Владимир Алексеевич Колганов
Власть и мы
Глава 16. Интеллигенция и интеллектуалы
В 1968 году академик Андрей Сахаров, к тому времени трижды Герой социалистического труда и лауреат государственных премий, написал брошюру под названием «Размышления о прогрессе, мирном сосуществовании и интеллектуальной свободе». Эта работа распространялась в «самиздате», а затем была опубликована за рубежом. Вот какие мысли беспокоили в ту пору академика:
«Человеческому обществу необходима интеллектуальная свобода – свобода получения и распространения информации, свобода непредвзятого и бесстрашного обсуждения, свобода от давления авторитета и предрассудков. Такая тройная свобода мысли – единственная гарантия от заражения народа массовыми мифами, которые в руках коварных лицемеров-демагогов легко превращаются в кровавую диктатуру. Это – единственная гарантия осуществимости научно-демократического подхода к политике, экономике и культуре».
Вроде бы всё верно сказано, за исключением загадочного термина «научно-демократический подход». Если учесть, что большинство людей весьма далеки от науки, так что совмещение народовластия с заумными теориями вряд ли даст позитивный результат. Именно поэтому сторонники демократии довольно часто пользуются таким не вполне научным понятием, как свобода. Если требование свободы вероисповедания не вызывает возражений, то, например, свободные выборы воспринимаются как некая мечта, препятствием для осуществления которой являются традиции демократических стран, когда на предвыборную кампанию затрачиваются миллионы, а то и миллиарды долларов. В таких условиях, когда людям всеми доступными средствами навязывают определённого кандидата, вряд ли можно говорить о свободном волеизъявлении. И это при том, что соблюдена провозглашённая Сахаровым «тройная свобода мысли» – можешь о чём угодно думать, можешь обсуждать и распространять свои мысли, не обращая внимания на авторитетных оппонентов и не опасаясь наказания со стороны властей. Но вот вопрос: кто тебя услышит?
Совсем другое дело, если человек использует свою известность, свой авторитет государственного деятеля, крупного учёного или бизнесмена. Именно благодаря «давлению авторитета» Сахаров был услышан за границей, а после горбачёвской «перестройки» получил возможность обратиться к участникам съезда народных депутатов и ко всей стране. Так что мечты о «научной демократии» следует отложить до будущих времён, когда кому-нибудь удастся более чётко и непротиворечиво сформулировать её принципы и предложить надёжные средства их воплощения в жизнь.
Такая лукавая «демократия», когда на словах всё замечательно, а чуть доходит до дела, оказывается не так, пришла в Россию из Европы. Ещё Фёдор Достоевский предсказывал, что бездумное заимствование европейских нововведений ни к чему хорошему не приведёт – об этом он написал в «Дневнике писателя»:
«Кто из проповедующих "европейские" идеи серьёзно у нас в них верит? Конечно, лишь люди честные и при этом непременно добрые (так что и верят-то лишь по доброте души), но ведь много ль у нас таких-то? Если уж всё говорить, так ведь у нас, может быть, нет ни одного европейца, потому что мы и неспособны быть европейцами. Умы же передовые, биржевые и всячески руководящие берут у нас с европейских идей лишь оброк, и я думаю, что это у нас так и есть, повсеместно. Не говорю, конечно, про людей с большим здравым смыслом: те не верят в европейские идеи, потому что и верить-то не во что, ибо никогда и ничто на свете не отличалось такою неясностью, туманностью, неопределенностью и неопределимостью, как тот "цикл идей", который мы нажили себе в двухсотлетний период нашего европейничания».
Что касается неспособности быть европейцами, то события последних тридцати лет свидетельствуют, что многое нам в этом трудном деле удалось. В России либеральная в своей основе экономика, приватизированные СМИ, не говоря уже о моде на разнообразные новшества для повседневной жизни, которые то и дело поступают к нам из-за границы.
Пожалуй, не прав был Иван Ильин, утверждавший в 1948 году, что «Россия не есть пустое вместилище, в которое можно механически, по произволу, вложить всё что угодно, не считаясь с законами её духовного организма». На самом деле, спрос рождает предложение – русский человек в своём стремлении к материальному благополучию «по-европейски» готов взять наряду с новейшими технологиями и то, что прилагается в качестве нагрузки. Прежде всего, это коммерческий подход ко всему, что происходит в государстве – и к науке, и к искусству, и к борьбе за власть, не говоря уже о «свободной конкуренции» в бизнесе, когда сильный готов уничтожить слабого ради увеличения своих доходов. Можно долго спорить о том, откуда к нам пришли такие нравы, с Востока или с Запада, но ясно, что Европа и США стали проводником таких идей в современном мире.
