Юрий Витальевич Яньшин
Холодное блюдо мести
– Москва! Москва! Как меня слышно?
– Слышу и вижу вас хорошо, – произнес спокойным и размеренным голосом Афанасьев по-русски, а Вальронд тут же перевел его ответ невидимому за пределами обзора камеры переводчику.
– О-кей, – раздалось в ответ характерное междометие.
Телекамера насколько возможно приблизила лицо Трампа, сузив тем самым угол обзора. Видимо там не горели желанием раскрывать состав негласных участников беседы. Но зато это дало возможность Афанасьеву, как можно детальней рассмотреть лицо своего визави. Оно заполнило собой почти весь экран. Верховный еще никогда не видел президента Штатов так близко, а потому его поразило, каким старым, на самом деле, является этот человек. Данное открытие несколько взбодрило Валерия Васильевича, так как сравнение лица Трампа и своего собственного, которое он видел каждый день с утра в зеркале, было явно в пользу последнего. Был и еще один маленький плюс в крупном плане. У русского диктатора была отличная возможность контролировать малейшую мускульную реакцию на свои слова со стороны собеседника, сидящего по ту сторону океана. Несколько томительных секунд они разглядывали друг друга, как дуэлянты, готовящиеся к поединку. Афанасьеву не хотелось здороваться первым, да и вообще здороваться с этим человеком, после того, что учинили американские «коммандос» на русском Севере. А Трамп тоже не горел желаньем начинать диалог, но не по причине неприязни, а по тому, что не знал, как правильно титуловать человека сидящего в погонах (сегодня Афанасьев был пи погонах). Генерал? Слишком мелко и не по чину. Президент? Но его никто не выбирал на этот пост. Диктатор? Еще обидится. А Трампу очень не хотелось, чтобы намеченный им разговор с самого начала приобрел негативный оттенок. Так они и смотрели в глаза друг друга, словно поединщики в армреслинге – кто кого переборет взглядом, к явному удовольствию Рудова, наблюдавшего эту немую сцену со стороны. Однако пикантность ситуация заключалась в том, что смотрел он вовсе не на экран, который был за пределами прямой видимости, а в отражении зеркала, что находилось позади и чуть в стороне от афанасьевского кресла. Первым сдался Трамп, сумевший выкрутиться из неловкого положения, но так, чтобы и не здороваться и не выглядеть окончательным хамом:
– Тревожное время сподвигло меня связаться с вами, мистер Афанасефф, – произнес он и сделал паузу для того, чтобы Петр успел перевести его слова Верховному, а также дождаться ответа.
– Согласен, что времена ныне непростые, – ответил Валерий Васильевич ничего не значащей фразой.
– Мне хотелось бы обсудить с вами ту конфликтную ситуацию, что сложилась между нашими странами, а также пути ее преодоления, ибо на нас лежит прямая ответственность за судьбы этого мира, – осторожно продолжил американец, делая невольный реверанс в сторону русского медведя, признавая его своей ровней, если и не в плане легитимности, то в мускульной силе.
– Да, – признал Афанасьев правоту слов президента. – Любая конфликтная ситуация, не вышедшая за рамки необратимости, может быть урегулирована к обоюдному удовлетворению обеих сторон, – сделал краткое резюме диктатор, давая понять, что еще не все горшки перебиты и есть возможность найти компромисс.
Трамп понял слова в нужном ключе и тоже склонил голову в знак согласия. После обмена дежурными фразами, возникла пауза. Трамп пожевал губами, соображая, как лучше приступить к обсуждению главной темы. Афанасьев, в свою очередь, тоже не собирался форсировать события, давая собеседнику время на то, чтобы собраться с мыслями. Наконец, Трамп решился продолжить беседу, по-прежнему тщательно подбирая слова:
– Не совсем профессиональные действия вашего летчика в сложных метеоусловиях привели к столкновению сразу трех самолетов. Согласитесь, мистер Афанасефф, что в наше и без того кризисное время, лишняя напряженность между нашими странами никак не способствует снятию взаимных озабоченностей по поводу политики, проводимой обоими руководителями.
