Вера Волховец
Холодное сердце пустыни
Хорошо, что просто зелье, хорошо – что не яд. С Эльяса бы сталось сварить доверчивому смертному именно его. Зелье было настоящим. Видимо, Эльяс очень рассчитывал не на то, что Пауля сожрет Фарей, но что Пауль вернется к каравану. С лотосом. И увидит…
Ворон попросту украл у них эти последние несколько дней. У нее украл…
Эта подлость была ужасно в его манере.
И сейчас Сальвадор сама, своими руками помогала Паулю… узнать.
Пауль залпом опустошил пузырек и шагнул дальше. По тем ступенькам, что были скрыты в воде. Вниз, вниз, еще одна ступенька – и так, пока вода уже не оказалась у горла.
Сначала, по вполне понятной человеческой привычке, он задерживал дыхание, ведь он не привык ко всем этим магическим штучкам, а затем нырнул уже с головой и впился пальцами в шею – там после соприкосновения с водой прорезались жабры, а это никогда не бывает безболезненно.
– Идем за ним…
Когда Пауль вошел в воду – это ощутили все обитательницы озера Нии-Фэй. Они бы и Рика заметили, но только их чутье не сможет одолеть скрывающую магию Сальвадор.
А Нии-Фэй ведь сможет… Должна! Но, к счастью, её пока нет. А русалки – есть. Любимицы Нии-Фэй, её дочери, подруги, сестры…
Они выплывали из прибрежных подводных гротов, в первые минуты были настолько прозрачны, что заметить их можно было, только если знать, куда смотреть. А вот когда они подплывали ближе к гостю озера – они проявлялись во всей красе своих тонких лиц, блестящих яркой чешуей хвостов и волос, пенящихся в воде густыми облаками, украшенных жемчугом и золотом.
Они все были прекрасны.
Хотя нет, это слово не подходило, как не подходило безжалостному солнцу Махасар слово «теплый».
Русалки, каждая из их, была немыслимым совершенством, доведенным до такого состояния особой русалочьей магией. Каждая из них сотни раз менялась с подругами: голосом, волосами, курносым носиком, губами – чем угодно, любой чертой лица или тела, лишь бы добиться самой прекрасной версии себя.
К любой из русалок можно было приревновать обычного мужчину, который ценит женскую красоту, но в эту секунду Сальвадор меньше всего хотелось забивать свою голову еще и этими глупостями.
Куда больше её занимало знание, что питаются эти твари и человечиной в том числе…
Кто их знает, чего им больше хочется – жрать или зрелища?
Да, покуда Нии-Фэй не позволит – им можно только глазеть на гостя. Как и гиганскому динихтису, уже заинтересованно пощелкивающему костяшками гигантских лап из-за спин русалок.
Динихтис – водный демон, разумный, ядовитый и безумно опасный – единственный, кто в свите Нии-Фэй был, мягко говоря… некрасив. Честно говоря, на вкус многих он был совершенно ужасен, и отмахаться от этой твари, явись она во сне – не представлялось возможным ни саблей, ни ятаганом, ни любым другим известным оружием. Разве что самому себе глаза выколоть, чтоб сие создание больше не видеть – только это бы и помогло.
Рост в полтора взрослых смертных воина, многоглазая рыбья морда, хищные четырехпалые клешни вместо передних лап, и длинные осминожьи щупальца вместо ног – все это динихтису обаяния не добавляло. Он не был похож на монстра, лишь на кошмарного себя. И этим и выживал. Монстров в своем озере Нии-Фэй попросту не держала. А вот динихтису, что подарил ей когда-то собственное сердце, которое внезапно нашлось в его костлявой груди – позволила остаться.
Говорят, сердце динихтиса до сих пор хранилось у Нии-Фэй, а сам демон питался сердцами ей неугодных.
Чего может бояться великая Сальвадор, безжалостное холодное сердце пустыни?
Она боялась, что слишком отстанет от одного безмозглого смертного и не успеет прийти к нему на выручку.
