Юрий Витальевич Яньшин
Холодное блюдо мести
– Ну, почему же не оставил? – скорчил Помпео в гримасе лицо. – Оставил, конечно. Но этого хватит только на то, чтобы тихо встретить старость, где-нибудь в шезлонге на берегу Мексиканского залива, наблюдая, как жизненные процессы в обществе проходят в стороне от меня.
– Все мы мечтаем о тихой и безмятежной старости рядом с молодой и симпатичной сиделкой! – фривольно подмигнул ему банкир. – И ты еще легко отделаешься, если все это закончится именно таким образом, а не иначе.
– Что ты имеешь в виду?! – вытаращился на него Майк.
– Только то, что для тебя будет лучше всего, если о тебе уже завтра позабудут все на свете, включая комиссию по расследованиям при Сенатском Комитете, – произнес Мойнихер не мигая, как питон Каа перед расшалившимся не в меру Муагли.
Помпео поежился под таким неприятным взглядом и опустил свои глаза:
– Оно, конечно, может быть и так, как ты говоришь. Но я не могу упасть на дно и лежать там, в ожидании благополучного часа. У меня ведь дети, жена, в конце концов, любовница. Я не могу, просто не имею права, оставить их ни с чем. К тому же я еще не превратился в развалину. Я не могу сидеть без дела. Я могу и хочу работать! – с пафосом произнес профессиональный тунеядец и гуляка.
– Но от меня-то, ты что хочешь?! – начал терять терпение от пустопорожних разговоров финансовый туз.
– Я слышал, что ты собираешься провожать на пенсию старину Пола – начальника твоего юридического бюро? Сколько ему уже стукнуло? Наверное, уже лет семьдесят?
– Семьдесят три, – машинально поправил Майка банкир.
– Ну, вот! – с пылом подхватил безработный. – Пора и честь знать. Пусть возится в саду с внуками. А мне еще даже шестидесяти нет, если ты помнишь.
– Значит, ты хочешь занять его место? – саркастически улыбнулся Мойнихер.
– Почему бы и нет?! Я ведь, ты прекрасно знаешь об этом, не всегда был разведчиком и политиком. Я еще доктор права и практиковавший адвокат. Причем довольно успешно практиковавший.
– Таких адвокатов, как ты, Майк, я могу приобрести на рынке по пятьдесят центов за пучок, и то, это будет слишком дорого, – жестко отреагировал он на предложение собеседника. – Назови мне другую причину, по которой я должен буду взять тебя на такое сытное место?
Помпео, наконец, обиделся. Последние слова в свой адрес, произнесенные этим выходцем из еврейского клана Ашкеназов, порядком разозлили потомка сицилийских мафиози.
– Я к тебе, Брайан, пришел не в качестве бедного родственника взыскующего теплое место на фирме богатого дядюшки лишь благодаря родовым связям, – прошипел он, еле сдерживая гневные нотки голоса, чтобы не сорваться на крик. – Я привык честно выполнять свою работу и свою часть контракта, даже, если он и не был подписан на бумаге, – сделал он прозрачный намек на их прошлые совместные дела. – К тому же я не сказал, что приду с пустыми руками.
Мойнихер понял, что несколько переборщил перед человеком, известным своим коварством и злопамятностью, но уж больно жалок был вид у хорохорящегося проходимца.
– И, что у тебя есть на руках? – спросил он, вздохнув, заранее предполагая ответ.
– Ты и сам это прекрасно знаешь, – тут же сменил гневный тон на умиротворенное мурлыканье хитрец.
– И все же?
– Хорошо, поясняю для непонятливых, – снисходительно вздохнул отставник. – Свою личную картотеку на хоть сколько-нибудь интересных лиц, я начал собирать еще задолго до того, как стал директором ЦРУ. Кстати, она мне, как раз и помогла занять этот пост. А когда я занял столь вожделенное для меня место, то не прекратил прежнюю практику. Наоборот, мои возможности в этом деле возросли многократно. Со всех отчетов, я снимал для себя копии на протяжении всех этих лет. И даже на посту Госсекретаря, не потерял рычаги влияния в бывшей своей конторе. Таким образом, к нынешнему дню, я являюсь единственным обладателем достаточно щекотливой информации на более чем сто пятьдесят тысяч физических и юридических лиц, имеющих большой вес в политике и экономике государства. Согласись, Брайан, что это весомый товар, с которым не стыдно выйти на «черный рынок».