«Что он несет!? Какие сложные метеоусловия?! Какое, к черту столкновение?! Разве он не владеет подлинной информацией?!» – пронеслись косяком мысли в мозгу Валерия Васильевича. Он покосился сначала на Вальронда, как бы прося разъяснений за возможные ошибки в переводе, но тот уверенно кивнул головой, подтверждая действительность сказанных, а значит, и переведенных слов. Потом бросил взгляд на пребывающего в легком ступоре, от услышанного, Рудова. И тут к Афанасьеву, словно спасительная десница пришла другая мысль. До него дошло, что сидящий напротив него в тысячах километрах человек прекрасно осведомлен об истинном положении дел, однако старательно хочет представить, что все произошло именно так, как он и транслирует. «Но зачем?» – опять про себя удивился Верховный. И опять догадка посетила голову Афанасьева: «Ба! Да он просто, таким образом, стремится разрядить атмосферу, сведя все к банальному летному происшествию! Значит, ему самому никак не выгодна дальнейшая эскалация процесса».
– Я пока еще сам полностью не вникал в детали трагедии, разыгравшейся в небе Баренцева моря, – тоже стал разыгрывать из себя неинформированного человека, русский диктатор, – но у меня до сего момента не было поводов считать своих летчиков плохими профессионалами. Получив данные о нахождение в зоне ответственности наших сил ПВО иностранного самолета-разведчика, у нас не было иного выхода, как направить туда свои самолеты для наблюдения за иностранным воздушным судном, курсирующим вдоль нашего побережья. А нахождение в заданном, и сравнительно небольшом квадрате еще и вашего бомбардировщика, внесло дополнительные риски непреднамеренного столкновения, – стал, в свою очередь нести полную околесицу Афанасьев. – Согласитесь, что нахождение сразу четырех самолетов, летящих на одном эшелоне и на небольшом пятачке пространства, всегда несет в себе потенциальный риск развития ситуации по неблагоприятному сценарию.
У Рудова от таких слов, отвисшая челюсть, едва не стукалась о столешницу. Он-то рассчитывал, что его друг и соратник с места в карьер перейдет в словесную атаку на янки, тем более, к этому имелись все задокументированные предпосылки. Кинуть президенту в лицо обвинения, подкрепленные фактическим материалом, а потом начать выдвигать требования. Что может быть лучше? «А Валерка, вместо этого, начал валять откровенного дурака, явно подыгрывая заносчивому америкосу». Хотя, зная Афанасьева много лет, можно было всерьез предполагать, что он завел какую-то свою непонятную, но имеющую внутреннюю и железную логику, игру. Иного варианта не оставалось. «Валерка, хоть и дуботолк изрядный, неспособный к принятию быстрых решений, но если уж что-то заранее задумал, то значит, в этом имеется какое-то рациональное зерно» – успокаивая себя, подумал «пруссак», подбирая упавшую челюсть на место. Выслушав внимательно перевод Вальронда (с противоположной стороны переводчика не было, а тот, кто налаживал связь, видимо, ушел), президент задумался на несколько секунд, а затем, что-то прикинув про себя, сделал согласительный жест головой. Такая интерпретация событий, хоть и не вполне соответствовала его ожиданиям, однако же, и не сильно расходилась с ними. Главное, что русский правильно понял ход его потаенных мыслей. «Черт возьми! А с этим медведем можно вести дела» – с удовлетворением констатировал Трамп, не выражая при этом видимых эмоций.
– Я думаю, что по результатам данного инцидента, можно собрать совместную экспертную группу, которая выработает рекомендации взаимного поведения сторон при ситуациях схожих с этой.
«Каков хитрец, – подумал Афанасьев. – Ведь понимает, что пока эксперты соберутся, пока разберутся, он уже давно выйдет на пенсию».
– Я согласен с тем, что формирование экспертной группы из специалистов на паритетных началах, способно выработать единый подход к предотвращению подобных происшествий, – поддержал инициативу Трампа русский диктатор.
