Виталий Геннадьевич Кандалинцев
Посмотри и вернись
Часть III
…Звездолет застрял, прочно и безнадежно. Командир закрылся в своей каюте и более суток не выходил в центр управления космическим кораблем. Он понимал, что все кончено и поэтому нет смысла выполнять обязанности, превратившиеся в бессмысленный и тягостный ритуал. Экспедиция к далекой галактике закончилась в ложном переходе из одного пространства в другое. Он понял это сразу, как только увидел на своем командирском мониторе, что вектор перехода превратился в круг и начал медленно сжиматься к центру. Так быть не должно, об этом знали даже курсанты космических училищ. Если есть переход, то есть и вектор перехода, а если перехода нет, то и вектора нет.
О том, что может быть третий вариант, когда переход сначала существует, а потом исчезает во время транзита корабля через него, знали лишь очень немногие посвященные. Командир был среди них. Перед тем как покинуть Землю, он долго обсуждал эту тему наедине с куратором галактического направления. Статистика утверждала, что из 1000 переходов 999 успешны. А вот один… даже сложно сказать, чем заканчивался этот самый один из тысячи. Специалисты из сверхсекретной космической службы по непарируемым угрозам во Вселенной сухо говорили о попадании корабля в ложный переход. В результате такого попадания корабль и его команда исчезали из всех систем коммуникаций, из всех измерений и планов бытия. Другими словами, из ложного перехода не было выхода никуда.
Спецы, обладавшие изощренными технологиями моделирования самых невозможных ситуаций, кое-что смогли выяснить про ложные переходы. Они говорили, что ложный переход – это потеря всякого направления. Вектор перехода начинает указывать на самого себя, т. е. превращается в окружность, и движение корабля идет по этой окружности. Радиус окружности все время уменьшается, и в какой-то момент исчезает все: и окружность, и корабль, и экипаж… Сознание людей до этого момента тоже теряет направление к чему-либо и обращается на себя. Перед исчезновением люди уже не контактируют с другими, они страшно одиноки и не осознают никого, кроме себя.
«Есть ли какой-нибудь аналог этих процессов в известной нам реальности?» – спросил командир тогда куратора. Тот ответил, что единственный аналог найден в сфере религии. Древние тексты описывают сознание в ложном переходе, именуя его то ли гордостью, то ли гордыней. Специалисты говорят, что описание очень точное, и их модели ничего не могут добавить к нему. «Но вы же понимаете, – добавил куратор, – мы действуем в сфере рационального и знания, а не в сфере иррационального и веры», – после чего перешел к главному и самому трудному вопросу встречи.
Статистика говорила, что лимит безопасных переходов исчерпан, и в ближайшие несколько транзитов один из экипажей попадет в ложный переход. Среди этих экипажей и отряд командира, который в ближайшее время отправится к далекой галактике. Без пространственных переходов обойтись нельзя, и человечество вынуждено идти на жертвы. Готовы ли командир и его команда добровольно принять данный риск исчезновения в ложном переходе?
В сущности, вопрос уже был решен. Командир шел на встречу с куратором после закрытого обсуждения со своими подчиненными. Экипаж звездолета дал согласие. Поэтому командир коротко сказал, что он и его команда выполнят свой долг. После чего он попрощался с куратором.
Прошло несколько земных лет, в течение которых звездолет двигался к переходу. В космических буднях командир обрел и свою надежду на обыкновенное человеческое счастье. Он полюбил штурмана, самоотверженную и умную женщину, и думал после окончания перехода связать свою судьбу с ней. Интуиция подсказывала ему, что он может рассчитывать на взаимность. Неброские, но такие понятные знаки взаимного внимания все больше сближали их.