– А-а-а, – протянул нарочито разочарованно банкир, внутренне напрягаясь, – старый хлам из просроченных задолженностей, неуплаченных алиментов и краж парфюмерии из супермаркетов больными людьми, страдающими клептоманией?
– В свое время, – опять начал злиться Помпео, – этот, как ты выразился «старый хлам» помог твоему банку приобрести с большим дисконтом привилегированные акции «Merrill Lynch & Co., Inc.». И именно благодаря тому, что я, девять лет назад, нажал, как следует на Минюст, имея некоторую информацию, ваш банк получил компенсацию в 335 миллионов по делу о дискриминационной практике в Countrywide Financial.
– За что и получил приличный куш, – закончил мысль Мойнихер, опять уставившись холодным взглядом в собеседника.
– Да, – согласился авантюрист высокого полета, – и мне, представь себе, это очень и очень понравилось. Однако у меня имеются сведения не только на твоих врагов, но и на твоих друзей, включая тебя самого.
При этом наглый проходимец опустил глазки в пол, как невинная девица на выданье.
– Ты пришел меня шантажировать, старый негодяй?! – зрачки Брайана приняли вертикальный вид и стали похожими на глаза болотной гадюки.
– Можно подумать, что ты, негодяй молодой, – скромно заметил Майк и тут же смягчил накаленную до предела ситуацию. – Но я пришел не угрожать тебе, а договариваться.
– О чем еще договариваться?! – глаза Брайана метали громы и молнии, но голоса он не повышал, стараясь сохранить остатки былого аристократического хладнокровия.
– О мирном и взаимовыгодном сосуществовании в рамках товарищества на паях, – теперь уже с благодушием ответил бывший продажный чиновник.
– А что же ты, имея такую обширную базу для шантажа, пришел именно ко мне, а не к тому же JPMorgan Chase? Ведь он, наверняка отвалил бы тебе больше за компромат на меня? – все-таки уколол гостя банкир, начиная потихоньку сдаваться.
– Увы! – опять всплеснул ручонками Помпео. – Сила инерции. Я привык уже работать с тобой, а в моем возрасте, как утверждают врачи, вредно менять устоявшиеся привычки. К тому же, ты всегда старался играть со мной честно, – решил он немного подольститься к хозяину.
– Ладно, – ворчливым голосом произнес банкир, – твое предложение слишком серьезное, чтобы обсуждать его на ходу. Сейчас будет концерт, потом танцы, катание на лодках по озеру и салют. А потом, когда гости начнут разъезжаться, мы продолжим с тобой обсуждать детали нашего будущего сотрудничества.
Мойнихер встал со скамейки, давая понять, что первая часть торгов подошла к логическому концу, и сделал шаг к выходу из беседки. Гость тоже вскочил со своего места, подобно мячику.
– Ты даже не представляешь, Брайан, насколько я тебе благодарен! – рассыпался Помпео, приложив опять руки к сердцу.
– Представляю. И даже очень, – буркнул Мойнихер, не оборачиваясь.
I.II
Уже вечерело. Далеко немолодой человек, о чем свидетельствовала седая бородка клочковатого вида, бодро крутил педали велосипеда. Вся его непритязательная одежда, состоящая из полотняных штанов неопределенного цвета, выгоревшего на солнце, такой же майки и ветровки, вкупе с загорелым лицом, свидетельствовали о том, что их обладатель имеет непосредственное дело с работой далекой от офисной. На ногах у него были видавшие виды сандалии, а за спиной висел небольшой рюкзак. На первый взгляд его можно было принять за местного фермера, объезжающего налегке свои аграрные владения. Но нет. Американские фермеры, даже едва сводящие концы с концами, избалованные цивилизацией, ни за что не променяют хоть и продавленное сиденье своего старенького пикапа на велосипедное седло. Поэтому, по здравому размышлению, старик был либо наемным работником, у которого закончился контракт, в связи с окончанием уборочной, либо просто бездомным, слоняющимся в поисках случайного приработка. Таких вот лишенцев, с начала кризиса начавшегося в 2008-м и не прекращающегося до сих пор, по стране