Владимир Алексеевич Колганов
Власть и мы
Часть 3. Остров Русь
В последние годы, когда Россия стала активно защищать свои интересы на международной арене, в трудах философов и политологов всё чаще поднимается тема одиночества России. При этом речь идёт не только о геополитической, но и о культурной изоляции страны в современном мире. Так ли это? И надо ли избавляться от такого одиночества?
Глава 9. Почему мы одиноки?
«Что касается до Русии, то находится она на острове, окружённом озером. Остров этот, на котором живут они [русы], занимает пространство трёх дней пути: покрыт он лесами и болотами; нездоров и сыр до того, что стоит наступить ногою на землю, и она уже трясётся по причине обилия в ней воды. Они имеют царя, который зовется хакан-рус. Они производят набеги на славян, подъезжают к ним на кораблях, высадятся, забирают их [славян] в плен, отвозят в Хазран [город в низовьях Волги, входил в состав Хазарского каганата] и Булгар [город на Волге, входил в состав Волжской Булгарии] и продают там. Пашен они не имеют, а питаются лишь тем, что привозят из земли славян. Когда у кого-то из них родится сын, то он берет обнажённый меч, кладёт его пред новорожденным и говорит: "не оставлю тебе в наследство никакого имущества, а будешь иметь только то, что приобретёшь себе этим мечом". Они не имеют ни недвижимого имущества, ни городов (или селений), ни пашен; единственный промысел их – торговля соболями, беличьими и другими мехами, которые и продают они желающим… Все постоянно носят при себе мечи, потому что мало доверяют они друг другу, и что коварство между ними дело обыкновенное: если кому удастся приобрести хотя малое имущество, то уж родной брат или товарищ тотчас же начинает завидовать и домогаться, как бы убить его или ограбить…»
Это отрывок из «Книги драгоценных ожерелий» Ибн Русте, арабского географа первой половины X века. Автор этого трактата описал нравы основателей Руси, которых арабы в то время называли русами. Надо признать, что групповой портрет русов получился весьма непривлекательный, но дело в том, что это прозвище получили пришельцы, обосновавшиеся в Поднепровье к середине IX века. Позже они подчинили себе население на западе и на востоке – почти до самой Волги. Так зарождалось русское государство, где власть на первых порах принадлежала чужакам, но основным населением Руси были славяне и финно-угорские племена, которых не в чем упрекнуть, разве что в неспособности противостоять пришельцам.
Однако о каком же острове писал географ Ибн Русте? Однозначного ответа на этот вопрос пока что нет – по мнению автора, изложенному в книге «Конец норманской теории», всё указывает на Житный остров, междуречье Дуная, Малого Дуная и Вага. В V в. недалеко от этих мест недолгое время существовало государство Ругиланд, образованное ругами, пришедшими с юга Балтики, затем следует несколько веков забвения, когда о ругах никто не вспоминал, но в 30-х годах IX в. под натиском наступавших моравов жившие в Карпатской котловине руги двинулись в сторону Днепра, где основали новое государство. О том, что на Руси в Х в. правили руги, свидетельствуют несколько независимых источников Х в.
В X веке Русь – уже не остров, а через несколько столетий протяжённость её территории составляла много тысяч километров. От Балтики до Тихого океана, от северных широт до Кавказских гор – всё это Русь, Россия, объединившая народы разных национальностей и вероисповеданий. И ни один человек, будучи в здравом уме, не назовёт теперь Россию островом. Это так, но только если речь идёт о географии. Если же использовать этот термин как некий образ, то здесь простор для самых невероятных догадок и умозаключений, основанных на анализе культуры, экономики, научных достижений и внешней политики России. И вот в философских трактатах и журнальных статьях появляется термин «цивилизационное одиночество России», а «Остров русский» оказывается окружённым «странами-проливами». Но если для философов такие понятия являются средствами, которые позволяют обосновать особую роль России в нашем мире, то для некоторых западных политиков изоляция России, а ещё лучше сокращение её территории до размеров крохотного острова, о котором писал Ибн Русте, это желанная цель, ради достижения которой все средства хороши. Эти политики навязывают людям своё собственное представление, согласно которому русские – это всё те же варвары, что и в IX веке, которые грабят и убивают соплеменников и строят планы по захвату новых земель на территории сопредельных государств.
