Элтэнно. Хранимая Звездой
Аромат волшебства. Книга первая
Они хотели ему что-то сказать?
Мысль билась в голове мужчины, но ответ на неё всё не появлялся. Большего не происходило. Так что Людвиг положил саквояж и лист обратно на столик и приступил к проведению ритуала. Разложил на положенные места свои волосы, ногти, кровь. Зажёг, принесённые с собой чёрно-красные свечи и, самое главное, поставил лампаду для благовоний. Ему нужно было создать достаточно дыма, чтобы духи смогли создать из смога необходимые силуэты.
Несмотря на его старания, в этот раз предки материализовывать ничего не стали. Людвиг чувствовал, как они приблизились, ощущал их влияние на него, но никаких видений, как в прошлый раз, не появлялось. Некоторое время ему было невероятно жаль, что так оно вышло. Он очень надеялся, что кто-либо из них воссоздаст облик Мари или даже призовёт её дух сюда. Но затем к нему пришло спокойствие. Душевная рана, что изводила его, несколько затянулась. Ему предельно ясно стало, что для любимой в этой часовне нынче не могло быть места. Его жена умерла с миром и покоем в сердце. Она ни в чём не винила его, ни в чём не упрекала, чтобы сейчас находиться здесь. Не было у предков нужды и воссоздавать картины прошлого, давая Людвигу возможность исправить своё отношение к ним. Это было ни к чему. Мари любила его. Он любил её. Они ничем не оскорбили и не обидели друг друга. Это только он сам довёл себя почти до сумасшествия тайными мыслями, что грешен перед нею. Ему одному в своём эгоизме хотелось кричать о том, что он не хочет и дальше жить без супруги и дочери.
Людвиг принял то, что с высоты своего опыта даровали ему духи предков. Он отпустил тех, кого так не хотел отпускать. Перестал привязывать их к нынче чуждому им миру и позволил уйти на другие планы бытия. И это решение, до этого столь терзающее его, подарило мужчине долгожданный покой. Жизнь.
Через витражные окна никогда не проникало достаточно света, поэтому они самостоятельно мягко светились. И в результате понять, сколько времени прошло, у Людвига не получилось, но это не так уж имело для него значение. Теперь, когда он вернул себя самого и своё равновесие, он должен был попытаться исполнить просьбу отца. Так что маг, не давая духам покинуть ритуальный круг, воззвал к ним по новой. Раз они уже откликнулись, то не смогли бы столь просто проигнорировать его вопрос.
– Какой смысл сокрыт в этом сне? – закончил он свою краткую речь вопросом.
Теперь оставалось ждать. И Людвигу очень хотелось, чтобы духи мягко и насмешливо сделали виток в воздухе. Ему хотелось, чтобы они беззаботно шепнули ему, что никакой сути во сне нет. И что, быть может, это всего лишь проделка лорда Оттона Верфайера, его желание показать, как недоволен он сменой места своего обитания. Но нет. Пламя свечей вздрогнуло и вытянулось вверх на много сантиметров. Огонь стал походить на факелы. Порыв ветра сдул в сторону кусочки ногтей, волосы и снова сорвал со столика открытку. Духи приняли образы летающих черепов. Они раскрывали пасти с огромными клыками. Их стремительное мельтешение перед глазами вызвало у Людвига сильное головокружение. Мужчина не выдержал и упал на одно колено. Однако, он всё равно продолжил удерживать голову высоко поднятой и снова потребовал.
– Откройте истину!
Наконец духи замерли. Пол под ногами Людвига затрещал и покрылся трещинами. Сначала медленно, а затем всё быстрее крошилось стекло. Линии появлялись на первый взгляд хаотично, но вместе с тем они создавали жуткий символ. Смерть, хаос, разрушение в последней их стадии – вот, что он значил. Конец всего сущего. И когда маг, испуганно округлил глаза, до конца осознав, что именно он перед собой видит, духи предков соединились воедино в чудовищного вида туманную тварь. Вся она состояла из сросшихся между собой голов, жадно высовывающих наружу непомерно длинные языки. А затем их глаза обратили на него свой взор и раздался утробный шёпот.
– Большего показать не смеем.