развелось великое множество. Внезапно выкинутые из привычной среды обитания жестокими обстоятельствами, они, потеряв уже всякую надежду на поправку своих дел, бесцельно слонялись от города к городу, ища себе хотя бы временного пристанища. Путь его пролегал по извилистой и узкой дорожке, что служила ответвлением от оживленной трассы, соединяющей Уэлсли с Ньютоном – таким же провинциальным городком. Дорожка петляла среди равнинной местности, где местные фермеры недавно собрали богатый урожай пшеницы. После уборки от хлебных колосьев осталась невысокая стерня, поэтому одинокого велосипедиста было видно издалека. В какой-то момент он свернул с тропинки и не спеша въехал в небольшую дубовую рощицу, расположенную на мысе, далеко вдававшемся в озеро Вабан. Передвигаться по лесу, даже такому небольшому, на велосипеде не представлялось возможным, поэтому пожилой джентльмен оставил его на краю дубравы, прислонив к одному из деревьев, но так, чтобы случайному прохожему он не был виден с дороги. Сам же, оглядевшись по сторонам, углубился в невеликую лесную чащу. Идти было недалеко, так как весь лесок занимал не более ста пятидесяти ярдов в диаметре. Время для того, чтобы выйти к берегу на оконечность мыса у него заняло всего лишь около минуты. На самом краю мыса высился дуб-великан, широко расправивший свои могучие ветви во все стороны. Его-то и выбрал старик целью своей поездки. Обойдя его со всех сторон, он любовно похлопал его по коре, как бы знакомясь. Затем не спеша снял с плеч рюкзачок и, покопавшись в его внутренностях, достал оттуда пару серповидных металлических предметов непонятного назначения. Но после того, как он ловко, но без излишней суеты приладил их к своим сандалиям, стало ясно, что это были особой конструкции, но все же узнаваемые «кошки», которыми пользуются электромонтеры для лазания по столбам. Проверив, как следует крепления, он застегнул рюкзак и вновь повесил его себе на спину. Повернувшись к дереву лицом, загадочный путник, вновь похлопал шершавую кору дерева, попутно произнося себе по нос слова извинений за боль, которую он сейчас причинит лесному великану, вонзая в его плоть острые стальные жвала «кошек» Если сейчас рядом с ним мог находиться кто-то посторонний, то он немало бы удивился происходящему таинству. Зачем кому-то взбрело взбираться на дерево? За желудями? Но их и так в избытке валялось на земле – хоть греби совковой лопатой. За ветками для бани? Но жители Штатов не были подвержены привычке, истязать себя прутьями, как это любят дикие русские. Да и слова извинений бормочущего старика вовсе не походили на американизированный английский язык.
Покончив с непонятным камланием, старик согнул ногу и резко воткнул острый шип, прикрепленный к носу одной из сандалий вглубь дерева. Попрыгав на одной ноге, чтобы убедиться в крепости воткнутого шипа, он с силой оттолкнулся от земли и воткнул в ствол вторую ногу, обняв при этом дуб, как родного брата. Замерев на пару секунд в такой позе, он выдернул из ствола первую ногу и опять вонзил ее в дерево, но уже выше. Потом выдернул вторую и сделал тоже самое. Таким вот нехитрым способом он хоть и не слишком быстро, но достаточно уверенно начал карабкаться верх по стволу, забираясь с каждым шагом все выше и выше. Через пару минут он уже находился на высоте примерно соответствующей третьему этажу многоквартирного дома. И все равно, до вершины было еще далековато. Впрочем, непростой старичок и не стремился к ее покорению. Найдя удобное местечко в том месте, где крона дерева в очередной раз делает развилку, он без труда умастился в ней вместе со своим нехитрым скарбом (нехитрым ли?). Развилка была интересна еще тем, что от нее почти горизонтально отходила толстенная ветка, на которую запросто можно было улечься даже взрослому человеку с довольно приличным комфортом. А еще эта ветка была примечательна тем, что с нее открывался шикарный