Владимир Алексеевич Колганов
Охота на министра
Глава 18. Шантаж
В кабинет Викулова, даже не постучав для порядка, вошли двое. Не представившись, сели перед ним на стулья, и только тогда один из них предъявил документ сотрудника Администрации. А после этого перешли прямо к делу:
– Нам надо ознакомиться с показаниями против Федюкина.
– Это закрытая информация, пока ведётся следствие.
– Закрытая даже для нас? – удивился один из них.
– Вот будет письменное распоряжение начальства, тогда и приходите.
– Первый раз вижу такого упёртого, – не сдержался один из них, тот, что помоложе.
– Ладно, не горячись! – придержал его другой. – А вам я бы посоветовал быть осторожнее. Генерал предупредил, что вы строптивый, но не до такой же степени. И чего он так держится за вас?
– Вы бы у него спросили.
– Спросим, если будет надо. Так что, категорический отказ?
На том беседа и закончилась. Удивило то, что они из Администрации. Насколько знал Викулов, их начальник почтения к бывшему министру не испытывал – его бы воля, он бы Федюкина в лагерной параше утопил. Тогда зачем все эти вопросы? Не исключено, что там хотят быть в курсе, но это можно сделать и через Стрекалова. Видимо, тот не хотел раскрывать все козыри и предпочитал докладывать напрямую в Кремль, на самый верх.
Одно Викулов понимал: чем ближе дело к завершению, тем больше будет вот таких визитов, появятся посланцы от заинтересованных лиц, будут искать способы оказать на него давление. Причём интересы у них прямо противоположные – одни заинтересованы в том, чтобы дело форсировать и поскорее отправить Федюкина на нары, другие всеми доступными способами будут стараться его обелить. Однако того, что случилось через несколько дней, он никак не ожидал.
По субботам они с Элен выбирались куда-нибудь развеяться – в театр или в ресторан. В театр Егор соглашался пойти только ради того, чтобы не обижать супругу. А так – зачем ему вся эта дребедень? Да у него в кабинете чуть ли не по нескольку раз на дню разыгрывались такие драмы и трагедии! Даже Станиславскому ничего подобного не снилось. И вот когда в очередной раз припёрлись в «Современник», уже в антракте это и произошло – Элен отлучилась в дамскую комнату привести себя в порядок, и тут же перед ним, как из-под земли, выросли два приличного вида гражданина и попросили уделить им несколько минут, мол, это очень важно для него. Ну, отошли в сторону, где было поменьше народу, тут и началось:
– Егор Тимофеевич! Это неформальный разговор, поэтому, если позволите, представляться мы не будем.
«И что это они ходят только по двое?» Вспомнив о недавней встрече, Викулов уже понял, что предмет разговора снова будет иметь отношение к его делам. Егор избегал подобных встреч – это могло закончиться неприятностью, если бы о таких переговорах донесли начальству. Но здесь что-то подсказало: надо их обязательно выслушать, а уж потом решать, что делать дальше.
– Так что вам нужно?
– Видите ли, речь о вашей жене…
– Вот как? – Викулов и вправду удивился.
– Дело в том, что она совсем не то лицо, за которое себя выдаёт.
Мать честная! Неужели докопались? Но если даже так, предъявить им было нечего. Ну разве что попытаются взять клиента на испуг.
– Вам-то какое дело?
– Да в сущности, никакого. Мы только хотели бы обратить ваше внимание на то, что связь с бывшей подследственной, мягко говоря, не делает вам чести. Вы это понимаете?
Как стелет! Нет, на уголовников эти не похожи. Эфэсбэшникам такие разговоры тоже ни к чему. Да, слишком примитивно работают. Скорее всего, подослали подельники бывшего министра – из тех, что ещё не «засветились». Не исключено, что это след из прошлого, кое-кто мог забеспокоиться. Ведь если Федюкина не удастся вытащить, если начнёт торговаться, вымаливать себе снисхождение, то может сдать тех, с кем проворачивал дела ещё в ту пору, когда занимался налогами и сборами. К сожалению, Викулову не удалось толком разобраться в тех давних, налоговых аферах. И времени для этого было недостаточно, да и фигуранты дела откровенностью не отличались, судя по материалам следствия. Ну что ж, надо бы послушать этих, а там уже можно делать выводы. Поэтому ответил просто, не дав себя на этом вопросе подловить – они-то наверняка рассчитывают, что он станет оправдываться, тем самым признав их правоту. Да мало ли какие у «следаков» бывают связи!
