Элеонора Шах
Закат рассвета
Часть 28
Часы на стене показывали половину третьего утра.
Начальник охраны Фредерик Каро уставился на монитор компьютера, просматривая записи в комнате видеонаблюдения на втором уровне.
– Покажи-ка мне запись, когда было нападение на Базу, – обратился он к молодому сержанту, сидящему у мониторов.
– Какой это был день, сир? – спросил тот.
– Не помню точно, около месяца назад.
Сержант выставил примерную дату нападения и начал быстро перематывать записи. Каро внимательно смотрел на экран.
– Стоп! Почему на этом уровне посторонние? Это восьмой уровень, там не должно быть никого, кроме военных.
– Похоже, это не в день нападения, гражданские все неделю сидели взаперти! – расстерянно произнес сержант.
– Кто же это? – всматриваясь в монитор, озадаченно спросил начальник охраны.
– Не знаю.
– С какой камеры эта запись?
– С третьей.
– Свяжись с постом, передай, что я вызываю сюда ночную смену восьмого уровня.
Как только охранник появился в дверях, Каро грозно посмотрел на него и спросил, указывая на монитор:
– Что это?
Охранник подошел ближе, посмотрел на экран и растерянно ответил:
– Не знаю, сир!
– А кто знает? Кто там был?
– Никого не было, сир, клянусь вам! – солдат вытянулся по струнке, не глядя в глаза начальнику охраны.
– Как никого, а это тогда откуда? – рявкнул Каро, затем обратился к сержанту: – Покажи мне все записи за последнюю неделю.
Обступив стол, все напряженно смотрели на монитор.
– Так, ничего, ничего, вот! Давай назад. Какое время указано?
– Полпятого утра.
– Давай дальше.
– Вот, опять…
– Время?
– Полшестого утра. Как раз перед сменой охраны.
– Черт тебя подери, ты что совсем ничего не слышал? – закричал Каро на охранника. – Я же говорил, что нужно быть предельно внимательными!
– Я не слышал ничего подозрительного, сир, – отвел глаза тот.
– Давай другие камеры, начинай с полчетвертого утра.
– Ничего…
– Давай другой день.
– То же время?
– Да, идиот!
Они уже прокрутили запись нескольких дней, как вдруг началась запись нападения на Базу. Сержант вопросительно посмотрел на начальника охраны.
– Запомни дату, я просмотрю эту запись позже. Крути дальше, – приказал Каро.
Прокрутили еще пару дней.
– Вот опять! – воскликнул солдат, увидев на мониторе уже знакомую фигуру.
– Увеличь, – начальник охраны приблизил лицо к монитору и воскликнул: – Так это же Люси, дочка полковника Дюваля! Что она там забыла?
Он ненадолго задумался и приказал:
– Давай другие дни, то же время.
– Вот две недели назад… неделю назад…
– То же самое.
– Позавчера… вчера…
– Снова она, – Каро повернулся ко второму солдату, который стоял рядом, и приказал: – Выясни, где полковник.
Тот связался по рации с постом:
– Сир, полковник Дюваль у себя в кабинете.
– Следи за камерами, а я к нему, – начальник охраны поспешно вышел из комнаты.
Подойдя к кабинету Дюваля, он немного замешкался, потом постучал в дверь.
– Сир, простите, что беспокою, но дело неотложной важности, – начальник охраны топтался в дверях, не решаясь пройти дальше.
– Что такое? – полковник Дюваль оторвался от бумаг и посмотрел на вошедшего.
– Я только что из комнаты видеонаблюдения. Ваша дочь Люси каждую ночь бегала зачем-то на восьмой уровень.
– Что?! Ты в своем уме?! Что семнадцатилетней девочке делать на восьмом уровне?!
– Не знаю, сир, вы можете сами убедиться.
Полковник в сопровождении начальника охраны быстрым шагом вышел из кабинета. Как только он вошел в комнату видеонаблюдения, все сразу вскочили и вытянулись, отдавая ему честь.
