Владимир Иванович Шлома
Взгляд в прошлое
Лисёнок
Он появился у них недавно, и сразу же стал всеобщим любимцем. Небольшой, рыжий, красивый лисёнок, видимо еще совсем дурной и неопытный, сам залез в открытую клетку, в которой раньше жили кролики. Рядом стояли клетки с кроликами, но все они были закрыты. А этот дурачок, видимо хотел через открытую клетку пробраться к кроликам. При открывании дверка в этой клетке поднималась вверх, и, когда лисенок забрался в клетку, она захлопнулась. Лисёнок оказался в ловушке. Сначала он дичился и на солдат шипел, отказывался кушать. Но голод не тетка, через два дня он начал съедать приносимые солдатами кусочки вареного мяса. Каждый солдат считал своим долгом прийти в этот сарай с кроликами и покормить лисёнка. Через некоторое время, лисёнок совсем освоился, солдат не боялся, и брал пищу уже из рук. Он, видимо, понял, что живется ему здесь не плохо, никто не обижает, и пищу добывать не нужно, ее ему приносят, ну прямо как в то время, когда он жил в норе у мамки.
Здесь, на передающем радиоцентре, солдаты постоянно не живут, приезжают сюда только на смену, на три или четыре дня. О появившемся лисёнке сразу же стало известно и в казарме узла связи в жилом городке, где постоянно жили солдаты. Поэтому, солдаты с очередной смены, которая ехала на дежурство на передающий центр, заранее запаслись разной вкуснятиной для лисёнка. Каждому хотелось, чтобы его кусочек был самым вкусным. Поэтому везли и остатки мяса с обеда, и вареную колбасу, а некоторые – даже порожки с мясом, которые продавала в обед возле их столовой, похожая на бабу-ягу, бабка-буфетчица.
Очередь Сергея ехать на смену, подошла только через неделю. Никогда еще он так не ждал заступления на дежурство с таким нетерпением, как сейчас. Ему хотелось поскорее увидеть этого лисёнка, о котором столько рассказывали его товарищи, покормить его, погладить. Говорили, что он уже совсем ручной, как щенок. Сергей накупил для него и пирожков, и колбасы. Но встреча с лисёнком сразу не состоялась, после приезда смены на передающий радиоцентр, он сразу заступил на шесть часов на дежурство. Оттуда в сарай с кроликами не уйдешь. Он откровенно завидовал тем ребятам, которые сейчас пошли к лисёнку, кормят его разными вкусностями и гладят по красивой шерстке. Он даже представлял себе премиленькую довольную мордочку этого лисёнка. А что если они его сейчас накормят, и лисёнок не захочет потом кушать его пирожки и колбасу? Сергей нервничал и переживал, еле дождался конца смены. Вместо того, чтобы идти на обед, захватил свои гостинцы, и помчался к лисёнку. В сарае в это время никого не было. Это рыжее чудо сидело в клетке и смотрело на Сережу умными глазами. Красивый рыжий хвост лежал перед ним. Все как на картинке. Сережа открыл клетку и протянул лисёнку кусочек вареной колбасы. Лисёнок взял колбасу и, не спеша, ее съел.
– Кушает, – обрадовался Сережа, – значит еще окончательно не закормили.
Он протянул лисенку пирожок. Лисёнок взял пирожок, положил перед собой, понюхал, но есть не стал, а опять уставился на Сережу своими глазами.
– Пирожок не хочет, – понял Сережа, – видно он ему чем-то не нравится. Нужно еще колбасы дать.
Сережа протянул лисёнку еще кусочек колбасы. Колбасу лисёнок кушал с удовольствием. Рука Сережи сама потянулась к лисёнку, чтобы погладить его. Лисёнок резко повернул голову и укусил его за палец. К такому обращению лисёнок не привык, его еще никто не гладил. Сережа одернул руку. Лисёнок укусил не очень больно, просто предупредил, что так делать не нужно, но кровь из пальца пошла. Сережа замотал палец носовым платком и пошел обедать. Потом он каждый день ходил к лисёнку и кормил его с рук, никакой агрессии при этом лисёнок не проявлял, но гладить его Сережа больше не решался. Через четыре дня он, вместе со сменой, уехал обратно в жилой городок. Палец зажил, и Сережа был доволен знакомством с лисёнком. Теперь он будет с нетерпением ждать следующей смены, чтобы снова увидеть и покормить лисёнка.
