Всеволод Плешков
Какого цвета счастье?
Мы с Виззи продолжаем вести разговор об этом всём, фантазируем и делимся друг с другом своими догадками. Мегс всё ещё чего-то там пытается нам доказать, но быстро прощается, когда понимает, что, вовлёкшись в разговор, прошёл поворот к своему дому. Виззи посмеялась и пошла дальше, я пошёл вместе с ней.
– У него строгие родители. Наверное, поэтому он не верит в то, что где-то могут исполняться желания, – говорит Виззи и, мне кажется, с грустью.
– Мои мне говорят, что нужно трудится и тогда получишь всё, что пожелаешь, – говорю я, поправляя верёвку с рыбой.
– Мои тоже, но это же не значит, что не может быть по-другому?
– Не знаю, говорят там, в космосе, ещё столько разных людей живёт. И не только людей, много кого. Наверное, не у всех как у нас всё устроено.
– Я тоже так думаю, – улыбается Виззи, – даже у нас в других городах всё по-другому. А на других планетах так вообще, наверное!
За разговором я совсем не заметил, как проводил Виззи до самого дома. Она рассмеялась и пообещала рассказать мне в школе, что скажут её родители по поводу рыбы. Я пообещал ей то же самое, предложил пару рыбёшек, но она отказалась.
– Завтра после школы сразу рыбачить побегу. – заключаю я.
– И я тоже.
– А ты с этой штуковиной будешь? – спрашиваю я, указывая удочкой на ловушку.
– Конечно! – смеётся она. – Ещё спрашиваешь, вдруг эта рыба умная и на крючки не попадается. А в ловушку заплывёт и всё!
– Ха-ха, это мы ещё посмотрим, – говорю я и трясу указательным пальцем.
– Посмотрим-посмотрим, – смеётся Виззи и, корча смешные рожи, показывает мне язык.
Я прощаюсь с ней и бегу домой.
Зайдя в прихожую, слышу звуки, доносящиеся с кухни. Значит, мама только пришла домой и разогревает себе еду. Оставляю удочку у двери, туда же рядом кладу все рыболовные снасти.
– Ты снова ничего не ел, – делает замечание мама только я захожу на кухню.
– Ну я же рыбу нам ловил! – говорю я и протягиваю ей верёвку с добычей. – Вон сколько.
– Это не повод оставаться без обеда, – чуть-чуть смягчившись говорит мама. – К тому же тростник ничем не хуже рыбы. – Мама берёт у меня верёвку и относит её на разделочный столик.
– Но рыба вкуснее!
– И неужели вам её совсем не жалко? – совсем подобрев спрашивает мама.
– Не знаю, – помедлив, отвечаю я, – как-то не думал… Нет, наверное, это же просто рыба, почему мне должно быть её жалко?
– Она же живая, – говорит мама и разрезает брюхо одной из рыб.
– Но её же едят животные, и крокодилы едят, и рыбы друг друга тоже едят. Те, которые побольше едят тех, что поменьше.
– А ты ешь тростник, – не поворачиваясь, указывает мама, – пока не съешь – рыбы не получишь.
Я сажусь за стол и нехотя пододвигаю к себе тарелку. То на неё смотрю, то на маму, старательно разделывающую рыбу. Засовываю первую тростинку в рот, затем вторую, третью и так пока не опустошаю половину тарелки.
– Мам, – крутя в руках палочку, говорю я, – а мы сегодня встретили старика с плато.
– Ешь, не отвлекайся, – всё так же не оборачиваясь, говорит мама, принимаясь мыть рыбу в полной воды раковине.
– А правда, что в наш водоём корабль упал космический? – спрашиваю я, жуя тростинку.
– Это кто вам такое рассказал?
– Старик с плато, которого мы встретили, я же говорю!
– С плато? – переспрашивает мама, следя за помывкой. – И что он вам рассказал?
– Рассказал, что корабль упал в озеро и, что там штука была! Она желание исполняет, а её рыба съела. – Быстро говорю я. – Мегс всё говорил, что враки это, а старик продолжал рассказывать, даже рассказал, как сам рыбу эту поймал, но потом отпустил. А и что тарелка эта, которая с интернетом соединяется, тоже с инопланетного корабля, вот!
Мама вытаскивает рыбу из раковины, раскладывает её на дощечке, после поворачивается ко мне. Она медленно подходит и садится напротив меня, ничего не говоря, будто думая о чём-то, вспоминая что-то.