– Вот, посмотрите сами, сир, – Каро указал на монитор, придвинув полковнику стул, с которого вскочил сержант. – Судя по старым записям, ваша дочь возвращалась к себе до смены охраны в шесть утра.
– Что ей там было нужно?! – удивленно спросил полковник. – Кто там на восьмом уровне?
– Около шестисот доноров, в основном недавно прибывшие.
– Давно она туда бегает?
– Судя по записям камер, да.
– И вы до сих пор ничего не замечали?! – повысил голос Дюваль.
– Нет, все было как обычно тихо, смена в час и в шесть утра… Один раз, правда, пришлось вызывать техпомощь – сантехников. В туалете, похоже, унитаз сломался, как раз около двух месяцев назад, но кроме этого, все как обычно.
– Идиоты, унитаз у них сломался! Да я вас под трибунал за это отдам! Или, чтобы унитазы больше не ломались, пойдете у меня кабинки охранять по одной на каждого!
– Господин полковник, – закричал вдруг сержант, – посмотрите, она и сейчас там и не одна…
– Не может быть! – Дюваль смотрел на монитор, не отрываясь, где его дочь вместе с Эриком, как-то странно вытянув руки, шли по коридору. – Что там происходит? Что она там делает? И что делает там этот ученый? В это время его там быть не должно! Так, сколько камер на этаже? Где они расположены? Выясните, куда эти двое направляются! Проверьте все камеры! Дайте мне список заключенных, которые прибыли за последние три месяца!
В ярости полковник словно выплевывал вопросы один за другим.
По рации началась перекличка – проверяли все камеры с заключенными: сорок восемь – на месте, тридцать четыре – на месте, пятнадцать – на месте… Наконец послышалось: семьдесят шесть – пусто!
– Кто в семьдесят шестой?
– Александр.
– Александр?! Так вот что там происходит! Камера его просто не видит! – полковник в ярости повернулся к начальнику охраны. – Сейчас же найдите Люси!
Каро посмотрел на охранника, и тот стремительно выбежал из комнаты. Через некоторое время он вернулся.
– Сир, ее нигде нет, – сообщил запыхавшийся солдат.
– Ну так найдите ее! – закричал взбешенный Дюваль.
Часть 29
Люси знала, что в котельной находятся главные генераторы, отвечающие за подачу воды, электричества, и еще множество других механизмов. Она не разбиралась в этой сложной технике. Все, что ей надо было, – это найти электрогенератор и отключить его. А потом вернуться обратно в жилой комплекс. Это была единственная возможность помочь Эрику и Александру.
Добравшись до десятого уровня, девушка бежала вдоль труб технического блока. Tо тут, то там вырывались струи пара, угрожающе шипя и грозя тяжелыми ожогами. Она пригибалась, уворачивалась, отскакивала. От быстрого бега сердце колотилось в груди, яростно сбивая дыхание; в боку начало колоть, но на отдых не было ни времени, ни возможности. Ясно было одно – если она сейчас не отключит защиту, то Александру не удастся покинуть Базу.
Добравшись, наконец, до щитов, Люси не стала искать рычаг электрогенератора, а просто отключила один за другим все рычаги – гул механизмов, разносившийся по всему помещению, постепенно стих. «Получилось!» – обрадовалась девушка. Вдруг где-то вдалеке послышались шаги. Забравшись на одну из широких труб, которые шли вдоль стен, Люси затаилась. Сердце билось так быстро и громко, что кроме него она ничего не могла слышать. Только бешеный ритм – тук-тук-тук-тук…
Двое вооруженных солдат, оглядываясь и обыскивая каждый уголок, прошли мимо нее. Ни один из них не догадался посмотреть наверх.
– Я знаю, он за мной придет. Я знаю, он вернется за мной, – как заклинание еле слышно повторяла девушка, затаившись между трубами, которые уже реже, но все еще продолжали угрожающе шипеть, выпуская пар. Когда солдаты исчезли из виду, Люси стала пробираться ползком по трубе в сторону выхода. Неожиданный сильный выброс пара испугал ее. Девушка, взвизгнув, слетела с трубы на пол.
