Вера Волховец
Холодное сердце пустыни
8. Глава, в которой герой начинает говорить
Мун замерла, глядя на Пауля. Темень ей мешала оценить ситуацию детально. Будь у неё магическое зрение, она бы увидела все, каждую точку на его лице, каждую морщинку на напряженном лбу, а теперь…
Что ему тут было нужно – рядом с комнатой, в которой спали две девушки? Неужели все-таки и Пауль из тех похотливых ублюдков, которые не могут держать себя в своих руках и обходиться этим?
Ну, если так – то это отчасти хорошо, ведь застигнутый на месте преступления, даже еще не случившийся преступник, мог и переборщить… Скажем, убить чужую рабыню… Избавить Сальвадор от необходимости и дальше жить этой мерзкой жизнью.
Ну же, Пауль, тебе же зачем-то нужны эти мощные руки и медвежий разворот плеч, так? Рабыня тощая, что стоит свернуть ей шею?
Он не шевелился. И вообще – на нем не было его доспеха. Только подвязанные под коленями короткие мешковатые штаны из синего, выгоревшего до тусклой серости, сукна. Такое ощущение, что Пауль ни с того, ни с сего вскочил с постели и примчался сюда. Сунув за пояс штанов первый попавшийся под руку кривой кинжал в кожаных ножнах.
Ох-х…
Мун шагнула вперед, за циновку, на шаг ближе к смертному. Скрестила руки на груди.
– Я тебя разбудила? – шепотом спросила она, пытливо разглядывая Пауля.
Он качнул головой, молча, утвердительно.
– Я так громко кричала?
– Я чутко сплю, – Пауль поморщился, – ночи в пустыне и без зачарованного оружия очень тренируют бдительность. Не хочется же, чтобы голодные духи тебя сожрали, пока ты спишь. Так что разбудить меня можно и меньшим.
И все это время он стоял тут? То ли потому что, когда Падме разбудила Мун, – исчезла причина заходить, то ли потому что Пауль все-таки понимал, что на женскую территорию ему нельзя без разрешения хозяина дома. И все-таки, был тут… Даже при том, что одним своим вторжением мог нарушить данный Аману-Эльясу обет.
– Извини, я…
– Я слышал про духов, – тихо произнес Пауль, – я думал, может, к вам змея заползла. С духами я не очень помощник, особенно если они твой разум одолевали.
– Я больше не буду кричать, – терпеливо сообщила Мун, – раз ночь сегодня такая, спать не лягу, досижу до рассвета и пойду домой.
Это вроде как должно было положить конец этому разговору, смертный должен был уже успокоиться и пойти лечь спать, а он не двинулся с места ни на палец.
Она не успела ничего сказать, смертный чуть вздохнул, потом качнул подбородком, будто что-то отрицая – кажется, сам он был сильно загружен какими-то мыслями, с которыми вел беззвучный спор.
– Если ты хочешь, можем пересидеть до рассвета вместе, – он говорил так медленно, что любая черепаха дала бы ему фору в скорости.
– Пауль… – Она уже готова была послать его к шайтану, потому что он совершенно игнорировал традиции и правила пустынников, но Пауль опустил ей ладонь на плечо. Тяжелую ладонь.
– Я знаю, у вас так не принято, – тихо возразил он, перебивая Мун, – но я тебе вреда не причиню, могу слово дать.
Ну скажем честно, имевшейся в её распоряжении магической искры на полноценный волшебный обет бы не хватило, но жест она оценила. Не могла не оценить.
– Пауль, тебе зачем это все? – пытливо поинтересовалась Мун, разглядывая мужчину.
– Я очень сомневаюсь, что смогу насладиться сном, зная, что ты тут уснуть не можешь, – Пауль пожал плечами, – поэтому… Раздели со мной хлеб, красивая, перекусим, поговорим… А там, глядишь, и рассвет будет, провожу тебя до дома.
Настырный какой, этот неуемный смертный… Но Пауль так сформулировал свою просьбу, что вроде как совсем не хорошо отвергать её. Предложение разделить хлеб было твердым предложением дружбы. Будь Пауль пустынником, отказ мог его обидеть до кровавой вражды, но даже чужака оскорблять было некрасиво. Да и не было у неё повода ему отказывать.
