Валерий Столыпин
За полчаса до любви
На любовном фронте – без перемен
По сути, извинения пусты,
Похожи на посмертную медаль.
Разбито сердце, взорваны мосты…
И толку, что кому-то "очень жаль"?
Любовь Козырь
Жизнь – стремительна, калейдоскопична, непредсказуема, если не сказать случайна. Рисунок событий редко подчиняется формальной логике. Зачарованный взгляд, ускользающее от избытка эмоций внимание, резкий скачок настроения, недосказанность, полуправда: неосознанные движения души или тела. Последствия непредсказуемы.
Володя вспоминал себя мальчишкой. Выхватит, бывало из толпы рассеянно мечтающим взглядом сияющую безмятежным счастьем девчонку, заглядится на нежный пунцовый румянец, на пушистые завитки волос, на плавные изгибы, скользящую динамику движений, на очаровательный облик, и зависнет, сочиняя в подобии гипнотического транса цепь восхитительных событий, связанных с ней.
Забавное, знаете ли, занятие, а сколько рождает насыщенных адреналином эмоций! Впечатлений на увесистую повесть хватит.
На большее юноша не решался: стеснителен был, робок. Неудачи боялся, крушения иллюзий.
После в романтические сны погружался: многосерийные, остросюжетные, цветные.
В грёзах был остроумным, улыбчивым, ловким.
А в реальности… просто был. Выдумывал персонажи, сюжеты, погружался в мир романтических галлюцинаций. Переживал, волновался, любил и ненавидел. Не приближаясь, не задавая вопросов причине внезапного интимного восторга, не получая на них ответов.
В мире грёз проще оставаться жизнерадостным оптимистом: можно не спеша переписывать сценарии, сколько угодно раз редактировать нюансы деликатных ситуаций, оттенки диалогов; ставить на повтор особенно соблазнительные сцены, менять пейзажный фон событий, дополнять особенно трогательные моменты впечатляющими декорациями, щедрыми дарами, добиваясь желаемого эффекта.
Особенно пронзительно трепетные видения, пробуждающие чувственную фантазию, одолевали юношу весной, когда на голых ветвях расцветали удивительной белизны ароматные цветы вишни, когда на мать-и-мачехе, крокусах, пролесках и примулах начинали пастись не проснувшиеся до конца деловитые мохнатые шмели, когда наливалась живительным соком вся без исключения изумрудная зелень.
Мама переживала, – в кого ты у меня такой тёплый! Боюсь я за тебя, ой, боюсь, сынок! Не видать видно мне внуков.
Володя с мечтательной улыбкой пожимал плечами, раскрывал очередной томик приключенческого романа и протяжно вздыхал, погружаясь с головой в мир чужих переживаний.
По соседству с ним, в том же подъезде, жили две вполне симпатичные девочки, ровесница Зоя и младше на год Лида. Обе заглядывались на парня, старательно строили ему очаровательные глазки, охотно демонстрировали достоинства дерзкой юности.
Тщетно.
Юноша застенчиво отводил взор, что приводило милых прелестниц в замешательство и добавляло их стараниям магической гравитации.
Время шло. Юные дивы день ото дня хорошели, наливались рельефными изгибами привлекательной мякоти, спелым румянцем и очарованием таинственной грации, отличающей девушек от девочек.
Зоечкина соблазнительная женственность проступила несколько раньше, чем у соперницы, вызвав внезапный интерес упрямого соседа, скрыть который было довольно сложно. Сияние глаз, исступлённое влечение, искушение запретными помыслами: природа предусмотрела возможные варианты сопротивления.
Вовка едва не тронулся умом, когда впервые соприкоснулся с девичьими губами. Помешательство было недолгим, но основательным. Его трясло.
Лидочка уловила перемену в поведении и внешности коварной хищницы, укравшей её счастье, обиделась и предприняла отчаянную попытку открыться наивным признанием в любви.
Улучила благоприятный момент, когда обойти её стороной не было возможности.
