Владимир Юрьевич Харитонов
Иллюзия смерти
После этого Петров, как говорится, затаил обиду. Он не только поселился в другой комнате на четверых квартирантов, но и перестал здороваться и вообще общаться и со своим другом и с Коломиной. Даже, когда они его пригласили на свадьбу через год, не пришел и не поздравил….
– Что это, если не памятозлобие? Как говорил ваш проповедник Исаия: «Не держи в сердце своем злобы ни на кого, иначе труды твои будут тщетны и суетны». Не мог простить другу, что ему нравится та же девушка, что и тебе, но он оказался более удачлив? – Открыто глумился мытарь.
– Я не знаю, что на это обвинение ответить, – произнес испытуемый.
– А своей супруге ты сколько раз напоминал о том случае, когда дверью гаража вашу машину помяло? Каждый раз обвинял ее при этом.
– Признаем факты памятозлобия моим подопечным, – вмешался Ангел Хранитель, – но давайте проверим на ваших весах, насколько тяжел его грех. «…Грех есть тяжесть, влекущая душу на дно адово», – глаголет Василий Великий.
Такого предложения от Амалиэля князь явно не ожидал, обычно он делал его сам и посчитал данный поступок неуважением и явным нарушением субординации. Пристав с кресла на своих мощных лапах, он посмотрел на Амалиэля глазами, буквально горящими огнем. При этом продолжал улыбаться. Правда такая улыбка не предвещала ничего хорошего. С обнаженных клыков падал крупными каплями яд. Хозяин адской темницы прошипел:
– А ты кто такой, чтобы у меня в доме командовать?
Однако, видя смирение в опущенном к полу взоре ангела, кивнул своим подчиненным. Мол, вы знаете пожелание вашего господина. Те суетливо принесли весы и гирю. Она оказалась не такая большая, как имели место на предыдущих кругах ада, и явно более легкая. Алексей с облегчением выдохнул. Он спокойно смотрел, как его Амалиэль достал свой пузырек. Ремиэль и Сихаил расступились, дав возможность Ангелу Хранителю подойти к весам и вылить оставшуюся жидкость. С последней каплей упала и последняя золотая монета…. Но, стрелка весов только покачнулась, не перейдя на правую сторону. Новопреставленный ощутил в душе пустоту и отчаяние. «Как это может быть? Вроде не велика тяжесть моих грехов…. Но все, проиграли, я останусь здесь навсегда», – вертелось в его голове. Страх разрывал тонкое тело души человеческой. Между тем Амалиэль невозмутимо произнес:
– Мой подопечный неоднократно оказывал милостыню нуждающимся людям и никогда не жалел об этом. Каждый раз, когда он совершал пожертвования или другое богоугодное дело, в моем мешочке оказывалась золотая монетка. Киприан Карфагенский говорил: «…Как водою спасительного крещения погашается огонь геенский, так милостынею и делами правды утушается пламя грехов». Позвольте откупиться за грехи подопечного золотом его души….
При этих словах он достал из-за пазухи небольшой суконный мешочек, завязанный сверху тесьмой. Однако не спешил доставать монеты, смотрел на высших Ангелов, желая узнать, очевидно, их мнение. Ремиэль негромко произнес:
– Допускается за нераскаянные грехи расплачиваться золотом, которое накопил Ангел Хранитель на добрых делах своего подопечного. «…Если душа совершает добрые дела, то Дух Святый обитает в ней», – так проповедовал преподобный авва Исаия. Думаю одной монеты вполне достаточно.
Закончив говорить, он вопросительно поглядел в сторону князя этого круга ада. Тот кивнул головой, мол, давайте проверим. Хранитель достал одну ярко желтую монетку и передал ее самому въедливому мытарю, стоящему рядом. Тот взял откуп и положил на весы сверху других точно таких же монет. Стрелка весов медленно сдвинулась вправо…. Ремиэль, еще раз взглянув на князя, спросил:
– Если к нашему подопечному больше нет вопросов, мы поднимаемся выше?