В разговоре опять возникла небольшая пауза. И опять Афанасьев решил отдать инициативу беседы противоположной стороне, предпочитая играть «вторым» номером. Впрочем, эта тактика, как, оказалось, была почти беспроигрышной, так как раскрывала подспудные желания американского собеседника, боящегося слишком сильно затрагивать чувствительные для собеседников темы. Он боялся, что русский сам начнет задавать неудобные вопросы и ему придется как-то выкручиваться, но московский медведь предпочел не ставить в неудобное положение 45-го повелителя половины мира, чем оказал тому неслыханно щедрую услугу, за которую придется как-то расплачиваться.
– Однако я слышал краем уха, – начал осторожно подбираться к основной теме разговора потомок ирландских скотоводов, – это было не единственное происшествие за вчерашний день, случившееся в высоких широтах.
– Да, – не стал скрывать Валерий Васильевич, изобразив на своем лице горечь от понесенных потерь. – Вчера, примерно в то же самое время, что и произошел воздушный инцидент, какая-то группа диверсантов, неустановленной государственной принадлежности, высадилась на одном из островов архипелага Новая Земля, и предприняла атаку на объект Министерства обороны.
– Ай-яй-яй! – воскликнул Трамп, изображая фальшивое сочувствие, но втайне ужасно довольный произнесенным словосочетанием «неустановленной государственной принадлежности».
– Атака была отбита, диверсанты понесли огромные потери, а некоторые из оставшихся в живых, были взяты в плен, – многозначительно закончил Афанасьев, явно намекая на что-то большее, чем произнес.
Но на Трампа намек не произвел никакого впечатления. Главные слова уже были сказаны русским сатрапом. Он не обвинил в нападении Соединенные Штаты, и то, слава Богу!
– Диверсанты были англоговорящими, – опять слегка поднажал русский.
– Английский язык – язык доброй половины человечества. Он очень универсален для общения между различными этническими группами, – отмахнулся президент от намеков на участие в этом деле граждан своей страны.
– При нападении диверсантов погибло большое количество гражданских лиц, я уж не говорю про военнослужащих, – начал потихоньку сердиться Валерий Васильевич и злые огоньки вспыхнули в глубине его глаз.
Трамп не мог этого не заметить, поэтому постарался сгладить образовавшуюся шероховатость:
– А вот это уже, чистой воды – терроризм, – констатировал он тоном окружного судьи. – Как вы намереваетесь с ними поступить?
– А как я, по-вашему, должен поступить? Они захвачены с поличным на месте преступления, с оружие в руках. Они – враги без пощады и жалости, убивающие мирных граждан. А как надо поступать с врагами, ворвавшимися в дом среди ночи и убившими почти всех его обитателей? – задал русский риторический вопрос и сам же на него ответил. – Таких врагов надо безжалостно уничтожать в назидание иным, алчущим крови агнцев.
– Вы совершенно правы! Террористы всех мастей недостойны жалости и снисхождения, – поддержал его президент.
«Ага, голубчик! Значит, ты не горишь желаньем видеть в живых свидетелей своей авантюры. Хорошо. Так и запишем» – подумал Валерий Васильевич. На этот раз Рудов правильно все понял и в знак одобрения незаметно оттопырил большой палец.
– Врагов всегда надо уничтожать, – продолжал витийствовать хозяин Овального кабинета. – И у вас, и у меня их слишком много, как внешних, так и внутренних. Разница лишь в том, что вы имеете неограниченный круг возможностей в этом плане, как человек, наделенный неслыханными в демократическом мире полномочиями. Я же, как воспитанный в духе демократии и уважения к Конституции Соединенных Штатов, вынужден с осторожностью применять к ним крайние меры, довольствуясь правом удаления в отставку, – слегка забылся в своих грезах Трамп, но быстро спохватился. – И это, несмотря ни на что, является величайшим достижением нашей великой демократической цивилизации, которой вы пока лишены, в силу объективных причин. Но я льщу себя надеждой дожить до тех времен, когда и вы сможете вкусить ее плоды и встать рука об руку с нами, – закончил он слишком пафосно и ненатурально
«Хм, интересно, на что он намекает?» – подумал Афанасьев, внимательно изучая мимику лица говорящего.