Зелье водного жителя держало ноги Пауля на дне, так же, как держит сейчас Рика магия Сальвадор. Оно же – позволяет упрямому эффинцу дышать под водой магическими жабрами, что исчезнут, как только Пауль окажется на суше. Благодаря зелью он движется в воде как на суше, не ощущая неуклюжести, что обязательно была бы, не выпей он зелья.
Если бы только была возможность – Сальвадор бы вытянула этого недоумка из воды за шиворот, вот только он не из тех мальчишек, что позволят собой вертеть. Она даже знает, что вновь услышит от него.
Я сам решу, ради чего рисковать моей жизнью.
Да еще и зыркнет мрачно из-под темных бровей.
– Госпожа, у нас тут гости… – Рик мысленно кашлянул, явно пытаясь звучать деликатно.
– Это не гости, – устало вздохнула Сальвадор, только глянув вперед, – это хозяйка этого озера. Это мы у неё в гостях.
По белым ступеням из резной беседки, той самой, что была увита тонкими стеблями, на которых красовались те самые шайтановы лотосы, навстречу Паулю спускалась Нии-Фэй.
27. Глава, в которой герой слышит отказ
– Нет.
Голосом Нии-Фэй можно отправлять на верную смерть, до того он сладок и нежен. Любое её слово звучало, как признание в любви – искреннее, глубокое, страстное. И что бы она не сказала смельчаки все равно вдохновились бы настолько, что сами ринулись на вооружённого до зубов врага.
Да и сама Нии-Фэй голосу своему не уступала – свела бы с ума не одного смертного воина, одним только тем, как отбрасывает волосы с плеч.
Она была богиня.
Этим можно было описать абсолютно все, что Пауль мог подумать о Нии-Фэй.
Уж насколько хороши были русалки, что сплывались к той дорожке, по которой он шагал, но богиня любви своей красотой могла затмить солнце на небе, если бы осмелилась настолько бросать вызов солнцеликой Шии-Ра.
Наверное, будь Пауль чуть поюнее, он, верно, с четверть часа мог бы простоять с открытым ртом, наблюдая за каждым плавным движением Нии-Фэй. Да даже за её волосами, вот уж на что действительно сложно было налюбоваться…
Эти кудри… При виде них не думалось о волосах, только о золоте, из которого пряли эти шелковые пряди и завивали их этими тугими локонами… В этих волосах, кажется, даже вспыхивали крохотные звезды – подарок самого Мафрея, который, по слухам, уже давно ухаживал за богиней любви и страсти.
И эта богиня сказала Паулю: «Нет». Паулю, что стоял сейчас перед ней преклонив колено и потратил столько собственного красноречия на самую изящнейшую просьбу, на которую вообще был способен. Не мудрено, конечно, даже в период своей купеческой практики, у Пауля не было настолько сложной цели, как богиня, у которой надо выпросить вожделенное.
– Я явился к тебе без дара, достойного тебя, и прогневал тебя, прекраснейшая? – осторожно начал Пауль, но Нии-Фэй просто качнула головой, не спуская с Пауля взгляда ярких небесно-лазурных глаз.
– Я не чту даров и не принимаю жертв, эффинец, это известно всем, кто слышал обо мне, – от холодности в тоне богини можно было околеть до смерти, – любой, чье сердце тронули любовь и страсть, уже приносит мне жертву. Большего дара мне не нужно.
– Но что тогда я сделал не так, прекраснейшая? – Пауль слышал, как шипят за его спиной русалки, но отступиться сейчас… он просто не мог. Он явился сюда за лотосом для Мун и без него уходить не собирался. Хотя…
Он ведь уже имел дело с разъяренной богиней и знал, чем может аукнуться их гнев. Вот только сейчас ему терять было нечего. Через три дня он встретится с Сальвадор на песке её капища, и может не уйти с него живым.
Хотелось оставить для Мун хотя бы что-то, после чего она бы его не забыла.