После этого жуткое существо исчезло. Духи полностью утратили материальный облик и настойчиво требовали отпустить их. И задерживать предков для дальнейших расспросов Людвиг не осмелился. Он ощутил их запредельную тревогу, их неспособность разорвать некие запреты, их настойчивое желание разомкнуть связь, на которую они откликнулись, и… а ещё их страх. Глубокий. Первозданный. Мёртвые что-то знали. И чего‑то очень и очень боялись.
Этот страх передался Людвигу. Он судорожно затушил все свечи и, даже не убирая за собой атрибуты ритуала, бросился к выходу. Его гнала вперёд необходимость поделиться увиденным с отцом, но… но тут он услышал детское хныканье за спиной.
Некромант знал, что отпустил духов предков. Они ушли. А, значит, та тень, что пыталась привлечь его внимание, чужая. Кто-то вторгся в обитель рода!
… Кто-то, кого предки пропустили.
Крайне медленно Людвиг обернулся. То, что он сегодня увидел, уже перепугало его до смерти. Новое обстоятельство лишь углубило страх. Однако, на первый взгляд, ничего чудовищного не происходило. В ритуальном круге сидела девочка лет пяти. Её тело было создано из дыма, но являлось таким плотным, что оно казалось живым. Эта малышка склонялась над забытой магом открыткой и как будто дорисовывала что-то на ней. Но почему-то не подпевала себе под нос какую-нибудь весёлую песенку, а именно что всхлипывала. Казалось, что она вот-вот разрыдается.
– Кто ты? Что ты делаешь? – настороженно спросил маг, когда плавно, словно каждый шаг давался ему с трудом, начал подходить ближе.
Девочка вздрогнула и подняла на него свои заплаканные глазёнки.
– Это я, папа. Я рисую.
Больше она ничего не сказала и даже не пошевелилась. Поэтому Людвиг всерьёз обеспокоился, но всё же подошёл вплотную к призраку и даже присел на корточки.
– А что и зачем ты рисуешь?
– Хочу сделать тебе подарок.
Туманная ручка девочки подняла с пола открытку и с опаской протянула ему. Ничего не оставалось как взять листок. Причём Людвиг тут же с интересом на него воззрился, но изображение от прежнего ни капли не отличалось.
– Хм, спасибо… А ты и правда моя дочь?
Призрак энергично закивал, и у Людвига, прекрасно знающего, что в таком месте ни один дух лгать не станет, болезненно сжалось сердце. Теперь он действительно различал в лице ребёнка свои черты. И черты Мари.
Почему Адель вдруг пришла? И почему именно так?
– Отчего ты плачешь?
– Я сильно боюсь тебя, – сквозь слёзы прошептала призрачная девочка, и у Людвига мгновенно возник неприятный комок в горле. – Мои братья подарили тебе открытку, но это им не помогло. Ты бросил их.
– Нет-нет, Адель, – торопливо произнёс он. – Я не бросил их. И тебя я ни за что бы не бросил.
– Тогда почему им так холодно и страшно?
Вопрос был задан совсем не с детской суровостью.
– Им не может быть холодно и страшно. Они сейчас в нашем доме, о них заботятся наши слуги. Мой лучший друг Сириус присматривает за ними.
Девочка, не меняясь в серьёзном выражении лица, отрицательно покачала головой, а затем её тело утратило очертания, и в воздухе перед Людвигом остался только дым.
– Вернись! – в отчаянии выкрикнул он.
Увы, на большее даже некромант его уровня был неспособен, если, конечно, не хотел доставить тени умершего боль. Либо дух приходит сам, либо откликается на зов, либо… либо его силой вытягивают в материальный мир. А соприкасаться с реальностью тому, что ушло из неё, очень больно.
– Вернись, прошу тебя, – тихо прошептал Людвиг, хотя уже знал, что больше в часовне ничего не произойдёт.
Глава 5
Пока Людвиг Верфайер Младший проводил время в часовне, в самом замке происходило следующее.
Едва старику-графу надоело размышлять о бренности бытия, сидя на скамье в саду, едва он перестал хмурить лоб, как ему донесли важное сообщение.
– Ваше сиятельство, инквизиция!