– Вон она! – послышался крик одного из солдат, и они оба побежали к ней.
Люси сопротивлялась изо всех сил. Она была вне себя от ярости и разочарования. Девушка понимала, что ее поступок сильно разозлит отца. Но в своем отчаянии она была готова на все. Эти чувства кипели внутри нее, заставляя ладони сжиматься в кулаки. Состояние это невозможно было контролировать, будто вспышка света внутри, когда перестаешь рассуждать здраво и действуешь, поддавшись эмоциям. Страх? Она его не ощущала – слишком близка была свобода, а ее душа слишком была переполнена решимостью, чтобы бояться.
Люси так сопротивлялась охранникам, что ее буквально волоком вели до второго уровня. Она была готова наброситься на отца с обвинениями в несправедливости прямо с порога, закричать из-за собственного бессилия, но все ее мысли испарились, когда ее завели в кабинет полковника, и она увидела суровое лицо отца.
– Сядь, – сухо сказал Дюваль, не глядя на дочь.
Она продолжала стоять.
Две пары сильных рук схватили ее и усадили в кресло. Девушка еще раз попыталась вырваться, но не смогла.
– Если ты не будешь сидеть смирно, тебя придется привязать, – резко сказал отец.
Эти слова заставили ее прекратить сопротивляться.
– Не надо, я буду сидеть смирно! – воскликнула она и в доказательство вцепилась руками в подлокотники кресла.
Люси старалась сохранять спокойствие, но сердце бешено стучало в груди, готовое вот-вот вырваться наружу.
Убедившись, что девушка действительно успокоилась, по крайней мере внешне, солдаты отпустили ее, и встали сзади, следя за каждым ее движением.
Дюваль вышел из-за стола и подошел к дочери.
– Как ты могла?! – в ярости закричал он. – Как ты могла?! Ты – дочь полковника! У тебя было все, что возможно достать в этих условиях. Я предоставил тебе максимум комфорта, который тут есть не у каждого. Ты жива только потому, что я занимаю этот пост. Как ты могла подвергнуть всех нас опасности, отлично зная, какая сейчас ситуация. Ты пошла против меня из-за какого-то вампира?! Зачем ты помогла сбежать донору?! Ответь мне, Люси – почему? Ты же прекрасно знаешь, кто они и какие это чудовища!
Девушка, до этого момента сидевшая, опустив глаза в пол, неожиданно подняла голову при слове «чудовище». Волна негодования обрушилась на нее, придавая ей храбрости. Звенящим от волнения голосом она бросила в лицо отцу:
– Это ты чудовище, папа! Ты так сильно их ненавидишь, а сам ведешь какие-то общие дела с одним из них. Ты используешь этих «чудовищ», заведомо зная, что зараженная кровь их убивает. Они такие же, как и мы! У них есть душа, папа! И если ты говоришь, что они чудовища, тогда ты намного хуже них.
Люси овладело пьянящее чувство – словно распались незримые оковы, и она наконец-то вырвалась на свободу.
Полковник был поражен словами дочери. Он не ожидал такого взрыва и не мог найти правильных слов, чтобы образумить ее. Наконец он вздохнул, решившись на последнее средство:
– Девочка моя, я не хотел тебе говорить, но твоя мать не умерла от вируса, она была укушена вампиром, и мне ничего не оставалось, как запретить ей встречаться с тобой, ради твоей же безопасности.
…Люси не сразу поняла, о чем говорит отец. Но наконец до нее дошел смысл его слов, и как яркая молния освещает потаенные углы, так истинный смысл сказанного осветил и помог понять слова отца, произнесенные им в кабинете в разговоре с Ленаром.
– Не умерла… Значит мама жива?! Ты скрывал это от меня столько времени?! Ты видел, как я страдаю, как плачу до изнеможения каждый день… и все же скрывал это?!.. Как ты мог?! – хриплым голосом, почти шепотом, произнесла девушка.
