Владимир Фёдорович Власов
Три меча
23. Приручение
(согласно рассуждениям Лецзы)
Один мудрец мог обращаться с дикими зверями,
Кормил, поил и приручал, в лесу их собирая.
Они на двор его из леса приходили сами,
Паслись, друг друга не царапая и не кусая.
Никто способен не был разгадать его секрета,
Все удивлялись укрощенью тигра или волка,
– «Всё очень просто», – говорил он всем вместо ответа,
Однако никто в его занятье не видел толка.
Но кто-то рассказал царю про мудреца уменье,
И тот решил, что дар на службе может пригодиться,
И если овладеет царь искусством прирученья,
То смогут недовольные ему все покориться.
Мудрец своё ученье у царя изложил в речи:
– «Любая простота всем кажется необычайной,
Но если потакают – радость, гнев – когда перечат,
Но разве гнев и радость проявляются случайно?
Чтоб понимать, как зверя надо укрощать любого,
Кормить необходимо в срок, что голод утоляет,
Я для кормленья тигру не даю зверя живого,
Так как он в ярость входит, когда жертву убивает.
Кормлю я тигра лишь кусками, мясо нарезая,
Чтоб в мясе, поданном, он зверя целого не видел.
Он также входит в ярость, тушу зверя разрывая,
Хочу, чтоб царь, кормящий зверя, опасность предвидел.
Ведь человек и тигр принадлежат к различным видам,
Перечит если человек тигру, тот убивает.
Я не решусь перечить тигру, в гнев его ввергая.
Преграду буду создавать звериному я зеву,
Я не решусь в нём вызвать радость, в чём-то потакая.
Ведь он от радости вернётся непременно к гневу.
Тогда за своего звери и птицы принимают,
Когда мы растворяем в них свой облик человечий.
Когда животных всех самим себе предоставляют,
Нет даже в мыслях, чтоб им потакать, или перечить.
Поэтому и бродят они вольно так по саду,
В свободе о полях, лесных просторах забывают,
Они в тени моих деревьев сладко засыпают.
Чем доставляют моим сердцу и уму усладу».
Царь осознал, что не напрасно с мудрым прошла встреча,
К народу своему, как к тигру, начал относиться,
Ни в чём ему не потакая, ни в чём, не переча,
Он воедино, наконец, с ним смог соединиться.
24. Наставление
(согласно размышлениям Чжуанцзы)
Конфуций говорил, заканчивая обученье,
Всем тем, кто в жизнь самостоятельную отправлялся,
Чтобы никто из них не забывал его ученье,
И, стоя на своём пути, собою оставался.
– «Вам нужно, – он сказал, – не уходить и не таиться,
Ум упражнять ученьем, как вы делаете ныне,
Собой не красоваться, положеньем не гордиться,
А выситься, будто сухое древо посредине.
Кто три условия усвоит, тот достоин славы.
Не становитесь в жизни на опасную дорогу,
Свою судьбу не испытывайте ради забавы,
И не спешите тратить жизнь, живите понемногу.
Но главное – вы об опасности не забывайте.
Она – гость ваш не только в чрезвычайной обстановке,
На пир придёт к вам, поэтому предостерегайте
Во время трапезы всех возлежащих на циновке».
25. Поражение цели
(согласно размышлениям Лецзы)
Мудрец Лецзы у мастера стрельбы стрелять учился,
Цель поразив, просить у мастера стал указаний,
Спросил тот: «Знаешь, почему успеха ты добился»?
– «Не знаю». Тот сказал: «Ещё не овладел ты знаньем».
Лецзы потом ещё в стрельбе три года упражнялся,
В искусстве очень преуспел и к мастеру явился,
Спросил тот: «Знаешь, почему ты меткости добился»?
Лецзы ответил: «Да, три года суть постичь старался».
Стрелок сказал: «Знанье храни в себе, не забывая,
Как тайну существованья иль гибельной кончины,
Стрельбу не только, но себя и царство изучая,
Ведь познают не результат иль промах, а причины».
26. Мощь императора
(согласно размышлениям Лецзы)
Давно Шунь, император легендарный Поднебесной,
Являясь повелителем огромного народа,
Сказал: «Когда же овладею я Путём Небесным?
