Владимир Иванович Шлома
Взгляд в прошлое
Очень неудачный день
Дни бывают разные: осенние и весенние, зимние и летние, ненастные и солнечные. Дни бывают также удачные и неудачные. А еще они бывают очень неудачными. Говорят, что еще бывают и очень удачные дни, но в своей жизни Владимир с ними не сталкивался, видимо они где-то мимо него проходили. А вот очень неудачные дни, хоть и не очень часто, в его жизни встречались. В такие дни все идет кувырком, лучше с утра выпить рюмку, и вообще ничего не делать, меньше потерь будет. Один из таких дней случился, когда Владимир служил в Бершети.
Было воскресенье. Очень хороший солнечный летний день. Планов на этот выходной день у Владимира было много. Прежде всего, нужно было проявить фотопленку. В прошлый выходной он с женой и дочерью, а также соседи с сыном, ездили в Пермь, где много фотографировали детей, и в зоопарке, и на набережной Камы. Должны быть очень интересные детские фотографии. Фотографией Владимир начал заниматься давно, еще со школы, но тогда у него даже своего фотоаппарата не было, пользовался школьным, который выпросил у директора школы. Теперь же у него свой зеркальный фотоаппарат «Зенит-Е». Это конечно не «Киев-4А», но и он Владимира вполне устраивает. Прежде всего, у него очень мягкий портретный объектив, что позволяет делать прекрасные детские портретные снимки. Владимиру больше всего нравится фотографировать именно детей. Они всегда живые и непосредственные, у них нет той зажатости, которая часто бывает у взрослых. В отличие от взрослых, они никогда не думают о том, какими они получатся на фотографии, именно поэтому их фотографии почти всегда и получаются замечательными. Правда, по-настоящему отличных снимков, которые можно и на выставку отправить, бывает не так много, не более пяти кадров со всей пленки, но они бывают. Именно ради этих нескольких кадров Владимир и старается. Стандартными проявителями и закрепителями, которые продаются в магазинах фототоваров, он больше не пользуется. Ему удалось достать старинную книгу по фотографии, и теперь все реактивы он готовит сам. Сегодня он тоже приготовил проявитель для пленки, который дает зерно в два раза меньше, чем обычный проявитель. Проявлять им пленку, правда, нужно в два раза дольше, но куда ему торопиться, главное, что можно будет печатать фотографии в два раза больше размером, и на них не будет видно зернистости. А еще пленку нужно будет очень хорошо промыть. Местная вода очень жесткая, и, после высыхания, на пленке остаются пятнышки солей, которые потом портят внешний вид фотографии. Их потом приходится вытирать влажной ваткой, но это не всегда удается, остаются разводы, а иногда даже царапины образуются на негативе, а их убрать уж совсем невозможно. Поэтому Владимир приспособился промывать пленку холодной кипяченой водой. В ней меньше солей, и, соответственно, меньше остается пятен.
Владимир приготовил свой специальный проявитель, зарядил пленку в бачок для проявки пленки, и залил его проявителем. Зафиксировал двадцать минут, необходимые для проявления пленки. Пока пленка проявляется, используя кипяченую воду, приготовил кислый фиксаж. Потом, когда пленка проявилась, промыл ее кипяченой водой и залил фиксажем. Еще через двадцать минут пленка была готова. Владимир смотал с катушки небольшой кусок пленки и проверил качество проявки. Все было отлично, и проявка, и экспозиция, лучшего и желать не нужно. Теперь только хорошенько промыть, и можно сушить. А ночью можно будет и фотографии отпечатать. Владимир взял с плиты чайник с кипяченой водой, но на этот раз он оказался теплым, нагрелся от стоящей рядом кастрюли, в которой варился борщ. Он не был горячим, но рука тепло чувствовала, а это плохо, такой водой можно все испортить. Владимир не стал рисковать, убрал чайник с плиты, и подождал минут двадцать, пока он остынет. Через двадцать минут вода в чайнике почти остыла, рука тепло воды почти не чувствовала, и Владимир залил эту воду в бачок для проявления пленки. Через пять минут он вынул пленку из бачка, и чуть не упал в обморок – пленка была абсолютно чистой. Нет, не без пятен соли, на ней вообще не было изображений. Вода оказалась недостаточно остывшей, и все изображения смыло. Это был удар ниже пояса. Такую пленку загубить! Ведь там были уникальные кадры, которые уже не удастся повторить. Куда торопился? Времени ведь впереди полно, мог бы еще хоть час ждать, пока вода окончательно остынет. Вот дурак! Расстроенный Владимир ходил по комнате и долго не мог успокоиться. Растревоженная и опустошенная душа Владимира болела и ныла, но утерянного не вернешь, и надо было смириться с этой потерей. Известно, что лучшее для этого лекарство – это работа, и чтобы отвлечься от дурных мыслей, Владимир решил покрасить окно. Эта работа также была запланирована на сегодня.
