Владислав Зритнев
Принц, простак и король-рыбак
Глава XVII, в которой на базаре происходит прелюбопытнейшее явление
Персиваль шел впереди, Шарлотта отставала от него на полшага. Они словно поменялись ролями относительно вчерашнего дня, когда девушка тащила за собой рыцаря.
К рынку вела длинная улица, состоящая из одноэтажных домов. Кое-где на них виднелись яркие вывески: «Цирюльник», «Лекарь», «Портной». Затейливо украшенные нарисованными орудиями ремесла вроде ножниц или пестика в ступке, они сразу привлекали к себе внимание. Особенно бросалась в глаза вывеска городской бани. Увидев изображенное на ней, Персиваль улыбнулся, а Шарлотта покраснела.
Базар находился на небольшой площади. Ее архитектурной доминантой являлся остроконечный шпиль на башне ратуши. Он возвышался над площадью как обелиск, отбрасывая длинную коническую тень, напоминающую стрелку компаса. Башню украшали причудливые химеры. Впрочем, можно было бы долго спорить – украшали они ратушу или уродовали. Каменные фигуры были до того страшные, что брала оторопь. И тем не менее, в них чувствовалась рука мастера. Клыкастые львиные морды статуй взирали на прохожих так выразительно, будто хотели что-то сказать.
Почти все пространство перед ратушей занимали разноцветные палатки торговцев. Красные, синие, оранжевые – они пестрели перед глазами, словно цветы на клумбе. Товары, в изобилии разложенные на прилавках, ждали щедрых покупателей. Впрочем, Персиваль заметил, что многие из посетителей рынка только прицениваются, но ничего не берут. «Наверное, экономят», – подумал рыцарь. Внимательно разглядывая окружающих, он пытался в толпящемся на площади простонародье найти какую-нибудь связь с нарисованным простаком, однако пока ничего не приходило в голову.
Шарлотта с чисто женским любопытством смотрела, что продают и почем. Она ходила между прилавками, что-то спрашивала у торговцев. Обилие ароматов приятно щекотало нос. Пахло фруктами, выделанной кожей, специями, деревом и чем-то еще, ускользающим от понимания, но таким знакомым… конечно, лаванда! Шарлотта с наслаждением втянула воздух.
– Господин, купите кувшин! Редкий серебряный из Абиссинии!
Продавец-блондин, явно не бывавший нигде южнее этого городка, показывал на большой металлический сосуд, украшенный гравировкой. Персиваль отрицательно помотал головой.
– Не пожалеете, сударь! Говорят, что у Трех Царей были такие кувшины.
Это было заманчиво, но не подействовало. Рыцарь шагнул в сторону, а ему в лицо уже совали пироги с говядиной.
– Закусите пирожками! Свежие горячие!
Рынок бурлил вокруг как штормовое море, кружился как хоровод. Пятясь от очередного назойливого торговца, Персиваль вдруг почувствовал, что нечаянно толкнул кого-то спиной. Он обернулся, чтобы извиниться, и вдруг отпрянул, словно ступив в огонь. Перед рыцарем стоял человек, напавший на них с Шарлоттой в доме нотариуса. Сомнений не оставалось: темные кудри, холодный взгляд, дорогой камзол, правда, теперь почему-то с некрасивой дырой на боку.
Незнакомец тоже мгновенно узнал Персиваля.
– Попался! – воскликнул он и попытался схватить рыцаря за рукав.
Персиваль увернулся, чуть не свалив при этом лоток с посудой. Старик-гончар громко охнул, увидев, как опасно качнулись, едва не упав, глиняные горшки и кружки – его товар. Рыцарь забежал за прилавок, отгородившись им от наступающего преследователя. В руках у того блеснул меч. Персиваль был безоружен и сейчас быстро придумывал, чем можно обороняться. Одновременно он искал глазами Шарлотту, которую потерял в толпе.
Незнакомец в дырявом камзоле рывком обогнул лоток, но рыцарь уже был с другой стороны. Словно в детской игре оба замерли, пристально следя друг за другом и ожидая, пока кто-то замешкается.
Гончар не дышал. Он понимал – одно неосторожное движение, и вся его посуда будет расколочена вдребезги. Это не укрылось от Персиваля. Несмотря на критическую для себя ситуацию, ему стало жаль старика, весь труд которого мог погибнуть в одну секунду. Внезапно где-то рядом послышался крик Шарлотты. Видимо, она тоже попала в беду. Надо было решаться…
– Прости, гончар!
