Владимир Василенко
Дикие земли. Шарп
Глава девятнадцатая. Сломанный меч
Из ущелья мы выбрались, когда солнце уже начало клониться к западу. В самой каменной теснине к тому времени вообще стемнело, так что я даже начал беспокоиться, что мы можем опоздать. Турнир начинался на закате, а нам ведь нужно было еще попасть в город.
Но, когда мы вышли на открытое пространство, я понял, что зря нервничал. До ль’Эспада-Рото было рукой подать – город раскинулся чуть ниже по течению реки. Над ним нависала огромная статуя воина из темного зеленоватого камня, похожего на окислившуюся бронзу. По размерам и материалу она была похожа на статуи в Заливе Мечтателей. Марго подтвердила, что это тоже элайское наследие. Все самые крупные города Диких земель выстроены рядом с сооружениями элаев.
Воин был обнажен по пояс, солнце играло на его рельефной мускулатуре и изрезанном шрамами горбоносом лице. В руках он держал обломок меча с широкой крестообразной гардой. Уцелевшая часть клинка была чуть длиннее рукоятки. Непонятно было, сломалось ли оружие от времени, или статуя так и была задумана. Но, так или иначе, элайский памятник дал название городу. Ль’Эспада-Рото – «сломанный меч» по-испански.
Перейдя на южную сторону Змеиного хребта, мы словно бы перенеслись в другие широты. Ландшафт здесь напоминал пустыни южного Техаса или Мексики. Красноватая почва, изъеденные ветром скалы песчаника, кривые колючие столбы кактусов, отбрасывающих длинные тени.
Нам повезло – в полумиле от выхода из ущелья мы вышли на дорогу и почти сразу же встретили непися-фермера, едущего в город на запряженной двумя ослами повозке. Здесь, в Диких землях, усталость почти не ощущается, но топать пешком попросту надоело. Да и повозка все-таки двигалась чуть быстрее, чем пеший путник.
Непися звали Гильермо, и оказался он колоритнейшим мужиком – низеньким, пузатым, как бочонок, в огромном сомбреро, которое делало его похожим на гриб. Зубы у него через один были золотыми, а длиннющие черные усы спускались ниже подбородка. Балагурил он всю дорогу, не затыкаясь. Еще и угостил местной текилой – кстати, вполне приличной.
Мы с Марго ехали спиной вперед, свесив ноги с задней части его коротенькой повозки. Дорога неспешно скользила под нашими подошвами, похожая на гигантскую засохшую тортилью, всю в буграх и трещинах.
– Так какой у тебя план? – аккуратно пригубив из горлышка ядреной текилы, спросила Марго.
– В смысле?
– Ну, доберемся мы сейчас до города. Дальше-то что? Как ты будешь искать там Профессора? Ты знаешь хоть, как он выглядит?
– Не—а, – я помотал головой и тоже приложился к бутылке, только куда более основательно.
– Тогда как ты собираешься помешать ему?
Я пожал плечами.
– Ему нужен Кинжал Огуна. Надо просто следить за этой штукой. А еще лучше – постараться заполучить её самим.
– Это как, интересно? Как с теми кхандаарами – собираешься просто спалить весь город, лишь бы кинжал не достался Леммингам?
– Хм, а так можно? – оживился я, отвлекаясь от бутылки.
Марго отвесила мне подзатыльник.
– Кончай уже бухать, и объясни толком, что ты задумал! Я что, зря таскаюсь с тобой второй день?
– Думаю, надо пробиться на турнир.
– Ты что там, драться собрался? Ты же нуб! Неужели думаешь, что у тебя есть хоть малейший шанс выиграть этот кинжал?
– А у тебя?
– Хм… – Марго задумчиво взглянула на зависшее уже над самым горизонтом солнце.
– Чего тут думать-то? Я как вспомню, как ты крошила этих роа – до сих пор мороз по коже. Ты самый крутой боец из всех, что я здесь видел.
– Просто ты мало чего здесь видел. Я думаю, сейчас в городе собрались все заядлые ПВП-шники. И там такие зверюги, что меня просто размажут по арене. Я, конечно, умею кое-что. Но мой главный козырь обычно – это внезапность. А в прямом замесе… не знаю, сколько я продержусь.
– Точно гораздо дольше, чем я.