Через три дня, после приезда в казарму, Сережа утром не пошел умываться и чистить зубы. Сначала на это не обратили внимания. Но Сережа не стал мыть руки и перед едой. На следующее утро он опять не пошел умываться, и, с непромытыми глазами, выглядел как типичный представитель народов севера.
– Смотри, чукча, – сказал, показывая на него, кто-то из солдат.
На утреннем осмотре командир отделения обратил внимание на его грязные руки.
– Он уже два дня не умывается, – со смехом сообщили солдаты.
– Иди умойся, и руки вымой, – приказал Сергею командир отделения.
– Не пойду, – почему-то уперся Сергей, чем всех очень удивил.
– Как это не пойдешь? Я тебе приказываю, не позорь отделение.
– Не пойду, – по-прежнему упирался Сергей, чем нарывался на пару нарядов вне очереди.
Об отказе подчиненного выполнять его приказы, командир отделения доложил командиру. Но тот почему-то заинтересовался не фактом неподчинения Сергея, а тем, как давно тот не умывается. Командир отделения доложил, что Сергей уже два дня не умывается.
– Срочно его в санчасть, у него наверно водобоязнь. Это может быть бешенство, – распорядился командир. – Его лисёнок не кусал?
– Да вроде-бы нет, – ответил командир отделения, – он ничего такого не говорил.
Сергея отправили с санчасть. Там ему сделали укол, и срочно отправили в госпиталь. Но было уже поздно. Это действительно было бешенство. Через два дня в госпитале Сергей умер. Повезло только лисёнку. Командир приказал отпустить его на свободу, на все четыре стороны.
Измена
Саша приехал в Бершеть с женой Ириной и годовалой дочерью Юлей сразу после окончания училища, и был назначен на должность командира взвода обеспечения первого полка. Должность не из легких, поскольку в подчинении три десятка солдат и сержантов. Его товарищам повезло больше, почти все они были назначены на должности третьего номера боевого расчета пуска, и у них подчиненных вообще не было. Разницу между этими должностями Саша почувствовал сразу, когда уже на второй день своего пребывания в этой должности, получил от командира нагоняй за то, что его подчиненный спал стоя у тумбочки, будучи очередным дневальным. В дальнейшем Саша частенько получал выговоры за поведение своих подчиненных, а в качестве поощрения – эти выговоры с него снимали. Но Саша не унывал, и никогда и никому не показывал, какая тяжелая у него служба. Он частенько, с юмором, рассказывал о проделках своих подчиненных, но никогда не упоминал о том, что за эти проделки его строго наказали. А его товарищи в это время получали к праздникам только благодарности, за отличное несение боевого дежурства. А они больше ничего и не делали. В то время, как Саша каждый день вкалывал как проклятый, они просто сидели в креслах на командном пункте и дежурили. Ну где справедливость?
Саша, высокий и стройный молодой лейтенант, с несколько грубоватыми чертами лица, но все же довольно симпатичный, не о такой карьере мечтал в училище. Он даже предположить не мог, что взыскания будут сыпаться на него как из рога изобилия. Откуда их там столько набралось, и как ему перекрыть этот рог? Вдумчивый, немногословный и не очень разговорчивый, он никак не мог навести порядок в своем взводе. А дома сидела с ребенком и скучала молодая и красивая жена. В военном городке особо пойти некуда, только магазины и дом офицеров. Но по магазином ходить с женой Саше некогда, на танцы он вообще не ходит, только иногда ходят с Ириной в кино, если удается упросить кого ни будь из соседей посидеть дома с Юлей. Вот и все развлечения. Другие еще по выходным ездят в Пермь, в театр, в ресторан, или просто погулять по городу, но он и этого не может себе позволить. Он должен быть со своим личным составом, чтобы, не дай бог, его подчиненные ничего не натворили. Единственная отдушина, это когда они вечером в выходные ходят в гости к друзьям, у которых тоже маленькая дочь, только на год меньше Юли. Там можно немного выпить, расслабиться, рассказать о похождениях своих подчиненных, но не жаловаться, а с шуткой, с юмором, чтобы всем было весело. Ирине тоже нравилось бывать у друзей. По натуре веселой и общительной, ей конечно же до чертиков надоедало сидеть дома в четырех стенах, и она тоже была рада пообщаться с подругой, такой же, как и она, веселой и общительной. Пока мужчины сидели за рюмкой на кухне, они без умолку трещали о своем, о девичьем, то есть о женском, в комнате. Иногда приглашали друзей на праздники в гости к себе. Так прошел первый, самый тяжелый год. Дальше уже стало легче.