вид, как на само озеро, так и на противоположный берег. Оглядевшись и удовлетворительно покачав головой, мужчина опять принялся стаскивать с себя рюкзак. Примостив его между согнутых колен, он чиркнул молнией застежки и вновь покопавшись, достал на этот раз монокуляр с большим разрешением. Музыка и характерный шум веселящейся толпы, доносившиеся с противоположного берега, явственно свидетельствовали о том, что веселье, на том берегу, находится в самом разгаре. Вот эту шумную кампанию старик и выбрал в качестве объекта своего внимания. Расстояние от того места, где находился наблюдатель до шумного сборища составляло немногим более трехсот тридцати ярдов. Откинув защитный кожух с монокуляра, мужчина тут же прильнул к нему и на какое-то время застыл живым изваянием. Затем медленно-медленно стал водить им из стороны в сторону. Веселая вечеринка проходила на вилле Stone-Davis Hall, принадлежащей одному из богатейших, а значит, и влиятельнейших банкиров Соединенных Штатов. Сегодня в доме банкира намечалась давно анонсированная сходка таких же воротил бизнеса, прикрываемая семейным торжеством. Еще с обеда сюда стекались на дорогих лимузинах гости чопорно одетые и с демонстративно вычурными манерами старой аристократии, но настоящими, то есть природными аристократами здесь и не пахло. Тут собиралась, под благовидным предлогом, самая настоящая разбойничья шайка, спаянная, как и настоящая банда, лишь одной целью – ограбить, как можно большее количество народу и благополучно уйти от ответственности, усадив на электрический стул своего конкурента, вместо того, чтобы усесться туда самому. Для того, чтобы составить план очередного «ограбления века» им не нужно было собираться в каком-либо помещении и там, запершись от любопытных глаз прессы обсуждать последовательность действий. Отнюдь. Таким прожженным в своем деле воротилам достаточно было просто собраться в одном месте и, прогуливаясь по тенистым аллеям под ручку со своими избранницами вести светские и непринужденные беседы, практически ни о чем серьезном. «Фишка» заключалась в том, что такие люди умели договариваться, даже не произнося ключевых слов. Они понимали намерения друг друга, просто встретившись глазами. Старик зорко наблюдал за этой малоприятной публикой минуты три, пока, наконец, не отыскал, среди сидевших в импровизированном концертном зале того, кто ему сейчас был нужен больше всех на свете. Поначалу он даже не признал его, насколько тот видоизменился за четыре дня. Отставка очень сильно изменила его внешность, превратив из бодрого и вечно улыбающегося толстячка-бодрячка в поникшего и местами оплывшего старика, нервически подергивавшего головой и делавшего непонятные пассы руками. Складывалось впечатление, что его руки вообще жили отдельно от своего туловища. Тут и непосвященному было ясно, что человек находится на грани нервного срыва и только чудо провидения не дает ему окончательно впасть в истерическое состояние. Удовлетворенно пощелкав языком, наблюдатель стал внимательно следить за передвижениями искомого объекта. Вскоре, лицезрение такого малоприятного во всех отношениях типчика, кажется, сильно поднадоело наблюдателю, и он немного покряхтев, закрыл объектив монокуляра крышечкой, но далеко убирать не стал и слезать с дерева не торопился. Как цирковой фокусник, достающий на глазах у почтенной публики из своей шляпы кроликов, он стал вытаскивать из рюкзака и складывать перед собой на древесный сук, на первый взгляд непонятные детали. Деталей было немного, всего четыре. Аккуратно разложив их в определенной последовательности, он внимательно и с какой-то любовью осмотрел их, переводя взгляд от одной к другой. А затем, отложив рюкзак, принялся собирать их воедино. Это не заняло много времени – от силы секунд пятнадцать-двадцать. И только после того, как он завершил все свои манипуляции, стало понятно, что за предмет он собрал.