А вот ещё один тезис Ильина:
«Каждый народ творит то, что он может, исходя из того, что ему дано. Но плох тот народ, который не видит того, что именно дано именно ему, и потому ходит побираться под чужими окнами».
На самом деле, всё зависит от того, что именно дано. Первых поселенцев в Америке не устроило то, что им было дано в Европе, поэтому решили поискать счастья на чужой земле. Кое-кого из русской интеллигенции не устраивали порядки в монархической России, поэтому, воспользовавшись ситуацией, они устроили большевистский переворот в стране. А в 60-х годах, после «хрущёвской оттепели», в обществе стали появляться ростки нового протеста. Отчаянные головы снова стали требовать свобод, несмотря на перспективу оказаться в застенках КГБ или в психиатрической больнице. Пожалуй, основным поводом для протестов стал жёсткий контроль государства за распространением печатной информации и литературных произведений, которые не соответствовали идейным установкам ЦК КПСС. Позднее, в разгар «холодной войны», на этой основе возникло правозащитное движение – была предпринята попытка изменить советскую реальность путём распространения идей свободы и равноправия всех граждан. Всё чаще появлялась возможность познакомиться с достаточно комфортной жизнью населения Западной Европы, что вызывало вполне логичное недоумение: а почему у нас не так? Особенно недовольны были люди творческих профессий, писатели и художники, которым партийное руководство навязывало весьма примитивные принципы «социалистического реализма».
Среди обширного арсенала средств ведения «холодной войны» особое место занимала идеологическая пропаганда. Этим занимались «вражеские голоса» – Би-би-си, «Голос Америки», но в основном усердствовало «Радио Свобода». Среди сотрудников этой радиостанции, финансируемой Конгрессом США, было немало эмигрантов «второй волны» – от Сергея Довлатова до Василия Аксёнова. Сквозь грохот «глушилок» прорывались голоса этих писателей, и, если очень повезёт, можно было услышать отрывки из произведений, нелегально распространявшихся в СССР, узнать мнение людей, отвергнутых советской властью, о том, как эта власть преследует сограждан, которые борются за свои права.
Для борьбы с «идеологическими диверсиями» было предназначено 5-е управление КГБ, созданное в 1967 году. К этому времени относится возникновение диссидентского движения в СССР. Всё началось с судебного процесса над писателями Даниэлем и Синявским – привлечение их к уголовной ответственности за публикацию «антисоветских» произведений за границей стало поводом для протестов и публичных выступлений.
Понятно, что при Сталине такие выступления были бы невозможны, и только «хрущёвская оттепель», начавшаяся в середине 50-х годов, открыла «Ящик Пандоры», создав проблемы для властей. Из лагерей и ссылки вернулись осуждённые по 58-й статье. Писатели, художники и кинорежиссёры получили возможность творить без опаски оказаться под судом по обвинению в контрреволюционной пропаганде. А после доклада Хрущёва на XX съезде КПСС в феврале 1956 года возникло ощущение, что теперь вполне допустимо критиковать советскую власть и открыто выражать собственное мнение. Даже ввод войск в Венгрию осенью того же года для подавления восстания не поколебал уверенности в том, что грядут большие перемены. А через двенадцать лет на Красную площадь вышли несколько человек, протестуя против ввода советских войск в Чехословакию.
Что же заставило этих людей пойти на конфронтацию с властями? Обострённое чувство справедливости? Уверенность в том, что эта власть значительно слабее, в сравнении со сталинским режимом, поэтому стоит на неё только надавить и она вынуждена будет подчиниться? Откуда у диссидентов появилось желание пожертвовать собой ради туманных перспектив переустройства общества?
