Юлия Мидатовна Аметова
Звезда пилота
8.Стика лицом к лицу
Бентоль спрыгнул на темную землю, под ногами чавкнула грязь. Стикский лес окружал челнок плотной черной стеной, круглые верхушки аморфитов блестели под звездами. Звезд было много – прямо над головой по небу тянулась ровная, как прямая дорога, полоса ярких мерцающих огней. Переливаясь, они текли ровным потоком по черному небу на фоне далеких неподвижных светил.
«Эта полоса, должно быть, и есть кольца Стики. И «Странник» тоже там…» – промелькнула потрясенная мысль Мади. Девчонка выбиралась из челнока, то и дело поднимая голову к небу. Только что они оба были там, на орбите среди колец, и оставили там «Странник». Теперь он будет кружиться среди мрачных каменных и ледяных глыб, которые отсюда кажутся такими блестящими. «Странник» теперь неотличим от них – Первый оставил включенной защиту от локаторов, и закрепил искусственной гравитацией слой каменной пыли на поверхности космолета. «Странник» теперь можно было обнаружить только с орбиты, да и то если знать, что ищешь. А чем меньше будет знающих, тем лучше, поэтому он и спустил челнок в темноте. Когда рассветет, можно двигаться в лесную деревню.
Стикский лес не шумел, как земной, но шорохи, журчание воды и хлопанье невидимых крыльев доносились отовсюду. Непривычно сильное тяготение давило на плечи, после ночной грозы теплый пар поднимался над лужами, капли тумана оседали на коже. Хотелось сбросить форменный комбинезон, но мало ли какие могли быть паразиты в этом лесу? Да и показаться впервые перед людьми, пусть даже мохнатыми, лучше в цивилизованном виде. Но ходить целый день в нем будет тяжело – комбинезон уже сейчас казался непроницаемым, как наружный экзоскелет.
Пролетел ветер, принося острые и горькие запахи, от которых хотелось чихнуть или кашлянуть. Откуда-то потянуло гниющими водорослями. Небо посветлело, стало фиолетовым, звездный поток побледнел, и наконец, темно-красный шар Солнца, то есть звезды Альфа-В, поднялся над лесом. В красном свете солнца-В засверкала крыльями летучая живность, заблестели макушки растений.
То, что росло в стикском лесу, не было ни деревьями, ни травами, ни грибами. Это были бесформенные темно-фиолетовые, лиловые и розовые комки с бесчисленными выростами, напоминавшими гигантские картофелины. В сочинении деда Астена, которое девчонка подняла в мираже над рукавом, эти аморфные создания так и назывались – аморфиты. Самые крупные оказались высотой метров десять, между ними теснились аморфиты поменьше, а по самой земле сплошным ковром стелились мелкие, не больше кулака, растения. Они заполняли каждый клочок леской земли, выпирая из нее бугристой живой массой. В неровной поверхности крупных аморфитов виднелись ямки, а в них – разноцветные шарики размером сантиметра в два. Девчонка выковырнула несколько сплющенных с боков шариков.
– Смотри, розовые только что выросли, это как цветы, а коричневые – настоящие семена! – объявила она. – В учебнике Ларикова сказано, что некоторые съедобны!
Вокруг челнока виднелся темный круг рыхлой земли и смятые лиловые клочья по его краям – сказывалась работа гравидвигателей, но среди комьев почвы и мертвых обрывков уже проглядывали розовые макушки молодых аморфитов. Интересно, с какой скоростью они растут? Вон один возле трапа уже вырос размером с кулак за какие-то полчаса! Бентоль присел и нажал на молодой аморфит ладонью. Розовая кожура была плотная и гибкая, как резина. Он ударил кулаком, и сжатый кулак провалился в мягкую, как вата, массу, из которой потек лиловый сок.
Справа из-за челнока донеслась невнятная биоволна. Кто здесь? Бентоль шагнул к аморфиту высотой в человеческий рост с черной кожурой. Аморфит обвивала свежая, розово-зеленая лиана, похожая на веревку, а в его нижней части виднелся оторванный кусок кожуры. За ним что-то ворочалось и шуршало.