Саше удалось найти общий язык с подчиненными. Нарушений, а, следовательно, и взысканий, стало меньше. Теперь он уже не боялся на выходные оставлять их без присмотра, и позволял себе иногда съездить с Ириной в Пермь. Не бог весть какое, но все же развлечение. Ирина как-то оживилась, и уже не казалась ему такой грустной. К тому же, приехала в гости мать Ирины. На все лето. Глядя на дочь и зятя, она не могла нарадоваться, все у них складывалось хорошо. И с грустью вспоминала свою жизнь. Ее с Ириной муж бросил очень рано, когда Ира была еще совсем маленькой. Замуж она больше не вышла, и Ирина росла без отца. Очень тяжело одной было, приходилось работать на двух работах, чтобы была возможность одевать дочь не хуже ее сверстников. Ни за что на свете она не пожелала бы дочери такую судьбу. Но у дочери с мужем были прекрасные отношения, и это ее радовало. Для матери нет ничего важнее, чем счастье дочери. Пользуясь присутствием матери, Ирина начала подыскивать себе работу. В военном городке найти работу очень тяжело, большинство жен офицеров сидят без работы. Работу здесь легче найти учителям и медикам, так как в городке есть средняя школа и военный госпиталь. А у Ирины среднее техническое образование. С таким образованием можно устроиться только телефонисткой или телеграфисткой на узел связи, но там вакансий нет, Ирина узнавала. Но ей неожиданно повезло. Знакомые подсказали, что требуется поверитель в КИЛ, контрольно-испытательную лабораторию. Она съездила на собеседование к начальнику КИЛ майору Колесникову, и тот взял ее на работу. Первые два месяца ей конечно пришлось тяжеловато, нужно было все серьезно изучать и осваивать, знаний, полученных в техникуме, явно не хватало. Но майор Колесников относился к ней вполне доброжелательно, никогда не ругал за промахи, и даже всячески помогал осваивать специальность, даже после работы с ней оставался, чтобы показать некоторые тонкости работы.
Ирина не могла нарадоваться. Как же ей повезло с начальником, такой добрый и внимательный. И теперь она не сидит в квартире, запертая в четырех стенах, а постоянно общается с интересными людьми. После отъезда домой матери, Юлю устроили в детский садик, так что она теперь свободна и независима. Рассказывала Саше, как у нее хорошо на работе, и какие замечательные отношения у нее с начальником, у которого она, при необходимости, может отпроситься с работы, чем она уже дважды и пользовалась, когда болела Юля. Саша тоже был рад за жену, которая была счастлива, и как будто бы вся светилась изнутри. Все у них было замечательно.
Как-то начальник предложил Ирине съездить в Пермь на недельные курсы повышения квалификации метрологов. Она посоветовалась с Сашей, и тот согласился побыть с Юлей недельку дома один. Он прекрасно понимал, что из Ирины специалист еще никакой, и ей нужно учиться. На этих курсах Ирина увидела и своего начальника. Оказалось, что он вместе с ней тоже повышает свою квалификацию. В гостинице они поселились в соседних номерах, а вечером начальник пригласил Ирину в ресторан. С тех пор, как они с Сашей уехали из Харькова, Ирина еще ни разу не была в ресторане. Ей конечно же хотелось посидеть в ресторане, но она опасалась, что их там может увидеть кто ни будь из знакомых, и рассказать мужу. Этого бы ей совсем не хотелось. И она отказалась.
– Ира, ты что, хочешь меня обидеть? – спросил Колесников. Я ведь от чистого сердца, без всяких задних мыслей.
– Я не хочу Вас обидеть, просто не хотелось бы, чтобы нас здесь увидели знакомые, и рассказали мужу, – объяснила свой отказ Ирина.
– По этому поводу можешь не волноваться, из Бершети сюда так поздно не приезжают. Кроме того, если нас увидят знакомые, то расскажут не только твоему мужу, но и моей жене. Я в таком же положении, как и ты.
