полная версия

Всеволод Плешков
Какого цвета счастье?

Нет! Нет! Нет! Я отказываюсь в это верить… Земля уходит из-под ног, равновесие теряется, меня пошатывает из стороны в сторону. Не могу сфокусировать взгляд на чём-то конкретном, всё плывёт перед глазами: деревья, трава, собственные руки, ноги.

Невозможно… Неожиданно я окончательно теряю чувство собственных конечностей и падаю сначала на задницу, а после переваливаюсь на спину и, утратив последние силы, смыкаю веки. Барсы, смотрят на меня, окружают со всех сторон, и все светятся розовым, не голубым или зелёным, розовым. Они подходят всё ближе. Уйдите! Отойдите! Кричу я, но кричу в пустоту. Замолкаю, снова они, сидят, разглядывают меня будто что-то обыденное. Розовый свет, он исходит откуда-то снизу. Опускаю голову, он исходит от меня!

Они резко заговорили, забормотали на неизвестном мне языке, все они. Пространство наполняется шёпотом, смешивающимся в единый гул, напоминающий шум ветра. Розовый свет становится ярче, смотрю на свою ладонь, она будто сама является его источником. Голоса становятся громче, шёпот переходит в гул. А-а-а-а-а! Вдруг резко всё пропадает. Тишина.

– Эй, эй, – послышался далёкий голос. – Эй, – он повторился с новой силой, и я ощутил резкое прикосновение чего-то холодного.

– Не спать, не спать, – повторяет голос. На этот раз я почувствовал удары. Шлепки по лицу. – Эй!

Дружественный, знакомый голос продолжает повторять одни и те же фразы, а холодные руки хлещут меня по щекам. Наконец, силы возвращаются ко мне, и я медленно пробую открыть глаза. Только я приподнял веки, как увидел перед собой стоящий на коленях силуэт. Вскоре вернулось ощущение тела, и я принялся ощупывать землю, параллельно пытаясь проморгаться. Глаза постепенно привыкли к свету, и я смог разобрать, что передо мной никто иной, как Блаженный.

– А-А-А, – из меня вырывается крик.

– Всё в порядке, – доброжелательно говорит Блаженный, протягивая мне руку. – Всё в порядке, – повторяет он, но я продолжаю пятится от него. – Здесь только я.

– Кто ты? Что это было? – недоумеваю я. – Барс, свечение, А-А-А-А-А-А!

– Ти-и-и-и-ише! – он с настойчивостью повторяет. – Не надо шуметь! Не надо!

– Кто ты такой?! – замерев, спрашиваю я.

– Я?

– Ты-ты, кто же ещё?! – едва не переходя на крик, спрашиваю я, стараясь отдышаться и успокоится.

– Я Лекрат, – отвечает Блаженный и наклоняет голову на бок, – а вы?

– Я? – самопроизвольно вырывается у меня.

– Ну не я же, – улыбается встреченный мной индивид, – я уже представился. Теперь ваша очередь.

У меня неожиданно пропал дар речи, и всё в голове перемешалось. Я, замерев в полулежачем состоянии рассматриваю Блаженного. Ему на вид лет шестнадцать! Молодой парнишка, а одет в обноски: повранный и зашитый в нескольких местах оливковый плащ и выцветшие рабочие штаны. Вскоре моё внимание переключается на его лицо, кожа на котором была вся покрыта прыщами и мелкими ссадинами, а от нижней губы шёл шрам, разделяющий подбородок на две части.

Однако больше всего выделяются глаза: яркие, едва не светящиеся, голубые глаза. Стоило мне в них заглянуть, как я почувствовал невероятной силы смущение, заставившее меня моментально отвернуться. В них есть что-то особенное, что-то пугающее, чего я никогда раньше не замечал в глазах других людей. Моё дыхание участилось, и я медленно повернулся к нему. Блаженный, не отрываясь, смотрит на меня, склонив голову на бок.

– Я… меня зовут Тимаат. Я учёный, – собравшись с мыслями, наконец выдавливаю из себя я.

– Очень приятно, Тимаат, – отвечает Блаженный и протягивает мне руку.

Я хватаюсь за неё, и он помогает мне подняться.