– Бено, там внутри кто-то живой, – проговорила Мади. Бентоль похлопал ладонью по прочной черной кожуре, биоволна испуганно всплеснула, и наружу, отодвинув оторванный кусок, выползло нечто бархатное, серое, на вид напоминающее слизняка длиной в человеческий рост. Восемь блестящих круглых глаз посмотрели на людей, странное создание изогнулось, вытянулось и ловко ускользнуло в просвет между аморфитами.
– Это кавин! Настоящий кавин! Какой красивый, бархатный! – восторженно завопила девчонка и помчалась за уползающим зверем. Опять она отвлекается! Никакой сосредоточенности! А он еще собирался расстаться с ней, как только сядет на Стике. Но не бросать же ее посреди леса? Бентоль зашагал следом. Ползал кавин на удивление быстро, и ловко проскальзывал там, где человеку надо было обегать огромные лиловые аморфиты. Девчонка бежала следом, натыкаясь на все растения подряд. Из аморфитов вылетали зеленые и лиловые многоножки длиной с ладонь, а некоторые и чуть не в полметра. Мади бросалась рассматривать многоножек, но они немедленно улетали на кожистых, как у птеродактилей, крыльях. Она снова кидалась в погоню за кавином, стряхивая с аморфитов тонкие зеленые лианы и ползучих тварей длиной не больше пальца. Бентоль шел не спеша, сбивая тяжелыми форменными ботинками мелкие аморфиты, они легко выворачивались из земли. Корней у аморфитов не было, только плоские, разрастающиеся в толще земли мягкие выросты кожуры. Кавин уползал все быстрее, ныряя в просветы между разноцветными аморфитами. Девчонка нырнула за кавином в просвет между розовыми аморфитами. Длинная зеленая змея, свесившаяся с аморфита, вытянулась ей наперерез, Мади споткнулась и со всего размаху полетела в заросли аморфитовой мелочи ростом ей по пояс. Кавин и змея мгновенно пропали из виду.
– А-а! Сентавус! – закричала девчонка на весь лес, стоя на четвереньках. Ах ты бамп-тест в засвете! Перед ней стоял разваленный пополам зеленый аморфит, похожий на апельсин со множеством долек.
– Он ядовитый, жжется!
Она попыталась стереть с рук вязкий зеленый сок, но он только размазывался, а руки опухали прямо на глазах. Бентоль пинком отбросил в сторону остатки сентавуса. Тоже космобиолог называется! В первый же час на Стике упасть в сентавус! Хорошо еще не лицом. Чем смыть с нее эту дрянь?
– Быстро руки в лужу! – скомандовал Бентоль, доставая из кармана тюбик пратопона. В Спасательной Службе этим универсальным средством лечили все мелкие неприятности от химических ожогов до укусов змей. Девчонка, чуть не плача, нашла лужу и начала старательно смывать ядовитый сок, но ладони и пальцы уже распухли так, что не сгибались.
– Давай руки! – он вымазал на распухшие от сентавуса руки девчонки половину тюбика и повернул к челноку. Нет, такого космобиолога оставлять в одиночестве на Стике никак нельзя. Только если хочешь наверняка убить.
Поднимаясь, солнце-В стало из красного оранжевым, и вся картина с розовыми аморфитами и зелеными лианами сделалась веселой, как в учебниках природоведения для первоклассников. Челнока среди этой разноцветной красоты практически не было видно. Еще на «Страннике» он был покрыт хамелеоновой краской, а растущие аморфиты уже теперь скрывали посадочные опоры. Если неуемные стикские растения продолжат в том же духе и дальше, к вечеру челнок зарастет до самого верха. Пробиться к люкам окажется трудно, но и заметить челнок без локатора будет почти невозможно.
