Клэр Уайт
12 новогодних чудес
– Это относится и к вам, всего доброго.
Лиза покинула квартиру профессора, не став хлопать дверью. Она лишь осторожно притворила её, вопреки желанию разнести дверь в щепки. Ведь разбить ей сердце, Орловскому ничто не помешало. Когда шаги на лестничной площадке стихли, профессор прошёл на кухню и медленно опустился на стул, где минутами ранее сидела Лиза. Дотронулся до её чашки, провёл пальцем по следу бледно-розовой помады. Он и не заметил, как в чашку упала слезинка, разбив гладь остывшего чая.
Морозный воздух остудил Лизины щёки, горевшие от захлестнувших чувств. Балашов молча шёл рядом, предложив взять его под локоть. Поскольку ходить было ещё сложно, Лиза согласилась принять помощь.
– Так что связывает тебя с Орловским? – отбросила формальности Лиза.
– Мы теперь на «ты»? Хорошо, я расскажу. Но обещать, что уложусь за время пути не могу. Кстати, ты далеко живешь? А то идём непонятно куда, – резонно заметил Балашов. Лиза остановилась. Она летела на крыльях праведного гнева, потеряв направление.
– На самом деле я живу на Парнасе… Знаю, что далеко, но зато пока на метро доедем как раз успеешь поведать об Орловском, – упрямо отстаивала свою позицию Лиза. Балашов поправил свои кудри, торчащие из-под шапки.
– И как мы в метро будем разговаривать? Давай я закажу такси до твоего дома? Правда, я не ищу в этом никакой для себя выгоды, – устало предложил Балашов. На удивление, Лиза спорить не стала. На самом деле, тащиться по голубой ветке на другой конец Питера она совершенно не желала.
– Ну, будь по-твоему. Надеюсь, рассказ того стоит. – Она остановилась. Балашов достал мобильный, чтобы вызвать такси, и еле слышно пробурчал себе под нос:
– Как цинично.
– Что? – переспросила Лиза. Решив не усугублять и без того непростую ситуацию, Балашов просто качнул головой:
– Да ничего, приложение тормозит. Не замёрзла?
Преподавательница только дёрнула плечом. Колено саднило, сердце болело, а вот холодно ей или нет она не могла понять.
– Две минутки и приедет, нам повезло, – успокоил её Балашов. Лиза словно очнулась и посмотрела на него, как на человека, которого природа не наделила должным интеллектом.
– Антон, ты адрес-то какой указал? Я же тебе его не сказала, – тоном учительницы, разговаривающей с безнадёжным учеником, осведомилась Лиза. На лице Балашова она не заметила и тени сомнения.
– Так пока «метро Парнас». Поедем – поменяем спокойно, не переживай. А вот и наше такси, – радостно известил Лизу студент и проворно высвободив руку, галантно открыл перед ней дверь. Усаживаясь на заднее сидение, в голове Лизы калейдоскопом картинок пролетел сегодняшний вечер. Вот она идёт в кабинет Орловского, падает на брусчатку, пьёт чай с лимоном. А вот она уже едет домой… вместе с приставучим Балашовым. «Всё пошло наперекосяк», – грустно отметила она про себя, отворачиваясь от смолкнувшего Антона, к окну.
Башни жилого комплекса, обступали двор незамкнутым кольцом. Водитель остановил машину у одной из башен, и пожелав хорошего вечера, с хитрой улыбкой на губах уехал прочь. Лиза бы точно разозлилась на таксиста и на его тривиальные догадки, если бы не туман, царивший в её голове. Он густым маревом застилал разум, ограждая Лизу от внешнего мира. Углубившись в безрадостные мысли, она особо не обращала внимания, на поступавшие извне раздражители. Потому Балашову и пришлось позвать её несколько раз подряд:
– Лизавета Павловна, нам во второе парадное?.. Лизавета… Лиза!
– А? – вздрогнула преподавательница, переводя на Балашова расфокусированный взгляд.
– Нам сюда? – терпеливо повторил свой вопрос Балашов, указывая на железную дверь парадного. Лиза рассеянно кивнула:
– Да, второй подъезд.