Если иметь в виду бандитский беспредел и расцвет коррупции, то в 90-е годы прошлого века Россия дала повод для возникновения подобных обвинений. Однако об агрессивных намерениях российских властей в ту пору никто на Западе не решался говорить, поскольку Россия воспринималась как страна, проигравшая в холодной войне с США и их союзниками. По мнению американских политологов, после развала СССР ближайшей перспективой был раздел России на несколько самостоятельных государств – для начала довольно крупных, с центрами в Москве, в Сибири и на Дальнем Востоке. В те трудные годы предпринимались реальные попытки создать Уральскую республику, государство Татарстан и халифат на Северном Кавказе, однако осуществить эти замыслы не удалось.
Проблемы в финансах и экономике поставили под удар не только единство народов России, но и сказались на взаимоотношениях с ближайшими соседями – внезапно обнищавшая Россия никому из них была не интересна. Зато возникла иллюзия интеграции страны в глобальную экономику на основе тесного сотрудничества с США и европейскими странами. Вот что нынешний министр иностранных дел Сергей Лавров писал в статье «Геополитическое одиночество России», опубликованной в 1998 году:
«Мы теряем влияние в СНГ, вообще в бывшем советском пространстве, зато мы вроде бы вошли в "европейский дом", примостившись где-то вблизи «семерки», всё время именуя её "восьмёркой". Увы, и это миражи! И в речах политиков, и в серьёзных статьях учёных всё чаще фигурирует тезис одиночества России. А. Лебедь называет Россию великой державой, обречённой быть одинокой в современном мире; В. Жириновский считает, что она "осталась один на один с НАТО, лишившись своих союзников на Западе, Севере, Юге и Востоке". И, пожалуй, здесь нет популистских перегибов. Серьезный политолог, профессор МГУ А. Панарин в академическом журнале задаёт вопрос: долго ли продлится одиночество России?»
На самом деле, куда важнее задуматься о том, надо ли нам отказываться от такого одиночества. Но прежде необходимо ответить на другой вопрос: почему Россия одинока уже много лет?
Одна из причин состоит в том, что, несмотря на пережитые за последние сто с лишним лет политические и экономические потрясения, Россия по-прежнему остаётся империей – государством, которое контролирует огромные пространства на Евразийском континенте и объединяет многие народы. Империя по определению должна быть одинока, поскольку мелкие государства не годятся ей в друзья, к тому же сторонятся империи, боясь быть поглощёнными, ну а крупные завидуют её возможностям и потому стремятся изолировать, тем самым снизив её влияние на то, что происходит в мире. Такие мысли наверняка возникли у глав европейских государств в отношении России после того, как в 1815 году казаки атамана Платова появились на улицах Парижа.
Вот и Римская империя в период своего наивысшего расцвета не имела ни союзников, ни друзей. То же можно сказать и о Британской империи, поскольку временные союзы не в счёт, а борьба с другими крупными государствами за колонии всегда стояла на первом месте для британских королей. Признаки империи имеют и Соединённые Штаты, но если Рим погиб из-за нашествия варваров, а Британия лишилась своих колоний в результате борьбы населения этих территорий за независимость, то с нынешней Америкой ситуация иная. Формально власти США не управляют никакими государствами кроме пятидесяти штатов, а в отношениях с другими странами используются термины «сотрудничество», «партнёрство» или «солидарность». На самом же деле Соединённые Штаты имеют политические и экономические средства давления на своих «партнёров» – при этом США не требуют подчинения во всём, что характерно для империй прошлого, однако имеют возможность настоять на решении, выгодном для Вашингтона. Поскольку американская империя оказывается как бы размытой по поверхности земного шара, тема имперского одиночества в этом случае становится неактуальной. Но лишь до тех пор, пока доллар остаётся самой популярной валютой, американская массовая культура является эталоном в мире, а европейцы верят в агрессивные намерения России.