Надо было двигаться. Еще вчера, на «Страннике», Бентоль нашел локатором несколько рассеянных по лесам деревень. Во всяком случае, это были места, где обнаруживалась в большом количестве живая органика земного типа. Одна из деревень стояла совсем рядом, не дальше пяти километров отсюда вниз по реке, с нее и надо начинать. Тем более, что и от Сомервиля, где происходили первые исчезновения «мохнатых», до деревни не больше тридцати километров. Конечно, будет противно копаться среди неизвестной заразы и мохнатых неудачников, но отправляться в город к полиции, губернатору-проповеднику и поддельной богине Тийе – идиотизм. Да и пропавший Данилевский вполне мог оказаться в одной из этих деревень. Если жив, конечно.
Они подошли к грузовому люку челнока. Усадив девчонку на ступеньку трапа, Первый вытащил из кармана свою усиленную биоволновую дугу, открыл грузовой люк и принялся за проверку. Поддельные документы вписаны в идентификатор и у него, и у девчонки. Программы для расчета, взлома и изучения языков – в микрокомпе. Аптечка, лучевик и биоволновая дуга – в кармане на поясе. Грузовой унимобиль с передвижной экспедиционной лабораторией стоит в челноке, сложив крылья, в нем – большой миражный синтезатор, новое скоростное уникрыло со «Странника» и резервная солнечная батарея. Если на нем не подниматься высоко над лесом, никто не увидит, а изменения гравитации от двигателя тем более не будут заметны – гравидвигатель маленький. Знаменитый захват из пробоины был закреплен на боку грузовика, над правым крылом. Он оказался метра на четыре длиннее машины, но это не мешало. Длинная конструкция с регдондитовым покрытием должна была послужить оружием на случай появления астриона, хотя Бентоль пока не знал, как именно будет сражаться.
Пока грузовик, захват и крыло оставались в челноке – неизвестно еще, где удастся обосноваться, и как среагируют деревенские жители на новых людей. То ли разбегутся по лесу, думая, что сомервильский полицейский явился их «зачищать», то ли донесут тому же полицейскому о незваных гостях, рассчитывая получить за это какие-нибудь поблажки. Сначала надо разобраться в здешней расстановке сил.
Огромная тень заслонила утреннее солнце, послышался неясный шум.
– Бено, смотри, скаты! – девчонка оторвалась от созерцания распухших рук и спрыгнула со ступеньки. Бентоль поднял голову. Действительно, это были летучие скаты! Стая летела черной тучей высоко над лесом, шорох крыльев сливался в негромкий звук, похожий на шум моря. Скаты не издавали больше никаких звуков, но их биоволны оказались на удивление сильными и четкими. Они тоже сливались в сплошной биоволновой шум, но в нем можно было различить отдельные резкие сигналы. Испуская четкие сильные волны, три крупных ската закружились над поляной с челноком. Похоже, посадка челнока уже не тайна для жителей Стики, но пока только для неразумных и бессловесных. Один из скатов, резко взмахнув хвостом, спикировал в лес и тут же вынырнул обратно. На краю крыла у него болталась крупная змея. Похоже, он не желал упускать добычу из-за появления людей, да и люди , возможно, были ему не в новинку. Охотник догнал стаю, и скаты, шумя и хлопая крыльями, скрылись за лесом. Ну что же, пора. Надо было заниматься делом и разыскивать деревню. Бентоль закрыл челнок и двинулся в лес, девчонка заторопилась следом.
Первобытные люди строили свои поселения по берегам рек. Люди, изгнанные из человеческого общества в лес, попали в первобытные условия. Следовательно, дойти до них проще всего было по реке. Именно это простейшее и почти первобытное рассуждение через час привело Бентоля и Мади в глубокий овраг. По дну оврага текла прозрачная тихая речка, то и дело разливающаяся в мелкие озерца. Мокрая земля у самой воды сплошь заросла мелкими белыми или голубыми аморфитами высотой не выше колена. На ней были хорошо видны следы лесной живности – широкие колеи, проделанные кавинами, узкие длинные углубления от проползших змей – но человеческих следов не было. На мелководье было видно, как в теплой воде плавают длинные, гибкие существа, похожие на рыб и на гигантских червей одновременно. Ближе к берегу белели в воде белые и голубые комочки водяных аморфитов величиной в половину кулака. Местами они полностью покрывали воду белым ковром с ярко-голубым узором семян. От сырой земли поднимался теплый пар, от реки пахло чем-то острым, напоминающим соленую рыбу.