Ничего не ответил хозяин адского круга, только улыбнулся так, что стало ясно, не забудет он этот случай и припомнит при другой встрече. После столь многозначительной улыбки отвел взгляд в сторону.
Высшие Ангелы, взяв подопечного под локти, взмахнули крыльями и стали подниматься выше, на следующий круг истязаний.
– Я и не знал, что за каждую милостыню у тебя копились золотые монетки, – обратился Алексей к Амалиэлю.
– Не только за милостыню, а за любое богоугодное дело у меня в мешочке оказывалось на одну монетку больше, – ответил тот.
– Неужели за мной так мало добрых дел накопилось за всю жизнь, что все золото поместилось в небольшом кульке? Хватит ли этого, чтобы мне вырваться отсюда? – С заметной тревогой спросил испытуемый.
– Во-первых, на место отданного золотого в кошельке оказался другой и общее количество не изменилось. Не могу же я следовать за тобой с большим мешком монет? А хватит ли их, чтобы откупиться за все грехи, что мы не сможем оправдать словами, я не знаю, – ответил Ангел Хранитель.
Такой ответ крайне взволновал Алексея. Еще при жизни у него появилась привычка в подобных случаях переводить тему разговора на что-то другое, второстепенное. Иногда такой прием помогал ему успокоиться. Поэтому он спросил у сопровождающих Ангелов:
– Я заметил, что каждый уровень ада, кроме первого, держится на огромных полукруглых столбах. Если бы не они…темницы рухнут?
Сихаил, бросив мимолетный взгляд на новопреставленного, произнес:
– Не совсем так. Они полые внутри и через них Земля выплескивает из своего нутра кипящую лаву и воду. Как утверждал святитель Иоанн Златоуст: «…Владыка всех, держа в руке Своей вселенную, потрясает землю <землетрясениями> не для того, чтобы ниспровергнуть ее, но чтобы обратить ко спасению живущих беспорядочно».
А Ремиэль тихо добавил:
– Он же проповедовал: «Претерпевая бедствия, будем радоваться, потому что это оплата за грехи».
Глава 11. Пятый круг. О клевете на ближнего и унижении
Немного помолчав, Ремиэль добавил:
– Приготовься, раб Божий. Тебе предстоит серьезное истязание. Будешь держать ответ за оклеветание ближнего, осуждение, уничижение, ругательство и насмешки над ним, при забвении собственных согрешений и недостатков. С подобными грешниками лютые истязатели обращаются с особенной жестокостью. Они их считают своими – антихристами, предвосхищающими сан Христов и сделавшимися судьями и губителями ближних.
Когда опустились на землю, Алексей ощутил, что на этом уровне не так жарко, хотя по людским меркам температура еще убийственная. Размеры пещеры и ее внутреннее устройство оказались подобными предыдущим. Сквозь щели отдельных столбов сочилась расплавленная магма. Она медленно сползала вниз, образуя при застывании зловещие фигуры. Факелы и лава пугающе красноватого цвета еле-еле освещали темницу и чуть поодаль разглядеть что-либо невозможно. Правда, возле князя освещения оказалось достаточно, чтобы всякий приходящий видел, что происходит в непосредственной близости от него. Князь сидел на кресле вразвалку. Трон отличался от тех, что Алексей видел до этого. Он словно выточен из какой-то черной кости и обрамлен всюду людскими черепами и рогами непонятного животного. Хозяин похож на огромную гориллу мощную и лохматую. Правда, лицо скорее человеческое, чем звериное, если не обращать внимания на два мощных рога на голове, но выражение его крайне лютое. При этом с какой-то еле заметной ухмылкой, мол, я вижу вас всех насквозь, грешники проклятые. Бросались в глаза огромные уши и язык. Более десятка приближенных-охранников сзади и по виду и по оружию ничем не отличались от своих собратьев на других уровнях. Бесы, стоящие толпой перед своим господином, похожи на людей, но все почти в чем-то уродливы, словно умышленно давали повод надсмехаться над ними. У многих виднелись, как и у князя, несоразмерно с головой большие уши и языки, которые еле помещались во рту. Выражения лиц улыбчивые, но просматривалось скрытое коварство. « С такими врагами надо быть особо осторожным, – подумал Алексей. – Оклеветать, осудить, унизить, похоже, они умеют гораздо изощреннее людей».