Владимир вышел на балкон, нашел там банку с белой краской. Это очень хорошая польская эмаль, с изображенной не этикетке зеброй. В отличие от отечественных белых красок, в которых всегда присутствует некоторая желтизна, эта эмаль абсолютно белая, и такой же остается многие годы после высыхания, опять же, в отличие от отечественных красок, которые, со временем, желтеют все больше и больше. Эту эмаль Владимир купил случайно в поселке Юг, куда он приезжал на местную мебельную фабрику покупать кроватку для дочери. Этой эмалью Владимир покрасил окно в прежней квартире, и за два года, пока он там жил, эмаль совсем не пожелтела. Владимир открыл банку, и палкой начал размешивать эмаль, чтобы она стала однородной. Но эмаль была очень густой, ведь она была куплена больше двух лет назад. Нужно было ее чем-то развести, но никаких растворителей дома не было, а хозяйственный магазин по воскресеньям не работает. В углу балкона Владимир нашел только бутылку олифы. Но и ей он обрадовался. Была правда опасность, что олифа придаст эмали некоторую желтизну, но не ждать же с этой работой до следующего воскресенья. Тем более, что еще неизвестно, будет ли у него выходной и в следующее воскресенье. Владимир вылил часть олифы в банку с эмалью, и опять стал размешивать. В эмали образовались небольшие комочки, которые не хотели размешиваться.
– Наверно мало олифы добавил, – подумал Владимир, и добавил еще, побольше.
И размешивал дальше. Но эмаль от этого лучше на стала, через некоторое время она превратилась в подобие сметаны с творогом. До Владимира наконец-то дошло, что эмаль он испортил окончательно, она свернулась, и покрасить такой эмалью окно ему не удастся. Ему было очень жаль испорченную краску. Такую краску он больше не купит, это он точно знал. Тогда он купил ее совершенно случайно, и теперь жалел, что мало взял. Он уже спрашивал такую краску во всех хозяйственных магазинах, в которых ему приходилось бывать, но ее нигде не было. Владимир расстроился окончательно, ведь теперь придется красить окно обычной, не очень белой краской.
А дальше Владимир начал творить вообще странные вещи. Он зачем-то вылил эту испорченную эмаль в унитаз и смыл. Зачем он это сделал, он потом объяснить не мог, ведь пустая банка из-под краски ему не нужна была. Зачем он ее освобождал? Какое-то наваждение. Краска с унитаза вроде бы смылась, но этот ком краски застрял где-то ниже, и перекрыл общую канализацию в подъезде. Снизу прибежали соседи, и попросили не пользоваться водой, так как у них полон унитаз воды, и она уже течет через верх.
Владимир оделся и пошел искать дежурного сантехника. Через два часа он его, наконец-то, нашел, в какой-то компании на дне рождения. С большим трудом Владимиру удалось уговорить его, за солидное вознаграждение конечно, оставить праздничный стол и идти чистить канализацию. Сантехник переоделся в рабочую одежду и пошел выполнять свою работу, матерясь и, на чем свет стоит, ругая того придурка, который забил эту канализацию и выдернул его из-за праздничного стола. Владимир конечно не сознался, что именно он и есть тот придурок. Если бы сантехник это узнал, то запросил бы за свои услуги еще дороже.
Когда прочистили канализацию, Владимир стал искать, что бы еще сделать. Положение спасла жена, которая налила ему рюмку водки и сказала: «Успокойся, на сегодня достаточно. Отдохни и посмотри лучше телевизор. Больше ломать и портить ничего не нужно. Сегодня явно не твой день».
