Виталий Аркадьевич Надыршин
Земля необетованная
– Да где же эта справка чёртова?..
И тут, как назло, ему пришли в голову слова мастера «антисоветских» острот, арестованного в 1936 году Карла Радека89: «Моисей вывел евреев из Египта, а Сталин – из Политбюро. Теперь Рузвельт пытается ввести евреев в Крым. Хм… Неужели Сталин под давлением американцев решится на это… Хотелось бы…»
Молотов незаметно посмотрел на Сталина. Тот стоял к нему спиной, разглядывая сквозь окно что-то на улице.
Вячеслав Михайлович облегчённо вздохнул.
Найдя, наконец, нужный документ, Молотов раскрыл её.
– Ну, сама территория Крыма равна более двадцати пяти тысяч квадратных километров, из них примерно половина пахотных земель, а остальная площадь – леса и неудобья.
Сталин отошёл от окна. – Неудобья… Слово-то какое… – проворчал он.
– Так написано, Иосиф Виссарионович.
Молотов вытащил ещё один лист.
– А вот, к примеру, ещё данные. К 1929 году в Крыму для переселенцев-евреев была выделена значительная северная территория Крыма: до 375-и тысяч гектаров. Цифры, правда, по площадям разнятся, но, главное, на этой земле осело порядочное число еврейских семей.
– Хм… Ты скажи мне какая всё-таки сумма кредита этого «Джойнта» прошла через бюджет? – недовольно перебил Молотова Сталин.
– С этим, Иосиф Виссарионович, нужно разбираться. Повторюсь: значительные кредитные суммы американцы перечисляли напрямую еврейским переселенцам под залог их участков.
– Отсюда и недовольство коренного населения – татар. Кому понравится: одним помогают, другим нет.
– Конечно! Ты, Иосиф Виссарионович, не раз говорил, что толку для государства в этих кредитах мало. В начале мая 1938 года Постановлением Политбюро все отделения «Джойнта» в СССР были официально закрыты.
– Помню.
– Требование Рузвельта по Крыму понятно. После того как мы закрыли все еврейские организации, «Джойнт» пытался обустроить евреев в Британской Гвиане и Доминиканской республике. Президент Доминикан Трухильо благоволил евреям и готов был ещё в 1939 году принять их до ста тысяч. Но, видимо, что-то не сложилось… Крым больше евреям подходил.
– Хм… Трухильо?! Не знал… Хотя, немцам он объявил войну…
– Именно так, Иосиф Виссарионович. А по поводу Крыма, к 1941-ому году на полуострове уже проживало порядка семидесяти тысяч евреев, но при этом в колхозах их было не более семнадцати, часть еврейских переселенцев на своих участках самостоятельно вели хозяйство, остальные проживали в городах. Опять же, до войны еврейское население составляло около шести процентов от общего населения Крыма…
Держа в руке погасшую трубку, Сталин задумчиво расхаживал по комнате. Четыре шага до окна, четыре обратно, неспешный поворот, и всё сначала.
– Явно маловато… – упёршись взглядом в пол, произнёс он.
Сталин, видимо, мысленно строил планы как с наименьшими затратами и политически, и материально, исполнить настойчивую просьбу Рузвельта. Не обращая внимания на своего министра иностранных дел, он рассуждал вслух.
– И сколько еврейских граждан останется после немецкой оккупации? – неизвестно.
Сделав пару шагов, он опять произнёс: – Думаю, совсем мало… Как тут можно говорить о территориальной автономии евреев… Со всего мира их будут собирать что ли?..
Сталин взглянул на Молотова. Увидев его удивлённый взгляд, недовольно бросил: – Нечего таращиться… Думать надо, Вячеслав.
Затем уже более спокойным голосом, добавил:
– Ясно же, что Крым американцам нужен как военная база, прежде всего. Евреи – предлог.
Молотов с готовностью кивнул. – А что с татарами, Иосиф Виссарионович? О них, Рузвельт особо напоминает.
– Сколько их в Крыму осталось, как думаешь?