Интересно.
Очень интересно.
Здесь и сейчас он, может быть, и не искусится, а если они наедине останутся – может, все-таки да?
На ней ведь магический пояс верности, как на всякой рабыне, которой могла быть суждена судьба наложницы. Вздумай она разделить с мужчиной ложе – магия попросту её убьет, но если она не будет согласна это ложе с мужчиной делить…
Тогда она все-таки получит свою победу в пари. Кто его знает, может, на этом рассвете, она уже смоет кровью Эльяса собственную злость?
– Хорошо, Пауль, давай разделим хлеб и время до рассвета пополам, – задумчиво кивнула Мун, – я буду благодарна, если ты скрасишь мою скуку.
Для своих гостей Эльяс старался больше, чем для прислуги. Комнату Паулю он выделил большую, в два раза больше, чем комната Падме. А еще тут был балкончик, куда они и выбрались в компании хлеба и фляжки с водой.
Пауль “разочаровал” Сальвадор снова. Он не двигался в сомнительную сторону вообще никак, ни единой мышцей, будто даже не думал, а ведь думал, это было заметно даже без провидческой силы духа. У этого конкретного смертного все чувства были написаны на его излишне болтливом лице.
И это его демонстративное равнодушие было то ли обидно, то ли просто странно. И так хотелось, так заманчиво было чуть подтолкнуть его в нужную сторону, вот только с учетом её цели – искушать нельзя было вообще ничем. Никаких авансов, никаких намеков. Смертный должен искуситься самостоятельно. Иначе бы в пари она проиграла.
– Ты обиделась на меня вчера из-за того, что я сказал про Сальвадор? – тихо спросил Пауль, отламывая от хлеба кусок и протягивая его Мун.
Превеликая Шии-Ра, он все еще переживал об этом?
– Нет, – Мун качнула головой, – не из-за этого.
– А из-за чего?
Да не из-за чего.
Она не обижалась на смертного, что не понимал её промысла и долга. Это было сложно для смертного и для мужчины.
Она злилась на Ворона, который вынудил её остаться у него в гостях на ночь, да еще и взял с гостя обет, заверив его именем себя любимого. Ведь в пустыне была добрая сотня богов и духов, которые могли спросить с нарушителя клятвы. Нет же, Эль назвал только три имени. И почему у неё было ощущение, что её имя он назвал нарочно? Что он знал про Пауля, чего не знала Мун?
– Пауль, это твое право – не любить Сальвадор, – девушка произнесла это спокойно, сминая хлебный мякиш в пальцах и скатывая его в маленький шарик, – мне нет смысла заставлять тебя в неё верить, её любить, ей поклоняться.
– Женщины пустыни чтят её, – с отстраненной горечью вздохнул Пауль, – я понимаю. Вас мало кто уважает, и без её защиты и суда – будут уважать еще меньше. В пустыне прав сильный. Увы, это не самый справедливый закон.
Забавно было слышать такое от мужчины. Хотя… Иные юнцы и рассуждали так, трогая сердца израненных и слабых девушек. Это же самый верный способ задурить несчастной голову – наобещать ей, что именно ты защитишь её от тяжелой жизни. Обычно такие болтуны потом оказывались точно такими же тиранами, изменниками и предателями, как и те, кто сразу после свадьбы “воспитывал” жену при помощи плетки.
– И все же, ты не любишь Сальвадор, Пауль, – делая глоток воды из протянутой ей фляжки произнесла Мун. Не то чтобы её были интересны причины его неприязни. Но все-таки, чуть-чуть…
– Нет, это не те слова, Мун, – Пауль качнул головой, – я Сальвадор люто ненавижу, и я на это имею полное право.
Ох, какие это были жгучие слова.
Он не лгал. Ей даже не надо было никакой магии, чтобы ощущать эту чистую, такую искреннюю ненависть, звучащую в его словах. От сердца шла.