Такие дни бывают у всех. Их нужно только вовремя распознать, чтобы не наделать глупостей. Если у вас пара дел не задалась, то в этот день явно не нужно начинать третье, лучше выпейте рюмку, успокойтесь, и отдохните, меньше убытка будет.
Жуткая история
В дивизии ЧП. Из рейса не вернулась почтовая машина, которая обычно возила из Перми почту для всех частей дивизии, и секретную почту. Обычный автомобиль ГАЗ-53 с кунгом, на бортах которого была нарисована наклонная белая полоса, знак для гаишников, что эту машину нельзя останавливать и проверять. На этот раз на ней должны были привезти деньги из банка. И не просто деньги, а зарплату для военнослужащих и служащих всей дивизии, огромные деньги. Тревогу забил начальник военной почты капитан Волков, когда машина в назначенный срок не вернулась. Подождали еще пару часов, надеясь, что старший машины прапорщик Никитин просто задержался в банке при получении денег, такое иногда бывало. Но и через два часа машина не вернулась. Дозвонились до банка и узнали, что Никитин получил все деньги еще в одиннадцать часов, и из банка уехал. По дороге на Пермь отправили машину с подвижным военным патрулем, но патруль вернулся ни с чем, почтовую машину, на маршруте ее следования, обнаружить не удалось.
Машину обнаружили только через три дня. Ее нашли грибники, которые немного заплутали в лесу и случайно оказались в этом месте. Машина стояла на небольшой поляне, к которой вела старая, порядком уже заросшая кустарником дорога. Увидев на этой дороге свежий след от машины, грибники и вышли на эту поляну, хотя, конечно же, надеялись выбраться по этой дороге из леса. Здесь они и нашли брошенную машину и мертвого солдата-водителя в кабине. Когда, наконец-то, выбрались из леса, сообщили о находке в милицию.
На первый взгляд, все указывало на то, что прапорщик Никитин застрелил своего водителя и, с большой суммой денег, скрылся. Но настораживало то, что следов других машин поблизости обнаружено не было, а до трассы больше пяти километров. Не мог же прапорщик на себе утащить четыре тяжелющие инкассаторские сумки. Прятать их в лесу поблизости, тоже большого смысла не было. Кроме того, на колесах машины, на сапогах застреленного солдата и на имевшейся в кунге штыковой лопате, были обнаружены следы песка. Свежего желтенького песка, явно из какого-то песчаного карьера. Проанализировав карту местности, следователи нашли, буквально в десяти километрах, заброшенный песчаный карьер, а в нем и следы недавно заезжавшей туда машины. Картина начинала проясняться: прапорщик сначала спрятал сумки с деньгами где-то в песчаном карьере, а уже потом отогнал машину в лес и там застрелил водителя. Поиски спрятанных в карьере денег результатов не дали. Поскольку местные жители иногда еще приезжали в этот карьер за песком, то во многих его местах были свежие ямы, и искать здесь спрятанные деньги было все равно, что иголку в стоге сена. Пропавшего прапорщика объявили в розыск, а поиски денег прекратили.
Но облик прапорщика не очень соответствовал облику грабителя. Невысокого роста, всегда спокойный и уравновешенный, он уже пятнадцать лет прослужил на этой военной почте, сейчас ему уже сорок три года, через два года может уходить на пенсию. Каждый день, кроме выходных и праздников, ездил в Пермь за почтой, раз в месяц ездил в банк за деньгами, привозил суммы денег и побольше пропавших, но никогда ничего не случалось. В военном городке живет его семья: жена и двое детей, которые учатся в школе, в старших классах. Ну зачем ему все это? Тут что-то не так.
К расследованию подключился и Особый отдел дивизии, офицеры которого вели расследование параллельно своими методами. Как обычно, они беседовали с солдатами, офицерами и прапорщиками, и интересовались, может кто-то, что-то видел, может кто-то, что-то слышал. Особистам повезло. Один из офицеров дивизии им рассказал, что в тот день он был в Перми, и проходил мимо банка. Машину он не видел, скорее всего она стояла во дворе банка, но видел прапорщика Никитина и капитана Завялова, начальника финансовой службы дивизии, которые курили возле входа в банк. Странно, подумал особист, капитана Завялова опрашивали по этому поводу в Особом отделе, но он не сказал, что видел в тот день прапорщика Никитина. Завялов тогда рассказал, что ездил в тот день в Пермь рейсовым автобусом, сдал в банк какие-то финансовые документы, потом навестил живущего в Перми брата, и после обеда вернулся в дивизию. То, что он виделся в банке с Никитиным, капитан скрыл. Почему? Было принято решение, больше Завялова не опрашивать, а негласно за ним понаблюдать.
