полная версия

Юрий Витальевич Яньшин
Холодное блюдо мести

Подводных боевых пловцов еще со времен почившего в Бозе Советского Союза готовили не только с особым тщанием, но и по широкому, как говорится, профилю. Они не только мастерски владели приемами ножевого боя, умением закладывать взрывчатку в правильных местах, а также и изготавливать ее из подручных средств при необходимости, вести огневой бой на глубине – практически в полной темноте и выводить из строя любую технику всеми доступными методами. Но среди всех этих, безусловно, нужных навыков был и еще один, о котором мало кто знает из тех, кто непосредственно в этом не участвовал. Это было умение вскрывать почти, что любые замки, включая сейфы с повышенной сложностью запирания. Среди российских спецподразделений даже ходила такая шутка, что если бы не высокие моральные качества боевых пловцов, то они запросто могли бы сколотить шайку великолепных и неуловимых «медвежатников», перед которыми не устоял бы никакой из существующих банков не только своей страны, но и мира. У каждого из них в одном из многочисленных нагрудных карманов имелась миниатюрная связка универсальных отмычек. Вот этими отмычками они и решили воспользоваться. Действовать договорились одновременно. Замки в дверях кают были не ахти, какой сложности. Главное чего опасались пловцы, так это того, что двери при открывании могут скрипнуть, потому что все время находятся во влажной морской тропической среде, а значит, не исключено их набухание с последующим усыханием, следовательно, деформацией. Но Бог всегда на стороне удачливых. Они почти одновременно справились с нехитрыми замками и двери бесшумно пропустили их в пространство кают. Каюта, в которой очутились Хан с Тором, была хоть и вместительная, но не слишком большая, поэтому отыскать в ней две кровати с храпящими как слоны охранниками не представляло большого труда. И опять решили не прибегать к огнестрельному оружию. Вынули из ножен уже побывавшие в деле специальные ножи. Специфика убийства спящих людей совсем не та, что убийство бодрствующих. Для этого, вопреки, казалось бы, любой логике их надо сначала разбудить, прежде чем нанести решающий удар. А все потому, что человек, убиваемый во сне, непременно закричит и переполошит всю округу, а проснувшийся, но еще до конца не отошедший от сна, умрет гораздо тише. Поэтому Хан с Тором легонько толкнули спящих за плечо, а когда те, вскинулись, еще не до конца разлепляя веки ото сна, то резким секущим ударом ножей перерезали им глотки, почти отделяя головы от шейных позвонков. Тор оказался чуть проворнее своего командира, поэтому вовремя успел отскочить от обильно фонтанирующей кровью гортани, а вот сам Хан, которому струя ударила прямо в лицо, был похож на нерадивого ученика мясника. Тихо чертыхаясь, он стал утирать лицо занавеской, прикрывающей иллюминатор.

Крюк тоже не терял времени даром, быстро проскальзывая в каюту, где находились Джина с внуком. Но ему повезло не так сильно, как его товарищам. То ли старуха, мучимая бессонницей все еще не спала, то ли устранение охранников в тамбуре прошло не настолько тихо, как хотелось бы, но когда он проник внутрь, то первое, что бросилось ему в глаза, это горящий ночник возле ее кровати. Бабка встретила его в полусидящем положении, откинувшись на прислоненные к спинке подушки. Расширенными от ужаса глазами она молча смотрела на приближающуюся к ней смерть. Ее охватил обычный в таких делах ступор. Приблизившись к ней почти вплотную, он поднял пистолет с глушителем на уровень ее глаз. Она по-прежнему испуганно таращилась на него не в силах даже закричать. Крюк легонько нажал на спусковую скобу пистолета. Раздался резкий щелчок и в голове пожилой женщины вмиг образовалось маленькое отверстие чуть выше переносицы. Голова ее дернулась и откинулась на подушку, а из затылка, заливая белоснежную наволочку, тонкой струйкой побежала кровь. Недолго думая, он сделал еще один выстрел, который пришелся на пару сантиметров выше предыдущего. Остекленевшие глаза уже мертвой женщины смотрели с удивлением и ужасом одновременно. Как на грех, сухие щелчки выстрелов разбудили мальчишку, который спал в противоположном конце каюты. Не понимая, что происходит, он с криками кинулся к уже мертвой бабушке. Крюк, развернувшись буквально на пятке, молча выскочил из каюты, едва не споткнувшись о ребенка.