Почему эта ненависть Сальвадор так задела – загадочно, конечно. Ей было больше ста лет, и она навидалась в своей бессмертной жизни и людей, и мужчин. Хотя этот смертный был не безнадежен хотя бы. И в глубине души, видимо, теплилась еще вера, что в мире существуют те люди, которые могут понять её промысел. Не только использовать, но и понять.
Этот – вроде бы понимал. Но уважать не начал. И ненавидел.
В общем, как ни крути – не победа.
– Ненавидишь? – наконец спросила Мун, поняв, что молчание как-то затянулось. – И право на это имеешь? Я могу спросить, почему?
Она чуть не спросила: “В чем суть твоих претензий ко мне”.
Ох, болтливый язык и глупое обидчивое сердце. Оно всегда такое было, когда Сальвадор прятала собственную сущность духа в человеческую оболочку, но что-то в этот раз получилось особенно быстро вспыхивающим.
Хорошо бы, если бы память осталась при ней. Не пришлось бы спрашивать. Но она знала лишь одно – с Паулем она уже сталкивалась раньше. Но воспоминаний об этой встрече у неё почему-то не было.
Пауль глянул на неё искоса и плотнее сжал губы. Ну вот и зачем было начинать, если не был намерен рассказывать? Все сильнее Мун казалось, что порчу на неё Эльяс наслал не только для “волшебной” ночи воспоминаний, но и для вот этого неприятного разговора. Ведь зачем-то же он её удержал в своем доме. Хотя… С Ворона могло статься просто так покапризничать. Он вообще регулярно поддавался каким-то порывам настроения.
И все же, Пауль выглядел недовольным, и по-прежнему молчал. Чем дальше, тем интереснее ей становилось. Нет, правда, должны же быть у этой ненависти причины. Какие? Она убила его отца, бросившего его мать с сыном под сердцем? Ну, это то, что попросилось первым. Но ведь без отчаявшейся женщины с разбитым сердцем, которая просила бы справедливости, Сальвадор бы свой суд не начала.
– Пауль…
– Я не люблю говорить об этом с пустынниками, – хмуро произнес Пауль, глядя куда-то мимо, – вы в своих духов верите. В слова чужаков – нет.
– Я выслушаю, Пауль, правда, – мягко шепнула Мун, касаясь кончиками пальцев его локтя. Она ощутила, как он вздрогнул от её прикосновения. Незаметно, еле-еле, но внутри-то наверняка будто молнии заплясали…
Ох, Пауль, до чего же ты… Мужчина.
– Это паршивая история, – Пауль недовольно скривил губы, не желая показывать свое волнение, – знаешь, после неё, возможно, ты перестанешь меня уважать как мужчину.
– Брось, герой, что такого ты можешь рассказать? – Мун рассмеялась, отстраняя на задний план сознания мысль о том, что слова “мужчина” и “уважение” в её уме редко сочетались.
– Глупость, – Пауль скупо улыбнулся, глядя куда-то вдаль, – вся та история очень походит на огромную глупость, вот только конец у неё слишком поганый для глупости.
– Ну, теперь я точно умру от любопытства, – совершенно искренне вздохнула Мун, – Пауль, тебе совершенно меня не жалко, да?
Она получила свой тяжелый красноречивый взгляд из-под сведенных бровей, тот самый, на который так напрашивалась.
Все-таки играться со смертными мужчинами иногда было весело. Ну, по крайней мере до того, как выйдешь за одного из них замуж, вот тогда-то и начинается основная часть “веселья”.
– Мой отец был эффинским механиком, – голос Пауля звучал хрипло и как-то отстраненно, как и всегда бывает, когда рассказываешь чужому человеку что-то очень для тебя важное. И Мун скрестила ноги поудобнее и даже чуть подалась вперед, чтобы не упустить ни единого слова.
Нет, серьезно, история ненависти к ней настоящей – это интересно.
Это всегда интересно, наблюдать за тем, как мужчины себя обманывают, прикидываясь невинными овечками.
А Пауль меж тем продолжал.
– Мой отец был механиком, а я и Рик, мой старший брат, в качестве купцов доставляли наши товары по городам, стоящим вдоль Дульха.
– Прибыльное было дело?