Балашов чуть приподнял брови, но из-за длинной чёлки Лиза этого не заметила.
Входную дверь квартиры преподавательницы украшал рождественский венок. Руки Лизу не слушались. Когда третья попытка попасть ключом в замочную скважину не увенчалась успехом, Балашов осторожно забрал у неё ключи.
– Давай лучше я.
Оказавшись наконец-то в квартире, Лиза с облегчением выдохнула. Даже боль, пульсировавшая в колене, немного поутихла. Дома и стены лечат. Торопливо скинув обувь, Лиза, не надевая тапочек, прошлёпала к холодильнику. Достав пачку с замороженными овощами, она приложила её к травмированному колену и опустилась на стул у окна. Балашов разувшись, тоже прошёл на кухню.
– А у Орловского не прикладывали? – поинтересовался студент. Лиза отмахнулась:
– Не до того было.
Хотя сама она вспомнила, что едва зазвучала прелюдия Рахманинова, оказать себе первую помощь должным образом Лиза позабыла. Чувствуя себя по меньшей мере странно, она чисто из вежливости предложила:
– Чаю?
Балашов улыбнулся.
– Только если тебе не трудно.
Лизе было трудно.
– Руки можешь помыть и здесь. Плита газовая, так что сначала поверни вентиль. Вода в чайнике кипячёная, только подогреть.
Балашов хотел уже было ехидно высказаться о чёткой инструкции, но прикусил язык, заметив невесёлое настроение преподавательницы. Решив повременить с шутками, он молча поставил чайник и уселся обратно за маленький кухонный стол.
– Может, рентген надо сделать? Или обезболивающее выпить?..
– Антон, твоя забота, конечно, приятна… наверное, но всё же, давай вернёмся к нашему разговору.
Балашов сгорбившись, поставил локти на стол, и обведя скромную, но чистую кухоньку любопытным взором, начал повествование с вопроса:
– А как ты с ним познакомилась? На кафедре?
Лиза нетерпеливо фыркнула.
– Где же ещё, аспиранткой была. Как в Питер переехали, так и решила, что быть мне философом. Ближе к делу. – Лиза скрестила руки на груди, не сводя серьёзного взгляда с Балашова. Тот подпёр подбородок одной рукой.
– Так и понял, что ты не из Питера. А откуда?.. Из Москвы?
Лиза поджала губы. Иногда ей казалось, что Москвичку в ней распознать было легче простого. Место рождения будто светилось на её лбу бегущей строкой.
– Из Москвы. Сгораю от нетерпения услышать историю. – Лиза в томительном ожидании задёргала ногой. От Балашова это не укрылось. Он пристально поглядел на свою преподавательницу.
– Что ты знаешь об Орловском? – с милой улыбкой поинтересовался Балашов. Нервный тик Лизы прекратился, нога замерла, не завершив движение по траектории.
– Всевышний! Одни вопросы! Антон, где ответы? – В кухне вновь раздалось нервное постукивание.
– Как быстро ты закипаешь, – восхитился Балашов, – даже раньше чайника.
Лиза была готова взвыть. В ту самую секунду, когда она уже хотела разразиться бурной тирадой на тему приличий, громко засвистел чайник.
– Да нет, ты оказывается с ним синхронна, – резюмировал Балашов, откидываясь на стуле. Чёлка взлохмачена, в карих глазах пляшут черти. Преподавательница резко подскочила с места и тут же скривилась от боли.
– Тебе бы прилечь… в комнату пройдём? Я и постоять могу, если что, – доверительно сообщил ей Балашов.
– Ант-о-он! – страдальчески протянула Лиза, молясь о том, чтобы неторопливый студент уже прекратил свою медленную пытку. Балашов лишь согласно кивнул.
– Это я, ага.
Секунду спустя Балашова ослепило пушистое полотенце с зайчонком. Он отцепил от себя кухонное полотенце и положил его перед собой.
– Прелестная вещица, любишь зайчиков?
Произнося про себя проклятия в адрес Балашова, Лиза поковыляла в комнату.