Если бы снайперские винтовки имели аристократическую иерархию, то вот эта, что сейчас лежала у ног пожилого киллера, а теперь уже было ясно, что это он и есть, вполне заслуженно могла носить титул наследной принцессы. И действительно, все в ней было изысканно и утонченно, что выгодно отличало от других ее сестер по ремеслу. Созданная всего полгода назад, в единственном экземпляре, конструкторским бюро Владислава Алабаева, она являла собой вершину оружейного мастерства, вершину технического совершенства и красоты, если такой термин дозволено применить к орудию убийства. Свою «родословную» она вела от хорошо известной и отлично себя зарекомендовавшей СВАК-14, но от своей предшественницы отличалась радикальным образом. Эта к своему имени добавила всего лишь одну букву «М» (СВАК-14М), что означало «модернизированная». Всего-то одна буковка, но зато какие кардинальные изменения в конструкции она принесла с собой. Как и все снайперские винтовки, родившиеся в стенах КБ «Алабаев» она была изготовлена вручную, так как считалась эксклюзивным образчиком оружейного искусства. Созданная по классической схеме (без применения новомодного принципа «буллпап»), несмотря на свой крупный калибр в 12.7 мм., она, в отличие от своей прародительницы, не выглядела громоздко. Напротив, лишенная новомодных, но практически ненужных в данной ситуации «обвесов», включая сошки, она стала на порядок изящнее, как невеста, которая после застолья, сняла тяжелое подвенечное платье, оставшись на брачном ложе в легком пеньюаре. Даже массивный набалдашник дульного тормоза не делал ее менее изысканной и эстетически привлекательной. А приклад с плавными обводами только усиливал это впечатление. Творческий гений Владислава Алабаева, создавшего это совершенство, заключалось, прежде всего, в выборе материала, из которого потом и создавался этот шедевр. Он впервые в отечественной оружейной практике отказался от использования специальных марок стали при изготовлении ствола и ствольной коробки, заменив их «нержавейкой», что, как подтвердила практика, никак не сказалось на тактико-технических характеристиках винтовки. Именно поэтому ствол у нее был не вороненый, а никелированный. Конечно, нержавейка не могла поспорить по части долговечности с обычным – стальным стволом, но она существенным образом сокращала общий вес конструкции, что в условиях, далеких от полигонных, значительно облегчало её эксплуатацию. Изменениям подверглось и внутреннее устройство ствола. Пришлось изменить шаг его нарезов, дабы стабилизировать в полете длинную и тяжелую экспансивную пулю, способную поразить цель на дистанции более 2-х миль. Пулю, кстати, тоже пришлось переделывать. Дело в том, что проблемы стрельбы на сверхдальние расстояния требуют увеличения массы пули и более совершенной аэродинамики. Это, как правило, вытянутые цельноточеные пули для стрельбы на дальние дистанции, которые еще называются Ultra VLD. Но если идти по пути увеличения массы пули, потребуется изменить весь патрон – либо увеличить камору или применять новый прогрессивно горящий порох, либо вообще переходить на другой калибр. Другой калибр – это переход в другой класс и совсем другое оружие со всеми вытекающими последствиями: другие стволы, затворы, ствольные коробки, габариты, масса и значительное увеличение отдачи. Но Алабаев и тут пошел против канонов. Ему удалось разработать более тяжелую 30-граммовую пулю, оставаясь в рамках стандартного патрона. Модифицировали и дизайн пули: она стала напоминать длинное вытянутое веретено с двумя заостренными концами, что позволило добиться практически идеального баллистического коэффициента в единицу. Еще одной «фишкой» винтовки было то, что после выстрела гильза не выбрасывалась автоматически, а оставалась в затворной раме, и вытаскивать ее нужно было вручную. Кто-то скажет, что это де неудобно, отнимает время и прочее. Однако те, для кого подобное ремесло служит средством пропитания, в один голос не согласятся с подобным утверждением. И считать так, у них есть резон. Во-первых, эта винтовка предназначена исключительно для одного выстрела, а не для пальбы по тарелочкам, поэтому скорость для перезарядки здесь не нужна. К тому же, как правило, у киллера есть только одна попытка осуществить задуманное. Второго шанса судьба ему не предоставит. А во-вторых, тот факт, что гильза остается на месте способствует сокрытию улик. Совершив акцию, исполнитель может спокойно ретироваться с места событий, вместо того, чтобы ползать по земле (иногда даже ночью), в поисках гильзы. Но изменения на этом не закончились. В новой версии винтовки, конструктор заменил, ставший уже классикой, японский прицел March 8-80x56, на отечественный прицел, изготовленный концерном «Штабе». Это, конечно, был риск. Ведь «японец» в своем классе был самым лучшим, так как обладал кратностью в 80 единиц. Но «штабевцы» не испугались признанного авторитета и не подкачали, изготовив прицел «Гиперон 2П96», имевший еще большую кратность. Ради соблюдения конспирации, «принцессу» доставили в США в разобранном виде и отдельными партиями. И вот теперь эта «красотка» смирно лежала у ног исполнителя обещанной мести. Однако время имеет одно нехорошее свойство. Оно зачастую изменяется, и может увести совсем в ином направлении, нежели том, о котором думалось ранее. Первоначально задумывалось применить винтовку на дистанции превышающей полторы тысячи ярдов. Разработчики операции планировали устранить «клиента», выходящего из офиса Госдепартамента, для чего были заранее сняты апартаменты на верхнем этаже здания, находящегося на таком приличном расстоянии. Но последние события внесли свои коррективы, и планы пришлось срочно менять, подстраиваясь под текущие реалии. Требуемое расстояние оказалось гораздо короче, нежели планируемое. Всего-то 330 ярдов, вместо 1500. Так что, винтовка была, но ее возможности оказались избыточными в данной ситуации.