– Мегс говорил, что это всё сказки для маленьких, а я не верю, что это сказки, ты же мне такую не рассказывала. Я думаю, правда, про корабль правда, и про штуку эту, желания исполняющую тоже правда. Скажи, это же правда всё, что нам старик рассказал? Правда же?
Я так разогнался, что у меня совсем мысли спутались. Мама всё это время слушала и не перебивала меня, она лишь улыбалась в некоторые моменты, а затем её лицо снова становилось немного грустным, задумчивым. Не часто видел её такой.
– Ну так что, мам? Правда это или не правда? Виззи, вот, тоже думает, что правда. А ты?
Она поднимает на меня взгляд и, вздохнув, отвечает:
– Правда это. И про корабль правда, и про рыбу правда.
– ДА?! Правда-правда?! – Я настолько удивлён, что аж подпрыгиваю. – И, если эту рыбу поймать, то желания исполнить можно? Любое можно?
– Не знаю, – отвечает мама, – пока ещё никто не смог его исполнить.
– Почему? – я снова задаю вопрос. – Почему, мам? Скажи, почему.
– Не знаю, Дамго, – тихо говорит мама и возвращается к рыбе, над которой уже разлетались мухи.
– Но ты же сказала, что это правда, – не унимаюсь я, – значит знаешь наверное! Скажи!
– Я же сказала, не знаю, – повернувшись, говорит мама, – я не видела этой волшебной прожорливой рыбы, поспрашивай лучше об этом отца.
– Отца? Но когда мне его спрашивать?
– Когда застанешь его с работы тогда и спрашивай, – отвечает мама, включая электроконфорку. – Он много знает про рыбу, и о той самой знает.
– А почему вы мне про неё никогда не рассказывали?
Мама не ответила. Она положила рыбу на сковородку, от чего поднялся очень громкий шум.
– Мам?! – я повышаю голос. – Почему вы мне не рассказывали.
– Все вопросы к отцу, – повернув голову, строго говорит она. – Доедай тростник и садись за уроки.
– А рыба? – спрашиваю я, наблюдая за процессом жарки.
– Я тебе всё сказала. К отцу.
– Нет, я про эту рыбу, которую ты жаришь.
– А, да… точно, – она поворачивается ко мне, – поешь её и сядешь за уроки. А с той рыбой меня больше не доставай, хорошо?
– Хорошо, – нехотя соглашаюсь я и снова начинаю поедать тростник.
Не люблю, когда мама сердится. А она только когда сердится такая строгая, это я точно знаю. А почему она сердится, не понимаю. Мама ругается обычно, когда я плохие оценки получаю, говорит учиться надо, чтобы мог в институт поступить, в город уехать, там нам большую квартиру купить. Не знаю, правда, зачем всё это. Мне и здесь нравится, тепло и рыбы много.
Точно! Поймаю рыбу и подарю штуку эту маме. Она обрадуется, загадает себе хоть десять квартир. И злится она тоже не будет, и уставать, и папа, наверное, тоже обрадуется, работать меньше будет. Мама говорит, что он работает много потому, что плохо учился, а если у нас эта штука инопланетная будет, которая желания исполняет, то ему не нужно будет много работать и он сможет с нами больше времени проводить. Надо его только про рыбу поспрашивать, чтобы рассказал про неё всё-всё-всё, что знает. Может даже подскажет чего. Хоть бы дождаться его после работы, а то, как ни пытался, всё равно засыпаю раньше, чем он приходит.
Я сделал уроки, вынес мусор, повторил пройденный в школе материал. Так прошёл остаток дня. На улице стемнело, и мама указала на то, что пора спать. Я пытался с ней спорить, утверждая, что скоро придёт отец, она какое-то время мне поддавалась и несколько раз давала подождать ещё чуть-чуть.
Отца всё не было и не было, а я ждал и не думал ложиться. В конце концов мама не выдержала и приказала мне отправляться в постель, сказав, что мне следует подождать отца на выходных, когда не нужно будет в школу. Поняв, что спорить бессмысленно, я всё же подчинился, но не полностью.