Лиза жила в однокомнатной квартире, а потому единственная комната заменяла ей и спальню, и гостиную. Кровать пряталась в углу, где на горе из подушек восседал плюшевый заяц. У стены вместо комода стояло чёрное пианино, обычный велюровый диван расположился напротив. Балашов разгуливал по комнате, осматривая мелочи, расставленные по полкам, словно музейные экспонаты. Зайца он тоже приметил. Смирившись с судьбой, Лиза легла на кровать, оставив размышления об этике на завтра. Она мельком взглянула на своё отражение в ростовом зеркале. Ожидание увидеть измождённую страданиями и душевными муками деву не оправдались. Лиза выглядела как и всегда.
– Так ведь куда удобней, неправда ли? – заметил Балашов. Преподавательница недовольно цыкнула.
– Я сегодня услышу от тебя хоть что-то кроме вопросов? Теперь только о Дмитрии Константиновиче, пожалуйста. – В голосе Лизы звенел металл. Точнее, она так думала, что звенел. Балашов оторвался от созерцания статуэтки пианистки, и растеряв присущую ему несерьёзность, произнёс:
– Если коротко, то он бывший муж моей матери.
Лиза села в кровати.
– Что? – тихо спросила она.
Балашов развёл руками и спрятал их в карманах джинсов.
– Он не мой отец, не переживай. Мать моя о дочке всю жизнь мечтала, а тут я родился, так некстати и не от кого надо. Ну вот она и вышла замуж за Орловского. Наконец-то у матери родилась долгожданная дочка. Жаль только с Орловским не сложилось у неё. По мне, так он вполне был нормальным ей мужем, да и со мной ладил, но всё равно не угодил. Теперь у неё новый муженёк, а сестрёнка что-то богатенького отчима полюбила больше… Жаль мне нашего старика.
Лиза будто оцепенела, молча глядела на студента. Она только и смогла произнести:
– Да не старый он.
Балашов хмыкнул.
– Для кого как. Но даже не это главное. Был бы старым, но здоровым, он бы от тебя не прятался на кафедре.
Лиза насторожилась.
– Ты о чём?
Балашов помрачнел. Он опустил взгляд, разглядывая пушистый ковёр под ногами. Не поднимая глаз, Балашов озвучил приговор:
– Рак у него. Последняя стадия. Врачи говорили, не доживёт до Нового Года.
О чём они говорили после страшных слов, Лиза не помнила. Она хотела отправить Балашова домой, чтобы наконец-то дать волю чувствам и подумать над тем, что скажет дорогому профессору. Мысль о его сокрушительном диагнозе, казалась нереальной. Разве жизнь без Орловского будет настоящей? «Конечно нет», – убеждала себя Лиза. А Балашов, тем временем, покидать обитель преподавательницы не собирался.
– Нет, я останусь. Вдруг тебе совсем плохо станет? Нельзя такое переживать в одиночку. Хоть подругу позови, вместе её подождём. – Балашов даже не предлагал, он просто ставил Лизу перед фактом. Преподавательница не знала, как отправить настырного студента восвояси, и она просто сдалась. Её чувства к профессору не могли укрыться от посторонних глаз также, как и наивная влюблённость Балашова. Она не сомневалась: после услышанных ею слов Антона, наверняка среди студентов их нелюбовный треугольник давно приобрёл некую известность. Лиза не знала кого спасать, от кого бежать и что ей теперь делать с этим запутанным клубком.
– Наглость – второе счастье, Антон. А для тебя оно первое, – съязвила преподавательница. Чуть помедлив, она добавила:
– Можешь остаться, диван весь твой. Утром будь добр уехать.
Балашов обрадованно закивал.
– Как скажешь.
Он выпрямился, поглядел на пианино.
– Играешь?
Лиза равнодушно пожала плечами.
– Пытаюсь вспомнить…
Балашов провёл рукой по клавиатурному клапу.
– А я вот на барабанах в детстве играл, но матери не слишком нравилось с похмелья слушать ударные, пришлось бросить, – нахмурившись, поделился студент. По лицу Лизы пробежала едва заметная тень. Она скользнула вуалью, вытягивая из памяти преподавательницы не самый приятный эпизод её жизни.