Когда ты потомственный некромант, да ещё тайно практикующий, подобного сообщения всегда ждёшь. Чтобы ты ни делал, а где‑то в уголке головы завсегда горит тревожный маячок – как бы за тобой не пришли? Поэтому не сказать, чтобы Людвиг Старший никогда не предполагал такого хода событий. Однако, он всё равно оказался огорошен сообщением.
– Как инквизиция? – даже растерянно пролепетал граф, прежде чем мгновенно пришёл в себя.
Не дожидаясь робкой попытки прислуги ответить на дурной вопрос, мужчина гордо расправил плечи и, будто возвращая себе годы юности, стремительным шагом направился в холл. По дороге он не забывал отдавать указания.
– Закрыть все калитки в сад и Григория ко мне. Живо!
– Да, Ваше сиятельство!
– Что вы тут пол трёте? – прикрикнул граф на горничную. – Займитесь библиотекой, я видел на камине жуткие пятна!
– Да, Ваше сиятельство!
Так. Хорошо. Пока глупая девка стоит там с тряпкой, рычаг тайного хода не так приметен будет.
– Где Григорий?!
– Я здесь, Ваше сиятельство! – выскочил из-за угла румяный детина в летах.
– Ты меня слушай внимательно, Гриша, – зашептал тут же граф. – Немедля из правого крыла убирай всё лишнее. Ты меня понял, э?
– Понял, Ваше сиятельство, – выпучил глаза тот.
– Раз понял, так не стой здесь столбом! Чего рот разинул? Вон отсюда!
Вот как-то так Людвиг Старший дошёл до холла. Его супруга уже находилась там и в меру своего разумения старалась задержать отряд карателей. Пусть в некромантии она ничего не смыслила и вообще о ней ничего не знала, но зато прекрасно понимала – в отсутствие мужа таким людям лучше ничего лишнего не дозволять.
– Что здесь происходит? – отреагировал Людвиг грозным вопросом на то, как глава отряда наседает на женщину. – Я хозяин этого дома, граф Даглицкий, требую у вас разъяснений! На каком основании вы врываетесь в мой дом и пугаете мою жену?
Супруга, обрадованная подоспевшей поддержке, отступила назад и встала за плечо мужа. Оттуда она испуганно шепнула ему:
– Они приехали за нашим мальчиком.
– Меня зовут Томас Фуго, я главный инквизитор Арратауна.
– Вы думаете, я не знаю кто живёт на моих землях? – с едким возмущением проговорил Людвиг Старший. – Мне прекрасно известно кто вы и чей вы бастард. Зато вот вы, кажется, забываетесь, кем я являюсь.
Инквизиторы всегда вели себя очень нагло. Таким поведением они рассчитывали подавить возможное сопротивление на корню, либо, напротив, на него спровоцировать. Едва переступив порог, они завсегда принимались запугивать людей, заставляли их чувствовать себя растерянными. Подобное выбивало почву из-под ног и вынуждало совершать ошибки. Но граф Даглицкий подвергался аналогичным нападкам много раз за свою жизнь. Деятельный по природе, он не просто так взошёл на верх карьерной лестницы. Так что, хотя его глаза гневно сверкали, в них так же читалось хладнокровное спокойствие.
Взгляд графа позволил Томасу Фуго по достоинству оценить собеседника. Собственно, у него почти не имелось сомнений, что в данном случае никакой артистизм не поможет. Для коренного жителя этих земель было бы странно не составить верное мнение о своём сеньоре. Так что он расслабил плечи и дал знак прочим блюстителям чистоты магии покинуть дом. Приставленные охранять порядок в замке стражи вздохнули свободнее. Они не знали, что им делать. С одной стороны, в их обязанность входило защищать замок от вторжения, а, с другой, перечить инквизиции не дозволялось под страхом смерти.
– Отнюдь, Ваше сиятельство, – между тем обратился к графу Томас Фуго, – я прекрасно осведомлён о вас. А также о том, что нынче утром в замок вернулся ваш сын, лорд Верфайер. У меня есть распоряжение провести его первичный допрос, а после доставить для дальнейшего разбирательства в столицу.
– Покажите мне ваш приказ.
– Пожалуйста.
