.
«Ловко он обыграл эту ситуацию, – подумал Павел. – Если что, то стрелочником будет именно он, а не Лосев. Он как всегда возьмет на себя общее руководство, которое позволит ему снова уйти от ответственности».
– Конечно, после подобного налета преступники залягут на дно, но вы сами хорошо знаете, что просто так мы с вами на них не выйдем. Поэтому, вся надежда на агентуру, только она способна вывести нас на преступников. Как я понял начальника отдела милиции, – продолжим Максимов, – они почему-то убеждены, что это преступление совершили бандиты из Казани, однако остается один, не выясненный до сих пор момент, кто их навел на это почтовое отделение? Думаю, что они располагали информацией о времени доставки денег, охране почтового отделения. Поэтому, оперативники из Зеленого Дола должны поработать в этом направлении.
Павел закончил говорить и попросил собраться участников оперативной группы у него в кабинете.
***
Галина переступила порог дома свекрови и тяжело опустилась на табурет.
– Что с тобой, ты что-то вся побелела? – тихо произнесла Нина Ивановна. – Давай, я чаю тебе налью. Чай свежий, только что заварила.
– Что-то плохо мне, кое-как дошла, – ответила Галина. – Ноги не идут…
– Ты случайно не беременна? – поинтересовалась она у снохи. – Это бывает при беременности.
– Не знаю, – тихо ответила Галина. – Наверное, нужно сходить в больницу, там и скажут.
Они прошли в комнату и свекровь, посадив ее за стол, быстро поставила на него варенье и разожгла примус.
– Сейчас чай попьем, – засуетилась Нина Ивановна, – погоди немного.
В дом вошел свекор и, не здороваясь, плюхнулся на сундук.
– Ты что, старый, не видишь, что у нас гости? – спросила его Нина Ивановна. – Ты хоть бы поздоровался!
– И что? Мне теперь плясать перед ней? Пусть лучше скажет, когда ее мужик рассчитается со мной?
– Ты что пьяный? – спросила его супруга. – Налил зенки с утра и несешь всякую чепуху! Не стыдно?
– Представь себе – нет! Когда отдадите мою долю? – снова он обратился к Галине с явной угрозой в голосе. – Мне терять нечего, я могу вас всех запалить…. А что? На мне крови нет!
– Что ты болтаешь, старый хрыч! Ты не думаешь, что тебе за такие слова голову оторвут!
– Это кто? Ее хахаль? Не оторвет! Ты знаешь, вот где они у меня, – произнес свекор и показал всем крепко сжатый кулак.
– Я чувствую, Нина Ивановна, что мне больше не стоит приезжать к вам. Знаете, нет у вас домашнего тепла… Деньги у вас в глазах. Бога бы побоялись.
– Ну и не приезжай, никто плакать не будет. Ишь, краля какая, – ответил ей свекор. – Ты только передай своему хахалю, пусть отдаст мою долю, я шутить не люблю.
Галина поднялась из-за стола и, шатаясь, словно пьяная, медленно направилась к двери.
– Это ты куда? – всплеснув руками, спросила ее Нина Ивановна. – Посиди! Сейчас чай попьем, тогда и поедешь.
– Спасибо, как-нибудь обойдусь без чая.
Галина вышла из дома и остановилась во дворе. В глазах ее потемнело, ноги подкосились, и она повалилась на землю. Очнулась она резкого запаха, который бил ей в нос. Она закашлялась, замотала головой и открыла глаза. Над ней, наклонившись, стояла Нина Ивановна.
– Вот и, слава Богу, – тихо произнесла она. – Кое-как нашла нашатырь.
Галина отстранила от себя руки свекрови и попыталась подняться, но у нее ничего не получилось.
– Полежи, Галочка. Вот легче станет и поедешь домой. Я положила на всякий случай тебе в сумочку адресок повитухи. Сходишь, посоветуешься. Она – человек опытный, а деньги у тебя есть.
– Спасибо, Нина Ивановна. Я сейчас встану и поеду.
– Галя! Ты только своему ничего не говори о старике. Пьяный он, вот и болтает разную чепуху.
Она промолчала, ей просто не хотелось сейчас говорить на эту тему, слова свекра заставили ее не только испугаться, но и насторожиться. Через час, Галина добралась до станции Зеленый Дол и отправилась в Казань.
***
Максимов сидел сбоку от стола и с интересом наблюдал за начальником ОББ Лосевым, который проводил очередное заслушивание.