– Мне от матери тоже досталось, и не поверишь, всему виной пианино… Она решила, что я отца довела своими нудными мелодиями, и он, не выдержав, покинул семью. Мне потом по пальцам часто крышкой прилетало. – Лиза хмыкнула и машинально потёрла руку. Балашов молча проследил за этим движением.
– Орловский тебе отца не заменит, – безапелляционно заявил он. Лиза вспыхнула.
– А я тебе мать!
Балашов улыбнулся, как-то жалостливо.
– Вот уж чего мне точно не нужно. Одна уже есть.
Преподавательнице надоело спорить и она предпочла сменить тему:
– Так может всё-таки чаю? Да и спать уже хочется, не вечер, а кошмар просто, – новость о профессоре не укладывалась у неё в голове, она даже потрясла ей, будто хотела вытряхнуть эту мысль. Балашов с тоской поглядел на Лизу.
– Чайник опять мне ставить? – вопрос прозвучал так, точно Балашов собирался спросить совершенно о другом. Преподавательница не удостоила его ответом. Отвергнув помощь студента, она прихрамывая отправилась в кухню. Балашов поплёлся за ней.
Глава 5. Сон в зимнюю ночь
Ночь подкралась незаметно, и Лизу потянуло в сон. Морфей забрал её в свою страну без промедлений. Она вновь была с профессором в квартире Катерины Васильевны. Орловский играл на пианино, которое явно просилось к настройщику. Холодный воздух призраком сквозил по обнажённым ногам преподавательницы. Её любимое платье струилось красивыми складками. Лиза стояла позади профессора, невесомо касаясь его плечей. Рахманинов на портрете глядел на них, как казалось Лизе, с неодобрением. Она прижалась к спине Орловского сильней. Тук. Громкий удар сердца. «Это моё так стучит или его? Со спины не смогла бы услышать, должно быть моё», – подумалось ей. Тук. Лиза отстранилась, но почувствовала ещё один удар. Кровь зашумела в ушах. Сердце чётко простучало три раза.
– Дима! – испуганно позвала профессора Лиза, впервые, даже во сне, обратившись к нему по имени. Он не обернулся. Мелодия, издаваемая расстроенным инструментом, звучала зловеще. Тук. «Семь ударов», – посчитала преподавательница, невольно отступая. Тук-тук-тук. Точно жрец, играющий на барабанах в ритуалах вуду, застучало сердце. Музыка оборвалась. Так внезапно и резко, что Лиза замерла, в ужасе глядя на неподвижного Орловского. Тук. В груди будто разлили свинец. Профессор повернулся к ней и прохрипел:
– Лиза…
Тук. Сделав глубокий вдох, как перед прыжком, Лиза прыгнула в покрытую рябью ростовое зеркало.
Каменный, незнакомый зал был пуст и темен. Лиза обняла себя за плечи, стараясь согреться. Ледяной ветер пронизывал до костей, развевая подол её платья. Подобно светлячку, мимо неё пролетел световой шарик, за которым успокоившееся сердце велело последовать. Ведомая огоньком, она приблизилась к ещё одному зеркалу. Равнодушное стекло лишь отразило её саму. Она невольно поправила волосы, растрепавшиеся от ветра. Зеркальный двойник повторил за ней движения. В зазеркалье к Лизе приблизился мужской силуэт. Высокая фигура вышла на свет, и настоящая Лиза узнала в ней Антона. Она инстинктивно обернулась, но в зале кроме неё больше никого не было. Двойник её больше не слушался. Лиза с тоской наблюдала за тем, как Антон приблизился к её близнецу вплотную, и склонив голову, легко провёл длинными пальцами по щеке девушки. Лизин двойник, зардевшись стыдливым румянцем, потянулся к юноше, поднимаясь на носочки. Чуть дрожащие руки другой Лизы дотронулись кудрей Антона. Он улыбнулся, и согрев её губы тёплым дыханием, невесомо поцеловал. Лиза, оставшаяся по ту сторону зеркала в одиночестве, поняла, что не может ступить и шагу. Тело не слушалось, а в горле застрял ком. С печалью она наблюдала, как в отражении она гладит спину Антона, а сам Балашов легко коснувшись губами уголка её рта, неспешно ведёт дорожку поцелуев к шее. В холодном зале Лизе стало жарко. Не в силах отвести взор, она так и стояла, глядя на своего влюблённого двойника и такого нежного Антона. За спиной раздались шаги, она с трепетом обернулась, ожидая увидеть студента. Но мечты разбились морской пеной о берег: к ней направлялся Орловский, простерев руки, будто моля о спасении.