И вот, все кончено… Переход оказался ложным. Все сразу всё поняли, и командир приступил к своей последней задаче – обеспечить, чтобы страшную неизбежность его команда встретила достойно. Он сидел в своей каюте, горестно охватив голову руками. Тяжелая скорбь пришла к нему. Командир был мужественным человеком и не раз за свою карьеру смотрел не просто смерти в лицо – он смотрел ей в глаза и взгляда никогда не отводил.
Так было в самом начале его полетов, когда он, будучи еще курсантом космического училища, падал вместе со станцией в жерло огромного вулкана на спутнике Юпитера Ио. Он до последнего мгновения делал все возможное, чтобы уйти от неизбежной катастрофы, хотя не было и малейшей надежды спастись. Как смогли включиться неисправные двигатели, и как станция вышла на безопасную орбиту, об этом никто впоследствии не мог сказать. Так было и на одной загадочной планете, где он вел разведку. Он до мельчайших подробностей помнил нападение тамошних монстров, и как он, отдав приказ команде срочно взлетать, с нелепой игрушкой в руках, слабым лучевым оружием, один пошел на монстров. Тогда нужно было выиграть всего несколько минут, хотя бы ценой его жизни. И снова никто не смог впоследствии сказать, почему монстры отступили.
Но сейчас командир чувствовал свое полное бессилие. Он не мог отдать свою жизнь ради спасения штурмана и экипажа. Все они были в равной степени обречены, независимо от того, что он будет делать. И благодаря этому непреложному факту он впервые задумался о себе не как о командире, но как о человеке. И ему пришла на ум странная мысль, которая была невозможна ранее. Он думал о том, что ему не суждено прожить долгую счастливую жизнь со своей возлюбленной, штурманом. Но он хотел бы быть с ней вместе, во взаимной любви, хотя бы то короткое время, которое судьба им отвела. Даже в той страшной ситуации, в которой сейчас находятся они.
Командир хотел пойти к этой женщине и признаться ей в любви. Он хотел, чтобы она разделила его чувство, чтобы он мог сказать смерти: «Не я один, но мы с моей любимой встречаем тебя. Ты можешь нас погубить, но не сможешь разлучить». Командир так бы и поступил. Но к этому было препятствие. Пока он командир, он должен обеспечить, чтобы экипаж до конца вел себя достойно. Так гласил неписаный, но непререкаемо исполняемый закон всех командиров кораблей.
В этом и была проблема. Под воздействием сжимающегося ложного перехода вся команда начала испытывать кошмары. И первой уступила им штурман. Она стала говорить, что среди убийственного одиночества, которое несли кошмары, она на мгновение увидела женщину. Та женщина, названная ею «Шатенкой», явилась ей на мгновенье и сказала: «Зовите все Дорогу, иначе быстро наступит конец». И штурман стала просить экипаж призывать эту «Дорогу». Командир понимал, что приближается сумасшествие. Он отдал приказ запереть штурмана в ее каюте и не терять достоинства.
Но так он терял возможность признаться в любви и провести последние часы с любимой. И он принял решение одновременно и как командир, и как человек. Он вызвал своего верного помощника, который всегда понимал его с полуслова, и глухо сказал ему, что командование кораблем он передает ему, требуя, чтобы тот обеспечил достоинство экипажа до последнего мгновения. А сам командир становится рядовым членом экипажа и проведет оставшееся время со штурманом.
Помощник встал по стойке смирно перед ним и коротко сказал: «Командование кораблем принимаю. А Вы, ком… рядовой, позаботьтесь о штурмане». Бывший командир прошел в каюту к штурману. Она встретила его невидящим взглядом. Он знаком показал ей, что хочет говорить, и сказал, как всегда, коротко и ясно:
– Я люблю тебя. Я больше не командир и имею право на собственный выбор в отношении тебя. Если ты любишь меня, то я буду с тобой во всем, в том числе в твоем призывании «Дороги».