Глазки застенчивые в пол, юбочка, обнажившая коленки. В качестве эффектного антуража – трогательные кудряшки, реснички как крылья бабочки, осиная талия, изумительной формы грудь. Ну и губки налитые с росинкой. Стройная девочка с ногами фламинго. Просто сказка.
Как такую не заметить?
Вовка испугался откровенного признания, нарушающего комфортное состояние внутреннего равновесия. В мире иллюзий он уже был обручён с Зоечкой. Правда она не догадывалась, что давно уже целуется и нежится в горячих объятиях любимого. Но ведь это неважно.
Наверно девочки в период искреннего романтического восторга обладают скрытыми способностями видеть и чувствовать незримые события. Иначе, как понять тот факт, что они с Зоей незаметно стали неразлучной парой?
Отверженная Лида страдала от неразделённых чувств, маялась изнурительной бессонницей, затяжными приступами меланхолии, писала любимому трогательно наивные письма, но стеснялась их отправлять.
– Скажи, чем я хуже Зойки, почему ты выбрал её?
– Прости, – еле слышно шептал Вовка, – не знаю, понимаешь, не знаю, почему! Так вышло.
– Поцелуй меня. Пожалуйста. Просто так, ни за что. На память.
– Но ведь это нечестно!
– Я знаю.
Уступил юноша Лиде или нет, не знаю, но надежду вселил. Выздоровление, изрядная доля оптимизма была заметна невооружённому взгляду со стороны.
Эти события имели место перед выпускным балом, на который девочка допущена не была.
Зато Зоя не упустила возможность взять реванш. Поцелуями и объятиями влюблённые в ту знаменательную ночь не ограничились.
Итогом интимного свидания стала свадьба.
По иронии судьбы свидетельницей невесты стала Лида, которая вела себя на торжестве вызывающе дерзко: демонстративно висла на свидетеле, танцевала и целовалась со всеми подряд. Выпила лишку, рыдала.
Вовка не мог отвести от неё зачарованный взгляд. Он был явно не в духе, что привело новоиспечённую жену в состояние болезненной ревности после того как подруга не таясь поцеловала мужа в губы.
До этого момента Зоя не подозревала о скрытом соперничестве.
Её лицо налилось малиновой краской и гримасой бессильной ярости.
Никто не заметил, как подруги выясняли отношения. Происходило это в дамской комнате, без свидетелей, но глаз у Лиды налился лиловой припухлостью, а причёска Зои потеряла первозданную свежесть, после чего свидетельницу больше никто не видел.
Молодость пластична. Вскоре подруги помирились.
Хотя, кто знает, возможно, Лида затаилась.
Милая троица стала много времени проводить вместе. Обиды забылись, стёрлись из памяти.
Позже Зоя поступила учиться в технологический Университет в другом городе.
Володе пришлось слегка приземлиться: работа сантехником давала возможность содержать семью. Иллюзорная уверенность в том, что достаток может укрепить любовь даже на расстоянии, выцвела довольно быстро. Воспоминания в отсутствии физического контакта не грели.
Супруги встречались раз в неделю, иногда реже. Наедались впечатлениями и нежностью впрок. Приблизительно полгода.
Лида не смогла долго притворяться простодушной простушкой. Однажды она вспомнила, что тоже имеет право на счастье.
Дальше можно было бы не продолжать, вы же догадались, что в дальнейшем их свидания происходили на полном серьёзе, как у взрослых?
Начинались эти отношения, как бы, не всерьёз, – у меня борщ наваристый. Картошка с поджаркой. И котлеты. Будешь?
Вовка с работы возвращался, уставший, злой, – не откажусь.
– Вкусно ведь, правда?
– Ещё бы!
– Ничего больше не хочешь, – чувственно, с придыханием спросила девушка, приблизившись на предельно допустимое расстояние, благоухая концентрированным запахом желания.
– От тебя бы не отказался, – дружелюбно пошутил Володя.
Лидочке было не до шуток. Душа её томно стонала от внезапно нахлынувшего восторга. Вскипающая кровь растекалась по охваченному сладострастием телу, ликующее воображение замерло в предвкушении радостного блаженства, которое много раз представляла в мечтах.