Молотов пошелестел бумагами. – Татар, Иосиф Виссарионович, до войны в Крыму было чуть более двадцати процентов. Сколько сейчас осталось?.. Он пожал плечами, и добавил: – Многие татары в Турцию ушли. Часть с немцами…
– Татар тоже не густо. Смотрю, материалы по Крыму подготовил. Знал что ли о требованиях американцев?..
– Догадывался. Хрущёв90 справки подготовил. Носится он с идеей передать Крым в состав Украины.
– Ну-ну. Не самая плохая идея, есть похуже. Слышал поговорку: «Коль не можешь победить – купи».
– Что американцы и хотят с Крымом сделать.
– И ведь момент-то выбрали… Тьфу…
– А ещё, Иосиф Виссарионович, есть восточная мудрость: «Подкладка тяжелого кошелька сшита из слез», – вставил Молотов.
– Слёзы?.. Их много пролито уже, и сколько ещё будет… Конечно, мы можем отказаться от этой «Крымской Калифорнии»… Послать к чёрту «Джойнт», Конгресс, Рузвельта… Оставить татар в покое… Но кто мне скажет насколько затянется война и вырастут потери нашей армии без Второго фронта и поставок по ленд-лизу? Кто?..
– Ленд-лиз нам нужен, пока эвакуированные заводы не выйдут на полную мощность. Ну, а по поводу сроков затяжки войны… Остаётся лишь гадать, – произнёс Молотов.
Сталин тяжело вздохнул. – Не догадки нам нужны, Вячеслав, а разгадки.
Затем, помолчав, добавил: – Разве мы можем себе это позволить? Нет, товарищ Молотов – не можем мы себе этого позволить. Надо соглашаться с президентом Рузвельтом, и готовиться к выселению части населения из Крыма, а там… Там, видно будет. Сообщи это своему коллеге. Завтра мы должны добиться от союзников даты скорейшей высадки войск. Второй фронт нужен!
– Депортация населения?!.. Причина для этого веская должна быть, товарищ Сталин, – осторожно уточнил Молотов.
– Было бы желание, а причина найдётся, – хмуро ответил Сталин. – Когда наши войска отступали из Крыма, тут же из частей дезертировали почти все крымские татары.
– Это вы про 51-ую армию?
– О ней, о ком же ещё? Думаю, татары сотрудничали с немцами не больше других народов.
– Но у них, Иосиф Виссарионович, не было своих Власовых и Бандер, если я не ошибаюсь.
– Тоже верно. По-крайней мере, я не слышал о таких деятелях. Предателей и дезертиров во всех нациях хватает. Армия Власова, не пример ли?.. Более ста тысяч предателей… Кого там только нет: и русские, и украинцы, и кавказцы… Не знаю только, были ли там крымские татары
– А в 51-ой армии в начале войны сколько их там было? ?
– Кого?
– Да, татар!
– Не поверишь, Вячеслав, – усмехнулся Сталин. – Что-то около двадцати тысяч. Ты же знаешь Берию, тот скрупулёзно всё подсчитывает. Так что, считай предательство татар, есть факт. Не думаю, конечно, что это ко всему татарскому народу относится, но, тем не менее, эти тысячи остались во время оккупации в Крыму. А что они вытворяли с евреями, коммунистами, ранеными солдатами и партизанами в Крыму… Словами не передашь. Население на полуострове татар боялись больше гитлеровцев.
– Думаю, депортация татар больше им самим нужна, Иосиф Виссарионович.
Сталин удивлённо взглянул на Молотова.
– Земля слухами полнится, товарищ Сталин. Когда-нибудь война закончится, домой вернутся фронтовики… Они разбираться с татарами не будут кто прав, кто нет… Всех под одну гребёнку причешут.
– Хм… Ну, вот видишь, и аргументы находятся. Вот, на столе у меня совсем свежая докладная Кабулова91 по результатам его поездки к чеченцам и ингушам. Если верить его информации – массовое дезертирство из армии… Массовое! Любит гордый народ только получать, а как война… так в кусты. Из рядов нашей армии дезертировало около пятидесяти тысяч чеченцев и ингушей. Ещё четырнадцать тысяч отважных сынов гор уклонились от призыва, что в сумме составляет почти шестьдесят тысяч. С трудом верится…
– Сколько же их воюет? – удивился Молотов.