– Ну, достаточно, – Пауль чуть ухмыльнулся, – оставайся все так, как есть, мне бы точно хватило денег тебя выкупить, красивая, увезти в Эффины и там закатить такую свадьбу, что вспоминали бы внуки наших гостей.
Мун фыркнула. Говорить было легко, разумеется. А будь его деньги при нем, он бы даже и не подумал тратить их на рабыню. А если бы и потратил, то вряд ли бы на то, чтобы на ней жениться. К чему выбрасывать деньги на то, что по кривым, выдуманным мужчинами законам, уже принадлежит тебе?
Но вслух она этого не произнесла, все-таки ей хотелось дослушать.
– Ну вот, – Пауль отвел глаза и продолжил говорить, – я и мой брат всегда путешествовали вдвоем. Так проще, если что, прикроешь другому спину, не дашь промотать семейные деньги. Брат обучал меня нюансам нашего дела. Мы не нанимали целый корабль, это было слишком накладно, но отдавать товар на перекупку тоже не хотели.
– Ну, ясно, – Мун кивнула, – многие купцы так делают, берут товары и едут продавать сами, платят капитану только за билеты и сами отвечают за свой товар.
– Да-да, – Пауль кивнул, – тем более что купцов много, кораблей гораздо меньше, на каждого по своему кораблю не выйдет достать. Так вот… Однажды на корабль во время загрузки пробралась моя сестра. Ей захотелось приключений на её дурную голову.
– Сестра? – Мун подняла брови. Это становилось все интереснее. – Но как она пробралась незамеченной?
– Мег была магичкой, – Пауль поморщился, – здесь заворожила, там отвела глаза, умела она немного, но этого хватило, чтобы её обнаружили только на вторую неделю плавания, когда мы уже подходили к дельте Дульха. И было два выхода – отправлять её домой со мной или с Риком, оставляя на второго товар, а это слишком рискованно, или брать с собой, но настойчиво попросить отца по возвращении её выдрать за такие выкрутасы.
– Вы выбрали второе?
– Да, – с особой горечью выдохнул Пауль, – мы выбрали второе. Мы с Риком были глупые молодые идиоты, понадеявшиеся на то, что мы вдвоем все сможем – и товар продать, и за сестрой уследить.
– Не вышло?
Пауль качнул головой и с минуту молчал, явно собираясь с духом.
– До Хариба все было нормально, – произнес он, – Мег чувствовала себя виноватой, вела себя тише воды, ниже травы, ну и рынки мелких городов не такие огромные, как Харибский.
– А сколько ей было? – внезапно спросила Мун и сама удивилась этому вопросу.
– Около девятнадцати, – Пауль пожал плечами, – совсем девчонка.
– В наших краях она была бы совершеннолетней и считалась бы уже старой девой, – Мун усмехнулась, – у нас тут и в шестнадцать замуж могут выйти. Хотя наложницы ценятся и те, что постарше.
– Если мы будем обсуждать ваши традиции – мы и до следующего заката не закончим, – Пауль вздохнул, – так вот, беда случилась в Харибе. На второй же день после прибытия Мег исчезла. Мы долго искали её, но не нашли. Тогда нам и посоветовала какая-то старуха сходить к капищу Сальвадор. Мол, Судья Пустыни ищет пропавших дочерей и сестер. Если Мег жива – нам помогут её вернуть, если мертва – отомстят за её смерть.
– Вы пошли? – тихо спросила Мун, с трудом расслабляя пальцы, которыми она от напряжения стиснула колено.
– У нас было не много вариантов, – Пауль скривился, – наши боги были далековато, пришлось довериться чужим.
– И что, неужели она не ответила? Или что, отказала?
Она все еще пыталась понять сама, что стало причиной такой ненависти. Но нет, не понимала. Она действительно помогала искать потерявшихся в пустыне женщин. Это были те единственные просьбы, что она принимала от мужчин – если чувствовала, что мужчины просят из любви к пропавшей. Если женщина бежала не от жестокости в собственной семье.
– Нет, не отказала, – синие глаза Пауля сощурились, и сам он стал напоминать грубое, вытесанное из камня изваяние, выражавшее одну только ярость, – она приняла нашу жертву, она обещала помочь, вот только вернуть Мег Сальвадор нам не помогла.