– Она стала вампиром и могла отнять тебя у меня. Все эти меры – освещение, электричество – все это для твоей защиты, ну, и, конечно, для других тоже.
Горло сдавило от слез. Люси чувствовала, что сейчас расплачется, но изо всех сил держалась, не желая этого показывать. Ведь в данной ситуации надо быть решительной и непоколебимой.
– Не лги мне! – закричала она, лихорадочно стискивая руки. – Как ты мог! Моя мать жива, а ты молчал об этом? Да кем бы она ни была – она моя мать, и я люблю ее!
– Люси, я делал это потому, что очень люблю тебя. Ты все, что у меня осталось, – пытался объяснить свой поступок Дюваль.
Девушке хотелось вопить от ярости, проклинать отца за то, что он вообще притащил их с мамой во Францию, но в тот момент она чувствовала лишь боль: всепоглощающую, острую и ледяную агонию. Люси поняла, что все, что она пыталась доказать отцу, что пыталась объяснить – бессмысленно. В тот момент девушка ненавидела отца. Она ненавидела и Ленара, из-за которого была разлучена с матерью. Ей нестерпимо хотелось воткнуть кол в сердце этого ублюдка, загубившего столько жизней.
– Я ненавижу тебя! Ты, зная, что мама жива, заставил меня похоронить ее! И это твоя любовь?! – девушка вскочила с кресла.
– Люси, дочка! – отец протянул руки, пытаясь ее остановить.
Но она уже выбежала из кабинета. Солдаты дернулись было вслед за ней, но слабым движением руки Дюваль остановил их. Он не стал удерживать дочь, понимая, что его оправдания теперь ничего не изменят.
Люси бежала в слезах в свою комнату, ее мир рухнул окончательно. Теперь ей еще больше хотелось выбраться с этой ненавистной Базы.
Очутившись у себя, она стала метаться из угла в угол в бессильной ярости. Кровь кипела, отдавая ударами в висках, дышать было трудно…
Спустя время она стала успокаиваться. Сладость гнева, который Люси испытала впервые, подействовала на нее, как пряное вино: поначалу сладкое и согревающее, оно оставляет потом терпкий металлический привкус выпитой отравы. Одна половина ее души рвалась к отцу – ей хотелось броситься к нему, обнять, как прежде, попросить прощения и уткнуться носом ему в грудь. Но другая половина понимала, что сейчас они стоят по разные стороны, сейчас они – противники.
Люси поняла, что осталась одна на поле боя. Это была ее первая яростная битва, и, судя по всему, она закончилась поражением.
Начав эту битву, девушка испытывала необычайный подъем, решительность, и ощущение, что никто и ничто не сможет ее остановить. Сейчас же это пламя погасло так же быстро, как гаснет костер, на который плеснули холодной водой.
Юному существу невозможно победить в жизненной игре, где правила устанавливают взрослые. Но в этой игре юности также присущи безрассудные порывы и совершенно незнакомы тяжелые укоры совести и леденящий холод неизбежных сожалений, которые могут испытывать взрослые…
Люси снова вспомнила то время, когда мама была рядом: вот они смеются с ней над каким-то журналом; вот сидят в маленьком уютном кафе и обсуждают новый фильм…
Теперь жестокие слова отца безжалостно кромсали ее душу.
Потеря матери, деспотичность отца, его грубость и жестокость к заключенным – все это водоворотом крутилось в голове девушки.
«Это несправедливо, несправедливо!» – твердил ее разум с той ясностью, которая рождается от пережитых испытаний.
Внезапно страшная мысль мелькнула в ее голове: а вдруг Александр не вернется за ней? Что она будет тогда делать? И как ей теперь жить, зная, что мама где-то там за пределами Базы?
В отчаянии Люси подумала, что если у нее не получится вырваться с Базы, то она устроит голодовку и умрет! Это поможет ей навсегда избавиться от нестерпимой боли!