– Данные уточняются. Думаю, – Сталин пожал плечами, – на фронтах их не больше десяти тысяч.
Сталин побагровел, усы его растопорщились, ноздри нервно подрагивали… Молотов видел, что разговор о депортации вождю достаётся с трудом.
– Нет у нас другого выхода, – словно оправдываясь, громко произнёс Сталин. И помолчав, недовольно добавил: – Еврейская автономия в Крыму?!.. Видимо, придётся… Нет выхода! Наша материальная база от линии фронта за тысячи километров. Мы не успеваем пополняться. А на немцев работает вся Европа, у них всё рядом с фронтом. После поражения под Сталинградом Германия как сжатая пружина может такой сюрприз нам преподнести… Думаю, опять вопрос стоит, быть Советскому Союзу или не быть!
Слова Сталина подняли в душе Молотова бурю эмоций. И было от чего… Наконец-то евреи будут иметь свою землю, создадут свою автономию, да ещё не где-нибудь, а в Крыму.
Чтобы скрыть довольное выражение лица, Молотов отвернулся: зачем раздражать и без того недовольного Хозяина.
Стараясь говорить безразличной интонацией, Молотов завёл разговор о недавней поездке руководителей Еврейского антифашистского комитета Соломона Михоэлса и его заместителя в Америку.
– Твоя идея, Иосиф Виссарионович, послать Михоэлса в Америку даёт прекрасные результаты: и миллионы долларов, и моральные дивиденды. Берия рассказал, что по сообщению посла Литвинова, они там на первом же митинге в Нью-Йорке в поддержку России на стадионе собрали около пятидесяти тысяч человек. А к концу митинга люди добровольно сдали до ста тысяч долларов. Готовившего поездку Соломона Лозовского92 можно и наградить. Как считаешь?
– Правильно, что Михоэлса поставили во главе еврейского комитета и в Америку послали. Он замечательный актёр, к тому же, – народный. С массами умеет общаться. А хотели, – Сталин нахмурился. – Как их?..
– Бундовцы Эрлих и Альгер. Но те за своё участие слишком многого хотели. Гарантии требовали от нас, что в Крыму будет автономия евреев. Иначе, якобы, им будет трудно убеждать американцев просто на словах.
– Вот-вот. А Михоэлс и без гарантий убедил десятки тысяч американцев. Тебе не кажется, Вячеслав Михайлович, это несколько подозрительным? Представитель советской еврейской культуры стал героем в глазах простых американцев…
Молотов пожал плечами и промолчал.
– Кстати, где эти деятели Бунда?93 – после некоторой паузы, спросил Сталин.
– Арестованы. Со слов Лаврентия, Эрлих повесился в камере, второй расстрелян.
– Повесился? Странно. Евреи до крайностей редко доходят. Они народ пластичный, легко внедряются в любую среду. Так уж устроена эта нация. Умеют на ровном месте деньги делать. Михоэлс, не пример ли? Нам бы тоже следовало этому научиться, – проворчал Сталин. – А на что собирали пожертвования?
– На строительство и содержания госпиталя в Ленинграде.
– Когда они возвращаются?
– Сроков я не знаю, у Лаврентия спросить надо.
Сталин задумался. Потом, видимо, переборов себя, твёрдо произнёс:
– Хорошо. Будешь говорить с американцами…
Сталин опять замолчал. Затем с видимым усилием, закончил фразу: – скажешь: мы согласны с требованием президента Рузвельта.
Увидев довольные, слегка удивлённые глаза своего министра, он резко добавил: – Да-да, – требование, а не просьба… Так и скажи им.
В знак согласия Молотов кивнул.
Сталин хитро посмотрел на своего министра. – Помнится, меня в семинарии учили: «Бог дал человеку лицо, а выражение на нём каждый выбирает сам». Будешь говорить с американцами о нашем согласии, лицо-то не слишком довольное делай.
Молотов покраснел. Сталин намекал ему на его жену – еврейку Жемчужную. «Спиной, что ли видит…».
– А по поводу Лозовского, подумаю.