– Хо-хо, десперадос, так вы хотите померяться силами в Кровавом кольце? – обернулся к нам Гильермо. – Тогда вам нужно поторапливаться – Пляска Огуна закончится, как только диск солнца коснется горизонта.
– Почему это? Я слышал, что турнир, наоборот, на закате только начнется.
– На закате две дюжины самых достойных из десперадос начнут борьбу за дар Духа войны, – закивал фермер так, что сомбреро сползло ему на лоб. – Но сначала нужно выявить этих самых достойных. С полудня идет Пляска Огуна. Все дерутся со всеми, и каждый за себя.
– А, что-то вроде отборочных туров. И какие там правила?
– Да никаких, – рассмеялся Гильермо. – Круг открывается, много-много десперадос входят в него. А выходит лишь один. Или двое. Или вообще никто не выходит. И так пока не наберется две дюжины.
– Так поторапливай своих ишаков, дружище! Мы с дамой не хотим пропустить такое веселье!
Гильермо расхохотался, поблескивая золотыми зубами.
– Как скажешь, десперадо, как скажешь!
Ослы его, впрочем, как плелись еле-еле, так и продолжали. Но это было уже неважно – меньше, чем через полчаса мы въехали в город.
Главное, чего я здесь опасался – что нарвусь на шерифов Конкисты. Марго даже снова припасла для меня наручники – договорились, что, в случае чего, снова изобразим конвоира и преступника. Ох уж эти мне ролевые игры!
Но на улицах города оказалось столько народу, что, даже если здесь и были шерифы – их еще нужно было постараться отыскать в толпе.
Элайский колизей выделялся среди прочих городских построек, как жук в муравейнике. Основная часть кварталов ль’Эспада-Рото была застроена простенькими кирпичными домами в два-три этажа, заштукатуренными и побеленными снаружи. Колизей же, как и другие монументальные строения элаев, был сложен из гигантских каменных плит, кое-где потрескавшихся от времени. По размерам он был, пожалуй, с футбольный стадион, но идеально круглой формы. У входов в него толпа была особенно плотной.
Чтобы пробиться на трибуны, пришлось основательно поработать локтями, а иногда и кулаками. К счастью, ни я, ни моя дама не страдали от избытка интеллигентности, так что продвигались мы довольно быстро. В тесном проходе возле самых зрительных рядов кому-то из игроков приглянулась Марго, и он решил выразить свое восхищение, лапнув её за зад. Пару секунд спустя он, завывая, катался по каменным ступеням, зажимая культю правой руки. Толпа от нас немного отхлынула, и остаток пути мы преодолели почти без препятствий.
Зрительные ряды представляли собой широкие каменные ступени, по кромке каждой из которых были выстроены деревянные перила с широкий и плоской верхней частью. На перила эти зрители ставили бутылки, кружки, тарелки со снедью. Кое-где на них сидели те, кому не хватило места на основном ряду.
Колизей был забит под завязку. Нам кое-как удалось пробиться до средних рядов, но ближе к арене было уже не продвинуться – пришлось бы буквально идти по головам. В передних зрительных рядах были заняты и перила, и даже проходы. Мне с трудом удалось занять место, потеснив одного уже изрядно набравшегося типа в щегольском полосатом костюме.
Судя по информации рядом с ником, это был полный нуб с рейтингом 75. Но в дорогущей одежде и с золотыми перстнями на пальцах. Видимо, очередной турист – здесь он не ради игры, а ради зрелищ и грязных развлечений.
Да уж, зрелище, что развернулось внизу, на арене – из тех, что в Сети имеют возрастной рейтинг 21+ даже в виде обычных видеофайлов. Здесь же, в Эйдосе, с полным эффектом присутствия, это и вовсе удовольствие не для слабонервных.
Арена была круглой, как зрачок, и в ее центре было выстроено нечто, напоминающее Стоунхендж —широкое каменное кольцо, поддерживаемое дюжиной каменных колонн. И само кольцо, и колонны изрядно потрескались, а кое-где и вовсе обвалились. Вокруг них было сооружено что-то вроде строительных лесов – деревянные лестницы и узкие настилы, по которым можно было забраться на вершину кольца. Правда, и эти конструкции тоже были изрядно изношены, да к тому же изрешечены пулями.
Ибо стреляли здесь много.