А далее, насколько хватало глаз, расположились души людские, словно любопытные зрители. Однако все заняты перешептываниями между собой, каким-то диким смехом. Причем, когда одни смеялись, другие плакали. Меж них виднелись такие же бесы, как и перед князем с короткими кнутами в руках. Они постоянно выслушивали жалобы и клевету одних людей на других и нещадно били кнутами и тех, кто жаловался, и тех на кого жаловались. При каждом ударе раздавался истошный крик, но это не останавливало души грешные вновь жаловаться, надсмехаться и клеветать. Чуть в стороне виднелись длинные ряды тесных клеток. В них находились мученики в согнутом состоянии, распрямить члены тонкого тела не хватало места, причем с грубо зашитыми ртами. Рты зашивали тут же рядом прямо на земле. Два беса держали душу как в тисках, а третий нитками и иголкой делал ее беззвучной на длительное время. «Видимо, так истязают самые грешные души, которые даже в аду не отказались от греха. Жить в таком обществе, наверное, ужасно», – с внутренним содроганием подумал Алексей.
– Ну, приступим. Как говорится, не суди, да не судим, будешь, – произнес с уродливой ухмылкой хозяин этого круга.
При этом звук голоса показался истязаемой душе шепелявым с каким-то присвистыванием. Очевидно, такая речь связана с непомерно огромным языком. Казалось совсем непонятным, толи он пошутил, умышленно процитировав библейское высказывание, толи сказал всерьез. Однако бесы засуетились, обступили плотным кольцом и испытуемого, и сопровождающих Ангелов, которые вновь прикрыли подопечного своими мощными золотистыми крыльями. Мытари какое-то время смотрели на Алексея, молча, видимо пытаясь, прочитать его мысли. Истязаемый заметил, что и на этом круге видит сквозь крылья Ангелов, словно они прозрачные. «Интересно, – подумал он, – а бесы так же меня видят, как я их или все-таки нет?».
– Видим, видим, – соврал один из мытарей, буквально прочитав мысли Алексея. Трудно представить более неприятный скрипуче шипящий голос, – Давай, начинай со школы. Что ты про Катьку-то своему другу Петьке рассказывал, после того, как тебя ее брат с друзьями избил?
… После избиения братом оскорбленной девочки, Алексей на другой день в школу не пошел. Вечером после занятий его навестил друг Петька Смирнов. Он снял с себя в прихожей пальто, шапку, грязные резиновые сапоги и в одних носках зашел в комнату. Петров младший лежал на диване с приличным фингалом под глазом, уставившись в экран телевизора. Шел какой-то военный фильм.
– Привет. Вся школа гудит, говорят, тебя Федька за сестру избил. Чего ты ей сделал-то? – Спросил верный друг.
– Да она ненормальная, ко всем пацанам пристает. И меня просила проводить ее до дома…. Мол, не пожалеешь. А я послал подальше, вот она и обиделась и чего-то наговорила брату, – не моргнув глазом, соврал Алексей.
– Да ты че? Вроде она не такая и учится хорошо, не то, что ее брат, – высказал сомнения Петька.
– Ты просто ей не нравишься, вот она к тебе и не пристает,– продолжал настаивать на своей версии Петров. – А Федьке-то от меня знаешь, как досталось, пока мы дрались один на один…. Потом его друзья подбежали, втроем еле-еле одолели.
Он врал и не краснел, хотя и понимал, что вряд ли друг ему поверит. Федька и старше на два года и здоровее….
Бесы зашумели, сделав вид, что возмущены таким поведением истязаемого:
– Ну, что скажешь? Оболгал хорошую девочку, про нее слухи с твоей подачи пошли по школе, оскорбил ее. Про драку прихвастнул лишку, ты ведь как упал, так и не поднялся. Да ты неисправимый лгун, а еще пытаешься оправдаться.
– Пацаны все врут про девчонок и все любят хвастать про драки, не только я – начал неуверенно испытуемый.