– Кстати, Иосиф Виссарионович, не грех вспомнить, что Михоэлсу в Америке тоже напоминали о тех кредитах. Мол, если еврейский проект в Крыму будет осуществляться, то проблема долга может быть решена в нашу пользу, да плюс «зелёная» дорога на очередные транши.
– Хм… Ты уверен, что Михоэлс не принял желаемое за действительность, чтобы обострить ситуацию?
– Трудно сказать… Может, и правда, ему напомнили.
Поздно вечером Молотов встретился с американским президентом. Вячеслав Михайлович сообщил ему о положительном решении Сталина в вопросе организации еврейской автономии в Крыму, при условии… Рузвельт тут же перебил Молотова.
– Да-да, непременно, господин министр. Я помню о моём обещании маршалу Сталину о выделении СССР кредита.
– Десяти миллиардов, господин президент, – на всякий случай уточнил Молотов.
– Да, конечно, сэр. Страну надо поднимать из руин.
На следующий день – 30 ноября 1943 года, ближе к обеду, союзники наконец-то дали советской делегации твёрдое обещание осуществить операцию «Оверлорд» в мае 1944 года. Ускорило решение союзников и заявление Сталина, что СССР после капитуляции Германии готов вступить в войну с Японией, даже, несмотря на наличие договора с ней о нейтралитете. Своеобразный расчёт русских за поставки американцами снабжения по Ленд-Лизу был утверждён: Рузвельт был очень доволен.
Но началась высадка союзных войск на атлантическое побережье Франции только в начале июня 1944 года. Почему с опозданием?.. Много причин, но и одна из них – американцы хотели убедиться, что после освобождения Крыма от немцев, Сталин сдержит своё слово и приступит к депортации татар за пределы Крыма.
Сталин выполнил своё обещание данное Президенту США.
В начале июня 1944 года войска НКВД вывезли с территории полуострова в Узбекистан, Таджикистан, Казахстан более двухсот тысяч крымских жителей многих национальностей, в том числе, и около ста девяносто тысяч татар. Полуостров был практически освобождён от них. К началу лета 1944 года в Крыму остались около полутора тысяч татар, воевавших против немцев, остались также русские, украинцы и евреи, всего не более четырехсот тысяч человек. Одно из препятствий для создания «Крымской Калифорнии» было устранено.
Чтобы не позволить американцам со временем взять всю территорию полуострова под свой контроль, с осени 1944 началось принудительное заселение полуострова выходцами из центральной части СССР: Воронежской, Брянской, Тамбовской, Курской, Ростовской областей. В Крым было срочно переселено несколько сотен тысяч русских и украинцев.
В феврале 1945 года, прибыв в Ялту на очередную встречу с главами союзных стран, Рузвельт имел возможность лично убедиться в отсутствии в Крыму мусульманского народа – татар, и прочих малых народов. Маршал Сталин сдержал слово.
Сталин смирился с неизбежностью создания еврейской автономии в составе РСФСР, и даже стал подыскивать её руководителя. На одной из встреч с ближайшими соратниками на этот пост весьма серьёзно стала рассматриваться кандидатура Лазаря Моисеевича Кагановича, бывшего в то время заместителем председателя Совнаркома.
Властные структуры страны поверили в серьёзность намерения Сталина в решении вопроса переселения евреев в Крым.
Вскоре, в Москве состоялась встреча американского посла Аверелла Гарримана со Сталиным и Молотовым. Американец долго сетовал на громадный урон понесённый СССР от Германии, что западная часть страны лежит в руинах, а потому, он гордо заявил: «Американское правительство подтверждает намерение инвестировать в экономику Советского Союза десять миллиардов долларов». Затем несколько помявшись, тихо добавил:
«Но, господа, в Крыму нужно образовать не автономию, а независимую от СССР еврейскую республику, куда могли бы переселяться евреи со всего мира».
То, что предвидел Сталин, случилось. Используя тяжёлое положение разрушенной страны в экономике, шантажируя обещаниями больших кредитов, американцы захотели распространить своё влияние на весь Крымский полуостров.
Молотов посмотрел на Сталина. Держа в руках потухшую трубку, он молчал. Но вот Сталин встал. Сделал несколько шагов по кабинету и, глядя в сторону Гарримана, тихо произнёс: – Мы обсудим с президентом Рузвельтом этот вопрос. Не думаю, что он в курсе дополнительных требований по еврейскому вопросу в Крыму. Так ведь я понимаю, господин посол?