Если речь идёт о последователях Абрама Гоца и Евгении Ратнер – они в составе партии эсеров боролись с царским самодержавием, – здесь побудительные причины достаточно понятны. И Горбаневскую, и Бабицкого, и Гинзбурга, и Богораз побудило выступить против советской власти желание обрести свободу для полной реализации своих способностей вопреки распространённому в обществе антисемитизму. Этому наверняка способствовали и настроения в семье. К примеру, Людмила Алексеева, один из основателей Московской Хельсинской группы, в своих воспоминаниях приводит слова дяди, Бориса Львовича Славинского:
«Принципы социализма – для таких учёных дур, как ты. Нет принципов. Нет социализма. Есть просто шайка паханов».
Если покопаться в биографиях диссидентов, то можно обнаружить свидетельства того, что предки некоторых из них вполне благополучно жили в царской России – имели свой дом, хозяйство, владели небольшим предприятием, которое приносило доход. А кое-кто регулярно наезжал в Париж и посещал модные европейские курорты (см. «Загадочная Русь: от Рюрика до Путина»). И вдруг всё разом кончилось… Так что побудительные мотивы и здесь вполне понятны – жгучая обида на тех, кто стал инициатором крушения надежд.
Но каковы причины, которые заставили физика Юрия Орлова пожертвовать своей карьерой и примкнуть к российским диссидентам? Всё началось в 1956 году, после выступления на партийном собрании, посвящённом обсуждению доклада Хрущёва на XX съезде КПСС – тогда Орлов подверг весьма нелицеприятной критике Сталина и Берию, потребовав проведения демократических реформ в КПСС. За это он был исключён из партии и уволен из института, где работал. Как видим, причина для обиды была – хотел как лучше, поверив в искренность вождя, а за это его обухом по голове…
В начале 70-х годов Орлов стал активно участвовать в диссидентском движении, основав «Московскую Хельсинкскую группу». В ту пору он выступал в поддержку Андрея Сахарова и Владимира Буковского. По совокупности «заслуг» Орлов получил в 1977 году семь лет лагерей, а после окончания трёхлетней ссылки был выдворен из СССР.
Однако насколько была оправдана деятельность диссидентов, стоило ли жертвовать собой? Ни у Юрия Орлова, ни у Владимира Буковского нет ни малейших сомнений в том, что дело того стоило. В качестве доказательства Буковский в интервью газете «Русская Германия» 27 мая 2008 года привёл поистине «убойный» аргумент:
«Мне говорили Рейган и Тэтчер, что на них правозащитное движение в России оказало огромное воздействие».
Иными словами, Буковского «со товарищи» мы должны благодарить и за то, что на СССР повесили ярлык «империи зла», и за то, что США решили сокрушить советскую систему, нанеся удар по экономике – здесь следует напомнить о гонке вооружений, начавшейся в конце 70-х годов и о падении цены нефть, инициированном США с помощью Саудовской Аравии.
А вот что в 2014 году Людмила Алексеева сообщила в интервью на сайте «Радио Свобода» о ситуации в диссидентском движении середины 70-х годов:
«Мы были очень маленькое и очень обозримое сообщество».
Так что приходится признать, что эти люди были очень одиноки в своей стране и ни на йоту не приблизили реформы в идеологии и во внутренней политике – власть пала в результате экономических потрясений, к которым руководители страны оказались не готовы. Однако с приходом новой власти бывшие диссиденты не сумели оказать сколько-нибудь заметного влияния и на её политику – слишком незначителен был их авторитет среди людей.
Гораздо более существенный вклад в изменение политического строя в России сделал Андрей Сахаров. В 60-е годы он избежал сибирских лагерей, однако лишился орденов и званий. Только «перестройка» позволила ему вернуться к публичной деятельности. Вот что он написал в статье «Неизбежность перестройки», опубликованной в марте 1988 года:
«О чем же я думаю, что жду от перестройки? Прежде всего – о гласности. Именно гласность должна создать в стране новый нравственный климат! Общепризнанно, что в этой сфере мы шагнули дальше всего. Всё меньше запретных тем, мы начинаем видеть своё общество таким, какое оно было в прошлом и есть в настоящем. Люди должны знать правду и должны иметь возможность беспрепятственно выражать свои мысли. Развращающая ложь, умолчание и лицемерие должны уйти навсегда и бесповоротно из нашей жизни. Только внутренне свободный человек может быть инициативным, как это необходимо обществу».