Две недели Завялов вел себя спокойно, как обычно подписывал финансовые документы, иногда спорил с командиром дивизии, доказывая, что какие-то деньги нельзя списывать по указанной в документе статье расходов. В общем, все шло как обычно, о недавнем происшествии казалось все забыли. Через две недели Завялов собрался куда-то ехать на личной машине. Личные автомашины в то время были только у двух человек в дивизии: у начальника физподготовки дивизии были жигули, так называемая «копейка», и у начальника финслужбы – москвич. Офицеры Особого отдела, на своем УАЗике с гражданскими номерами, последовали за ним. Как они и предполагали, Завялов с трассы свернул в карьер, долго по нему ходил, все время оглядываясь по сторонам, потом откопал инкассаторские сумки и погрузил в машину. На выезде из карьера его и задержали. Отпираться было бы глупо, взяли его с поличным, поэтому он сразу же начал давать показания.
С его показаний стало известно, что он уже больше десяти лет работает с финансами. Через его руки, так сказать, проходят огромные деньги. А какие суммы иногда списываются? Если реально представить эти деньги, то даже голова кружится. Но все это только на бумаге. Реально у него такая же зарплата, как и у других офицеров дивизии, разве только в конце года у него, в отличие от других, большая премия за экономию средств, до тысячи рублей. За счет этих премий он и купил себе машину, несчастного «москвича», а у начальника физподготовки – жигули. Обидно как-то стало, иметь дело с огромными деньгами и ничего не иметь реально. План, как добыть деньги, у него созрел давно, просто он долго не мог на него решиться. А деньги ведь были хорошие, если бы все получилось, то этих денег не только ему, но и его детям, и внукам, на всю жизнь бы хватило.
В день привоза денег для выплаты денежного содержания офицерам и прапорщикам, он специально запланировал поездку в банк. Там он поговорил с прапорщиком, перевозившим деньги. Разговор в общем был ни о чем, сказал, что привез в банк документы, потом заедет навестить брата, а после обеда у него доклад командиру дивизии, нужно успеть. Главное здесь было в том, чтобы прапорщик его видел, и знал, что он в Перми. После этого он на пять минут заскочил к брату, чтобы его там видели. Потом выехал за город и стал там ждать почтовую машину. Когда показалась почтовая машина, стал махать им руками, прося остановиться. Прапорщик конечно же дал водителю команду остановиться, ведь у начальника финслужбы что-то случилось.
– Ты не возьмёшь меня в дивизию? – спросил он прапорщика. – А то я опоздал на автобус, а следующий будет только после обеда.
– Но Вы же знаете, я не имею права брать посторонних, – ответил прапорщик.
– Ну какой же я посторонний, – убеждал Завялов, – я ведь твой начальник.
– У меня начальник Волков, в данном случае, Вы просто старший по званию, а никак не мой начальник, – возразил прапорщик.
– Ну Петр Николаевич, будь человеком, возьми меня с собой. Если я вовремя не приеду, командир дивизии с меня три шкуры спустит. Ну, пожалуйста!
Прапорщику стало жалко капитана, да и наживать врага в лице начальника финслужбы не хотелось. В конце концов, ведь свой офицер, с которым давно знакомы. Не такое уж и большое нарушение.
– Ладно, садитесь. Довезу.
И Завялов сел в почтовую машину. По пути пытался завязать с прапорщиком разговор, но тот разговор не поддерживал и отвечал односложно.
– Как жена?
– Нормально.
– Как дети?
– Нормально.
Через некоторое время Завялов сказал: «Что-то твой пистолет мне в бок давит. Ты не можешь сдвинуть его куда ни будь?» Прапорщик попытался сдвинуть пистолет вперед, но в кабине было действительно тесно, и ему это не удалось.
– Давай я помогу тебе его назад сдвинуть, – предложил Завялов.
Он сдвинул кобуру с пистолетом назад и вынул из нее пистолет. Сразу же дослал патрон в патронник.