– Вы нормально себя чувствуете? Выглядите уставшим. У меня есть вода, будете…?

Замахав перед собой руками, я обрываю его, заставляя замолчать. После того, как стало тихо, я упёр руки в колени и, опустив голову, сделал несколько глубоких вдохов, затем поднял на своего новоиспечённого собеседника взгляд. Блаж… Лекрат с пластмассовой бутылкой в руке смотрит на меня с удивлением, не отводя глаз.

– Что это было? – наконец отдышавшись, спрашиваю я. Он недоумевающе наклонил голову набок. – Барс, – выпрямляюсь я, – почему он тебя не трогал? – Я снова наклонился вперёд. – Ты… ты…?

– Просто я его кормил… – неуверенно говорит Лекрат.

– Это я видел! Но почему он тебя не трогал?! – повышаю голос я, но неровное дыхание быстро заставляет меня говорить тише. – Почему?

– Ну… – замялся он, – потому что у меня была еда…

Наши взгляды встретились, я выпрямился и молча продолжил смотреть на моего горе-собеседника. Через какое-то время Лекрат отвернулся, затем снова посмотрел на меня. Я постепенно отдышался и, приложив некоторые усилия, вроде бы слегка успокоился.

– Давай ещё раз, – уверенно начинаю я вторую попытку разобраться во всём увиденном, – с самого начала, хорошо? – Лекрат кивает в знак согласия. – Отлично… я учёный… учёный-зоолог, если точно, – Лекрат снова кивает, – я прибыл сюда чтобы изучить неоновых барсов. И мне очень хотелось бы… хотелось бы узнать: почему этот зверь ел с твоих рук и позволял тебе СЕБЯ гладить?

Эта речь отняла у меня колоссальное количество сил.

– Просто я к ним дружелюбен, а они дружелюбны ко мне… – неуверенно начал Лекрат, – они ведь не агрессивны…

– НЕ АГРЕССИВНЫ?! – вырывается у меня после услышанного.

Его слова вызвали в голове образы убитых барсов, образ мёртвого Хантера. Флешбэки. Спустя мгновение я понял, что хожу вперёд-назад под пристальным, но робким наблюдением Блаженного. Наконец я остановился и посмотрел на него, после подошёл ближе и грубовато выхватил у него из рук бутылку воды.

– Неагрессивные? – переспросил я и сделал пару глотков.

– Неагрессивные, – утвердительно кивнул Лекрат.

Я отдал ему бутылку, и руки самопроизвольно начали активно жестикулировать.

– Как они могут быть неагрессивными и при этом обладать славой самых опасных хищников Туманного леса?! – с напряжённым недоумением смотрю я на Лекрата. – Я лично был свидетелем того, на что они способны, – говорю я, тыча в место повреждения комбинезона. – А один из них когтями вывел из строя ББ-12! Моего исследовательского робота, – чувствую, что начинаю злится, – и после этого ты говоришь, что они неагрессивные? Может ещё скажешь дружелюбные?!

Лекрат отшатнулся назад и, помедлив, с недоверием спросил:

– Вы точно учёный?

– А ты как думаешь? – едва сдерживаясь, спрашиваю я.

Ответа не последовало.

– Ну?

– Но, если вы учёный, то должны знать, что они не нападают на людей без необходимости.

Кажется, теперь понятно почему его называют дурачком, эта мысль помогает мне успокоится и продолжить диалог.

– Ладно… Хорошо, – выдохнул я, – скажи, что, по-твоему, означает «без надобности»?

– Ну… это когда они сыты и не чувствуют опасности, – отвечает Лекрат, – и когда у человека нет оружия…

– Тогда почему тот барс не набросился на тебя? – плавно подвожу я.

– Потому что у меня нет оружия, и я его покормил.

Логично, ничего не скажешь…

– Ла-а-а-адно, – протягиваю я, пытаясь обдумать следующий вопрос. – Тогда почему он убежал, когда я подошёл ближе?

Лекрат задумчиво отводит взгляд в сторону, и над нами нависает пауза, и чем дольше она тянется, тем более раздражённым становлюсь я.

– Просто скажи хоть что-нибудь! – выпаливаю я, когда терпение подходит к концу.

– В вас он увидел угрозу, – неуверенно отвечает Лекрат.