Увы, умолчание и лицемерие никуда не делись, а отличить ложь от правды далеко не каждому дано – несмотря на гласность, слишком многое до сих пор скрыто от наших глаз, поскольку гласность находится в руках пропагандистов и интерпретаторов, как «либеральных», так и «патриотических», причём и те, и другие преследуют конкретные цели, действуя в интересах какой-то части общества. Но в 1989 году, во время своего последнего выступления на съезде народных депутатов, Андрей Дмитриевич всё ещё верил в возможность воплощения своих идей, а вместе с ним верила и значительная часть интеллигенции.
С началом нового тысячелетия наметились изменения в правящей верхушке, и кое-кто оказался не у дел. Тогда-то вновь возродилось протестное движение, причём по вполне обоснованной причине – надежды на успешную карьеру в органах власти не сбылись, а прибыльные предприятия уже разошлись по чужим рукам. Поэтому всё, что оставалось, – делать бизнес на политике, встав в позу непримиримой оппозиции. Как показали выборы 2003 года, шансов на реванш было крайне мало, но почему бы не попробовать, если есть возможность на этом деле прилично заработать?
После того, как стало известно об источниках финансирования оппозиционных партий либерального толка, в глазах большинства жителей страны слово «либерал» приобрело негативный смысл. И в самом деле, можно ли доверять тем, кто существует на подачки бывших олигархов? Тем не менее, правые партии до сих пор находят поддержку в крупных городах, однако было бы наивно рассчитывать на распространение либеральных взглядов среди значительной части населения. Предельно ясно и непротиворечиво сущность либерального движения разъяснил Николай Бердяев в трактате «О либералах», написанном в 1923 году:
«Слово либерализм давно уже потеряло всякое обаяние, хотя происходит оно от прекрасного слова свобода. Свободой нельзя пленить массы. Масса не доверяет свободе и не умеет связать её со своими насущными интересами. Поистине, в свободе есть скорее что-то аристократическое, чем демократическое. Это ценность – более дорогая человеческому меньшинству, чем человеческому большинству, обращённая прежде всего к личности, к индивидуальности».
Далее следует весьма существенное уточнение:
«Либерализм есть настроение и миросозерцание культурных слоев общества… Правда либерализма – формальная правда. Она ничего не говорит ни положительного, ни отрицательного о содержании жизни, она хотела бы гарантировать личности любое содержание жизни».
Ленин обещал землю и заводы, Хрущёв – коммунизм через двадцать лет, а нынешние либералы – всего лишь какую-то свободу, которую не намажешь на хлеб даже при большом воображении. Ещё одна причина низкого уровня поддержки либералов состоит в том, что, борясь за свободу и права граждан, они нередко забывают о своих обязанностях. Видимо, никто из них так и не удосужился прочитать слова Бердяева:
«Требования прав без сознания обязанностей толкало на путь борьбы человеческих интересов и страстей, состязание взаимоисключающих притязаний. Права человека предполагают обязанность уважать эти права. В осуществлении прав человека самое важное не собственные правовые притязания, а уважение к правам другого… Обязанности человека глубже прав человека, они и обосновывают права человека. Право вытекает из обязанности. Если все будут очень сильно сознавать права и очень слабо сознавать обязанности, то права никем не будут уважаться и не будут реализованы».
В начале 90-х либералы посчитали святой своей обязанностью перед будущими поколениями разбазарить государственную собственность, только бы не допустить возврата к прежнему режиму. Мысль, конечно, благородная, вот только в результате, вместо одурачивания под красным знаменем КПСС, народ получил то же самое под знаменем ельцинского триколора. Если же отвлечься от политики, то возникает вот какой вопрос: может ли человек рассчитывать на реализацию своих прав, если он пренебрегает обязанностями по отношениям к другим гражданам России? Понятно, что неуважение к ним вызовет ответную реакцию, и тогда такому человеку можно будет только посочувствовать.
По мнению российских либералов, цивилизованное государство служит людям – люди платят налоги государству, а оно обязано их обслуживать. Иными словами, личность важнее государства. Если это так, каждый гражданин может пренебрегать своими обязанностями по собственному усмотрению – что-то ему подходит, а что-то категорически не нравится. Но тогда и государство может наплевать на права такого индивида, не важно, кто он – простой рабочий, студент или писатель.