Очутившись в коридоре, он нос к носу столкнулся с Ханом, все еще недовольно отиравшим лицо от чужой крови. Тот вопросительно поднял глаза на Крюка, которого била нервная дрожь. Ну, еще бы! Не каждый же день приходится убивать пожилую и безоружную женщину, да вдобавок ко всему – на глазах ее собственного малолетнего внука. Из незапертой каюты Джины доносились истошные крики ребенка:

– Бабущка! Бабушка! Что с тобой?! Очнись! – голосил мальчишка отчаянно теребя мертвую бабушку.

– Это, что еще там за вопли?! – недовольно рыкнул Шатохин на капитан-лейтенанта Крючкова.

– Эт-т-то, внук ее, – заикаясь, пояснил и так всем понятное Крюк.

– Он тебя видел? – нахмурился Хан.

– Д-да, н-наверное, – продолжал отбивать чечетку клацающими зубами Крючков.

– Крюк, не мне тебе объяснять наши правила, что свидетелей быть не должно, – глухо, как их бочки проронил Хан.

– Н-но эт-то же реб-бенок. Я н-не м-могу убивать д-детей, – ответил Крюк, чуть не плача.

– Сопляк! – выпалил Шатохин ему в лицо, будто плюнул. – А ты знаешь, что на гостевой трибуне Красной площади тоже были дети и многие ничуть не старше этого, – кивнул в сторону каюты с надрывавшимся в рыданиях Энтони. – И они тоже хотели жить. А эта ведьма убила их, даже не моргнув глазом.

– Н-но…, – хотел было возразить капитан-лейтенант.

– Никаких «но». Выполняйте приказ, Крючков!

– Есть, выполнять приказ, – ответил тот дрожащим губами и развернулся по направлению к каюте.

– Тор, – обратился тем временем Хан к другому своему коллеге, – давай заглянем в хозяйскую каюту, вдруг чего интересного надыбаем.

Пока открывали соседнюю каюту, то невольно прислушивались тому, что делает Крюк.

Сначала были слышны громкие рыдания вперемежку со всхлипываниями ребенка. Затем раздался щелчок выстрела и рыдания, словно ножом отрезало. Разом на окружающих пала тишина. Шах облегченно вздохнул от того, что ему не пришлось выполнять это «грязное», во всех смыслах, дело самому, включая и устранение, впоследствии, самого Крюка, как проявившего слабость. Подводный спецназ, по определению, не терпит ни сантиментов, ни тем более слабости.

Пока устраняли охрану и сам «объект», подошли Тим, Танго и Амур. Старший группы доложил, что экипаж яхты надежно заблокирован в своих каютах, и самостоятельно выбраться из них не сможет, по крайней мере, в ближайшие часы. Кстати, капитан «Звезды Техаса» свою вахту не стоял по причине нахождения в невменяемом состоянии из-за неумеренного употребления алкоголя. В таком виде его и перенесли в свою каюту, предварительно крепко связав. Также было доложено и о выведении из строя основной и запасной раций. Шатохин выслушал молча доклад, не отрываясь от замка каюты Фридмана. Он был чуть похитрее сконструирован, но тоже поддался после минутного манипулирования. Каюта и впрямь была роскошна. Отделанные светлым орехом мебель и панели, мягкие ковры, хрустальные люстры, шелк и бархат обивки, все говорило о том, что хозяин этого уютного пристанища не испытывает по жизни никаких материальных затруднений. Большой письменный стол возле такого же большого окна, уставленный различной коммуникационной аппаратурой тоже свидетельствовал о хозяине, как о человеке деловом и влиятельном. Мощный сервак на столе притягивал к себе пристальное внимание, но Хан сам себя одернул от мысли завладеть его винчестером, ибо тогда версия о нападении пиратов просто полетит ко всем чертям. Поэтому он сам и все его люди ринулись искать сейф, который по их разумению обязательно должен был здесь присутствовать. Так оно и было. Хозяин не отличался большой оригинальностью мышления, спрятав его за своим собственным портретом, висевшим напротив широкой, как футбольное поле кровати. Собственно говоря, портрет и служил дверцей, прикрывавшей сейф. Сейф был небольшой, примерно, тридцать на тридцать сантиметров. А вот замок был у него хороший – типа «дактилоцензор», ключом открытия которого были отпечатки пальцев хозяина на сенсорной пластинке. Такой замок не откроешь простым набором отмычек. Конечно, если бы случилась надобность открыть именно этот сейф, то специальная группа заранее озаботилась изготовлением перчаток с нанесенными на них папиллярными бороздами идентичными хозяйским. Хан прикинул на глаз возможную толщину стальной дверцы сейфа. Крякнул и покачал головой.