Как была ожесточена ее душа в этот тоскливый вечер! Как были взбудоражены ее мысли, как бунтовало сердце! И все же в каком мраке, в каком неведении протекала эта внутренняя борьба! Ведь Люси так и не смогла найти ответ на вопрос – почему ей выпали такие страдания…
* * *
Вертолет кружил над пропастью, в которой лежал полусгоревший «хаммер». Пытаясь найти место для посадки, солдаты осматривали то, что осталось от машины.
– Сир, – сообщил по рации солдат, – машина лежит на дне узкого ущелья, тут нет места для посадки, но обзор хороший. Похоже, донор сгорел, ученого тоже не видно. По-видимому, он мертв. Упасть с такой высоты и уцелеть – невозможно.
– Хорошо, возвращайтесь на Базу, – донеслось из рации.
* * *
Вечером раздался стук в дверь.
– Люси, можно мне войти? – услышала девушка голос отца.
Не дождавшись ответа, он вошел в комнату, неся в руке тарелку с пирожным.
Девушка сидела на подоконнике, уставившись потухшим взглядом на экран.
Поставив тарелку на тумбочку возле кровати, отец сел на диван.
– Доченька, ты должна съесть хоть что-нибудь, – сказал он, надеясь, что она хоть как-то отреагирует на его слова. – Так нельзя, жизнь не закончилась.
– Это не жизнь! – ответила Люси, не поворачивая головы.
– Ведь я делаю все это ради твоей же пользы, – сказал отец мягким голосом.
– Я хочу отсюда уйти, – девушка резко повернула голову и пристальным взглядом посмотрела на отца.
– Что? – беззвучно прошептал слегка побледневший Дюваль, и в его обычно столь холодных и спокойных серых глазах появился какой-то страх.
Он, не веря свои ушам, глядел на отвернувшуюся снова к окну дочь, пытаясь понять, не сошла ли она с ума? Ему понадобилось мгновение, чтобы собраться с мыслями.
– Мы нашли в пропасти разбившуюся машину, а в ней сгоревший труп, – солгал он, чтобы отбить у нее желание покинуть Базу. – Только один. Похоже, твой Александр решил «закусить» Эриком, а потом, не справившись с управлением, упал в пропасть.
Люси опять резко повернулась к отцу:
– Этого не может быть! Алексaндр не такой, он сам говорил, что он не кусает людей насильно!
Девушка молча слезла с подоконника и легла на кровать. У нее уже не было сил противостоять отцу. Повернувшись к нему спиной, она свернулась калачиком. Из глаз безудержно полились слезы. Уткнувшись лицом в подушки, она вздрагивала каждый раз, когда вместе со слезами из ее горла вырывался стон. Отчаянные мысли проносились в голове, наскакивая одна на другую. «Неужели Алекс действительно погиб? Как я буду жить без него? Что делать?» Люси чувствовала себя так, будто никто в этом мире не способен был ее понять, и единственное, чего она сейчас желала, – чтобы отец оставил ее одну.
Но он гладил плечи дочери большой ладонью, пытаясь ее успокоить.
– Говорил же я тебе – держись подальше от этих существ. Они – животные. Теперь ты понимаешь, почему я за тебя так беспокоюсь. Сегодня они показывают тебе, что такие же, как мы, а завтра попытаются тебя убить.
Внезапно Люси повернулась к отцу и посмотрела на него с мольбой в глазах:
– Расскажи, как это случилось. Расскажи, как мама стала вампиром? Ты должен хотя бы сейчас сказать мне всю правду…
Дюваль внимательно посмотрел на дочь и после некоторого молчания произнес:
– Ты помнишь тот день, когда ты нашла мамину записку об ее отъезде?
– Да, я помню тот день очень хорошо.