Однако Людмила Улицкая настаивает на своём:
«Отвлечённо, теоретически и в самом общем виде, писатель, вообще говоря, ничего не должен… Легенда о том, что "поэтом можешь ты не быть, но гражданином быть обязан" – это легенда вчерашнего дня».
Когда-то преследовали за «безродный космополитизм», теперь в среде либералов это понятие вроде бы снова входит в моду. Но даже «продвинутая» интеллигенция не в состоянии прийти к согласованному мнению. Одни либералы твердят о «гражданском обществе», другие не признают своих обязанностей перед обществом и государством, а третьи святой обязанностью считают произнесение длиннейших монологов, обличающих действующую власть. В последнем случае речь идёт о политических ток-шоу, с недавних пор заполонивших экраны телевизоров.
Жаль, что либералы не пишут философских трактатов – им некогда, они борются за власть. Если же берут в руки карандаш или садятся за компьютер, то получается нелепость. Вот что читаем в книге Бориса Немцова «Исповедь бунтаря», написанной в 2007 году:
«Казалось бы, очень легко объяснить людям связь между свободой и хорошей жизнью. В качестве доказательства надо всего лишь посмотреть на то, что происходит в мире, и убедиться: где свобода – там люди живут хорошо, а в странах, где её нет, – мрак. Но парадокс в том, что эту простую истину большинству объяснить невозможно».
Действительно, чтобы втолковать людям эту «простую истину», придётся объяснить, почему свобода 90-х одним подарила миллиардные состояния, другим дала относительный достаток, в то время как большинство россиян влачило жалкое существование. Смысл подобных рассуждений о свободе ещё много лет назад сумел объяснить Николай Бердяев:
«Либералами делаются те, у кого элементарные жизненные потребности удовлетворены и обеспечены и кто хочет свободно раскрыть свою жизнь».
Эту простую истину большинство избирателей давно усвоило, что подтверждают результаты президентских и парламентских выборов последних лет. Однако Юрий Афанасьев, когда-то претендовавший на роль идеолога либерального движения, видит причину неудач либералов в том, что избиратели неспособны к свободному волеизъявлению:
«Они… считают, что без власти ничего реального сделать нельзя. Это простительный стереотип поведения бедных людей, которым для того, чтобы даже просто жить, необходима… неизбежная и неизбывная при этом умственная кабала, лишающая важного опыта открытия собственных картин понимания. У них просто не было возможности удовлетворять свои внутренние потребности и главную среди них – потребность понимать, и вести себя сообразно со своим пониманием».
На самом деле, основная потребность большинства людей состоит в том, чтобы обеспечить себе достойное существование. Власть, худо-бедно, что-то делает для них, а либералы тем временем продолжают толковать про умственную кабалу.
Среди тех, кто выступает против власти, есть и политические проститутки, перескакивающие из одной партии в другую, и революционные карьеристы. Вот и Сергей Удальцов мечтал «начать переход от идеологии наживы и накопительства, которая доминирует в стране, к идеологии справедливости и созидания», но готов был брать на это деньги у таких сомнительных личностей, как Гиви Таргамадзе.
Сознание того, что тебя ограбили, тоже может стать стимулом к борьбе – борьбе за благополучие своей семьи. Особую категорию составляют те, кто «прогорел», пытаясь создать собственный успешный бизнес. В подобной ситуации всё, что остаётся, это мстить тем, кому повезло – имеются в виду и жулики, и даже те, кто чист и непорочен, хотя таких в наше время очень трудно отыскать в коридорах власти. К примеру, Алексей Навальный «часть своих личных сбережений инвестировал в компании», а денег нет! Это тот самый случай, который подтверждает всем известный тезис – как ни крути, но именно бытие определяет сознание.
Есть и другой источник враждебного отношения к действующей власти – стойкая наследственность. Ярким примером наследования оппозиционных взглядов можно считать братьев Дзядко, которые продолжили дело своего отца, известного в прошлом диссидента. Тут ничего не поделаешь, если ненависть к власти укоренилась где-то в генах.
Не избежал увлечения политической риторикой и Дмитрий Быков, в недавнем прошлом популярный журналист и сочинитель. Вот как Быков понимал сущность нового для себя занятия:
«Политика – это школа, это воспитание в человеке каких-то важных свойств моральных, социальных… Политика – это свойство отвлечь человека от мысли, что он смертен. Это опыт высшей художественной, политической деятельности, всё, что нас превращает в людей, заставляет нас отойти от животных».