Одним движением рыцарь опрокинул прилавок на опешившего врага. Сбив того с ног, лоток с грохотом рухнул, подняв тучи пыли и разметав вокруг осколки посуды. Перепрыгнув через обломки, Персиваль бросился на помощь Шарлотте.
Мужчина в кожаной куртке держал девушку, заломив ей руки. Рыцарь сразу узнал в нем второго нападавшего в доме нотариуса. Схватив негодяя за плечо, Персиваль резко развернул его и со всей силы ударил в челюсть. Тот отлетел в сторону, сломав навес, под которым продавались турецкие сладости.
– Вы в порядке? – спросил Персиваль Шарлотту, но горничная не успела ответить.
Первый враг выбрался из-под остатков прилавка. Разъяренный и поцарапанный, он снова бросился в бой. К нему присоединились потерявший весь свой товар гончар и хозяин сломанного навеса.
– Что-то их много… – пролепетала Шарлотта.
– Бежим! – коротко согласился Персиваль.
Они бросились наутек. Расталкивая толпу и переворачивая оказавшиеся на пути ящики с барахлом, рыцарь и девушка забежали в ту часть базара, где продавали скотину. Здесь пахло навозом и прелым сеном. За низким деревянным забором мычал рыжий теленок, в клетках сидели нахохлившиеся курицы. Не разбирая дороги Персиваль и Шарлотта бросились напролом. Раздалось отчаянное кудахтанье. Клетки с курами полетели во все стороны, многие из них открылись, и птицы вырвались на свободу. Испугавшийся бычок начал бодать забор. Переполох нарастал, но оторваться от преследователей рыцарю с горничной не удавалось.
В суматохе никто не обратил внимания на скромную женщину средних лет, пришедшую на базар. Она была в неброском коричневом платье, на голове – аккуратный белый чепец. В руках женщина держала плетеную корзинку. Возможно, она собиралась купить молоко или сыр, а возможно свежую рыбу. В любом случае этого уже никто и никогда не узнал.
Трудно сказать, что послужило причиной. Может быть, облачко набежало на солнце, может, часы на ратуше ударили слишком звонко, а может, всему виной стало расположение планет. Внезапно женщина выбежала на свободное место и, грянув корзинку о желтовато-серую брусчатку, вдруг стала притопывать каблуками, хлопать в ладоши, подпрыгивать и поводить плечами. Словно какая-то колдовская скрипка, которую слышала только несчастная плясунья, завладела ей и подчинила себе.
Сначала танцующая женщина вызвала лишь недоуменные взгляды. Но через несколько минут некоторые посетители базара стали робко притопывать вслед за ней. Все вместе они попадали в такт какой-то загадочной мелодии, которую не распознавал обычный человеческий слух.
Постепенно пляска разгоралась сильней. Уже десяток человек танцевали вокруг странной женщины, и никто не мог понять, что происходит. Подобно снежной лавине, начинающейся с маленькой льдинки, плясовая мания расширялась, захватывая все новых людей на площади.
Вот булочник, жонглируя хлебом, танцевал возле своей палатки, вот торговец вином выделывал кренделя ногами. И даже старый гончар выкидывал коленца, как в лучшие дни своей юности. Неизвестно откуда вылез полоумный горбун с шалмеем. Он оглушительно дудел в него рванную мелодию, которая непостижимым образом идеально подходила к творящейся вакханалии.
Благодаря всеобщему помешательству рыцаря с девушкой оставили в покое. Персиваль видел, что преследователь в рваном камзоле тоже попал под действие неведомых чар. Он танцевал, вращая вокруг себя меч. Рыцарь и сам чувствовал томящее желание броситься в пляс. Помимо воли он стал взмахивать рукой. Шарлотта дала ему оплеуху. Это подействовало.
– Что происходит? – девушка смотрела на Персиваля перепуганными глазами.
– Танцевальная чума, – глухо проговорил рыцарь, потирая щеку.
– Что?! – горничная никогда о таком не слышала.
– Потом объясню. Идемте.
Танцевальной чумой или Пляской Святого Вита называлось совершенно особое явление, существовавшее в средневековье. По непонятным причинам люди внезапно начинали плясать на площадях и улицах городов. Кто-то танцевал несколько часов или дней, кто-то – несколько месяцев. В последнем случае несчастные чаще всего не оставались в живых. Они выбивались из сил, падали и умирали от истощения. В течение нескольких столетий подобные события происходили в Германии, Франции, Италии и Голландии. Церковь объясняла танцевальную чуму действиями сверхъестественных сил, ученые мужи последующих веков – нервными болезнями или массовыми отравлениями спорыньей.