9. Глава, в которой герой еще юн и неопытен
Капище Сальвадор выглядело странно. Впрочем, в свои двадцать пять лет Пауль, хоть и странствовал между городов, притаившихся вдоль русла Дульха, не видел ни единого капища. Храм Поссея – помнил прекрасно, они ходили в него регулярно, и там было совсем не так.
Храм Поссея был гулкий, огромный, темный. И сам Поссей – этакий всемудрый старец, смотрел на прихожан свысока, крепко сжимая в своих ладонях свой длинный гарпун. Сюда ходили за тем, чтобы помолиться о хорошем улове, о том, чтобы кораблю сопутствовали хорошие ветра, и чтобы маги корабельные не потонули нечаянно. А то водилось у них иногда, если уж совсем недоучки были, что совались на корабли, не выучив жаберных чар или чар водохождения…
В общем, в храме Поссея было помпезно, мрачновато и совсем не так.
Капище Сальвадор – круг, огороженный двенадцатью гладкими белыми каменными столбами.
Столбы были не одинакового размера. И Пауль еще тогда спросил у их проводника, почему так, неужели те, кто обозначали границы этого капища, не могли как-то сравнять между собой вехи, на что болтливый Фидей только развел руками.
Когда столбы вкапывали – они стояли ровно. Это потом – одному снесло верхушку, второй почти на половину ушел в песок, третий – будто выше поднялся…
Говорили, это сама Сальвадор так показывает, что правосудие не бывает одинаковым и не существует никаких однозначных решений. С волей своенравной Королевы Скорпионов спорить было опасно.
Фидей не пошел с Паулем и Риком до самого капища. Остановился поодаль, стоило только завиднеться белым столбам, и никакими угрозами его с места сдвинуть не получалось.
– Нет, нет, я к скорпионьей деве ни ногой, – бубнил он, после того как Пауль и Рик, отчаянно ругаяясь на упрямство проводника, пошли на второй круг поминания и своих богов, и пустынных, – вот еще. А ну как я ей глянусь, так что же?
Кому там мог глянуться тощий и косой Фидей, ни Пауль, ни Рик особо не поняли. Но из сумбурной болтовни Фидея уяснили одно. Большая часть мужчин пустыни уверена, Сальвадор так зверствует потому, что ей ужасно не хватает мужа. Она, мол, в смертной жизни плохо кончила, и потому она мстит всему мужскому роду, а особенно – тем несчастным, которые умудрялись прийтись ей по сердцу. Поэтому к её капищу мужчины особо не ходили, а если и ходили – то тщательно замотав лица, и то, по возможности старались не приближаться.
– Если надо, могу вам покрывала дать, – Фидей кивнул на тюк на своем верблюде, – один платок – пятнадцать колонов.
– Что ж ты нам в Харибе не сказал про покрывала? – въедливо поинтересовался Рик.
Фидей развел руками. Оно и понятно, в Харибе-то покрывала стоили пару колонов от силы, а тут – пятнадцать. Самый что ни на есть понятный бывалым торговцам принцип.
Покрывала брать не стали. Честно говоря, им было не до этих глупостей, они переживали за Мег, которая пропала совершенно бесследно. И где её искать? Уже третий день клонился к закату, жива ли она вообще?
Тогда еще Пауль не знал, что магики просто так не умирают…
Жертвенного барана братья Ландерсы тащили вдвоем. Не меняясь, просто деля вес дергающегося и явно не желающего своей печальной судьбы барана.
Перед тем как войти в кольцо между столбами и Пауль, и Рик, остановились, завороженные.
Песок в кольце камней был белый. Абсолютно. Как-то сразу стало понятно, что вокруг – песок такой слегка желтоватый, он будто бы даже смотрелся грязным.
У подножия того столба, что стоял с восточной стороны капища, лежал серый алтарный камень.
Все было понятно, что делать.
Алтарный камень омыли кровью барана, и отошли от него на приличное расстояние, глядя, как кровь впитывается в серую поверхность и белый песок.
