Всеволод Плешков
Какого цвета счастье?
Я посмотрел на неё, и что-то резко пронзило грудь. Будто напоролся на нечто очень-очень острое, с зубцами, кривое и ржавое. Так хочется встать да закричать, закричать о том, что «этот как его» больше никогда не будет со мной ходить, он вообще больше не будет ходить. Он вообще больше… его вообще больше нет. Злость копошится там, съедает изнутри, сейчас как сорвусь, выскажу… сорвусь, да толку?
– Ружьё в руки и вперёд! – она дёргает меня за плечо.
– Это дробовик… – всё, что я смог сказать. – …Никуда я не пойду.
– Что значит не пойдёшь?! – возмутилась мать. – Встал и пошёл!
И я действительно встал и пошёл. Только не обратно в лес да в горы, а в комнату, зашёл и заперся там. Мне настолько дурно, что даже спорить с ней не хочу. И раньше не получалось, а сейчас совсем без шансов. Вечно, что и делаем, так ссоримся, если не ссоримся, то и не пересекаемся вовсе. Что ни дело – то у нас ссора. Рухни оно всё со скалы!
Лёг на кровать и закрыл глаза. Мать что-то ещё пробубнила там под дверью, что-то про коренья, соседей и долги да свалила. И пускай. Мне всё равно есть не хочется, ничего не хочу, разве что поспать как следует. И не важно, что сейчас только середина дня, совсем плевать. Сон всё не приходит, силы тоже, застрял я где-то между и болтаюсь, как шишка на сосне.
Сколько ни пытался понять почему мать была такой чёрствой, так и не понял. Не все такими были, как она, даже отец и тот, какой бы ни был суровый, был человеком, что-то чувствовал, а она… Нет, ничего не чувствовала, жила себе, как велит инстинкт и всё тут. Некоторые животные, которых мне довелось видеть и то живут добрее и благодатней, чем она. Ха, в животном может быть больше людского, чем в человеке! Вот же ирония…
Ночь, а сна нет. Мне сегодня исполнилось девятнадцать, совершеннолетие, а всё, что я получил от матери – втык за то, что с охоты принёс повреждённую шкуру. Не продастся, говорит. У отца как-то продавалось, а у неё не продастся… Да, отец, интересно, что же с ним стало после…? А с братцем моим мелким, Валиксом? С Гротолом в конце концов что? Его родители рассказали, что после смерти человек попадает в другой мир, если человек хорошим был – то в лучший, если нет – в такой же или ещё хуже… Да куда уж там хуже? И откуда им только об этом знать?
Эх… а они добрые люди, по крайней мере скорбят о потере, а моя что? Только озлобилась, клыки выпустила да вперёд, ещё пуще прежнего за жизнь цепляться, и плевать она на всех хотела. Хотя, когда ей было не плевать? Эти мысли окончательно прогнали всякие намёки на сон, и я стал думать. Думал-думал об этом, да ответа не находил. Зато понял другое: не нужен ей никто, и никогда не был нужен. Ей жизнь своя дорога, а остальные так… способ её сохранить.
Нет, я так больше не хочу. Сердце резко заколотилось, а в голове заиграла идея. Мне уже 19, я совершеннолетний, а значит от неё больше не завишу. Стук в груди усиливается. Уйди, уйди, говорит внутренний голос. Здесь нечего делать, лишь ждать повторения судьбы дорогих мне людей. А они даже мира за пределами гор не видели, разве что на картинках в городской школе. И то…
Я поднялся с кровати и через минуту уже стоял одетый. Даже не знаю, что с собой брать и если уходить, то куда? Только в город. И нет сомнений, и страха нет, ничего, осознания того факта, что я сваливаю отсюда. Валю в город, который, даже после всех стычек там, кажется милее, чем этот проклятый дом.
Я взял свой потрёпанный рюкзак, положил туда едва заполненную помятую флягу с водой, немного одежды, точильный камень и фонарик. На пояс повесил нож, нацепил патронташ и, окинув комнату взглядом в последний раз, вышел в коридор. Нет сил больше смотреть на это, не хочу. Вспоминаю брата, отца, детство… Нет! Нужно уйти раньше, чем эти воспоминания заставят меня передумать.