Как я понял, мы попали в самый разгар очередного отборочного тура. На арене суетилось человек пятнадцать, еще столько же уже валялось на бордовом от впитавшейся крови песке. Ожесточенная перестрелка постепенно переходила в ближний бой – похоже, у участников кончались патроны. Звуки выстрелов слышались все реже, зато все яростнее становились вопли сошедшихся в схватке головорезов. В ход шли ножи, томагавки, мачете.
Один бугай, с головы до ног изгвазданный в красном, орудовал здоровенной дубиной с утыканным толстыми гвоздями навершием. Он был здорово изранен, из спины его торчал глубоко засевший дротик с толстым, как черенок лопаты, древком. Но рычал он, как медведь, а от его ударов противников подбрасывало в воздух. В общем, если бы мне пришлось делать ставки, то я бы, пожалуй, зарядил пару сотен на этого берсерка.
– Кажется, организаторы вон там, – наклонившись ко мне, прокричала в ухо Марго, и указала вправо.
Метрах в тридцати от нас между рядами была выстроена обособленная площадка – что-то вроде закрытой ложи, и чернел большой овальный вход куда-то в недра колизея.
– Я туда, а ты пока осматривайся здесь. Ищи своего Крысолова.
Марго чмокнула меня в щеку и вспорхнула на перила одного из рядов. Пошла вперед с грацией канатоходки, по пути отбрасывая в сторону попадающиеся под ноги бутылки, шляпы и зазевавшихся зрителей. Кто-то провожал её плотоядными взглядами и одобрительными возгласами, кто-то пытался хамить. Одному она мимоходом зарядила каблуком в лоб.
Я лишь покачал головой ей вслед и снова перевел взгляд на арену. Моего фаворита к тому моменту уже завалили. Кто? Как?! Что ж, хорошо, что я не делал ставок.
В живых тем временем осталось всего пятеро, и среди них я разглядел уже знакомую парочку в длинных, до колен, плащах. Один в светлом, с черной птицей, вышитой на спине. Второй – в черном, с белой птицей. Винсент и Джулс Диксоны. Уже не помню, кто из них кто, да и нет желания выяснять. Главное, что я не ошибся – банда Леммингов тоже в игре. И, похоже, у ее представителей все шансы прорваться в основной круг. Им помогает то, что в общей неразберихе они действуют сообща, прикрывая друг друга. Вот и сейчас – встали спина к спине, отражая атаки наседающих со всех сторон противников.
Мой сосед – франт с золотыми перстнями на пальцах – куда-то испарился. Стало чуть свободнее, но свято место пусто не бывает – ко мне тут же подсел другой зритель. Тоже, похоже, из туристов. Примерно моего возраста, но худощавый, интеллигентный, с холеными длинными пальцами, в сером костюме-тройке в тонкую полоску и шелковом сером цилиндре с изящно загнутыми полями.
– Не возражаете? – чуть приподняв над головой цилиндр, уточнил он.
Улыбка у него была мягкой, располагающей. В отличие от большинства зрителей вокруг, он был спокоен и, похоже, совершенно трезв.
Я молча кивнул, на секунду отвлекаясь от наблюдения за боем.
Диксонам удалось серьезно ранить одного из оставшихся троих противников. Его бывшие союзники, воспользовавшись моментом, сами добили беднягу в спину. Остались двое на двое. И, похоже, вторая двойка тоже была сыгранной, а не стихийно сложилась во время раунда. Оба – здоровые бугаи, уже основательно потрепанные, но не обращающие ни малейшего внимания на раны. Похоже, оба качаются в Живучесть и Силу. Один – так точно чистый джагернаут, еще и в решетчатой костяной кирасе – будто ребра наружу торчат.
Диксоны явно послабее, но более подвижные. Вооружены оба здоровенными ножами Боуи. У их основного противника – широкий тесак, похожий на мясницкий. Второй – тот, что в кирасе – свое оружие где-то посеял, и теперь озирается, выискивая, что бы подобрать. Сам рисунок боя изменился – теперь уже Диксоны перешли в атаку, а двое здоровяков спина к спине встречают их выпады. Толпа притихла, жадно следя за схваткой – сейчас каждый взмах ножа может решить судьбу всего раунда.
– Какая ирония, – с горечью произнес мой сосед, опираясь подбородком на изящную рукоятку трости и наблюдая за ареной из-под полуопущенных век.
Я обернулся к нему, ожидая, что он продолжит свою мысль, но он лишь продолжал лениво наблюдать за схваткой. Потом и вовсе отвлекся, полез за чем-то в карман.