Между серыми прибрежными аморфитами носились мелкие многоножки, садясь на головы и плечи людей. Интересно, реагируют ли они на внушение? Бентоль сосредоточился. «Пошли отсюда! Уберитесь!»– отчетливо скомандовал он. Удивленно оглянувшись, Мади отбежала от него, тут же провалившись в мягкий черный ил среди голубых аморфитов у воды. Многоножки взлетели метра на три, но продолжали кружиться над головой Бентоля. Понятно, слов они не понимают, а внушенные чувства? Внимание! Первый старательно вспомнил ощущение дикого страха при встрече с астрионом, и многоножки разлетелись в разные стороны, а Мади, разбрызгивая грязь, побежала дальше.
Бентоль прекратил внушение. Похоже, внушать надо направленно, но он будет учиться этому потом. Сейчас главное – найти деревню. С трудом дыша от духоты и стикского притяжения, девчонка наклонилась к реке и принялась мыть руки. «Бено двигается так же легко, как на Земле, бывают же такие люди… А я вот едва дышу…И берег здесь такой грязный…» – размышляла девчонка, оттирая пенящийся пратопон от излеченных пальцев. Опять она отвлекается на глупости!
Девчонка неожиданно разогнулась и замерла, глядя себе под ноги.
– Бено, смотри! Следы! – закричала она на весь лес.
У самого берега из широкой полосы грязи лезли мелкие аморфиты, а между ними виднелись удлиненные углубления. Вот одно углубление, через полметра – еще одно … Действительно человеческие следы! Ноги, обутые в мягкую обувь без каблуков, прошли по этому месту от реки в лес. Судя по следам ног и ширине шага, это был крупный рослый человек, может быть, один из тех, кто стал мохнатым при невыясненных обстоятельствах.
«Тихо!» – мысленно скомандовал Бентоль. Деревня была где-то рядом. Следы ровной цепочкой уходили от берега по хорошо протоптанной тропе в глубину леса. Под отчетливо видными крупными следами проглядывали полустертые мелкие, как будто женские или детские, в такой же мягкой обуви без каблука. В одном месте попался даже след босой ноги. Бентоль махнул рукой Мади, и они осторожно пошли по тропе – неизвестно, какие меры предосторожности принимают деревенские жители для охраны.
А вот и житель! Бентоль услышал человеческую биоволну, но она была лишена мыслей и совершенно спокойна – человек спал. Следуя за волной, Бентоль и Мади прошли еще с десяток шагов и остановились около большого фиолетового аморфита. Из отверстия в боку растения доносилась волна спящего человека и мирное похрапывание.
Бентоль заглянул в дыру, и в лицо ему ударила волна мерзкого запаха. Пахло острым запахом аморфита, давно не мывшимся человеком и, как ни странно, перегаром. Неужели они тут еще и пьют? Внутри аморфита громоздился черный мягкий ком. Длинная густая шерсть на нем шевелилась при дыхании. Всмотревшись, Первый различил сплошь заросшее бородой лицо, на котором светлели только закрытые веки и кончик носа. Волосы, усы и борода спящего были неровно подстрижены под общую длину шерсти. Одежды на нем не было, если не считать набедренной повязки, белевшей в черной шерсти, и самодельных мокасин из бархатистой кожи кавина. Рядом с мохнатым человеком лежал пояс с лучевиком и включенный миражник с золотистой картинкой из древнеегипетской жизни. Пояс был сделан из темно-фиолетовой кожуры аморфита. Похоже, мохнатый деятель был поставлен здесь в качестве караульного, но ни в какой мере не справлялся со своими обязанностями. Если вообще был трезв. Бентоль протянул руку и подхватил пояс с оружием.
– Проснись! – крикнул он над ухом караульного.