Вовремя переключившись, я вспомнил о том, что необходимо взять с собой хоть немного денег. Тогда я аккуратно прокрался в мамину комнату. Она бесшумно и неподвижно спит, а я смотрю на неё и чувствую, как напрягаются скулы. Наконец я отвернулся от лежащего в кровати тела и стал прикидывать, где она может хранить деньги.
Проклятье! Я совсем не знаю, в каком месте она их может держать. Осознав, что денег мне не видать, я вышел из комнаты и начал судорожно надевать берцы. Как только последний шнурок оказался завязан я вскочил и, схватив потрёпанный дробовик, уже собрался выходить, как вспомнил о шкуре. Тогда я, больше не стесняясь шума, протопал на кухню и забрал оттуда добычу с подстреленного ранее козлобкуса. Подошёл к двери и замер, услышав звуки, доносящиеся из материнской спальни.
Неожиданная вспышка гнева резко ударила по мозгам. Я напряг каждую мышцу на своём теле и тяжело задышал. Сердце было готово вырваться из груди, ещё немного и оно пробило бы грудную клетку да вылетело наружу. Я громко выдохнул и, забыв обо всём на свете, покинул дом, после чего, не оглядываясь, потопал прочь.
***
И всё же приятно быть в числе первых, думаю я, разглядывая свои оценки, формирующие рейтинг. Я шестой в десятке лучших студентов потока и тринадцатый в общем рейтинге Института. Это, конечно, хорошо, но мне нужно быть на вершине. Родители мне припомнят, если я не окажусь в первой тройке, да и, в конце концов, для себя же стараюсь. Чем выше в рейтинге – тем больше шанс заступить на престижную должность по окончанию обучения.
Повезло, что родился в интеллигентной семье, благодаря родителям я стал одним из лучших студентов, а после с их помощью и поддержкой взялся за «Розовое свечение». Особенно отец постарался, он привил мне любовь к органической природе ещё в малом возрасте, читая учебные пособия по простой биологии. Да и мама внесла свой вклад, обучила меня буквально всем необходимым в обучении навыкам.
Ещё до школы я научился самостоятельно читать и знал все основные арифметические операции над числами. И всё благодаря маме, учительнице начальных классов. С таким стартом я просто обязан добиться настоящих высот, получить признание в научном мире, а после и главную премию системы Декцинра. Это будет означать, что все их старания не прошли даром!
Мы идём по следам неоновых барсов. Пока в округе нет никого, ни намёка на то, что нам может угрожать опасность. Из-за подобной атмосферы и алкоголя я чувствую себя слегка раскрепощённым и постоянно отвлекаюсь на свои думы, будто гуляю по институтскому парку вместо Туманного леса. Хорошо передвигаться бесшумно уже получается на автоматизме, иначе бы я давно получил от Хантера…
Неделя выдалась насыщенной, оттого я не заметил, как наступили выходные. Проснулся от звука будильника, заранее выставленного на шесть утра, из-за чего день для меня начался раньше, чем для остальных. Лишь, выйдя в общую кухню, я обратил внимание на голографический календарь, висящий на холодильнике, он то и указал мне, что сегодня суббота.
Раздосадовавшись, что упустил возможность поспать лишние пару часиков и, в то же время поняв, что возвращаться в кровать смысла нет, я принялся завтракать. В восемь утра мне пришло сообщение от отца, гласящее, что он заедет за мной в десять часов. Я сидел в общей комнате и читал последний номер научного журнала «Кронтурис: научные открытия», в то время как мои сожители только начинали просыпаться.
Услышав топот, я принял решение ретироваться и вскоре покинул пределы комнаты. Не люблю по утрам, в выходные, сталкиваться с кем-либо их них. Это непременно приводит к пустым диалогам о развлечениях, придуманных ими на выходные. Потом, узнав, что я проведу дома, пытаются меня вытащить утащить с ними, а после отказов клеймят «занудой». Категорически не принимаю саму идею траты времени на что попало, но почему-то этого никто из окружения не понимает.