Поразительно! Человек не постеснялся лезть в политику, так и не разобравшись, что это такое. То ли школа, то ли опыт, то ли свойство…
Тут самое время напомнить слова английского философа XIX века Джона Стюарта Милля:
«Нельзя быть великим мыслителем, не признавая, что твой первый долг – идти за своим интеллектом, куда бы он ни привёл».
Этот тезис многое объясняет – именно интеллектуальная немощь лидеров протестного движения стала причиной их неудач. Всё, что они смогли предложить народу – это набор красивых фраз о правах и о свободах, да обещание процветания под знаменем всемирного либерализма.
Впрочем, злые языки утверждают, что есть ещё одна причина неудач либеральной оппозиции – недостаток финансирования. Карен Шахназаров, которого ныне рекламируют как маститого политолога, отвергает эту версию:
«Понятно, что Запад во главе с США – это империя. А у империи всегда были и будут свои интересы. И всегда у империй было своё лобби во всех странах. Но это вовсе не значит, что у нас все сторонники западного пути "продались" Западу. Просто таковы их совершенно бескорыстные убеждения… Они искренне полагают, что Россия должна следовать в фарватере Америки и это принесёт ей дивиденды… Но это не имеет ничего общего с тем, что кто-то кому-то платит деньги».
Надо заметить, что увлечение Карена Георгиевича политикой – это, видимо, семейное. Георгий Шахназаров в конце 80-х годов был помощником генерального секретаря ЦК КПСС Михаила Горбачёва, а если учесть, что предки новоявленного политолога принадлежали к княжескому роду Мелик-Шахназарянов, то не приходится сомневаться в его способности разобраться в международной обстановке. Впрочем, кое-какие сомнения остаются, поскольку дед Карена Шахназарова жил в Баку, где издавна было много Шахназаровых, не имевших никакого отношения ни к армянам, ни к князьям.
Есть претензии и к умозаключениям известного кинорежиссёра: как было показано в одной из предыдущих глав, империей являются США, а Западная Европа в меру своих сил исполняет обязанности вассала. Но как же Шахназаров объясняет упорство российских либералов в защите своих принципов даже вопреки элементарной логике?
«Бытовые факторы присутствуют: доступность виз и путешествий по миру, защищенность капиталов и недвижимости за рубежом и т. п. – это постепенно срастается с политической ориентацией на Запад и США. И, видимо, такие люди на подсознательном уровне почувствовали угрозу: если победит Путин, то всё это может стать недоступным».
На самом деле, превалирует желание, чтобы здесь всё было «точно так же, как там», ну а детали не существенны. Понятно, что против материального благополучия никто не станет возражать, однако либералы не способны понять, что углубляющаяся пропасть между бедными и богатыми чревата самыми тяжкими последствиями. Наплыв в Европу мигрантов из бедных стран, распространение идей радикальных исламистов – всё это может дать прискорбный результат. Прежде чем требовать всяческих свобод, надо понять, как этими свободами правильно распорядиться. Однако все аргументы сводятся только к одному – смотрите, как там хорошо! А что будет через двадцать лет – об этом даже не задумываются. Им трудно смириться с тем, что есть, – ведь совсем недавно, в начале 90-х «счастье было так близко, так возможно». Но что поделаешь – для большинства жителей России такое «счастье» абсолютно неприемлемо. Либералы говорят, что абрамовичи, прохоровы и иже с ними возродили экономику. Однако, если бы не повышение цены на нефть в начале этого столетия, вполне реальным стало бы возвращение назад, к планово-директивной экономике и талонам на питание. Неужели это непонятно?
Вот и Карен Шахназаров недоумевает:
«Почему бы им не смириться со своим мнением перед мнением очевидного народного большинства? Разве не в том суть демократии как общественного договора о мирной передаче власти меньшинством правительству большинства? И разве не в том суть интеллигенции как класса – озаботиться общественным благом больше, чем своим собственным узкоклассовым интересом?»