– Ты не про всех, про себя говори, – резко перебил князь, вмешавшись в допрос, – мой ты, раб, сразу видно. Этот случай ведь не единственный, когда ты оскорблял своих знакомых, надсмехался над ними, врал. Иди вон к тебе подобным в стадо добровольно….
При этом он кивнул в сторону толпы людей-грешников, обитателей ада. «Стадом он их назвал, наверное, потому, что бесы их словно коров пасут кнутами», – подумалось Алексею. А грешные души, однако, не переставали жаловаться друг на друга, врать, оскорблять. При этом призывали бесов в свидетели, а те даже и не слушали, а нещадно били кнутами налево направо, доставая их из-за пояса. При этом избиваемые, по-видимому, испытывали адские боли. Особо надоевших грешников демоны тащили к клеткам. Причем те, которым пока не досталось кнутом, надсмехались и издевались над пострадавшими. А возле клеток вообще стояла толпа людей, смеющихся над заключенными и, тыкая в них пальцем. Они словно не хотели понимать, что в любой момент могут оказаться на их месте. «Сочувствие, здесь не принято»,– промелькнуло в мозгу Алексея. Он содрогнулся с омерзением, представляя, как и его, будут мучить безжалостные слуги дьявола и обезумевшие бывшие люди…. Причем не день, не два, а вечно. Его размышления прервал один из мытарей:
– Говоришь, все пацаны врут про девчонок…. Петька, твой друг много тебе про девчонок врал?
–Вроде он про них и не говорил никогда….
– А ты чего ему про Лену Шмелеву наплел? Мол, целуешься с ней каждый день. При этом улыбался, словно намекая, что не только целуешься….
«Вот началось откровенно ложное обвинение, как я и думал», – пронеслось в мозгу новопреставленного. Вслух он сказал:
– Это неправда. Я ничего подобного никому не говорил. И Петьке тоже, вы его сами спросите….
На этих словах Алексей резко пресек себя, чтобы не навлекать лишних вопросов к своему другу, когда тот попадет на мытарства. Бесы прекрасно поняли порыв истязаемого, но ничего не сказали, просто ухмыльнулись. А предательская память выдала еще один эпизод….
…Когда служить в армии оставалось меньше полугода, Петров и сам стал уважаемым «дедом» в части и отыгрывался за свои прежние обиды на новобранцах, или как он их называл, «запахах» и «духах»…. Правда, и до него так звали солдат, отслуживших менее полугода, но он вкладывал в это слово особо оскорбительный смысл. Ему нравилось их унижать и оскорблять, казалось, его собственный авторитет от этого рос в глазах таких же «дедов». Среди новобранцев оказался парень по фамилии Сизов из какого-то маленького провинциального городишки. Худой и нескладный, к тому же абсолютно без чувства юмора. Над ним надсмехались и издевались все, кому не лень, даже те, кто с ним призывался в одно время. Конечно, и Петров не обошел его «своим вниманием»…. А парень терпел и …только улыбался в ответ на оскорбления. И однажды у одного уважаемого дембеля из тумбочки пропали конфеты, присланные родителями. «Деды» собрали военнослужащих из этой казармы сразу после отбоя. Проверили все шкафчики, но никаких улик не нашли. Старослужащие осторожно стали высказывать свои подозрения, а Петров встал и с уверенной интонацией в голосе произнес:
– Я уверен, что конфеты украл и съел Сизов. Кроме него некому, «крыс» среди нас никогда не было.
А забитый бедолага, как всегда молчал и улыбался. Сомневаться в словах уважаемого «деда» никто не стал. Били невиновного парня так, словно он и в самом деле виноват. Новобранец долго лечился в госпитале….
– Ну, и что на это скажешь? – Загалдели наперебой бесы.
– Этот факт имел место и мне нечего сказать в свое оправдание, – унылым голосом ответил испытуемый.
– Вот молодец, начал признаваться…. А про Таньку Коломину ты, что соврал ее мужу после свадьбы?