Штурман бросилась к нему и обняла его. А он неожиданно для себя мысленно произнес: «Если ты существуешь, Дорога, то спаси эту женщину и экипаж, а меня отдай смерти». Они просидели несколько часов в каюте, почти ничего не говоря. Он держал ее руку, а она все смотрела ему в глаза. Дышать становилось все труднее, корабль начал трещать под влиянием сжатия. Потом погас свет и температура начала быстро падать. «Ну вот и конец, – подумал он. – Но я встречаю его не один».
В этот момент все вокруг залил ослепительный свет, и из него раздался спокойный и сильный голос:
– Я – Дорога, милостью Божией вектор от смерти к жизни, переход, который не бывает ложным. Верующий в Бога знает меня, а знающий меня знает, как мной идти. Идите и только веруйте, и Бог спасет вас.
Свет стал ровным и мягким, и в нем появилась яркая полоса, подобная дороге. На ней показались три светлые фигуры: две мужские и одна женская.
– Шатенка! – вскрикнула штурман и протянула руки к женской фигуре.
– Мы – Путники, – ответили ей все трое. – Мы прошли этой Дорогой и знаем, как ею идти. Идите и вы вместе с нами.
…К куратору галактического направления поступило несколько донесений от экипажей космических кораблей, находившихся недалеко от ложного перехода. Согласно этим донесениям, звездолет командира исчез бесследно, а в месте перехода было замечено свечение, в котором наблюдалась группа лиц. В группе были опознаны все члены экипажа пропавшего звездолета. Свечение продолжалось несколько минут, а потом исчезло. Спустя месяц в космических новостях промелькнуло сообщение, что куратор галактического направления подал в отставку и направился в один из отдаленных монастырей на Земле.
Часть IV
Лена задумчиво шла по парку и размышляла. В эти теплые весенние дни она любила гулять и частенько выходила из дому. Сегодня она заметила на скамейке в парке кем-то забытые несколько листов бумаги. Непроизвольно взяв в руки листки, она увидела, что это распечатка из Интернета какого-то рассказа. Рассказ не был большим, и девушка быстро его прочитала. Сюжет ей показался любопытным. В рассказе речь шла о некоей Дороге, которая могла думать и чувствовать, стремилась привести людей в какой-то загадочный и, по-видимому, прекрасный мир. В конце концов, Дорога обрела нематериальное световое существование и стала приходить на помощь людям в самых безвыходных ситуациях.
«А что, если Дорога не вымысел, а реально существует? – думала девушка. – Тогда кто она?» В рассказе оставалась недосказанность, словно бы приглашающая читателя самого попробовать ответить на этот вопрос. Лена попробовала, но быстро пришла к выводу, что об этом может сказать только сама Дорога. «Вот если бы эта Дорога открылась мне самой, тогда бы я и узнала, кто она», – мысленно произнесла девушка.
Лена живо представила, как в одну из бессонных ночей она зовет Дорогу, и вдруг ее маленькую комнатку заливает яркий свет. В этом свете становится различим силуэт женщины, и женщина говорит ей: «Не бойся, это я – Дорога. Я пришла, потому что услышала тебя. Ты хочешь знать, кто я. Но, чтобы узнать это, ты должна понять, кто ты сама. Пойдем и посмотрим».
В этот момент граница между реальным и выдуманным миром словно растворилась, и Лена обнаружила, что она идет по светлой полосе вслед за женщиной, окруженной золотым сиянием.
– Дорога, подожди! – окликнула Лена женщину. – Куда мы направляемся?
– На бал. Ведь тебе часто снилось, что тебя, как принцессу, приглашают на бал? – с улыбкой ответила та.