Мы легли каждый на свою кровать, мама выключила свет, после мы пожелали друг другу спокойной ночи, и я отвернулся к стенке. Мама уснула быстро, она всегда быстро засыпает. Обычно и я быстро засыпаю, особенно когда пять уроков за день или, если была особенно длительная рыбалка, но сегодня всё по-другому: я изо всех сил стараюсь противостоять сну. Сначала у меня это легко получается, я думаю об отце, о завтрашнем дне, после начинаю думать о рыбе и той инопланетной штуке.
Сон берёт своё, но я не хочу сдаваться. Главное глаза держать открытыми, это я понял ещё давно, когда мы на звездопад ходили смотреть. Когда глаза открыты сну сложнее подобраться. Ещё хорошо двигаться, чтобы сну было ещё сложнее, но мама может услышать, поэтому я только сжимаю и разжимаю пальцы. Сжимаю и разжимаю, сжимаю и разжима.
Только я моргнул, как наступило утро. Мама будит меня в школу, а я понимаю, что всё же проиграл сну и отца дождаться не смог. Вскакиваю с кровати полный сил и энергии, завтракаю, закидываю в рот пару ворсистых гусениц и, собрав портфель, выхожу в школу.
Мама всё мечтает купить каждому из нас по зубной щётке, чтобы мы могли зубы чистить как положено, только я не понимаю, чем ей гусеницы не нравятся. После них зубы тоже чистые получаются, мятой правда не пахнет, но это же ничего страшного и найти их не сложно, а к зубной щётке ещё зубную пасту всё время покупать надо и то, не всегда она продаётся. Вот получит мама волшебную рыбу и сможет себе загадать не только квартиру, но и сколько угодно щёток и пасту какую захочет, и будет она счастлива.
Возле школы уже собрались ребята, ждут, когда откроются двери, и всех пустят на первый урок. Подхожу ближе и слышу, что вокруг только и говорят, что про старика и про ту рыбу. Не помню, когда последний раз собирались все вместе младшие и мы. Даже старшеклассники проявляют интерес, хотя обычно ждут начала уроков в стороне.
– Что тебе сказали? – сразу же спрашивает Виззи, как только я подхожу к их компании.
– Мама сказала, что это правда, но лучше у папы спрашивать, а папу я не смог дождаться, уснул, – живо отвечаю я. – А тебе?
– А мне сказали, что правда корабль у нас здесь упал, а про рыбу ничего не говорили. Не знают сказали. Но я думаю раз корабль – правда, значит и рыба правда.
Переглянувшись, мы улыбнулись и пошли к остальным ребятам. Встретили Мегса, который спорил с Локси, доказывал ему, что рыба – враки, а тот всё не хотел ему верить, говорил, что эта рыба настоящее чудо. Мальчишки и девчонки вокруг то и дело вмешивались в их спор, кто-то был на стороне Мегса, кто-то на стороне Локси. К нам подошёл Сайм и тоже вступил в спор, Мегс быстро сдался и угрюмо замолчал.
После своей победы Сайм начал хвастаться, что именно он поймает чудо-рыбу и загадает своё желание. Станет самым богатым в мире. Эти его слова вызвали бурное возмущение, завязался новый спор. На этот раз спорили о том, кто же поймает рыбу и загадает желание, и каждый тянул сеть к себе, девочки и мальчики. Совсем маленькие объединились в кучку и тоже вступили в спор, все как один, говорили, что именно они эту штуку добудут, а желание общее загадают.
Двери открылись, и прозвенел первый звонок, созывающий всех внутрь. Нехотя, мы зашли, после начали расходится по своим кабинетам. Несмотря на то, что нас разделили, споры не прекращались. Мои одноклассники спорили друг с другом, и я спорил с ними, даже моя соседка по парте, Лиззи загорелась о поимке чудо-рыбы, хотя рыбачить она совсем не любит и вообще в этом необходимости не видит. Точнее не видела, теперь то готова у брата удочку отобрать, чтобы желание своё не упустить.
Одновременно со вторым звонком вошёл учитель, мы замолчали не сразу. Сначала перешли на шёпот, потом, после замечания нашего строгого учителя математики мы всё же затихли. Он приказал нам достать тетради и начал записывать на доске тему: «Проценты».