Я прищурился, пытаясь разглядеть его ник, но это пока не удавалось – похоже, у него, как у Марго, какой-то перк на скрытие информации. Либо платная услуга – к ней прибегают многие туристы, стремящиеся сохранить инкогнито.
– В чем ирония-то, старина? – спросил я.
Он достал из кармана пиджака пригоршню крупных черных семечек и высыпал их горкой на перила перед собой. Рядом аккуратно положил свой цилиндр.
– Во всем этом, – он взмахнул ладонью, указывая на ряды зрителей перед нами. – Проходят века. Расцветают и рушатся империи, рождаются новые религии. Человек все глубже вгрызается в ткань мироздания, стремясь к познанию. А любимое развлечение толпы прежнее. Наблюдать за убийством или совокуплением себе подобных. Тысячи лет эволюции – а внутри мы все те же агрессивные и похотливые обезьяны.
– Так и ты сейчас не в консерватории на скрипке пиликаешь.
– А я и не отрицаю, – пожал он плечами. – Ах, простите, мистер Шарп, я не представился. Зовите меня Андерс. Андерс Беринг.
Он протянул мне свою узкую бледную ладонь. Я едва успел пожать её, как толпа взорвалась восторженными возгласами. Зрители на передних рядах повскакивали со своих мест, так что и мне пришлось подняться, чтобы разглядеть, что же там творится на арене.
Вот это поворот! Один из Диксонов – тот, что в светлом плаще – валяется в луже крови, придавленный сверху трупом здоровяка в костяной кирасе. Двое оставшихся бойцов яростно сцепились, полосуя друг друга ножами.
У бугая была одна надежда – на живучесть. Но Диксон оказался шустрее и сообразительнее. Страшный тесак его противника больше подходит для рубящих ударов на средней дистанции. Поэтому главарь Леммингов бросился в клинч и принялся жалить врага в бок, всаживая клинок по самую рукоятку. В реале бы хватило и пары раз. Тут здоровяк выдержал не меньше дюжины, прежде чем начал шататься.
Проклятье… Все-таки один из людей Крысолова будет участвовать в турнире. Ну, ничего, у меня тоже припасен козырь в рукаве. Только вот где он, этот мой рыжеволосый козырь?
Верзила, наконец, рухнул в песок, и толпа снова завизжала и заулюлюкала. Я вернулся на свое место и снова обернулся к соседу. Тот сидел, как ни в чем не бывало – будто происходящее на арене его интересовало куда меньше, чем семечки, которые он лузгал, аккуратно складывая шелуху на перила.
– А на кого ставил ты, Андерс? – спросил я его.
Он усмехнулся.
– Мне, если честно, безразлично, кто там кого прирежет. Мне куда интереснее наблюдать за ними, – он снова широким жестом указал на рассевшихся на трибунах зрителей.
– Что уж тут интересного?
– А вы задумайтесь, мистер Шарп. Кто вокруг нас? Кто эти люди? Это ведь не древнеримский плебс, воспитанный в жестокое дикое время. Это – офисные клерки, преподаватели, инженеры, домохозяйки… да кто угодно. Подключение к Эйдосу становится дешевле с каждым годом. Это наши с вами цивилизованные современники. И с какой радостью они вцепляются друг другу в глотки!
– Ты повторяешься, приятель. Да, да, люди – скоты. Этого не изменишь.
Он покачал головой.
– Я так не думаю. Просто нужна… последовательность в действиях. Мы не одно десятилетие угробили на то, чтобы привить людям хоть какую-то толерантность и цивилизованность. Но вот – новый ящик Пандоры открыт. Куда, как вы думаешь, ведет нас Эйдос?
Он наклонился ближе ко мне, чтобы его голос не заглушили очередные выкрики из толпы.
– Во мрак, Шарп. Эйдос – это туннель в самые темные глубины человеческой души. Мы все сгинем в нем, если вовремя не остановиться. Но пока человечество несется по этому пути прямо в пропасть, как стая безмозглых леммингов.
Сейчас, когда он говорил мне прямо на ухо, я, наконец, расслышал знакомые интонации. Замер, будто боясь спугнуть чуткую птицу. Медленно повернулся, заглядывая во внимательные, чуть насмешливые глаза. Правая ладонь сама собой легла на рукоять револьвера.