– Это опять неправда. Ничего я Гаврилову не говорил, я с ним вообще не общался и даже не здоровался после того, как…увидел, что они целуются.
– Про осуждение других людей ничего не помнишь? – умышленно сменил направление допроса мытарь.
– Никого я не судил, я же не судья, – пытался возразить Алексей.
А в голове, как на грех возник еще один непристойный эпизод. Он вспомнился настолько четко и ясно, как будь-то, произошел вчера, а не много лет назад….
…Петров вступил в партию, в ту самую, без указаний которой план на производстве выполнить невозможно. Его назначили начальником отдела снабжения большого для провинциального города завода. На очередном партийном собрании обсуждали поведение одного из мастеров производства по фамилии Мытарь. Вспомнив эту фамилию, Алексей даже вздрогнул, не оскорбит ли она его истязателей-мытарей. Любил этот мастер выпить водочки в конце смены и однажды столкнулся лоб в лоб с секретарем всесильной организации. Пахнув на своего партийного босса перегаром, он обрек себя на серьезное разбирательство. Многие начальники цехов грешили с алкоголем время от времени, поэтому осуждать неплохого работника, да и человека компанейского не спешили. А Петрову показалось необходимым проявить себя принципиальным членом партии и ответственным работником. Он совсем забыл, что почти каждый раз, когда к нему приезжали в командировку коллеги из других городов, запирался с ними в своем кабинете и распивал коньячок и водочку в довольно больших количествах. Алексей Михайлович сказал уважаемому собранию:
– Товарищи, мы, начальники цехов, мастера производств и прочие инженерно-технические работники должны показывать пример своим подчиненным. А члены партии, коим является и Мытарь тем более. Пьянство на работе руководителя, это отсутствие дисциплины среди его подчиненных, это невыполненный план. Считаю необходимым поставить вопрос перед секретарем нашей организации об отчислении данного с позволения сказать коммуниста из КПСС. От имени партийного собрания рекомендовать руководству завода об увольнении Мытаря по отрицательным мотивам.
Аплодисментов, однако, не последовало. Во-первых, как бы все грешны, во-вторых, как работник Мытарь вполне профессиональный и заслуженный, а в-третьих, человек-то он неплохой. Многие с ним время от времени сидели за одним столом…. В общем, отделался Мытарь строгим выговором по партийной линии, но при встрече с Петровым никогда не здоровался после этого случая. Видно всерьез обиделся….
– Ты осудил своего товарища, сам себя назначил его судьей и губителем. При этом забыл собственные согрешения и недостатки, при невнимании им,– прошипел один из бесов. – В чужом глазу сучок заметил, в своем бревна не видишь. Чем можешь оправдаться?
– Нет у меня оправданий, – обреченно произнес испытуемый.
Однако предатель – память выдавала своего владельца с головой. Факты вранья, унижения близких становились предметом обсуждения на мытарстве и не находили никакого разумного оправдания. На вопросы мытарей:
– А на это что скажешь?
– Этот факт ты будешь отрицать?
– Что-то можешь сказать в оправдание?
…И тому подобные каверзы Алексей просто молчал, низко опустив голову. Да, ему стало стыдно, да он признавал свою вину и…даже каялся в душе, но было поздно. И данный факт он осознал и принял. По-сути, даже смирился с тем, что его заслуженное место именно в аду и именно на этом круге…. Дошло до того, что даже заведомо ложные обвинения мытарей Алексей принимал и соглашался с ними. Ангелы взирали на эту сцену, молча и с удивительным спокойствием. «Конечно, вы полетите дальше, а меня оставите здесь», – думал новопреставленный с некоторым осуждением своих защитников.
В это время послышался нарастающий шум, словно от приближающегося железнодорожного состава и сзади местного князя появился один из трех самых приближенных князей дьявола, собственной персоной. Тот самый, что сидел на среднем троне прямо перед своим господином. Охранники-бесы, находившиеся сзади хозяина этого круга ада, ощетинились оружием. По малейшему намеку доверенного сатаны, они готовы поразить и своего князя, и бесов, и гостей. Князь этого круга вскочил с трона и встал на колени перед начальником, бесы сделали тоже самое, расположившись чуть сзади. Людские души замерли в ожидании чего-то страшного. В зале установилась необычная тишина. Никто не ябедничал, и никого не наказывали. Приближенный к дьяволу князь вальяжно и не торопясь уселся на трон своего подчиненного и обратился к нему:
– Ты вставай, вставай. Холодновато что-то у тебя.