Примерно так Персиваль и растолковал произошедшее горничной. Пока они шли к домику с двумя флюгерами, рыцарь рассказал все, что знал об этом странном феномене, о котором слышал, но никогда ранее не наблюдал. Добравшись до цели, они обнаружили, что Шарль уже ждал их там. Он окончил занятия и теперь, как всегда, сидел за столом в гостиной со стаканом и бутылкой вина. У его ног стоял довольно большой полосатый мешок.
– Ну и как успехи? – весело спросил трубадур, наливая бордо.
Персиваль промолчал, а Шарлотта смущенно улыбнулась.
– В общем, мы разгромили рынок! – сказала она.
Глава XVIII, в которой случается кое-что важное
– За это и выпьем! – проговорил Шарль, опрокидывая стакан. На его лице отобразилось странное сочетание удовольствия и отвращения. Проглотив вино, он с сомнением стал пристально изучать бутылку, вертя ее так и эдак и даже рассматривая на свет.
– Бордо? – уточнил Персиваль.
– Скорее – бурда… – разочаровано проворчал трубадур. – Видимо, обманули. Шарлотта, дай-ка мне другую бутылку из шкафчика…
Пока девушка ходила на кухню за новым вином, Персиваль рассказывал Шарлю все подробности случившегося на базаре. Однако тот с бо́льшим вниманием прислушивался к звону стекла и хлопанью дверок буфета в соседней комнате. Странные события на городской площади не произвели на трубадура никакого впечатления.
– Я в Тулузе и не такое видал! – махнул он рукой. – Чего только не творили там добрые люди… Ну а самое главное-то – что? Обнаружили вы какую-нибудь подсказку?
Рыцарь огорченно покачал головой. Сказать было нечего. В этот момент в гостиную вернулась Шарлотта.
– Ты все выпил, Шарль! – укоризненно произнесла она. – Еле нашла!
– Анжуйское… – удовлетворенно протянул трубадур, принимая у сестры бутылку.
– Это – хорошее? – спросил Персиваль. Он как следует знал только рейнское, а вообще – предпочитал пиво.
– Пойдет, – уклончиво ответил Шарль.
Трубадур разлил вино по стаканам и предложил всем попробовать. Рыцарь пригубил и одобрительно кивнул. Шарлотта после пары глотков начала розоветь, а когда она розовела, то становилась еще привлекательнее.
– Как я понял, – проговорил Шарль, смотря поочередно на рыцаря и сестру, – ваш поход оказался безрезультатным. А вот я сегодня смог кое-что узнать.
Он залпом осушил стакан и налил следующий.
– Мы ошибочно думали, что юноша, изображенный на пергаменте – король Артур, – проговорил трубадур. – В действительности это римский император Гонорий. Мне сразу следовало догадаться. Ведь очевидно, что нотариус рисовал образ некоего принца. А слово «принц» происходит от титула принцепс, который начиная с Октавиана принадлежал правителю Римской империи. Кроме того, не случайно изображен именно мальчик, а не взрослый мужчина – император Гонорий взошел на престол будучи ребенком.
Персиваль решил поспорить:
– Но, в таком случае, почему Гонорий, а не Ромул Августул?
– Блестящее возражение, – искренне восхитился Шарль, – и блестящее знание древней истории. Однако, как мы помним, на рисунке есть еще одна деталь…
И трубадур рассказал рыцарю и сестре легенду про петуха Рима.
– Похоже, ты прав, – сказала Шарлотта. – Это император Гонорий.
Она, если честно, впервые слышала о таком.
– Видимо, он, – согласился рыцарь. Ему это имя, кажется, уже где-то встречалось.
– Только что это значит? – добавила девушка.
– Думаю, следующее, – изрек Шарль, – старик с неводом, скорее всего, и вправду – король-рыбак. В мифах он является хранителем таинственного сокровища. Вероятно, на рисунке нотариуса король-рыбак исполняет такую же роль и призван пояснить, о чем вообще идет речь. Во-первых, он символизирует самого Фердинанда Маркеса, как носителя тайны, а во-вторых, указывает, что на пергаменте зашифрован секрет какого-то клада. И это совсем не обязательно должен быть Святой Грааль.
– Тогда что это? – в один голос воскликнули Персиваль и Шарлотта.
– Об этом нам рассказывает вторая фигурка, – важно продолжил трубадур. – Император Гонорий примечателен в первую очередь тем, что в его правление предводитель вестготов Аларих захватил и разграбил Рим. Тогда же произошел и случай с петухом императора. Недаром птица изображена на пергаменте – это подсказка! Из Вечного города Аларих вывез несметные богатства и вскоре умер. Предание повествует, что похищенные сокровища погребли вместе с ним. Но никто не знает точно, где именно. По всей видимости об этом кладе и говорится в рисунке.