– Хан, – окликнул его из-за плеча Тим, – тут думай не думай, а без пластида никак не управиться.

– Да, пожалуй ты прав, – еще раз покачал он головой и отошел в сторону.

Тим покопался в одном из своих нагрудных карманов и достал оттуда желтоватый брусочек пластида вместе с запалом. Раскатав его в колбаску, прилепил петлям дверцы. Затем воткнул в нее запал и сделал всем знак отойти подальше. Все покорно выполнили молчаливый приказ взрывника. Грохнуло не по-детски. Дверцу сейфа буквально выдрало с мясом, и она отлетела далеко в сторону, обнажив чрево хранилища своих и чужих тайн. К удивлению «медвежатников» тайн было до обидного мало. Всего-то и было, что пачка стодолларовых купюр в банковской упаковке, золотые часы с браслетом фирмы «Брегет», инкрустированные мелкими и дешевыми бриллиантами, наградной «браунинг», также инкрустированный золотом и слоновой костью, да еще CD-диск с явной «порнухой». О том, что это была именно «порнуха» не возникало никаких сомнений. На это намекала наклейка, изображавшая голую и толстую бабищу с накаченными губами, как у «резиновой женщины». «Странно, – подумал Хан, – зачем хранить такую дрянь в сейфе?»

– Ладно, потом разберемся, что там, – буркнул Хан и сунул все содержимое сейфа в специальный целлофановый водонепроницаемый пакет.

Вскинув руку, Хан взглянул на циферблат часов. С момента начала операции прошло двадцать две минуты. Неплохо для операции, план которой составляли буквально на коленке.

– Ну, все парни! Дело сделано! Уходим. Крюк, ты как? Все нормально? – он пытливо уставился на капитан-лейтенанта – бледного и все еще не пришедшего в себя до конца.

– Да, все в порядке, – кивнул тот, и подобие улыбки появилось на его лице.

– Добро, – ответил командир и добавил негромко, – а то я уж хотел… сам понимаешь… извини…

– Я знаю, – опять кивнул Крючков.

– Ладно. Забудь и никогда не вспоминай об этом, – произнес Шатохин и легонько тронул капитан-лейтенанта за плечо.

Всей гурьбой быстро спустились на нос яхты. Там разобрали оставленные ласты и, не задерживаясь более, попрыгали за борт. Возле якорей нашли оставленные там баллоны с кислородом и пустились в обратный путь.