– Тогда почему не напал? – сразу же спрашиваю я. – Он же хотел, я видел цвет его пятен.

– Потому что с вами был я! – неожиданно повышает голос Лекрат. – Я для него стал другом, а он подумал, что вы друг для меня. И, когда вы подошли ближе, он почувствовал что-то нехорошее и удрал, чтобы не доставлять неприятностей! – заканчивает он.

– Но этого не может быть! – возразил я. – Как всё это… – я начинаю запинаться, – я их изучал! Они опасные хищники, об этом все знают!

Лекрат уставился на меня и, после непродолжительной битвы взглядами, отвёл глаза и сказал:

– Эх… даже вы не понимаете, – он опустил голову и, кажется, всхлипнул, – ладно эти все, им бы только шкуры срезать, а вы… Я-то думал хоть вы мыслите шире, чем они… А оказалось тоже ничего не понимаете.

Закончив говорить, Лекрат отвернулся и побрёл к камню неподалёку, а я, опешив, остался на месте провожать его взглядом. Он усаживается, выпрямив спину, закрывает глаза и складывает руки на колени.

Сначала его слова приводят меня в настоящее бешенство. Как он только смеет высказываться подобным образом, подвергать сомнению мои знания? И не только мои, а знания всех учёных, посвятивших себя изучениям Туманного леса и конкретно неоновых барсов! Это же просто возмутительно. Я отворачиваюсь от Блаженного и пробую успокоится.

Постепенно у меня это получается, лишние эмоции отступают, и здравый смысл берёт верх. Если принимать во внимание всё, что я знаю о встреченном мной индивиде, то получается следующая картина: это тот человек, который не просто спускается сюда регулярно, но и входит в контакт с местной фауной и… Деструктивные эмоции окончательно исчезают, когда я вспоминаю про «Розовое свечение».

Он может знать об этом феномене и уж точно знает о том почему у барсов пятна светятся розовым. Я поворачиваюсь к Лекрату, он по-прежнему сидит в неподвижной позе. Нужно расспросить его, а главное принять тот факт, что ответы могут быть максимально странными. Другого ожидать не приходится. Только как мне это сделать? По-моему, я его слишком расстроил… я бы сказал обидел… Осознав свою ошибку, я испытал резкий приток ненависти к самому себе.

Ладно, успокаиваю себя я, это просто плохой день, меня тоже можно понять… От воспоминаний о минувших сутках мне опять стало дурно, а к горлу подступил ком. Я же ещё и ничего сегодня не ел, однако сейчас не до этого. Надо думать, как помирится с Блаженным, а потом уже завести беседу. Скажу, что он привнесёт свой вклад в науку, а это поможет остальным понять кто же такие неоновые барсы на самом деле. Ну конечно!

Я осматриваю окружающее пространство, и меня снова озаряет. Нам же в любом случае придётся возвращаться вместе, без него я же не выберусь отсюда. Уверен, Лекрат не откажет мне в помощи, тем более, если я извинюсь, а уже в пути мне удастся его разговорить. Что ж, план есть, осталось только приступить к реализации. С этой мыслью я направился к нему.

– Слушай, – неуверенно начинаю я, – прости, что вспылил, ладно?

Лекрат открыл глаза и приковал взгляд ко мне.

– Пойми меня, я заблудился и выбился из сил… – а извинятся трудней, чем я думал, – и мой… в общем я отбился от своего проводника. Остался один в таком опасном месте, ещё и без еды… Это вызвало стресс и… ты, наверное, понимаешь…

– Всё в порядке, – дружелюбно улыбается Лекрат, вытягивая руку ладонью вперёд, – я понимаю. И вы меня простите.

– Я? – удивлению не было предела.

– Да, – отвёл глаза он, – мне не надо было на вас ругаться… – искренне расстроившись говорит Лекрат, – всегда следует сначала разобраться во всём, а потом уже что-то говорить… Я же не знал, что у вас такие проблемы.

– Хорошо, извинения принимаются, – отвечаю я и протягиваю ему руку.

– Ваши тоже, – Лекрат жмёт её и встаёт с камня. – Вы готовы идти?

– Куда? – сначала говорю, и только потом осознаю, что именно.