Собираясь с мыслями, посол не ответил сразу. Сталин не стал ждать ответа американца – вышел. Аудиенция закончилась.
Но история распорядилась иначе: 12 апреля 1945 года Рузвельт отошёл в мир иной. Президентом США стал представитель демократической партии шестидесятиоднолетний Гарри Трумэн. В отличие от своего предшественника, новый президент США сразу выступил за жёсткое противостояние всем мировым коммунистическим силам, Советскому Союзу, и утверждение единоличного лидерства США во всём мире. Один из первых его указов отменял все документы и соглашения, подписанные его предшественником Рузвельтом. На одном из заседаний в Белом доме, Трумэн заявил: «Хватит, мы не заинтересованы больше в союзе с русскими, а стало быть, можем и не выполнять договоренностей с ними».
На замечание одного из депутатов Конгресса, лоббирующего интересы еврейского сообщества и, в частности, организации «Джойнт», мол, а как же наши претензии к русским в отношении Крыма, президент успокоил: – «Дядюшке Джо» как никогда нужны кредиты, и мы их дадим, но… Война, мой друг, ещё не совсем закончилась. Наши английские друзья в отношении русских со мной полностью согласны.
И президент Трумэн загадочно улыбнулся.
Трумэн с готовностью поддержал идею создания независимого еврейского государства в Крыму, прежде всего рассчитывая получить в Черном море удобную военно-морскую базу для своего флота. И, не церемонясь с приличием, он дал указание своему военному советнику генералу Джорджу Маршалу отправить послу в Москве письмо следующего содержания:
«Сосуществование на территории Крыма базы советского Черноморского флота и Еврейской республики, открытой для свободного въезда евреев со всего мира, представляется несообразностью, чреватой непредсказуемыми последствиями. Это вызывает у Президента Трумэна сомнения в реальности «Крымского проекта». Прежде чем дать СССР кредит, Крым должен стать демилитаризованной зоной. Дайте знать Сталину, что он должен быть готов к тому, чтобы перебазировать флот из Севастополя в Одессу и на Черноморское побережье Кавказа. Тогда мы поверим, что Крымская еврейская республика – реальность, а не пропагандистский миф ради получения кредитов»…
Не трудно догадаться какой эффект произвело требование американского президента на Сталина, вроде бы согласившегося под давлением обстоятельств на создание еврейской автономии в Крыму.
Советские войска в это время находились в шестидесяти километрах от Берлина, союзники – в пятистах. Красная Армия с тяжёлыми боями с каждым днём приближалась к Берлину. Западные группировки гитлеровцев оказывали слабое сопротивление союзникам, пытаясь выторговать более выгодные для себя условия сдачи в плен.
Война неумолимо приближалась к завершению.
Неожиданное сообщение
Кремль. 23 апреля 1945 года.
Время позднее. Часы в кремлёвском кабинете Верховного главнокомандующего пробили начало следующих суток. 1402-й день войны… До победы оставалось всего шестнадцать дней.
Сталин тяжело поднялся со стула – затекли ноги, ныла поясница.
– Продолжайте, продолжайте, товарищ Антонов94, – произнёс Сталин, стоявшему у большого стола с указкой в руках начальнику Генерального штаба. – Похожу, ноги затекли.
Заложив одну руку за спину, согнув в локте другую, Верховный главнокомандующий медленно и бесшумно, стал расхаживать по своему обширному кабинету.
Повернувшись к Верховному лицом, и наблюдая за его по-кошачьи мягкими шагами, генерал почему-то подумал: «Один что ли у него френч… Всё время в нём…». Закончить свою мысль он не успел.
Сталин неожиданно остановился. Улыбнувшись, он взглянул на генерала и, показав рукой на картину, висевшую на стене за его рабочим столом, на которой Ленин читал газету «Правда», вдруг спросил:
– А как, товарищ Антонов, вы думаете? О чём размышлял товарищ Ленин, читая газету от 16 октября 1918 года? А именно её товарищ Ленин читал… Затем Сталин на секунду задумался, и добавил: – двадцать семь лет назад.