Они не знали, сколько ждать, они не знали, что именно должно случиться, они вообще думали, что придется ждать заката, удара молнии, или какого-то другого "знака свыше" без которых духи и боги смертным не являются.
Но все было просто.
С запада подул прохладный ветер, Пауль и Рик как-то разом моргнули и, открыв глаза, увидели её.
Она сидела на алтарном камне именно там, где до этого лежал баран. И не было будто никакой крови. Жертва была принята.
Она была невысокой, хрупкой, была облачена в синее с головы до ног. Почему-то Паулю казалось, что цветом пустынной судьи будет черный, но нет. Бирюзовый. Ткань укутывала девушку целиком, с головы до ног, но даже так не могла скрыть стройности её хрупкой фигурки.
Волосы и лицо девушки-духа были закрыты покрывалом. Были открыты только глаза и малая часть лба. Над переносицей сияла серебристая капля-чарта, метка духа, и только из-за этого было понятно, что перед Паулем и Риком не обычная девушка. Ну и сама она была будто слегка прозрачная, по крайней мере некая часть света сквозь неё проникала.
В какой-то момент Паулю даже стало жаль, что Сальвадор явилась вот так, в глухом широком одеянии и видно было как следует только её глаза – темные, чарующие, пробуждающие столько вопросов ко всему остальному.
– Не зря нам говорили, что Сальвадор хороша собой, – эти слова он на языке не удержал. Действительно, в Харибе такие сплетни похаживали. Тем обиднее было сейчас увидеть только тень Сальвадор, будто не посчитавшей нужным явиться к ним в своей полной форме. Но глаза… Глаза у неё были все равно красивые.
Брови девушки-духа презрительно дрогнули.
– Вы пришли на судилище или в гарем? – бесстрастно уточнила она, – кого вы потеряли, мальчики?
Паулю пришлось прикусить язык. Он и вправду забылся. Ведь сюда они пришли по делу.
– Откуда знаешь, что потеряли? – резко спросил тогда Рик, возмущенный ядовитостью тона – он вообще не любил, когда женщины так нагло с ним разговаривали.
– Ну, я верю, что достаточно известна ненавистницей мужчин, чтобы они не беспокоили меня по своим пустяшным капризам, – едко откликнулась Сальвадор.
Она не походила на богиню. Богини в уме Пауля были более женственные, более мягкие, более воспитанные. Возвышенные, наконец.
– А я и не богиня, мальчик, – усмехнулась тогда Сальвадор, подслушав его мысли, – я – дух. Судья. Мне мягкость и возвышенность, знаешь ли, помешают вершить суд. Кого вы потеряли? Говорите скорее, берегите кровь вашей жертвы. Чем больше силы крови будет при мне – тем сильнее я буду и тем быстрее найду вашу потерю.
Рик покачнулся было вперед, явно намереваясь разразиться неприязненной тирадой, но Пауль схватил его тогда за плечо, потому что ясно видел – брату Сальвадор совершенно не нравится. А им нужно было во чтобы то ни стало получить помощь Королевы Скорпионов.
Рик был из тех, кто “доверял своему чутью”. Нужно сказать, чутье у Рика ошибалось не редко, но старший брат Пауля оставался верен своим убеждениям, не обращая внимания на свои ошибки.
– Сестру, – быстро произнес Пауль, глядя в глаза девушки духа. – Мы потеряли сестру.
Она спросила имя Мег. Она спросила, когда Мег пропала, но этого Пауль и Рик точно не знали, они вообще были уверены, что вернутся на корабль и найдут там Мег, дремлющую в гамаке в их корабельной комнатушке. Нахалка же выскользнула с корабля, отведя глаза матросам и потерялась – то ли в Харибе, то ли в его окрестностях.
А может, ей помогли… Потеряться. Чего хотели? Выкупа? В рабство продать? Ни то, ни то хорошим вариантом не было.
Сальвадор выслушала молча, потом кивнула.
– Мне нужна капля крови родича, – тонкий пальчик девушки ткнул в сторону Пауля, – твоя, мне не по вкусу кровь самовлюбленных глупцов.
Рик задышал еще глубже и еще шумнее.
