Владимир Фёдорович Власов
Три меча
42. Радость и печаль
(согласно размышлениям Лецзы)
Жил в праздности Конфуций, но Цыгун, войдя, заметил,
Что лик учителя печальным долго оставался,
Цыгун Янь Юаню рассказал, а тот ему ответил:
– "Развеселю его, печали чтоб не предавался".
Янь Юань запел, аккомпанируя себе на цине,
Пел радостно, веселье струны цина источали.
Его мудрец позвал, спросив о радости причине,
Но тот расспрашивать стал о Конфуция печали.
– "Кто радуется Небу и знает его веленье,
Тот не печалится и ни о чём не сожалеет" –
Ведь так учили нас вы в часы нашего ученья,
Так почему сейчас мудрец печальный вид имеет"?
– "Я говорил так, но тогда ты понял всё не верно,
"Кто Небу рад, тот не печалится", – так говорится
Но знающего веленье Неба печаль безмерна,
Ничто того ведь не изменит, что должно случиться.
Тебе поведаю я ныне обо всём открыто,
Ведь совершенствовать себя, при этом сознавая,
Что в будущем всё, что ты делаешь, будет забыто,
Смиришься с бедностью, легко невзгоды принимая.
От нас ни прошлое, ни будущее не зависит,
Но ничего при этом нашей мысли не смущает,
То без печали принимай, что шлют Небес нам выси,
В веленье том есть радость, Небеса что посылают.
Когда-то прежде улучшал я песни и преданья,
Обряды, музыку я собирал для поколений,
Но не улучшилось в стране от этого сознанье,
Всё те же нарушенья, и народ погряз весь в лени.
Что говорить о справедливости и милосердье?!
Когда везде чувства, характеры ожесточились,
В народе нет уже, как в старину, того усердья,
И предков наших ценности и качества забылись.
Я начал понимать, что песни не спасут от смуты,
Но не нашёл ещё я средств, как это мне исправить.
Вот такова печаль того, кто попадает в путы
Веленья Неба, чтоб народ свой к радости направить.
И я это обрёл, но эта радость, эти знанья
Не те же самые, что раньше древние имели,
Ни радости, ни знаний не было у них в сознанье,
Знав Истину, они не так на Небеса глядели.
Поэтому нет ничего, чемубы огорчаться,
Нет в этом мире ничего, чего бы мы не знали,
Нет ничего, чемубы радости не отдаваться,
Нет в мире ничего, чего бы мы не совершали.
Тогда к чему отбрасывать все песни и преданья?
К чему обряды, музыку нам исправлять, и время?
Ведь всё, что в мире есть, идёт из нашего сознанья,
Оно для нас есть родина и Небес наше бремя."
Услышав слова эти Цыгун на год удалился,
Не ел, не спал, в словах найти пытался пониманье,
Лишь с помощью Янь Юаня снова к жизни возвратился,
Сел у ворот учителя и распевал преданья.
43. Опасение
(согласно размышлениям Чжуанцзы)
Бродил по кладбищу, заброшенному, как-то летом
Чжуанцзы. Вдруг птица странная его крылом задела,
Мудрец пустой с охоты возвращался с арбалетом,
Увидел, как в роще каштановой та птица села.
"Вот птица-то! – подумал он, – имеет норов бычий,
Крылья большие, от охотника не улетает,
Глаза огромные, опасности не замечает,
И может сделаться легко для каждого добычей".
Он подобрал полы и поспешил к ней подобраться,
Цель увидал из-за кладбищенского частокола,
Он видел, как цикада тенью стала наслаждаться,
Забыла о себе и стала пищей богомола.
Затем схватила их обоих странная та птица,
Держа добычу, забыла о самосохраненье,
И, став мишенью, от стрелы уж не смогла б укрыться,
Сама стала добычей за добычей в устремленье.
Чжуанцзы отбросив арбалет, пошёл прочь, сознавая
В печали, что беду все друг на друга навлекают.
Губя друг друга, вещи все так сами погибают.
Лесник за ним погнался, браконьером называя.
Чжуанцзы, вернувшись, три месяца дома оставался,
В себя был погружён, ему все истины открылись,
Не принимал учеников, с друзьями не встречался,
Лань Це (1) спросил: "Вы почему от мира удалились"?