Это Ирину успокоило, и она согласилась. В крайнем случае, объяснит мужу, что не могла отказать начальнику в такой маленькой просьбе, не портить же с ним из-за этого отношения. Саша должен ее понять, это ведь всего лишь ресторан.
Колесников оказался очень галантным кавалером, пришел в ресторан с цветами, и весь вечер ухаживал за Ириной. И естественно, предложил перейти ей на «ты», чтобы не привлекать к себе лишнее внимание людей, сидящих за соседними столиками. Они чудесно провели вечер, и все им понравилось. Вот только кофе Колесникову не понравился, сказал, что кофе здесь отвратительный, хотя Ирине ничего такого не показалось, кофе – как кофе. После ресторана они разошлись по своим номерам, пожелав друг другу спокойной ночи. На следующий вечер Колесников опять предложил Ирине поужинать в ресторане.
– Не слишком ли часто будет? – спросила Ирина. – Ты не разоришься?
– Ну не искать же нам где-то столовку, когда ресторан рядом, – вполне логично ответил Колесников. – Мы просто скромно поужинаем, без излишеств.
На этот раз они действительно просто поужинали, правда бутылку коньяка Колесников заказал. Кофе он заказывать не стал, сказал, что у него в номере есть замечательный кофе, не чета этому. После ресторана зашли к нему в номер пить кофе, который действительно оказался намного лучше ресторанного. А с коньяком он показался Ирине вообще изумительным. Здесь Колесников и признался Ирине, что влюбился в нее с первой встречи, как мальчишка. Что постоянно думает только о ней, и уже просто жить без нее не может. Ирине было очень приятно все это слушать. Давно ей никто в любви не признавался. Саша, в свое время, просто предложил ей выйти замуж, и ни в каких своих чувствах не объяснялся, не то, что Колесников. Да и ей этот ее начальник Толя Колесников тоже нравился. Он и красивее ее Саши, ласковей и внимательней. И видно, что сильно в нее влюблен. А почему бы и нет, если они оба этого хотят? Да и кто об этом узнает? И она осталась ночевать в номере Колесникова. Остальные дни они все так же скромно ужинали в ресторане и ночевали уже в одном номере. В отличие от Саши, Толя оказался очень сексуальным и никак не мог насытится. Ирине это тоже понравилось.
В дальнейшем, они раз, или два раза в неделю ездили в Пермь и снимали на день номер в этой гостинице. Вечером возвращались в военный городок. Так продолжалось больше года, и Саша абсолютно ничего не замечал. То, что Ирина часто ездит в Пермь, он знал, но не придавал этому особого значения, она ему об этом говорила, говорила также, что начальник ее всегда отпускает с работы. Ничего такого в этом не было. Но как-то, один знакомый ему сказал, что видел его жену с ее начальником в гостинице в Перми. Что они там вдвоем делали? В следующий раз, когда жена уехала в Пермь, Саша позвонил в КИЛ, и попросил к телефону Колесникова. Ему сказали, что Колесникова нет, уехал по делам в Пермь. При следующей поездке жены в Пермь, он опять позвонил Колесникову, и того опять не оказалось на месте. Тогда Саша решил поговорить с женой. Та сначала все отрицала, но потом сказала, что Саша ей давно надоел, что они давно с Колесниковым вместе, и собираются пожениться, как только он разведется с женой. Сашу как по голове обухом ударили, такого от своей жены он никак не ожидал. Не дожидаясь, пока Колесников разведется с женой, чтобы жениться на Ирине, он подал на развод, и через месяц их развели. Но галантный Колесников сказал Ирине, что развестись с женой он сейчас не может, нужно подождать, пока подрастет его дочь. Жена Колесникова тоже обо всем узнала, устроила мужу скандал, но разводиться не стала. Так Ирина и оказалась у разбитого корыта, и с мужем развелась, и любовнику больше не нужна. Она уволилась с работы и с Юлей уехала в Харьков, к маме. Случилось именно то, чего так не хотела для нее ее мать. Теперь она может повторить судьбу своей матери, а Юля останется без отца, как когда-то осталась без отца она.
Через несколько лет Саша хорошо продвинулся по службе и уже был дежурным по командному пункту, на майорской должности. Женился второй раз, и у него родился сын Богдан. А о судьбе Ирины больше ничего неизвестно.