Тут самое время уже в который раз (имеются в виду другие книги автора) припомнить отрывок из статьи в парижской газете – в начале 30-х годов прошлого столетия её написал русский эмигрант, сын адмирала Макарова. Согласно его мнению, есть две интеллигенции:
«Под словом "интеллигенция" мы, русские, обычно подразумеваем два понятия: 1) интеллигенция в широком смысле, т.е. умственно-культурный слой, занимающий передовые посты каждого народа, его интеллектуальная верхушка – и 2) специфически-русское понимание этого слова, распространявшееся обычно на всех граждан, в той или иной степени а) прикосновенных к высшему образованию и б) вместе с тем оппозиционно по отношению к правительству настроенных… Но если взять слово "интеллигенция" во втором, чисто русском смысле – к сожалению, придется признать, что за редчайшими исключениями, она действительно была оторвана от народа – и, вследствие сего, непригодна для руководства им – как культурного, так и политического».
К этому нечего добавить, ну разве что привести слова Андрея Дмитриевича Сахарова, сказанные в 1988 году:
«С мыслью можно бороться только мыслью».
Если же мыслей не хватает, тогда наступает время бездумной болтовни. Вот и кандидат политических наук Сергей Марков, генеральный директор Института политических исследований, выступая в апреле 2016 года в эфире программы «Открытая студия», заявил, что «украинская проблема существует для того, чтобы совершить государственный переворот в России». В том же выступлении речь шла и о «чудовищной ошибке Европы, поддержавшей киевскую хунту и её террористическую деятельность». Здесь целый набор убогих политологических штампов, которые уже мало кто воспринимает всерьёз.
Самое время привести слова президента фонда «Правовое государство» Евгения Тарло из статьи в «Литературной газете»:
«Пора переходить от бесплодного "пикирования" в рамках пропаганды-контрпропаганды к сущностному анализу собственных и международных проблем. Со своих позиций. А это возможно лишь тогда, когда думающая, активная часть общества перейдёт от конфронтационного идеологического противостояния к прагматичным действиям».
Скорее всего, Евгений Георгиевич имел в виду пикировку, но не в этом дело. Куда важнее понять, как политологи уйдут от этого противостояния, если ежедневно на различных телеканалах зрители становятся свидетелями жарких схваток между политиками и политологами разных убеждений? Если это шоу запретить, тогда чем займутся агитаторы и пропагандисты? Ведь большинство из них ничего другого не умеет.
Такой вопрос вряд ли встанет перед Сергеем Шаргуновым – у него есть масса возможностей для самовыражения. В недавнее время Шаргунов был частым гостем на радиостанции «Эхо Москвы», где комментировал текущие события. Что примечательно, по количеству «Я» в этих выступлениях Шаргунов давно переплюнул всех других гостей «Эха Москвы». В качестве примера можно привести слова из эфира 4 апреля 2016 года:
«Я, безусловно, не адвокат и не защитник российских чиновников, и, скажем громче, российских властей; я человек со своим особым и независимым мнением и с теми суждениями, которые принадлежат лично мне… На протяжении всех моих эфиров я всегда, когда возникают поводы для критики, в том числе, для острейшей, открыто и прямо рассказываю о тех бедствиях, о той несправедливости, которые происходят в России, и не кривлю душой…»
Не знаю, как это называется в медицине, но возникает ощущение, что здесь не обошлось без мании величия. Возможно, просто незатейливый пиар. Хотя всё это не умаляет достоинств Шаргунова – как говорят, он совершил немало добрых дел, к примеру, защищал несправедливо осуждённых, протестовал против закрытия книжных магазинов, литературных журналов и библиотек.
Ещё одним непримиримым оппонентом либералов стал Вячеслав Никонов – для внука министра иностранных дел Вячеслава Молотова выбор приложения своих сил вполне оправдан, поэтому с недавних пор он стал завсегдатаем политических ток-шоу. Но вот какие откровения находим в его статье «Российская историческая традиция», опубликованной в мае 2014 года:
«Все существующие на Земле цивилизации, как и отдельные люди, исторически имели весьма простую главную цель – выживание. Реализовав её, приступали к другим задачам – создание удобства, удовлетворение любознательности, обеспечение свободы. Для этого каждая цивилизация выбирала свой набор технологий. Если выбор был неправильным, она становилась предметом изучения исключительно такой науки, как археология. Если цивилизация живет, значит выбранный ею набор технологий правилен, значит её матрица жизнеспособна».