Ему сказал он: "Телесную форму сохраняя,
Я о себе самом забыл, от правды отдалился,
За мутной лужей в своих мыслях долго наблюдая,
Стал грязным сам, попав в чистый источник, заблудился.
Я слышал ведь от моего учителя (2) когда-то:
"Пойдёшь за пошлым, то душой последуешь за пошлым,
Нельзя мешать всё грязное с тем, что должно быть свято,
И нужно помнить всем, что почитали предки в прошлом".
Бродил по кладбищу, забыв себя, я заблудился,
Столкнулся с птицей и всё понимать стал понемногу,
Себя стараясь вспомнить, я от мира удалился.
Не выхожу из дома, чтоб опять найти дорогу".
Примечания
1. Лань Це – ученик Чжуанцзы.
2. Своим учителем Чжуанцзы называет Лаоцзы.
44. Понимание сути
(согласно размышлениям Чжуанцзы)
Чжуанцзы с Благотворящим ценил споры чрезвычайно
О том, что истина в народе копится веками:
– "Если назвать стрелком того, кто в цель попал случайно,
Все в Поднебесной оказались б меткими стрелками".
– "Это возможно, – сказал тот, – все споры разрешимы".
– "Но если в Поднебесной общей истины не будет,
Тогда в народе бы все сделались непогрешимы, -
Сказал Чжуанцзы, – то как бы Истину искали люди?
Конфуция, Мо Ди, Ян Чжу и Бина (1) прославляют,
И каждый в спорах лишь за свою истину воюет,
Четыре школы уже есть, пять с вашей составляют,
Какая ж истина в действительности существует?
Я слышал, что недавно Лу Цзюй начал обученье,
Возможно, только он всей истинной и обладает,
Он овладел жарой и холодом в своём ученье,
Ученики все его в школе магом называют.
Он без огня зимой способен кушанье готовить,
А летом сделать лёд, употребляя свои знанья,
Любую вещь он может изменить и уподобить
Такому свойству, что за грань выходит пониманья.
Так разместил он инструменты из струн в каждом зале,
Настроил на тона, всех попросил хранить молчанье,
И, струны трогая, повсюду произвёл звучанье, (2)
Там струны в инструментах в унисон все зазвучали".
– "Вот именно, – воскликнул вдруг даос Благотворящий, -
Из этих струн у всех и состоит наше сознанье,
Ведь Истину сказать способен каждый говорящий,
Но важно, чтоб она нашла в умах всех пониманье".
Примечание
1. Бин – прозвание софиста Гунсунь Луна.
2. Философ Лу Цзюй открыл явление резонанса.
45. Выдающийся
(согласно размышлениям Чжуанцзы)
Нам нравится, когда кто-то другой на нас походит,
Не нравится, если от нас он будет отличаться,
Любовь к подобным, нелюбовь к другим так происходит
От общего желанья из толпы всем выделяться.
Но разве тот, кто выделяться из толпы стремится,
В действительности в жизни выдающимся бывает?!
Чтоб быть спокойным, он с толпой всегда желает слиться,
Но опытом и мастерством толпы не обладает.
Желающий править полезное всё собирает
У всех царей, чтобы своё умение повысить,
Но вредное в правлении у них не замечает,
Такого царство будет от случайности зависеть.
Лишь по счастливой случайности не погибнет царство,
Из тысячи нет шанса, что оно с ним сохранится,
Дела в расстройстве всегда иметь будет государство,
Сто дел расстроится, и ни одно не завершится.
Увы! Владеющий землями этого не знает,
Он не способен вещам самим вещи предоставить,
Имея земли, он огромной вещью управляет.
Чего же можно ждать от тех, кто не умеет править?
Тот, вещь кто предоставит самой вещи, понимает,
Что нужно дать свободу всем вещам и отстраниться,
Он в принципе вещами управленье отвергает,
Сняв бремя тяжкое, его народ освободится.
Таким путём народом он не только управляет,
Но и вступает за пределы всех пространств в сознанье.
Народ его за выдающегося принимает,
Своей он необъятностью – за гранью пониманья.