– Вы ошибаетесь. Моя жена тут совершенно ни при чём.
– Напрасно вы так! Мы знаем, что она проходила по делу, которое вы вели.
– Вы что-то путаете.
– Её узнал один из фигурантов того дела.
– Что ж, и протокол опознания готовы предъявить?
– Вот как заговорил! – возмутился один из них. – Я бы вам не советовал идти таким путём. А то ведь мало ли…
– Если руководство мне не доверяет, пусть отстраняет от работы.
– Погодите! – вмешался другой. – Никто не собирается вас отстранять. Вы только поймите, Егор Тимофеевич, что нам хотелось бы всё уладить по-хорошему. Мы очень рассчитываем на ваше понимание.
– И что же такое я обязан понять? – Викулову пришлось сделать вид, что уступил нажиму.
– Да сущие пустяки! – обрадовался тот, другой. – Вы и сами это знаете. Мы лишь хотим напомнить, что залогом успешной карьеры являются дружба и взаимовыручка. Вот мы бы и хотели, чтобы вы нам кое в чём помогли.
– А почему бы вам не обратиться сразу к генералу?
– Если понадобиться, обратимся. Однако не хотелось бы тревожить высших должностных лиц, если дело можно уладить и на этом уровне.
– На этом? Вы имеете в виду меня?
– Мне кажется, вы начинаете всё понимать.
– Так что вам нужно?
– Я же сказал, что сущие пустяки! Надо бы слегка подкорректировать признательные показания, в которых организатором или участником объявляется известный вам Аркадий. Надеюсь, фамилию не надо называть?
«Ах вот как! – усмехнулся Викулов. – Ну наконец-то до сути добрались. А то ведь Элен уже начала скучать – только взглянула на меня и поняла, что не стоит вмешиваться в этот разговор. Ну что ж, попробуем ещё кое-что вытащить из дилетантов. Придётся им немного подыграть».
– Послушайте, это всё детский лепет! Как я могу изменить показания подследственного? Да и генерал уже в курсе…
– Но ведь он протоколы не читал?
– Естественно. Ему и без этого дел хватает.
– Вот-вот! – сказали оба хором. – К этому мы и ведём. Пусть имя Аркадия там остаётся, пусть даже будут обвинения в его адрес. Но всё это как бы предположительно, якобы со слов того же Тюлькина, но без малейших доказательств.
– И всё равно это не проходит, – возразил Викулов. – Мне же протокол допроса заново придётся оформлять. А вдруг подследственный заартачится, не захочет подписать?
– Не беспокойтесь! Уж с ним-то мы договоримся, – заулыбались оба.
– Вы полагаете, что Тюлькин согласится взять главную роль на себя?
– А почему бы нет? Что вас удивляет?
– Но это дополнительно три года к сроку.
– Господи! Какая забота о преступниках! Ну посидит ещё годик-другой, зато будет сыт, обут и главное – здоров!
Тут раздался третий звонок. Последние слова были сказаны на ходу:
– Так что, договорились?
– Я подумаю.
«Конечно, это блеф, – рассуждал Викулов, уже сидя в зале. – Да нет у них таких возможностей, чтобы доказать, что Элен и та Елена – это один и тот же человек. Здорово мы с ней следы запутали! Вот если только в деле сохранились какие-то подробности, тогда да… Единственный выход из этой ситуации – смотаться в Питер и там на месте попытаться разрулить…»
Дома Элен пристала – что, да как? Пришлось ей рассказать. Она всё сразу поняла:
– Тебе ни в коем случае нельзя ехать!
– Понятно, они только этого и ждут.
– Тогда поеду я сама.
Этого он никак не ожидал. Конечно, ей ничего не грозит, ну изменила фамилию на законных основаниях, подправили ей в паспортном столе имя. Где тут криминал? Но вот пойти на риск ради него, ради его карьеры…
– Нет, Элен! Это невозможно.