Комбинатор
Начальник связи дивизии, подполковник Котельников Анатолий Иванович, был очень уважаемым человеком. Сам командир дивизии обращался к нему исключительно по имени отчеству. Выше среднего роста, с достаточно грузной фигурой, казалось бы самой природой предназначенной для сидения в кресле, в кабинете он никогда не сидел. В кабинете он появлялся на часик только с утра. Примет доклады от начальника узла связи и командира ОЭРГ, выдаст, если нужно, распоряжения своим помощникам, и сообщает дежурному по связи, что уехал на кабель. Куда и на какой кабель конкретно? Об этом он никогда и никому не докладывал. Садился на УАЗик и уезжал. В военный городок он возвращался только поздно вечером. Куда и по каким делам он ездит, никто не знал. Попытки, некоторых любопытных, узнать через его водителя, куда он ездит, всегда проваливались. Водитель молчал как партизан и никому ничего не рассказывал.
Вообще-то, по штату, начальнику связи дивизии персональный автомобиль не положен. Больше ни у одного начальника связи дивизий во всей армии такого автомобиля нет. Анатолий Иванович силовым приемом отобрал этот автомобиль у командира ОЭРГ, в штате которого числится и автомобиль, и водитель. Командир ОЭРГ на этот произвол даже жаловаться не стал. Да и кому жаловаться? При сложившихся отношениях Анатолия Ивановича с командиром дивизии, это было бы не только бесполезно, но и глупо. Анатолий Иванович всегда держал своих подчиненных в узде, и терпеть не мог даже малейшего неповиновения. За неповиновение он наказывал строго. Нет, наказывал не в смысле объявления дисциплинарного взыскания. Этого он никогда не делал, но все знали, что если попасть к нему в немилость, то не будет этому человеку продвижения ни по службе, ни по воинским званиям. Живой пример тому, старший лейтенант Ефимов, который служит в этом звании в ОЭРГ уже семь лет. Правда в немилость он попал не за неповиновение, а за вредительство. Семь лет назад солдаты узла связи поймали его на том, что он шилом прокалывал свинцовые оболочки кабелей связи. Кабели связи содержатся под избыточным воздушным давлением, чтобы, при небольшом повреждении кабеля, грунтовые воды не проникали в кабель. Если вода попадает в кабель, то она очень быстро по нему распространяется и замокает 200 – 300 метров кабеля. При ремонте кабеля, нужно весь замокший кусок кабеля заменить новым. А это огромные деньги, так как каждые 50 метров такого кабеля стоят как «жигули». А сколько работы? Кабель ведь проложен на глубине 1,2 метра. На самом деле, Ефимова нужно было отдавать под суд, но Анатолий Иванович решил по-своему, он пообещал Ефимову, что пока в этой дивизии он начальник связи, звание капитана Ефимов не получит. С тех пор, вот уже семь лет, Ефимов и ходит старшим лейтенантом.
Справедливости ради следует сказать, что и о своих подчиненных Анатолий Иванович заботился как никто другой. Известно, что в армии связистов поощряют крайне редко. Даже шутка есть такая, что всех отличившихся на учениях наградить, а связистов не наказывать. Каждый год, седьмого мая, на день Радио, Анатолий Иванович организовывал в доме офицеров торжественное собрание, но котором присутствовали все свободные от дежурства и срочных работ связисты, а также начальник штаба дивизии, который и зачитывал приказ командира дивизии о поощрении связистов. Одним вручались ценные подарки, другим грамоты, третьим объявлялась благодарность. И всем было приятно, что и о них не забыли, значит не зря они в слякоть и стужу ездят по неисправностям, не зря, сидя по колена в воде в котловане, паяют кабельные муфты.
Но больше всего деятельностью Анатолия Ивановича было довольно командование. Для командира дивизии Анатолий Иванович где-то раздобыл уникальный телефонный аппарат. Прежде всего, в нем был не обычный дисковый, а кнопочный номеронабиратель. Кроме того, были еще тридцать кнопок, каждая из которых программировалась под свой телефонный номер. На столе стояла только эта, сравнительно небольшая коробочка с кнопками. Под столом, правда, располагался огромный ящик со всем остальным оборудованием. Но какое облегчение для командира: не нужно запоминать номера телефонов или каждый раз искать нужный номер в списке абонентов. Нажал одну кнопку нужного абонента, а остальное автоматика сама сделает, в крайнем случае, если такой кнопки нет, то быстренько набрал номер на кнопочном номеронабирателе, и не нужно ждать пока вращается диск обычного номеронабирателя. А с какой завистью смотрели на этот телефонный аппарат приезжающие гости! Как у них загорались глаза! Это нужно было видеть. И командир дивизии конечно же был очень благодарен Анатолию Ивановичу за этот аппарат.