– Накануне вечером мы были с твоей мамой в ресторане и хорошо проводили время за ужином, а потом она направилась в дамскую комнату. В это время к нашему столику подсел молодой мужчина. Ты его видела на Базе. Его звать Ленар. Он знал, кто я, и сразу же заявил, что он вампир, и я должен ему помочь заниматься отловом его противников-вампиров – тех, на кого он укажет. Ставил мне какие-то условия… Я вспылил, так как тогда для меня весь его разговор был всего-навсего бредом сумасшедшего. Он говорил, что если я не выполню то, что он требует, людей постигнут несчастья. Я не верил ни единому его слову. Потом он пригрозил, что пострадает твоя мама. Мне захотелось разорвать его на месте, но я решил не устраивать драку в ресторане, а только послал его подальше. После этого мужчина со спокойным и надменным видом удалился. А через несколько минут из дамской комнаты послышался женский крик. Я вбежал туда и увидел маму – она лежала на полу перед самым зеркалом без сознания, и на ее шее были две маленькие ранки. «Скорая» доставила ее в больницу. Несколько часов она балансировала между жизнью и смертью, врачи не понимали, в чем дело. Все это время я находился с ней. К нашему дому я тут же приставил вооруженную охрану. Где-то за полночь в палате появился тот мужчина из рестoрана. Там он не решился продемонстрировать свои способности. Здесь же, в палате, он словно выплыл из ниоткуда. Ленар в подробностях рассказал, что будет с моей женой. Я попытался его ударить, но он был явно сильнее меня. Он скрутил меня и усадил в кресло. Мне ничего не оставалось, как выслушать его. Ленар вернулся к прежнему разговору о своих планах. Сказал, что собирается заявить людям о вампирах. И что я должен теперь с ним сотрудничать. Джейн все еще не приходила в себя. А я ничем не мог ей помочь. Я сказал, чтобы он нашел себе другого человека… Тогда он заявил, что после его ухода я увижу, что станет с моей женой, и сам к нему прибегу, иначе он доберется и до тебя. Когда он ушел, сердце твоей матери остановилось. А спустя несколько минут – я не помню сколько, так как каждая минута тогда казалась мне вечностью – Джейн вдруг громко вздохнула и очнулась, усевшись на кровати. Я видел, что она как-то изменилась, но списал это на произошедшее. Однако на всякий случай, на то время, пока она окончательно не поправится, я попросил ее написать тебе ту записку, которую ты нашла на кухне, иначе ты будешь очень волноваться. Потом я сразу покинул палату…
Утром мне позвонили из больницы и сказали, что Джейн исчезла. Я решил, что она направилась домой, но она не пришла…
…Твоя мама позвонила через неделю и попросила встретиться с ней. Меня очень удивили место и время встречи – вечером на городском кладбище. Конечно же, я согласился – ведь я так беспокоился за нее! Когда я пришел к назначенному месту, она уже была там. Я с трудом узнал ее – она была другой. В ней появилось что-то непривычное для меня. От нее исходило ощущение какой-то нечеловеческой силы, а в чертах лица появилось что-то неуловимо хищное.
В разговоре Джейн пыталась объяснить мне, что с ней произошло и кем она теперь стала. Говорила, что несмотря на это она по-прежнему любит меня и тебя.
Неожиданно непонятно откуда появился Ленар. Скорее всего, он был там с самого начала.
Произошел жесткий и тяжелый разговор, скорее даже не разговор, потому что я кидался на него – мне хотелось убить его за то, что он погубил мою семью. Но я ничего не мог с ним сделать – он превосходил меня в силе. Я понял, что они оба – не люди.
И тогда я запретил Джейн приближаться к тебе. Она звонила, просила, но я не мог рисковать тобой.
А потом эта страшная эпидемия… Вскоре после ее начала на Базе появился Эрик. Он предложил возможные варианты антивируса, на основе чистой и свежей крови, подходящей всем.