Учитель начинает объяснение темы. Я записываю всё, что он требует записать, но с каждой минутой всё больше и больше думаю не о процентах и математике, а о рыбалке. О том, что нужно ещё проверить паутину, вдруг за ночь туда новые мошки попались, так это было бы замечательно. Ещё со вчера есть наживка, но её ведь много не бывает. Смотрю по сторонам, а кто-то и записывать за учителем перестаёт, то перестаёт, то снова записывает. Видимо, не я один о рыбалке думаю.
Сегодня минуты в школе кажутся особенно длинными. Первый урок для меня прошёл ещё более-менее быстро, второй и третий тоже, а к четвёртому что я, что мои одноклассники, мы уже не могли усидеть. Учительница нам без конца делала замечания, но миссис Гиррики не такая строгая, как мистер Анкер, поэтому у неё получалось нас успокоить совсем не на долго, и мы, немного её послушав, снова начинали шептаться.
Наконец уроки закончились. Я, кое как сложив всё в портфель, помчался на улицу. Многие мчатся, бегут так быстро, как бегали только на соревнованиях. Толпа становится всё меньше и меньше, кто-то сворачивает с главное дороги в сторону дома, а кто-то просто устаёт и останавливается. Я усталости вообще не ощущаю, словно ветер меня ведёт и подгоняет как он обычно подгоняет песок.
Дома я быстро съедаю весь тростник, что мне оставила мама, всё для того, чтобы она на меня больше не сердилась. Собравшись, выбегаю на улицу, где всё продолжают спешить все от мало до велика, едва не сшибая пожилых прохожих с ног.
К водоёму я прибегаю уже когда все ближайшие пирсы заняты, не помню, чтобы когда-то было столько детей, даже дальние пирсы и те уже заполнены, а дети всё прибегают и прибегают. Добираюсь до дальнего пирса, где я рыбачил вчера и благодаря Мегсу и Виззи получается занять место среди этой толпы.
Шум сегодня совсем не прекращается, галдят почти все, особенно мелюзга, облюбовавшая соседний пирс. Каждое действие сопровождается обсуждениями и спорами, на нашем пирсе молчим только я и Мегс, остальные без перебоя спорят о всём подряд. Наживку выбирают – спорят, забрасывают – спорят, а как кто-нибудь рыбу вытянет, так такое начинается!
До самого вечера сидел пытался поймать эту волшебную рыбину, но ничего у меня так и не вышло. Сегодня вообще плохой клёв был, а всё из-за шума постоянного. Только людей стало меньше – сразу рыба подплывать стала. Лишь перед самым уходом удалось поймать пару рыбёшек, а Мегс и вовсе ничего не поймал, но я с ним поделился за то, что он мне место удержал. Только Виззина ловушка принесла крупный улов, и тот – раки.
Вернулся домой, а мамы ещё нет. Я прилёг отдохнуть и не заметил, как уснул. Просыпаюсь, она дома, готовит мою рыбу. Болтаю с ней, рассказываю ей про всё: про плохой улов, про галдёж и про то, что места совсем не было у пирсов, а она говорит, что я молодец, раз не забыл о товарище.
– Но Мегс же мне место придержал, мелюзгу всякую туда не пуска, – отвечаю я.
– А он за это у тебя рыбу просил? – спрашивает мама.
– Нет, он не просил, я просто предложил ему.
– Вот, поэтому ты и молодец, – говорит мама и ставит передо мной тарелку с жареной рыбой. – Сейчас ешь и садись за уроки, понял?
– Угу, – отвечаю я и принимаюсь поедать рыбину.
Поужинав, как и обещал, сажусь за уроки, решаю задачи по математике, а сам то и дело думаю про чудо-рыбу. Интересно, а с помощью этих вот процентов можно рассчитать, какой у меня шанс её поймать. Дума-думаю, но придумать ничего не получается.
Закончив с уроками, сажусь на кухне в ожидании папы, уже стемнело и мне кажется, что он вот-вот должен прийти. Спать совсем не хочется, но мама этого не понимает. Я ей говорю-говорю, что поспал после рыбалки и у меня много сил, а она всё твердит: «на улице уже темно, пора в кровать». Всё же она устаёт сама и, набравшись строгости, приказывает мне лечь. Мне ничего не остаётся кроме, как подчиниться.