И у беглого гладиатора было довольно мало способов объяснить этой пустынной колючке, насколько глубоко она засела в его сердце. Что она не права, дело было совсем не в похоти…
Так мало времени у них осталось. И ни единого подходящего слова у Пауля так и не нашлось, чтобы с ней объясниться.
Но Нии-Фэй все так же непреклонно смотрит на него. Она не может солгать. Она не может сказать то, чего нет.
Неужто – он и сам ошибается? Неужели, он и вправду недостаточно места в своем сердце отдал Мун и принимает за глубокое чувство то, что этим чувством не является?
– Сердце твое – как раскрытая книга, эффинец, – Нии-Фэй все-таки решает удостоить его ответа, – и дар твой велик, и выбор твой крепок. Из всех, кто приходил ко мне и просил у меня мой лотос, ты достоин не меньше других. И все-таки нет. Мой ответ останется именно таким, и никак иначе.
– Почему же? – Пауль вновь повторяет свой вопрос, глазами же нашаривая подходящий бутон.
Необязательно получить лотос в дар от самой богини.
Можно и украсть…
Главное потом – выбраться из воды, встать ногами на твердую землю. По законам богов и смертных – в этом случае Пауль будет считаться победившим в поединке с богиней.
Нашел…
Лотосы тут везде – и парочка так удачно прикорнули на мраморной ступени, у самой золотой сандалии богини.
– Знак на твоем плече, эффинец, – тихо вздохнула Нии-Фэй и сделала шаг влево, чтобы опереться ладонью об узорчатые перильца лестницы, – это ведь знак благословения Эльяса эль Мора?
Она вроде как делала дистанцию между собой и Паулем больше, но он не был в обиде – это было очень кстати. Тугой синий бутон оказался у самой подошвы сандалии богини.
– Да, прекраснейшая, – недоумение не пришлось изображать, – но почему тебе это важно?
– Я не диктую смертным, как им жить и кому приносить жертвы, – в тоне Нии-Фэй звучали только неудовольствие и горечь, – но тем, кто взывает в сложный час к Королю Голода, я не даю своих благословений и не дарую своих цветов. Тебе лучше уйти. Я начинаю терять терпение.
– Прошу, прекраснейшая, не гневайся…
Пауль подался вперед, вставая уже на оба колена у ног богини, касаясь лбом узорчатой плитки у самых пальчиков ног Нии-Фэй.
Все это было не просто так – именно в эту секунду он и опустил свои ладони у сандалий Нии-Фэй. Одной из них накрыл тугой бутон. Сакральный момент. Аман говорил, что если сердце любит недостаточно крепко – как только сорвешь цветок, раздастся громкий звон…
Нии-Фэй топнула ногой.
Это было как подводное землетресение, и плотная волна просто отшвырнула Пауля назад на несколько шагов. Лишь чудом он успел укрыть крохотный бутон лотоса в плотно сжатой ладони.
Если Нии-Фэй не видит сквозь его плоть – она не увидит этого цветка.
Тихо. Или это просто в ушах зазвенело после сильного удара?
– В иное время, я бы нашла твою настойчивость очень милой, смертный, – Нии-Фэй говорила это негромко, но каждое ее слово будто капало на кожу каплей раскаленного свинца, – но я уже говорила. С теми, кто выбрал своим кумиром Эльяса эль Мора, я дел не имею. И с этим лживым недоразумением, что выдает себя за бога – тоже. Верни мой цветок.
Странно. Звона ведь не было… Но Нии-Фэй все равно в курсе свершившейся кражи.
Русалки могли бы, наверное, выдрать, а то и выгрызть нежный нераскрывшийся бутон лотоса из пальцев Пауля. Он случайно поймал пару улыбок этих красоток и понимал, о чем говорит – зубы у любимиц Нии-Фэй были мелкие и острые, абсолютно нечеловеческие.
В общем – забрать лотос у героя, что на ходу освоил профессию вора, они могли. Но почему-то они не стали этого делать.