– Я справлюсь, вот увидишь!
– Но как?
– Там, на месте разберусь.
Откуда-то из дальних закоулков памяти возникла мысль: а вдруг опять? Вдруг примется за прежнее ремесло? С кем надо, переспит, ну и подчистят они то следственное дело. Видимо, эта мысль читалась в его взгляде, потому что она воскликнула:
– Егор! Ну как ты мог подумать?!
Тут слёзы появились на её глазах. Егор только и смог сказать:
– Какой же я дурак!
– Не дурак, а дурачина! Любимая моя дурачина.
Элен обняла его, прижалась тёплой грудью. Но, в общем-то, сейчас было не до нежностей.
Попробовали составить план. Викулов знал, что там ещё работает кое-кто из прежних сослуживцев. Некоторым он когда-то абсолютно доверял, даже в таком щепетильном деле мог на них рассчитывать. Но что с ними стало за прошедшие годы? На кого они работают? Ведь не железные, могли за это время измениться, приспособиться к тому, что происходит.
Видимо, рискнуть всё-таки придётся. Но если только Элен почувствует, что там нечисто, надо сразу же дать ход назад. Чёрт с ней, с карьерой! Проживём. Ну вот, к примеру, можно было бы заняться частным сыском.
Элен его поддержала:
– С такими способностями ты не пропадёшь. Будет в России свой Эркюль Пуаро!
– Ну а ты попробуй стать Агатой Кристи.
Глава 19. Тапки для Федюкина
Как только Раечка со своей командой ввалилась в дом, хозяйка предложила всем снять обувь. Оператор с осветителем так и работали потом в носках, хорошо хоть не дырявые, а Раечке достались тапки, судя по всему, сорок пятого размера и к тому же явно ношеные. Раечка сразу догадалась, что к чему, однако решила свою догадку пока попридержать. Готовясь к этому интервью, она оделась поскромнее, ну а Василиса и вовсе выглядела как женщина, только недавно потерявшая своего кормильца. Вся в чёрном, волосы собраны в узел на затылке, а на лице только еле заметные следы от макияжа. Правда, её унылый вид плохо сочетался с роскошной обстановкой квартиры, характерной скорее для места обитания содержанки богатого банкира, а вовсе не для помещения, где подследственные проводят время в ожидании суда.
Как только уселись на кухне, хозяйка сразу перешла на «ты»:
– Располагайся, Раечка! Будь как дома. Сейчас чайку попьём, и я отвечу на все твои вопросы.
Попили чаю с сушками. Раечка против скромного стола не возражала, поскольку и в гостях старалась диету соблюдать. А Василиса, кроме сушек и чая, ничего пока не предлагала. Как-никак предстоял серьёзный разговор. Ну вот, Раечка достала свой блокнот и началось:
– Так ты признаёшь свою вину?
– Ой, Рая! Ты прямо как настоящий прокурор, – улыбнулась Василиса. – По-моему, тут всё предельно ясно. Мне нечего признавать, потому что ничего и не было. Я столько пользы нашему государству принесла, а они намерены, как это у них принято, замочить меня в сортире. И всё только потому, что не хочу никого оклеветать.
– А как к твоему аресту отнеслась Дина Марковна?
– Мама, конечно же, переживает. Но что поделаешь?
– Все журналисты в один голос говорят, что у тебя шикарная квартира, никак не соответствующая уровню доходов, – продолжала Раиса, время от времени заглядывая в свой блокнот.
– Враньё! Ты же сама видишь: квартирка так себе, всего несколько комнат, из которых только четыре предназначены лично для меня. Остальное – кладовка, комнаты для гостей и для прислуги, ну и всё такое прочее. Да у твоего папы наверняка квартира была больше!
– У нас была не квартира, а целый дом, – Раечка, судя по всему, обиделась за папу.
– Ну вот! А здесь из-за нескольких квадратных метров вой просто ужасный подняли. Совести у них нет, я так тебе скажу.
– Ещё говорят, что у тебя изъяли пять баулов с драгоценностями.