Мохнатый перестал храпеть, зашевелился, не открывая глаз, и захлопал рукой вокруг себя в поисках лучевика.
– Не шуми и говори внятно, – приказал Первый.
– Руки вверх! – отчетливо прошептал басом мохнатый сторож. – А лучевик мой где?
Внушение сработало слишком буквально. Надо учиться формулировать.
– Веди к тому, кто в деревне за старшего, – потребовал Бентоль, не отвечая на лишние вопросы, и они пошли в деревню. Идти рядом с мохнатым было противно, Бентоль старался не прикасаться к нему даже рукавом. Интересно, может ли распространяться эта зараза от человека к человеку? Раньше он вообще не имел дела с больными – в Девятке все были здоровы и жизнеспособны, в космосе тоже. Сам он болел за всю жизнь только раз или два, в детстве, и толком не помнил этого. Больные, тем более инфекционные, казались чем-то неестественным и мерзким, но теперь приходилось привыкать. Не ситуация, а бамп-тест на Стике!
«Лекарство от вируса обязательно нужно! – услышал он мысль Мади. Девчонка брела за ним по тропинке, строя почти невыполнимые планы. – Но как их разрабатывают? С чего начать? На Стике не только не посочувствует никто, тут даже посоветоваться не с кем. Придется самой, больше здесь некому этим заниматься». Не так уж глупо. Заниматься вирусом здесь, кроме них, никто не собирается, как не собрался за десять лет. Придется взяться за дело самим, потому что другого пути к возвращению на Землю нет.
9. Сельская жизнь
Караульный повел их по тропинке через лес. «Кто они, проповедники из Сомервиля или, как мы, скрываются? Ни предупредить соседей, ни убежать я не могу! Но спартанский царь Леонид говорил…» Не дослушав про спартанского царя, Бентоль нажал внушением, и мохнатый успокоился. Пройдя через заросли, они вышли на открытое место, где стояли вокруг небольшой площади несколько домов. Но что это были за дома! В фиолетовых и черных аморфитах были прорезаны дыры для окон, а в них вставлены то ветровые стекла от унимобиля, то треснутый иллюминатор. Двери были под стать окнам – от старых грузовиков или переходных шлюзов, а вместо ступеней крыльца лежали неровные камни. В одном месте на аморфит был прилажен в виде навеса закрылок от челнока, а под ним стояло полуразобранное старое уникрыло. Небольшого роста кудрявый умелец копался в его механизме. За домами начинались огороженные зелеными веревками из лиан участки с разноцветными аморфитами. Вокруг аморфитов вились лиловые лианы, увешанные плодами величиной с кулак. Похоже, это были огороды. Из двух крупных аморфитов доносились биоволны и шуршание кавинов, а в одном месте зеленел сентавус высотой по колено. Интересно, зачем он здесь? В огороде среди аморфитов и лиан виднелась человеческая спина в чем-то бело-голубом – хозяйка огорода рыхлила землю. За огородами блестели прямоугольные крылья солнечных батарей. Судя по всему, батареи работали, но в целом это была не деревня, а настоящий бамп-тест на Стике. Бентоль на секунду отвлекся от караульного, и тот завопил на всю деревню:
– Просыпайтесь! Бегите! Здесь чужие!
«Триста спартанцев проявили самопожертвование…Богиня Тийя велит уничтожить нас, мы недостойны жизни на этой планете…Я предан великой богине любви, но убить свою семью не позволю…» – замелькали мысли мохнатого. Вот еще царь Леонид нашелся! А насчет богини – видимо, работа станции внушения. Она не внушает сутками напролет, а включается сеансами два-три раза в сутки. Остаточное внушение после сеанса действует несколько часов, этого хватает, чтобы человек принимал внушенный бред за собственные мысли. И не замечал, что это бред.
– Собирай людей! – скомандовал Бентоль караульному. Забыв о древних спартанцах, караульный помчался к дому с навесом-закрылком .
– Выходите! Люди пришли!