Более того, и Нии-Фэй осталась неподвижна, ни на дюйм не сдвинулась с нижней ступеньки лестницы, что спускалась из её беседки.
Только ладонь вперед протянула, будто требуя свою вещь назад незамедлительно.
– Верни, – её слово было сказано шепотом, но именно оно пробрало Пауля глубже всех прочих. Слово-граница, последнее требование, последний шанс разрешить все мирно.
Пауль же просто качнул головой, осторожно опуская бутон лотоса в кожаный мешочек на поясе. И сделал первый шаг назад.
Нии-Фэй молчала всего одну секунду, а потом – качнула головой, неожиданно мягко улыбаясь. Нет, это не была уступка настырности Паулю.
– Он ваш, девочки, – нежно бросила она, поворачиваясь к русалкам, – только оставьте его сердце моему Деаму. Он тоже голоден.
– Боги, а он хорош…
– Ариш Тель Лан… Лучший воин Харибской Арены, – тихо шепнул Рик, будто ощущая, что сейчас может допустить эту реплику.
– А кто же ты? – Колкость сорвалась с языка сама по себе, но Рик её будто и не заметил.
– А я – мертвец и твоё орудие, госпожа. – невозмутимо хмыкнул он.
Ворчун… Приговорив себя к настолько дерзкому слуге, Сальвадор очень многое не взяла в расчет. Ну что ж, значит, ее ждёт очень веселая вечность. Но об этом она подумает позже.
Сальвадор медлила, выжидая.
Сама реакция Нии-Фэй, с одной стороны, была несправедливой, с другой стороны – это все еще могло быть испытание.
В воле и власти богини было не только вышвырнуть Пауля из озера и заставить украденный лотос истлеть в его ладони прахом, но и насыпать пару крепких проклятий на дорожку. Таких, чтоб до седьмого колена потомкам Пауля Ландерса икалось от дерзости их предка, что спер цветок самой Нии-Фэй, пойдя поперек воли его владелицы.
И все же – она всего лишь натравила на Пауля свою стражу.
Всего лишь…
Русалок было больше пяти десятков. Пока что… Вот только все они к Паулю сразу подплыть точно не могли. И он этим, разумеется, воспользовался.
Пожалуй, после той краткой стычки в переулке Сальвадор и не видела Пауля в бою. И сейчас ощущалось, что он в том узком тупичке Турфана особенно не расходился, предпочитая быть быстрым и эффективным.
Как и сейчас – только и пространства, и противников сию секунду у Пауля было больше.
Он был до крайности безрассуден, рисков, и наглости Паулю тоже отвесили немало, но назвать Пауля Ландерса никудышным воином у Сальвадор язык не поворачивался.
Сильный как медведь, он умудрился прорваться сквозь кольцо окруживших его русалок. Резкий как плеть, он не давал ни одной из подводных хищниц приблизиться к себе даже на пару шагов.
Он точно чем-то обработал клинок – потому что русалки цепенели от одной лишь скользящей царапины. Замирали, будто время для них останавливалось, еще сильнее распахивая свои глаза, пылающие во время охоты багровым цветом.
Парализующий яд арахнидов? Это Паулю даже покупать не требовалось, этих тварей он и в рейдах с охотниками бил в достатке. Для Фарея этот яд был слабоват, а вот для русалок Нии-Фэй его вполне хватило.
Может ли один воин без единой царапины отбиться от двенадцати русалок, налетающих на него разом, вооруженных короткими, но смазанными ядом динихтиса, копьями?
Может ли он делать это с непринужденной легкостью, умудряясь даже обезвреживать противниц без того, чтобы сворачивать им шеи и рубить головы?
Может ли он при этом – еще и отступать, по шагу, по два, по ровной каменной дорожке, туда, к лестнице, ведущей из воды?
Да. Да! Тысячу раз да!
Он мог бы быть эффективнее, он мог бы уже не одной неумелой русалке снести её чересчур красивую голову – уж Сальвадор, знавшая толк в искусстве боя, видела, где Пауль нарочно уводил клинок ниже и обходился легкими ранениями.