Выплыть из омута серых глаз не было возможности.
Мужчина, случайно изменивший супруге, лишь однажды ощущает себя как шкодливый кот, пометивший тапки хозяйке. При повторном опыте он превращается в убеждённого философа, уверенного: если хорошо вдвоём, нет разницы, как называются прекрасные отношения.
Спустя положенный срок Лидочка родила Вовке сына, отменного боровичка богатырского веса.
Зоя не стала требовать развод: приняла поражение стоически, но побеждённой себя не признала.
Напряглась, показательно давая понять, что она лучшая: красный диплом, престижная работа, стремительный карьерный рост, благосостояние, отменный вкус. Не говоря уже о физической привлекательности и гибкости ума.
Не то, чтобы муж (по документам не бывший) прельстился этими неоспоримыми достоинствами (он не был меркантильным), просто соскучился. Было что вспомнить, с чем сравнить. Она была такая! Ну почему, почему была!
Зою он любил. И тогда, и теперь, когда память услужливо выносила на поверхность самые деликатные, самые впечатляющие мгновения.
Лидочку тоже боготворил. Тем более что она родила наследника.
Но однажды невыносимо захотелось объясниться с Зоей, запоздало попросить прощения. Ему не было стыдно, но согласитесь, ситуация неоднозначная. Возможно, удастся её утешить.
Облегчить душу оказалось непросто.
Жена заплакала.
Пришлось успокаивать, прижимая к груди.
Душа его изнемогала, корчилась от ощущения сопричастности к этим слезам, к избыточно нахлынувшим эмоциям. Вовка затаил дыхание, прислушался к ноющей боли где-то в груди, ощутил внезапно приступ ностальгии, усиленный так некстати восставшими сосками жены. Интимный запах, такой соблазнительный, такой родной…
Уговаривать, объясняться, не пришлось.
Зоя затихла, напряглась, чувственно сжала бёдра, не сумев сдержать стон. Вовка опрокинул её на постель, с наслаждением освободил от покровов. Нижнего белья на жене не было, – она знала, ждала, иначе как можно объяснить происходящее?
Откровенно порочные позы и похотливо бесстыдные движения в постели завершили молчаливый диалог вынужденно разлучённых сердец. Сладкие конвульсии до самого утра сотрясали тела возбуждённых любовников.
Какое-то время Володя тайком навещал жену. Лида инстинктивно почувствовала перемену статуса. Она предвидела, знала, что одержать окончательную победу не удалось, была готова уступить в малом: пусть милуются, лишь бы, не уходил.
Не судьба. На сей раз семя пустило корни в недрах чрева законной супруги. Вовка обнял рыдающую Лиду, – я вас не брошу. Прости!
Зоя болезненно, едва не расставшись с жизнью, родила близнецов. Двух миниатюрных девочек, цветом волос, оттенком глаз и формой носа похожих на папу.
Жизнь заиграла новыми красками, но до неузнаваемости изменила семейный уклад. В интимном меню появилось слишком много запретов.
Володя заскучал.
Вновь переселяться в мир виртуальной любви не было желания: не мальчик.
Но ведь у него есть Лида, мать сына, женщина, которую он беззаветно любит.
То, что муж возвращается к сопернице, Зоя поняла по его блуждающему взгляду.
На сей раз он не извинялся, – я не собираюсь вас бросать. Пойми, ничего не могу с собой поделать. Люблю я Лиду, люблю!
– А меня, меня любишь?
– Зачем спрашивать? Тебя обожаю.
Так они и жили. На два дома.
Вовка уходил, возвращался, словно ничего странного не происходило. Его ждали. Постоянно, всегда.
Некоторое время спустя подруги перестали соперничать, даже предупреждали друг друга по телефону, – сегодня у тебя ночевать будет. У Володи давление, язва. Ему нервничать нельзя. Скоро Новый год, может, вместе справим?
– А давай! Я мясо готовлю, ты – салаты.