Главный инквизитор протянул письмо и вытянулся по струнке. При своих людях он разыгрывал из себя верного пса инквизиции, но наедине стоило подумать о своей жизни тоже. Томас не сомневался, что если он проявит положенное его должности рвение, то в будущем вызовет большой скандал и неприятные последствия. Для себя лично. Всё‑таки вина Людвига Младшего была косвенной. Обнаруженная улика могла трактоваться весьма двояко. Он сам сходу мог сообщить с полдюжины безопасных причин хранить подобную шкатулку. И, если по чести, не имей род Верфайеров историческую склонность к тёмному искусству магии, то Томас сразу посчитал бы клеветой донос на виконта.
– Это возмутительно, – тишайше буркнул граф Даглицкий и вернул письмо. – Я предпочитаю присутствовать при допросе сына. Полагаю, мы можем совершить эту неприятную процедуру прямо здесь?
– Думаю…
– Подумайте, господин Фуго, подумайте, – перебил Людвиг Старший своего собеседника ледяным тоном. – Вы уже достаточно нашумели со своим отрядом. Всерьёз ли вы хотите доставить моего сына в Арратаун? Да ещё никак в клетке, подобно какому-то еретику.
– Вообще-то мы озаботились каретой.
– Очень приятно, что ваши заботы касаются хотя бы чего-то дельного. И всё же я настаиваю.
– Хорошо, – сдался Томас. – В таком случае я приглашу писаря и одного из своих помощников. Где мы сможем провести допрос?
– В моём кабинете, конечно. Зовите своих людей, моя жена, миледи Ванесса, проводит вас. А я пока схожу за сыном. Надеюсь, у меня получится сообщить ему о ваших низких подозрениях более мягко нежели это вышло у вас.
– Это невозможно. Я не могу оставить вас наедине.
– В смысле не можете?
Глаза Его сиятельства сверкнули такой яростью, что у Томаса нехорошо засосало под ложечкой.
– Хм, понимаете…
– Мой бедный Людвиг! – горестно воскликнул граф, перебивая инквизитора, и даже вполоборота повернулся к обеспокоенной жене, дабы видимость, что он обращается именно к ней была полной. – Ему не дают спокойно помолиться за души усопших супруги и ребёнка. В дни скорби траура он не может найти покой даже в светлой часовне. Клеветники и злословцы! Я растерзаю тех, кто посмел принести в мой дом такую боль!
– Простите, я не знал, что ваш сын совершает молебен, – резко спал с лица Томас. – Он действительно в часовне?
– Разумеется, – подтвердила миледи Ванесса, украдкой утирая набежавшую слезинку. – Едва вернулся домой, так сразу поспешил туда. Уже третий час оттуда не выходит.
– Полагаю, будет лучше, если мы действительно подождём вас в вашем кабинете, – решил Томас Фуго. Сказать обратное, означало бы нажить себе непримиримого врага.
– Благодарю вас за оказанное доверие, – сразу смягчился взгляд графа. – Не переживайте. Мы с сыном не станем задерживаться.
***
Разумеется, граф Даглицкий взаправду поспешил к часовне. Ему крайне не хотелось прерывать ритуал сына, но другого выхода у него не было. Старик ужасно торопился, шагая по садовым дорожкам. При этом путь его лежал мимо ещё одной часовни, поставленной исключительно ради Верфайеров непосвящённых, а также вероятных гостей замка. Официальная причина постройки, конечно же, была куда как проще – устаревшая архитектура старого места для молебна, далёкое местоположение, встроенная в кладку магическая защита. Толков среди прислуги как тогда не возникло, так и сейчас не возникало. Не так часто кто-либо из графов посещал старую часовню, превратившуюся, как всем было известно, в родовой склеп.
– Как хорошо, что ты закончил, – выдохнул с облегчением старик-отец.
Едва он подошёл достаточно близко, как Людвиг Младший самостоятельно вышел наружу. Правда, всё облегчение графа разом пропало. Встревоженный донельзя вид сына заставил его насторожиться и потребовать объяснений.
– Говори, что там произошло? Духи предков не явились даже на твой зов?