Антонов удивился необычному вопросу и, как школьник, смущённо развёл в стороны руки, сделав указкой круг в воздухе. Это было смешно. Верховный рассмеялся.
Но, видимо, вспомнив молодость, сразу посерьёзнев, тихо произнёс:
– О чём мог думать Владимир Ильич в годовщину нашей революции?
И сам ответил: – Он, товарищ Антонов, читал о праздничных мероприятиях в честь юбилея. И о том, что детям в честь годовщины октября будут выдаваться бесплатный чай, сахар и хлеб… А ещё, в Тамбове будет открыт памятник Карлу Марксу… Сталин опять задумался, и тихо добавил: – И этому радовался Владимир Ильич, товарищ Антонов.
– Наверное, вы правы, товарищ Сталин, – смущённо произнёс генерал.
Но вождь его не слышал. Он погрузился в воспоминания, пристально всматриваясь в лицо умершего вождя. – Я как раз в то время в Царицыне был… – погладив рукой усы, вслух стал вспоминать Иосиф Виссарионович. – Письмо Ленину, помниться, отправил. Предлагал унять Троцкого, сумасбродные приказы которого несли разлад между армией и командным составом. Давно это было, и… совсем недавно, и будто бы вчера…
После чего, не меняя интонации, словно очнувшись, спокойно произнёс: – Продолжим, товарищ Антонов.
– Вчера – 22 апреля 1945 года, – с готовностью стал докладывать Антонов, – войска 1-го Белорусского фронта, перейдя в наступление с плацдармов на западном берегу Одера, при поддержке массированных ударов артиллерии и авиации, прорвали сильно укреплённую, глубоко эшелонированную оборону немцев, прикрывавшую Берлин с востока, продвинулись вперёд от 60 до 100 километров.
– Хорошо! А что командующий Рокоссовский, выздоровел?..
– Так точно, товарищ Сталин. Грипп прошёл.
– Продолжайте.
– При поддержке массированных ударов артиллерии и авиации войска 1-го Украинского фронта перешли в наступление и прорвали сильно укреплённую оборону немцев на реке Нейсе.
Сталин подошёл к развёрнутой на столе карте. Антонов тут же провёл по ней указкой, показав место прорыва. – До ста шестидесяти километров вперёд продвинулись, – товарищ Сталин, – уточнил генерал.
Сталин промолчал.
– Одновременно на Дрезденском направлении войска Конева95 с боями также заняли города Эссен, Кирххайн, Фалькенберг, Мюльберг, Пульснитц и вышли на реку Эльба северо-западнее Дрездена… Иван Степанович просил усилить его правый фланг дальнобойной артиллерией. Думаю, полк гаубиц не помешает Коневу.
В знак согласия Сталин кивнул. – Ну, по четвёртому Украинскому фронту я в курсе, звонил два часа назад Ерёменко96. Его войска штурмом овладели городом Опавой. Продолжайте, Алексей Иннокентьевич.
– За вчерашние сутки, товарищ Сталин, наши войска на всех фронтах подбили и уничтожили 165 немецких танков и самоходных орудий. В воздушных боях и огнём зенитной артиллерии сбит 61 самолёт противника. Кораблями флота в южной части Балтийского моря потоплены два немецких транспорта общим водоизмещением в 12 тысяч тонн.
– Неплохо. Надеюсь, через неделю окружение Берлина закончим? И дальше, штурм… Так, товарищ Антонов?
В это время дверь в кабинет открылась, вошёл Поскрёбышев97.
Несмотря на позднее время – как всегда подтянут, гладко выбрит. Его плотно сжатые губы и напряжённый взгляд говорили о срочности информации, которую он немедленно должен доложить. Это встревожило Сталина.
«Что случилось? – невольно подумал Иосиф Виссарионович. – Что-нибудь с Черчиллем? Хватит с меня Рузвельта, десять дней назад как почившего, Царство ему Небесного!»
– Что случилось? – раздражённо произнёс он.
– Товарищ Сталин, Лаврентий Павлович, просит разрешения войти.