Лена густо покраснела. Она действительно с детства сохранила мечты о встрече с прекрасным принцем. Встреча должна произойти, когда она будет играть роль принцессы на каком-то балу. И ей нередко снились и бал, и принц, хотя она не запоминала содержание своих снов. Наяву же ее мечты мало отличались от таких же мечтаний ее подруг. «Белый конь» принца менялся на более понятный белый мерседес, а «царство» – на крупную компанию и банковский счет. Далее, естественно, шла любовь. Мечты о ней были довольно однообразны. Девушка представляла себя в роли хозяйки, которая готовит романтический ужин при свечах. Ну а принц, понятно, обеспечивает ей безбедную и уважаемую жизнь в роли светской львицы. И, как цинично сказала ее подруга в откровенном разговоре на эту тему: «Они прожили бы долго и счастливо, он – зарабатывая деньги, а она – успешно их проматывая».
– На какой бал мы идем? – уже робко осведомилась девушка.
– На бал, где ты будешь принцессой, – последовал ответ. – И выберешь своего принца.
Они вышли на просторное место, среди которого возвышался замок. К ним приблизился слуга и, почтительно склонившись, сказал, что принцессе надлежит облачиться в платье и драгоценности для бала. Лена, не задавая бесполезных вопросов, последовала за ним. Через некоторое время она, уже в прекрасном платье и сверкающей диадеме, вместе с Дорогой вышла в большой зал. Их тут же приветствовали распорядитель бала и большое количество собравшихся гостей. Зазвучала музыка, и Дорога тихонько подтолкнула Лену вперед:
– Иди, твое время пришло.
Девушка вышла в середину зала и остановилась. После завершения приветственного шествия гостей музыка стихла, и распорядитель обратился к присутствующим:
– Уважаемые дамы и господа! Как вам известно, наш бал устраивается для того, чтобы избранная принцесса бала могла обрести своего принца. Я с удовольствием представляю вам прекрасную Елену, которой суждено сегодня быть принцессой бала.
Все захлопали и приветствовали принцессу поклонами. Затем к ней подошли две женщины, одетые одна в белое, а другая в черное платье. Это были феи бала, которые играли роль советниц в выборе принца. Распорядитель дал знак, снова тихо зазвучала музыка, и гости, разбившись на пары, медленно пошли вокруг зала. В этот момент к принцессе обратилась белая фея:
– Ваше высочество, лучшим для вас избранником будет человек, которого вы хорошо знаете. Он сейчас стоит возле двери с правой стороны.
Лена посмотрела в указанном направлении и увидела юношу, которого сразу узнала. Это был ее сосед по дому. Он нравился ей, но был слишком далек от жизни, в которой можно было рассчитывать на высокое положение в обществе. Поэтому она не спешила знакомиться с ним ближе.
– Если вы выберете его, – невозмутимо продолжала белая фея, – то будете жить с ним в маленьком городе, где сумерки и колокола будут казаться вечными. Может быть, он даже не будет любить вас поначалу.
– Что же он будет делать? – упавшим голосом спросила Лена.
– Он начинающий писатель, поэтому несколько лет будет пытаться выразить себя в рассказах. Увлечется настолько, что будет уделять мало внимания вам. Но постепенно разочаруется, назовет себя бездарностью и оставит свое занятие.
– А я буду жить с этим бездарем, ругаться с ним из-за его невнимания и материальной нужды и плакать по ночам? – уже с явным скепсисом заметила девушка.
– Именно, – утвердительно кивнула белая фея. – Но он не бездарь. В конце концов, ваши любовь и терпение обратят его внимание на вас, и вы увидите, что он полюбит вас по-настоящему. В этом его большая одаренность, и поэтому он принц по своей сути. Вы будете иметь и трудности в отношениях, но, как заметил еще Шекспир: «The course of true love never runs smooth». В старости вы оба скажете, что в вашей жизни не было лжи и грязи, но была любовь, которая прошла все испытания и сделала вас счастливыми. И что другой жизни и судьбы вам не нужно.
Лена молчала. Белая фея протянула ей белый платок и, поклонившись, оставила ее. Распорядитель взмахнул рукой, и гости, повернувшись, пошли по кругу в обратном направлении. А к принцессе бала с другой стороны подошла черная фея и несколько фамильярным тоном заговорила с ней:
– Принцесса, лучшим принцем для вас будет человек, который стоит сейчас у двери с левой стороны. Вы немного с ним знакомы, хотя познакомиться с ним весьма непросто.