II.I

15.09.2020 года, штат Массачусетс, г. Винчестер, частный особняк

И опять наш старый добрый Массачусетс. Городок Винчестер, что находится северо-западнее Бостона, был таким же небольшим и провинциальным городком, как, упоминаемый ранее, Уэлсли. Единственное, пожалуй, явное его отличие от Уэлсли состоит в том, что находясь в восьми милях от столицы штата, он был несколько более оживлен и не представлял собой сонное царство, застрявшее на пороге XIX и XX веков. Здесь хорошо чувствовалось влияние индустриальных, а затем и постиндустриальных веяний. Скорее всего, он имел негласный статус «спального» района бостонского мегаполиса. Утомленные деловой активностью в столице штата, местные толстосумы с удовольствием к концу рабочего дня устремлялись туда, чтобы провести вечер и ночь в своих особняках, расположенных в самых живописных его уголках. Благодаря этому, Винчестер приобрел репутацию самого богатого из муниципалитетов Массачусетса, несмотря на то, что количество официально проживающих в нем лиц, по данным последней переписи населения, не превышало 23-х тысяч человек. Так как место считалось довольно респектабельным, то и криминальная обстановка в городе соответствовала ему. Сухие данные статистики говорят лишь о том, что в целом Винчестер безопасен по части преступности, которая значительно ниже среднего показателя по США. Наиболее распространенными преступлениями являются имущественные преступления и мошенничества в сфере оборота недвижимости. В 2010 году было зарегистрировано всего 62 кражи со взломом. Еще меньше было зарегистрировано насильственных преступлений. За 10 лет было отмечено всего-навсего пять убийств и пять изнасилований. В 2016 году Винчестер занял 86-е место в списке 100 самых богатых мест Америки. По данным агентства Bloomberg, средний семейный доход составлял 204878 долларов. Это, пожалуй, все, что нужно знать об этом городе. Впрочем, к этому можно было бы добавить и еще один маленький штришок. Когда-то он был ориентирован на производство сельскохозяйственной продукции, но промышленно-техническая революция задела и его своим крылом. А урбанизация, выплеснувшаяся из Бостона к середине прошлого века, окончательно подмяла под себя остатки фермерских хозяйств. Фермеры в основной своей массе либо стали поневоле горожанами, либо просто убежали, не выдержав и разорившись в результате конкуренции с крупными торговыми сетями. От былой роскоши сельскохозяйственной житницы осталось всего несколько старинных усадеб некогда богатых скотоводов и производителей льна для легкой промышленности.

Вот, в одном таком старинном доме, доставшемся ему в наследство еще от деда, и проживал следующий наш фигурант политико-детективной истории. Двухэтажный дом, построенный еще в начале прошлого века из огромных дубовых бревен, был одним из немногих, что уцелел до наших дней. И не потому, что его деревянная конструкция, каким-то чудом избежала обветшания (дуб, в отличие от других стройматериалов, со временем приобретает прочность камня), а просто потому, что строить дома из дерева стало немодным, да и технология строительства таких сооружений практически исчезла к середине XX века. И еще одно отличие от остальных было в этом доме. Американцы, да и европейцы тоже очень редко когда ставят заборы вокруг своих частных домов. Обычно они ограничиваются небольшими – не более трех футов в высоту оградками из штакетника, а то и вовсе обходятся без этих излишеств. Это вам не русские, которые купив себе участок под строительство дома, сразу начинают его ограждать чуть ли не трехметровым глухим забором, чтобы не дай Бог, соседи не проведали о том, чем занимаются хозяева. А еще говорят, что русские меньшие индивидуалисты, нежели англосаксы. Ничего подобного! Дух здорового коллективизма умер в них с последним вздохом Советского Союза. Иначе как можно объяснить тот факт, что именно в России прижилась мода на двойные, а то и вовсе металлические двери в квартирах, даже весьма небогатых горожан. Вот и эта старинная усадьба бывшего скотопромышленника была огорожена высоким забором из-за которого постороннему наблюдателю было видно только двухскатную крышу дома с металлическим флюгером на коньке в виде коровы. Дед нынешнего хозяина усадьбы был большой шутник. Итак, нынешнего хозяина старинной усадьбы звали очень просто – Марк Милли.