– Сокровища короля Алариха! – прошептал потрясенный Персиваль.
– Вернее – императора Гонория, – поправил Шарль. – Но в общем, да. Сейчас они чаще всего известны как золото вестготов.
– Получается, – стала подводить итоги Шарлотта, – три фигурки на пергаменте – это Тема, Детализация и…
– Указатель! – закончил за нее рыцарь. Ему вспомнилась похожая на стрелку компаса тень на городской площади.
– Осталось только понять, что означает Простак и картина полностью сложится, – проговорил трубадур, расслаблено откинувшись на спинку стула.
При слове «картина» в голове у Персиваля вдруг словно что-то щелкнуло.
– Я, кажется, догадался! – воскликнул он, вскакивая с места, и неожиданно схватил Шарлотту за локоть.
– Что с вами? – испуганно отшатнулась девушка.
– Мне нужно еще раз посетить кабинет вашего нотариуса.
***
Во второй половине дня погода начала портиться. Свежий ветер пригнал с моря сизые облака, заслонившие солнце. Над крышами повисла сероватая дымка. Золотой крест на церкви Святой Марии Магдалены тускло поблескивал среди туч. Рыцарь и трубадур были в прекрасном настроении и всю дорогу к дому нотариуса обсуждали вина, сидр и крепкие настойки. Шарлотта молчала. Необходимость снова оказаться в кабинете Фердинанда Маркеса удручала ее. На крыльце особняка девушка пропустила своих спутников вперед и вошла последняя.
Большая прямоугольная комната предстала перед ними в том же виде, как и вчера, за исключением того, что хозяина здесь уже не было. Стараниями кухарки его перенесли в церковь. Шарлотта внимательно смотрела на Персиваля. Во время пути сюда он так и не сказал, в чем состоит его догадка, обещая все объяснить на месте. И вот они здесь…
Рыцарь как будто превратился в охотничью собаку-ищейку. Он несколько раз обошел комнату, невнятно бормоча что-то себе под нос и то и дело останавливаясь, чтобы рассмотреть некоторые предметы. Шарлотта видела, как Персиваль взял и положил на место одну из книг, а затем провел указательным пальцем по лбу мраморной скульптуры, стоящей в углу. «Нет там пыли! – хотела воскликнуть горничная. – Я сама протирала ее несколько дней назад!». Но причина, конечно же, была не в пыли. Все, что делал в кабинете рыцарь, видимо, каким-то образом служило разгадке тайны, однако девушка пока ничего не могла понять.
Внезапно Персиваль остановился и устремил внимательный взгляд на картины, украшавшие стены. Лицо его оставалось сосредоточено, но глаза просияли радостным торжеством.
– Ну что ж, вы, наверное, уже и сами все поняли? – проговорил он.
Трубадур и горничная недоуменно пожали плечами.
– И в самом деле не видите? – удивленно переспросил рыцарь.
Он подошел к одной из картин. Написанная на доске маслом, она висела в тяжелой коричневой раме недалеко от окна, над столом. Изображенный на ней сюжет казался довольно необычным: четыре человека собрались вместе для странного занятия. В то время как главный герой картины с растерянным лицом сидел в кресле, человек с воронкой, надетой вместо шляпы, оперировал его голову, чтобы достать оттуда камень. За процессом наблюдали монах с кувшином в руке и монахиня с тяжелой книгой, водруженной на макушку. На заднем плане виднелся красивый, но однообразный пейзаж с деревьями, полями и небольшим городком. Вся композиция была помещена в круг, обрамленный готической надписью на черном фоне «Мастер, удали камень. Меня зовут Лубберт Дас».
– Неплохая картина, – тоном знатока отметил Шарль. – Интересно, кто ее автор?
– Кажется, Иероним Босх, – проговорила Шарлотта. – По-моему господин Маркес когда-то упоминал его. Он вообще любил живопись, особенно нидерландскую…
– Присмотритесь к картине внимательнее, – лукаво улыбаясь, посоветовал Персиваль.
Рыцарь даже отступил на шаг, чтобы открыть друзьям лучший обзор.
– Господи! – выдохнула Шарлотта. – Да это же наш простак!
Действительно, подвергавшийся операции сидящий мужчина поразительным образом напоминал толстяка, изображенного на пергаменте. Он был одет в такие же красные штаны и белую рубаху, имел схожую комплекцию и те же черты лица. Кроме того, камень, который держал в руке человечек на рисунке нотариуса, был явной отсылкой к диковинной процедуре, запечатленной на картине.