Лена посмотрела и увидела известного банкира, с которым и впрямь была немного знакома. Точнее, однажды передавала ему какие-то важные бумаги своего начальника, и банкир поинтересовался, кто она и чем занимается.
– Если выберете его, то вскоре станете его женой и заживете так, как мечтали, – напористо продолжала черная фея. – Светские вечеринки, поездки за границу и многое другое будет для вас не сложнее, чем раньше сходить в магазин за хлебом.
– Но ведь все знают, что у него уже есть невеста, – возразила Лена.
– Пустяки. Я сделаю вас посредницей в отношениях банкира с этой «невестой». А дальше дело техники: ей надо будет сказать, что он считает ее положение недостаточно высоким для себя, а ему – что она плохо отзывается о нем как о мужчине. Не беспокойтесь, оба гордые и сразу расстанутся, даже не попытавшись объясниться. Банкир же, в отместку своей «бывшей», женится на вас. И дело в шляпе.
– Значит, нужно идти на обман?
– Послушайте, – понизив голос, быстро заговорила черная фея. – Я знаю, что на бал вы попали благодаря протекции Дороги. Но раз попали, уже не важно, благодаря кому. Да и кто она такая, эта Дорога? Воплощение прямолинейности, утверждающей, что будто бы есть переход от плохого начала к хорошему концу. На самом деле все устроено как движение по кругу для одних и нахождение в центре круга для других. Поймите, по кругу должны ходить дураки, то в одну, то в другую сторону, но по команде того, кто находится в центре круга. Вам предназначено быть в центре круга, а банкиру – ходить по кругу. Что вам нужно, я знаю: деньги, любовники, поклонение других, закулисная власть. Научу всему: подделывать счета, плести интриги, скрывать похождения. В старости вы скажете: «Сколько дураков я водила по кругу, включая своего мужа, и ни разу не попалась, взяв от жизни все».
Лена молчала. Ее собеседница, заметив знак распорядителя о том, что ее время истекло, протянула девушке черный платок и удалилась. Наступила кульминация, потому что принцесса должна была поднять один из полученных платков в оглашение своего выбора. «Так кто же я? – спросила себя Лена. – И какую дорогу я выберу в жизни?» В этот момент она встретилась глазами с Дорогой и словно услышала ее немой вопрос: «Можешь ли ты понять, кто я?» «Да!» – беззвучно ответила принцесса и высоко подняла правую руку, в которой был зажат белый платок. А черный уронила на пол. Гости зааплодировали, затем подошел распорядитель и сказал:
– Согласно правилам бала, вы должны сначала вернуться на землю и только затем встретиться с вашим избранником. Счастливого пути!
Лена вышла из замка в сопровождении Дороги. Некоторое время они шли молча. Затем Дорога остановилась и сказала:
– Теперь ты знаешь, кто ты, и можешь понять, кто я.
Лена устремила свой взгляд на нее, и та продолжила:
– Дорога – это состояние души, выбравшей добро. Если душа следует Пути, то она и становится дорогой для других. Следовательно, истинной Дорогой является Сам Путь. Твой избранник оставил для тебя книгу, и в ней ты найдешь слово о Пути. А теперь пора прощаться, так как тебе пора просыпаться.
– Как просыпаться? – воскликнула Лена.
Дорога улыбнулась и поцеловала девушку в лоб. В тот же миг Лена проснулась. «Надо же, как незаметно я уснула», – удивилась девушка. Затем она заметила на столе книгу, принесенную ранее соседом. Это было Евангелие. Она открыла наугад книгу и прочитала: Я есмь путь и истина и жизнь. Ей сразу стало хорошо и спокойно, ибо она поняла, что Сам Бог и есть Путь для людей.