– Нет, они пришли. И поначалу всё было хорошо, но после я начал спрашивать их про ваш сон, – кожа говорившего виконта была белее мела. – Отец, они не могут рассказать нам большего, чем показал вам прадед. Нечто заставляет их молчать. Нечто, что может внушить страх даже духам.
– Что же это может быть? – беспокойно нахмурился старик.
– Мне сложно судить. Но отныне стекло ритуального круга содержит в себе ещё один символ – Ашенат. Знак последнего разрушения. Окончательной гибели.
Жёсткие черты лица графа на некоторое время стали казаться ещё жёстче, но затем он прекратил свои раздумья. Несомненно, сказанное сыном было крайне важно. Во сто крат важнее инквизиции! И всё же именно карательный отряд мог помешать разобраться с тем, что может произойти.
«Как отвратительно! – гневно думал старый маг. – Вместо того, чтобы наконец-то заставить Ковен перестать хранить от меня свои секреты, я вынужден разбираться с этим подлым людом!».
– Людвиг, тебе нужно ненадолго отпустить свои заботы о новом знании.
– Отпустить? – изумился сын.
– Сейчас в моём кабинете находится главный инквизитор Арратауна и его люди. Они прибыли сюда за тобой, но по моей просьбе первый допрос пройдёт здесь. В нашем доме. И да, это пока важнее.
– Как допрос? – едва слышно прошептал Людвиг Младший, вмиг ощущая, что ноги его едва держат.
– Да, допрос, – повышая голос, подтвердил граф. – И я хочу знать, что навело их на мысль проводить обыск в твоём доме в Лоррендауме.
Что могло натолкнуть инквизицию на такое Людвига Младшего мало интересовало. У него уже имелось в голове достоверное объяснение. Куда как больше ему хотелось знать, что именно было там найдено. Неужели… неужели всё?
Сердце как-то подозрительно и нехорошо кольнуло. Будь по близости какое-либо дерево или перила, Людвиг Младший незамедлительно бы облокотился на них. Ему действительно стало исключительно дурно от представления собственного тела на костре. Он словно воочию увидел насмехающиеся лица зевак, пришедших посмотреть на сожжение колдуна-аристократа.
– Они могли найти мой тайник, – панически сообщил Людвиг. – А там было всё. Вся атрибутика и книги.
– Обе? И Чёрная Книга Дракона, и рукопись Лариона-Мертвеца?
Он только кивнул, на большее оказался неспособен. Горло сдавило от ужаса.
… Неожиданно старик-граф влепил ему сильную пощёчину.
– Приди в себя! – грозно рявкнул он. – Одарили же меня Тринадцать сыном. Кому из них я только так перешёл дорогу?
Что на такое ответить? Людвигу Младшему оставалось только виновато молчать. А граф тем временем поуспокоился и рассудил:
– Нет, не могли они такое обнаружить. Твой тайник цел. Если бы оно было иначе, то к нам бы не главного инквизитора Арратауна прислали. Нет. Сам Великий Инквизитор бы пожаловал! Поэтому пошли в мой кабинет и думай. Думай, сын! Что они могли обнаружить вне тайника? И самое главное – кто мог желать тебе такого зла? Кто смог заподозрить тебя в некромантии?
Граф Даглицкий так поглядел на сына, что Людвигу Младшему мгновенно стало понятно, кого в нынешнем несчастье подозревает отец. Поэтому он твёрдо ответил:
– Нет, это не мог быть Сириус.
– Отчего ты так уверен в нём?
Взгляд старого аристократа был неприятен донельзя. Молодому магу даже пришло в голову, что если смотреть на него так будет некий Томас Фуго, то у него не останется выбора, кроме как сознаться во всём. Ледяная жестокость, решительность, готовность подчинить всех своей воле – вот, что читал в голубых глазах отца сын. И оттого они казались ему совсем чужими. Удивительным образом зеркало раз за разом показывало Людвигу Младшему его внешнее сходство с родителем. Но такого выражения лица у себя самого он отродясь не замечал.
– Потому что Сириус знает, где мой тайник. Я показал ему и его, и что храню в нём.
– Вот идиот! – в своём изумлении воскликнул граф.
На мгновение Людвигу показалось, что отец вот-вот выдаст ему новую оплеуху. Но нет, недоверчиво покрутив головой, родитель ненадолго крепко поджал губы, а после процедил.
