Валерий Анатольевич Голиков
Стенограмма от Матфея
Вон смотрите: на запах крови уже собаки сбегаются.
Там в лесочке они им и полакомятся.
– Там они им и позавтракают.
– И то правда, светать начинает.
– А если, что от него останется?
То в обед они с ним окончательно управятся!
– Ну, что вяли?!
Кто-то из братьев взял тело Мойши за руки, кто-то за ноги и они поспешили к лесочку.
– Добрались, тут его и оставим.
– О, брат, как здесь твоим «барашком» пахнет.
– Как бы не наступить… здесь его и бросаем.
Здесь в лесочке, прямо на «барашек», сами того не ведая, ведь ночь, темно, они и бросили тело Мойши. Так закончилась карьера доблестного
слуги царя Ирода.
СЦЕНА LIX
НЕОЖИДАННОЕ ОСМЫСЛЕНИЕ
Визит волхвов в дом Иосифа, да ещё и ночью, с таким не обычным делом, с такими необычными для него новостями, потряс его до глубины души. Когда он общался, беседовал с ними, находясь в гуще этого события, он не чувствовал всего того напряжения в котором он прибывал в тот час. Тогда, его голова, была занята осмыслением всей этой необычной ситуации, в которой он вдруг оказался, чтобы держать её под контролем. А когда волхвы ушли, и вся эта ситуация исчезла, всё благополучно разрешилось само собой, его мозгу нечем было больше, с таким нечеловеческим усердием, заниматься и… он расслабился. Напряжение спало, а вместе с этим ушла и тревога за свою семью. За Марию и Иисуса.
И вдруг… мысль, которая, сейчас, пришла к нему в голову, заставила его, снова, окунуться в те, совсем ещё недалёкие события, и начать их снова осмысливать, снова их пережить, но уже с высоты сегодняшнего дня, сегодняшней ночи:
«А ведь всё могло бы быть совсем иначе…
И сейчас бы
Я не имел бы ни Марии, ни Сына,
Если бы ангел Господень не вразумил меня.
И мне, самому, тогда,
Пришлось бы принять,
То решение:
Не оставлять Марию, а, всё-таки, жениться на Ней.
Да…
А тогда,
Без вмешательства ангела Господня,
Бога,
Я навряд ли бы
Так поступил.
И сейчас, совсем, другой бы была моя жизнь.
Лучше… или хуже?..
Нет… сейчас, совсем, не об этом думать нужно.
Есть семья: есть Мария и Сын.
Они теперь моя, сегодняшняя, жизнь.
А чтобы бы было – чего бы не было?..
Про то только Богу ведомо.
И всё-таки, как интересно!
Уж точно: со мной
Не было бы всей этой
Удивительной истории,
С приходом этих людей в дом мой…
И сообщения мне, ими, что Сын мой,
Не больше и не меньше,
А как есть: Царь Иудейский!
И что мне теперь с этим делать?
Как, всё-таки: странно, интересно и сложно
Устроена наша жизнь Богом!»
И теперь он ясно понимал, что после прихода этих странных,
необычных людей к нему в дом, после того, что произошло с ним этой ночью… изменило его навсегда. И что он, до конца своих дней, уже, никогда не будет прежним человеком. И теперь он точно знает, что ангелы существуют, и для осознания этого ему больше не надо вбивать гвозди в его голову. И что Дух Божий, тоже, существует наяву, а не только в тех Святых книгах которые находятся в храмах.
И сейчас, вот только именно сейчас, после посещения его дома этими странными людьми с востока, он как-то по-особенному понял, что Мария и их Сын это и есть его семья, о которой он так всю свою жизнь мечтал. Что это и есть его сегодняшний день, что это и есть его теперешняя жизнь. И что из-за своей, той, глупости он, чуть было, не потерял её навсегда. Что Её Ребёнок… это не только Её Ребёнок, а это их Ребёнок. Это и есть его Сын Иисус! Как? Как так получалось, что он не понимал этого, до конца, раньше?.. Может, быть, так, было, потому что у него раньше не было этого последнего звена, который соединил два разных куска цепи в одно целое?.. Два этих таких разных события, две эти такие разные истории в одно целое. И вот теперь приход, этих странных людей, расставил, в его голове, всё на свои места.