Москва, 2009–2011
Рассказы
Идущая в небо
Первый раз я встретил ее, когда шел по сельской дороге летом прошлого года. Выдалась свободная неделя, и я уехал из Москвы провести несколько дней в селе, где купил небольшой домик. В день моего приезда стояла замечательная погода. Хорошо помню, как солнце наполнило сиянием округу и в душе царило радостное настроение.
Она шла навстречу быстрой и легкой походкой, одетая в простое белое платье в горошек. На вид ей было лет пятьдесят, ее голубые глаза смотрели внимательно, но ничего особенного в ее облике отметить было нельзя. Она поздоровалась, и я учтиво ответил ей, на мгновение задержав взгляд на ее простом лице. Мы разминулись.
До моего домика оставалось пройти совсем немного, и оставшуюся часть пути я посвятил размышлению о жизни простых женщин на селе. «Что их обычно ждет? – думал я. – Замужество, дети, нелегкий труд. Счастливы будут тем, что муж не пьет (если повезет, конечно), что голодать не приходится. Книги читать будут редко, да и то по садоводству и огородничеству. Так и проживут в маленьком своем мирке. Добро еще в храм научатся ходить да свечки ставить, творя свою незамысловатую молитву: Боже, дай здоровья деткам, семье достатка и т. д. И невдомек им будет, что кроме книжек по садоводству, что хранятся в сельской библиотеке, есть богословские работы и иная духовная литература, что кроме ежедневной заботы о куске хлеба и глотке воды есть еще жажда познания, кто ты, каков тот путь, который Бог уготовил тебе. И что ради ответа на этот вопрос можно отвлечься от земных забот и избрать иную стезю».
Эти мысли текли как бы на периферии моего сознания, и оборвались, как только я повернул ключ в замке и не без труда открыл покосившуюся дверь моих «палат». Остаток дня прошел в недолгих хлопотах по приведению в порядок моего маленького жилища и прогулки по «владениям», к коим принадлежали старый сад и развалившийся сарай. Вечером я прочитал главу из Евангелия и улегся спать в счастливом ожидании чего-то нового и хорошего. Так обычно чувствуют дети после переезда на летний отдых.
На следующий день я отправился в заброшенный сельский храм. Было далеко за полдень. Говорят, в село приезжали священники из местной епархии, спрашивали сельчан: «Если восстановим храм, будете ли ходить на службы?» Местные замялись и не сказали ничего вразумительного. Так дело с восстановлением храма и застопорилось. Когда я услышал эту историю, то подумал: «Вы еще увидите этот храм светлым и озаренным множеством свечей». Пока же решил в каждый свой приезд приходить в храм и читать молитвы из своего молитвослова.
Так было и на этот раз. Проведя довольно времени в храме за чтением молитв, я наконец вышел через всегда незапертую дверь и осмотрелся по сторонам. Сразу за храмом начинался небольшой лес, в котором исчезала едва заметная тропинка. У начала тропинки лежал большой камень, на который я и присел, чтобы не торопясь насладиться погожим днем.
И тут я снова увидел ее. Сначала среди деревьев мелькнуло уже знакомое платье в горошек, затем на тропинке появилась ладная фигура женщины. Татьяна (так ее звали) шагала быстро, но, поравнявшись со мной, остановилась и приветливо поздоровалась.
– Хорошо у вас здесь, – решил я завязать разговор с дежурной фразы. – Просторно, а воздух-то какой, не надышишься. Если где и отдыхать, то где, как не здесь!
– Места здесь хорошие, – согласилась Татьяна. – Только вы ведь, верно, не отдыхать приехали, а разрешить какой-то сложный для себя вопрос.
Я несколько опешил и не нашел сразу что сказать. Дело в том, что я действительно собирался на лоне природы всерьез поразмышлять над парой-тройкой волновавших меня вопросов духовной жизни. Проницательность Татьяны никак не вязалась с ее простодушным выражением лица и потому оказалась для меня неожиданной.