Старик продолжал сидеть, почти отрешенно слушая доносившиеся до него звуки музыки и песен. Уже совсем стемнело. Он вскинул руку, на которой фосфоресцирующий циферблат часов показывал ровно 22.00. Концерту пора уже было заканчиваться. И правда, уже через несколько минут звуки музыки смолкли, и распорядитель торжеств объявил в микрофон, что следующим этапом увеселительного мероприятия становится катание на лодках по озеру, которое будет сопровождаться обещанным салютом. Снайпер вновь потянулся к монокуляру, отыскивая своего «подопечного». На этот раз он отыскал его гораздо быстрее, чем в прошлый. И опять поразился тому, как тот видоизменился. Теперь это опять был улыбающийся жизнелюбец с расправленными плечами и барственными жестами рук. «Интересно, что же такое произошло с ним за полтора часа, в корне изменившее его облик?» – подумал наблюдатель. И еще молил про себя наблюдатель о том, чтобы Помпео не присоединился к желающим покататься на лодках и оставался на месте, ибо лодка непременно будет раскачиваться, а значит, попасть в него будет гораздо сложнее, да и освещенность на воде будет не такой хорошей, как на лужайке возле особняка. Неизвестно кто там на самом верху поспособствовал молитвам старика, но бывший Госсекретарь предпочел водной прогулке аппетитное застолье, где он мог, наконец, расслабиться после нескольких дней мучительной неизвестности относительно дальнейшего своего существования. Подавляющее большинство гостей решило поучаствовать в водной феерии. Только-только лодки отплыли от берега, как из-под воды там и сям начали всплывать небольшие платформы, на которых были специально установленные приспособления для метания в воздух хлопушек и петард, сопровождаемых фонтаном из огненных струй. Дамы при этом визжали в деланном испуге, а их кавалеры дружно гоготали над этим.
Снайпер отложил монокуляр и занял позицию лежа на толстом суку. Дородная фигура Майка неторопливо всплыла в объективе прицела. Изображение было настолько близким, что он мог бы без труда попасть пулей прямо в рот дорвавшемуся до бесплатных угощений обжоре. Спокойно и размеренно дыша, старик продолжал вести наблюдение через прицел за бывшим чинушей. Он не торопился с исполнением акции. Он ждал, когда начнется салют, чтобы звук его грохота слился со звуком его выстрела (как и положено по классике, в стиле Честертона). По задумке устроителей шоу, салютных залпов должно было быть ровно тридцать пять – столько, сколько в счастливом браке прожили Брайан и Сьюзен. Ждать пришлось недолго. Совсем скоро начал бухать салют, рассыпая в небе целые каскады ярких и разноцветных звезд, сначала распускающихся, а потом ливнем падающих вниз. Помпео все это время не переставал находиться в перекрестье прицела. Снайпер засек примерный интервал между залпами салюта, и когда, по его мнению, до следующего – двадцать шестого баха осталось секунда, плавно нажал на спусковой крючок. Он рассчитал все верно. Звук его выстрела слился со звуком салютного залпа. В плечо ощутимо толкнула отдача (все-таки калибр не маленький), но не так, чтобы очень уж сильно. И, тем не менее, отдача никак не помешала ему пронаблюдать в прицел за результатами своего кропотливого труда. Исполнитель мести с удовлетворением пронаблюдал, как выпущенная им на волю Смерть начисто снесла всю верхнюю часть черепной коробки бывшего авантюриста от политик и хапуги. Безобразные ошметки лобной кости, темени и затылка, вместе с кусочками головного мозга хлестко разлетелись по сторонам. Сам же бывший Госсекретарь с набитым деликатесами ртом сунулся нижней частью головы прямо в тарелку. Его кровь, упругими толчками изливалась из того, что раньше называлось черепной коробкой. Но этого жуткого зрелища даже никто и не заметил. Оставшиеся за столом немногочисленные гости сидели далеко от места пребывания Помпео, к тому же были поглощены созерцанием водно-воздушного шоу и им не было ровным счетом никакого дела до отставного чиновника, который настолько упился, что уснул, уткнувшись мордой прямо в салат.