– Идём. Не стоит заставлять ждать инквизицию. Позже нам ещё предстоит дорога в Лоррендаум.
– Зачем?
– Ты думал, что дело закончится только нынешним разговором? Тебе предстоит унизительно давать разъяснения в Великом соборе Чистоты.
Они двинулись через сад в замок. И буйство красок природы уже не казалось Людвигу Младшему красивым. Собственно, он вообще словно утратил связь с реальностью. Не замечал ничего. Голову его наполнили противные тягучие мысли. Маг думал о том, что можно было найти в его доме, о том, зачем так поступил Эдвард Рейц. Думал он о собственном страхе перед Великим Инквизитором, и, несомненно, о том, что ему сейчас говорить.
Только переступив порог отцовского кабинета Людвиг подумал ещё кое о чём. Вернее, кое о ком. Он вспомнил про открытку, что по-прежнему держал в руках и, поглядев на неё, похолодел: «А мальчики-то? Что сталось с ними?».
– Мне жаль отрывать вас от молебна, Ваша милость, но меня, Томаса Фуго, главного инквизитора Арратауна, назначили обязанным провести ваш допрос.
По-хорошему, Томасу следовало сесть в кресло за письменным столом, сцепить ладони в замок и грозно смотреть исподлобья на растерянно стоящего перед ним мужчину в траурном чёрном костюме и нелепым пёстрым рисунком в руках. Но Томас верно рассудил, что не стоит занимать место графа. Поэтому он предложил Людвигу Младшему присесть в одно из гостевых кресел, а сам пристроился напротив. Писарь нашёл себе уголок возле стены на пуфике. Деревянный планшет позволял ему делать записи без конторки. Ещё один инквизитор остался стоять у входа и теперь внимательно наблюдал за происходящим. Это был маг, что уже изучил ауры всех присутствующих и сделал соответствующие выводы.
К счастью, Людвиг Младший занимался отнюдь не «грязным» ритуалом, а потому за время пути к кабинету без труда очистил свою ауру. В конце концов, предпочитаемая Верфайерами стихия огня прекрасно выжигала из неё лишние мрачные пятна. Это была не вода, не земля и не ветер. Призвание огня разрушать и скрывать за своим отблеском таящиеся вокруг тени.
Граф Даглицкий встал ближе к окну так, чтобы сыну в будущем было видно выражение его лица и не требовалось при этом поворачивать голову. Со стороны даже могло показаться, что Людвиг Старший принял сторону обвинения. Он сурово глядел на отпрыска. Руки его были скрещены на груди, как дополнительное выражение недовольства.
– Могу я поинтересоваться, отчего вам поступил такой приказ? – мягко поинтересовался Людвиг Младший, стараясь изобразить удивление.
– На вас поступил донос, содержащий в себе не только подозрения. В нём было указано достаточно фактов, которые никак нельзя игнорировать, а потому в вашем доме был проведён обыск. И он доказал, что внимание ваша персона привлекла не зря.
Тут Томас смерил собеседника проницательным взглядом и… и к своему удивлению осознал, что виконт действительно чего-то боится. Причём этот страх не походил на тот, что испытывают невинные, столкнувшиеся с деятельностью инквизиции. Поэтому мужчина насторожился и решил продолжить допрос с большей пристрастностью.
– Право, не понимаю, что можно было найти, – между тем ответил Людвиг. – Быть может, какая‑то из вещей прислуги?
«Да-да. Конечно. Когда виновен господин почему‑то первым делом все сразу вспоминают о простых людях», – хмуро и недовольно подумал Томас, выходец из мещан.
– А я думаю, вы прекрасно понимаете, о чём идёт речь. И будет лучше, если вы сами озвучите все свои секреты. Законы инквизиции достаточно смягчились за прошедшие четверть века. Такой благородный человек как вы, да ещё профессор Академии магических наук, не может подлежать публичному наказанию. Если вы проявите содействие, то всего лишь отправитесь в ссылку.
«Куда меня могут отправить?» – едва не сорвалось с языка Людвига Младшего, но он каким‑то чудом уразумел, что это ловушка. Задать такой вопрос, означало практически сознаться в собственной вине.