Направляясь в парк, размышляю о статье, посвящённой технологии бесконтактного сканирования живой материи. Это же просто феноменально! Даже в зачаточном состоянии она представляет из себя весьма занимательный экземпляр, а данные, получаемые с её применением, практически идентичны тем, что мы имеем при взятии анализов с помощью устройства «ИГЛА-15». А она способна определять весь химический состав живой материи! За этой технологией будущее!
Время неумолимо движется, на часах КПК уже 10:03, а это значит, что пора идти к институтской парковке, отец не привык опаздывать. Убрав устройство в карман, освобождаю скамейку и направляюсь к месту встречи. Как и следовало ожидать, отец уже ждёт меня в машине. Сажусь на пассажирское сиденье, и не успеваю я пристегнуться, как автомобиль трогается.
– Снова опаздываешь, – говорит отец вместо приветствия.
– Ты же знаешь, – снисходительно отвечаю я, – от научных журналов просто невозможно оторваться.
– Знаю, – отвечает он, – поэтому ты прощён. – Отец улыбается. – Как успехи?
– Прекрасно, – кратко отвечаю я. – Ещё немного и окажусь в пятёрке лучших.
– А почему ещё не оказался? – его вопрос мгновенно заставляет меня усомнится в правильности собственного ответа.
– Ещё не проводилось контрольных работ по мною выбранной дисциплине, – говорю я, не поворачиваясь к нему, – как только, так сразу. Можешь в этом не сомневаться.
– Надеюсь, – говорит он и, пожевав губы, добавляет: – не подведи.
– Уверяю, не подведу, – уверенно отвечаю я. – Что там в твоём университете? Есть отличившиеся особыми заслугами?
– Особыми заслугами нет, но некоторые студенты определённо вселяют надежду. В перспективе, они даже смогут пойти на защиту докторской, один из учеников уж точно.
– А у мамы что? Как прошло её повышение квалификации?
– Нормально.
– Можно поподробней?
– Поподробней узнаешь у неё, – отвечает отец, потерявший интерес к диалогу.
Поняв это, я перестаю что-либо говорить, и на этом разговор завершается. Достаю из кармана КПК и погружаюсь в штудирование нескончаемого потока информации. Первое время я думаю обсудить с отцом новость о бесконтактном сканировании, поскольку знаю, что ещё ни единого выпуска «Кронтуриса» не было им пропущено, однако я так и не решил возобновить диалог. Да и нужды в этом особо нет, если он не поднял тему сам – значит обсуждать её не хочет.
Резкое столкновение с вытянутой рукой Хантера заставляет меня выбросить из головы все думы и вернуться в настоящее. Я, растерявшись, едва не упав, вытягиваю в сторону шею, чтобы узнать причину остановки. Ею оказывается неоновый барс, стоящий в метрах сорока от нас. По спине пробежали мурашки. Я замер, спрятавшись за спиной Хантера, от легкомыслия не осталось и следа, всё моё внимание приковал к себе медленно покачивающийся хвост хищника.
Он стоит, пошевеливая ушами, вслушиваясь в окружение. Мне начинает казаться, что он способен услышать биение моего сердца, поскольку оно сейчас это всё, что слышу я. Хантер медленно опускает ранее вытянутую назад руку на дробовик и медленно-медленно поднимает его, направляя дуло на животное.
Кажется, мы так простояли несколько часов, хотя знаю, прошло меньше минуты. Барс неожиданно опустил хвост и, не оборачиваясь, рысью продолжил идти куда шёл. Хантер, дождавшись пока животное практически полностью скроется в тумане, жестом даёт понять, что пора идти. Я аккуратно, вымеряя каждый шаг, следую за идущим вперёд проводником, из-за его плеча поглядывая на виднеющиеся в тумане светящиеся голубые пятна.
Мы следуем за барсом, периодически останавливаясь для сохранения дистанции. Каждый раз при остановке у меня замирает дыхание, а в ушах остаётся только звук бьющегося сердца, готового выскочить из грудной клетки. У неоновых барсов слух развит в семь раз лучше, чем у человека, этот факт всё никак не даёт мне покоя.
Цвет пятен не меняется, что свидетельствует о том, что животное спокойно, но у меня сохраняется тревожное чувство. Кажется, барс не может нас не слышать, тем более с такого расстояния! Мы шагаем в пятидесяти метрах от него, и наша поступь просто физически не может быть беззвучной. У животного очень чуткий слух, барс не мог не раскрыть нашего присутствия, но почему, в таком случае, он не реагирует?