Когда начнёт сама мне подчиняться вся природа»?
Даос, присутствовавший в свите, отвечал любезно:
– «Своим в Китае собственным ты телом не владеешь,
Чтоб чем-то овладеть одно желанье бесполезно,
К тому же ограниченный срок жизни ты имеешь».
– «Но если телом не владею, кто же им владеет»? –
Спросил Шунь-хуанди его с улыбкою надменной,
Даос сказал: «Владеет тот, кто холодит и греет,
Тело твоё, царь наш, скопленье формы во Вселенной.
Ты даже жизнью своей в вечности владеть не можешь,
Ибо она есть Неба и Земли соединенье,
Ты в мире – как остатки сброшенной змеиной кожи,
И род твой – как во Вселенной случайное скопленье.
Поэтому ты сам идёшь туда, куда не знаешь,
Стоишь, не зная, почему, иль ешь, не зная, что-то,
Вселенной силу воздуха тепла не понимаешь,
Как можешь ты владеть чем-то, иль обрести чего-то»!?
27. Еда и война
(согласно размышлениям Чжуанцзы)
С царём Воинственным мудрец Сюй повидался дважды,
Второй раз мудреца царь пригласил на угощенье:
– "Давно в горах живёте вы, питаетесь неважно,
Каштаны, лук, порей в еде – всё ваше утешенье.
Но ныне вы состарились, получше б вам питаться,
Попробуйте вино и мясо, вас я угощаю".
– "Мой государь, я в нищете привык уж оставаться,
И тем, чем я в горах питаюсь, лучшего не знаю.
Родясь презренным, царских яств не пробовал ни разу,
Но вряд ли нужное мне на столе вашем найдётся,
Средь вкусных яств всех, собранных по вашему приказу,
Но, государь мой, скоро утешать мне вас придётся."
Царь удивился: "Утешать? О чём вы говорите?
Ведь утешенья только от меня ждут повсеместно."
– " Мой царь, – сказал мудрец, – но заболеть вы ж не хотите,
Придётся утешать мне вас духовно и телесно.
Дарами неба и земли все могут накормиться,
Нельзя считать всех лучшими лишь только власть имущих,
Также нельзя и худшими считать внизу живущих,
Но разум этим ваш не может удовлетвориться.
Народ весь царства целого трудом, вы, утруждая,
Изведать всё и необъятное объять стремитесь,
Уста и обонянья, слух и зренье услаждая,
Но от распутства и излишества уже томитесь.
Поэтому, мой государь, я вас и утешаю,
Болезни от распутства и излишеств возникают,
Всё исключите, что здоровью вашему мешает.
Ведь разум гармоничен, это он не принимает."
Царь молвил: "Я давно хотел здесь с вами повидаться,
И вижу, что слова ваши внимания достойны,
К тому же в жизни я б желал спокойным оставаться,
Мне хочется любить народ и прекратить все войны".
– "Нельзя все войны прекратить, ведь это б означало
Создать предлог для новых войн, – сказал мудрец в раздумье, -
В любви правителя к народу – гибели начало.
Если начнёте с этого, то было бы безумьем.
Во имя справедливости ведь войн всех прекращенье –
Ничто иное, как красивые слова, и только,
Таких красивых слов, как "зло орудий", в мире столько,
Что с ними можно совершать любые преступленья.
В своём стремленье к справедливости и милосердью,
Вы только приближаться будете всё к лицемерью,
Не лучше ль приложенье найти вашему усердью
К тому, что может стать для ближних к искренности дверью.
Ведь форма форму создаёт, неся с ней завершенье,
Конечно, завершение приносит всем заслуги,
Не вызовут ль войну извне такие измененья?
Без войн, не потеряют навыки ль сражаться слуги?
Но если царь откажется от всех приобретений,
И побеждать других своим оружьем перестанет,
Добьётся мира он не только лишь своим веленьем,
Все расхотят сражаться, и мир сам собой настанет.
А люди, отвечая своей собственной природе,
Убийства прекратят, все грабежи и все насилья,
Тогда укоренится миролюбие в народе,
И войны прекращать уж не нужны будут усилья".