Мама погасила свет и, улёгшись в кровать, быстро уснула. Я же продолжил ждать, не закрывая глаз. Сегодня луна светит чуть ярче и мне удаётся разглядеть паутинку на окне, это помогает мне отвлечься ото сна. Вожу глазами по её узорам и думаю обо всём на свете. Не знаю сколько я прождал, как вдруг начал чувствовать медленно подкрадывающийся сон. Уже расстроившись, я смирился с тем, что и сегодня не смогу дождаться папу, но увидел, что на кухне зажёгся свет. У меня получилось! Тихонько спрыгиваю с кровати и бегу туда.
– Па-а-а-п! – прикрикнул я и сразу зажал рот руками.
– Дамго! – папа, сидя за столом, смотрит на меня с усталой улыбкой. – Ты чего это не спишь?
– Папа-папа, – говорю я, обнимая его, – папа, я такое… мне такое рассказали.
– Сынок, успокойся, – он усаживает меня к себе на колени, – чего такое?
– Папа, а правда, что… правда, что у нас тут корабль упал космический? Прям в водоём упал!
– Тише-тише, не шуми, – сказал он и потёр лицо рукой, – маму разбудишь.
– Хорошо-хорошо, – я перехожу на громкий шёпот, – так космический корабль – это правда?
– Ха, кто же это тебе такое рассказал? – спрашивает папа, после суёт в рот тростинку, потом ещё одну.
– Старик рассказал, он сказал, что с плато пришёл, у него ещё нога железная, он говорил, что корабль упал, а там на корабле рыба была! Точнее не рыба, а штука, которую рыба съела, а штука желания исправляет… Ой, то есть исполняет!
– Тише-тише, – папа покачал меня на коленях, – не тараторь, это плохая привычка, ты аж задыхаешься. Выдохни и скажи спокойно.
– Я уже всё рассказал! – снова громко вырывается у меня. – Скажи это правда? Правда?
С папиного лица будто сама-собой уплыла улыбка. Он, смотря на меня, пытался её удержать, но она всё уходила и уходила, пока не исчезла. На её место пришло выражение усталости, глаза еле держатся открытыми, а губы совсем не слушаются. Я такое у мамы видел, когда она сильно задерживалась на работе.
– Папа-а-а-а? – я трясу его за руку. – Мама сказала про это у тебя спросить.
Он ничего не говорит, лишь берёт новую тростинку и начинает медленно её жевать. Я перестал его трогать и стал за ним наблюдать. Папа съедает одну, потом ещё и ещё пока не съедает весь приготовленный для него ужин. После он запивает всё водой и оглядывается к прозрачному пакету, в котором лежит рыбьи хвосты и другие косточки, большие и маленькие.
– Это правда, – наконец отвечает папа.
– Правда?! Всё-всё правда?
– Всё-всё правда, – говорит он и поворачивается ко мне. Он кажется совсем грустным. – И, что корабль упал и что на нём было нечто, исполняющее желание.
– И тарелка, которая интернет принимает – это тоже часть корабля была?
– Да, сынок, это тоже часть корабля, – папа едва улыбается.
– И рыба, значит, правда! Правда же? Рыба эту штуку съела? Да, пап?
Он молча кивнул и ссадил меня с коленей.
– А почему вы мне не рассказывали? – спрашиваю я, запрыгнув на стул рядом. – Почему не рассказывали?
Папа смотрит на меня, потом снова на мешок с тем, что осталось от рыбы, затем, вздохнув и протерев мне в глаза, медленно говорит:
– Потому что незачем голову этим забивать. Лучше про учёбу думать, на учёбе сосредоточиться.
– Но я думаю, думаю же! И учусь я хорошо, у меня только по математике не всегда хорошо, а остальное всегда-всегда!
– Так держать, сын! – отец мягко толкает меня кулаком в плечо и наконец немного улыбается.
– Пап, ну скажи, почему ты про рыбу мне не рассказывал! Вдруг я бы поймал её, как принёс бы домой и мы бы сразу всё, что захотели бы то и получили!
Папа молча смотрит на меня и то улыбается, то становится каким-то серьёзным, а я всё спрашиваю и спрашиваю.
– Ну па-а-ап!
– А потому что не исполняет она желаний, сынок. Эта рыба только несчастья приносит. И тому, кто её поймал, и тем, кто был рядом.
– Но старик говорил, что там написано было…! Написано, что штука космическая желания исполняет, а её же рыба съела! Это правда же? Правда, что так было написано?
– Так говорят, – отец встаёт из-за стола и подходит к кувшину.
– Тогда почему рыба плохая?