Потом Анатолий Иванович раздобыл для командира дивизии автомобильную радиостанцию. Это была обычная аэродромная радиостанция, которыми оснащены все автомобили, обслуживающие аэродромы, но для военных она была в диковинку. Базовую часть радиостанции установили на командном пункте дивизии, а подвижную на автомашине командира дивизии. Теперь командир дивизии, с расстояния до ста километров, мог на выезде связаться с дежурным по командному пункту и узнать у того о последних событиях в дивизии, или же, дежурный по командному пункту мог в любой момент сообщить командиру срочную информацию. Удобно? Конечно же удобно. Этой радиостанцией командир дивизии был даже больше доволен, чем телефоном. А через год, Анатолий Иванович привез еще одну радиостанцию, уже более современную. С нее можно было выходить на абонентов телефонной сети. Это был поистине королевский подарок для командира дивизии. Теперь командир дивизии со своей машины мог связаться не только с дежурным по командному пункту, теперь он мог поговорить с любым командиром полка или начальником службы. Это уже было нечто из области фантастики, но у него была именно такая связь. Больше ни у одного командира дивизии ничего подобного не было. Да что там у командиров дивизий, у самого командующего армией ничего подобного не было. Старую радиостанцию переставили на машину заместителя командира дивизии, и тот тоже был счастлив.
В общем, все были счастливы, и никого даже не интересовало, где и каким образом Анатолий Иванович все это достает. Хмурым ходил только помощник начальника связи дивизии по снабжению капитан Волошкин. А когда его солдат-делопроизводитель доложил ему, что Анатолий Иванович брал дело с накладными на закупки к себе на проверку, капитан побледнел и чуть дара речи не лишился. Через некоторое время он пришел в себя и начал лихорадочно пролистывать это дело. Вроде бы основные документы были на месте, и он успокоился.
– Срочно составь описи всех дел и вклей их в дела, – немного заикаясь сказал он солдату. – И больше никогда не давай начальнику уносить дела в свой кабинет. Если ему что-то нужно, то пусть здесь, при тебе смотрит.
– А как я ему не дам? Он же начальник! – не понял солдат.
– Ты что, хочешь меня в тюрьму посадить? – разозлился капитан. – Там на накладных его личные подписи. А если он какую ни будь из этих накладных вырвет и выбросит? Как я потом докажу, куда такие огромные суммы ушли? Других оправдательных документов у нас нет.
Но капитан Волошкин зря волновался, никакие накладные из дел начальник не вырывал, и не собирался это делать. Он был полностью в себе уверен. Такого авторитета как у него, больше ни у кого в дивизии не было. А капитан Волошкин неожиданно прокололся совершенно в другом месте. Его задержали в местном аэропорту при попытке пронести на борт самолета десятилитровую канистру спирта. По этому поводу над капитаном и был назначен суд офицерской чести. Но было похоже, что Волошкина это мало волновало, за десять минут до начала суда, когда все офицеры уже уходили в конференц-зал, он спокойно сидел за своим столом и безмятежно улыбался.
– Ты что, совсем не боишься? – спросили его сослуживцы.
– А чего мне бояться? Никакого суда не будет. Я слово волшебное знаю, – ответил им Волошкин.
За пять минут до начала суда он взял дело с накладными и зашел к командиру дивизии. К удивлению всех офицеров, суд действительно был отменен. Рассказывали потом, что спирт он пытался провезти не по своей инициативе. Это Анатолий Иванович попросил его привезти спирт к нему в санаторий, в котором он тогда отдыхал. Как бы там ни было, это дело спустили на тормозах, и широкой огласки оно не получило. Через некоторое время чуть было не разгорелся еще один скандал: у Анатолия Ивановича родился сын. Почему скандал? Потому, что сына ему родила не жена, а любовница, которая жила в Перми, и к которой Анатолий Иванович постоянно ездил, когда всем говорил, что едет на кабель. Но и это событие на его авторитет сильно не повлияло. Пошумели немного, и всё улеглось. Жена, правда, с ним развелась.