– Берия?.. Хм… – удивился Сталин. – Ну, что ж… Алексей Иннокентьевич, – обратился он к Антонову, – в общем-то, обстановка на фронтах мне ясна, давайте закончим на сегодня.
– Слушаюсь, товарищ Сталин, – и, по военному развернувшись, направился к выходу.
– А Коневу артиллерию дайте, – услышал он вслед напоминание Верховного.
– Так точно, товарищ Сталин.
– Пусть Лаврентий заходит, – пробурчал Сталин, кивая своему помощнику. Обойдя свой рабочий стол, он сел.
Вошёл Берия. Блеснули стёкла его пенсне и золото звезды Героя социалистического труда на груди. Его открытый, широкий лоб тоже блестел капельками пота. В руках он держал тонкую папку с документами. Выглядел Лаврентий Павлович уставшим и, что Сталина особенно обеспокоило, – встревоженным, чего последний год он за ним этого не наблюдал. Верховный нахмурился.
– Что у тебя, Лаврентий? Опять Рокоссовский на бабском фронте отличился? Когда ты успокоишься уже?
– Плохие новости, товарищ Сталин.
Сощуренный взгляд Хозяина впился в своего министра внутренних дел. Берия не дрогнул. Он молча положил на зелёное сукно стола папку.
– Да говори Лаврентий, не тяни, – настойчиво произнёс Верховный.
– Есть сведения, что англо-американские войска, товарищ Сталин, начали разработку секретной операции, предусматривающую внезапную массированную атаку по нашим войскам. Другими словами хотят неожиданно напасть на нас, – произнёс Берия. Подумав, добавил: – По всему западному фронту.
– ?!.. Ты бред-то не неси, Лаврентий, – спокойно, без эмоций, сказал Сталин. Но через мгновение, до него дошёл смысл сказанного Берией.
Не спуская с Берии глаз, Сталин стал медленно подниматься со стула. В полной тишине звук отодвигаемого по полу деревянного стула показался Берии грохотом танковых гусениц, скребущих по булыжной мостовой.
– Ви, товарищ Берия, отдаёте себе отчёт своим словам?..
В минуты сильного волнения, грузинский акцент Иосифа Виссарионовича всегда становился очень заметным, и это, как правило, не сулило подчинённым ничего хорошего.
На этот раз Берия вздрогнул. Его рука машинально пододвинула к Сталину папку. Но Хозяин, продолжая сверлить взглядом Берию, не взял её.
Прошло несколько секунд. Но вот папка оказалась в руках Верховного главнокомандующего. И только после этого, Берия спокойно произнёс: – Отдаю отчёт, товарищ Сталин.
Видимо, спокойный тон Берии несколько снял напряжение Сталина, он также медленно стал опускаться на стул. Затем открыл папку.
Читал Сталин долго. Не решившись сразу спросить у Сталина разрешение присесть, Берия продолжал стоять, переминаясь с ноги на ногу. Поневоле он вглядывался в картину на стене за спиной Верховного. Ему показалось, что Ленин повернул голову в его сторону и хитро подмигнул.
Чтобы чем-то занять руки, Лаврентий Павлович достал из кармана брюк платок, снял своё пенсне и, не спуская глаз с Хозяина, стал осторожно протирать стёкла.
Наконец, закончив чтение документов со штампом «Совершенно секретно», Сталин закрыл папку, взял из пепельницы погасшую трубку и откинулся на спинку стула.
Черенком трубки он постучал по обложке папки и спросил: – Лаврентий, ты отвечаешь за всё это?
– Данные разведки, товарищ Сталин. Приходиться доверять.
Рукой, облокотившись на стол, Верховный тяжело поднялся. Медленно ступая, он прошел к окну и, видимо, осмысливая неожиданную информацию, пристально вглядываясь в темноту, долго стоял перед ним, опустив голову. Затем устало произнёс:
– Сам-то, что скажешь?
– Много неясного, товарищ Сталин. Пока нет полной картины, нет направлений ударов, сроков нападения… Ясно лишь одно – план нападения находится в стадии разработки. А будет осуществлён или нет – неизвестно.
– Не спрашиваю откуда сведения, догадываюсь.