– Я не говорил, что она плохая, – налив воды в стакан, отец возвращается за стол.
– Но ты же сказал, что она несчастья приносит, а желания не исполняет!
– Послушай, она не плохая и не хорошая, это просто рыба, которая заглотила инопланетный артефакт, исполняющий желания. Она сама по себе не приносит вреда или пользы, как и артефакт внутри неё, но тем не менее из-за этой рыбы одни несчастья.
– То есть если её поймать можно исполнить желание?
– Можно, – ухмыльнулся папа.
– Тогда почему ты говоришь, что от неё одни несчастья? Она же желания может исполнять! Может же, так?!
Папа допивает воду и, поставив стакан на стол, говорит:
– Пойдём спать.
– Но пап! Скажи почему?
– Потому что уже поздно, а завтра снова рано вставать мне и тебе.
– Но пап, я не про это! – смеюсь я.
– А я про это, – улыбнувшись, папа подмигнул мне. – Давай-давай, без лишних вопросов, шуруй спать.
– А ты? – недоумеваю я.
– И я тоже! – говорит он и встаёт из-за стола. – Пойдём.
– Пап, а что ты мне про чудо-рыбу ещё можешь рассказать? – догнав его, спрашиваю я.
– Чудо рыбу? – усмехнулся он. – Ты её так называешь?
– Угу… – быстро пробормотал я и продолжил спрашивать своё: – Ну так что, пап? Что ты ещё знаешь?
– Ничего, кроме того, что сейчас нужно идти спать, – папа делает голос тише, когда мы подходим к жилой комнате. – В другой раз продолжим этот разговор. – Шёпотом добавляет он.
– Но, когда в другой раз? – не могу понять я.
– В другой раз, значит в другой раз, – отвечает он. – Всё, ложись в кровать.
– Ладно, – совсем не хотя, соглашаюсь я, – спокойной ночи.
– Спокойной ночи, сынок, – говорит папа и ложится в кровать.
***
У пирса по-прежнему практически нет свободных мест, а ребят всё больше. Некоторые даже заходят по колено в воду и пытаются оттуда ловить рыбу, но ничего у них не получается. Потом пришли старшеклассники, повыгоняли мелюзгу и заняли один из пирсов. Они, видно, что-то говорят, над чем-то смеются, но ничего не слышно, они слишком далеко от нас.
Расстроенные младшеклассники пришли к нам, где им тоже не рады. Все, наконец, поняли, что галдёж отпугивает рыбу, поэтому у нас стоит мёртвая тишина, лишь изредка её кто-то нарушит и то, если есть повод. Мелюзгу же считают слишком шумной вот и прогоняют. После непродолжительных споров некоторые малявки ушли, другие, самые нахальные, всё же протиснулись в ряды ребят, пообещав вести себя тихо-тихо и делиться наживкой, если у кого-то из “старших” она закончится.
Они и правда не мешаются, а улов идёт себе и идёт. Даже Мегс умудряется кого-то вытаскивать. У меня же получилось поймать пять больших рыбин, поэтому теперь я сосредоточился на чудо-рыбе, а другую, если попадается, отдаю тому, кто попросит, некоторые так наберут себе и уходят, не желая здесь больше торчать, да и в рыбу эту чудную уже не особо верят. Точнее в неё верят, но не надеются поймать, говорят, что это невозможно и им не везёт, а другие вообще ничего не говорят, просто уходят и всё. Остаются только самые терпеливые.
Я очень хочу поймать эту рыбу, особенно после того, как отец сказал, что она существует. А если она существует – значит её можно поймать! Она же тут плавает, ест то же, что и остальные, чего её не поймать? Просто посидеть подольше, подождать пока другие уйдут, тогда и поймается. Может эта рыба просто стесняется, когда другой рыбы много в округе, вот и прячется.
– Ты снова тут будешь сидеть? – спрашивает Мегс.
– Да! Ещё половлю немного, – отвечаю я.
– Но солнце уже за гигант-деревом давно! Чего тут сидеть? Домой пора.
– Но ещё же не стемнело, можно ещё посидеть немного.
– Пошли! – не унимается он. – Тут всё равно ничего не поймаешь!
– Отстань ты от него, – говорит Виззи, поправляя свою ловушку, – тебе надо – ты и иди!
– И пойду! – буркнул Мегс. – Всё равно не существует этой чудо-рыбы!