События этой ночи всё ещё продолжали занимать его ум, будоражили его, и всё никак не уходили, не отпускали его сознание. Да и не мог он, как и какой либо другой человек, который бы оказался на его месте, разом осмыслить такое событие в своей жизни, как приход посторонних людей в свой дом, да ещё и ночью! Которые всё расставили, на свои места, в его голове и происходящему, сейчас, в его жизни. И показали ему всю их совместную историю, с Марией и рождением их Сына, как единое целое: от того скромного застолья в воскресенье, в кабачке, после базара, которое ему устроил Авессалом, и до сегодняшнего дня.
И, ведь, если бы ангел Господень не наказал его за его маловерие, и не провёл бы его через все те испытания, которые он наложил на него той ночью… то не было бы сейчас у него ни его любимой им Марии, ни Иисуса… его Сына.
И вдруг приход этих людей в его дом… этих странных людей с востока.
И только теперь, складывая в своей голове все, как теперь оказывается, связанные между собой эти странные события, с той самой их встречи с Авессаломом, тогда на базаре, до сегодняшней ночи, когда в его дом пришли эти люди… события стали складываться в одно целое. И он, как ему теперь видится, понимает весь замысел Господа. И вот только сейчас у него, в его уже не молодой голове, всё встало на свои места. И вдруг, он это хорошо почувствовал, как исчезла та, маленькая плиточка которую ангел Господень, так… на всякий случай, оставил в его теле. Он сейчас ясно почувствовал, что освободился от неё, освободился от неё навсегда! Что её больше нет! И ему, вдруг, остро захотелось подойти, к своему Сыну и взять Его на свои руки и прижать Его к своей груди…
СЦЕНА XL
НАДО ДЕЛАТЬ ДЕЛО
После того, как их нежданные, ночные гости ушли, Мария вернулась в дом, к Младенцу. Села подле его колыбели и принялась, опять, им любоваться. Она, как и всякая мать, души не чаяла в своём Ребёнке. Но вот она обратила своё внимание на то, что Иосиф всё ещё не вошёл в дом, чтобы, наконец- то, лечь отдыхать. Она заволновалась за него и решила выйти во двор, чтобы узнать: почему он всё ещё не возвращается ведь уже скоро утро, а он всё ещё так и не ложился спать, так и не прилёг отдохнуть, чтобы его тело отдохнуло от предыдущего напряжённого трудового дня и хоть немного набралось новых сил.
Она встала и вышла во двор и то, что Она увидела, несколько озадачило её: Иосиф сидел на земляном полу их двора, при этом смотря в пустоту и с кем-то оживлённо разговаривая. И даже некоторые свои слова подкреплял жестами. Она не сразу решилась обратиться к нему. В те времена не было принято, чтобы женщина вмешивалась в мужские дела. Но, всё же, Её беспокойство о муже, ведь он был уже не молод, а значит она считала своим долгом заботится о его здоровье, заставило Её пойти на некоторый шаг, со своей стороны. Чтобы он обратил на Неё своё внимание. Она несколько раз, негромко, кашлянула и этого оказалось вполне достаточно для того, чтобы Иосиф прервал «свою беседу», с незримыми, для неё, собеседниками и обернулся к ней.
После чего он обратился к ней, и то, что она услышала от него, эти его слова… потрясли Её до глубины души. Ведь, никогда прежде, за все их прожитые вместе с ним месяцы он ни разу не говорил с Ней так, не говорил Ей такие слова.
Иосиф
– Почему не спишь, Родная,
Как Малыш наш?
Мать Мария
– Да… всё нормально…
Вот вышла,
Чтоб узнать: а ты как?
Уж ночь кончается,
А ты всё ещё не отдыхал.
Разве можно так?
Спать не ложился…
Откуда ж взяться свежим силам?
Пойди, я приготовила тебе твою пастель.
Поспи, хотя б немного,
Уж скоро новый день.
Иосиф
– Да, поспать бы…
Но есть ещё дела.
А ты знаешь, жена, моя?..
А ведь совсем себя не чувствую уставшим я!
Мать Мария
– Что за дела, Иосиф?
Какие дела могут быть… ночью?
(с юмором)
Дела ночью бывают, только, у разбойников,
А ты, ведь, человек хороший!
Иосиф
– На то они и дела,
Жена моя.
Они всегда тревожат нас,
Подгоняют нас.
Им всё равно: день на дворе иль ночь.
Они всегда от нас требуют лишь одного:
Чтоб мы заботились о них,
Ну, как о малых детях.