Председатель Объединенного Комитета Начальников Штабов – шестидесятидвухлетний Марк Александр Милли – четырехзвездный генерал, осыпанный множеством наград и поощрений за долгую и непорочную службу, был весьма уязвлен своей отставкой. Вернее даже будет сказать не столько отставкой, к которой он в принципе и так был готов в связи со сменой хозяина Овального кабинета, а той скоростью, с которой она состоялась. Он-то не без оснований рассчитывал, что уйдя с поста Председателя Объединенного Комитета Начальников Штабов в 2021-м году – вместе с президентом, как-нибудь еще сумеет прослужить в роли какого-нибудь инспектора еще два года, до того момента, когда наступит неминуемый срок выхода на заслуженный отдых. Но все его расчеты рухнули в одночасье после того, как бешеный Дон выкинул его не просто из кресла руководства вооруженными силами, а вообще с воинской службы с оскорбительной для офицерской чести формулировкой о «досрочном увольнении из рядов вооруженных сил в связи с выявленной некомпетентностью». Надежды на то, что через два года он, как и положено, в таких случаях, получит медаль от Конгресса «за долгую и непорочную службу» (не путать с Золотой медалью Конгресса), а потом с почетом уйдет на пенсию и будет консультировать одну из корпорации ВПК, не оправдались. С такой формулировкой в личном деле, с ним вряд ли кто из промышленных боссов захочет иметь дело. Конечно, за свою долгую службу в рядах Вооруженных сил он сумел сколотить кое-какой капиталец, хоть и пришлось изрядно попотеть на этом поприще.

Поначалу карьера молодого Марка Александра складывалась не слишком-то удачно. Потомок ирландцев, издавна покинувших свою Родину, он не пошел ни по стопам своего деда, занимавшегося скотоводством, ни отца с матерью, которые всю жизнь посвятили Асклепию в чинах младшего медицинского персонала. Он с младых ногтей решил окунуться в науку, для чего поступил в Принстонский университет на кафедру политологии, но учеба молодому человеку не далась. Он, кое-как смог получить только степень бакалавра. Потому что программу для магистратуры просто не осилил. Серого вещества в голове не хватило. Потом решил заняться изучением искусств в Колумбийском университете. И опять это занятие ему не понравилось. Дедушка, как и подобает пылкому ирландцу, даже грозил лишить внука наследства. Однако упорства внуку было не занимать. Наконец, после долгих мытарств он успокоил родителей и успокоился сам, осев-таки в Военно-морском колледже, при том же Колумбийском университете, где и получил свое первое офицерское звание в 1980 году. И тут Фортуна повернулась к нему лицом. Карьера его начала расти, как на дрожжах. На протяжении почти всей своей военной карьеры он, так и не участвовавший ни в одной военной операции, не задерживаясь надолго ни на одной должности, умудрился дослужиться до звания четырехзвездного генерала, занимаясь имитацией бурной деятельности перед вышестоящим начальством. Биографии Милли, как ни к какой другой соответствует аксиома о том, что все дураки почему-то стремятся изо всех сил показать окружающим свои выдающиеся умственные качества. Вот и потомок ирландских крестьян, являясь, по сути, дураком в чистом виде, решил продемонстрировать миру свои мыслительные способности. Но не на поле боя и не в штабах, разрабатывающих военные операции. Он решил, опираясь на крестьянскую хитринку, имитировать бурную деятельность, при этом, ничегошеньки не делая и не рискуя своей головой. Он, то участвовал в комиссии по модернизации Вооруженных Сил, результатом деятельности которой стал 500-страничный доклад о том, что нужно больше тренироваться физически и повышать на постоянной основе боевой и моральный дух. Доклад, в общем, ни о чем, а просто набор банальностей и надерганных цитат из Устава. Потом он принялся составлять тест на боевую пригодность. Он включал в себя комплекс фитнес-упражнений, которые и так уже входили в повседневную подготовку рядового состава. Разница состояла лишь в том, что они не были оформлены должным образом и не издавались в виде единого пособия. Кстати, на этом он неплохо заработал и даже получил звание доктора военных наук. Имитация бурной деятельности настолько понравилась генералу-лентяю, что следующим его шедевром стала реформа в области обмундирования. Несколько лет у него ушло на пропаганду и публичные дебаты по поводу возвращения культовой двухцветной униформы, известной как «Розово-зеленая», в честь «величайшего поколения» солдат, сражавшихся во Второй Мировой войне. Он яростно отстаивал идею о том, что повторное введение обмундирования данной раскраски даст солдатам униформу для профессиональной среды, которая чтит армейское наследие, воссоединит нынешних солдат с их историей службы, укрепит гордость, поддержит набор и повысит готовность. И опять по этому поводу он издал многостраничный труд, уже всерьез представляя себя, как величайшего военного теоретика. И вновь не успокоился на достигнутом. Чем бы ни заниматься, лишь бы ничего не делать.