Я пытаюсь ухватиться за разыгравшийся в голове научный интерес, вызванный собственными домыслами, а в это время животное будто начинает куда-то спускаться. Хантер останавливается, я останавливаюсь рядом с ним и смотрю туда, где ещё секунду назад были пятна. Сердечный ритм слегка замедлился, я хотел было задать своему проводнику вопрос, отвлечение на раздумья о котором поспособствовало моему успокоению, но после немой команды «идём» быстро осёкся.
Подойдя ближе к месту исчезновения барса, я услышал едва уловимый журчащий звук. Впереди нас ожидал плавный спуск ниже, где-то там и находился источник этого звука. Хантер, подходя к спуску, начинает замедлятся и направляется к широкому дереву, стоящему на самом крутом участке пути. Я, стараясь не смотреть по сторонам, иду за ним, ощущая, что опасность совсем рядом.
Боковым зрением замечаю силуэт барса, пятна которого стали ярче. У меня перехватило дыхание, я замер на месте и всё же повернулся к животному. Только я успел распознать рисунок, как Хантер утянул меня за дерево. Опомнившись, я прислонился к стволу и тяжело задышал, стараясь удержаться на ногах.
Нужно срочно доставать робота! Я судорожно тянусь к рюкзаку, но руки меня не слушаются, трясутся. Поворачиваюсь к Хантеру, но тот не обращает на меня внимания, лишь поглядывает из-за укрытия в сторону барса. Хочу повернуться тоже, но не могу, тело совсем не поддаётся моим командам, впрочем, даже сгенерировать команду я не в силах.
Отдышавшись, я снимаю рюкзак и резким движением, повернувшись спиной к дереву, ставлю его на землю. Это действие заставило резервы моей нервной системы заработать, я почувствовал незначительный прилив сил. Я так близок к неоновому барсу, к объекту исследований, так близок! Первый зоолог, наблюдающий его с такого расстояния, так что нужно максимально сосредоточится. Голова заполняется подобными мыслями, они заряжают меня, мотивируют, вот она, сила воли в действии.
Наконец мне удаётся подчинить себе конечности, а после и вернуть контроль над телом. Поворачиваюсь на 180 градусов и ложусь животом на ствол дерева, после, опираясь на руки, аккуратно выглядываю из-за него.
Я смотрю на барса, стоящего к нам полу боком, попивающего воду из родника, периодически останавливаясь и поглядывая куда-то перед собой. Его пятна, кажется, продолжают становится ярче. Именно, что кажется, понимаю я, когда отрываю от животного взгляд и возвращаюсь в укрытие. Смеркается, и туман становится всё более непроглядным.
Времени нет, нужно доставать робота. В этом деле необходима любая информация, ненужной быть не может. Правда, есть несколько проблем, главная из которых: плохая видимость. Чтобы получить корректные данные ББ-12 придётся подойти ближе к объекту сканирования, а это будет сделать затруднительно. Перед нами нет ни кустов, ни высокой травы, это ещё одна проблема.
Ну же, думай, думай-думай-думай, мотивирую себя я, поглядывая на Хантера. И его же ещё нужно спросить, вот так досада! И прежде, чем я это сделаю нужно убедится в том, что запускать ББ-12 – хорошая идея. Помимо этого надо, чтобы барс его не услышал, иначе спугну или, чего хуже, ББ-12 будет атакован. И этого исключать нельзя. Я закрываю глаза, чтобы в последний раз взвесить всё и принять окончательное решение, но тут, неожиданно, Хантер хлопает меня по плечу и говорит:
– Спускаемся.
Я резко выглядываю из-за дерева и вижу, что барса у родника нет. Выйдя из ступора, хватаю рюкзак и спешу к Хантеру, уже спустившемуся в самый низ. Мы оказываемся у ручья, образованного стекающей по камням водой, вырывающейся, судя по всему, из-под земли. Я осматриваюсь, в то время как Хантер присаживается к источнику и, набирая в руки воду, утоляет жажду.