– А теперь четко выполняйте все мои команды. Если будете вести себя хорошо – останетесь живы, – скомандовал он.
Заехали в песчаный карьер.
– Копай яму, поглубже, – дал Завялов команду водителю.
– А зачем, – поинтересовался прапорщик.
– Деньги спрячем, – ответил Завялов.
– Да не такую, – опять обратился он к водителю, – пошире копай.
– А это случайно не могила будет? – поинтересовался прапорщик.
– Если будете себя хорошо вести, то не будет, – ответил Завялов.
Солдат выкопал яму по грудь и спросил: «Может уже хватит?»
– Что, устал? Еще мелковата. Ладно вылезай, отдохни. Значит теперь твоя очередь копать, – обратился он к прапорщику.
Как только прапорщик спрыгнул в яму, раздался выстрел.
– Отдыхать некогда, нужно уезжать отсюда. Давай, закапывай, – обратился к трясущемуся солдату Завялов.
Закопав прапорщика, поехали дальше. Завялов искал место, чтобы спрятать деньги, но ничего подходящего не находил, по свежевырытым ямам было видно, что сюда еще приезжают за песком. Могут случайно наткнуться и на спрятанные деньги.
– Поехали обратно, – дал он команду уже немного успокоившемуся водителю.
– Вот здесь стой, – приказал он остановиться уже почти на выезде из карьера.
Сумки с деньгами закопали там, где уже начала расти трава. Завялов приказал сначала снять слой дерна, а затем им же закрыть яму. Теперь здесь точно никто рыть не будет. Дальше поехали домой, но, отъехав с десяток километров, Завялов приказал свернуть направо на лесную дорогу, сказал, что машину оставят в лесу, а дальше пойдут пешком на ближайшую железнодорожную станцию. В лесу он застрелил и солдата, а сам пешком вышел на трассу и на попутной машине поехал обратно в Пермь, откуда, очередным рейсовым автобусом, вернулся в военный городок. Алиби было обеспечено.
В принципе, следователям почти все было понятно, кроме одного – куда девался пистолет. Этот вопрос и задали Завялову.
– Там, в лесу возле машины я его в дупло опустил, – ответил Завялов.
– Мы там все обшарили, дупло видели, но в нем ничего не нашли, – возразили следователи.
– Дупло оказалось очень глубоким, я только слышал, что пистолет упал вниз, – пояснил Завялов.
Вот так закончилась попытка хищения крупной суммы государственных денег в семидесятые годы, как сейчас говорят, прошлого века. Жуткая история, которая шокировала всех. Двое невинно убиенных, и один, расстрелянный по приговору суда. А через двадцать лет, в девяностые, такой историей уже вряд ли кого можно было удивить.
«Наполеон»
Володя решил вывезти друзей на пикник. Погода стоит прекрасная, да и повод есть – он стал депутатом. И не местного совета, а сразу Верховной Рады Украинской ССР. Это стоило отметить. Он долго искал свой путь в жизни, и, кажется, наконец-то его нашел. Это может стать делом всей его жизни.
Он закончил исторический факультет Харьковского университета, после чего два года проработал преподавателем в поселке Новая Русса, под Харьковом. Но эта работа ему не нравилась. Единственное, что он с удовольствием вспоминает из этого периода жизни – это рыбалка. Рыбалка там действительно была замечательной, как на удочку, так и бреднем. Местная речушка не очень глубокая, только в некоторых местах с головой будет, а так, не глубже, чем по шею. Как раз такая, что очень удобно бреднем ловить.
Но даже рыбалка его здесь не удержала, он решил стать военным. Записался по контракту на два года в армию, если понравится, то собирался контракт продлить. Служить его определили замполитом в строительную часть, располагавшуюся в Реутове. Не самое плохое место для начала военной службы. С местом службы ему, через своих знакомых, помог дядя Коля, родной брат его отца, служивший тогда командиром батальона связи в Москве. В принципе, Володе в армии нравилось, и он даже планировал продлить контракт, но его жену Олю не устраивали бытовые условия. Жили они тогда в офицерском общежитии, в котором им выделили комнату. В комнате только раковина для умывания, стол, два стула, диван-кровать, и кроватка для дочери Ирочки. Кухня, с четырьмя газовыми плитами, одна на весь этаж, то есть на сорок семей, проживающих на этаже, и одна душевая кабина. Чтобы на такой кухне приготовить обед, нужно сначала в очереди постоять, а на помывку в душе, нужно за неделю вперед записываться. Пока они жили втроем, Оля еще терпела, но когда родился сын Ярослав, терпение ее кончилось. Первые два месяца она еще пыталась выживать в этих невыносимых условиях с маленьким ребенком, а потом собрала детей в охапку, и уехала к мамке на Украину. Возвращаться обратно в Реутово она отказалась. После окончания двухгодичного контракта, Володя также вернулся домой.