– Ли-и-зонька-а… – хрипло протянул он.
Лиза проснулась от собственного крика, чувствуя на щеках слёзы. Дыхание сбилось, от одеяла, что было обёрнуто коконом вокруг неё, исходило удушающее тепло. Кто-то гладил её по голове, как маленькую девочку. Напрягшись, она посмотрела на Балашова, умостившегося на краешке кровати.
– Сон дурной приснился, да? – тихо спросил он. Лиза высвободилась из одеяла, и сама не ведая, что творит, обхватила Антона за шею. Она прижалась к нему, соприкоснувшись лбами. Балашов замер, боясь спугнуть Лизу. Он, предвкушая скорый поцелуй, прикрыл веки. Тук. Громкий удар чужого сердца заставил Балашова распахнуть глаза. Лиза отпрянула и взволнованно прошептала:
– Нам нужно к профессору, срочно.
Студент растерянно на неё поглядел.
– Ну же! Ещё дозвониться надо попробовать, шевелись, – уже громче скомандовала преподавательница.
– Зачем?.. Он спит уже давно, – не понял Лизу студент и сделал сложное лицо, а в его взгляде мелькнула тревога.
– Что-то случилось, я чувствую… Знаю, – снова перешла на шёпот преподавательница, отталкивая Антона. Она резко поднялась с постели, включила в комнате свет.
– Одевайся, живо, – велела ошарашенному Балашову Лиза. Решив, что спорить с ней нет никакого смысла, Балашов покорно потянулся за оставленным на диване свитером.
Расторопный Антон был готов к выходу минут на десять раньше преподавательницы. Лиза металась по квартире, отчаянно стараясь одеться быстрей.
– Не отвечает. Спит, говорю же, – отчитался Лизе студент, обрывая уже пятый по счёту звонок.
– Значит вызывай такси, не будем время терять, – сухо распорядилась преподавательница. Антон молча заказал машину.
– Сделано, о, повелительница. Причину, по которой мы поднимем несчастного Орловского с кровати узнать можно? – Антон очень хотел спать и зевал, не прикрывая рта.
– Просто доверься мне, – пробормотала Лиза, выскакивая в коридор и наспех влезая в пальто.
– А что мне ещё остаётся? – ворчливо отозвался Балашов, тоже облачаясь в верхнюю одежду.
К дому Орловского приехали они быстро, мост их не разделял, о чём не раз успела подумать преподавательница. На трель дверного звонка профессор не откликался.
– Вот чёрт! – Лиза стукнула кулаком в дверь от бессилия.
– Не убивайся так, вдруг уехал, – предположил Балашов, для которого причина ночных бдений по-прежнему оставалась загадкой.
– У тебя ключи есть? И не вздумай лгать! – предупредила Лиза.
Балашов без возражений достал связку ключей.
– Вот. Только ключ застревает, ты его потом чуть на себя и вправо.
Лиза схватила ключи.
– Разберусь, спасибо.
К большому изумлению Антона, преподавательница ловко справилась с задачей. В квартире звенела тревожная тишина, прерываемая лишь тиканьем не остановленного метронома. Лиза включила свет, она чуяла сердцем: звать Орловского бессмысленно. Балашов просто следовал за Лизой, следовал за Лизой, придумывая на ходу, как они будут объяснять профессору своё вторжение. Но картина, которую они застали в гостиной, заставила его напрочь позабыть обо всём. Орловский лежал головой на клавиатуре рояля, руки безвольно свисали вниз.