– Я не стану сейчас открывать с вами дискуссию по поводу демократичности или недемократичности России, потому что это больше философский вопрос, нежели практический. И вообще, если честно говорить, то вопрос нужно ставить по-другому: насколько эффективна та или иная форма правления, с точки зрения интересов обывателя? А ведь именно ради удовлетворения нужд среднестатистического обывателя и строится любая модель государственного аппарата. Но я, еще раз подчеркиваю, что не являюсь специалистом, способным аргументированно рассуждать на подобные темы.
– Да, – заквохтал американец, изображая нечто вроде смеха, – тут я, пожалуй, вынужден с вами согласиться. Мы – сугубые практики, далекие от теоретических изысков. Поэтому, пусть вокруг этого ломают копья наши эксперты, а мы постоим в сторонке и понаблюдаем, чьи доводы в пользу той или иной модели окажутся весомей.
– В иное время я бы с удовольствием присоединился к толпе зевак, наблюдающей за высокоумными спорами высоколобых ученых мужей, но, увы, не располагаю временем. У меня, как у повара в ресторане, кипят на плите сразу несколько кастрюль, и я вынужден хвататься, то за одну, то за другую, действуя в ручном режиме управления, – вздохнул Афанасьев.
– Неужели у вас тоже появилась оппозиция, которая не дает вам уснуть по ночам? – прищурился Трамп, в надежде услышать, что-нибудь в этом ключе, но просчитался.
– Страны с диктаторскими режимами, к коим вы относите сейчас и Россию, всегда были более толстокожи к выходкам оппозиции, если та, не переходит определенных дозволенных поведенческих рамок. У нас проблемы более серьезные, нежели клановые войны между демократами и республиканцами.
– Это, какие же? – скривил рот президент, выражая, тем самым, недовольство пренебрежительным отношением русского диктатора к подковерной борьбе в Конгрессе и Сенате.
– Вы, наверное, уже слышали, что вчерашние неприятности для нас не ограничились инцидентами в воздухе и отражением атаки диверсантов? – опять пригорюнился Валерий Васильевич.
– Да, – кивнул Трамп, – мне докладывали о случившейся перестрелке на границе с Украиной, – вернул должок пренебрежительности злопамятный янки.
На этот раз кривить лицо в скрытом негодовании пришлось уже главе российского государства.
– Вам видимо неправильно преподнесли информацию, господин президент. Не было никакой перестрелки на границе с сопредельным государством. Это был ничем не спровоцированный массовый и варварский налет баллистическими ракетами малого радиуса дальности по мирному городу, вовлекший за собой большие человеческие жертвы среди гражданского населения, – жестко и бескомпромиссно выразился Афанасьев.
– Война в тех местах идет уже шесть лет, поэтому неудивительно, что в какой-то момент она выплеснулась за ограниченную территорию конфликта. К тому же я не исключаю, что это была маленькая месть за ваше июльское вмешательство в боестолкновения, вылившееся в обстрел украинской столицы крылатыми ракетами повышенной мощности, – язвительно усмехнулся Трамп.
Эта его наглая ухмылочка разом вывела из состояния душевного равновесия не только самого Афанасьева, зло поджавшего свои губы, но и Рудова, заворочавшегося в своем креслице, как растревоженный ранней весной медведь. По выступившим желвакам на скулах Афанасьева, президент понял, что совершил большую оплошность в диалоге, но осознание этого пришло с запозданием.
– Господин президент, хочу вам заметить, что наше, как вы выразились, июльское вмешательство, во-первых, носило точечный характер, не затрагивающий жизнь мирных киевлян, а во-вторых, оно предотвратило варварские обстрелы и штурм Донецка со стороны нацисткой власти, сидящей в украинской столице, и поющей с чужих нот. Мы не ставили и не ставим перед собой цель – убийство гражданского населения.