Следующим этапом его возвышения стало принятие участия в написании и публикации спорного исследования войны в Ираке 2003-2006 годов. Милли, вдруг, решил, что хочет издать двухтомный документ объемом 1300 страниц и 500000 слов, под своим именем, в котором бы исследовались причины начала и последствия окончания войны в Ираке. Сам он не написал ни строчки, ограничившись предисловием, а всю работу за него выполнили наемные борзописцы. Милли также приказал, чтобы внешняя группа ученых рассмотрела работу и дала положительную оценку. Восторженная оценка была получена (кто бы сомневался), а весь гонорар от публикации осел в его карманах. Пользуясь своим положением «научного корифея» Милли организовал небывалый тираж «эпохального труда», аж в 100 000 экземпляров. Один из журналистов, негласно привлеченных к написанию двухтомника, попробовал было заявить свои права хотя бы на часть гонорара, но после проведенной с ним беседы в личном кабинете уже маститого генерала и военного мыслителя быстро-быстро отказался от своих прежних претензий. Сам же Милли так охарактеризовал свой печатный труд: «Команда, написавшая исследование под моим непосредственным руководством проделала чертовски хорошую работу, а само исследование было солидной работой».

Разумеется, он не ограничился только своей псевдонаучной деятельностью. Как и большинство генералов армии США он, допущенный до «кормушки» вовсю поучаствовал в денежных распилах, торгуя подрядами для тех воинских подразделений, которыми командовал. И чем выше была должность, занимаемая им в армии, тем больше была «благодарность» от фирм подрядчиков. И, конечно же, как и любой другой генерал, думающий о своей старости, он заранее позаботился об одном или двух «тепленьких» кресел в консультационных комитетах при могущественных корпорациях, которым он, в свое время, оказывал протекцию.

Однако червячок тщеславия, присущий всем ирландцам, не давал ему покоя. Мистеру Милли очень хотелось занять самый высокий пост среди генералитета. И такой случай ему неожиданно подвернулся. Два года назад ему посчастливилось поучаствовать в беседе на телевидении с самим президентом Дональдом Трампом. Зная, насколько тот падок на грубую и беззастенчивую лесть, Милли не поскупился на дифирамбы в адрес президента, назвав его «светочем американской демократии» и «надеждой всего прогрессивного человечества». Усилия генерала не прошли даром. Его льстивые слова были услышаны самовлюбленным президентом. Мало того. Он запомнил не только слова в свой адрес, но и личность самого говорящего. Вскоре генералу Милли поступило предложение занять самый высокий пост в армейской среде. И хоть противников его назначения было пруд пруди, Трамп упрямо настоял на своей креатуре. Генерал-бездельник занял-таки должность, о которой втайне мечтал не один десяток лет. В этом он был чем-то похож на Майка Помпео, тоже отчаянного лентяя и прохвоста. И вот, теперь, спустя два года, он, изгнанный с позором со всех постов, вынужден, словно одинокий сыч сидеть в своем родовом поместье и скуля от досады зализывать свои душевные раны. С утра до вечера, надуваясь дешевым виски (для дорогих напитков он был скуповат, как и все ирландцы), он грезил о былом величии и проклинал тот день, когда поддавшись на уговоры этого проходимца Помпео, согласился участвовать в авантюре по нападению на русскую военную базу.

Он был буквально разбит и раздавлен своей отставкой. Начав свою беспробудную пьянку, он стал абсолютно невыносим для окружающих, сделавшись домашним тираном. Хорошо, что дети давно выросли и покинули отчий дом. Однако для оставшейся рядом с ним в эти тяжелые времена жены сразу наступил кошмар. За три дня своего вынужденного безделья он настолько извел пожилую женщину своими истерическими припадками, мелочными придирками и прочими фокусами, что она не выдержала и, собрав вещи, уехала к брату – одинокому вдовцу, в Хартфорд. Вслед за ней тут же уволились – повар, горничная и садовник. Милли остался один в большом, старом и пустом доме, таким же старым и пустым, как и его остаток жизни.