– Кто сейчас не думает о сложных вопросах, – наконец уклончиво ответил я.
– Ваше поколение чаще всего и думает. Вы, к примеру, совсем не похожи на дачника. Взгляд у вас напряженный и вглубь обращен. Участок свой совсем не используете, только траву по приезде косите, и то кое-как. Значит, не о материальном думаете, а, скорее, о духовном.
«О духовном! Значит, эта женщина способна и к иному объяснению отсутствия трудов на участке, чем лень или неприспособленность к сельской жизни городского жителя. Моя новая знакомая, как минимум, тактична», – с невольным уважением подумал я и вслух сказал:
– Вы правы. Размышляю же о послушании. Обыкновенно этот вопрос понимается так: ходишь к своему духовнику за советом, то и советы его должен исполнять. Да вот сомнение гложет: всегда ли эти советы хороши и в чем смысл послушания этим советам?
– Что ж тут непонятного? Духовник старше по своему духовному званию мирянина, оттого и надобно исполнять сказанное старшим. Через послушание духовнику православный христианин послушается Церкви, а через послушание Церкви послушается и самому Господу.
– Ой ли? Разве мало было случаев, когда духовники навязывали, скажем, брак с неудобным лицом. Послушание мирян в этих случаях впоследствии приводило к разводам и личной трагедии. Не слишком ли здесь высока цена послушания? Да и кто, положив руку на сердце, скажет, что в подобных браках свершается воля Божия. Не правильнее ли сказать, что торжествует здесь все то же своеволие, только не мирянина, а духовника?
Татьяна ответила не сразу. Она помолчала, глядя в сторону, затем промолвила:
– Воля Божия одна и обязательна для всех. Нет преимущества друг перед другом у нарушающих волю Господа. Вне истины нет ни заслуг, ни чинов, а есть одни лишь скорби.
– Это и есть то, о чем я думаю. Получается какая-то бюрократия. С одной стороны, есть требование послушания, и все вроде бы согласны, что этому надлежит быть. С другой стороны, в этом послушании нередко человек и его интересы как бы оттесняются на второй план, а на первом плане остается лишь одна функция послушания. Но что такое функция без человека или, еще хуже, функция, которая требует, чтобы ради нее и жил человек?
– Нарушение воли Господа, – спокойно, но твердо ответила Татьяна. – Ибо сказано, суббота для человека, а не человек для субботы. Многие соблазняются внешней стороной и требуют неукоснительного соблюдения этой внешности. Но внешность, если она ломает и принуждает внутреннее через силу, а не убеждает через правду, есть тюрьма для духа. Господь же говорил о другом, о том, что познание истины приведет к тому, что истина сделает человека свободным.
– И тюремщики могут строить тюрьму для вас, убеждая, что эта тюрьма и есть истина, которая сделает вас свободной от свободы. А заодно заставит полюбить мысль, что можно жить и без мыслей. Будет ли все сие отсечением своей воли и смирением, к чему призывают святые отцы?
– Ну нет. Послушание человеку, скажем духовнику, имеет только одну цель – привести послушающегося к послушанию Богу. Как старшие привыкли послушаться Богу, так и младшим они стремятся привить тот же навык. Для младших такое обучение выглядит как послушание воле старших. Соблазнов и смущений в этом деле часто не избежать, ведь путь к совершенству долог и труден, и не все на нем много прошли. Посему и нужно совет духовника проверять Священным Писанием и святыми отцами. Если скажет он не согласно с ними, то и поступать по его словам будет несогласно с волей Божией. Отсюда видимый парадокс: что послушание человеку, что непослушание могут быть равно полезны – если и то и другое выражает послушание Богу.