– Да – она самая – «Кембриджская пятёрка». Передали сведения через нашу военную миссию в Лондоне. Один из «пятерки» снял копии с протоколов рабочих заседаний штабистов союзного объединённого комитета.
– Если эти сведения подтвердятся, то не забудь отблагодарить английских патриотов.
– Пробовали, товарищ Сталин. Ещё год назад было принято решение о выплате им крупных ежемесячных пособий – что-то вроде пенсий. Так ведь никто не взял, все отказались! Не для того, дескать, они работали.
– Похвально! А что американцы? Хотя, судя по последним высказываниям Трумэна в отношении нас…
– Американцы полностью поддерживают Черчилля, товарищ Сталин.
Покачав головой, Сталин совсем тихо прошептал: – Не сомневаюсь… Ладно, Трумэн человек новый… Но Черчилль?!.. Есть ли предел человеческой подлости? Чем больше узнаёшь англосаксов и в первую очередь англичан, тем меньше веришь в справедливость! Разве мы им давали повод?..
Он тяжело вздохнул, не спеша сложил документы, и закрыл папку.
– Дружбу, Лаврентий, можно сжечь за секунду, но восстановить – потребуются годы! Подлецы!
– Если вообще это будет возможным, – надевая пенсне, добавил Берия.
– И это не исключаю. Хотя, чему удивляться! Помнится, после окончания войны в восемнадцатом на Парижской конференции её главные участники, та же Англия, Франция, США и Италия из кожи лезли, чтобы утвердить планы по удушению Советской власти в России. И Ллойд Джордж, и Вильсон, и этот маразматик француз Клемансо требовали оккупации России как компенсацию за неоплаченные царские долги. Теперь опять начинают… Проходили мы это. Странно другое… Требование Рузвельта…
Сталин на секунду замер, помятуя о недавней смерти американского президента, затем продолжил: – мы выполнили. Из Крыма кого надо депортировали… Видимо, им мало одного Крыма, как думаешь, Лаврентий?
– Ротшильдовской и прочей банковской компании всегда мало, товарищ Сталин. Их кредиты конца двадцатых годов для переселения евреев в Крым хороший повод для подобных планов. Чем теперь закончатся их претензии – не знаю.
– Зато я знаю! – резко произнёс Сталин. – Подлецам надо давать отпор. Теперь верю, что информация о переговорах союзников с немцами за нашей спиной имеет под собой основание.
– Получается так, товарищ Сталин.
– Вот скажи мне, Лаврентий! Почему так ненавидят нас капиталисты?
Сталин с усмешкой посмотрел на своего стража госбезопасности.
– Говори, что думаешь, не стесняйся, геноцвали.
– А за что им нас любить, Иосиф Виссарионович? При нашей системе социализма у нас нет господ, нет миллионеров. Нет эксплуатации рабочих и крестьян ради прибыли одного хозяина. У нас нет противоречий… Всё вокруг народное… Вот отсюда всё и проистекает. Мы для них плохой пример, потому и ненавидят нас.
– Правильно мыслишь, Лаврентий.
Сталин встал и не спеша стал расхаживать по красной дорожке, протянутой от стола к двери.
– Диалектика – хороший метод аргументации и теоретического мышления, исследующего противоречия двух наших систем: капитализма и социализма. Ещё Кант говорил: «Диалектика, есть способ разрушения иллюзий человеческого разума, который, стремясь к цельному и абсолютному знанию, неминуемо запутывается в этих самых противоречиях»… Сказано путанно, но верно!
Мелодичный бой кабинетных часов прервал размышления Сталина. Час ночи. Прислушиваясь к звуку, Сталин сделал паузу.
– Нет противоречий у нас, зато есть противоречия между нашими системами, – продолжил он, – и оно приведёт в конечном итоге к разрушению их системы. Эксплуатация одних другими, не может долго длиться. Дело только времени. Капитализм – не вечен, он ведёт к тупику, на границе которого стоит недовольство народных масс, а дальше – взрыв негодования народа, который сметёт всё на своём пути. Результат подобного взрыва мы знаем не понаслышке. Так ведь, Лаврентий?
Выдержав паузу, Берия кивнул.
– Наступит время, что такое народный взрыв узнают и они – капиталисты, – глубокомысленно произнёс он.