– Куда он делся? – наконец окончательно придя в себя, спрашиваю я.
– Ушёл, – отвечает Хантер и делает глоток, – вон туда, – он показывает рукой на каменистый участок подножия холма, – ищет себе ночлег.
– И что мы будем делать? – я подхожу к роднику.
– Переночуем и продолжим путь утром, – говорит Хантер и выпрямляется. – Попей, – он указывает на родник.
– Но у нас есть вода…
– Лучше, чем эта ты воды не найдёшь, – перебил меня Хантер.
Его слова подействовали на меня, как призыв к действию. Я, сполоснув руку, наполнил её прозрачной жидкостью, но в последний момент вспомнив какие бактерии могут обитать в неочищенной пресной воде, передумал. Вместо этого я достал из рюкзака бутылку воды и без промедлений принялся утолять неожиданно напавшую на меня жажду. Закончив, я подошёл к Хантеру.
– Остаёмся здесь, —сказал он и поставил рюкзак на землю. – Найди нам сухой древесины, – приказывает он, отсоединяя от рюкзака мешок.
– Но где? – спрашиваю я, не желая отходить от моего проводника. – И зачем? – спешно добавляю я.
Хантер, приостановив развёртывание мешка, повернулся ко мне и строго спросил:
– Видишь пень? – он кивнул куда-то за мою спину.
– Вижу, – повернувшись, ответил я.
– Вот иди и собери с него кору! Она руками легко отдирается. – Приказал Хантер и, отвернувшись к мешку, добавил: – костёр разведём, скоро стемнеет…
Я хотел было возразить, но, оценив ситуацию, не стал. Вместо этого я оставил рюкзак рядом с Хантером и побрёл к указанному объекту, находящемуся, благо, не очень далеко от места остановки. Надеюсь, в случае чего Хантер успеет среагировать и прийти ко мне на выручку.
***
– И всё же хорошо, что мы его довели, – нарушает тишину Хорс. – Сам бы точно не дошёл.
– Угу, – промычал я, не желая об этом думать.
– Уверен, сегодня нам повезёт! – не унимается Хорс.
– Угу, скорее уже завтра… – нехотя, отвечаю я, стараясь не думать о том, что ещё один день прошёл впустую.
– Что-что?
– Завтра уже! – повысив голос, повторяю я. – И то, я бы не был в этом так уверен…
– Да ладно тебе, – продолжает источать оптимизм Хорс, – не зря же говорят, что существует закон бумеранга.
– Чего? – переспрашиваю я, не понимая о чём он.
– Ну, закон бумеранга, – повторяет он, будто мне это о чём-то скажет. – Бумеранг.
– Что бумеранг? – Это начинает действовать мне на нервы. – Что это вообще такое?
– Это штука такая, – Хорс пальцами рисует в воздухе тупой угол, – угловатая, с помощью которой туземцы на Зеккатау охотились на кенгуру. Я же уже рассказывал! И при том не один раз!
– Может и рассказывал, – соглашаюсь я, – дальше что?
– А то, что по его закону всё, что бы ты ни сделал вернётся к тебе.
Я мельком посмотрел на Хорса. Он, воодушевившись собственным рассказом, активно жестикулирует в такт повествования. Предпочитаю не следить за его жестами, а наблюдать за окружением, однако, даже после того, как я отвернулся, его руки продолжают мельтешить в поле зрения.
– Вообще все по-разному его описывают, кто-то говорит, что добро в двойном размере возвращается, кто-то, что, мол, это ты так себе копишь на следующую жизнь добрых дел, чтобы родится в лучших условиях. Кстати, все, кто в перерождение верят считают именно так и никак иначе. Ну… я только таких встречал. Отец мой в закон бумеранга не верил, он вообще ни во что недоказанное не верил… – Всё говорит Хорс, будто сам с собой, не обращая на меня внимание, а мне и перебивать его не хочется, пусть уж рассказывает, послушаю.