Понятно, что Россия оказалась в одиночестве не в одночасье, поскольку ситуация усугублялась по мере того, как во второй половине XIX века национальные интересы царской России стали всё более расходиться с интересами других крупных стран, прежде всего Великобритании, Франции и Турции. Но геополитическое одиночество России дошло до крайней степени своего выражения сто лет назад, когда власть в стране захватили большевики.
Глава 10. Сделать сказку былью!
Фёдор Достоевский в «Дневнике писателя» высказал мысль о предназначении России, о её роли в установлении справедливого мироустройства:
«Римское католичество, продавшее давно уже Христа за земное владение, заставившее отвернуться от себя человечество и бывшее таким образом главнейшей причиной материализма и атеизма Европы, это католичество естественно породило в Европе и социализм. Ибо социализм имеет задачей разрешение судеб человечества уже не по Христу, а вне бога и вне Христа, и должен был зародиться в Европе естественно, взамен упадшего христианского в ней начала, по мере извращения и утраты его в самой церкви католической. Утраченный образ Христа сохранился во всём свете чистоты своей в православии. С Востока и пронесётся новое слово миру навстречу грядущему социализму, которое, может, вновь спасёт европейское человечество. Вот назначение Востока, вот в чём для России заключается Восточный вопрос».
В этих словах слышится обвинение в адрес «просвещённой» Европы, утратившей веру в христианские ценности, что и привело к появлению идеи переустройства общества на основе принципов социальной справедливости. Увы, благими намерениями нередко бывает вымощена дорога в ад. Российские социал-демократы надеялись построить социалистический рай в своей стране, не прибегая к помощи религии, однако не представляли, какие препятствия возникнут на этом пути и чем в итоге их подвижничество обернётся.
После поражения революции 1905 года меньшевики разуверились в возможности скорого захвата власти, эсеры отдали предпочтение индивидуальному террору, надеясь таким образом заставить царя провести либеральные реформы, а большевики стали готовиться к вооружённому восстанию. Для осуществления этой задачи внутри руководства РСДРП было создано некое подобие нелегального ЦК, получившее название «Большевистский центр». Его лидеры – Владимир Ленин (Ульянов), Александр Богданов (Малиновский) и Леонид Красин – сосредоточили в своих руках распоряжение финансовыми средствами, поступавшими из различных источников. При выборе методов пополнения партийной казны большевики не ограничивали себя соображениями морали – цель оправдывала средства.
Одним из спонсоров большевиков накануне первой русской революции был миллионер Савва Тимофеевич Морозов. Всё началось с его знакомства с актрисой Марией Фёдоровной Андреевой. Богатый фабрикант не устоял перед чарами красивой женщины и не жалел денег, чтобы завоевать её сердце, поэтому стал финансировать большевистские газеты, нелегально провозил на свою фабрику запрещённую литературу и типографские шрифты. Немалую роль в «перевоспитании» текстильного магната сыграли большевики Николай Бауман и Леонид Красин. Вполне вероятно, что именно Красин уговорил Морозова оформить страховой полис на крупную сумму, которую должна была получить Андреева после его смерти. Так оно и случилось после того, как Морозов под влиянием личных неурядиц свёл счёты с жизнью – деньги были получены, и большая их часть пошла на нужды большевиков.
Другим источником поступления денег в то время стало наследство Николая Шмидта. После смерти его отца всё оставшееся имущество следовало поделить между детьми, но Савва Морозов выделил деньги на выкуп паёв остальных детей, и в 1904 году Николай вступил в права наследства. Не без участия своего благодетеля Николай Шмидт сблизился с революционерами – это были всё те же опытные агитаторы, Николай Бауман и Леонид Красин. Нет ничего удивительно, что Шмидт давал немалые средства на покупку оружия для боевых дружин, а мебельная фабрика стала очагом восстания в 1905 году. Это послужило основанием для ареста Шмидта после подавления восстания. Через год он скончался в тюрьме, а большая часть его капитала, согласно завещанию, перешла через подставных лиц в руки большевиков.