– Вызывай скорую… вызывай, – прохрипела Лиза. Немедля, Антон набрал заветные цифры, молясь, чтобы со связью ничего не случилось.
Как Лиза узнала о произошедшем, Балашов интересоваться не стал. Побледневший, даже слегка напуганный он сидел в приёмном отделении ближайшей больницы. Преподавательница нервно отстукивала рядом ногой, обивая сапог о линолеум. Скорая успела вовремя, но врач идти к ним с объяснениями не торопился.
– Я так не могу больше! Иду в палату, – заявила Лиза, поднимаясь с места. Балашов взял её за руку, стремясь успокоить.
– Ну и кому лучше сделаешь? Давай хотя бы сестёр дождёмся, разузнаем аккуратно… там, может, и доктор подоспеет, – вкрадчиво уговаривал Антон. Её пальцы дрогнули в руке Балашова, но вырываться Лиза не стала. Дав себе пару секунд на размышление, она опустилась обратно на железный стул. Балашов подвинулся к ней ближе.
– Всё будет хорошо, просто верь, – он коснулся носом её макушки. Лиза недоверчиво фыркнула:
– Как ты можешь знать? Да никто не знает.
Студент не согласился:
– Но ты же знала о профессоре, что ему помощь нужна. Так и я знаю, что уж теперь точно всё будет прекрасно… у нас всех, – последние слова он произнёс шёпотом Лизе на ухо. В это время в коридор вышла полная медсестра, медленно направлявшаяся в их сторону. Лиза, заметив её, напряглась. Балашов повернулся в сторону женщины, переключив внимание на медсестру. Всполошившись, он едва ли не закричал:
– Стойте! Пожалуйста, подождите, нам нужно узнать… – как ракета, Балашов подорвался с места и чуть не врезался в медсестру. У неё был ужасно измождённый вид.
– Мы Орловского Дмитрия Константиновича сопровождали, его час назад привезли, можно к нему? – выпалил студент.
– Спросите в регистратуре, я только из отделения, – пробурчала женщина, игнорируя гневный взгляд Лизы.
– Ну я прошу вас о помощи, мы его при смерти нашли, никто к нему кроме нас не придёт! А в регистратуре твердят «ждите», – взмолился Антон. Сердобольная медсестра остановилась и пристально посмотрела в большие, полные надежд глаза студента. Она вздохнула.
– Ладно, попробую разузнать…
Антон преодолел порыв обнять женщину и быстро вернулся к Лизе.
– Я же говорил, всё будет хорошо.
Его пальцы вновь легонько сжали Лизину ладонь. Она сжала их в ответ.
Медсестра не обманула. Уже через пятнадцать минут они были у кровати бледного, но вполне живого Орловского. Балашов стоял напротив его постели, а Лиза, усевшись на стул для посетителей, не переставала ругать профессора. Тот как мог оправдывался:
– Лизонька, я осмелюсь заявить, что достаточно образован для определения потребности в лечении моего недуга. Её нет, я неизлечимо болен. Так пусть моя жизнь завершится достойно.
Лиза уже не прятала слёзы, позволяя им катится в ворот свитера.
– Вы поэтому Блаватскую читать стали? Готовитесь к смерти? – точно выстрел из ружья прогремели её слова. Смерти. Сам Орловский избегал этого слова. Пересилив неприязнь к такому выражению, он всё же повторил:
– К смерти. Верно. Но это лишь начало нового пути, я хочу быть к нему готовым. Да и труды Елены Петровны не совсем об этом…
Их интеллектуальную беседу прервали самым наглым образом. В палату с грозным видом вторгся невысокий лысоватый мужчина. Его некогда белый халат был покрыт желтоватыми пятнами, с одного уха свисала медицинская маска, а морщинистый лоб покрывала испарина. Дежурство явно не красило врача.
– Я не понял? Вы, Орловский, совсем разум растеряли? Почему мне медсёстры жалуются, что вы капельницу выдёргиваете? Кто чуть на тот свет не отбыл? – сердито отчитал профессора доктор. Орловский безразлично пожал плечами.