На арене тем временем ударил гонг, и толпа зрителей взревела – похоже, начался очередной тур для претендентов. В сгущающихся сумерках один за другим загорались факелы. Вокруг самого Кровавого кольца их было больше всего. Фигуры бойцов в красноватых отсветах пламени казались наполовину сотканными из теней. Где-то там, среди них, должна быть и Марго. Скорее всего, это последний отборочный раунд – солнце уже почти у горизонта. Но сейчас не было времени разглядывать арену. Было куда важнее то, что творилось у меня прямо под боком.
На перила перед нами бесшумно, как тень, опустился белый ворон. Гулко стукнул клювом по дереву, склевывая приготовленное для него угощение.
Крысолов улыбался, наблюдая за мной.
Я никогда толком не задумывался над тем, как поступлю, когда встречусь с ним. Но уж точно не предполагал, что впаду в такой ступор. Ярости не было. Как и особой радости. Это ведь всего лишь Эйдос. И Крысолов, хоть и сидит сейчас рядом – по-прежнему призрак, ничуть не более реальный, чем голос в голове, что преследовал меня во время той истории с самоубийцами из «золотой молодежи».
Голова слегка кружилась, и к горлу подкатывал скользкий горький ком. Я огляделся. Зрителям вокруг не до нас – они увлечены происходящим на арене. Занятно. Ты посреди толпы, но в то же время – один на один с заклятым врагом, будто вырванный из окружающей реальности. Даже выкрики сидящих рядом болельщиков доносятся будто бы сквозь толстый слой ваты
Я тряхнул головой, и наваждение немного отступило.
– Так вот в чем дело? – спросил я. – Собираешь свой маленький крестовый поход против Эйдоса? Ты не священник, часом?
– Нет, что ты! – отмахнулся Андерс. – Я, если уж тебе интересно, психоаналитик. И немного преподаю. Но это неважно. Я скучный маленький человек, Шарп. Но иногда даже простые люди способны очень на многое.
Я усмехнулся, разворачиваясь к нему в полкорпуса. Револьвер выскользнул из кобуры, рукоятка надежно легла в ладонь. Вот только привычная тяжесть оружия почему-то в этот раз не придавал уверенности.
– И что же ты собрался провернуть с помощью Повелителя Духов?
– Увидишь. Совсем скоро.
– Ну, не торопи события. Чтобы получить нужный бонус, тебе нужны как минимум три предмета. И за кинжал Огуна еще нужно будет основательно подраться.
Он рассмеялся.
– Так ты думаешь, что я здесь из-за какого-то там ножика? Ты меня разочаровываешь, Шарп.
Он по-прежнему смотрел прямо в глаза – спокойно и чуть насмешливо. Странная штука. В нем не было ничего устрашающего. Наоборот – совершенно заурядный мужик, мягкий, интеллигентный, с незапоминающимся лицом. Но от него будто бы исходила какая-то тягучая плотная аура, постепенно обволакивающая, подавляющая…
Черт возьми, а может, так и есть! Наверняка вуду или еще какая-нибудь хрень из арсенала местных игроделов.
Я, снова мотнул головой, пытаясь отбросить все сильнее окутывающий меня морок. Вскинул руку с револьвером. Ствол «Скофилда» уперся Крысолову в подбородок, чуть приподнимая его. Но палец намертво замер на спусковом крючке. Меня будто бы парализовало – все мышцы задеревенели, сведенные судорогой.
– Шарп… – укоризненно покачал головой Андерс. – Пора бы уже тебе понять – ты всегда на шаг позади меня. А уж в этом мире у тебя и вовсе никаких шансов.
Я дернулся было, но не мог пошевелить даже губами. Словно бы вмерз в глыбу льда. А ведь всего-то и надо – чуть-чуть двинуть указательным пальцем! Я сосредоточился на спусковом крючке. Ну же! Еще немного!
Крысолов отвернулся от меня, будто потерял всякий интерес. Обвел взглядом трибуны, погладил кончиками пальцев свою жутковатую белую птицу с красными кровоточащими глазами.
Я перестал трепыхаться и затаился. Злость и осознание собственной беспомощности едким ядом выжигали меня изнутри. Но я старался не поддаваться. Может, наконец-то научился смирению, как советовала чернокожая провидица.
Если наброшенный на меня паралич – это какое-то заклинание, то у него наверняка должно быть и время действия. И есть шанс, что Крысолов расслабится и прозевает момент, когда это время истечет. А вот я – буду наготове.