Трагическая судьба Саввы Морозова и Николая Шмидта не способствовала появлению новых богатых спонсоров в России, поэтому большевики обратили свои взоры на заграничные источники. Леонид Красин, финансовый гений «Большевистского центра», предложил организовать поездку Максима Горького в Америку. Летом 1906 года «буревестник революции» отправился за океан, имея на руках письма к лидерам Нью-йоркской группы содействия РСДРП, Американской социалистической партии и еврейских рабочих организаций. Конечно, доступа к капиталам зажиточных американцев он не получил, однако поездка была признана успешной.
Ещё одним источником пополнения кассы «Большевистского центра» стали доходы от экспроприаций – этим делом занимались специально созданные «боевые дружины» и другие вооружённые группы. Самыми успешными акциями стали ограбление почтового поезда в Уфе и филиала Государственного банка в Тифлисе в 1907 году. Позднее у Леонида Красина возникла идея печатать фальшивые трёхрублёвки – никто не станет интересоваться происхождением мелких купюр. Но эта авантюра сорвалась ещё на начальной стадии. В итоге из-за недостатка денег и активизации царской охранки многим большевикам пришлось уехать заграницу, а подготовка вооружённого восстания была отложена на неопределённый срок.
Новые перспективы появились после начала первой мировой войны. В 1915 году царская армия потерпела ряд чувствительных неудач на фронте, а солдатам стала надоедать бессмысленная бойня, в то время как их семьи голодали без кормильцев. Ленин счёл необходимым воспользоваться сложившейся ситуацией, однако в условиях острого денежного дефицита готовить захват власти невозможно. Поэтому лидеры большевиков готовы были согласиться на любую финансовую помощь, не забивая себе голову мыслями об источнике происхождения денег. Понятно, что из числа спонсоров следовало исключить людей, связанных с правительствами воюющих держав, но верно и то, что не каждому дарителю заглянешь в душу. В результате такого отношения большевистских лидеров к решению финансовых проблем основным спонсором грядущей революции оказалось правительство Германии. Впрочем, передача денег осуществлялась через подставных лиц из числа европейских социал-демократов и через датскую фирму, созданную на средства германского правительства, так что нет никаких оснований утверждать, что большевики знали об источнике, из которого к ним поступали эти деньги. Есть сомнения и в том, что возвращение Льва Троцкого из США было оплачено правительством Вудро Вильсона. Скорее всего, деньги Троцкому выделил Американский еврейский комитет – святой обязанностью его членов была помощь российским евреям в возвращении на родину. К тому же, членов АЕК наверняка увлекала перспектива увидеть еврея во главе такого огромного государства как Россия.
Конечно, американское правительство не собиралось финансировать большевиков. А вот в Берлине были заинтересованы в том, чтобы у власти в России как можно дольше оставались люди, которые не хотят продолжения войны. Намерения германского правительства оказать помощь правительству большевиков подтверждаются содержанием телеграммы, которую заместитель статс-секретаря иностранных дел 28 ноября 1917 года направил германскому посланнику в Швейцарии:
«По полученным здесь сведениям, правительство в Петрограде терпит огромные финансовые затруднения. Поэтому чрезвычайно желательно, чтобы им выслали деньги».
Итак, на первых порах новая власть в России рассчитывала на поддержку кайзеровской Германии. Но вскоре надежды рассеялись как дым – неудачи на западном фронте заставили Германию изменить свою политику в отношении России. Сначала советское правительство вынуждено было согласиться на условия Брестского мира, а вслед за этим Германия потребовала выплаты огромной контрибуции. От полного разорения Россию спасла только революция в Германии.
Революционные выступления в Германии и Венгрии давали шанс на воплощение идеи экспорта революции, которую большевики выдвинули ещё в начале первой мировой войны. Возникновение нескольких социалистических государств решало важнейшую задачу – Россия не оказалась бы в полном одиночестве в противостоянии с капиталистическими государствами. Угроза трагических последствий такого противостояния для России и стала скрытым мотивом использования большевиками лозунга «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!». Эта мысль находит косвенное подтверждение и в речи Александра Солженицына, произнесённой им в 1975 году и озаглавленной в зарубежных публикациях «Предостережение Западу»:
«Кто из нас не слышал этот лозунг, который звучал в мире 125 лет? Сегодня вы можете найти его в любой советской брошюре, а также в любом номере "Правды". Но никогда лидеры коммунистической революции в Советском Союзе не исполняли эти слова искренне и в их полном смысле».