Убедившись, что дело сделано, снайпер быстро, но без суеты разобрал винтовку, сложил ее части в рюкзак, туда же бросил монокуляр и застегнул молнию. Он был абсолютно спокоен по части того, что никакая баллистическая экспертиза не сможет с уверенностью установить с какого места был произведен роковой выстрел. Пуля такого калибра при соприкосновении с препятствием не оставляет четко выраженного входного отверстия. Она просто выносит все на своем пути. А так как она была еще и экспансивной, то есть раскрывалась на манер «цветка» и при этом произвольно меняла свое направление на выходе, становилось ясно, что это покушение станет вовсе неразрешимой загадкой для любых экспертов. Во всяком случае им придется изрядно попотеть, чтобы установить истину. А за это время он сто раз успеет скрыться на необъятных просторах Штатов. Совершив эти манипуляции, он безжалостно спихнул ногой рюкзак на землю. Затем достал из кармана штанов флакон-спрей и, нажав на поршень, расположенный наверху разбрызгал вокруг себя средство, отбивающее запах присутствия человека. После чего, не медля ни секунды начал свой спуск вниз. Спускался он гораздо резвее, чем поднимался. Спустя минуту он уже стоял под кроной дерева, давшего ему временный приют. Быстро снял «кошки» и сунул их в рюкзак, для чего опять пришлось его расстегивать и застегивать. Закинув его себе за спину, огляделся по сторонам, как бы прислушиваясь к шороху леса, но шум веселой компании, раздававшийся со стороны озера, не давал сосредоточиться и он бросил это занятие, здраво рассудив, что темнота и так скроет его присутствие. Опять достал флакон со спреем и обильно оросил им территорию возле дуба. Шагая по направлению к тому месту, где оставил свой велосипед он время от времени прыскал из флакона по сторонам и позади себя, пока не добрался до края дубравы. Там, он в последний раз пшикнул на свое транспортное средство и убедившись, что все содержимое флакона было потрачено, сунул его себе в карман, опасаясь оставлять даже такую мелкую улику. Вскочив в седло двухколесного коня, бойко закрутил педалями в сторону шоссе. Через двадцать минут он приблизился к одиноко стоявшему на обочине фермерскому пикапу. Это был его напарник и по совместительству страховщик. Не говоря ни слова, старик закинул свой велосипед в кузов, а затем и сам влез в кабину через заботливо распахнутую для него дверцу. И только после этого встречающий, такой же уже немолодой человек, коротко спросил на русском:
– Ну, как?
– Всё путём, – также коротко ответил он, поудобнее устраиваясь на месте пассажира и пристраивая у себя между ног рюкзак.
Взрыкнув, машина резво тронулась с места. Им надо было, как можно скорее добраться до Ньютона, пока местные власти не объявили план-перехват. Чтобы пересечь небольшую речушку под названием Чарльз, нужно было немного проехать вдоль ее русла, до ближайшего моста. Шоссе было пустынным, ни одна встречная или попутная фара не светилась в темноте глубоких сумерек. Вновь пришлось расстегивать рюкзак.
– Езжай помедленнее,– обратился пассажир к водителю.
Тот, не говоря ни слова, понятливо кивнул. Пока машина еле ползла, пассажир доставал поочередно детали разобранной винтовки и выкидывал их в речку через открытое окно. Вслед за основными уликами туда же последовали монокуляр и пустой флакончик. После того, как все «концы» в буквальном смысле были брошены в воду, машина вновь встрепенулась и опять помчалась по трассе.
– Не жалко было такое добро бросать? – спросил водитель.
– Жалко, конечно, – вздохнул и пожал плечами снайпер, – но своя шкура еще жальче.
Добравшись до Ньютона, они благополучно вернули на стоянку пикап, взятый ими накануне в прокат, и уже пешком – по темноте пошли на съемную квартиру, которую тоже арендовали на сутки у одного из тех, кто промышлял мелким и не совсем законным бизнесом по сдаче в наем жилья на непродолжительное время. Такими услугами часто пользовались те, кто не желал афишировать свои нетрадиционные наклонности, оставляя записи в регистрационных книгах отелей и пансионатов. Утром из комнаты, которую вчера арендовали два немолодых джентльмена, вышла никем незамеченная парочка молодых парней, одетых прилично, но не броско. Они сели в припаркованный, еще со вчерашнего дня, за два квартала отсюда, «Шевроле-Кобальт» и укатили с ветерком в сторону Бостона.