Татьяна наклонилась и подняла сорванный кем-то цветок. Его лепестки еще не успели завянуть, и моя знакомая стала задумчиво перебирать их пальцами. Я молчал, собираясь с мыслями. «Определенно, она права, – думал я. – Если полагаться только на свой ум да на свою волю, то и станешь пленником собственной ограниченности. И хорошо еще, если посчастливится не принять эту самую ограниченность за гениальность. А если нет? Тогда дело дрянь. Никто вокруг тебя не понимает, никто не признает, все, на твой взгляд, глупы и духовно неразвиты. Ты же мучаешься и сквозь зубы читаешь Пастернака: “Я один, все тонет в фарисействе…” Кончаешь жизнь одиноким неудачником, много думавшим о себе и своей роли, но так и не сделавшим ничего путного. Хорошенькая перспектива! Да только не лучше быть плененным и чужой ограниченностью. Или нет? Безропотное послушание чужой воле у монахов, например, имеет смысл. Какой?»
– Татьяна, – прервал молчание я, – что вы думаете о том, что в монастыре ценятся не такие послушания, которые приятны, а такие, которые влекут неудобства и тесноту? Может быть, и мирянину последовать примеру монахов в отношениях со своим духовником?..
– Монахи через скорби и тесноту отвергаются от всего земного и через это освобождают свой дух для молитвы, которую любят больше всех деланий. Кроме того, они дают обет послушания и подчиняются монастырскому уставу. Миряне обетом послушания не связаны, и у них больше прав в определении своей жизни. Они служат Богу посредством своих занятий и должны любить свое дело. Оттого-то миряне могут и не последовать совету своего духовника, предложившего им нелюбимое дело. У монахов любимое дело одно – молитва, а вот мирянин имеет выбор. И к чему у него есть любовь, к тому он и призван Богом. И не должен, стало быть, отлучаться от любимого дела неловким советом.
– Все вроде бы так… Да только что же получается в итоге? Духовник становится как бы равным своему подопечному. Хочешь – следуй его наставлениям, а хочешь – игнорируй и живи свои умом. В чем тогда роль духовного руководства и чем это самое руководство отличается от обычных бесед с друзьями?
Татьяна неприметно улыбнулась моей недогадливости и терпеливо отвечала:
– Повторю, что роль духовного руководителя заключается в умении привести к послушанию Богу. Рассудите: если Господь дал кому-либо известный талант или наклонность к какому-то занятию, то в том ли может состоять руководство таким человеком, чтобы отвратить его от этого занятия? И может ли кто учить воле Божией, сам нарушая ее? Потому и духовник должен стремиться выполнить не волю свою, но лишь Божию – и только. Поэтому дар духовного руководства являет себя прежде всего в умении понять другого человека, увидеть его сильные и слабые стороны. Сильные надлежит помочь развить, а от слабых предостеречь. Руководитель лишь тогда руководитель, когда он раньше и лучше своего подопечного поймет, к чему тот более всего склонен и в чем найдет свое счастье. Руководить – это значит устранять препятствия на пути подопечного и помогать ему реализоваться полнее и правильнее.
– Но как же можно узнать, что духовник правильно понимает путь человека? Ведь если он знает раньше, то подопечный может и не понять полезность совета, не последовать ему…
– Вот поэтому первое дело – это обрести отношения доверия. Не нужно спешить вверять себя в руководство, как и опытный руководитель не спешит принять на себя трудное дело руководства другим человеком. По беседам, замечаниям, сказанным порой словно невзначай, и познается способность духовника вызывать доверие к себе. Если есть доверие, то появится и желание следовать разумным советам. Время же всегда показывает, кто разумен и понимает больше.
Мы уже беседовали довольно долго. И хотя Татьяна не выказывала ни малейших признаков спешки, я все же интуитивно понял, что ей пора идти.
– Замечательный вы человек, – немного невпопад рассмеялся я. – Надеюсь еще увидеть вас.
– Как Бог даст, – ответила Татьяна и, попрощавшись, быстро направилась в село.