– Я принимаю ваши поправки, – поспешил исправить ситуацию заокеанский лидер, сообразив, что весь сценарий беседы, сейчас может запросто рухнуть.
Сидящий напротив президента директор ФБР уткнулся в пол, чтобы не встречаться взглядом, с оплошавшим, на ровном месте, руководителем государства. А Кушнер, напротив, закатил свои иудейские глазки, изображая предобморочное состояние. Однако разозлившемуся не на шутку русскому диктатору уже было мало невразумительных слов оправдания президента. Ему, явно хотелось чего-то большего.
– Мы склонны рассматривать обстрел нашего города и диверсионную акцию на Севере, как звенья одной цепи, – произнес Афанасьев, почти не размыкая челюсти, – и спланированные в одном мозговом центре.
И хотя Вальронд, как лишенный эмоций робот бесстрастно переводил произносимые сторонами слова, даже в таком виде они звучали из его уст на этот раз угрожающе. Трамп, за спиной у которого был немалый жизненный опыт, сразу понял, куда метит этот курносый генерал. Понял, и его пробрал почти животный страх. «А ну, как этот византиец возьмет и начнет трезвонить на весь белый свет о невероятной победе над лучшей армией в мире? Тогда уж точно мне не избежать электрического стула на старости лет» – всерьез подумал президент, и еле заметная холодная струйка пота потекла по его виску к подбородку. Эта деталь не укрылась от внимательного взора Афанасьева, благо увеличенное изображение помогло распознать душевный надлом собеседника.
– Что вы хотите? – глухо, как в бочку, произнес Трамп, сцепив пальцы, чтобы унять в них дрожь.
«Ага, дядя, вот тут-то ты мне и попался! Теперь-то уж не отвертишься!» – с удовлетворением констатировал про себя Афанасьев, но ни один мускул, при этом, не дрогнул на его лице. Нужно было срочно ковать железо, пока оно горячо, а вернее, пока Трамп не пришел в себя от полученного ниже пояса удара.
– Все, что произошло вчера, мы считаем единым террористическим актом, направленным против Российской Федерации и ее граждан. И никак иначе. Пять минут назад, вы, господин президент, выразили сугубое неприятие террористических методов, в любых своих проявлениях, согласившись, что такие люди недостойны жалости и снисхождения. Я правильно понял ваши слова? – продолжал напирать, как танк Афанасьев, чеканя каждое слово, будто затвор винтовки.
– В общем и целом, правильно, – вынужден был промямлить Трамп. – Поэтому выражаю искренние сочувствия всем невинно пострадавшим от рук террористов.
– Сочувствие, как и любой благородный металл можно вылить во вполне конкретную форму, – ковал свое железо Валерий Васильевич.
– И в какую же форму должно вылиться мое сочувствие? – удивился Дональд Фредович.
– По нашей инициативе на завтрашнее число будет созвано экстренное заседание Совбеза ООН. И если вы, господин президент, действительно искренни в своих сочувствиях, то ваш представитель в Совбезе должна поддержать нашу резолюцию осуждающую терроризм со стороны Украины. Без всяких поправок и двусмысленных интерпретаций.
– То есть вы хотите, чтобы мы признали Украину террористическим государством? – поежился он от неприятной перспективы объяснений с Конгрессом по смене точки зрения на поведение своего киевского протеже.
– Нас вполне удовлетворит, если вы через Саманту Пауэр признаете Украину государством, практикующим террористические методы против мирных граждан, выразите искреннее возмущение по поводу вчерашней атаки и призовете к уголовной ответственности её руководство, – немного сжалился над ним Афанасьев, смягчая формулировку.
– Зачем вам это надо? – не понял Трамп. – Ведь кроме нас в Совбезе есть еще Франция и Великобритания, которые, ни за что и никогда не поддержат вашу резолюцию.
– Для нас принципиально важна именно позиция вашего государства, – туманно выразился Валерий Васильевич.