– Это кто, пап? Из Сомервиля или от богини Тийи? Они не могут ее оскорбить? – вскочил на ноги кудрявый умелец рядом со своим уникрылом. Это оказался дочерна загорелый мальчишка-подросток. Его мысли в точности повторяли слова, но глаза уже бегали, оценивая обстановку. Мальчишка мог и наделать глупостей во имя великой богини. «Сиди, все в порядке», – отдал приказ Бентоль. Подросток плюхнулся на сиденье своего уникрыла и глядел оттуда на гостей, будто из зрительного зала.
– Трагат! Что случилось? – хозяйка огорода выбежала из-за дома с большой мотыгой в руках. Вблизи ее бело-голубой наряд оказался платьем из кожуры белых водяных аморфитов и их же голубых семян. Она тоже казалась темнокожей, но это был явно не ее природный цвет, а густой стикский загар. Если учесть спектр света Альфы-В, ничего удивительного. Здесь любой станет темнокожим за три дня, даже если дни дождливые.
– Рена, послушай меня, и не перебивай. Если бы обстоятельства не вынудили меня к немедленному повиновению, я проявил бы самопожертвование и не привел бы в деревню посторонних. Но имея в виду непреодолимую силу необычных обстоятельств… – зачастил караульный по имени Трагат, но его красноречие пропало зря.
– Опять всю ночь пил? – сурово спросила жена и замерла, глядя на незнакомых людей. – Здравствуйте. Вы, собственно, к кому? – вежливо поинтересовалась она, как будто находилась в цивилизованном доме в Бранкопорте, а не среди гнилого стикского леса. «Вроде бы бить не собираются, да и богиня в вечерней проповеди ничего такого не говорила», – прикидывала она в уме. Бентоль не стал ей внушать: хозяйка по имени Рена была вполне уравновешенной. Возможно, потому, что была женщиной, и обаяние прекрасной богини на нее мало действовало.
– Бено! Осторожно! Слева! – Мади дернула его за рукав, а в ее мыслях запрыгал отчаянный страх. Из дома на левой стороне деревенской площади появился настоящий боец и защитник. Рослый человек, покрытый на редкость густой белоснежной шерстью, встал в проеме двери и поднял лучевик. Держался он прямо, но движения и голос выдавали весьма солидный возраст.
– Руки вверх! Во имя великой богини, отвечайте, кто такие? – потребовал он громко и отчетливо, будто диктовал команду пульту управления. В мыслях он, однако, был не так спокоен. «Парень – гражданский пилот, а не военный, но лучевик у него мощный. Девушка без оружия. Валентин в лесу, смогу ли я один справиться с ними обоими, если что? На Трагата надежды мало, на богиню тем более, зачем ей изгнанный старик …» – рассуждал старик. Лорелея-Тийя не была для него авторитетом, хотя ее внушение давало себя знать.
– Убрать оружие, – приказал Бентоль вслух. Внушение со словами подействовало куда лучше, чем мысленное. Старый боец опустил лучевик, но смотрел внимательно и настороженно. Да, жители деревни слушались мысленного внушения не хуже, чем Арт Вэлли, Гарайд или девчонка. Но надежнее будет внушить им настоящее доверие, не силой биополя, а обычным убеждением. И немного обманом.
– Меня зовут Бенджамин Холланд, – начал он, внимательно оглядывая деревенских жителей. – Я и эта девушка – сотрудники научной экспедиции. Цель ее работы – изучение вируса Стики. Экспедиция секретная, организована Службой Безопасности. Вот документы на право проведения исследований.
Он поднял над идентификатором на запястье мираж с паспортом и свидетельством на право проведения исследовательских работ. Оба документа были поддельные, сфабрикованные им вчера на «Страннике». Мади молча показала свои собственные подделки, но никто не пытался по-настоящему проверить документы. И дело было не в доверчивости – судя по мыслям, никто в деревне не знал, как должны выглядеть подлинные современные документы, информация у всех была десятилетней давности.