Вернувшись домой, он устроился сначала инструктором райкома комсомола, а затем, стал и вторым секретарем райкома комсомола. Работа, в общем-то, не пыльная, реальной ответственности никакой, это не то, что в школе работать. Ругали конечно за какие-то надуманные показатели, но их всегда и подправить можно, никому они не нужны, кроме своего начальства, и никто их достоверность проверять не будет. Но со временем, эта работа стала ему надоедать. Вроде бы ты и уважаемый человек, но все равно на побегушках: туда срочно съезди, там срочно разберись. Шансов стать первым секретарем у Володи не было никаких, и он решил искать для себя другое, более спокойное место. И вскоре такое место нашлось.
Освободилось место парторга в колхозе, в его родном селе. Володя изъявил желание занять это место, и местные коммунисты с удовольствием избрали его на эту должность. Теперь ему не нужно было за двадцать километров каждый день ездить на работу, вся его работа была в своем селе. Но и эта работа оказалась отнюдь не спокойной. Теперь ему уже приходилось бороться не за вымышленные показатели, а за вполне реальные, такие как надои, количество сданного государству мяса и собранного зерна. Работа оказалась намного сложнее, чем он ее себе представлял. Он думал, что на этой работе сможет больше времени уделять семье, но не тут то было, теперь он бывал дома даже меньше, чем при прежней работе. Когда его отца спрашивали, кем работает Володя, тот неизменно отвечал: «Ночным сторожем». А ему действительно приходилось сторожить по ночам, чтобы доярки молоко не воровали. Злые языки правда поговаривали, что он «сторожит» не всех доярок, а только одну, молодую и красивую, ту, которая вдруг неожиданно, за время работы Володи парторгом, стала передовой дояркой. Слухи конечно же дошли и до Володиной жены. Но Володя, как честный человек, жене объяснил, что это всего лишь слухи. Люди просто завидуют этой доярке. А коров, с самыми высокими надоями, они собрали со всего колхоза для этой доярки в одну группу для дела, а не потому, что она спит с парторгом. На общих удоях колхоза это конечно не отразилось, но эта доярка по удоям теперь занимает первое место в районе, и об их колхозе начали говорить, как о передовом. И на совещания в район он часто ездит вместе с этой дояркой не ради собственного удовольствия, а для поднятия престижа колхоза.
И вот теперь он депутат. Дела в колхозе он правда еще не сдал, но это теперь дело времени, скоро он переедет в Киев. А сегодня пикник. На него он пригласил двух партийных работников из райкома партии, несмотря на то, что райком партии его на выборах не только не поддерживал, а наоборот, палки в колеса вставлял. А остальные все свои будут: его жена с детьми, родная сестра Галя с мужем, которые как раз в гости приехали, двоюродная сестра, тоже Галя, с мужем Женей приехала из Харькова, и друг Павлик. Вот и все приглашенные. Чтобы быть на высоте, Володя выписал в колхозе побольше свежего мяса на шашлык, и купил две бутылки коньяка, ну не самогоном же угощать таких гостей. Депутат, все-таки.
Чтобы вывезти гостей к месту пикника на Донце, Володе пришлось делать два рейса на своем стареньком «Москвиче». А места на Донце красивые. Река не очень широкая, но и не узкая, в самый раз рыбу половить, но сегодня не до рыбы. А гости любуются природой. Здесь как раз очень красивый изгиб реки. Этот берег достаточно пологий, удобно будет купаться, а противоположный крутой, обрывистый. Под ним наверно полно раков. На обоих берегах растут большие деревья, в основном тополь и ольха, но встречаются и дубы. В тени их крон и следует накрыть «стол», чтобы днем не очень жарко было. А чуть подальше, там, где пологий спуск к реке, имеется, заросшая невысокой травой, большая поляна, на которой желающие смогут позагорать. Отличное место, правильно его Володе знакомые посоветовали. Из кустов доносится пение птиц, и вокруг больше нет никаких отдыхающих. Пешком сюда далековато, а машин в селе почти ни у кого нет.