И вправду? Зачем, если было достаточно парализовать. Правда, у яда арахнидов ограниченный срок действия.
Им было сложно не любоваться. Им любовалась Сальвадор, которая вообще-то терпеть не могла всех этих драк, что мужчины устраивали, чтобы кому-то что-то доказать.
На него даже заинтересованно уставилась сама Нии-Фэй, явно удивленная, что этот смертный мужчина, оказывается, настолько упрям.
Ох, Ния, ты даже не представляешь степень его упрямства…
Но толку-то, что она таращилась на Пауля? Она лишь заставляла сердце самой Сальвадор ревниво подрагивать, а отзывать своих русалок хозяйка озера явно не спешила.
– Госпожа, – Рик осторожно покашливает, – нам не пора вмешаться?
Пауль как раз достиг подножия лестницы. Прохвост – он и под водой прохвост. Добрался все-таки…
– Еще ждем, – если бы Сальвадор могла мысленно покачать головой – она бы это сделала. Ждать было непросто… И пусть, в первую секунду, когда Ния дала добро своим гадинам начинать охоту – Сальвадор чуть не выдала себя, швырнув тело Анука вперед, сдирая с него невидимость, то потом перехватила собственный порыв.
Она не понимала, почему это делает и что её удержало. В иной ситуации, это могло стоить Паулю жизни.
Но… Не стоило…
Это все еще может быть испытание богини. И вмешиваться в него было опасно.
Ведь Пауль сам бросил Нии-Фэй вызов, утянув бутон лотоса обманом, и в некотором роде Ния имела права покарать наглого смертного…
Но с каких пор она вообще отказывает смертным только по одной их связи с Эльясом? Он же еще демоном умудрялся пролезть в Ахиллам, и здесь – портил и нимф, и русалок, и кого только не портил, и обычно боги – включая и Нии-Фэй – смотрели на это сквозь пальцы, как смотрят на шалости хулиганистого, но очаровательного ребенка.
Но Ния была так экспрессивна, так убедительна, столько враждебности было в каждом её слове, касавшемся Ворона… Будто у неё имелись к Эльясу счеты…
– Госпожа!
Рик заставил Сальвадор очнуться от этих размышлений.
Пауль поднимался все выше – медленно, осторожно, отбиваясь от новых русалок, что выползали из пещер и тоже присоединялись к охоте.
Пару раз он едва не оступился и уже обзавелся новыми рассечениями – на плече и на голени. Яд динихтиса не парализовывал… Но в принципе был очень токсичен…
И по движениям Пауля было заметно – у него начинает кружиться голова.
Вот только окликал Рик Сальвадор не поэтому.
Со дна, к верхним ступеням лестницы поднимался резкими сокращениями щупалец динихтис, явно решивший зайти к упрямому смертному со спины.
И Пауль и вправду не замечал самого опасного своего врага, которого точно не удалось бы нейтрализовать ядом арахнида. Водный демон яда не боялся – он был ядовит сам по себе. Зараза заразу не берет…
Но и это было не все…
Сейчас, когда Пауль поднялся выше – в поле зрения попадала уже и поверхность озера. Прозрачная раньше, настолько, что через неё звезды казались еще крупнее, сейчас она темнела, мутнела и… твердела, превращаясь в твердую корку. И… Что-то были у Сальвадор сомнения насчет того, что эта корка легко пробивается…
Один только взгляд Сальвадор заставила Рика бросить на Нии-Фэй.
На губах богини играла едкая улыбка.
Это было никакое не испытание.
Выпускать Пауля из своего озера живым Нии-Фэй была не намерена.
– А вот теперь нам пора вмешаться, Рик…
28. Глава, в которой герою спешат на помощь
– Прекрати, – Нии-Фэй не повысила голос ничуточки, но тон доведенной до белого каления богини отчаянно пытался добраться до самого уязвимого места души.
Интересно, до чьей души она пыталась доораться?