Сложившаяся ситуация толкала меня на сотрудничество с Ленаром. Когда Джейн позвонила в очередной раз, я узнал у нее, где его найти, и, встретившись с ним, согласился участвовать в отлове старых вампиров. Но я поставил условием то, что он не приблизится к тебе. А дальше ты и так все знаешь, – отец смотрел на Люси, ожидая от нее хоть какой-то реакции.
– Мне очень жаль, папа, – произнесла она словно чужим голосом.
Люси была настолько опустошена последними событиями… Нет, у нее не прошла злость на отца. Она просто не знала, как на это реагировать и как к этому относиться. Поэтому девушка снова молча отвернулась от отца..
Этого Дюваль не ожидал. Он ждал, что дочь начнет кричать, плакать, но только не молчать. Но она просто тихо лежала, отвернувшись в другую сторону. Дюваль погладил ее по плечу и вышел из комнаты, тихонечко затворив за собой дверь. В коридоре он заколебался на мгновение, а потом дважды повернул в замке ключ. Ему ничего не оставалось, как запереть дочь, чтобы предотвратить очередной побег.
* * *
На другой день, около полудня, Люси встала с постели, чувствуя себя совершенно разбитой. Невыразимая тоска мучительно терзала ее. Тихие слезы непрерывно катились из глаз. Она не успевала стереть с щеки одну соленую каплю, как ее нагоняла другая. Потеря Александра и «воскрешение» матери смешались в горестный комок.
С недавних пор Александр стал для девушки всем, но теперь она узнала, что именно его брат отнял у нее самого родного и близкого человека на свете – ее мать. Поначалу в Люси бушевала ярость. Но после разум заглушил эмоции, и она решила, что среди вампиров, как и среди людей, всегда найдется «паршивая овца», как Ленар, и что его действия ни в коем случае не должны испортить ее отношения с Александром, который был совсем другим: нежным, чутким, внимательным… но самое главное – добрым!
До встречи с ним, просматривая фильмы о вампирах, Люси считала их монстрами, так же как и ее отец, хотя и не столь категорично. Но с появлением Александра в ее жизни отношение к ним изменилось. Теперь она не считала их кровожадными упырями или ходячими мертвецами. Да, они сильно отличались от людей, но им были присущи все те же чувства, которыми обладают и люди.
«Я не верю! Этого не могло произойти! Я бы почувствовала, если бы Алекс погиб!» Так думала девушка, мысленно заглядывая в глубину своей души. Она знала, что Александр не мог просто погибнуть – он должен был выжить, должен был – для нее!
Мысли о нем сменились мыслями о маме. И девушка отчетливо поняла, что точно так же не до конца верила в смерть мамы, ей всегда казалось, что они еще встретятся. Люси поняла, что подсознание направляло ее на верный путь, но она не слушала его.
Однако мысль о том, что она не сможет заглянуть в добрые, волшебные глаза мамы, уничтожила то чувство неимоверного счастья, которое наполнило девушку, когда она узнала, что та жива. И все же слова отца о том, что мама стала другой, чужой и опасной, никак не укладывались в голове Люси. Почему? Ведь то же самое отец говорил и про Александра. Но Александр не опасный, и он любит ее! Мама тоже любит ее, значит, и она не опасна. Отец просто ошибается, потому что нельзя ко всему относится категорично и однозначно…
Как же им с мамой встретиться? Люси находится на Базе, а мама за ее пределами… И снова мысль об этих ненавистных стенах повергла девушку в уныние.
«Все наверняка считают, что я ненормальная, – думала она, представляя себе, как по Базе молниеносно распространяются слухи. – Может, так оно и есть, разве я не обдумывала, как уморить себя голодом?.. Жаль, что Алекс не укусил меня, когда я его об этом просила?! Я смогла бы тогда беcпрeпятственно покинуть Базу и попытаться найти маму».
…Следующая неделя показалась Люси очень длинной. За дверью постоянно дежурили охранники. Завтрак, обед и ужин достaвляли ей прямо в комнату.
Однако никакая еда, даже самая аппетитная, не могла успокоить девушку и хоть как-то отвлечь от мрачных мыслей.