Неизвестно, как долго мог еще Милли пребывать в состоянии грогги, спозаранку наливаясь до бровей дешевым пойлом, если бы не прогремевшее, ни с того ни с сего, убийство Майка Помпео, совершенное несколько дней назад. Несмотря на свою грубоватую крестьянскую внешность и не слишком развитые интеллектуальные способности, генерал обладал сверхразвитым чутьем на грядущие события. Он на поверку оказался самым хитрым из тех, кого приговорили к смерти Афанасьев с Трампом. И только он один, сидя в одиночестве за бутылкой виски смог связать воедино факты, казалось бы, не имеющие друг к другу никакого отношения. Как только он узнал о роковом выстреле в Stone-Davis Hall, разворотившем половину черепной коробки весельчака Помпео, то сразу – шестым чувством осознал, что смерть стоит и за его плечами. Доселе кошмаривший своих домочадцев, теперь уже в состоянии кошмара пребывал он сам. То, что смерть дышит ему в затылок не вызывало у него никаких сомнений. Правда, он совершил ту же самую ошибку, что и Джина Хаспел, посчитав смерть Помпео делом рук Трампа. Ему и в голову не мог прийти сценарий, по которому русские могли бы через океан дотянуться до его скромной персоны. Да и не считал он себя, по большому счету, причастным к провалу миссии на Севере. Не он, слава Богу, разрабатывал план операции и не он ее осуществлял. Все это делали флотские чины вкупе со спецслужбами. Он только немного поучаствовал в деле очковтирательства президенту по поводу мифического, в этом он ни капли не сомневался, оружия русских. Но разве это может служить поводом для столь жестокой расправы? Хотя, учитывая взрывной и мстительный характер Трампа, от него можно было ожидать всякого. Ясно было одно, в преддверии президентских выборов Дональд сделает все, чтобы отвести от себя всяческие подозрения в подготовке и провале операции. Будущий скандал никак не замять тупым замалчиванием гибели атомной подлодки и десантной группы «морских котиков». А там, глядишь, и всплывет на поверхность попытка несанкционированного применения ядерного оружия. Милли сходил с ума, не зная, что предпринять для своего спасения. Из ситуации было три выхода. Первый выход заключался в том, чтобы пойти прямо к Трампу, и открыто заявить ему в лицо, что если с ним случится непоправимое несчастье, то документы, изобличающие президента, как основного участника антиконституционного поведения тут же лягут на стол Генерального Прокурора. Это был, конечно, блеф, после которого можно запросто войти в Овальный кабинет и не выйти из него. Вернее выйти, но только через дымовую трубу и в виде черного и жирного сгустка копоти. Второй выход виделся в том, чтобы самому сдаться федеральным властям, выговорив для себя на время следствия отдельную камеру с круглосуточной охраной. Но это было еще опасней, потому, как, начнись следствие, и наружу обязательно выплывет и приказ о перемещении ядерного заряда со склада, подписанного им собственноручно, да и не факт, что их посещение накануне операции кабинета президента не фиксировалось средствами прослушивания. И тогда всем станет ясно, что за провалом стоит именно он – четырехзвездный генерал. А это значит, что выбор будет до банальности прост – пожизненное заключение в каком-нибудь Алькатрасе или электрический стул. Более или менее подходящим оставался третий выход. Трамп, тоже ирландец по крови, горяч, как необъезженный конь, но и склонен к быстрому остыванию, если не удается добиться желаемой цели с первого раза. Поэтому, нужно всего лишь переждать смутные времена, забившись куда-нибудь поглубже. А по прошествии времени, его гнев уляжется, и он потеряет былой интерес к своим подельникам. Трамп ведь не дурак и сам прекрасно понимает, что когда начнутся слушания в Сенатской комиссии по поводу инцидента с русскими, а они обязательно начнутся не сегодня, так завтра, ему будет не с руки «топить» заслуженного генерала, чтобы не всплыли собственные огрехи. Поэтому наверняка постарается все свалить на уже покойного Командующего Глобальным Ударным командованием и этого прохвоста Помпео. А пока надо принять все необходимые меры предосторожности.