До души Сальвадор? После того, как попыталась прикончить её смертного? Ха!
И пусть он дерзкий, пусть он упрямый, но это не значит, что Сальвадор согласна дозволять кому попало покушаться на его жизнь. Уж если она не прибила Пауля Ландерса тёмной ночкой, чтобы дышалось проще, то заносчивой и ветреной богиньке точно не собиралась разрешать ничего подобного.
Уж если вмешиваться— то ни в чем себе не отказывать.
Сальвадор казалось, что она закусила удила. Как в первые годы, когда она еще не усвоила никаких правил взаимодействия с богами, и являлась по душу любого из них, вздумай они как-то поиграться с дочерьми пустыни и выбросить наскучившие игрушки. Именно тогда она и поняла— силу Шии-Ра в её руки вложила исключительную. Потому-то ей и не надо было никакого храма, никакого ранга полноценной богини.
Правосудие в любом случае было сильнее всего. И даже сильнее капризов богов.
Боги, кстати, оказались понятливее смертных, истории о том, как Оррес владыка кровавой жатвы спустился в пустыню и заделал особо понравившейся ему особе ребенка, а её потом забили камнями за нарушение храмовнего обета безбрачия сошли на нет.
Увы, но и Сальвадор все-таки пришлось следовать неким правилам, по личной просьбе Шии-Ра. Иногда…
Не сегодня.
У динихтиса не хватало уже трех пальцев, и одна клешня ядовитого демона болталась на сухожилии.
Сражаться спина к спине с братом Рику явно безумно понравилось…
По крайней мере динихтиса он вдумчиво кромсал уже сам своим тяжеленным двуручником, иногда откликаясь на замечания Сальвадор.
– Я сказала, хватит, – уже в голос рявкнула Нии-Фэй, и за спиной Рика пошатнулся Пауль. Случайно? Так вышло?
– Все в порядке, – сипло бросил тем временем этот ужасно бледный упрямец и ужалил коротким острым ударом подошедшую близко русалку, – лучше скажи, ты сможешь пробиться на поверхность?
– Госпожа?– Рику, кажется, это тоже было интересно.
– Мы сможем, – тихо откликнулась Сальвадор, – нужно только убрать с дороги динихтиса.
А вот динихтис ужасно не хотел, чтобы его убирали с дороги. Он напрягся, напружинился и внезапно вдруг – в прямом смысле этого слова, будто вобрал в себя воды и раздулся, став выше вдвое. Делал он это как-то незаметно, увы, напрягись он для этого магического трюка— Сальвадор непременно подкараулила момент, когда наливается магией сердце водного демона.
Возможно, дело именно в том, что сердце его было в руках у Нии-Фэй? И это она придала своему цепному псу такой облик именно в эту секунду?
– Госпожа!– во встревоженном вскрике Рика смысла не было.
Она и сама услышала глухой стон за спиной.
Время… Его было мало. Ещё меньше было шансов обойтись малой кровью без жертв.
Ну, что ж, значит, будем по-крупному…
Сальвадор губами Рика рявкнула заклятие— одно из древнейших, сложнейших, требовавших больше магии, чем все те чародейства, что он творил этой ночью.
Динихтис замер, лишенный своего времени напрочь. Заклятие поймало его до того, как он яростно оскалился, тварь только успела ощериться, показывая длинные острые зубы, из каждого из которых можно было сделать хороший нож…
Любоваться не было времени— откат от заклятия пришел тут же, нити контроля, что удерживали тело Рика во власти Сальвадор уже даже не зазвенели— они взвыли, будто озлобленные вайги, и в первую же минуту Сальвадор лишилась почти половины. С тихими всхлипами начали лопаться и все остальные.
Еще пять минут, и это орудие она потеряет.
– К Паулю, быстро, – шепнула она отчаянно, напрягаясь всей сущностью.