Жизнь опять наладилась. Анатолий Иванович все так же был строг, но справедлив с подчиненными, и пользовался авторитетом у начальников. И в отделе связи армии он был на хорошем счету. Сам начальник войск связи просил его помочь освоить выделенные денежные средства, так как некоторые начальники связи других дивизий за год еще ни копейки не потратили и даже не знают, куда их можно потратить. А если деньги до конца года не будут освоены, то на следующий год на эту же сумму будет уменьшено финансирование. Анатолий Иванович все это понимал, и как мог помогал. Да что там как мог? Он мог освоить все, сколько бы ему денег ни дали. Покупал радиодетали и из них изготавливали различные тренажеры. И опять все были довольны. Правда один раз из дивизии в управление армии пришла анонимка, в которой сообщалось, что со стороны начальника связи дивизии допускаются серьезные финансовые нарушения, упоминались и приобретенные радиостанции, и какие-то, якобы закупаемые радиоприемники и магнитофоны. Однако, назначенная для проверки комиссия, никаких существенных нарушений не выявила.
Прокололся Анатолий Иванович совершенно случайно. Представители ОБХСС обнаружили значительные злоупотребления в маленьком магазинчике на окраине Перми, в котором продавалось все подряд: и продукты, и одежда, и радиотехника. Молодая двадцатилетняя заведующая магазином Наташа, потихоньку подворовывала, продавала товары по завышенной цене, а разницу клала себе в карман. В этом магазинчике и были обнаружены накладные на закупку радиодеталей на очень большие суммы. С учетом того, что радиодетали в этот магазинчик никогда не поставлялись, это проверяющим показалось странным. Правда на обороте накладных было написано, что вместо перечисленных радиодеталей были отпущены радиоприемники, радиолы и магнитофоны. Представители ОБХСС прибыли в дивизию только для того, чтобы убедиться, что здесь действительно оприходованы указанные на обороте накладных приемники, радиолы и магнитофоны, тогда к дивизии никаких претензий не будет. Каково же было их удивления, когда на обороте накладных, хранящихся в дивизии, никаких надписей не оказалось. На учет были поставлены именно несуществующие транзисторы, диоды, резисторы и конденсаторы. Мало того, из них были изготовлены тренажеры, но предъявить их приехавшей комиссии не смогли, так как они были списаны через месяц после изготовления. И казалось бы, концы в воду, радиодетали списаны на изготовление тренажеров, а тренажеры списаны неизвестно почему. Для комиссии странным было еще и то, что все эти тренажеры изготавливались и списывались в первом полку. Но здесь все просто, заместителем начальника штаба по связи в первом полку служил друг Анатолия Ивановича, майор Романов. Дело приобретало уголовный характер, хищение в крупных размерах. Анатолий Иванович клялся и божился, что он ничего не похищал, просто раздал закупленные вещи товарищам во временное пользование. И действительно, все закупленное по последним накладным удалось собрать. Стационарную магнито-радиолу Анатолий Иванович привез со своей квартиры, несколько радиоприемников и магнитофонов принес майор Романов, по одному радиоприемнику и магнитофону принесли начальник узла связи и его заместитель. Еще один недостающий магнитофон принес ЗНШ по связи шестого полка, майор Карнаухов. Ничего из закупленного не взял себе только капитан Волошкин, видимо он давно знал, чем все это закончиться, и держался от всего этого подальше. Все закупленное нашлось, значит хищения не было, все остальное ОБХСС не касается. С тем, почему все это не было оприходовано, пусть в дивизии сами разбираются. Уголовное дело в отношении Анатолия Ивановича возбуждать не стали, и комиссия уехала.
Закрыть глаза на выявленные нарушения в дивизии уже не могли. Как говорится: «сколько веревочке не виться, а концу быть». Пришел конец и комбинатору Анатолию Ивановичу, его исключили из членов КПСС и уволили из армии. Потом капитан Волошкин говорил, что ему жаль только бедную девушку Наташу, ту самую заведующую магазином, которую посадили на семь лет. А ведь это именно Анатолий Иванович научил ее всем этим, как он ее убедил, абсолютно безопасным комбинациям.