– Понятно, – покряхтел Трамп, ворочаясь в кресле, – вы желаете внести раскол в ряды западной коалиции.
– Прежде всего, мы хотим, чтобы ваши слова не расходились с вашими делами, делая их фальшивыми, – несколько грубовато выразился Афанасьев.
– Это очень большая уступка с нашей стороны. Конгресс и Сенат потребуют от меня разъяснений в смысле смены парадигмы, – попробовал, по своей укоренившейся привычке, поторговаться Трамп.
– Зато вы войдете в историю, как человек, который не на словах, а на деле предотвратил начало мировой бойни, – опять сделал Афанасьев прозрачный намек на тайну, связывавшую их обоих.
– Хорошо, – произнес после некоторой паузы президент Северо-Американских Соединенных Государств. – Я отдам все необходимые распоряжения нашему представителю в Совбезе.
Они еще около получаса поговорили для «галочки» в протоколе об общемировых проблемах, «сверяя часы», а затем, хоть и не дружески, но по-деловому попрощались.
III.
Там же
Когда экран монитора погас, первое, что сделал Афанасьев, так это стер рукавом взмокшее от пота лицо, позабыв о наличии во внутреннем кармане носового платка.
–Уфф, – с облегчением произнес он, отдуваясь. – Давненько я не был в таком напряге. Расхолодился. Теряю форму.
– Да, уж, – поддакнул ему Рудов, покряхтывая и разминая свое тело в кресле, – я тоже давненько не испытывал такой перепад эмоций. Но ты, Валерий Васильевич – молодец, лихо обошел его на повороте, а затем припер к стенке. Я, честно говоря, не ожидал, что ты сумеешь так повернуть дело в свою пользу. Респект тебе, как говорит мой сын.
– Спасибо на добром слове, Сергей Иваныч! Спасибо, Петр Михалыч! Спасибо дорогой, – с благодарностью поглядел Афанасьев на своего зятя. – Ты прекрасно сделал перевод. Наш штатный аппарат переводчиков можно смело сократить на одну единицу, в целях экономии государственного бюджета.
– Ой, ну что вы, товарищ Верховный?! Это было совсем не трудно. Как я уже говорил, Трамп не владеет изысканностью салонных речей. Слова употребляет не длинные, окончания не проглатывает, дефектами дикции не страдает. Такого переводить – одно удовольствие.
– А меня, как тебе переводить? – хитренько прищурился тесть, явно желая заслужить похвалу.
– Вы с Трампом, в этом плане, чем-то похожи, – не растерялся кавторанг. – Я могу быть свободен?
– Погоди, не торопись уходить, – задержал его Афанасьев. – Ты теперь у нас в силу обстоятельств и посвящения в таинства дипломатии, стал вроде, как внештатный советник МИДа. Кстати, насчет МИДа, Борисыч, свяжи-ка меня с нашей Машей.
– Сейчас, сию минуту, – мячиком подскочил к боковому столу Михайлов и, найдя нужный телефон среди полудюжины его собратьев, плотно уместившихся на ограниченном пространстве, застучал пальцем по кнопкам. – Ало, секретариат МИДа? Это приемная Главы Высшего Военного Совета. Марию Владимировну срочно к аппарату просит Валерий Васильевич. Да-да. Сейчас. Передаю трубку.
Приняв от адъютанта телефонную трубку, Афанасьев зарокотал в нее добродушным голосом, коим всегда добивался расположения у женщин:
– Добрый день, Мария Владимировна! Я не слишком вас отрываю от текущих дел?
– Да нет, что вы такое говорите Валерий Васильевич?! – заворковала трубка в ответ. – Наоборот, я очень рада, что вы не оставляете меня своим вниманием.
– Спасибо за теплые слова, – опять расшаркался диктатор, который вопреки стереотипам о косноязычии военных, очень любил поговорить с женщинами бальзаковского возраста, тем более с такими умными, как нынешняя министресса. – Помните, мы вчера с вами вечером говорили на тему террористического акта, совершенного в Белгороде? Вы еще у меня спрашивали, какова должна быть реакция МИДа?