Все пришлось делать самому. Первым делом, он решил ни при каких обстоятельствах не высовывать нос наружу. Потребности и запросы у старого джентльмена были скромными, поэтому надобности выходить за пределы периметра огороженного высоким забором (спасибо предусмотрительному деду) не возникало. Что же касалось провизии, то он договорился с ближайшим к дому кафе о доставке всего необходимого прямо к калитке. Причем предусмотрительно оговорил условие, по которому продукты питания доставлял бы один и тот же посыльный и в одно и то же время. Посыльного он встречал заранее, высматривая его появление в бинокль. Он бы этим может и ограничился, если бы два дня назад не прогремело еще одно знаковое убийство. На этот раз под «раздачу» попала Джина Хаспел, зверски убитая вместе внуком и охранниками неизвестными диверсантами прямо посреди океана. Тут уже не было практически никаких сомнений, что в следующий раз газеты поместят некролог о нем самом. Милли охватил не просто страх, а настоящая паника на грани нервного срыва. Опасаясь, что пуля неведомого снайпера может найти его и в доме, он заколотил изнутри все окна, как на первом, так и на втором этаже. Но на этом не успокоился. Подозревая, что злоумышленники смогут использовать единственную его связь с внешним миром через посыльного из кафе, он отказался от услуг по доставке еды. В воспаленном винными парами мозгу картины покушения на свою персону рисовались одна за другой. И с каждым разом мнимое покушение представлялось ему все более изощренным. Уже на грани полного безумия, он позавчерашней ночью, напялив на себя армейскую каску, бронежилет 5-го класса защиты и маскхалат, до утра трудился, сооружая из подручных материалов баррикаду, преграждающую проникновение через ворота усадьбы. Он всерьез опасался, что его жилище будут штурмовать, как минимум, с использованием БТР-ов. Сооружал и все время машинально бормотал одну и ту же фразу: «Так просто я не дамся!» И вновь не удовлетворился содеянным. В дом вели два входа: центральный – для домочадцев и запасной – для обслуживающего персонала. Оба входа он тщательно забаррикадировал старой, оставшейся еще от деда тяжелой мебелью. Вычитав из прессы, что директор «русского дома» был убит при помощи дрона, окончательно спятивший Милли, завалил старым хламом камин из-за опасений, что летающий убийца может проникнуть через дымоход, а также заколотил все вентиляционные отдушины в доме, тем самым, напрочь, отрезая себя от внешнего мира. На что он рассчитывал, и как он собирался держать возможную осаду без еды, неизвестно. Впрочем, погреб хранил в себе приличные запасы алкоголя, а большего ему в данной ситуации и не требовалось. Как и большинство американцев, Милли очень любил оружие. А став генералом, полюбил его еще больше. Находясь в высоких чинах, он мог себе позволить иметь приличный арсенал стрелкового вооружения, некоторые образцы из которого были даже запрещены к продаже частным лицам. Тут было почти все, что имелось на вооружении американской армии, начиная от простого помпового дробовика и заканчивая крупнокалиберными пулеметами и гранатометами новейших серий. Естественно, что и боеприпасов тоже было вдоволь. Сам же он ни на минуту не расставался со старой доброй винтовкой М-16 и громадным кольтом образца 1911 года, заткнутым за пояс. Вооруженный до зубов, потерявший ориентацию во времени и даже в пространстве, разговаривающий сам с собой, за неимением собеседников, он находился в своем собственном, наспех сооруженном мирке, где рассчитывал пребывать в автономном режиме продолжительное время. Хотя, может уже и не рассчитывал, а просто пребывая в горячечном бреду. Казалось бы, все предусмотрел генерал, слетевший от страха с «катушек» и постоянно подогреваемый алкогольными парами. Вот только не знал, да и не мог знать, что беда придет к нему совсем-совсем с другой стороны. Если бы те, кто сейчас готовил на него, в спешном порядке, покушение, знали, в каком состоянии находится их будущая жертва, то возможно, они и сами бы отказались от реализации своих планов. Зачем убивать и так, по сути, уже мертвого человека? Но они этого не знали, поэтому готовились к выполнению приказа, отданного лично главарем российской хунты.