Владислав Фелицианович Ходасевич
Графиня Е. П. Ростопчина
Le mien est si plein de Vous, de Vos bontИs, – le mien, MADAME, est lo Vous depuis si long-temps, il Vous comprend si bien, – il saura apprucier ce qu'il unbitionne!..
Je suis avec le plus profond respect de
Votre Majestu
La trХs-fidХle sujette,
Eudoxie Rostoptchine.
Putersbourg, 1-er Mai 1841.
Слова эти – ключ к поэзии Ростопчиной. В них совершенно точно выражен ее взгляд на собственную лирику, в них намечены требования, какие она к себе предъявляла, и таким образом предрешены все достоинства и недостатки ее стихов.
Единственным человеком, понявшим истинную природу ее поэзии, был Тютчев, который в одном стихе сумел дать определение всего ее творчества, столь же верное, как и сжатое:
То лирный звук, то женский вздох, – сказал он.
V
Итак, героиня живет, мечтает, томится. Пишет лирические дневники, издает их. Читатели, особенно женщины, восхищаются. Героиня «на розах», как говорили у нас в XVIII веке, переводя с французского. Наконец, провожаемая напутствиями поклонников, в сентябре 1845 года уезжает она в поэтическое путешествие за границу. В Риме она занимает почетное место среди тамошних русских. Гоголь дарит ее своим вниманием. В саду Виллы д'Эстэ соотечественники подносят ей лавровый венок.
Однако триумфу этому суждено было быть последним. 1846 год – роковой в жизни Ростопчиной: слава ее начинает падать неизмеримо стремительнее, нежели перед тем возрастала. Начинается переоценка стихов ее. Некогда восторженный поклонник, Плетнев уже в 1845 году пишет Жуковскому: «У нее много доброго и хорошего как в сердце, так и в уме, только все гибнет от легкомысленной суетности. Из таланта своего в поэзии никогда не образовать ей ничего художественного. Она в понятиях об искусстве, кажется, завязла в осьмидесятых годах».
В конце 1846 года в Северной Пчеле была напечатана без подписи баллада Ростопчиной «Насильный брак». В примечании к ней Булгарин интригующим тоном предлагал читателям разгадать имя автора. Может быть, это примечание послужило толчком к тому, что балладу начали «расшифровывать», стараясь, помимо имени автора, отгадать ее скрытый смысл. И вот, в отношениях молодой жены к старому барону был усмотрен намек на отношения угнетенной Польши к России. Существовало, впрочем, и другое мнение. А. В. Никитенко в «Воспоминаниях» своих пишет: «И цензора, и публика поняли так, что Ростопчина говорит о своих собственных отношениях к мужу, которые, как всем известно, неприязненны». Несмотря на это, дело об аллегорическом смысле стихотворения было начато и прекратилось только благодаря личному распоряжению государя (Сушков). Самая баллада стала запретной. Она долгое время ходила по рукам в рукописях и печаталась в заграничных сборниках «вольных» русских стихов. Политическое толкование «Насильного брака» стало всеобщим.
Мы не беремся судить об истинном смысле баллады. Либеральный дух не чужд был Ростопчиной в ранний период ее жизни; но когда дело идет о стихах, написанных в 1846 году, то судить о политическом их значении нужно с большою осторожностью: к слишком консервативному лагерю примкнула она вскоре после напечатания баллады, когда возвратилась в Россию. К тому же слишком многое в балладе может быть принято за намеки на личную судьбу автора, как, по свидетельству Никитенки, многими и принималось. Но, с другой стороны, есть в «Насильном браке» стихи, трудно объяснимые ссылками на биографию автора и весьма понятные, если под женой разуметь Польшу. Таковы, в особенности, две последних строфы.