– И что? Мне жить-то осталось от силы месяц. Какой толк в ваших дистрофиках? – профессор пальцем постучал по штативу с капельницей.
Широкие брови врача поползли вверх.
– С чего вы решили? Почему месяц? Сахар-то, конечно, подскочил у вас будь здоров, но откуда вообще такие мысли? – удивился доктор, и тут он наконец заметил посетителей.
– Так, вы, граждане, родственники больного? – строго поинтересовался врач. Лиза отрицательно помотала головой, а Балашов кивнул.
– Так родственники или нет? – врач начинал терять терпение.
– Родственники, родственники, не переживайте, – заверил доктора Балашов. Лиза промолчала.
– А какие, позвольте узнать? – врач упёр руки в бока и каждого из посетителей по очереди буравил суровым взглядом. Антон с невинной улыбкой пояснил:
– Я его сын, а это моя девушка. Ближе нас у него нет никого, уж поверьте.
Лиза открыла от возмущения рот, но тут же прикрыла, осознавая, что её жажда справедливости им сейчас не на руку. «Убью его позже», – мрачно пообещала себе преподавательница.
– Отлично. Тогда, вероятно, вы мне, молодой человек, объясните, почему ваш отец с сахарным диабетом умирать вздумал? – Недоумевал доктор. Он перевёл взгляд на Орловского.
– Почему допустили такой скачок глюкозы? Вы не наблюдаетесь? Или вообще не знаете о своём диагнозе?
Лиза с Антоном переглянулись, а профессор, крякнув от напряжения, сел в постели.
– Отчего же, я прекрасно осведомлён о своём недуге. Рак поджелудочной железы часто путают с сахарным диабетом, – важно высказался Орловский. Врач посмотрел на него с жалостью.
– Уши вашему доктору оборвать надо, взяли моду видеть онкологию, где её нет. У нас останетесь на недельку, будете потом ещё жить долго и счастливо. Даже на скрипке сыграть сможете, если захотите, – врач окинул всех присутствующих взглядом и вышел из палаты. Профессор, потрясённый новостями только и смог вымолвить:
– Спасибо, мне и рояля хватит.
Балашов, не выдержав, хохотнул. Лиза тоже издала смешок. Мгновение спустя, профессор засмеялся, не в силах поверить в такой подарок судьбы. «Это воистину Новогоднее чудо, не бывает таких ошибок», – проскочила отрезвляющая мысль в разуме преподавательницы, но та быстро от неё отмахнулась. На шум прибежала запыхавшаяся медсестра и попросила их удалиться, заверив, что их «родственник» в надёжных руках.
– Ну и что это был за цирк, сын профессора? – вскинула бровь Лиза. Она не отводила взгляд от чуть покрасневшего лица Балашова. Он широко улыбнулся.
– Никакого цирка. Он мне по сути отца заменил… а ты разве не хочешь быть моей девушкой? – хитро сощурился студент. Лиза шикнула на него.
– Балашов!
Вспомнив зеркального двойника во сне, желание поцеловать Антона сразу после пробуждения, Лиза смутилась. Честно ответить на заданный вопрос не позволяла гордость.
– Иногда любовь – это выбор. Так выбери меня, будь со мной, позволь себе это… Обещаю, мы будем счастливы, – шептал Антон, склонившись к Лизе. «Как во сне…», – успела подумать преподавательница, прежде чем соприкоснуться с Балашовым в коротком поцелуе.
– Ну что за молодёжь пошла! Идите миловаться в другое место! Давайте, уходите из отделения, – сердитая уборщица прогоняла парочку. Обменявшись многозначительными взглядами, Лиза и Антон вышли из терапевтического отделения, держась за руки.
Эпилог
Снег падал хлопьями, кружась с ветром в вальсе. Гудели водители, спешащие домой. По тротуарам запруженных улиц торопились люди с тяжёлыми пакетами в руках. Лиза улыбнулась и отошла от окна. Одноместная палата Орловского была украшена гирляндами, мишурой, бумажными фонариками: всем, что каждый из гостей нашёл у себя в доме. Уж как договорился Орловский с врачом по поводу палаты, Лиза знать не хотела. «Наверняка Балашов помог», – с теплотой подумала преподавательница.