Тогда и будут все сыты в семье человека.
Который взял на себя ответственность
Её завести,
А значит… а значит мне пора идти.
Ты же слышала, родная,
Как эти люди
Мне пожелали
Своих ослов отдать, подарить.
Чтобы Тебе и Малышу я мог купить.
Мёда… свежего, душистого.
Пойду, схожу за ними, а потом сразу на базар.
Так они наставляли меня.
Мать Мария
– Иосиф, а что мы будем делать с их дарами?..
Иосиф
– И правда, Мария, давай-ка взглянем,
Что они принесли нам.
Сказали, что золото…
Сейчас посмотрим.
Иосиф взял лампаду из рук Марии и зашёл в дом. И очень скоро вернулся оттуда с узелком, который он держал в одной из своих рук. Потом передал лампаду Марии, а узелок с дарами поставил на пол двора. Присел над ним и стал его развязывать. А Мария старалась светом от лампады как можно лучше посветить мужу. Наконец узелок был развязан и Иосиф и Мария увидели его содержимое.
Иосиф
– Так: смирна, ладан.
Ах, какой запах!
Кирпич, какой-то, тяжёлый.
Ты знаешь, Мария,
Я никогда прежде не держал в руках золота
И даже не видел золота.
Только знаю, что оно должно быть жёлтым.
Мать Мария
– А это какое-то тёмное…
Надо показать «кирпич» отцу.
Иосиф
– Отцу, отцу…
Мария, прежде всего… я сам сначала с ним разберусь.
Не торопи события.
И как нам, всё это, объяснить ему?
Я, конечно же, его очень уважаю.
Я знаю: он человек деловой, обстоятельный.
Во всём разбирается…
Но ведь с него же не возьмёшь клятву,
Чтобы он ни с кем не поделился этим обстоятельством.
Что его зятю привалило,
Ни с того ни с сего,
Вот такое вот счастье.
Одному скажет, тот другому…
Так и пойдёт гулять наша история.
А как она дойдёт до ушей сборщика налогов…
Вот тогда и прощай наше золото,
Тут же заявится в дом наш.
Да любой чиновник
К нам в дом вломится
И скажет, что это его золото!
Он просто меня спросит:
«Иосиф, где ты его заработал?
Назови имя того человека и его адрес
Который за работу, с тобой, этим золотом рассчитался?
Это я его потерял.
Иди за мной, нас ждёт судья.
Он нас рассудит,
Кто им дальше владеть будет!» –
Так что, Мария,
Не торопи события.
Со временем мы сами разберёмся,
Как им распорядиться… с толком.
Светильник горит слабо.
Утром на него ещё раз взглянем,
Что это такое?..
Тяжёлое.
Да нет: конечно же золото!
Ведь они говорили со мною очень серьёзно.
А иначе… зачем им было:
Из одной страны в другую тащиться,
Дышать, в жару, дорожной пылью,
Тратить свои силы?
Они что: на всю голову больные?
Я не думаю, что они над нами пошутили.
Ведь они так убедительно со мною говорили.
Они очень хотели,
Чтобы я им поверил,
Что наш Сын Царь Иудейский.
Чтобы я: душой, умом и сердцем
Поверил в их речи.
И я верю,
А что мне остаётся ещё делать,
Взять и от их слов отмахнуться?..
Возможно в другом случае,
При других обстоятельствах,
Так бы и поступил я.
Но они… они очень мудрые люди,
Эти люди, от нас за горизонтом живущие,
Они хорошо знают человеческую душу.
Они знают, что душою человек всё приемлет,
Ведь она в добро и зло легко верит.
И принять человек может,
Всё что угодно,
Своим сердцем.
Надо лишь только улыбнуться человеку.
А вот мозги человека всегда стоят на страже.
И, если что… они человеку правильно скажут, подскажут:
Надо или не надо,
Добро или пакость.
И где его ждёт награда или опасность.
Так-то…
А потому: чтобы «три части» моего существа
Не сомневались в их словах,
Они и не могли поступить по-иному,
А как подтвердить свои слова золотом!
И ни чем иным, а именно золотом,
Которое так ценится людским родом.
От которого некоторые люди, порою,
Просто теряют свои головы.
И тогда они на всё готовы,
Лишь бы им заполучить золото.
Потому, что для таких нет ничего на свете ценнее, дороже:
Ни друзей, ни родственников.