– А впрочем, надо отдать тебе должное, – проговорил Крысолов, не сводя взгляда с арены, но чуть склонившись ко мне, чтобы я его услышал сквозь шум толпы. – Ты, как туповатый, но настырный бульдог – раз уж вцепился, то не отвяжешься. И ведь как-то даже умудрился выследить меня. Впрочем, теперь все это уже не имеет значения. Ты снова опоздал, Шарп. Ты всегда слегка не догоняешь.
Он усмехнулся и похлопал меня по щеке.
– Ну, а теперь – пора, наконец, начать мою небольшую репетицию. Я ждал этого турнира. Но мне действительно плевать, что там сейчас творится на арене. Гораздо важнее то, что сейчас здесь на трибунах – что-то около восьми тысяч игроков. Редкий случай. Грех им не воспользоваться.
Он поднялся. На уровне моих глаз оказалась его правая ладонь, на которой успел появиться крупный перстень из желтого металла. Вместо драгоценного камня в него было инкрустировано глазное яблоко. Живое. Оно двигалось, водя черным расширившимся зрачком в разные стороны.
Крысолов, поймав мой взгляд, сжал ладонь в кулак. Глаз в перстне уставился прямо на меня.
– Ты прав, Шарп. Мне нужны три предмета. Это – Око Легбы.
Он потянул массивную желтую цепочку на жилете. Вместо часов на ней оказался круглый медальон с черепом, глазницы которого светились ядовито-зеленым.
– Это – талисман Ошумаре. Ну, а это…
Из внутреннего кармана он извлек знакомую железную маску. Она ожила, едва он коснулся ею своего лица. Края маски задвигались, плотнее обхватывая его голову, а глазницы вспыхнули огнем.
– Ну, а это – маска Осайе. Кстати, забрать её у парня оказалось куда проще, когда он, наконец, послал тебя ко всем чертям. Он сам мне её отдал. Он ведь умный малый. Вовремя сообразил, что не стоит водить дружбу с таким, как ты. И иметь такого врага, как я.
Если бы я мог двинуться – я бы сейчас, рыча, набросился на него, чтобы задушить голыми руками. Но у меня даже глазами двигать получилось с трудом, а из глотки вырывалось лишь слабое мычание.
Он засмеялся, и голос его, измененный маской, зазвучал раскатисто и басовито.
А дальше начался настоящий кошмар. Было непонятно, как Крысолов это делает – никаких тебе пассов руками, витиеватых заклинаний или дыма из задницы. Но вокруг него, как круги по воде, стремительно распространялось безумие. Зрители, до этого увлеченно наблюдавшие за бойней на арене, набрасывались друг на друга. В ход пошли ножи, револьверы, кастеты – без оружия в Диких землях мало кто ходит.
Вскоре наши с Крысоловом неподвижные фигуры стали единственным островком спокойствия в бушующем море ненависти. Казалось – еще немного, и кровь буквально польется по каменным ступеням сплошным потоком.
Удар и жгучая боль от шальной пули вывели из ступора. Я дернулся в последний раз, пытаясь сбросить невидимые оковы паралича. Но, наверное, чертов Крысолов был прав. Здесь, в этой игре, он был куда сильнее. Не было смысла дальше играть по его правилам.
Я вызвал меню выхода из игры, и, как обычно при выходе, ненадолго оказался в Тонком мире. Звуки бойни стихли, все вокруг стало блеклым, полупрозрачным. Я воспарил над своим телом и, пока таймер отсчитывал последние секунды перед выходом, успел оглядеться.
Здесь, в Тонком мире, действия Профессора были куда очевиднее. Его фигура пульсировала багровым пламенем, а артефакты из сета Повелителя духов выделялись на нем светящимися контурами. От кончиков его пальцев во все стороны тянулись тонкие бесплотные щупальца – будто струи живого дыма. Они ветвились, раздваивались, распадались на сотни ручейков – черных с красным. И пронизывали толпу, стягивая её в единую паутину.
Было видно , как отлетают от убитых игроков бледные тени. Некоторые, как и я, зависали на какое-то время над телом. Другие тут же стремительно улетали куда-то за пределы колизея. Андерс же стоял посреди всей этой вакханалии, гордо выпрямив спину и запрокинув лицо к небу.
Крысолов собирал свою паству.
