Всеволод Плешков
Какого цвета счастье?
– Ту самую, – киваю я, прекратив плакать. – Её Локси поймал. Она так светилась, всеми цветами светилась! Он на соседнем пирсе был, а всё равно так ярко было, так красиво.
– Ну так это ж здорово! Ты переживаешь, что не ты её поймал?
– Нет, – всхлипнул я.
– Тогда чего же? – улыбка с его лица почти пропала, но он всё пытается её удержать.
– Когда он её вы-вытащил такое началось! Все драться начали. Все к этой рыбе пошли, сначала посмотреть, а потом как давай толкаться, отбирать её, а потом, потом… Потом совсем все передрались! – Говорю я, чувствуя, что горю. – И я туда пошёл, я хотел просто посмотреть, а меня с пирса стянули, и я ударился. Больно ударился. Головой! Хорошо, что не разбил, а другие разбили, кто голову, кто руки, а потом…
Я закрываю лицо руками и снова плачу.
– Потом Локси чуть не утопил Сайма за то, что рыба уплыла. – Я поднимаю голову и смотрю на отца, который уже совсем не улыбается. – Там кровь была, все так дрались. Я очень испугался, я же не такой сильный, а они такие злые там были!
Отец встаёт и подходит к кувшину с водой, наполняет ею стакан и выпивает его, потом наливает ещё один и, сев обратно, ставит его передо мной. Дрожащими руками я беру стакан и начинаю пить, но проливаю немного, ставлю его на стол. Отец смотрит на меня совсем угрюмо, он будто за несколько минут стал ещё более угрюмым.
Вздохнув, отец спросил:
– Теперь ты понял?
Я лишь посмотрел на него и шмыгнул носом.
– Именно потому я сказал, что рыба эта одни несчастья приносит. Поймает её кто-нибудь, так сразу хвастаться начинает, а другим завидно, они давай отбирать её. Конечно, тот, кто поймал не отдаёт, он же поймал, значит его – закон озера! Да только плевать всем становится и на законы эти, и на совесть плевать. Бьют друг дружку, лишь бы рыбину эту унести, да только в итоге она от них сбегает. Не глупая же она, пустынный карп как никак, да ещё какой! Особенный!
– Пап, а почему так?
– Как почему? Рыба же эта проглотила артефакт, желания исполняющий. Все хотят его получить, желание своё исполнить. – Отец снова вздыхает. – Только, вот, рыба такая удивительная одна, а людей много, и каждый хочет себе чего-то для счастья загадать.
Мне становится совсем грустно, но тут у меня появляется мысль и сразу же вырывается наружу:
– Но можно же загадать, чтобы было много желаний! Чтобы всем хватило.
– Было бы всё так просто, сынок… было бы всё просто…
Я ничего не отвечаю, смотрю на потолок, на стакан, беру его, пью воду, ставлю назад. Совсем спать не хочется, плакать уже тоже не хочется. На уроки хочу, послушать про животных разных, особенно про животных с других планет. Нам о них будут рассказывать не скоро, но будут.
Отец пододвигает к себе тарелку и принимается неспешно поедать оставшийся тростник. Я смотрю на него и думаю о всяком, потом смотрю на холодильник, на плиту, на всё смотрю вокруг, думаю. Я же тоже не думал о других, когда рыбу поймать хотел, о маме думал, а о других не думал.
– Пап?
– Да сынок, – он поворачивает ко мне голову, доедая последнюю тростинку.
– А почему ты рыбу не ешь? – сам не знаю почему я это спросил.
– Просто не ем и всё, не хочу. Мне и тростника хватает, его всегда много, растёт везде, где только можно, собирай да ешь, и ни чуть он не хуже рыбы.
– А я завтра снова на рыбалку пойду, – говорю я, – хочу ещё рыбы наловить… Вдруг мне повезёт, и я чудо-рыбу поймаю…
– Ты чтобы её поймать иди к дикой части озера, там на корягу какую залезь, с неё и рыбачь, если и правда хочешь её поймать. И сиди, сиди лови сколько сможешь. – Подсказывает папа и робко улыбается. – Авось и поймаешь, хоть в близи на это чудо посмотришь.
– Хорошо… только я свою баночку для наживки потерял, в озере утонула, а без баночки никак!