– Конечно, помню! – подтвердила Хазарова. – Еще не прошло и суток нашего разговора.
– Да-да. И я вчера не смог вам дать никакого вразумительного ответа на заданные вопросы, ибо сам еще не определил степень реакции. Так вот. Сегодня обстоятельства окончательно прояснились и можно уже сказать нечто определенное.
– Я вас внимательно слушаю, Валерий Васильевич, – перешла Хазарова на более деловой тон.
– У меня сейчас состоялась беседа с президентом Соединенных Штатов. Разговор был экстренным, поэтому я не успел вас о нем заранее предупредить. Уж, простите старика.
– Ого! – не удержалась от восклицания Хазарова. – Видать сильно припекло в Белом доме, если они сами решились позвонить главарю не признаваемой ими хунты.
– У меня тоже сложилось впечатление о том, что сильно запахло жареным из-за океана, – согласился Афанасьев с ее оценкой ситуации. – Беседа носила неофициальный характер и сугубо конфиденциальный.
– Вот даже как?! – не скрыла Мария Владимировна своего удивления. – Значит, случилось нечто экстраординарное, раз он не побоялся разговаривать с вами в обход Конгресса.
– Я сейчас распоряжусь сделать для вас копию этой беседы и пришлю ее с фельдъегерем. А вы там внимательно изучите ее с привлечением штатных психологов.
– Премного благодарна.
– Беседа велась очень осторожно и с привлечением иносказательных фраз, поэтому пусть они ее хорошенько изучат и дадут профессиональное заключение о морально-психологическом состоянии противной стороны. Я знаю, что у вас там имеются хорошие специалисты в данной области.
– Всенепременно так и сделаем, – согласилась она. – У вас там тоже неплохой штат имеется, – подольстилась Хазарова слегка. – Будет весьма интересно, потом сравнить выводы обеих контор.
– Согласен. Но об этом мы еще с вами поговорим потом. А сейчас у меня в голове уже сложилась определенная картинка. И я уже смогу четко сформулировать для вас задание.
– Слушаю, вас, – как пантера перед прыжком подобралась Хазарова.
– В процессе разговора с президентом у меня сложилось стойкое убеждение в необходимости срочного созыва Совета Безопасности ООН.
– У меня это убеждение сложилось еще вчера, – не упустила шанса выпустить коготки пантера.
– Да, но вчера у меня не было стойкой уверенности, что кроме Китая нас сможет еще кто-нибудь поддержать, – не обратил внимания на ее выпад Афанасьев.
– А сейчас у вас появилась уверенность, что кто-то еще выступит в нашу защиту? – подпустила она в голос толику наигранного недоумения. – Уж, не от Штатов ли вы ожидаете подобного подарка?
– От них! От них, родимых! – с веселыми интонациями подтвердил он ее неожиданную догадку.
– С ума сойти! Ушам своим не верю! Чем же вы его сломали? – проявила Хазарова естественное женское любопытство.
– А вот вы сами и посмотрите. А пока накручивайте нашего представителя в ООН, чтобы он не стеснялся в жестких формулировках при оценке поведения украинских властей. И пусть он особо упирает на террористический характер действий ВСУ, а значит террористическую направленность всего государства великих укров.
– В таком случае, может и остальные члены Совбеза поддержат наш проект резолюции? – выразила она робкую надежду.
– Это вряд ли, – спустил Афанасьев своего министра с небес на землю. – Но зато поддержка Соединенных Штатов внесет изрядную сумятицу в стан наших врагов. На некоторое время они будут дезориентированы, зато мы, имея такой однозначный карт-бланш, сможем действовать гораздо свободнее и уверенней в том, что касается наших ответных мер. Надеюсь, вы меня, Мария Владимировна, понимаете? – вкрадчиво поинтересовался он, не раскрывая сути своего вопроса.
– Более чем, – лапидарно выразила она свое согласие.