– И что, дальше? – спросил он начальника уголовного розыска районного отдела милиции. – Вы долго будете топтаться на одном месте? Вы и на прошлой неделе докладывали мне об этом. Неужели не помните? А я вот хорошо это помню. Вы собираетесь раскрывать это преступление или нет? Вы знаете, что будет, если вы не раскроете? Все правильно – звездопад. Полетят ваши звезды с погон.
Лицо начальника уголовного розыска вспыхнуло на какой-то миг и снова стало каким-то равнодушным и безучастным. Лосев перевел свой взгляд на Павла. Максимов поднялся и, поправив пиджак, начал докладывать:
– Мы уже второй день разыскиваем черную «Эмку», на которой скрылись преступника. Таких машин в Зеленом Доле оказалось двадцать три. Восемнадцать водителей отработаны, пять находятся в командировках. Пока положительных результатов не получено. Подобная работа осуществляется и в Казани. Здесь подобных машин значительно больше, однако, работа не приостанавливается ни на день.
Второе, товарищ подполковник, в четверг была получена оперативная информация. Источник сообщает, что параллельно нашему розыску, преступников разыскивают и уголовники Казани. Им тоже интересно кто совершил налет и где сейчас, а вернее у кого сейчас эти деньги. Так что нам необходимо более активно работать в этом направлении, то есть опередить уголовников.
Лосев кивнул, похоже, его устроил доклад Максимова.
– Не хочу повторяться, но раскрытие этого преступления находится на особом контроле не только у руководства республики, но и Москвы. Десятки, сотни рабочих Зеленого Дола остались без заработной платы, Детские дома без средств. Поэтому хочу вам передать решение Наркомата внутренних дел, что сотрудник, раскрывший это преступление, помимо досрочного звания получит еще и большую денежную премию. Так что, давайте, поработаем товарищи.
Все встали с мест и направились к выходу из актового зала. Сегодня в школе, где учился сын Максимова, было родительское собрание, и Павел обещал сыну, что непременно придет. Застегивая на ходу полевую сумку, он подошел к двери, когда его окликнул Лосев.
– Нужно поговорить, Павел, – произнес Лосев.
– Геннадий Алексеевич, может, отложим разговор. Я тороплюсь в школу на родительское собрание.
– Собрание подождет, – безапелляционно ответил начальник ОББ. – Потом сходишь, объяснишь.
– Хорошо, я слушаю вас – произнес Максимов.
– Вот что, Павел, – начал Лосев. – Меня отправляют на учебу в Москву. Руководство почему-то считает, что ты можешь заменить меня на посту начальника отдела. Скажу честно, я был против этого, но меня они почему-то не услышали.
Максимов с интересом посмотрел на Лосева. Его прямота в какой-то степени подкупала Павла, но с другой стороны, почему-то настораживала. Уж слишком ответственное назначение и какой-то внутренний голос советовал ему отказаться от этой непростой должности. Он внимательно посмотрел на Лосева, ожидая от него, дальнейшего разъяснения причин его решения, но Геннадий Алексеевич молчал.
– Это все? – спросил его Павел.
– Да, – коротко ответил Лосев. – Меня интересует твое мнение.
– Вы кого видели на этой должности, Геннадий Алексеевич?
– Теперь это уже не имеет никакого значения. Вот видишь, Максимов, как получается. Я тебя и так, и сяк, а ты все равно прорвался в начальники…
Павел промолчал, его просто поразила откровенность этого человека.
– Спасибо, Геннадий Алексеевич, за откровенность. Я догадывался, что вы просто боитесь меня, а сейчас вы открыто сказали мне об этом. Я тороплюсь, товарищ подполковник. Я не рвусь на вашу должность, можете спать спокойно.
Павел взглянул на часы и, развернувшись, торопливым шагом направился к выходу из здания.
***
Матвей Гаврилович спешил на встречу с Корниловым. Полчаса назад к нему зашел Бабаев и сообщил ему, что Василий готов рассчитаться с ним.
«Посмотрим, сколько они мне отвалят, – размышлял он. – Если будет давать мало, то придется «шугануть» его. Все мы под Богом ходим, и каждый из нас чего-то боится. Вот и посмотрим, как он все это проглотит. Да, я не стрелял, но ведь я их навел на почтовое отделение, следовательно, и я могу рассчитывать на равную с ними долю».
Он свернул за угол дома и остановился, заметив Василия, который стоял на берегу залива Волги и о чем-то разговаривал с Алексеем Бабаевым. Неожиданно он вдруг почувствовал какой-то страх.