У неё был выход. Самый паршивый из всех возможных, но он был! Главное— не дать Паулю умереть. Те, кто умирали в озере Нии-Фэй считались её жертвами…
Пауль был бледен. И не стоял на своих двоих— осел на одно колено и тяжело упирался в белый мрамор ступени собственным клинком.
Лишь вглядевшись в него магическим зрением, она заметила то, на что не обратила внимания сразу.
Нити. Тонкие энергетические нити тянулись от Пауля к динихтису.
Вот же стерва…
Яд её демона просто высасывал силы из всех, кого им умудрились отравить.
Поэтому яд был на копьях, кинжалах и на прочем оружии русалок. Даже на когтях их наточенных. Чтобы лишить приговоренного на русалочью охоту и малейшего шанса на побег.
Одну царапину получить несложно— Пауль обзавелся даже несколькими, хотя уж его-то воинское искусство давало фору многим смертным.
Если бы заклятие Сальвадор распространялось только на динихтиса, и не парализовало и русалок, атаковавших смертного, то этого несносного искателя приключений пришлось бы вырывать из их челюстей по частям.
Но в магии Судья была весьма искусно
Парализовало всех, кто был рангом младше Сальвадор. Русалки, динихтис, мелкие магические создания, коих Нии-Фэй использовала для украшения собственного подводного сада…
– Быстрее, – шепнула Сальвадор, когда руки Рика подхватывали Пауля подмышками, – у меня мало времени. После того как я потеряю контроль над телом, у тебя будет полчаса. Потом это тело просто развеется прахом. Ты должен успеть за это время вывести его из Ахиллама. Запомни только одно— ты можешь разрушить барьер на поверхности воды. Магии хватит. А там— колдуй портал и проваливайте подальше. С рассветом Паулю уже не будет ничего угрожать.
– А ты, госпожа?– в тон ей откликнулся Рик. – Что ты будешь делать?
– А я, – она подняла голову Рика и глянула вперед, – я разберусь с ней.
Как уже говорилось— во власть заклятия попали те, кто был слабее полубогини Сальвадор. А вот богиня…
Нии-Фэй шла вперед. Своими точеными ножками в золотых сандалиях она ступала по белым камням дорожки и шагала к ним— к своим гостям.
Ведь в её озере не осталось никого, кто мог бы помешать Рику увести Пауля.
Кроме самой хозяйки этого гадюшника.
– Я знаю про твое пари, Судья, – Нии-Фэй остановилась у самого подножия лестницы и подняла голову, – тебе нельзя являть свой истинный облик при смертных. А в Ахиллам в ином виде тебе ходу нет.
– Госпожа, – тихонько охнул Рик, – так в этом дело? И при Пауле тебе…
Как быстро он срастался со своей ролью реликта. А ведь когда-то именно этот смертный плюнул на её алтарный камень…
– Помолчи, – ровно выдохнула Сальвадор.
Да, ей было нельзя входить в Ахиллам в форме духа, таковы были законы. Богам в глаза она должна была смотреть, не скрывая лица за покрывалом.
Она должна была придти сюда, как есть, лично, сейчас— при смертном, находящемся в сознании, и выдать свою тайну.
Это все— не имело значения.
Имел значения только самоуверенный взгляд Нии-Фэй, будто богиня уже ждала, что вот сейчас Сальвадор отступит, не рискнет своим пари, и оставит Пауля.
– Я его тебе не отдам, Ния, – холодно произнесла она. Не губами Рика, своим гласом Судии, просто потому, что сейчас уже не имело смысла пользоваться этим посредником.– Никакой ценой не отдам. Ни тебе, ни кому другому. Он – мой.
Сказала— и закрыла глаза, на одно только мгновение, чтобы явиться на ступенях уже лично…
– Ну вот и чудно, – мурлыкнула Нии-Фэй, и этот шепот прошелся по сущности Сальвадор, почти принявшей форму, – ты не обманула моих ожиданий, Судья.
А потом— богиня топнула ногой…
Удар был сильный, резкий и магический— он швырнул сущность Сальвадор куда-то назад, ослепил, оглушил и…
Бросил спиной на песок. На холодный песок под любопытным глазом луны.