– А вот и не правда! – отвечаю я, повернувшись к нему.
– Угу-угу, вот поймаешь – тогда поверю, – сказал Мегс и потопал прочь.
Мы с Виззи переглянулись и продолжили заниматься своими делами. Вдруг тень становится светлее и совсем исчезает. Послышались радостные крики. Я поворачиваю голову и замечаю, что на чьей-то удочке висит светящаяся рыбина! Та самая! Её поймал Локси.
Все бегут к их пирсу, а Локси, держа крепко рыбу, пытается пройти к берегу. Я, забыв про всё на свете, спрыгиваю в воду и, погрузившись по шею, иду туда, чтобы вблизи посмотреть на сверкающую всеми цветами чудо-рыбу! Рядом идут и другие ребята, толкаются, задерживают друг дружку лишь бы вырваться вперёд.
– Я поймал! Поймал! – Кричит Локси.
– Покажи!
– Дай посмотреть!
– Моя! Не трогайте!
Тут поднялся такой галдёж, что я перестал слышать шум воды. Подхожу всё ближе и ближе, как будто к звёздочке иду! На пирсе начался настоящий балаган. Каждый хочет посмотреть, подойти ближе, а кто-то и потрогать. Локси всё старается держать рыбину, да только его качает из стороны в сторону.
– Да тихо вы! Тихо! – Кричит он, но его никто не слушает.
Неожиданно Сайм, схватившись за рыбий хвост, бьёт Локси кулаком по голове. Тот кричит, но не отпускает улов. Тогда Сайм бьёт ещё раз и ещё раз и продолжает бить, пока Локси не бьёт его в ответ, тогда Сайму удаётся выхватить рыбу и сбросить Локси вниз. Он падает возле меня.
На Сайма сразу же набрасываются остальные, кричат и бьют друг друга, хватаются за рыбу и пытаются утянуть её к себе, падают в воду. Со всех пирсов к нам подбежали ребята, и все толкаются, дерутся и падают. Даже в воде драка не прекращается. Я пытаюсь подняться на пирс, но меня хватают за ногу и утаскивают вниз. Поворачиваюсь и бью обидчика, он бьёт меня. Бьёт, а потом сам на пирс влезть пытается, но его другие стягивают.
Я было продолжил попытку взобраться наверх, как меня снова стянули так, что я головой очень больно ударился о доску, держащую пирс. Мне пришлось отступить назад. Много кто начал уходить оттуда, а некоторые даже убегали, хватали свои удочки и убегали. В один момент стало темно. Через несколько минут драка прекратилась.
– Вы что наделали?! – послышался голос Локси.
– Упустили! Упустили! – запричитал кто-то.
После непродолжительного разбирательства все оставшиеся засобирались прочь. Никто больше не хотел рыбачить. Стало очень грустно, очень-очень грустно. Чудо-рыба уплыла, и всё, что осталось – плавающие в воде удочки и пятна крови на пирсе.
– Надо было мне её отдать! – сказал Сайм, отделавшийся лишь парой царапин.
– Не надо было у меня её отбирать! – сокрушается Локси.
Остальные уже успокоились, каждый смотрит по сторонам, вниз, друг на друга. Я ищу Виззи, но её нигде нет, и ловушки её тоже нет.
– А кто тебе сказал, что она твоя? – противно спрашивает Сайм.
– То, что я её поймал, – отвечает Локси и нападает на него.
Бьёт его кулаками, пинается, пока они вместе не падают в воду. Там он начинает топить Сайма, который совсем не может сопротивляться. Ребята поспешили останавливать Локси и вскоре им удалось его оттащить. Сайм выползает на берег и злостно оглядывается на рвущегося в его сторону Локси. Отдышавшись, Сайм всё же уходит. Локси отпускают, тот ловит плавающую в воде удочку и ломает её на много-много частей. Заплакав, он уходит прочь, в сторону зарослей.
Выкарабкавшись на пирс, я отдыхаю и сам стараюсь не плакать, но у меня ничего не получается: слёзы текут сами собой. Закрываю лицо руками, поворачиваюсь на живот, чтобы никто не видел и продолжаю хныкать. Лишь когда всё окончательно стихло я поднимаю голову. Ребята уже далеко от меня, убедившись в этом, я собираю всё своё: беру удочку, верёвку с рыбой и, не найдя баночки для наживки, ухожу домой.