Теме социалистического переустройства Европы была посвящена статья Владимира Ульянова-Ленина «О лозунге Соединённые Штаты Европы», опубликованная в августе 1915 года в газете «Социал-демократ». Но после того, как потерпели неудачу революции в Германии и Венгрии, об этом лозунге забыли.
Нет сомнения, что на первых порах у большевиков хватало воли для созидания, и даже творческих сил было в избытке, судя по тому, как рьяно они взялись за реформы. Проблема в том, что прежде, чем начинать воплощение грандиозных замыслов, следовало понять, есть ли реальные возможности достижения желанной цели мирным путём, без репрессий и кровопролития. Согласны ли были жители страны кардинально поменять стиль жизни, предать забвению прежних кумиров и присягнуть на верность новой власти? Увы, об этом их никто не спрашивал.
Надо учесть, что за время после октября 1917 года до окончания гражданской войны более миллиона человек покинуло Россию – это дворянская знать, крупные землевладельцы, фабриканты, состоятельные чиновники, коммерсанты и военные. Но чиновники средней руки, учёные, преподаватели и врачи, лавочники и зажиточные крестьяне не имели возможности уехать из страны, хотя новая власть лишала их надежд на продолжение более или менее обеспеченного существования. Остались в России и родственники тех, кто погиб, сражаясь в рядах Белой армии. Можно ли было рассчитывать, что все эти люди с пониманием отнесутся к переменам и поддержат власть большевиков?
Было бы странно, если бы среди тех, кто не покинул страну, не было убеждённых противников новой власти, готовых с оружием в руках бороться за возврат к монархии или за установление военной диктатуры. Для борьбы с активными врагами революции большевики создали ВЧК. Но что делать с миллионами людей, которым не нужен был ни социализм, ни коммунизм, которые затаили в душе ненависть к большевикам и не испытывали энтузиазма по поводу грядущего процветания социалистической России?
Ещё одна проблема состояла в том, что идейные большевики оказались в меньшинстве среди массы случайных людей, которые примкнули к большевикам после победы революции. Для этих людей участие в строительстве новой жизни было только средством достижения личного благополучия, удовлетворения собственных потребностей, нередко вопреки требованиям морали. Типичный пример «революционного карьериста» – это Михаил Тухачевский (см. книгу автора «Дом Маргариты»). Организованные Политбюро чистки среди членов партии не имели успеха, поскольку приспособленцы ловко маскировались, писали доносы на честных коммунистов и этим приблизили волну репрессий, которая захлестнула всю страну в конце 30-х годов. Но основной причиной охоты на «врагов народа», жертвами которой стали многие тысячи честных людей, были опасения за судьбу советской власти. Казалось бы, за двадцать лет после октябрьского переворота многие противники большевиков смирились с новыми реалиями, не помышляя более о заговорах или вооружённых выступлениях. Однако в условиях, когда нацистская Германия и Япония готовились к войне, наличие внутренней оппозиции, готовой поддержать любыми средствами внешнюю агрессию, могло стать фатальным для СССР. Особую опасность представляли такие люди в армии.
В 1936 году много донесений поступало в НКВД с информацией о разговорах в ближайшем окружении Тухачевского. Участники этих бесед высказывали сомнения в способности правительства проводить эффективную политику – особенно доставалось министру обороны Ворошилову. И вот, когда объём компромата превысил некую критическую массу, делу был дан официальный ход. Сталин всецело доверял Тухачевскому, даже сделал его маршалом, и вдруг выясняется, что жестоко ошибался, что за его спиной Тухачевский высказывал сомнения в мудрости вождя и обоснованности принимаемых им решений. Особая опасность таилась в том, что инакомыслие высшего командного состава могло получить распространение и среди других командиров, а в таком случае армию уже нельзя было бы считать опорой действующей власти. Было принято решение очистить руководство вооружённых сил от враждебных элементов, а заодно и от тех, кто мог быть подвержен их влиянию. Именно поэтому репрессии приняли невиданный размах. Страшно было утонуть в крови, но ещё страшнее убедиться в том, что ростки инакомыслия всё ещё остались в армии. Недаром Сталин, делая сообщение о масштабном заговоре на заседании Военного совета при наркомате обороны, был непривычно взволнован, говорил сбивчиво, запинаясь на полуслове. Это волнение можно объяснить и тем, что Сталин всё более остро ощущал своё одиночество на вершине власти, несмотря на уверения соратников в преданности делу партии и лично вождю. Если даже среди высшего командного состава Красной армии есть люди, недовольные тем, что происходит в стране, можно ли рассчитывать на лояльность членов ЦК и рядовых членов партии, не говоря уже о творческой интеллигенции.