Накрыли «стол», для чего расстелили на траве под деревьями два одеяла, на них скатерть, а на скатерть выложили все, что привезли, в основном сало, колбасу, сыр, вареные яйца, зеленый лук, свежие огурцы и помидоры. Чуть в стороне вырыли ямку под мангал. Пока Павлик разводил в этой ямке костер, чтобы нагорели угли для жарки шашлыка, Володя предложил выпить по сто грамм, и закусить, чем бог послал. Партийные товарищи предложили выпить за Володю и за его будущие успехи.
– Большому кораблю большое плавание, – сказали они, и все дружно выпили за этот прекрасный тост.
– А меня почему не зовете? – закричал от костра Павлик.
Налили и ему, и еще раз выпили за такой прекрасный тост. Когда Павлик сообщил, что угли уже готовы, и можно мясо нанизывать на шампура, весь коньяк был уже выпит. Володе ничего не оставалось, как ехать домой за добавкой. Он привез еще три бутылки самогона, чистейшего, как божья слеза, и абсолютно без запаха. Женщины с детьми пошли купаться, а мужчины продегустировали самогон. К удивлению Володи, самогон всем понравился даже больше, чем его коньяк, даже его партийные работники были от него в восторге. Тем временем, подоспел и шашлычок, а женщины освежились и вернулись обратно к «столу». Со свежими силами все налегли на шашлык и самогон. Говорят, что шашлычок под коньячок, вкусно очень, но у них и под самогон шашлык пошел отлично, Павлик только успевал приносить к «столу» новые порции шашлыка. Но за шашлык Володя не волновался, мяса он замариновал много, надолго хватит, а вот самогон таял на глазах. Наконец-то гости насытились. Володя взял гитару, заиграл знакомую всем мелодию, и гости дружно подхватили песню. Долго пели не совсем трезвыми голосами разные песни, но больше всего всем понравилось, когда Володя пел один. Еще в школьные годы он играл и пел в местном вокально-инструментальном ансамбле, которые в те годы были очень модными, поэтому его песнями все заслушивались, он действительно пел очень хорошо. Потом опять вернулись к «столу».
Вот уже выпита и последняя бутылка самогона, но при такой закуске все трезвые, и по их глазам видно, что они не прочь от продолжения банкета. Володя съездил домой еще раз. На этот раз он привез всего две бутылки: еще одну бутылку самогона занял у соседа, и достал из заначки свой неприкосновенный запас, который держал для особо торжественного случая – бутылку французского коньяка «Наполеон».
И праздник продолжился. Под очередные тосты выпили еще одну бутылку самогона. Шашлык уже никого не впечатлял, в основном налегали на помидоры и огурцы. Да и тень от деревьев уже в другую сторону развернулась, а сидеть за «столом» на солнце, это далеко не то же, что в тени. Стало как-то жарковато, и все пошли купаться. Когда вернулись к «столу», Володя предупредил, что осталась последняя бутылка спиртного.
– Ну и достаточно, – сказали партийные работники, – нам уже давно пора домой ехать.
Володя разлил содержимое последней бутылки по рюмкам, как раз всем и хватило, чтобы выпить за крайний тост, опять за большой корабль, которому предстоит большое плавание. Володя отвез партийных работников на железнодорожную станцию, а остальные собирали до кучи оставшиеся остатки еды. Когда Володя вернулся, все уже были готовы к отъезду. Несмотря на то, что народа поубавилось, забрать всех одним рейсом он не смог, пришлось опять делать два рейса. Первым рейсом он отвез женщин и детей, а на второй рейс остались одни мужики. И вот, когда ехали последним рейсом, Женька, муж его двоюродной сестры, решил Володю похвалить.
– А знаешь, – сказал он, – тот самогон, который был в последней бутылке, был самым вкусным. Ты у кого его брал? Можно будет еще взять, неплохой самогон.
– Какой самогон? – изумился Володя. – Это был французский коньяк, «Наполеон»!