– Ты что, дрался? – спрашивает мама, увидев меня.
– Нет! Просто на рыбу посмотреть хотел. Она существует! Её поймали сегодня, а потом потеряли! – отвечаю я и чувствую, как слёзы снова начинают течь по щекам.
Мама усаживает меня на стул и, сняв с меня верёвку с добычей, обнимает, потом смотрит на меня и, облизнув палец, вытирает ранку на лбу.
– Тише-тише, – приговаривает она, – лучше расскажи мне как в школе день прошёл.
– Но мам! Они все подрались, а рыба уплыла. Её уже поймали, но она уплыла. А всё потому, что её Саймон отобрать хотел!
– Не хочу ничего об этом слышать, – строго, но ласково отвечает мама. – У вас сегодня природоведенье было?
– Мама!
– Что вы изучали? – настаивает она.
– Панцирных щитохвостов, – тихо-тихо отвечаю я. Мама улыбается.
– Как? – переспрашивает она.
– Панцирных щитохвостов, – чуть громче повторяю я.
– И что вам про них рассказывали?
Я ей отвечаю, а она продолжает меня спрашивать про школу, я всё рассказываю и рассказываю. И про щитохвостов рассказал и про их пищу, и про пески, в которых они живут, а мама всё улыбается и продолжает спрашивать. Выслушав всё про этих панцирных ящериц, она принимается готовить мне рыбу, а я уже не могу остановиться, всё рассказываю ей о других животных, рассказываю и рассказываю. Мама посматривает на меня, улыбается и продолжает готовить, иногда спрашивая о чём-нибудь.
Поужинав, я, как и обещал ей, принимаюсь за домашние задания. Она сказала, что я должен знать не только про животных, но и про многое другое, я с ней согласен: знать надо очень много. Пробую с ней поговорить о рыбе, но она и слушать не желает, сразу спрашивает о чём-нибудь другом и улыбается. Я люблю, когда мама улыбается, но мне по-прежнему грустно, конечно, когда мама улыбается не так грустно, но всё же грустно.
– Всё, пора спать, – говорит мама.
– А можно я папу подожду? – вспомнив его слова, спрашиваю я.
– Нет, тебе нужно отдыхать, чтобы не болела голова.
– Но она не болит!
– Не спорь со мной, сейчас же ложись.
Всё же она заставила меня пойти в кровать, выключила свет и тоже легла. Когда я остался один, ко мне вернулись мысли о чудо-рыбе и всём случившемся. Ворочаюсь-ворочаюсь, а уснуть не получается. Совсем грустно стало, плакать хочется, но нельзя, мама проснётся. Не хочу, чтобы она видела, как я плачу, она тогда тоже расстроится.
Уснуть так и не вышло, лишь сделалось совсем плохо. Поворачиваюсь к дверному проёму и замечаю, что на кухне светло. Папа пришёл! Спрыгиваю с кровати и бегу к нему, чувствуя, как слёзы текут по моим щекам.
– Что с тобой, Дамго? – удивляется отец, когда видит меня.
Я прижимаюсь к нему. Он отодвигает тарелку подальше и, опустившись на колено, обнимает меня. Я всё плачу и плачу, ничего не могу поделать, совсем не получается успокоится. Отец поглаживает меня по голове, а я продолжаю плакать.
– Ну чего ты, всё же хорошо. Всё хорошо. – Приговаривает он.
– Пап, – наконец у меня получается немного успокоится, – пап.
– Чего? – он сажает меня на стул и садится напротив. Я смотрю на него, утирая слёзы. – Что тебя так расстроило?
Я поднимаю на него взгляд, но только наши глаза встречаются, как опять выступают слёзы. Хочу закрыть лицо руками, но отец останавливает меня, не давая этого сделать. Он улыбается и вытирает мне слёзы. Стало немного легче.
– Давай, – с улыбкой говорит отец, – расскажи, кто тебя обидел?
– Рыба, – тихо, но стараясь громко, как могу, отвечаю я.
– Рыба?! – удивлённо переспрашивает он. – И чего же рыба сделала моему мальчику?
– Я чудо-рыбу видел, – собравшись, говорю я. – Ту видел, ту самую.
– Ту самую?! – отец переменился в лице. Глаза его сделались другими, он продолжает улыбаться, а глаза грустят.