– В Спрингдонс, – улыбается Лекрат, – вы же сказали, что заблудились…

– А, прошу прощения, голова совсем не работает. Да, готов.

– Тогда пойдёмте, – говорит Лекрат, – нам туда, – задав направление, он прихватил мешок и зашагал вперёд.

Я поспешил за ним. Идём быстро, как будто совсем забыв про осторожность, не крадёмся, и мой новый проводник даже не смотрит под ноги, из-за чего округа постоянно сотрясается от звонкого треска ломающихся веток. Поначалу я стараюсь всё же избегать подобного поведения, но, чем больше наблюдаю за Лекратом, тем больше понимаю, что в этом нет необходимости. Вскоре мои мысли переключаются на обдумывание плана построения нужного мне диалога.

Неожиданно мы остановились, и Леркат, повернувшись спросил:

– Вы чего там?

Его вопрос меня озадачил и сбил с толку, поэтому ответом ему стало мычание.

– Вы чего сзади то идёте? – скорректировал свой вопрос он.

– А… ты про это, – бормочу я, – ну… – я старательно пытаюсь подбираю приемлемый для нас обоих ответ, – ты вроде как меня ведёшь, а следовательно проводник, вот я и иду за тобой, – медленно, взвешивая каждое слово, отвечаю я.

– Да вы чего?! – опять выдал Лекрат и после неожиданно усмехнулся. – Какой из меня проводник?

– Ну… – снова замялся я, – обыкновенный.

– Ай, – отмахнулся свободной рукой Лекрат, – не отставайте, – сказал он и снова зашагал вперёд.

Пытаясь понять, о чём он только что говорил я какое-то время неуверенно продолжал идти следом. Однако, когда Лекрат снова обернулся, я наконец догадался, что он имел ввиду и, прибавив шаг, пристроился рядом.

Что ж, так даже лучше, и как я только собирался с ним разговаривать, плетясь позади… Ладно, соберись, Тимаат, соберись! Совсем мозг заплыл, отказывается работать, это просто недопустимо. Я скосился в сторону Лекрата и, увидев, что он шагает, рассматривая всё вокруг и постоянно метая взгляд от объекта к объекту, мгновенно отвёл глаза.

Тянуть нельзя, неизвестно сколько мы будем возвращаться, а узнать необходимые сведения надо. Так-так-так, я снова посмотрел на своего компаньона, в надежде, что это спровоцирует рождение идеи, однако этого не произошло. Кто бы мог подумать, что в экспедиции именно построение необходимого диалога станет основной проблемой?! Невероятно! Нужно будет принять это к сведенью и поработать над своими коммуникативными способностями…

Ладно, не настолько всё плохо! В институте заводил друзей, значит справлюсь и сейчас. В конце то концов, мне не нужно с ним дружить, достаточно просто поговорить. Да, подумал я, в очередной раз глянув на Лекрата, проще заводить диалог, когда вы с индивидом работаете в одной области, да что уж там, если между вами хотя бы не такая большая разница в возрасте… Ай, хватит бездейственно думать!

– Слушай… – начал я, повернув голову к Лекрату, – а ты давно ходишь сюда?

– Вы имеете ввиду лес? Да, с самого детства.

– И ты всё это время ходишь один? – чуть более уверенно спрашиваю я.

– Ну нет конечно! – улыбается Лекрат, – как бы я сюда совсем маленький, по-вашему, ходил? Я бы заблудился.

– Да, об этом я как-то не подумал… – смутившись, говорю я.

– Я с дедушкой сюда раньше ходил, – продолжает Лекрат, – а потом, когда его не стало, уже сам. Четырнадцать мне было, когда я его сюда привёл в последний раз.

– Ты его сюда привёл? – удивился я.

– Да, – кивает Лекрат, – когда ему совсем худо было он попросил проводить его вглубь и оставить там, с тех пор я и хожу один.

– Оставить там?! – вырывается у меня.

Поверить только, оставить старого человека одного в лесу. Да это же настоящая дикость! Так, соберись, вдох-выдох. Мне снова приходится прикладывать усилия, чтобы оставаться хотя бы внешне спокойным, однако не уверен, что у меня это получается. Лекрат молчит, с недоверием поглядывая на меня.

