полная версия
Валерий Горелов
Колкая малина. Книга вторая
Закалка
Кто-то скажет, что сталь закаляет в пыли
И запросто может булат отковать,
Но даже такой не увидит черты,
Под которую страшно людей загружать.
Если переполнялись сосуды ожиданий,
И сам уже помойным запахом пропах,
В призывах исчезают знаки препинаний,
И вместе с ними умирает личный страх.
И кто-то сам себя объявит прокурором
И будет отвоёвывать права,
И в исполненье своего же приговора
Себя заявит в роли палача.
Помойный запах из себя не истребить —
Это плод душевного измора.
Даже если всех неверных перебить,
Не избежать национального позора.
И закипят сосуды ожиданий,
Пузырясь кровавыми слезами.
И чтобы не терять своих завоеваний,
Раскуют дамаск корявыми слоями.
Говорят, что сабли закаляли на ветру,
Но карающий не может что-то изменить,
Он вдыхает только пустоту,
Пытаясь всех, кроме себя, винить.
К нам и мне
Судьба у маленькой собачки – до смерти быть щенком,
Ведь кому-то и тюрьма кажется приютом.
Никто не хвастается нажитым горбом,
Но свои даты отмечает праздничным салютом.
Осень к нам приходит очень тихо,
А в маленьком сердечке – огромная тоска:
В двери к нам уже постучалось лихо,
И в непробудном сне звонят в колокола.
Дни пришли, когда мы стали неудобны,
Но даровано с небес право говорить.
Великие на многое способны,
Только собственную смерть не могут отменить.
Наверное, это всё, что нас объединяет —
Страх смерти и последняя черта,
А в повседневности пусть каждый понимает,
Что когда надо – сам ответит за себя.
Под каждым флагом прославляется свобода,
А каждое рожденье – это крик и плач,
Но во всей истории человеческого рода
За каждой революцией всегда стоял палач.
Осень к нам приходит очень тихо
И, крадучись, уходит в никуда,
Не потому что полная трусиха —
Она нам оставляет нерешёнными дела.
Ко дню Крещения
С расцветшего шиповника сладкий аромат,
И брызги жёлтых одуванчиков на мятой простыне.
Здесь только-только принял смерть солдат,
Из тех, что просто так убили на войне.
В него особо и не целился никто,
Пуля безымянная сердце покусала.
Война вдыхала очень глубоко,
А выдыхая, сотнями лампады задувала.
Маршалы и пекари, приказы и уставы,
Вы в услужении барышни с именем война.
И силой заставляете поверить в то, что правы,
Значит, правда силы и есть ваша судьба.
А правда, она рядом, любовь со всех сторон,
И она была придумана не нами.
Она опять прощает предавших закон,
И плачут ангелы кровавыми слезами.
В конце июля день Крещения Руси,
Здоровья всем и лучших пожеланий.
Всем вам по обе стороны войны
Поклон и избавленья от страданий.
Нельзя из цинковых гробов построить мавзолей
И называть его дворцом судьбы,
А нарожав с его трибун возвышенных идей,
Забыть про эти самые гробы.
Мнение
Каждый заимел собственное мнение
И нощно бдит, чтоб его не стали обсуждать,
И чтобы не сложилось впечатление,
Что как-то это можно отрицать.
Собственное мнение на собственных устах,
С этим можно на базаре выставляться,
И сильно подрасти в собственных глазах,
Если бы публично с ним совокупляться.
Героически сражаются за собственные мнения
Те, кто даже не слыхал про образование.
У таких всегда крепкие суждения,
И им доступно всё под самотолкование.
По любому поводу всегда готовы выводы,
Но чтобы было только его Я.
И бывают не нужны собственные выгоды,
Важно, чтобы ярко блеснула чешуя.
И кто-то из таких решается орать:
Я – гений, прочь какие-то сомненья,
И не забудьте на скрижалях начертать
Моё собственное, правильное мнение.
Много было пережито страшных эпидемий,
В них человек впадал и в страх, и в исступление,
Но наступает время великих огорчений,
И нас погубит собственное мнение.
Невеста
Я вчера на улице видел человека,
Который нёс охапку белых роз.
Он был из тех, кого зовут калека,
А мне вдруг показалось, что он невесту нёс.
Парень одноногий с седою головой
Держал в руке природы идеал.
Мальчишка с покалеченной судьбой
Жизнь свою калекой проживал.
Пусть будут злые и неправильные мнения,
Пусть споры даже в драки перешли,
Но те, кто исполняли жертвоприношения,
К нам из другого мира заползли.
Щурится от солнца рыженький мальчишка,
Его кто-то вечером впервые поцелует.
А жизнь – это совсем не простенькая книжка,
Где во всём и навсегда правда возликует.
Гуманизм – понятие токсичное,
Одного накормит, а другого съест.
Быть сейчас участливым – тема неприличная,
Всё теперь по предоплате и за один присест.
Скребет по мостовой дешёвенький костыль,
Жених к груди невесту прижимает.
Такая вот сегодняшняя быль,
Хоть на одной ноге, но догоняет.
Сюрреализм
При очень сильной качке все встанут на карачки
И будут по своей блевотине скользить,
Когда долго проживаешь на подачки,
Очень трудно здраво рассудить.
Но вперёдсмотрящий и в качку должен бдить,
Коль Иуда дует в паруса,
И чтоб Корабль дураков на мель не усадить,
Накиньте обязательно шоры на глаза.
Из тумана горные вершины как драконие хребты,
А царь опять сумел обличье поменять,
Незрячий по верёвочке пытается идти,
Он взялся своей немощью зрячих забавлять.
Персики рисует Сальвадор Дали
И на картине видно, но не слышно плач,
Может кто-то увидал лицо войны
Или правит камнем свой топор палач?
В камеру похлёбку тухлой занесли,
Уж там давно друг друга умели пожирать
И уже кого-то в жертву принесли,
Там ничего не нужно и нечего отнять.
Когда шёпот из преисподней перешёл в экстаз,
В яме выгребной крайнего нашли,
Им оказался бородатый Чарлз,
Голову которого на блюде принесли.
А тут соседка себе жопу нарастила
И ходит, как корова по линейке,
Она и домового охмурила,
А участковый тащит ей последние копейки.
Убогим раздадут бесплатные обеды,
И когда в полночь как павлин
прогорланит курица,
Кроликами кроткими станут людоеды,
Вот такой он реализм, если сильно щуриться.