– Простите, какая ссылка? За что? Для меня загадка из‑за чего меня можно подозревать в запретном искусстве, – постарался произнести он с возмущением.
– Погодите записывать отказ, – попросил Томас писца и с самым благожелательным выражением на лице поинтересовался. – Подумайте ещё раз, Ваша милость. Слово «ссылка» только звучит страшно. На самом деле с вашим влиянием, способностями и деньгами вы продолжите жить самым достойным образом. Ни в чём себе не отказывая. Изменится страна и только. Давайте решим всё миром? Расскажите подробности, а после вы сможете забрать пасынков и спокойно уехать.
– Мальчики? – тут же по новой вспомнил о детях Людвиг и ненадолго поглядел на открытку.
Разрисованная красками бумага была уже изрядно помята и грязна. Неудивительно, ей пришлось пережить топтание ногами, длительную поездку в саквояже, а затем ещё и в часовне её помотало из стороны в сторону. Листок с детской мазнёй даже держал в руках призрак! И кто знает, вдруг вскоре ему предстоит оказаться в цепких лапах дотошных инквизиторов?
Людвиг Младший мог бы усмехнуться от представления, как блюстители чистоты магии дотошно изучают каждый завиток, надеясь различить недозволительную символику в улыбающихся рожицах, но… но он помнил, как призрак его дочери отрицательно качал головой. С пасынками что‑то произошло. Что‑то, о чём ему пока не было известно.
Ах, если бы Сириус Ван Отто отправил другу хоть какое-то сообщение о происшествии с братьями! Но он прекрасно понимал, что краткой записи, которую можно передать через быстрые каналы, мало. Мальчики сбежали? И всё? Да друг от таких известий на скорую руку может таких бед наворотить! Например, взяться за удалённый поиск, который выдаст в нём некроманта. Кто знает, в какой момент прибудет карательный отряд? Наверняка в самый неподходящий! Предупреждать же об инквизиции никак не следовало. Какими бы надёжными ни были каналы связи барона, а такое они без внимания вряд ли бы оставили и запросто кому не надо кое-что донесли. Писать витиеватыми фразами? Так Людвиг Младший никогда не обладал способностью решать шифры и ребусы.
Другими словами, умница барон Шлейфтерский просто‑напросто не нашёл подходящих слов. Несчастный Сириус битый час составлял послание, но так и не справился с задачей. А потому, посчитав, что время безвозвратно упущено и сообщение придёт позже необходимого, оставил всё как оно есть.
– Мальчики. Обыск сильно их напугал? Их никуда не увезли? – торопливо произнёс всерьёз обеспокоившийся Людвиг.
Томас Фуго посчитал, что на такой вопрос можно ответить честно. Он был инквизитором, а не подонком. Лгать человеку в таком деле, когда тот только что потерял жену и новорождённого ребёнка, он не мог. Тем более, слухи о том, насколько сильно был привязан Людвиг Младший к супруге, явно не на ровном месте возникли. Просто так решиться впасть в немилость графа Даглицкого – это надо быть сущим безумцем! Нет, сидящий перед ним мужчина действительно переживал глубокое горе и усугублять его ложью, что пасынки пребывают в некоем заключении и только его признание освободит их, он не стал.
– Вам не стоит переживать за детей. Во время обыска их уже не было в доме.
– Как не было? – ошеломлённо произнёс Людвиг.
– Прислуга отправила их вслед за вами в замок Арраур. Как вы просили.
– Но… но я никому такого указания не давал!
Вот это возмущение уже не было наигранным. Это Томас Фуго сразу понял. Оно являлось именно таким, какое должно было возникнуть на предложение о ссылке. И потому он решил углубиться в вопрос.
– Главе карательного отряда была предъявлена записка от вашего имени. В ней говорилось о том, что вы требуете незамедлительно отправить детей в дорогу. Прислуга опознала ваш почерк и поступила так, как ей было велено.
– Нет, нет и нет! – пребывая в шоке, горячо вымолвил Людвиг и случайно выпустил открытку из рук. После чего крепко сжал ладони в кулаки и воскликнул в слепой ярости. – Это всё он! Он посмел не только донести на меня, но и выкрал мальчиков!