– Прости, – сосредоточившись на главном, начинаю исправляться я, – ты сказал, что оставил своего… дедушку… в лесу?

– Да, – утвердительно отвечает Лекрат, – он говорил, что, умирая в лесу, человек обретает душевный покой.

– А он откуда это узнал? – спрашиваю я, преодолевая свой научный скептицизм.

– Ну… ему сказал его отец, – неуверенно ответил Лекрат, – поверия.

– Поверия?

Просто идеально! Разговор сам собой идёт в нужном направлении. А я ещё переживал.

– Да… – с некоторой неловкостью отвечает собеседник, – у них… то есть у нас в семье чтут традиции предков и их верования тоже.

Видимо, для Лекрата это больная тема. Как минимум, он не очень хочет об этом говорить, по крайней мере со мной, а это плохо. Всё же поверия – это миф, а мифы – это попытка объяснить неизвестное человеку явление через выдумки и сказки. Однако, у всякого мифа есть основа, своё материальное начало, и, если от него отталкиваться, используя научный подход, можно всё же докопаться до истины.

– Прости, я не слишком осведомлён в области здешних поверий, – начинаю с оправданий я, – и был бы признателен, если бы ты мне о них рассказал. Если тебе не сложно, конечно…

– Ну… даже не знаю… – замялся Лекрат.

– Почему? – спрашиваю я, кажется, обрывая его.

– Ну… – снова замычал Лекрат, – не думаю, что вам будет это интересно.

– Почему? – повторяю вопрос я.

– Ну… не знаю, вы всё же учёный… вот и думаю, что вам будет не интересно.

Мне едва удалось сдержаться от повторения вопроса в третий раз. Вместо этого я решил пустится в объяснения, чтобы всё же расположить собеседника к разговору:

– Но мне действительно будет интересно, – говорю я, поглядывая на Лекрата. – как я могу упустить возможность приобрести новые знания? – риторически спросил я. Лекрата, кажется, это зацепило. – Понимаю, я мог создать впечатление узколобого… не особо гибкого умом человека, не желающего принимать иную, отличную от моей точку зрения, но всё же мне бы правда хотелось узнать о повериях поподробней, – сосредоточив все ментальные силы на диалоге, говорю я и, вспоминая разговор с Хантером, добавляю: – они же, наверное, пошли от людей, проживающих в глубине леса в древности?

– Совершенно верно, – просиял Лекрат, – а, а… откуда вы это знаете?

– Ну… я здесь не первый день, слышал кое-что, – выдавив улыбку, говорю я. – Меня же не обманули?

– Нет, не обманули! Мне дедушка тоже так говорил.

– Отлично, начало положено, – мы встретились взглядом, Лекрат улыбнулся и, кажется, теперь он готов к разговору. – А что ещё он тебе говорил?

– Дедушка? – воодушевился он. – Много чего, очень много…

– И всё о древних?

– Да!

– И… и ты мне об этом сможешь рассказать?

– Ну раз уж вы спрашиваете… – скромно улыбается он.

Вот оно! Радость перестала быть хоть сколько-нибудь наигранной. Лекрат определённо знает столько же, сколько зна… знал Хантер, если не больше. И он уж точно гораздо сговорчивей моего первого проводника. Значит, я смогу узнать больше о всех гуляющих тут сказочках, а оттуда и про животных и, самое главное, про неонового барса, а дальше дело останется за малым: отделить факты от вымыслов и, проанализировав, прийти к выводам, после подтвердить их право на существование эмпирическим путём. Если всё пойдёт гладко, награды не заставят себя долго ждать.

Лекрат неожиданно прервал свою речь и стал активно о чём-то размышлять, периодически издавая мычащие звуки. Какое-то время мы шли, не разговаривая, однако, когда мне это начало надоедать я всё же решил узнать в чём же дело.

– Тут так много всего, – слегка растерявшись говорит Лекрат, – я просто не знаю с чего начать.

– Давай отталкиваться от того, что я знаю, – быстро сориентировавшись, предлагаю я.

– Да, – кивает Лекрат, – это хорошая идея. Давайте.

– В общих чертах я знаю, что здесь раньше жили древние люди, которые со временем вымерли, – пересказываю всё услышанное мной ранее. – Так?