– Тогда проект нашей резолюции пришлите мне по факсу для предварительного рассмотрения и внесения правок, если я сочту это необходимым, – подвел он итог беседы.
– Обязательно, – вновь не стала она спорить с начальством.
– До свидания, Машенька! Очень было приятно слышать ваш голос, – не упустил он возможности немного вербально пофлиртовать напоследок с симпатичной женщиной.
Положив трубку на рычаг, он вновь обратился к Михайлову:
– Борисыч, сделай не одну, а две копии. Я вечерком на досуге еще раз все внимательно прослушаю интересующие меня моменты переговоров. А копию для Хазаровой упакуй, как это предписано Правилами транспортировки секретной информации и отправь фельдъегеря с надлежащей охраной.
– Будет сделано, – кивнул полковник и принялся ковыряться в аппаратуре телесвязи.
Ковырялся он недолго. Откинув заднюю панель моноблока, служащего еще и в качестве переговорного устройства, он достал оттуда, заранее вставленный CD-диск и осторожно держа его за края, молча вышел в приемную.
– Ну, что, товарищи, прикинем первые итоги переговоров? – обратился Афанасьев к Рудову и Вальронду, сложив руки на выпирающем своем животике.
Кавторанг скромно промолчал, уступая пальму первенства старшему по званию, а «пруссак», огладив топорщащиеся усы, откашлявшись, начал высказывать свои мысли:
– Я не дипломат и не психолог, прости Господи! Но я смотрел, хоть и с неудобного ракурса, на лицо Трампа и меня все время не покидала мысль: зачем он звонил и что хотел? А уж после того, как он понес околесицу о каком-то столкновении самолетов, я, грешным делом даже решил, что он с «глузду зъихав», как говорят наши небратья с Днепра. Ведь не может быть, чтобы президенту, в руках у которого ядерная кнопка, предоставили ложную информацию о происходящем. И я в состоянии недоумения пребывал до тех пор, пока речь не зашла о десантировании диверсантов на архипелаг. И по тому, как быстро он постарался избежать обсуждения этой темы, несмотря на упоминание о том, что часть англоговорящих террористов была захвачена, я начал понимать его логику. Информацией он владеет в полном объеме. Это факт, не требующий доказательств. А «ваньку» он валял, потому что он желал скрыть истинные события от своих, и нам настойчиво предлагал принять его интерпретацию. Его логика проста, как бильярдный шар. Уж пусть лучше все будет выглядеть, как воздушное происшествие, нежели всплывет правда о попытке применения ядерного оружия. Нам, кстати, еще предстоит отыскать и как-то обезвредить эту ракету, пока она не успела отравить все окружающие воды. Его шансы вторично уместить свой зад в кресло президента, и так не слишком велики. Но если до широкой общественности дойдет информация о попытке применения ядерного оружия, с его ли позволения или без оного, но его подчиненными, то ему этого никогда не простят. Тем более, что попытка провалилась. И еще я заметил, как он обрадовался, когда вы Валерий Васильевич не стали оспаривать его версию воздушного столкновения. Теперь, что касается самой высадки десанта. То, как он быстренько увильнул от этой темы, попутно жестко высказываясь об уничтожении террористов, стало понятно, что наш Дональд не горит желанием видеть живыми свидетелей своего провала. Более того, он был бы нам очень признателен, если мы возьмем на себя неблагодарный труд по их ликвидации в застенках Николая Палыча. В общем, как я понял, он искренне хочет скрыть все, что произошло вчера и всячески призывает нас помочь ему в этом деле. А взамен, он согласен, так и быть, не препятствовать принятию нашей резолюции в ООН, тем более, что это ничем ему не грозит, так как она все равно принята не будет из-за позиции мелкобритов и лягушатников. Подводя итог вышесказанному замечу, что нам выпал редкий шанс немного пошантажировать нынешнюю администрацию и постараться извлечь максимум пользы для себя. По крайней мере, еще пять месяцев, пока старина Джо не въедет в январе в апартаменты Белого дома.