II.I
13.09.2020г., США, округ Колумбия, г. Вашингтон
Сначала не помешает чуть-чуть окунуться в историю. Дэниел Смит – 49-летний мужчина среднего роста и плотного телосложения имел настолько непримечательную и неприметную внешность, что спроси у любого несведущего человека, какой, по его мнению, работой занимается данный персонаж, и он точно ответит, что никакой иной деятельностью, кроме, как шпионской, тот заниматься не может. И будет, безусловно, прав, потому что в разведку любой страны, как правило, никогда не берут людей с ярко выраженной внешностью, выпадающей из обывательского представления о среднестатистическом образе законопослушного гражданина. Сам Дэниел в кругу сослуживцев не раз, посмеиваясь, подчеркивал, что стезю профессионального шпиона выбрала для него родная мама, задолго до того, как он сам появился на свет. Сделала она это самым, что ни на есть элегантным способом. Она просто вышла замуж за молодого и подающего надежды профессора палеонтологии, поменяв свою немного комичную фамилию Дулиттл, на более благозвучную, но абсолютно невыдающуюся – Смит. Фамилия Смит (в дословном переводе означающая «кузнец») наряду со своим русским аналогом являлась самой распространенной в мире. Поэтому в англоязычной стране иметь такую фамилию было все равно, что не иметь никакой. Завоевать общемировую известность с такой фамилией было бы весьма и весьма затруднительно среди миллионных толп «Смитов-Кузнецовых», зато для работы в разведке это было то, что надо. С самого раннего детства мальчишку увлекали шпионские детективы, бурно расплодившиеся на страницах бульварных романов и низкопробных кинопостановок, в которых бравые парни с тяжелыми челюстями и стальными глазами противостояли ордам «красных» шпионов и вредителей, шныряющих возле «сияющего града на высоком холме», под названием Соединенные Штаты Америки. И, естественно, что самым любимым его киногероем был неувядающий Джеймс, который Бонд – неуловимый и несокрушимый борец с мировым злом, хоть и работавший не на Штаты, а на Её Величество, но это уже относилось к мелочам, которыми можно и пренебречь при случае. С детских лет он знал и верил, что когда-нибудь сможет пополнить собой ряды борцов с ненавистными ордами обладающими «раскосыми и жадными глазами». Он был пытливым и непоседливым ребенком в детстве и сохранил это качество, перейдя в юношеский возраст. Дэниел хорошо учился в школе и уже там начал проявлять зачатки своего аналитического мышления. Поэтому свой путь в Большую Разведку он начал с самых простых и, тем не менее, самых эффективных шагов. В череде этих шагов было поступление в Институт перспективных исследований Рэдклиффа при Гарвардском университете, также известным, как Гарвардский институт Рэдклиффа – бессменной кузнице кадров для разведывательных сообществ Соединенных Штатов. Сделать это ему было непросто, потому, как Институт перспективных исследований издавна являлся негласной вотчиной для отпрысков из аристократических семей, имевших, как правило, либо британские, либо германские корни, а он был всего лишь профессорским сыном, не имеющим обширного родословного древа и дворянского герба. В отличие от более «демократичного» Йельского университета, Гарвард перенял большинство из традиций своего старшего собрата и коллеги – Оксфорда, по сути оккупированного представителями аристократических семей. Но благодаря неимоверным усилиям со стороны отца, в свое время предусмотрительно позаботившегося об обширном круге связей среди научных светил, которые снабдили его необходимым количеством рекомендательных писем для его сына, а также своим пробивным качествам, ему таки удалось пристроиться в это элитное учебное заведение. Стоимость учебы, не считая затрат на проживание в студенческом кампусе, была невероятно высокой даже для маститого ученого-палеонтолога, каким являлся его отец. Но, опять же благодаря пронырливости папаши, сумевшего добиться государственного гранта на обучение своего единственного, а потому и любимого чада, пребывание в стенах этого заведения была более-менее приемлемо с точки зрения материальных затрат. Все остальное уже зависело только от собственных способностей самого Смита-младшего. Ребенок в полной мере оправдал вложенные в него средства и усилия, а потому не подкачал и на этом этапе борьбы за существование. В наследство от отца, Смит-младший получил не только научный склад ума и пронырливость, но еще и могучее свойство располагать к себе практически любого человека, даже негативно относящегося к нему. Умение разговорить, расположить к себе и заставить полностью раскрыться перед собой, дало ему возможность проникнуть туда, куда вход обычным смертным изначально заказан.