– Не совсем, они освободились.

– Освободились?

– Да. Люди приняли решение освободится от материальных скрепов и очистится.

– Хорошо, – помяв губы, соглашаюсь я, – но как это возможно?

– После того, как уцелевшие после сражений, малочисленные племена объединились, старейшины собрали совет, на котором долго обсуждали всё произошедшее. Они много раз его собирали и постоянно обсуждали что было и что будет, общались с умершими предками, души которых были заключены в животных…

– Подожди, – прерываю его я, – души?

– Верно, души, – улыбнулся Лекрат, – проявление божественного начала, стремящееся к вечности. Она есть у каждого живого существа, но не все способны её в себе рассмотреть и почувствовать.

– То есть, ты хочешь сказать, что она есть абсолютно у всех? – сдерживая нервный смешок, спрашиваю я. – И у меня? И у любого другого животного?

– Не я хочу сказать, а так говорили предки и так гласит закон вселенной, – живо уточняет Лекрат.

– Хорошо, – продолжаю отворачиваться от здравого смысла в угоду разговора, – тогда как души умерших оказались в животных?

– Очень просто, – улыбнулся своей доброй улыбкой Лекрат, – после смерти душа покидает тело и перерождается в другом теле, в другом месте и другом времени. Если человек жил по совести, прислушиваясь к своему божественному началу – он перерождается в лучших условиях, а если много плохого творил – в худших.

– И как тогда души обитателей Леса попали в животных? – спрашиваю я, не в силах скрыть скепсис за дружеской интонацией. – И, насколько мне известно, говорят, что в лесу и духи водятся, – я нехотя применяю логику для выдвижения гипотезы, – выходит, это души без телесной оболочки?

– Если человек принёс очень много плохого, то он может попасть в тело более низкого существа, чтобы снова учиться жить. Это значит, что он ещё не готов к ответственности быть человеком. А духи – это освободившиеся от телесной оболочки души.

– И… и что они делают? – недоумевая, спрашиваю я. – Какой в них смысл?

– Ну… они оберегают места, где обитают, наблюдают за миром, а потом уходят.

– Куда?! – вырывается у меня.

– Я не знаю… кто-то говорит, что снова перерождаются в живых существ, кто-то, что уходят в лучшие миры и перерождаются уже там. Наверняка знают только те, кто уже освободился. Мы только гадаем.

Не находя ответа, я замолкаю, обдумывая всё услышанное. Последнее вообще повергло меня в смятение, поскольку переплетается с теорией j мультивселенной, но в остальном это всё полный идиотизм. Какая душа?! Это же бред религиозного фанатика. Как в это вообще можно верить?! Стоп, Тимаат. Нужно продолжать разговор и прекратить негодование.

– Ладно, – я наконец почувствовал готовность вернутся к этому антинаучному диалогу, – давай вернёмся к… к совету старейших, – говорю я, чтобы в разговоре появилось хоть немного логики.

– Хорошо, – Лекрат снова одаривает меня своей улыбкой. – На собрании… точнее спустя много собраний старейшие поняли, что племени не выжить, и единственный путь к спасению – освобождение.

– Та-а-а-ак, – чувствую приближение развязки этой истории.

– Племя это одобрило, и все как один принялись подготавливаться к освобождению. Они делали специальные практики и отрекались от семей, а вместо этого медитировали, общались с предками и копили знания, чтобы последнее поколение сохранило их.

От логики не осталось и следа. Ничего глупее я раньше не слышал. Каков мотив? Если все собирались «освободиться», то зачем что-то сохранять?! Для кого? Нет, это уже ни в какие рамки не лезет. Я, натягивая улыбку, поворачиваюсь к Лекрату, в то же время пытаясь удержать в себе желание задать ему все появившиеся у меня вопросы, последовательные ответы на которые вмиг разрушат всю эту сказку о душах и духах. Нет, ну это совсем! У них тут школы что ли нет? Или она здесь допускает существование всей этой мистики…

Выдох. Я не для того это затеял, чтобы разрушать чужие убеждения, нужно узнать о мифах, сложившихся вокруг животных. Вот моя основная цель, остальное не должно беспокоить, но почему-то сильно раздражает. Споко-о-о-ойно! Нужно плавно к этому подвести.