– Что бы это значило? – задумчиво сказал трубадур.
– Я пока сам не могу понять, – ответил Персиваль. – Все элементы шифра собраны здесь, в этой комнате, – он показал на творение Босха, книгу Кретьена де Труа и сделанный неизвестным скульптором мраморный бюст императора Гонория, – однако какой из этого вывод?
– Ответ наверняка должен содержаться в картине, – сказала Шарлотта.
– Что ж, давайте попробуем его найти… – проговорил рыцарь. – Художник нарисовал тут какой-то город. Может, нам надо понять – какой?
– Вряд ли это возможно, – возразила горничная, – слишком мало деталей. Что если подсказкой являются монах и монахиня? Мы уже были в мужском монастыре. Может, это указание на то, что нужно посетить еще и женский?
Шарль покачал головой.
– В городе нет женской обители.
– А каково назначение самой операции? – спросил Персиваль. – Не пойму, что изображено: врачевание или убийство?
– Это-то как раз понятно, – ответил трубадур. – Простонародное поверие. Считается, что человека можно избавить от сумасшествия или глупости, если достать из его головы камень. Некоторые мошенники до сих пор промышляют этим на ярмарках.
– Достают из голов живых людей камни?! – обомлела Шарлотта.
– Нет, конечно, – трубадур раздраженно махнул рукой. – Камни они достают из рукава, как заправские фокусники. Но подумай: если человек пришел лечиться от глупости, хватит ли у него ума догадаться о таком обмане?
– То есть на картине изображен шарлатан? – уточнил рыцарь.
– Думаю, да, – сказал Шарль. – Плут, обводящий несчастного простофилю вокруг пальца с помощью ложной идеи. При этом представители церкви взирают со стороны и не в силах ему помешать. Если вам интересно мое мнение, я бы сказал, что художник аллегорически показал процесс обольщения общества еретическими учениями при попустительстве официальных властей.
– Занятная трактовка, – проговорил Персиваль. – Только как связать ее с головоломкой, придуманной господином Маркесом?
– Вопрос!.. – согласился с ним трубадур и развел руками.
– Я уверен, что разгадка должна быть простой и даже очевидной, – промолвил рыцарь.
– Потому что связана с простаком? – спросила Шарлотта.
– Именно поэтому, – подтвердил Персиваль.
Он подошел вплотную к картине и начал внимательно изучать каждую деталь.
Шарль устал стоять и присел в кресло, кроме того, ему захотелось пить.
– Не было ли у нотариуса чего-нибудь, чем можно промочить горло? – спросил трубадур, с надеждой взглянув на сестру.
– В ящике стола может быть… – промолвила горничная.
Открыв секретер, Шарль нашел там кожаную флягу с вином и уже собирался выпить, как вдруг Персиваль негромко сказал:
– Ну неужели настолько просто?
Он неожиданно снял со стены картину и стал костяшками пальцев простукивать кирпичи, которые были за ней.
– Что вы делаете? – удивилась Шарлотта.
– Удали камень. Меня зовут Лубберт Дас, – вместо ответа процитировал надпись на картине рыцарь.
– Кто этот Лубберт Дас? – спросила девушка.
– Никто. Это просто нарицательное имя. Означает – Дурак.
Персиваль стучал по стене в разных местах, но звук получался одинаковый всюду, и не было никаких признаков тайника. Рыцарь уже подумал, что заблуждался. Как вдруг…
За одним из кирпичей точно находилось пустое пространство. Услышав гулкий отзвук, рыцарь схватился за этот кирпич и потянул его на себя. К всеобщему удивлению, тот поддался. За ним обнаружилась узкая длинная ниша. Персиваль сунул в нее руку и вытащил деревянную коробочку с выдвижной крышкой. Оттуда он достал карту какой-то местности, на которой виднелся отмеченный синими чернилами крестик и подпись «Сокровище тут».
– Друзья! – охрипшим от волнения голосом проговорил рыцарь. – Мы нашли путь к кладу вестготов.
– Не могу поверить! – закричала Шарлотта. – Выходит, решение было перед глазами.
Не сдержав чувств, она бросилась на шею Персивалю…
И в этот момент прогремел набат. С улицы раздались шум и крики. Подбежав к окну, трубадур, рыцарь и девушка увидели мечущихся в панике людей. Кто-то спешил к городским стенам, кто-то прочь от них. Кажется, никто не понимал, где погибель, а где спасение. Над городом собралась гроза. Город был обречен. Тревожно гудел монотонный колокол над церковью Святой Магдалины.
– Бранденбург пришел! Война!