Первопричина трагических событий конца 30-х годов заключалась в том, что большевики, следуя заветам коммунистов-утопистов, пытались построить сказочный дом на песке. Если февральскую революцию народ воспринял как избавление от прогнившей монархии, то октябрьский переворот многим образованным людям был непонятен. Зачем менять власть, если Временное правительство ещё не успело выполнить всего того, что обещало? Если бы не декреты большевиков о мире и о земле, с ними покончили бы через неделю. Можно сказать, что крестьяне и солдаты поверили в обман, но куда более важно, что сами большевики находились в плену иллюзий. Им казалось, что всё будет точно так же, как в феврале. Рабочие и солдаты их поддержат, а остальные смирятся и не станут выступать против новой власти. Что уж тут говорить, если большевики даже не подвергли репрессиям членов низложенного Временного правительства – хотя бы за действия против своих лидеров после июльских событий 1917 года.
Но вскоре всё стало валиться из рук. Чиновники саботировали новую власть, бывшие офицеры готовили вооружённые выступления, солдаты снова оказались в окопах, потому что началась гражданская война, а безлошадные крестьяне не имели возможностей для того, чтобы с толком распорядиться полученной землёй. Это были только первые последствия октябрьского переворота. Здесь снова можно говорить об одиночестве – большевики оказались оторваны от большинства народа. Интеллигенция их не поддержала, зажиточные крестьяне выступили против попыток установить новую власть на селе, и только фабрично-заводские рабочие надеялись на перемены к лучшему. В этих условиях изменить ситуацию в свою пользу большевистское руководство смогло только с помощью репрессий. Так было в 1918 году, когда «красным террором» большевики ответили на убийство Урицкого и покушение на Ленина. Так было и в 1930-31 годах, когда начались аресты военспецов из числа бывших офицеров царской армии. Что же касается репрессий конца 30-х годов, то Лев Троцкий в своей книге «Сталин» предложил такое объяснение:
«Среди тех, которые каялись и обещали верную службу, было немало бескорыстных и искренних людей. Они, конечно, не могли заставить себя верить, что Сталин – отец народов и пр. Но они видели, что в его руках власть… Они обещали ему свою верность без всякой задней мысли… Тем не менее они не спаслись. Сталин не верил им».
Тут следует уточнить: Сталин не верил, если на то были основания. Вождь не допускал инакомыслия ни в какой форме, поскольку на карту была поставлена и его власть, и социализм в весьма специфическом, советском понимании. А потому наказание следовало даже за ненароком высказанные слова, если они противоречили партийным установкам.
При всём при том, что Сталин пользовался варварскими методами подавления инакомыслия, надо отдать ему должное – он разбирался в людях. Иначе не сумел бы сохранять власть в своих руках в течение без малого тридцати лет. Однако людей, несогласных с его мнением, Сталин не считал нужным переубеждать, да и способностей для этого у вождя явно не хватало. В отличие от него, Ленин в дискуссиях нередко одерживал верх над оппонентами, но даже он не в состоянии был обратить в свою веру всех. Сталин подчинял себе людей не логикой и аргументами, а с помощью кнута и пряника. Если же не получалось, он следовал правилу: от неисправимых надо избавляться. На первых порах Сталин брал пример со своего предшественника, снарядившего «философский пароход». Однако затем избрал более надёжный способ – оправлял на Колыму или же в мир иной. А массовые зачистки среди окружения своих врагов оправдывались поговоркой: «лес рубят – щепки летят». Да и подручные вроде Ежова вряд ли сообщали Сталину все подробности массовых репрессий.