– Ну вот пока остальные бегут рыбачить ты беги новую баночку себе искать, а как найдёшь собери наживки и сразу к озеру, только никому не говори зачем идёшь, – отец наклоняется ко мне, – понял? – Я кивнул. – Молодец. А теперь пора спать. Пойдём. – Он встаёт из-за стола и выходит в коридор.
– Пап, а ты сам видел эту рыбу? – спрыгнув со стула, спросил я, но он меня не услышал. В комнате уже, наверное.
***
Навстречу мне идут ребята, и каждый тащит крупный улов. Я невольно отворачиваюсь от них, не хочу смотреть на их распухшие, поцарапанные, разбитые лица. Боковым зрение подмечаю, что и они отворачиваются, мы просто делаем вид, что друг друга не знаем. Все делают вид, что друг друга не знают, идут молча, не слышно ни разговоров, ни смеха, ничего.
Солнце уже давно опустилось за гигант-дерево, на пирсах, в основном, сидят старшеклассники и то даже рыбу не ловят, просто общаются. Они прогнали ребят помладше, поэтому те ушли на дальние пирсы.
– А ты чего так поздно пришёл? – спросил меня Хорш, когда я подошёл к ним.
– Занят был.
– А-а-а, – протягивает он, – а я думал, что уже всем рыбачить запретили.
– Почему это?
– Ну, а что? Сайму запретили, Локси тоже, всем запретили, кто вчера был.
– Откуда ты это всё знаешь? Тебя же вчера здесь не было.
– Знаю и всё, – буркнул Хорш и отвернулся к поплавку, – Мне рассказали.
– Ладно… Ты Мегса не видел?
Хорш мне не ответил. Я поправил верёвку и побрёл к тропке в зарослях.
– Погоди, а куда ты чего, куда? – удивлённо спрашивает Хорш.
– Туда, – не найдя другого ответа, говорю я.
– Зачем? Тут вон сколько места. – Он обводит рукой пирс.
– Хочу там попробовать, ни разу там не ловил.
– А, ну попробуй-попробуй, – язвительно говорит он, – время то уже всё, уходить, какая там рыба? Или ты ту волшебную рыбу поймать хочешь?
– Может и хочу… кто ж не хочет…
Хорш рассмеялся, а в это время у него клюнула рыба, и ему стало не до меня. Наконец я ступил на тропинку и прошёл через кусты. Иду, смотрю по сторонам, под ноги да на берег, ищу место с корягами, чтобы они крепкими были, а не такими как у пирса. Где-то в далеке слышен шелест травы, меня это немного настораживает, но я продолжаю идти по тропинке. Берег сворачивает вправо, пройдя ещё немного, я обернулся и понял, что ушёл уже очень далеко.
Ещё немного пройдя, заметил место, где деревья растут прямо в воде, а их корни торчат над её поверхностью. По ним можно пройти подальше и получится рыбачить ничем не хуже, чем с пирса. Обрадовавшись, я побежал вперёд, но увидев, что там впереди, резко остановился. Перед самыми деревьями целая лужа грязи, а чтобы на корни залезть нужно по ней пройти.
Мне стало страшно, там же может быть огромный бурый крокодил, закопался и сидит, ждёт меня. Он может быть таким огромным, схватит и всё: я пропал. Проглотит и не подавится. Поворачиваюсь назад, а нашего городка и не видно, только тропа, совсем далеко я забрался. Снова смотрю на грязь, наблюдаю за ней, вдруг вот сейчас выпрыгнет оттуда. Не заметил, как оказался возле неё. Не отводя глаз, нащупал ветку, хотел было ею проверить, но сломать её не получилось.
Поняв, что назад нельзя, я, крикнув, прыгнул в самую середину лужи, затем прыгнул ещё и ещё раз. Наконец я запрыгнул на первый корень. Крокодила не оказалось. Отдышавшись, я аккуратно попрыгал дальше, цепляясь за ветки деревьев, чтобы не упасть. У меня получилось добраться до дальнего дерева, корень от которого настолько толстый, что я могу не бояться упасть.
Аккуратно усевшись, я оглянулся по сторонам. Вокруг лишь природа. Из-за зарослей не видно поселения, немного неуютно, я так далеко ещё ни разу не заходил. Главное, чтобы крокодил не пришёл или ещё какой зверь, тогда я дойду. Тропинку помню, не потеряюсь.