– Так ЖКХ отопление отключили на лето, – попытался пошутить князь. Однако видя, что его начальник даже не улыбнулся, замолчал, покорно склонив рогатую голову.
– Я же тебе говорил, что никуда ты от нас не денешься, – грозно произнес громоподобным голосом приближенный сатаны, обращаясь к Алексею. – Вот ты уже и не оправдываешься, признаешь свои грехи.
– Все так, – умиротворенно произнес Амалиэль.– «…Как за телом тень, так за душой следуют грехи, явственно изображающие ее дела», – учил святитель Василий Великий. Однако за нами осталось право откупиться золотом. Тем, что я накопил за богоугодные дела подопечного.
– Да, пока не произошла мера грехов и добрых дел, человеческая душа не может быть осуждена, – произнес Ремиэль.– Тот же Василий Великий говорил: «Хотя природе человеческой невозможно не грешить… однако же возможно, согрешив по опрометчивости или по увлечению от злокозненного, тотчас измениться, покаяться и не собирать зла ко злу».
– Несите сюда весы и гири грехов этой окаянной души, – распорядился старший князь.
Бесы мгновенно выполнили его распоряжение. Гиря на левой чаше показалась Алексею огромной. Ангел Хранитель достал из-за пазухи свой маленький мешочек с червонцами. Испытуемый потерял последнюю надежду на спасение. Опустив голову, он с ужасом ждал, когда враги человеческие испустят радостный крик, означающий их победу. Победу именно над ним, а не над кем-то посторонним…. Однако золото сыпалось и сыпалось, образуя приличную гору на правой чаше. Наконец стрелка весов склонилась вправо. Доверенный дьявола исчез, как будь-то его, и не было. Хозяин этого адского уровня уселся на свой трон, бесы поднялись с колен и вопросительно глядели на своего начальника. Тот молчал. Сихаил, видимо соблюдая установленный порядок, обратился к князю:
– Отпусти нас на следующий круг, если у вас обвинения закончились.
Князь с показной небрежностью махнул рукой, мол, проваливайте, надоели уже.
Высшие Ангелы вместе с испытуемым и его Хранителем медленно начали подъем. Был слышен шелест от каждого взмаха крыльев….
– А у нас много осталось золота в мешочке, – спросил Алексей.
– Точно я не знаю, это ведомо только Господу, – начал тот, кто сопровождал новопреставленного по жизни от крещения во младенчестве до самого конца, – но думаю, что немного…. Однако, как говорил старец Анатолий Оптинский: «Отчаяние – хула на Бога, будто бы Он не в силах спасти, или мера грехов наших может превзойти меру милосердия Божия».
– А почему, когда я не смог защититься от обвинений, в пещере появился самый высокий по чину князь? Неужели он реально так разозлился конкретно на меня? – Спросил новопреставленный.
– Каждая душа на счету, и за каждую идет борьба Светлых и Темных сил. Ты нужен Богу, но сатана делает все, чтобы ты не попал к Нему. Как проповедовал Святой праведный Иоанн Кронштадтский: «Но увы! и сатана тут же, готовый пожрать меня на каждом шагу, оспаривает меня у Господа».
– И что этот старший князь покинул дьявола и явился на этот круг ада?
– Нет, он не покинул своего господина…. А увидел ты его потому, что он, как и дьявол, может быть виден в любой точке ада, в которой только захочет быть видимым. Это его оптическая иллюзия, правда, не совсем, … тебе трудно это объяснить.
– А другие князья так же могут стать видимы на любом адском уровне?
– Нет, не могут. Их могут лицезреть мученики и истязатели в любой точке но, только на своем уровне…. – Ответил Сихаил. – Но думать тебе надо сейчас совсем о другом…