Осознание, что только что было произнесено чрезмерно много лишнего, пришло к Людвигу Пламенному мгновенно. Он затих и испуганно вжался в кресло. Все присутствующие тоже напряглись и уставились на молодого виконта. Пристально глядел на сына даже старик‑граф. В голове у всех вертелся один и тот же вопрос.
– Кто это «он»? – наконец, холодно осведомился Томас Фуго.
Людвиг беспомощно, словно в поисках защиты, поглядел на отца. Но тот не менее сурово, нежели главный инквизитор, произнёс:
– Мне бы тоже хотелось узнать это, сын. Я очень желаю выяснить, что я недосмотрел.
Маг упрямо замотал головой, отказываясь говорить больше.
– Это никак не относится к делам инквизиции. Но на все остальные ваши вопросы я готов ответить, господин Фуго. Правда не знаю, насколько вас устроят мои ответы на них, но… Уверяю вас, я невиновен в том, в чём меня обвиняют!
«Я нужен Эдварду Рейцу, да и отец рассудил верно. Тайник остался цел, и я не буду признан еретиком. Я сброшу с себя внимание инквизиции, но уже буду знать, чего должен опасаться, – думал Людвиг. – Весь этот цирк и жестокое издевательство над детьми лишь набрасываемый на меня поводок!».
– Вот тут вы ошибаетесь, Ваша милость, – сухо опроверг Томас. – Судя по вашим словам, некто пытается манипулировать вами через блюстителей чистоты магии. Неужели вы думаете, что инквизиция может позволить так дерзко использовать себя?
«Эх, вот был бы я Оттоном Верфайером», – только и вздохнул незадачливый некромант.
***
Если бы Леонард не был столь удачлив родиться ментальным магом, вряд ли бы он имел успех в обществе. Но его редкий магический талант был не только сам по себе ценен, он научил его правильно манипулировать сознанием людей. Ну, а желание вкусить всю сладость привилегированного положения и острый ум настойчиво двигали его вперёд. Поэтому неудивительно, что этот человек добился как благозвучной фамилии ван Донатан, так и потомственного дворянства.
О да, внебрачный сын герцога Винтерфлёр высоко взлетел!
… А ведь мог достигнуть ещё большего.
– Нам было бы приятно видеть вас на своём празднике, – с лёгкой улыбкой доброжелательно сказал Его величество Стефан и легонько взмахнул рукой. Этого жеста хватило, чтобы секретарь начал поспешно строчить приглашение, за которое три четверти королевства Ортланд запросто продали бы душу Тёмному Богу. Однако, Леонард не подал вида, что доволен настолько, что готов прыгать от счастья. Вместо этого он вежливо, но без лишней суеты ответил с поклоном.
– Для меня честь служить вам.
Лишь позже, когда приватный разговор с королём завершился, Леонард позволил себе предвкушающую улыбку. Увы, ей не было суждено стать долгой. Путь из личных апартаментов Его величества лежал через двухъярусный зал, и, неторопливо идя по его балкону, через боковые арки Леонард увидел находящуюся внизу знакомую фигуру лорда ван Отто. Безобразный барон словно почувствовал внимание к себе. В тот же миг он поднял голову, и новоявленный виконт столкнулся со взглядом хмурых стальных глаз.
Как будто лезвия мечей скрестились!
Мужчины сдержанно поприветствовали друг друга, но напряжение между ними физически ощущалось.
«Никак этот цепной пёс начал меня подозревать», – к своему недовольству осознал Леонард, и сжал набалдашник трости крепче. А затем он, ни капли не меняясь в лице, продолжил идти дальше. Правда, вскоре его брови всё же ненадолго сошлись на переносице. Виконт понял, что тянуть больше нельзя. Ему требовалось как можно скорее и мягче вывести из игры столь опасную фигуру! Деятельный барон мог не только помешать тщательно выверенным планам по получению абсолютного доверия Его величества, но и затруднял доступ к контролю другого нужного ему лица – Людвига Верфайера Младшего. Подход к последнему из-за личности родителя требовался осторожный, а опека лорда ван Отто в разы усложняла задачу.