– В наши обязанности входит исследование вируса и негласная проверка работы карантинной службы Сомервиля. – продолжал Первый. – Мы прибыли в деревню, потому что город не занимается искоренением вируса Стики.
– Прекрасная богиня Тийя не имеет желания заниматься судьбой мохнатых, она выше этого, ибо она – прекрасная богиня любви! – вставил Трагат, встряхивая черной шерстью. Можно было подумать, что он издевается, но его мысли в точности совпадали со словами – он был полностью предан богине. В мыслях его жены, несмотря на здравомыслие, не было слышно даже тени ревности. Похоже, жуков надо было срочно снимать. Сейчас любой из деревенских мог сообщить богине о поддельной экспедиции по первому же божественному требованию. Бентоль отошел к краю площади и встал между двумя высокими фиолетовыми аморфитами.
– Здесь подготовьте место для грузовика и ждите нас. Приведем грузовик через полтора часа, – сказал он, на этот раз сильно нажимая внушением. Никто не возразил – экспедицию безоговорочно приняли за настоящую.
Через полтора часа грузовик, выкрашенный хамелеоновой краской, встал на краю площади между аморфитами, обретя такой же лиловый цвет. Его локатор был поставлен на режим охраны с громким сигналом, теперь можно было не опасаться неожиданных гостей и не выставлять караульных. Уникрыло со «Странника» расположилось под бугристым черным аморфитом вместе с резервной солнечной батареей. Захват с регдондитовой облицовкой вытянулся вдоль грузовика наподобие забора. Его высокая часть выступала за корму машины метра на три, и на ее средней перекладине можно было сидеть, как на скамейке. Бентоль открыл заднюю дверь грузовика, поднял навес и разложил в грузовом отсеке передвижную лабораторию. Биоволновые шлемы, медицинский робот, анализаторы, капсулы для образцов, реагенты и миражник заняли свои места. Мади села на операторское место за пультом, и началась исследовательская работа. Преодолев брезгливость и приняв уверенный вид, Бентоль усадил на захват караульного Трагата. Робот выбрил на заросшем черной шерстью виске больного круглый участок и протянул к нему синий шланг с полым наконечником.
– Там ничего нельзя трогать! Велением прекрасной богини это запрещено с начала времен и во веки веков! Если вы осмелитесь это сделать, и вас, и меня постигнет божественная кара! – многословно испугался Трагат, завертев головой. Бентоль сильно нажал внушением, успокаивая бывшего караульного. Его биополе боролось со станцией внушения за власть над мохнатым болтуном, но вскоре одержало верх. Трагат расслабился и дал освободить себя от жука. Внушатель был вытянут из-под кожи и сброшен в чистую капсулу – в стикском лесу он еще мог пригодиться. Место, где жук стоял прежде, было заклеено дезинфицирующей пленкой с регенератором для заживления, и робот под руководством Мади перешел к главному. Выбрив вдоль выпуклого толстого живота Трагата полосу в две ладони шириной, робот присоединил анализатор и томограф, а потом забрал кровь на анализ. Результаты появились в мираже над пультом почти сразу, но с вирусом все было ясно и без анализов – он присутствовал. Продолжая держать мохнатого под внушением, Бентоль заставил его назвать имя и род занятий. Трагат разразился водопадом слов, по большей части лишних.
– Мое имя – Трагат Меррит, на Стику я попал вместе со своей семьей – вот мой сын Мики Меррит и моя жена, Рена Меррит. Если заняться подробнее историей этого вопроса, то основной причиной нашего прибытия сюда была работа моей жены, которая имеет образование фармацевта, но для чего-то согласилась работать вне Земли в качестве инженера-технолога завода пищевых концентратов. Мое университетское образование историка и второе образование философа дают возможность исследовательской работы в любом музее Союза Северного Полушария равно как и в любого другого государства. Но ни руководство Стики, ни прекрасная богиня Тийя не обратили внимания на мои предложения по образованию юношества. Однако, подобно Сократу, я не гонюсь за низменными благами, и ограничиваюсь беседами с учениками за чашей вина.