– Ох уж эти драгоценности? И не надоест их обсуждать? Что-то мне подарила мама, что-то бабушка. Папа меня тоже баловал, я же у него одна. Да и сама тружусь, не покладая рук. Жаль, конечно, когда отбирают кровно заработанное.
Тут на глаза Василисы навернулись слёзы. Могло бы дойти и до истерики, если бы Раечка не пришла на помощь:
– Ах, как я тебя понимаю! У меня десять лет назад украли драгоценностей на пол-лимона баксов.
– Какой кошмар! – всплеснула руками Василиса. – И что?
– Живу, как видишь. И даже процветаю.
– И правда, что в этом особенного? Подумаешь, побрякушки…
– Ладно, давай не будем вспоминать о грустном. Я слышала, что ты теперь всё свободное время посвящаешь творчеству, вроде бы занялась литературой.
– Ну, это можно понять. Я знаю, ты и сама что-то пишешь. Но вот одни в прозе свои чувства излагают, а меня почему-то тянет на стихи.
– Что ж, вполне достойное занятие. Возможно, придёт время, и напишешь мемуары.
– Ну, это вряд ли, – Василиса замотала головой. – Разве что в стихах.
– Давай вернёмся к прошлому, на год назад. Как ты думаешь, из-за чего всё это началось? Почему так накинулись на тебя и на Федюкина? Кто дал команду?
– Нет, Раечка, я не знаю, кому Федюкин дорогу перешёл. У каждого реформатора полным-полно врагов. И он не исключение.
– Да, по своему опыту скажу, что политика – это дело грязное. Тут ко всему надо быть готовым. Кстати, ты состоишь в какой-нибудь партии?
– Ой, что ты! – воскликнула Василиса. – Я вообще очень далека и от политиков, и от политики. Честно признаюсь, это не моё. Митинги, шествия, закулисные интриги… Я слышала, и ты, и очень многие достойные люди этим увлекаются, но только не я, – и развела руками, как бы извиняясь, а потом взглянула на Раечку с кокетливой улыбкой: – А всё же согласись, у нас с тобой есть много общего. Я тоже была не прочь ночку провести в каком-нибудь закрытом клубе. Признаюсь, мы часто там гудели, так что дым коромыслом, а наутро хоть не просыпайся – совсем больная голова…
– И с кем ты там гудела?
– Ах, да какая разница! Кстати, хочешь по глотку шампанского?
– Нет, я совсем не пью. Во всяком случае, перед телекамерой.
– И правильно. Вот и здоровье у тебя отменное, не то что у меня.
– Ну ладно, две молодые светские львицы собрались, а говорим почему-то о здоровье, – рассмеялась Раечка.
Этот их разговор всё более стал напоминать посиделки на завалинке из «Дома-2» двух девочек-переростков, а не беседу с одной из обвиняемых по нашумевшему делу. Но видимо, свою натуру невозможно изменить, и потому Раечка, выдержав небольшую паузу, задала главный свой вопрос. Ну просто невозможно было удержаться!
– Ты мне скажи, но только честно, у тебя с Федюкиным что-то было?
Василиса была явно смущена. Зачем ещё о чём-то спрашивать, если вся страна знает, что Федюкина застукали в одних трусах в её квартире. Растерянно посмотрев по сторонам, словно бы в поисках подсказки, Василиса обиженно сжала губы и тихо произнесла те самые слова, которые на всякий случай приготовила заранее:
– Раечка, ты извини, но я свои интимные связи не считаю возможным афишировать.
– А я вот никогда их не скрываю. И тем горжусь!
– Ну, для тебя это реклама. А мне пиариться вроде ни к чему.
– Напрасно ты так думаешь. Сейчас пиар тебе совсем не помешает.
– Но только не ценой предательства.
– Ну хоть на ушко мне тихонечко скажи.
– И не надейся! – рассмеялась Василиса.
– А тапки тогда чьи? – и Раечка подняла с пола огромный чёрный шлёпанец с серебряной нашлёпкой.
– Это же папины. Когда он приезжает, я ему всегда их подаю.
Ах так! Выходит, тут всего лишь забота о папаше. Тогда Раечка пустила в ход последний аргумент:
– А ты знаешь, что Аркаша твой к жене вернулся?