Помимо проблем с внутренней оппозицией, большевикам предстояло прорвать внешнюю экономическую блокаду, грозившую непоправимыми последствиями для дела революции. Несмотря на то, что России удалось заключить в 1921 году международные договоры с Турцией, Ираном и Афганистаном, а годом позже, во время Генуэзской конференции, подписать Раппальский договор с Германией, единственное в мире социалистическое государство по-прежнему оставалось в изоляции, как было принято говорить в то время – во враждебном окружении. Капиталистические государства надеялись на скорое падение большевистского режима, поддерживали внутреннюю оппозицию, готовили заговоры с целью свержения советской власти. Однако, несмотря на экономические трудности, большевики сохранили власть в своих руках.
Только в 30-х годах СССР добился международного признания. Сталин пошёл даже на сотрудничество с нацистами, рассчитывая в лице Германии заполучить союзника в Европе – с этой целью был заключён и пакт о ненападении, узаконивший раздел сфер влияния в Восточной Европе. Вполне возможно, что Сталин начитался Достоевского, который в «Дневнике писателя» писал о взаимоотношениях России и Германии в XIX веке:
«Мы нужны Германии даже более, чем думаем. И нужны мы ей не для минутного политического союза, а навечно… Она себе предназначила западный мир Европы, провести в него свои начала вместо римских и романских начал и впредь стать предводительницею его, а России она оставляет Восток. Два великие народа, таким образом, предназначены изменить лик мира сего… Надо считать, что дружба России с Германией нелицемерна и тверда и будет укрепляться чем дальше, тем больше, распространяясь и укрепляясь постепенно в народном сознании обеих наций».
Если припомнить, что германские власти внесли значительный вклад в развал Российской империи, то расчёт советского руководства на сотрудничество двух стран способен вызвать лишь недоумение. Однако чего не сделаешь ради того, чтобы избавиться от ощущения безысходности – жизнь во враждебном окружении не только вызывает массу неудобств, не только требует немалых затрат на вооружения, но и способна лишить веры в правильность ранее выбранного пути.
Казалось бы, тема геополитического одиночества перестала быть актуальной после окончания второй мировой войны, когда вслед за освобождением Восточной Европы от власти гитлеровской Германии на этой территории возникло несколько государств, подконтрольных Советскому Союзу. Однако «социалистический лагерь» создал лишь иллюзию вхождения СССР в мировое сообщества на равных условиях с крупнейшими капиталистическими государствами. Эта иллюзия сохранялась вплоть до развала Восточного блока в 1990 году, а затем Советского Союза, и судя по тому, как быстро это произошло, Россия так и не сумела стать той силой, которая способна объединить на добровольной основе многие европейские и азиатские народы. Исключением является лишь жители тех территорий, что вошли в состав империи много веков назад, и уже не представляют себе жизни вне России.
Падение коммунистического режима предоставило России шанс избавиться от клейма «империя зла» и стать частью западной цивилизации. Однако попытки наладить сотрудничество в политической сфере имели своим результатом лишь то, что России предложили следовать в фарватере политики США. Ещё более удручающие последствия имела реформа финансов и экономики, которая свелась к слепому копированию зарубежных образцов, а в результате возникла пропасть между доходами воротил частного бизнеса и основной массы населения. Вроде бы этим теперь никого не удивишь, но размах бандитизма и коррупции в 90-е годы достиг такого уровня, что Россию стали называть «страной криминального капитализма».
С тех пор кое-что в России изменилось – президент и правительство понемногу наводят порядок, однако по-прежнему сохраняется большой разрыв между доходами богатых и бедных, ну а количество миллиардеров растёт из года в год. Что удивительно, вместе с бизнесменами богатеют и чиновники. Видимо, прав был Михаил Бакунин, который свои мысли о причинах возникновении коррупции изложил в статье под названием «Коррупция. – О Макиавелли. – Развитие государственности»:
