Владимир Алексеевич Колганов
Охота на министра
Глава 9. Тюлькин и Пузан
В недавние времена, то есть в лихие 90-е, чтобы развлечься, вместе с подружками отправлялись в баню. Позже устраивали пикники у себя на даче в Баковке. Теперь же предпочитают и бражничать, и обсуждать курсы акций где-нибудь в отдаление от прежних мест обитания. Антиб или Монте Карло – это подойдёт. Ну в крайнем случае, можно пообщаться и в «родовом поместье» на Рублёвке.
На этот раз собеседникам было не до развлечений. Как принято говорить, потехе – час, а делу – оставшееся время. А всё потому, что на веранде огромного особняка в псевдоготическом стиле – такие строят в основном в Швейцарии – расположились двое солидного вида мужиков. Один, толстомордый коротышка, и другой, чем-то похожий на Дубкова, но моложе. Впрочем, Дубков тут явно ни при чём, поскольку ни с Евлампием Никаноровичем Тюлькиным, ни с Христофором Григорьевичем Пузаном он никогда не знался, ему это было просто ни к чему.
Разговор развивался по привычной колее. Стоило им сесть за стол, естественно при наличии закуски, так сразу же возникало желание обсудить кое-что из актуальных проблем российской экономики.
– Все берут, – утверждал Пузан без тени сомнения в произносимом тексте. – Только одни на первом же червонце попадаются, а другим всё сходит с рук. А почему? Да потому что свой своего ни при каких обстоятельствах не сдаст. Ты заруби себе это на носу.
Евлампий Никанорович не возражал:
– Это как вредное производство. Только там за вредные условия труда выдают молоко, а здесь позволяют подворовывать. Само собой, в пределах допустимого. Ну а если уж зарвался…
– Вот-вот! Надо действовать с оглядкой. Если находишься при должности, веди себя скромно. А выйдешь на покой, тогда и можно оторваться!
– Это же сколько ждать? – огорчился Тюлькин. – Нет, извини, я так не могу. Жить надо сейчас, надо радоваться жизни, а то и не заметишь, как состаришься.
– Тоже верно. Но такие торжества нужно устраивать в неприметном месте, чтобы не бросалось слишком уж в глаза. Я вот день рождения отмечал на Кипре.
– Да нет, Христофор! Так тоже нельзя. Кругом жизнь бьёт ключом, а с чего это я должен зажиматься? Да и не могу всю эту ораву родственников, знакомых, свояков вывести на Кипр или в Монте Карло. Очень уж накладно будет.
– Ну смотри… – Пузан прищурил глаз, как бы оценивая ближайшие перспективы Тюлькина. – В одном ты, безусловно, прав – надо пользоваться жизнью, причём на всю катушку.
Собеседники выпили ещё по рюмке, закусили, чем бог послал, и продолжили интересный разговор.
– Я вот что тебе скажу, – глубокомысленно заметил Тюлькин. – В России сложилась уникальная ситуация. Власть держится на плаву, пока берут.
– Пока дают, – уточнил Христофор Григорьевич, запихивая в рот очередную порцию лангустов.
– И это верно! Во власть идут, чтобы так или иначе заработать, – согласился Евлампий Никанорович, потирая руки.
– И что самое важное, не надо размениваться по мелочам. Скажем, в какой-нибудь жилконторе тоже можно поживиться, но стоит ли из-за копеек рисковать?
– А я, между прочим, с этого и начинал, на «белую головку» зарабатывал слесарем-сантехником, – потупив взгляд, признался Тюлькин.
– Не может быть! – обрадовался Христофор. – Тогда мы с тобой как братья-близнецы, я ведь тоже не всегда торговал «фольксвагенами» и недвижимостью. Правда, к унитазам никогда отношения не имел, но мы с тобой вроде как участвовали в одном процессе…
– Это ты о чём? – насторожился Тюлькин.
– А вот! К примеру, я свеклу или морковку выращивал и собирал, чтобы некий гражданин съел борщ, нахваливая продукцию нашего совхозного хозяйства. А ты, после того, как у него закончится пищеварительный процесс, способствовал облегчению желудка.
– Я сроду слабительным не торговал!
– Эх ты! Одно слово – унитаз! Ну ладно, ты не обращай внимания, закусывай.
Дело могло дойти и до обидных выражений, и до потасовки, однако было уже столько выпито, что мир представлялся собеседникам куда более привлекательным, чем на самом деле. Короче, Евлампий на этот раз собутыльника простил, да и не стоило ссориться с родственником человека, от которого всё его нынешнее благополучие зависит.
Тут следует заметить, что дело происходило незадолго до празднования юбилея Тюлькина. Намеревался он провести эту акцию с размахом, исходя из принципа – один только раз живём, тем более что полсотни стукнуло. Правда стукнуть-то должно было только через две недели. К этому времени уже была арестована Сливкина, уже изъяли килограммы драгоценностей у Василисы, но даже теперь ни Тюлькин, ни тем более Пузан не могли предположить, что кто-то поднимет руку на всесильного Федюкина. Пока он находится у власти, и они за каменной стеной. Вот потому-то и резвились до упаду. Впрочем, Пузану нечего было опасаться – на государственной службе он не состоял, так что и предъявить по большому счёту нечего, разве что гайку какую своровал, когда ещё работал в совхозе трактористом.
А вот Тюлькин зря так раздухарился. Это ж надо – собрался справить юбилей в зале Екатерининского дворца! Конечно, деньги через его контору прокачивались офигенные, поскольку Аркаша стопроцентно Тюлькину доверял – сработались, ещё когда Федюкин был в налоговой. Но будь Евлампий чуточку умнее, не стал бы так явно подставляться.
Все эти соображения отошли на задний план, поскольку Тюлькин предложил поехать к девкам. К этому времени он уже лыка не вязал, но разве можно отказать будущему юбиляру. «Слабак! – подумал Христофор. – Но главное, чтобы на следствии держался, – и тут же прикусил губу: – Чур меня, чур! Только б не накаркать».
А спустя всего какой-нибудь час Христофор и Евлампий сидели на ступенях бассейна, по грудь погрузившись в тёплую воду, и, поочередно наливая себе из огорчительно быстро пустевшего штофа либо по очереди прикладываясь к бутылке белого игристого, причём опорожняя её прямо «из горла», рассуждали о превратностях быстротекущей жизни.
– Вообще-то, водки я не пью, – еле ворочая языком, признавался Христофор. – Мне бы сухонького!
– А как насчёт портвешка, к примеру, «Три семёрки»?
От этих слов, произнесённых неосмотрительно, то есть явно некстати, Пузану стало нехорошо и всё дальнейшее происходило перед его глазами как бы с купюрами, поскольку состояние души и желудка предполагало периодическое отползание куда-то в слякотный и неуютный сумрак, после чего наступало временное облегчение и появлялась надежда на более или менее приемлемый исход.
Напротив, Евлампий к этому времени словно бы второе дыхание обрёл. Всё ему было нипочём, появилась долгожданная ясность ума, и мысли возникали сплошь оригинальные:
– Тебе бы, Христофор, надо выдвинуть свою кандидатуру на ближайших выборах, – убеждал Евлампий, время от времени проглатывая отдельные слова, поскольку изрядная доля «сухонького» поверх «водяры» и вызванная этим икота сделали-таки своё паскудное дело. – Изберись хоть бы куда! Главное, это стать лидером. А потому что всё у тебя для этого есть, жаль только, ума немного не хватает. Но это ничего, это дело поправимое. Когда есть деньги, даже дебила призна́ют мудрецом.
Поскольку у Христофора возражений не нашлось, тем более, что он как раз в этот момент оказался в непродолжительной «отключке», Евлампий, слегка разочарованный отсутствием достойного оппонента, продолжил спор с самим собой.
– Нет, ты скажи, ну, разве можно возродить такую страну? А ведь тут, в какой городишко ни прилетишь, все, начиная с дряхлых стариков и кончая годовалыми младенцами, все сплошь только и смотрят, где бы и как бы чего у кого-нибудь стянуть. Я уж не говорю про всяких там свыше назначенных чинов, погрязших в коррупции и поголовном разврате – сколько их ни клейми, ни обличай, ни смешивай с говном, а они снова и снова выныривают, выплывают. Ну, вот, посмотри ты хоть на этого, – Евлампий указал на голову, как-то слишком уж легко и безвольно, на манер поплавка, качавшуюся на водной глади. – Э, да уж не покойник ли? Я покойников страсть как не люблю.
По счастью, голова повернулась к нему лицом и осклабилась такой знакомой улыбкой Аркадия Федюкина. Впрочем, взглянув на поверженное тело Христофора, Федюкин перестал улыбаться и, скорчив недовольную рожу, спросил:
– Где это он успел надраться?
– Да мы только по чуть-чуть…
Так и не поверив заверениям Евлампия, Аркадий Евграфович вылез из воды и попытался привести в чувство зятя, но всё оказалось без толку.
– Послал бог родственничка! Тут такие дела творятся, а ему лишь бы налакаться вдрызг.
– Так ведь мы стресс потихонечку снимаем …
– Я вам сниму! Чтобы завтра были у меня, как стёклышки. Кое-что надо будет обсудить. Того и гляди, ещё кого-нибудь из вас закроют.
– А я слышал, что ты уже сидишь, – пробормотал Евлампий.
– Типун тебе на язык! – выпучил глаза Федюкин.
– Я так, я ничего. Теперь вижу, брешут злые языки.
– Ты, Лапа, свой попридержи, а то спьяну наболтаешь лишнего.
– Да не боись! Я сам себе не враг. Вот только справлю юбилей и больше ни единой капли…
– Эх, нашёл тоже время праздновать!
С этими словами Федюкин плюхнулся в воду. Обрызганный с головы до ног, Христофор очнулся и пробормотал:
– Где-то что-то тонет?
– Да, брат! Твой-то выплывет, а мне уж точно лежать на самом дне. Так что напоследок… – Евлампий Никанорович ещё раз приложился к бутылке, а потом вдруг заорал: – Эй, Христофор! А не пора ли нам уже по бабам?
– Не, Лапа! Я сегодня пас. Меня бы только до кровати донести, и с утра баночку рассолу…
Глава 10. Девушка по должности
Пару лет назад её наградили грамотой, там так было написано: «За вклад в русскую литературу и продолжение просветительских традиций». Если б знала, чего ей это будет стоить… Дело даже не в том, что престарелый мэтр еле держался на ногах. Ну попросили, надо уважить человека, а то ведь может оказаться, что в последний раз. После того, как стала появляться на телеэкранах, получила немало предложений – в общем-то, было из кого ей выбирать. Но тут ведь так пристали! Говорят, ему только эту подавай, а иначе такой кипеж мог устроить… Короче, согласилась. Теперь вот только грамота о том свидании напоминает. Да чтобы с извращенцем ещё хотя бы раз!..
Разные бывают девушки. Блондинки и брюнетки, скромные и шаловливые, глупенькие и не очень. Была когда-то «девушка с веслом», потом «девушка с книгой» появилась. Если первую отлили в гипсе немалым тиражом, то вот другую можно было наблюдать в реальности, где-нибудь на пляже или в тени дубрав, озабоченную похождениями какого-нибудь биржевого брокера или обаятельного принца. Но самой распространённой до сих пор считается «девушка с собачкой». Стоит прогуляться по аллеям ближайшего сквера или парка, так чуть ли не на каждом углу можно обнаружить их следы. Да, чуть не забыл про «девушку по вызову», но это так, как бы между прочим.
Нинон Чмокина не соответствовала ни одному из перечисленных определений. Спортом она занималась только в фитнесс-клубе, животных обожала, но лишь на картинках, а книг не читала, поскольку писала их сама. Её можно было бы назвать «девушкой по должности». А всё потому что, если сегодня встретите Нинон поблизости от какого-нибудь кабинета, скажем, в солидном здании на Арбатской площади, то через месяц окажется, что её и след простыл. И будете блуждать по закоулкам правительственных учреждений, и только если очень повезёт, найдёте её на пятом этаже сталинской высотки – той, что поблизости от Красных ворот. Но повторяю – это если повезёт. К тому же, кто знает, может быть это всего лишь непроверенные слухи.
С неё-то всё и началось. Точнее, началось с Федюкина. Именно о таком мужике Нинон всегда мечтала. Искала его и была уверена, что когда-нибудь найдёт. Мордатый, мосластый… От такого, если и захочешь, не сбежишь. Только вот Федюкин увёртывался от назойливой помощницы пресс-секретаря, как только мог. Чего только она не предпринимала! В итоге, исчерпав легальные возможности, решила действовать нестандартным способом. Ну погоди, скоро на коленях приползёшь! И сочинила донос в Счётную палату. Чем был обусловлен этот выбор, она не смогла бы толком объяснить. Ну разве что близким знакомством с одним из тамошних функционеров-аудиторов.
Сама Нинон ни в жизнь не догадалась бы, какие чёрные дела творятся в их военном ведомстве. Но тут один, тоже с генеральскими лампасами, оказавшись в приватной обстановке, в мягкой постели под цветастым балдахином, оказал услугу, просветил. Нинон была обижена до глубины души. То ли обижена, то ли возмущена, да это и не важно. Как же так случилось, что упустила мужика с такими перспективами? Да у него, судя по рассказам генерала, денег куры не клюют, а тут перебивайся с хлеба на воду. Короче, написала – нечего его жалеть!
Наверняка при иных, не столь вопиющих обстоятельствах, её донос засунули бы под сукно. Да мало ли что пишут! Но тут, что называется, попало в жилу. Тамошние ревизоры, в недавнем прошлом тоже при погонах, не жаловали нового военного министра. Это мягко говоря! Так что закрутилось, начались проверки. В принципе, опасений у Федюкина не должно было возникнуть, поскольку кого только они не проверяли. Причём исключительно по плану, а план, как известно, надо исполнять. После того, как выявили массу нарушений, их отчёт пошёл наверх. Тогда был тот ещё, прежний президент. Он удивился, должно быть, не очень-то поверил, но всё же дал поручение военным прокурорам. Понемногу, не шибко не валко, дело всё-таки пошло, стали анализировать поступившие материалы. Минуло несколько месяцев, и всё опять застопорилось. Явных доказательств преступлений нет, а тут ещё эта «дедовщина», совсем замордовали прокуроров – не знали, где спрятаться от солдатских матерей.
Если бы не нашлись заинтересованные лица, так бы и оставалась Нинон наедине со своей обидой, а все её потуги отомстить разбились бы вдребезги о стену непонимания со стороны равнодушных ко всему чиновников. По счастью, этим делом занималась и военная контрразведка, а там недоброжелателей у Федюкина хватало. Переговоры людей из его окружения тщательно анализировали, а когда материалов набралось достаточно, передали их в Следственный комитет.
Первой реакцией главы СКР было удивление. Как это так? Тут такое дело, а мы узнаём только сейчас. Да, что-то неладно в нашем государстве. Всё, сколько-нибудь стоящее – мимо нас!
Возбудили несколько уголовных дел, затребовали все материалы из Счётной палаты, начали раскапывать всю подноготную фигурантов, поставили их финансовые операции под контроль. Само собой, не обошлось и без «прослушки». Так и удалось выйти на предпринимателя, который был уж очень возмущён условиями навязанной ему сделки по продаже военного имущества. Он-то и сдал кое-кого. А остальное было делом техники.
И вот как раз в тот день, когда десятки следователей и оперативников, что называется, уже встали под ружьё, приготовившись к началу операции, было зафиксировано несколько любопытных телефонных разговоров.
Ранним утром в квартире гендиректора некоего ООО Людмилы Сливкиной раздался телефонный звонок. Звонил Евлампий Тюлькин, тоже гендиректор, но только ОАО, что, впрочем, не существенно.
– Люсь, ты извини, что беспокою. Скажи, пожалуйста, ты ничего не слышала по поводу Федюкина?
– А что такое?
– Кажется, его арестовали.
– Да что ты говоришь?! Нет. Ничего не слышала…
– Я вчера с ним попытался связаться в конце дня. Мобильный не отвечает. В министерстве мне сказали, что он приболел и уехал домой с температурой. Дома ответили, что задерживается на работе. Вот всё, что знаю…
– Так с чего же ты решил, что арестовали?
– Ну как же? Если невозможно с ним связаться… Я ему всю ночь названивал и сейчас пробовал, с самого утра.
– И что?
– Всё то же самое. Люсь, но как это? Такого быть не может! Тебе не кажется странным, что спецкоммутатор не в состоянии найти министра?
– Даже и не знаю…
– Послушай, а может, он дёру дал? Мы тут за него будем отдуваться, а он загорает где-нибудь на пляже в Эмиратах и на нас плюёт.
– Нет, он не такой. Нет, не могу поверить…
– Может быть, стоит позвонить Василию Степанычу?
– Это невозможно.
– Почему?
– Он нас пошлёт куда подальше. Ему там уже наговорили про Федюкина. Ты понимаешь, специально подготовили!
– Ты про Василису?
– Ну да!
– Так может, Федюкин у неё?
– А ты ей не звонил?
– Нет. Она на ночь телефоны отключает.
– Вот жопа-то!
– Попробуй всё-таки Дубкову…
– Лапуль, я же тебе говорю – его подготовили. А Пузану не звонил?
– Звонил…
– И что он тебе сказал?
– А что Пузан? Говорит, что вроде бы не при делах.
– Пузан, он вообще такой. Он всех продаст, даже не задумается.
В трубке молчание. Затем снова мужской голос.
– Господи! Они же меня грохнут!
– Ты что?!
– Да-да, грохнут. И все концы в воду…
– Лапуль, я тебя прошу. У нас единственный выход – придерживаться той линии, ну о чём мы тогда ещё договорились. Ты понял меня?
– Да понял я… Только всё равно ведь грохнут…
А через несколько минут зазвонил телефон в квартире главы ещё одного ОАО, Антонины Горкиной.
– Тонь, ты извини за ранний звонок. Тут у меня такая информация появилась… Вроде бы Аркашу арестовали.
– Да ты что!
– Похоже, дело принимает скверный оборот.
– А не провоцируют ли нас?
– Провоцировать могут только с Лубянки, больше никому. А им какое дело?
– А если это Дубков?
– Вряд ли. Он тогда и сам от жопы до макушки замарается. Нет, не думаю…
– И что же, мы теперь должны ждать, пока всех, что ли, арестуют?
– Тонь, ты не расстраивайся. Пока ситуация очень непонятная.
– А ты уверен, что всё это правда?
– Я попытаюсь уточнить… А ты на всякий случай посмотри там, чтобы в случае чего… Ну, в общем, ты сама всё знаешь.
– Ой, Лапа, только не накаркай!.. Подожди, мне в дверь звонят. Я потом с тобой свяжусь.
– Чёрт, у меня тоже в дверь трезвонят. Ну, значит, началось…
Глава 11. Сон в руку
Следователь по особо важным делам Егор Трофимович Викулов к сорока годам уже перестал чему бы то ни было удивляться. Всякие дела пришлось расследовать – и кражи со взломом, и изощрённые мошенничества, взять хотя бы те самые «авизо». Но тут у него просто глаза вылезли на лоб. Это надо же, при всём честном народе, в двух шагах от Кремля творилось что-то совсем невообразимое. Да он такое и представить себе не мог, хотя прежде не жаловался на свою фантазию. Собственно, не в фантазии здесь было дело, однако наглость, с которой провёртывались все эти аферы, выходила за пределы, доступные его воображению. Так раздербанить государственный бюджет, не вызвав ни у кого в Кремле ни малейших подозрений – на это требовались какие-то нездешние мозги. Словно бы на Пречистенском бульваре приземлился инопланетный звездолёт, из него вывалилась компания яйцеголовых интеллектуалов и начала прибирать к рукам всё, что представляло для неё какой-то интерес. Финансовые учреждения и торгово-посреднические конторы, банки, шикарные бутики, недавно отреставрированные дома со всем их содержимым, да что дома – даже землю, на которой те дома стояли, загружали в звездолёт. Целые кварталы на глазах у почтенной публики исчезали. Но самое странное – никто этого до поры до времени не замечал! Как такое может быть?
Если бы не нашёлся клиент, который просто офигел от суммы требуемого «отката», так бы и оставались все в неведении. Дальнейшее было делом техники – была задержана некая дама, гендиректор ООО. С неё-то всё и началось, а вслед затем словно бы с горы понёсся снежный ком, который временами грозил похоронить под собой и группу следователей, да и весь Следственный комитет в придачу, если бы информация стала известна раньше времени в Кремле.
Иногда казалось, что нет уже такой мошеннической схемы, которая не была бы реализована в этом деле. Скажем, сдача в аренду помещений по заниженной цене с тем, чтобы некая сумма оседала в карманах заинтересованных людей – это самое простое, доступное даже председателю жилищного кооператива. Но вот проходит месяц-другой, и выясняются обстоятельства… Ну просто уму непостижимо! Сначала огромные бюджетные средства вкладываются в освоение территории или в обустройство помещений, а затем всё это по дешёвке продаётся, причём покупатель на все условия согласен, лишь бы получить лакомый кусок. И какой «адьёт» решится теперь утверждать, что тут обошлось без солидного «отката»?
Но вот проблема – как всё это доказать? Потому и возник этот образ с инопланетянами – нашим-то прежде и в голову не могло прийти, чтобы всё так замаскировать. Хотя, с другой стороны, углядеть за всем просто невозможно, ресурсов явно недостаточно, поэтому только крохотный процент преступлений раскрывается. Да и то при условии, если кто-то, незаслуженно обойдённый при распределении неправедных доходов, сдаст жуликов со всеми потрохами. На сей раз, видимо, многие были обижены – то ли тем, что им так ничего и не досталось, то ли и взаправду радели за Отечество. В общем, на каком-то этапе даже военная контрразведка подключилась. Ей ведь сам бог велел быть в курсе, а преждевременный интерес к этому делу Следственного комитета мог вызвать ненужную озабоченность в «верхах».
Финал первого акта был достоин пера Михаила Афанасьевича. Когда открыли дверь квартиры на Пречистенке, перед группой следователей, экспертов, спецназовцев и двух понятых из жилконторы предстала Василиса, собственной персоной – ещё не успевшая сделать макияж, в полупрозрачном пеньюаре, через который просвечивали все её уже изрядно потасканные прелести. А за спиной Василисы маячил заспанный, видимо, ещё не успевший опохмелиться сам Федюкин – голый, если не считать цветастых трусов, которые еле держались где-то в нижней части объёмистого живота.
Когда зашли в квартиру, предъявив постановление на обыск, у одного из понятых некстати вырвалось:
– Однако хорошо устроилась!
– И ничего особенного, – спокойно ответила ему Василиса, словно бы это какой-то случайный гражданин забрёл к ней в дом, а вовсе не оперуполномоченные во главе со следователем.
– Я тут посчитал, всего двенадцать комнат, – возразил эксперт.
– Ну вы и нахал! Это что же, прикажете мне завтракать в спальне? – обиделась почему-то Василиса. – В кладовке книги предлагаете читать, в кабинете одеваться, в комнате прислуги с бумагами работать, а в ванной обсуждать деловые вопросы с подчинёнными? Так что ли?
– Ну, вам виднее, что и как…
– А где мне заниматься фитнессом? – не унималась Василиса.
«Пожалуй, фитнесс уже не поможет, – прикинул, глядя на её расплывшуюся фигуру, Викулов. – Вот разве что на тюремной баланде посидеть лет пять». А вслух сказал:
– Ну ладно, граждане, после обсудите достоинства квартиры, а нам пора бы начинать.
– Да ради бога, – ничуть не удивившись настойчивости необычных визитеров, согласилась Василиса. – Всё, что найдёте, всё моё. Чужих вещей не держим.
– Вы бы оделись, гражданочка, – опять не сдержался один из понятых.
– Одеваться? Мне? Это в семь утра? – округлила глаза Василиса. – Да за кого вы меня принимаете? – Затем неторопливо прошла в гостиную, уселась в кресло и, демонстративно закинув ногу за ногу, воззрилась на вошедших вслед за ней, словно бы это были не представители российской власти, а так, не достойная её уважения шелупонь, явившаяся в эти хоромы как бы на экскурсию.
Конечно, это был не Эрмитаж, но после предварительного осмотра, когда ещё не дошло до простукивания стен и вскрытия паркета, на столе в гостиной образовалась вполне приличная коллекция изделий с драгоценными камнями, оправленными в золото, серебро и платину. Тут были рубины и сапфиры, бриллианты и крупные жемчужины. Количество ювелирных украшений наверняка превышало тысячу: колье, браслеты, кольца, серьги, наручные часы и броши. Такому богатству мог бы позавидовать сам Али-баба, и всё это ещё предстояло оформить, как положено, пересчитать и описать. Не говоря уже о картинах старинных мастеров, висевших на стенах в гостиной, в кабинете и в библиотеке – даже на кухне обнаружилась картина, согласно предварительной оценке, принадлежавшая кому-то из фламандских мастеров. Что-то вроде ржавой селёдки в обрамлении огурцов и помидор. Увы, в живописи Викулов совсем не разбирался, однако вполне доверял своим коллегам, и если было сказано, что все эти полотна немалых денег стоят, он принимал мнение эксперта как данность и только дал указание занести всё в протокол.
Наверное, кто-то мог бы и позавидовать этому богатству, однако Егор Трофимович за годы службы уже привык ничему не удивляться. Только вздохнул, поскольку вся эта канитель с составлением описи и протокола наверняка затянется не на один день. Эксперт уже изъял пару ноутбуков, теперь предстояло отыскать прочие носители информации. Однако обнаружить крохотную «флешку» размером меньше зажигалки – эта работа могла бы сравниться с мучительными поисками иголки в стоге сена, если бы не помощь представителей военной контрразведки, которые снабдили аппаратурой, облегчившей поиски. И всё же чувствовал Викулов, что никаких доказательств здесь нет и не может быть. Просто потому, что в нынешние времена преступные замыслы не доверяют ни компьютерам, ни тем более бумаге, и даже полученные с этих дел незаконные доходы давно уже лежат в швейцарском банке на подставное лицо – близкого друга или обожаемого родственника. Но сколько ни ройся в документах фирм, через которые переводили деньги за границу, всё без толку. Да потому что причастность основных фигурантов не докажешь – до тех пор, пока кто-нибудь не сдаст. Вот только после этого и начинает крутиться маховик, причём чем дольше и быстрее крутится, тем больше важных лиц, прежде для следствия недоступных, оказываются под арестом.
Одно Викулова огорчало: приказано было Федюкина не трогать, пока не появится достоверный, стопроцентный компромат. Да и по поводу ареста Василисы придётся ещё повоевать. Викулов это почувствовал вчера, когда убеждал начальство подписать постановление на обыск.
– Егор, ты представляешь, в какую авантюру пытаешься меня втравить? Ведь если ничего толком не найдёшь, как мне оправдаться перед ним? – он мотнул головой в сторону висевшего за его спиной портрета. – Это тебе не погоны срывать с подмосковных прокуроров. Тут, понимаешь ли, придворная знать, а с ней надо обращаться очень осторожно.
– Так мы же никого из них пока не трогаем, – смущённо, но с явным сожалением в голосе возразил Викулов.
– Вот если только вырвать сорняки вокруг них, разгрести коррупционные завалы, так сказать, тогда бы я не возражал. Но ты ведь на том не остановишься. Будто я тебя не знаю, – с надеждой посмотрел на следователя его начальник.
– Обещаю, товарищ генерал. Ни шагу в сторону без вашего приказа.
– И с этой Василисой будь поосторожней. Она ещё та штучка, я про неё слыхал. Умная баба, поумнее своего Аркаши.
– Я учту.
– И никаких резких действий, если не найдёшь серьёзных доказательств, – генерал словно бы уже не отдавал приказ, а умолял своего подчинённого не напортачить, не подвести начальника под монастырь.
– Явных доказательств преступных деяний на этом этапе может и не быть, однако уверен, что кое-что найдётся. Так что и общественность будет довольна, да и её защитники не смогут возразить.
– Ну ладно, ты уж постарайся!
Найти-то он нашёл – будет, что показать по телевидению. Но всё это пока не то. Впрочем, теперь появляется надежда хорошенечко прижать эту Василису, теперь она вынуждена будет оправдываться, теперь вряд ли кто-то захочет взять на себя ответственность и приказать всё дело сдать в архив. Однако самое главное, и этому он был несказанно рад – удалось застать Федюкина чуть ли не в её постели. Тут уж подсуетилась контрразведка – своей «наружке» Викулов не очень доверял. И даже когда по секрету сообщили, что вот сегодня Федюкин ночует у неё, даже тогда не верил, что получится. Уж повезло, так повезло! Теперь главный фигурант замазан, но и это далеко не всё. Тут вот что интересно – как будет реагировать на это дело тесть? Когда при живой жене зять позволяет себе гулять на стороне – это одно. Само собой, обидно, надо бы такого проучить, но это всё же мелочёвка, это шалости. А вот если он ставит под удар репутацию заслуженного «кадра», близкого к Первому лицу, тут либо следует жестоко наказать, либо всеми доступными средствами вывести «шалуна» из-под удара. Викулову предстояло определить, какой из этих вариантов выберет Дубков, и разработать наиболее подходящую тактику расследования. И хотя надежды на справедливый исход в подобных делах в любые времена было немного, он всё ещё надеялся: а вдруг?
Да, Василиса – это главное звено. Тюлькины, Сливкины, Загибайло и Пузаны работали только на подхвате, однако от их показаний многое зависит. Если они эту «красавицу» сдадут, тогда и до Федюкина можно дотянуться. Если же нет, всё ограничится посадкой второстепенных персонажей, и крупное дело станет мыльным пузырём. А уж защитники у Федюкина найдутся.
Викулов не ошибся. Уже на следующий день выяснилось, что он «козёл», что вознамерился посадить «эффективного министра». Правда, до обвинений в подрыве обороноспособности страны пока что не дошло, тем более что кое-кому из генералов своими действиями он доставил большое удовольствие. Викулов и сам бы по этому случаю выпил пару рюмок коньяка, однако радоваться было рановато – самое трудное предстояло впереди, только бы не ошибиться, не дать «защитникам» повод отстранить его от следствия.
Да, надо было дело делать, не отвлекаясь на пустяки и не пытаясь угодить начальству. Тюлькина арестовали через месяц, выбрав подходящий момент. Фигурант как раз готовился отпраздновать свой юбилей, для чего арендовал зал на триста мест и даже пригласил на торжество какую-то заокеанскую диву, не считая десятка звездочек поменьше, из числа тех, что ежедневно на телеэкранах пляшут и поют. Обыск удался: Тюлькин, напуганный горьким опытом конца 90-х, предпочитал хранить валюту, что называется, в чулке. Одним «чулком» тут не обошлось, поскольку сумма зашкалила за тридцать миллионов баксов. Такой «предусмотрительности» Викулов прежде не встречал, но ведь и дело это было не совсем обычное. Впрочем, на порядок больше средств и собственности, включая принадлежавшую ему де-факто сеть крупных магазинов, обнаружили у родственников Тюлькина. Схема эта не новая, однако не вполне надёжная, как нетрудно убедиться.
Теперь предстояло уломать Сливкину. Улик против неё было предостаточно, да и она сама своё участие в махинациях после серии допросов перестала отрицать. Поначалу вертелась так и сяк, старалась убедить, что выставленную на продажу недвижимость, числившуюся на балансе министерства, оценивала исключительно исходя из состояния рынка. Однако против фактов не попрёшь – разница между реальной стоимостью и той, которую она там насчитала, была слишком велика. В итоге Сливкина сдалась, пошла на сделку, правда, свою корысть в этом деле отрицала. И всё же вынуждена была признать, что занижала цены по требованию Василисы.