Забросив крючок, стал ждать, продолжая осматриваться вокруг. Гигант-дерево отсюда казалось ещё больше, чем с пирсов, оно, наверное, больше некоторых небоскрёбов Дасттаунра. Хотя я не знаю какие они там, то есть не помню точно картинки, но кажется, что оно больше. Я всё смотрел и смотрел на это дерево, периодически поглядывая на поплавок, но он не шевелился.
Я всё жду, а солнце медленно уходит, становится всё темнее, на небе появляются первые звёзды. Несколько рыбин всё же клюнуло, но то были простые карпы. Я цеплял их на верёвку, аккуратно повешенную на сук неподалёку. Чудо-рыбы всё нет, может она вовсе уплыла от нас на тот берег. Не будет больше показываться людям.
Передо мной промелькнул зелёный огонёк, потом синий, снова зелёный, голубой. Светлячки проснулись. Они летают здесь, вокруг этих деревьев, то поднимаются наверх, то вниз. Такие красивые, большие, маленькие. Давно не видел, чтобы их так много было. Пробую дотянутся, но они сразу же улетают. Слежу за ними, жду, когда один сядет, а я его схвачу да на крючок. Может тогда поймать получится. Голубой огонёк приземлился прямо мне на ногу! Я уже было готов его схватить, как удочку резко дёрнуло.
Совсем растерялся! Пробую вытащить, тяжело идёт. Тогда я встаю и с силой тяну удочку вверх, большая, видать, рыбина, всё сопротивляется, не то, что эти вот. Последним рывком я достаю её из воды и чуть не теряю равновесие.
Передо мной, на крючке висит та самая чудо-рыба, светящаяся всеми цветами. Я аккуратно снимаю её с крючка и бережно держу двумя руками. Она совсем не сопротивляется, будто поняла, что деваться некуда. Только сейчас я смог разглядеть рисунки на её коже, красивые, всё время движущиеся куда-то, меняющие цвета и, что странно, при всём свете от рыбы глаза совсем не болят. А плавники! А плавники то какие у неё пёстрые!
Присев, я продолжил любоваться своим уловом, не веря, что у меня получилось. Будто она сама ко мне пришла. Хочет, чтобы у моей мамы желание исполнилось, и у папы чтобы исполнилось… и… и… и, может быть, поэтому она спокойно лежит, потому что всё понимает. Смотрю на неё со всех сторон и всё меньше хочется уходить. Но ведь надо идти домой, чтобы маме показать, и чтобы она исполняющую желания штуку вытащила из неё!
Только чтобы вытащить, рыбу убить придётся, а она такая красивая! Вон, смотрю на карпов тех блеклых, цвета песка, не то, что этот. Чудо-рыбина! Она же одна такая красивая, удивительная. А глаза, глаза-то какие! А-а-а-а, из меня вырвался крик радости и счастья.
В её глазах увидел космос и сразу всё понял. Понял каким был, какой есть и каким буду. Понял, что думать надо не только о себе и маме с папой. Забыл когда-то об этом, а сейчас вспомнил и так хорошо стало на душе. На душе! Смотрю ей в глаза, а сам всё больше понимаю.
Понимаю, что рыба – такой же живой организм, как мы, люди. И всё живое ничем, по сути своей, не отличается от нас. И крокодилы, и верлошади, и все, все, все. Каждый просто хочет жить, каждый следует своей сути, своему пути, который он должен пройти в свой биологической оболочке на пути к… к вечности.
Время проносится так быстро. Чувствую его и себя в нём чувствую, и рыбу. И сначала так грустно сделалось, что карпов убил когда-то, а потом легко, ведь это в прошлом, а тех, которых сейчас наловил, можно отпустить. Не хочу их есть, и рыбу ловить, убивать не хочу больше. Те карпы такие же красивые как чудо-рыба, просто красота у них своя, другая. Всё такое красивое, оказывается!
Ничего не понимал, пока рыбу не увидел. И не знал ни о вечности, ни о красоте ничего. Даже слов не понимал, теперь понимаю, чувствую! Думаю о ней, о вечности и хочется, чтобы все были счастливы! И жуки, и люди, и рыбы. Смотрю рыбине в глаза и всё понимаю, и папу понимаю, и маму, и Мегса, и Виззи, и все-все-все мне такими родными сделались.
Смотрю на рыбу и осознаю значимость всех и вся вокруг! Значимость каждой души каждого живого существа, каждого листика и каждой песчинки, каждой клетки этого мира. Смотрю в рыбьи глаза и понимаю о чём говорил старик…