– Ладно, – на выдохе говорю я, – кажется, я понимаю. Но, скажи, как им удалось сохранить знания?

– Очень просто, – отвечает Лекрат, – когда последнее поколение подросло… то есть, дети подросли, они ушли в разные стороны и нашли города цивилизации, где и доживали свои последние дни, рассказывая о Туманном лесе.

– Б… – сдерживаться всё труднее. – Тогда сразу два вопроса, – исправляюсь я, – первый: откуда они узнали, что где-то есть города? И второй: как именно они передали свои знания? – подумав, я добавил: – за пределами Дживиаттаау никто не располагает достоверной информацией о причине возникновения мифов, даже для исследователей это загадка.

Лекрат не отвечает, вместо этого он снова принимается осматривать окружение, бегая взглядом от объекта к объекту. Я же поглядываю на него, но не спешу задавать новые вопросы или каким-либо другим образом торопить его с ответом.

– Этого никто не знает, – отвечает мой собеседник. – Правда, дедушка мне об этом не говорил, а он самый сведущий был, значит никто другой тоже не знает.

Кажется, он рассказал мне всю историю племён и поверий, по крайней мере вкратце. Я смотрю на Лекрата, тот не спешит продолжать диалог, он лишь оглядывается по сторонам, видимо, выискивая ориентиры. Это значит, что настала моя очередь задавать тему для общения. И он, вроде бы, располагает к этому, но нужно всё равно быть поаккуратней, чтобы случайно его не обидеть ещё раз.

– Слушай, – прерываю тишину я, – а что там с барсами… Ну… – Лекрат повернулся ко мне, и я осёкся, – у них тоже есть душа получается?

– Конечно есть! – усмехнулся он. – Я же говорю, у всех есть!

– Хорошо-хорошо, да, я помню, а… а какая она у них?

– Ну… у каждого она своя…

– Ладно, скажи, а про них тебе дедушка ничего не рассказывал? – начал плавно подводить тему я, наблюдая за его реакцией.

Лекрат задумчиво отвёл глаза в сторону и после непродолжительной паузы сказал:

– Он говорил, что барсы – умнейшие животные, проживающие в этом лесу, – на его лице появилась улыбка, – они не глупее человека, а некоторые барсы даже умнее некоторых людей

– А… – на мгновение я задумался о том можно ли продолжать расспрос об этих животных или нет, но, посмотрев на собеседника и увидев, что он улыбается, всё же продолжил: – А ещё что-то про них рассказывал?

– Ну, на самом деле много чего, – Лекрат продолжает улыбаться.

– Расскажи, пожалуйста, – прошу я, повернув голову к нему. – Обещаю слушать и не перебивать, – добавляю я, когда наши взгляды встречаются.

– Барсы были у древних людей вроде священных животных, – отвернувшись, говорит Лекрат, – точнее даже… не знаю, как сказать. Считалось, что они единственные животные, которые обладают способностью к высшим чувствам. Сначала они обходили людей стороной, когда они ещё дикие были, а потом, когда в племени появились первые мудрецы, они начали появляться. Обычные люди их боялись, однако мудрецы говорили, что они дружелюбны по отношению к нам, и мы должны это понять, таково испытание.

Меня снова атакуют флешбэки, однако ходу им я не даю, сдерживаюсь. Во имя науки можно и выслушать бредни о «дружелюбных» хищниках.

– Из-за этого было много споров, но никто не прикасался к животным кроме мудрецов. Они уходили в чащу леса, где, по их словам, и общались с ними.

– Так… – вырывается у меня, Лекрат прекращает говорить и поворачивает ко мне голову. – Прости… продолжай, – суетливо проговорил я.

– Да… они общались с барсами, а о чём никто не знает, – будто почувствовав мой вопрос, говорит Лекрат, – просто приходили и уходили. Со временем барсы стали показываться всё чаще и подходили они ближе. Потом ещё ближе, люди со временем перестали их боятся, и тогда они начали заходить в деревню, подходить к кострам и сидеть рядом с людьми.

Я начинаю чувствовать физическую боль от того, что слышу. Спокойно… спокойно, это просто сказка, Тимаат, в ней может быть доля правды, хотя верится уже, конечно, с трудом. Продолжай слушать.

– … Их даже кормили, как настоящих гостей, уважали их могущество и силу… – Лекрат на мгновение остановился и, скорректировав наш путь, продолжил: – Всё было хорошо, но, когда племена начали воевать между собой барсы пропали. Перестали приходить к людям. Их не было даже видно. Только после того, как осталось одно племя… ну, я рассказывал, из всех выживших, они вернулись к людям на одном из первых собраний, – Лекрат снова замолчал.

– И что было тогда? – спрашиваю я, вспомнив об обещании не перебивать слишком поздно.

– Нам сюда… – пробормотал мой проводник, указывая в сторону, – тогда люди впервые увидели то, как с барсами всё это время общались мудрецы. Они сидели рядом с животными и медитировали, животные тоже медитировали, сидели напротив мудрецов с закрытыми глазами, и тогда люди увидели то, как пятна светятся бледно розовым светом, а когда мудрецы протянули к барсам руки и начали их гладить пятна стали ярче, а вскоре совсем яркими, ярко-розовыми. После этого животные ушли от людей навсегда, – Лекрат, замолчал.

– И-и-и? – в ожидании продолжения протягиваю я.

– И всё, – отвечает он, – потом люди продолжали собираться, начали делать практики специальные… медитировать, общаться с предками… вы знаете, я рассказывал.

– Да-да, это я знаю, а с барсами то что?

– Они больше не появлялись, люди надеялись, что они придут, что люди ещё раз смогут увидеть этот загадочный розовый свет, но они так и не пришли. А, когда настало время расходится, в них уже не было нужды. Люди всё поняли.

– Что они поняли?! – быстро подхватываю я. – Что такое «Розовое свечение», так?

– Да… но… но не только это…

Вот оно! «Розовое свечение», наконец я узнаю о возникновении этого мифа. Это отличное вознаграждение за выслушанный бред. Превосходно. Без доли иронии, превосходно!

– А о чём? – в нетерпении говорю я. – О чём тогда ещё?

– Ну… они разглядели в себе душу, осознали её, почувствовали настоящую любовь ко всему миру, к каждому живому существу и поняли, что должны нести её…

Снова эти религиозные бредни, всё, хватит!

– Подожди-подожди, – прерываю его я, – так что там со свечением? Что это было?

– Это была душа! Вы обещали не перебивать, – заметил Лекрат, однако, не теряя настроения, продолжил: – барсы розовым светом показали, что у них есть душа, что они умеют любить по-настоящему.

– То есть, – опешил я, – ты хочешь сказать, что барсы обладают душой, и пятна их светятся розовым, когда они проявляют к кому-то любовь?

– Не к кому-то, – поправляет меня Лекрат, – а просто любовь! Ко всему миру! Духовную любовь, которая запрятана глубоко в душе. Пятна светятся розовым, когда барсы демонстрируют свою любовь, свою душу. Теперь вы понимаете?

– Да… – смутившись, отвечаю я. – Душа у барса – причина «Розового свечения», серьёзно?!

– Да, – отвечает Лекрат, тем самым раздражая меня ещё больше.

– То есть, по-твоему, когда ты его гладил он показывал тебе свою душу?! – теряя самообладание, спрашиваю я.

– Да! – восторженно отвечает Лекрат. – Не прекрасно ли это?

– Но это же полный бред! – выпаливаю я, о чём сразу же жалею.

– Почему вы так считаете? – недоумевая, спрашивает Лекрат. – Вы же сами видели!

– Да, я видел «Розовое свечение», но душой это быть не может. Если это, как ты говоришь, любовь – значит в это время в организме животного выделяется определённый гормон, который отвечает за это чувство, а заодно и за цвет пятен. Это наука!

– Это душа! Наука разве отрицает её существование? – обижается Лекрат.

– Наука отрицает то, что под собой не имеет доказательств, – строго заявляю я.

– Но… Но вы же…

– Да, я видел «Розовое свечение». Видел! Но это ещё ничего не значит. Давай так, – я понижаю голос, стараясь подавить раздражение, – я тебе докажу, что у розового света есть логическое обоснование. Это будет не сложно, если ты мне поможешь.