Пауль же, стараясь побыстрее закончить эту бесполезную болтовню, молча вытащил из ножен на поясе короткий нож и, полоснув себя по ладони, опустил её, окровавленную, на алтарь.
Алтарный камень был сухим и горячим и тут же обжог кожу Пауля, прижигая порез. Кровь осталась на серой поверхности, и только после этого их коснулись пальцы духа.
Сальвадор растерла кровь по своим пальцам, прижала их ко лбу, а затем резко повернулась в югу – в сторону, противоположную от Хариба.
– Вашу сестру занесло далеко, – произнесла тогда Королева Ядов, вглядываясь вдаль, куда-то за песчаные барханы. – Я вернусь на закате.
Пообещала и исчезла.
Честно говоря, Пауль ожидал чего-то большего, ему-то рассказывали про Сальвадор неприятные, местами даже жуткие истории, в которых рисовали Судью Пустыни как этакую пустынную ехидну, которая чуть что глумится над мужским полом.
Может быть она устала насмешничать? Могут ли духи уставать?
Они ждали. Ждали, не покидая капища, не беря в рот ни капли воды, ни крошки еды – как и полагалось, следуя аскезе того, кто обращался с просьбами к богам. Ну, или духам. Таким вот духам, как Сальвадор, потому что все-таки в пустынях было больше духов и послабее неё.
– Ничем она нам не поможет, – тихо шипел тогда Рик.
– Ну, вариантов кроме неё у нас и нету, – практично отвечал Пауль и продолжал гипнотизировать солнце, медленно склоняющееся к горизонту.
– Нет, ты вообще слышал? Мальчик! – не унимался Рик. – С чего это мы ей мальчики, а, Пауль? Мы уже пять лет торгуем сами, без отца.
– По-моему, она просто не была нам рада, – Пауль пожал плечами, – да и потом, говорят, ей лет сто уже. Стоит уважения. Как нужно обращаться к женщине её возраста?
– Она не выглядит на столетнюю старуху, – возразил тогда Рик. – Если бы хотела уважения – нечего было являться на судилище в теле девицы. А так… Сдается мне, не все то бред, что Фидей нес.
– Поаккуратнее, ты говоришь это все на её капище. Может и обидеться, – тихо заметил тогда Пауль.
– Буду я бояться какую-то тощую бабу, – буркнул тогда Рик, но замолчал надолго.
Пауль тогда превратился в одно только сплошное ожидание. Будто сам он потерял и тело, и душу. И все, что осталось от него – необходимость прожить какой-то период времени, чтобы получить результат.
Только бы Мег была жива.
Только бы Сальвадор её вернула.
Мег и Пауль были очень близки, на самом деле. Это Рик всегда казался слишком взрослым, всегда важничал, а Пауль и Мег вместе таскали яблоки из сенаторского сада по соседству. И было ужасно стыдно признаваться самому себе, что не уберег сестру, которую ходить учил, которую в колыбели укачивал, которая даже после того, как выросла в высокую фигуристую кобылицу, на которую заглядывались друзья Пауля – все равно просила, чтобы он ей читал по вечерам…
Сальвадор вернулась как и обещала – на закате. Стоило только солнцу ровно до половины закатиться за горизонт, как снова пронесся по капищу, поднимая вихрь белого песка, порыв холодного ветра.
И снова она – синяя тень – встала за алтарным камнем, скрестив руки на груди.
Одна.
– Ты её не нашла? – хрипло спросил тогда Пауль. Возможно, есть предел и возможностям духов?
– Нашла, – спокойно ответила Королева Ядов, глядя на Пауля, – я нашла её и изложила, что её ищут братья. Ваша сестра настойчиво просила передать вам, что она ушла из Хариба добровольно и возвращаться не намерена.
Это было болезненнее любого удара.
Мег? Правда ли это?
– Почему?
– Я не сильна в этом вопросе, – с легким недовольством в голосе ответила Сальвадор, – но она просила моего благословения на брак с её истинным. Они идут к храму Шии-Ра, чтобы повенчаться по старому обряду.
Пауль не успел ничего сказать. У него и слов-то не было. Одни только вопросы. Он просто открыл рот, но услышал не свой голос, а голос Рика.