«Вот сказал! Не для чего-то я согласилась работать технологом, а для того, чтобы семье на жизнь заработать. И зарабатывала, пока завод концентратов в Сомервиле не закрылся», – ядовито подумала Рена. Вслух она, впрочем, ничего не сказала. «Греки и римляне – это интересно, но к чему они тут, в лесу? Здесь лучше что-нибудь руками делать», – заявляла биоволна кудрявого подростка Мики. Мохнатый последователь Сократа явно не пользовался авторитетом в семье. Учеников, с которыми местный Сократ мог беседовать, тоже не наблюдалось.
– Вы давно живете в лесу? – спросил Бентоль. С кем приходится работать! Мало того, что этот тип мутант, так еще болтает за четверых. Причем глупости.
– Три года в лесу, и до того семь лет на Стике, несчастье моей жизни заключается в том, что мы с женой и сыном прилетели всего за полгода по земному счету до закрытия планеты на посадку и на взлет, – сказал Трагат. – Потом судьба подарила мне, как и прочим, великое счастье лицезреть богиню Тийю и служить ей своей любовью. Но судьба распорядилась так, что я стал ненавистен богине, теперь мне, подобно Диогену, лишь философия дарит готовность столкнуться с непреходящими превратностями жизненного пути.
Остаточное внушение мешало Трагату не только внятно рассказывать, но и думать. Расспрашивать его о Данилевском было бесполезно. История его болезни была в точности такой, как писали в своем отчете губернатор Вукич и доктор Гиндали. Философ не помнил, что с ним происходило в лесу, и как он добрался до моста в Сомервиле, где его нашли через двадцать стикских дней после исчезновения. Последнее, что сохранилось в его памяти, была утренняя прогулка в лес, на которую он отправился, чтобы опохмелиться тайком от жены. Потом был сырой овраг в лесных зарослях и журчание ручья на его дне. Все остальное было ему так же неизвестно, как губернатору, доктору и новым исследователям.
Один за другим были обследованы и переписаны все присутствующие. У Рены и Мики вируса, как и ожидалось, не было, с них были только сняты жуки. Опрашивая жену Трагата Рену, Мади посмотрела озадаченно. «А если от человека человеку, ну, при соприкосновении, при половом контакте – то как?» – смущаясь, подумала она. А что, это тоже интересно, но такая низшая категория, как Рена, пожалуй, не станет отвечать при всех на такие вопросы. Бентоль слегка нажал мыслью, и немедленно получил ответ.
– Меня инфекция Трагата не затронула. Я сначала боялась, но все оказалось безопасно, – проговорила Рена вслух, мысленно удивляясь собственной откровенности. – От чего такого он сам мог ее получить, я не знаю. Я много раз думала – как странно! Мы живем три года среди леса, я сама сколько раз уже ранилась, когда делала из аморфитовой кожуры ремни или когда чистила скребком кожуру для платья, и ничего не происходит. И едим мы то, что тут в лесу есть, и аморфиты я готовлю жареные, и кавинов держим на мясо, но не заражаемся.
Внушение подействовало отлично, но все же надо было спрашивать вслух – жители деревни были не дураки, рано или поздно они могли понять, что их откровенность с неспроста.
– Но обо что вы тут могли пораниться? На Стике нет ничего острого, аморфиты круглые, и вообще все такое мягкое… – очень вовремя продолжила Мади. Вопрос прозвучал не особенно профессионально, однако для Стики сошло.
– Пораниться тут много обо что можно! – высунулся из-за мохнатой отцовской спины Мики. – Аморфитовая кожура, если толстая и сухая, знаете, как режет? Настоящий нож! Если толстая, мы с Валентином даже точили ее куски на камне, и получались такие большие скребки, чтобы прорезать живые аморфиты и выскребать изнутри. Мы все дома так построили. Валентин строитель, у него даже тирококсовые патроны сохранились для сварки, только сваривать нечего. А вон ту кладовку справа, которая из розового аморфита, я вообще один построил! И еще из толстой сухой кожуры я маме ложки и тяпки делаю…