– Они постоянно из-за этого ссорились с отцом моей мамы, – говорит он, взявшись, наконец, за оружие и прекратив размахивание руками. – Дедушка всегда говорил, что аукнется ему за всё рано или поздно, он вообще верил, что зло наказывается, возвращается…
– Ха, – вырвалось у меня, – если бы это было так…
– … А отец отвечал всегда, что просто деньги зарабатывает, – не обратив внимание, продолжил Хорс, – ни больше, ни меньше, просто деньги. Дед, вот, бы с ним не согласен…
Болтовня Хорса, к моему удивлению, не кажется бессмысленной, как это обычно бывает. Напротив, мне хочется его слушать, то ли чтобы отвлечься от всего кошмара, что я навспоминал, то ли просто потому, что давно он не рассказывал о чём-то из своей жизни…
– И почему, ты думаешь, он с ним не соглашался? – не без приложенных усилий, спрашиваю я.
– Дед? – удивлённо переспросил Хорс. – Ну… семейный бизнес всё же строится… строился… на колонизации необитаемых участков планет, где, по сути, природа нетронута человеком.
– И что в этом плохого?
– Как бы сказать… – Хорс задумался, – всё же, чтобы в колонизаторско-строительном бизнесе процветать нужно уметь вкладывать мало, а продавать услуги за много… И такая экономия… в общем, довольны оставались только заказчики и наша семья. Так ещё от постройки промышленных предприятий и городов природа гибнет, дедушке это тоже не очень нравилось…
Может и наша деревня когда-то была построена по такому же принципу, о котором говорит напарник. В таком случае всё сразу становится понятно без лишних пояснений. Может спросить его, знает ли он о таком-то месте… И, глядишь, действительно знает. Ай, нет уж, хорош прошлое ворошить, хватило уже.
– В общем, дед считал, что зло отец творит, оттуда и все беды, что к нам на голову сыплются, – подытожил Хорс. – Хотя… я, если честно, так и не понял, как это работает.
– Что работает? – задумавшись, я потерял нить повествования.
– Закон бумеранга, что ещё? Просто говорят, что зло возвращается злом, добро добром, но даже если это работает, то как? Как определить хорошо ты поступил или плохо? – Хорс поворачивается ко мне.
Вопрос запустил в моей голове то, чего запускать не следовало, заставил погрузится вглубь. Разговор резко перестал мне нравится, а после нескольких, пришедших на ум мыслей, так и вовсе стал вызывать отвращение. Я стараюсь сдерживаться и ничего не отвечаю. Не хочу лишний раз сорваться, Хорс же не при чём, это я всё и башка моя дурацкая… Ну его, этот разговор, всё, надоело!
– Так что ты думаешь?
– Думаю, что скоро станет совсем темно, – увёртываю я, давая понять, что обсуждать это не хочу. – Минут через сорок, максимум час.
– Понял тебя, – говорит Хорс и, чтобы поддержать разговор добавляет: – мы как раз почти пришли. Помню это дерево.
– Угу, скоро будем на этой проклятой поляне.
Так и оказалось, через несколько минут мы вышли к трупу друга нашего бедолаги, который, на моё удивление, никак не изменил своего положения. Я ожидал, что, вернувшись, мы будем наблюдать за тем, как его грызёт какая-нибудь тварь, но никого поблизости не оказалось.
Тушки волков тоже лежат нетронутыми. Похоже, выстрел из ружья отпугнул всю фауну, да так, что даже интерес у любой особи отбило прийти осмотреть, что же тут такого произошло. Я же предполагал, что сюда с округи сбегутся все хищники. Вот уж и подумать не мог, что ошибусь в подобного рода вещах. Один из немногочисленных случаев, когда я доволен тем, что оказался не прав.
Побросав рюкзаки на поляне, мы, не сговариваясь принялись искать сырьё для разведения костра, и вскоре задача оказалась выполнена. Костёр освещал нам территорию лагеря, в качестве которой было выбрано место, где боролся за свою жизнь Ротор. Я сел спиной к камню, чтобы перевести дух.
– Я пойду туши осмотрю, – говорит Хорс, поворачиваясь спиной к костру. – Вдруг шкура какая сохранилась…
– Сначала пожрать надо, – вдогонку говорю ему я, – потом уже шкуры!
– Да знаю я, знаю… Сейчас самых красивых нам выберу и притащу. Мяса тёплого поедим, – Уходя, говорит Хорс.
– Ага, а я пока палатку нам поставлю…