Нии-Фэй просто вышвырнула их вон— с глаз долой, к самым вратам в Ахиллам.
Всех их. Пауля, ослабевшего, еле шевелящегося. Рика— в теле Анука, тут же, рядышком. И её.
Босую, в коротких черных шароварах да в свободной рубахе для сна, без покрывала, с волосами, заплетенными в тугую длинную косу.
В теле Мун.
Как она была, когда вернулась в лагерь, в шатер прислуги Мансула, чтобы там, уже переодевшись для сна и завернувшись в тонкое одеяло из верблюжей шерсти, закрыть глаза и уже в полной мере сосредоточиться на том, что она могла видеть глазами Рика.
Последний подарок от Нии-Фэй!
– Мун?– Пауль смотрел на неё со странной смесью удивления, радости и непонимания. Смотрел, вглядывался, будто…
Будто видел что-то не то.
Она скосила глаза— тот кожаный кисет, в который Пауль сбросил бутон лотоса по-прежнему болтался на его поясе. И… Судя по всему, цветок Пауль тоже не потерял. И дар видеть истину он только, что получил…
– Госпожа…
Мысли Рика звучали не то что встревоженно, но как-то растерянно… Смотреть на него своими глазами оказалось странно, но нитей контроля больше не было— удар Нии-Фэй лишил Сальвадор связи с её сосудом окончательно.
Рик поднял ладонь Анука, протянул её к Сальвадор— видимо, чтобы она точно увидела в чем дело.
С темной кожи летел мелкий пепел. По всей видимости, магия богини повредила не только хрупкие связи Сальвадор с сосудом, но и оказалась сокрушающа для него самого. Время Рика в этом теле вышло.
Она успела подойти к нему, пока он опускался на одно колено, склоняя голову ниже. Успела коснуться губами гладкой головы.
– Увидимся в моем Чертоге, Рик, – шепнула она устало, – спасибо за службу. Ты очень пригодился мне сегодня.
Лишь по глухому, полузадушенному хрипу, донесшемуся со стороны Пауля, она поняла— проговорила это обычным человеческим языком, а он – услышал имя брата. Верно услышал. А еще— наверное, подаренным Нии-Фэй даром, увидел в чертах лица Анука то, что за ними было спрятано.
Он молчал.
Он смотрел в её спину и молчал, так, будто только что откусил себе язык. Что он видел? Её боевую форму? Ту, что со скорпионьим хвостом, с боевой косой, зачесанной на безумный манер, и острые кинжалы в опущенных ладонях? Или видел её тень во всяком движении рабыни Мун? Синий шелк Судейского одеяния, те же кинжалы, что она не отпускала никогда в форме духа.
Ну, знак духа – эту светящуюся каплю на её лбу, он точно видел, когда Мун стояла к нему лицом.
Как хотелось бы… Просто быть его Мун, рабыней, полюбившейся этому безрассудному гладиатору. Просто Мун… Не Судьёй Пустыни… Не той, кого Пауль ненавидел самым лютым образом.
– Может, взглянешь мне в лицо? – тихо проговорил Пауль, явно собрав силы для разговора, и закончил эту фразу уже её именем, чтобы уж точно не оставалось никаких сомнений, что он её узнал. – Сальвадор…
Так забавно…
Она не боялась никого из божественного пантеона. Ни одна волшебная тварь, взращенная по капризу какого-нибудь божка, её бы не напугала.
А повернуться сейчас к Паулю и увидеть его глаза – было ужасно страшно…
Он ведь совершенно не умеет врать, по крайней мере— она всегда видела, когда он лжет, фальшивит или пытается уклониться от прямого ответа.
И все же— нет выбора. Не в её правилах пасовать. Не в её привычке— бежать от ответа.
Она все-таки повернулась на босых пятках, встречая взгляд бездонных синих глаз прямо.
Это оказалось даже больнее, чем она ожидала…