Василиса побледнела и вся словно бы съёжилась, хотя при её комплекции это было нелегко.
– Не может быть! Кто тебе сказал?
– Ну как ты думаешь, почему его дело спускают на тормозах?
– Это же ясно. Я ничего им об Аркаше не сказала.
– Ну и наивна же ты, мать! Глядя на твои успехи в бизнесе, никому и в голову не придёт, что ты ни хрена не понимаешь в людях.
– Нет! Я тебе не верю! Это клевета! Он не мог так поступить!
– Ну позвони ему, тогда всё сама узнаешь.
– Это невозможно.
– Неужели ты боишься?
– Просто мы договорились, чтобы не звонить. Только когда всё уже закончится… – Василиса впилась глазами в Раечку, словно бы пытаясь разглядеть в них правду. – Нет, всё равно тебе не верю, он не мог! – и помолчав, чуть слышно прошептала: – На ограде своей я повесила хмель, и дурманит трава всех прохожих отсель…
Раечка чуть не поперхнулась. Когда вела на телевидение программу для косноязычных недорослей, всякое приходилось слышать. Но чтобы так выражать свои чувства! Да уж, пытаешься любыми способами поднять культурный уровень народа, но вот услышишь всего-то несколько слов и сразу же осознаёшь – всё без толку! Грустно это, что ни говори! А тут ещё Раечка припомнила ту давнюю кражу драгоценностей и совсем расстроилась.
Конец интервью оказался скомкан, но это дело поправимое – можно перемонтировать, подправить кое-что. А вот потерянное, к сожалению, уж не вернёшь. В сущности, все эти «цацки» ей подарили, но можно и так сказать, что собственным потом и кровью заработала. Ох, нелегка доля подружки «богатенького Буратино»! Ведь никогда не знаешь, чем может обернуться даже банальный адюльтер. Вот и мамаша угодила прямо из огня да в полымя. Пыталась отмазать от суда своего «хахаля», чего только не предпринимала – не помогло. Потом подозревали её в растрате каких-то там пожертвований. Да мелочь же! Какая дура из-за этого станет рисковать? А в результате выперли со всех постов – теперь, даже если на коленях у неё просить, ничего не сможет сделать. Да уж, судьба! Главное, другим всё сходит с рук, а тут чуть что – грозятся посадить на нары.
Глава 20. Игры «следаков»
Итак, они всё же решились на эту авантюру. Затея, что ни говори, бредовая, совсем как в детективном телесериале, но что поделаешь, если ничего другого не приходит в голову? Викулов заказал билет на самолёт до Сочи, вроде бы Элен решила отдохнуть. Пришлось даже расщедриться на бизнес-класс, поскольку других билетов уже не было, как-никак бархатный сезон. Ему-то придётся в этом году обойтись совсем без отпуска. Ну а Элен тем временем, где на электричке, где на перекладных добралась до Бологого и затем продолжила свой путь к конечной цели.
Но кто же мог предполагать, что через пару дней всё так изменится? Тюлькин внезапно попросился на допрос, хотя толку от него было уже мало – предстояло более предметно доказать его признания, а там можно снова взяться за главных фигурантов дела. Пришёл, как и прежде, со своим защитником. И вот чуть ли не с порога адвокат Тюлькина сообщает, что тот отказывается от прежних показаний. Как это? От всего, что за несколько месяцев наговорил? Нет, граждане, это не пройдёт!
– Мой подзащитный заявляет, что на него было оказано давление.
– Когда и кем?
– Как это кем? – возмутился адвокат. – Будто вы не знаете! Тюрьмой пугали. Грозили намотать срок, если откажется дать показания на Федюкина.
– У вас есть доказательства?
– А никаких доказательств и не надо. Достаточно только глянуть в УПК.
– Что вы хотите этим сказать?
– А то, что мой подзащитный утверждает, что знать ничего не знал про участие в их делах Федюкина. Вынужден был оговорить честного человека только потому, что испугался.
– Теперь не боится?
– Теперь нет.
– Но вы не хуже меня знаете, что суд может не принять во внимание его отказ от прежних показаний.