«Может вернуться обратно, – промелькнуло у него в голове. – Жизнь одна и много ли мне нужно?»
Он сделал несколько неуверенных шагов в сторону Корнилова и снова остановился.
– Ты что там, старик, замерз что ли? – крикнул ему Василий. – Может, ты передумал? Если это так, то мы поехали….
– Погоди! – крикнул Матвей Гаврилович. – Погоди, Василий, я сейчас. Старый стал, быстро ходить уже не могу, задыхаюсь.
Он снова остановился. Глаза Корнилова были столь холодны, что по его спине пробежал холодок, от которого защемило сердце.
– Значит, деньги тебе, старому козлу, нужны? – скорей прошипел, чем произнес Василий. – Грозишь, что иначе сдашь нам «мусорам»? Ты забыл, что за все в этой жизни нужно платить, за удачу, за промахи. Короче, за все!
Корнилов замолчал и от этого внезапного молчания, Матвею Гавриловичу стало еще страшней. Сейчас он уже раскаялся за свой язык, который выплеснул наружу все его мысли. То, что он не уйдет отсюда живым, он понял сразу, однако, неожиданно для него в его голове созрел план. Это была полная утопия, но больше у него ничего в голове уже не было.
– Вася! Ты решил меня заглушить, а что, давай, глуши. Однако и ты долго не погуляешь на этом свете. Если я сегодня домой не приду, то моя старуха отнесет в милицию мою записку, в которой я сообщаю им о всех участниках налета на почтовое отделение. А за это «вышка» тебе светит, Вася, тебе и всем твоим дружкам. Скажи, ловко я придумал?
Корнилов улыбнулся. Он ни на секунду не сомневался в том, что старик блефует, но тот вел себя до того уверенно, что он невольно посмотрел на Алексея, который прислушивался к их разговору.
– Да, ловко, но только сейчас ты все «рамсы» попутал, – ответил старику Корнилов. – Вот мы только тебя хотели убить, а сейчас придется еще и твою старуху.
– А ее зачем? Она ни в чем не виновата!
Василий достал из кармана «Парабеллум». Заметив это, Матвей Гаврилович упал на колени и тихо завыл, как побитая хозяином собака.
– Не убивай! Возьми все! Мне ничего не надо, оставь только жизнь!
– Надо было раньше думать об этом! Ничего личного, братва требует твоей смерти.
Сухо щелкнул выстрел, словно пастух ударил своим кнутом. Старик уткнулся лицом в прибрежный песок и затих.
– Корнил! Что будем делать со старухой? – спросил Василия Алексей. – А вдруг он и вправду оставил дома записку?
– Что, что? – раздраженно ответил Корнилов. – Всех кончать нужно! Она хорошо знает Галину, это – ее свекровь, так что глушить нужно всех.
Вид крови, запах сгоревшего пороха, словно наркотик, вскружили голову Василию. Затолкав труп старика под разбитую старую лодку, они двинулись в город. Нина Ивановна развешивала во дворе выстиранное утром постельное белье и поэтому не сразу обратила внимание на двух молодых людей, которые вошли во двор.
– Вам кого? – спросила она, заметив их во дворе.
– Мы из милиции, – ответил тот, что был постарше. – Давайте, пройдем в дом там и поговорим.
Нина Ивановна с недоверием посмотрела на странных работников милиции. Она вытерла свои руки о передник, и еще раз отметив про себя молодость одного из них, направилась в дом. Когда они оказались в сенях, Корнилов ловко набросил на ее шею бельевую веревку и начал душить женщину. Вскоре она перестала подавать признаки жизни.
– Давай, Лешка, «шмонай» хату. Здесь добра должно быть много. Оно им больше не понадобится.
Собрав дорогие носильные вещи, деньги, золото, и дождавшись темноты, они покинули дом.
***
На столе перед Максимовым лежала гильза от пистолета «Парабеллум», обнаруженная на месте убийства Галицина Матвея Гавриловича. Заключение экспертов было однозначное: старик был убит из уже «засвеченного» ранее оружия. В тот же день был обнаружен и труп его супруги, которая погибла в результате механической асфиксии. Павел взглянул на фотографии, на которых были зафиксировано положение трупов и сгреб их движением руки. Отложив их в сторону, он поднялся из-за стола и подошел к окну, за которым жил мирный город. На столе затрещал телефон. Не зазвонил, а именно затрещал. Зуммер был таким противным, что Максимов невольно сравнил этот звук со звуком бормашинки в стоматологическом кабинете.