Около постели пациента собрались немногочисленные родственники: дочка, миниатюрная девушка, представившаяся как Тоня, бывшая жена Орловского – Светлана, да и сам Балашов. «Хоть мужа нового не притащила», – не сводя пристального взгляда с широкой спины Светланы, язвительно отметила про себя Лиза.
– Шампанское будешь? – предложил ей Балашов, нарушивший семейную идиллию.
– Это игристое, Антон. Где ты сейчас настоящее шампанское найдёшь? Да и в целом, всего лишь вредное баловство, – нудно ответила ему Лиза. Студент цокнул языком.
– Отдохни от учительского тона, ещё полгода преподавать.
Лиза приняла бокал и указала им на маму с дочкой.
– Почему Тоня со Светой пришли? Они же не общались?
Балашов скромно улыбнулся и сделал глоток шипучего напитка.
– Я просто им напомнил, что значит семья. Проявлять человечность хоть изредка никому не помешает.
Лиза кивнула, соглашаясь.
– Скоро полночь, – заметила преподавательница. Новый Год в больнице она ещё не встречала.
– Так у нас всё готово, ёлки только нет, – развёл руками Антон. – Да и Кирилла где-то носит, вот он всё время опаздывает, – посетовал студент. Вечно ждать друга ему уже порядком надоело.
Лиза пожала плечами.
– В этом году что-то с ёлками не везёт, – протянула она, отпив вина и вспомнив о недавнем инциденте на ёлочном базаре. Тот случай на долгое время отбил желание покупать зелёных красавиц. Чей-то топот за дверью палаты заставил оживленную беседу стихнуть. Сначала в проёме показалась пушистая ель, а затем в палату ввалился Федотов.
– Кира, ну ты даёшь, – восхитился Балашов. Довольный Федотов стряхнул с себя зелёные иголки и поправил, сползший ему на лоб, красный колпак. Тоня оценивающе окинула взглядом Федотова.
– Дед Мороз? Принёс нам ёлочку? – она кокетливо повела глазами. Орловский, мягко вернул дочь с небес на землю.
– Доченька, это мой студент. Он старшекурсник и хулиган, каких свет не видывал!
Тоня отмахнулась.
– А я первокурсница… – девушка вновь стрельнула глазками. Лиза хихикнула.
– Вы сделали ему чудесную рекламу, браво, Дмитрий Константинович! – преподавательница шутливо подняла бокал. Балашов не преминул её поддержать в шутливом тосте.
– За любовь!
Даже профессор отсалютовал минералкой. Федотов совсем растерялся.
– Я тут ёлку принёс… что происходит?..
Балашову попали пузырьки в нос, он откашлялся и серьёзно сказал:
– Только что свершилась твоя судьба, Кирюша! Поздравляю! – Антон крепко хлопнул друга по спине.
– Чего? Вы навеселе уже, да? – обиделся Кирилл, забыв про ёлку. Он медленно стянул с головы новогодний колпак. Лиза улыбнулась расстроенному студенту.
– Кирилл, всё в порядке, можно сказать, вы прошли своеобразное боевое крещение.
– Всё равно ничего не понял, – удручённо пробормотал Федотов. «Как и всегда», – съехидничала про себя Лиза.
– Господа и дамы! Давайте проводим старый год, – предложил Орловский.
Балашов и Лиза отошли к окну. Преподавательница поставила свой бокал на подоконник.
– И что ты думаешь про уходящий год? – Лиза поправила воротник рубашки Антона. Студент поймал её ладони, накрыв своими и прижав к груди. Горячие губы запечатлели поцелуй на бархатной щеке Лизы.
– Что он был чудесным. Волшебным.
Преподавательница тихо засмеялась. Смех утонул в долгом поцелуе. «Действительно, волшебным», – успела мелькнуть радостная мысль, перед тем как Лиза забылась в неведомых ей доселе чувствах любви, спокойствия и бесконечного счастья.