– Так ведь свою вину он не отрицает, а что касается показаний против Федюкина, это лишь ничем не подкреплённые слова. Сегодня одно сказал, а завтра что-то вспомнил, и понял, что соврал. С кем не бывает?
Дело принимало интересный оборот. Видимо, посчитали, что следователя шантажировать – себе дороже. Ну отстранят этого, а где гарантия, что на замену не придёт ещё более упёртый? Гораздо эффективнее иной подход – найти слабые места в материалах дела и хорошенько поработать с Тюлькиным. Но тут нужен толковый адвокат. А где его взять, если на всю Москву толковых – раз, два и обчёлся! Так что вряд ли у них что-нибудь получится, хотя для «следака» это дополнительные хлопоты и головная боль.
В общем, с одной стороны приходится признать, что генерал по головке не погладит. С другой – всё, что ни есть, всё к лучшему. То есть для дела не очень хорошо, зато шантаж становится неактуальным и отпадает необходимость в этой придуманной ими авантюре. Нужно было срочно сообщить Элен.
– Вы посидите тут минуточку, мне нужно позвонить.
– Да-да, посоветуйтесь. Я не возражаю, – усмехнулся адвокат.
Викулов вышел в коридор, выбрал место поукромнее и набрал номер мобильника Элен.
– Привет, милая! Я не могу долго говорить, но тут, похоже, что-то изменилось. Надеюсь, ты ничего не успела предпринять?
– Нет, пока ничего определённого.
– Ну вот и хорошо! Ты погуляй там пару дней, сходи в музей или в театр. Как только окончательно всё разъяснится, я позвоню. Целую, и до скорой встречи!
– И я тебя люблю!
Вернувшись в кабинет для допросов, Викулов сел за стол и с грустным, даже почти что обречённым видом заявил:
– Ну что ж, ничего тут не поделаешь. Давайте составим протокол.
Когда формальности были улажены, Викулов вернулся в управление, и тут же его вызвал генерал.
– Где ты там шляешься? Когда надо, так никого из следователей не могу найти.
Нельзя сказать, что генерал очень уж был расстроен или обозлён. Такой суровый тон в разговорах с подчинёнными стал для него нормой. Только с Викуловым позволял себе поговорить немного по душам, да и то не выходя за допустимые рамки общения следователя по особо важным делам с генерал-полковником юстиции.
– Ну что, Егор? Что там с этим Тюлькиным?
– Да вот, отказался от прежних показаний в отношении Федюкина.
– И больше никаких зацепок? Неужели нас переиграли?
– Да есть ещё кое-что, Аристарх Игнатьевич.
– Так не томи, давай выкладывай!
Викулов рассказывал не спеша, словно бы подбирая каждое слово. Но вовсе не для того, чтобы немного подразнить сурового генерала, а только чтобы не внушить раньше времени веру в окончательный успех.
– Есть некоторые эпизоды, связанные с распродажей военного имущества, где без прямых указаний Федюкина просто невозможно было обойтись. Ну скажем, лесные угодья вокруг военных полигонов. Никто, кроме министра, не мог подписать такой приказ. Да потому что это не какое-нибудь здание бывшей академии, госпиталя или детсадика, а территория, в той или иной степени связанная с боевой подготовкой армии.
– Что значит «в той или иной»? Что-то уж очень осторожно выражаешься.
– Тут ещё многое не ясно. По некоторым документам эти угодья числятся за армией, по другим – принадлежат лесхозу. Там ещё надо покопаться.
– Ну так давай, дерзай! Чего уселся?
Генерал после доклада Викулова явно подобрел, да если бы и не так, не привык Егор на начальство обижаться. Это ведь он работает, по сути, под прикрытием, потому как вряд ли что-то смог бы сделать без поддержки своего начальства. Ну а генерала кто будет прикрывать в случае чего? Нет, у начальства жизнь не сахар, того и глади можно угодить прямо в жернова.