– Ты должна была её вернуть. Ты забрала нашу жертву. То есть ты забрала её просто так?
Это было резко. Но Пауль был согласен. Место Мег – дома. Что ещё за ерунда с истинными? Что мешало ей поговорить с братьями? Хотя, да, Мег наверняка понимала, что ее возьмут в охапку и запихнут на корабль. Попросив у корабельного магика какой-нибудь не дающий колдовать оберег. Он предлагал.
И всё же Пауль наверное сказал бы как-то иначе. А Рик сказал вот так.
Тишина резко высушила воздух капища. Пауль увидел, как сузились глаза Сальвадор.
– Ты чужак, мальчик, – медленно произнесла девушка, не двигаясь с места, и почему-то от этого она казалась еще опаснее – будто кобра, замершая перед броском, – поэтому, я тебя пощажу. Ведь ты не знаешь, что не стоит бросаться такими словами мне в лицо. Не знаешь и что я должна только Шии-Ра, и только в рамках данной мной клятвы. Я стою на стороне женщин. Всегда. И если женщина не хочет возвращаться домой – я буду защищать её право на следование своему желанию. Я услышала вашу просьбу, я нашла вашу сестру, я передаю вам её волю. Это все, что вам полагается.
– Она не имеет никакого права решать такие вещи сама, – рявкнул Рик, так, что у Пауля в ушах зазвенело, – она должна слушать мужчин своей семьи. В конце концов, она должна ответить за то, что нас опозорила и сбежала не пойми с кем.
– Любопытно, – сухо выдохнула Сальвадор, чуть запрокидывая голову, и Пауль понял, что её силуэт теряет плотность на глазах, – и как же в свободных Эффинах отвечают за такой “позор”?
Она явно выделила слово позор презрением, выделяя свое отношение. И она явно теряла свой интерес продолжать этот разговор.
Смерть.
За это по закону Эффин блудной дочери и сестре, опозорившей семью, полагалась смерть. Это смывало позор. Если, разумеется, семья этого хотела…
Можно было обойтись и чем-нибудь мягче, вроде публичной порки, но… Но даже это Паулю казалось диким. Мег, хрупкая, тонконогая как олененок, с огромными смешливыми глазами – и на площади, в колодках, с голой спиной, подставленной плетям?
– Рик, никто ведь не узнает, – тихо произнес тогда Пауль, – мы рассказывать не обязаны. Вернемся в Эффины – вернем её домой. А уж что с нами было где-то в Махасаре – только наше дело.
– Надо же, – Сальвадор ехидно хмыкнула, – а в наших сказках это младшие братья обычно дураки.
Она не стала ничего продолжать, и только Пауль, знавший вспыльчивую натуру Рика, из-за которой отец и отправлял сыновей вдвоем – чтобы младший уравновешивал старшего, понял – Рик услышал непроизнесенное оскорбление.
Если не дурак – младший, то старший…
Рик, как и многие мужчины, терпеть не мог, когда бросали вызов его авторитету, уж тем более – он не прощал насмешек женщинам, во многом именно поэтому был еще не женат, искал себе кроткую, тихую невесту.
Но даже в Эффинах последнюю фразу Сальвадор сочли бы за оскорбление, и такую невоспитанную девицу в жены бы никто не взял, а уж в Харибе и его окрестностях с женщин требовали куда большей покорности и кроткости. Кажется, Королева Ядов кроткой быть не желала. И то что произошло секундой спустя – на самом деле было вполне объяснимо.
Рик сплюнул на алтарный камень Сальвадор. Вышло у него смачно, громко и презрительно. Он не мог спустить такое оскорбление, да еще и от женщины. Да и многие мужчины бы не спустили.
– Ничего твой суд не стоит, – хрипло выдохнул старший брат Пауля, – и ты сама не Судья, а кукла ряженая.
Ответ последовал мгновенно.
В лица им дохнуло пустынным жаром, швырнуло песком, и уже через мгновение оба брата Ландерса оказались где-то глубоко в пустыне. Там, где не было ни их провожатого, ни понимания, куда идти, ни воды.