Ну вот, генерала он кое в чём удовлетворил. Да и эта история с Элен вроде бы становится неактуальной. А всё равно не по себе, на сердце как-то уж очень неспокойно. Всё дело в том, что вряд ли удастся в чём-то серьёзном уличить Федюкина. Если эти угодья принадлежали министерству, он имел полное право их продать. Ну а заниженная цена – это зацепка очень хлипкая, да и не сам министр стоимость земли определял. Если же земли принадлежат лесхозу, тогда что же – привлекать его по статье за воровство? Да нет, всё равно отмажется, мол, знать не знал, что земля чужая, а во всём землемеры виноваты. Так что рано ещё успокаиваться, по-всякому может повернуться.
Было о чём подумать и Стрекалову. Но для начала пришлось позвонить и доложить. Всё честь по чести: что Тюлькин показания изменил, что протокол оформлен, и что теперь Федюкину «отсидка» по большому счёту не грозит. Это конечно, если не откроется что-то более серьёзное. Впрочем, об этом Стрекалов не сказал, пусть будет сюрпризом, если что получится, а пока пусть радуются. Уж очень не любил генерал такие игры. Если виноват, так должен сидеть – вне зависимости от должности и близости к власти кого-то из своей родни. А то ведь развели семейственность – папаши занимают высокие посты в правительстве или в госкомпаниях, а детки под их покровительством творят такое, что честный, ответственный перед своей Отчизной гражданин никогда не мог себе позволить.
Вот ставишь себе цель – бороться за изничтожение всякой скверны, все силы кладёшь на борьбу с ворюгами и коррупционерами. А потом вдруг раздаётся звонок из Администрации, и всё – сливай воду, генерал! Иногда просто желание работать пропадает. Ну да ничего, нас так просто не возьмёшь. Они нас с одного боку обойдут, а мы что-нибудь ещё придумаем. Впрочем, этих, из Администрации, он в последнее время просто посылал куда подальше. Нечего совать свой нос не в свои дела! Ну а когда приходится докладывать напрямую Первому, тут уж не пошлёшь, тут себе дороже выйдет, хотя по правде говоря, иногда тоже очень хочется.
Его не зря часто упрекали в невоздержанности. А что поделаешь, если характер очень непростой у правнука хуторского атамана? Всякое бывало. Как-то приструнил кое-кого из этих журналюг, так они на всю Россию раззвонили: «Караул! Элиту нации, защитников всяческих свобод генералы избивают!» А как же их не мордовать, когда пишут совершеннейшую ахинею, лишь бы власть в чём-то обвинить. Лишь бы тень на плетень навести, и под это дело получить кое-какие дивиденды. Вот-вот, лают, как моська на слона! Любой пустяк раздувают до немыслимых размеров. Любую сплетню подхватывают, лишь бы спровоцировать скандал. Вставляют палки в колёса правоохранительным органам, защищают жуликов и извращенцев… Да что говорить, скверные нынче времена!
Если бы не поддержка Первого, он бы, наверное, давно ушёл в отставку. Конечно, жаль губить карьеру, тем более что не в пример некоторым он лет пятнадцать обитал где-то на задворках и лишь недавно получил свой шанс. В общем-то, он всё понимал тогда и не обижался. В те времена нужны были люди гибкие, потому как приходилось вести тонкую игру, ладить с теми же ворюгами – достаточно вспомнить пресловутую «семибанкирщину». Но вот теперь пришёл его черёд, терпеть этот бардак никаких сил уже не стало. И словно злобный пёс, сорвавшийся с цепи, он стал кусать налево и направо. Затем его опять на цепь сажали, а только хозяин где-нибудь не доглядит, он снова за своё.
Кстати, сравнение с цепным псом его ничуть не обижало. Пёс как пёс, не то, что какая-нибудь моська. Такого вполне можно натравить даже на здоровенного слона. Когда возникала такая перспектива, Аристарх Игнатьевич чувствовал восторг, невиданный прилив сил и с упоением брался за большое дело. Кое-что удалось, об этом и теперь приятно вспомнить. Однако с сожалением приходится признать, что все его укусы оказались не смертельны. Да, польза есть, но в жизни мало что меняется. Одни ворюги уходят, другие приходят на их место – это у них ротацией кадров называется. Что ж, если так, то работы ему хватит на долгие года! А потому что такого злого пса им больше не сыскать!
На этом генерал успокоился и занялся текущими делами.