А только золото.
А они,
Эти мудрецы,
Нам его просто подарили…
За то, что в нашей семье Ребёнок родился.
Правда: они меня, и так в том убедили,
Что наш Сын Ребёнок необычный.
А потом они свои слова ещё делом подтвердили,
Золотом подтвердили!
О, эти мудрецы великие.
Шутка ли это:
Наш Сын Царь Иудейский!
А ведь, воистину, Мария,
Такие подарки преподносили
И преподносят только царям!
И вот Малыш наш
Тоже этой чести удостоился.
Так значит Он что… Царь?..
Да, так по всему выходит!
Что ж… а я не вижу в этой истории ничего плохого.
Только подумать:
«Они расстались с золотом.
Своим,
Чтобы в дар его принести!
В подтверждение правоты слов своих». –
Да уж… кусок металла благородного
Аргумент очень весомый.
Тут.. во что хочешь поверишь,
Если слова подкрепляются вот такими… предметами.
Да уж… вот история – так история.
И если это сон, то мне просыпаться не хочется.
Ха… хоть во сне побыть богатым человеком.
Вот такая она,
Моя нехитрая мечта…
С детства.
Нас, у родителей, было шестеро,
Жили бедно…
А Ты, Мария, что об этом всём скажешь?
Мать Мария
– Иосиф, Мне страшно…
Иосиф
– Отчего, моя Родная?
Мать Мария
– А разве это не опасно?
Ведь в Иудее есть уже царь.
Так Иисус что… должен будет его место занять?
А Ирод он что: согласиться на это?
Что-то мне в это не вериться.
Иосиф
– Мария, наш Иисус ещё Младенец.
Да и вообще: дано ли будет свершиться этому,
Чтобы Иисус занял Ирода место?
Один только Бог знает.
И мне, наши гости, об этом, ничего не сказали.
Они, только, сказали, что Он Царь Иудейский,
Вот и вся тема.
И дали золото, чтобы и мы в это поверили,
Как, свято, верят в это они.
На этом и разошлись, с ними, наши пути.
А пока: просто будем жить.
Дела наши теперь наладятся.
И ни как иначе!
Царь Иудейский…
Что ж, пусть будет Царём Иудейским.
Так это или нет… но нам это уже принесло дивиденды.
А мы никому не расскажем об этом,
Верно?
(и далее про себя)
«Один Бог знает, что в моей жизни происходит
И чем всё это закончится:
Мария, жена, зачала от Духа Святого!
А Диавол мне, по этому поводу,
Говорит совсем другое.
А потом, совсем другое, ангел Господень!
А потом: плита, гвозди,
Пришельцы,
И вот, пожалуйте, наш Сын – Царь Иудейский,
Золото…
Да уж, Иосиф, “скучать” тебе не приходится.
А всё началось с речей Авессалома…
“ “Плодитесь и размножайтесь!” –
“Вот, Иосиф, слова Бога нашего” ”. –
А быть может, даже…
И ещё раньше,
С крыши его дома,
Которую я чинил два года тому назад, осенью.
И всё это уместилось в одну человеческую жизнь,
Твою жизнь, Иосиф.
И если вникну во всё это обстоятельно, по-хорошему,
То… так и свихнуться недолго».
(и далее вслух)
– Мария, моя радость,
Я не вижу, пока, никаких опасностей
Ни для Иисуса, ни вообще для всей семьи нашей…
Конечно: если будем держать языки за зубами.
Что случилось – то случилось.
Нам теперь что(?) головой о стенку биться,
Если с нами такое дело приключилось…
А смысл?
Назад не отмотать.
Положимся на Бога, как всегда.
В жизни человека, всякого,
Много, порой, странного,
Случается.
Бог каждому своё посылает.
С нами произошла вот такая история,
А с другими – другое.
Так что…
Не будем, пока, на эту тему, особенно, заморачиваться.
Просто будем жить, как и жили, раньше.
А там, когда в наших головах, всё успокоится,
Поговорю с Авессаломом,
Как нам поступить с золотом.
Только ты не торопи события:
Ни словом, ни намёком Земфире.
И вот что ещё, Мария,
Наши гости, меня настоятельно просили,
Об их ночном визите,
В дом наш,
Никому не говорить.
Чтоб мы могли спокойно дальше жить.
Попробуй людям всё это объяснить,
Особенно про их дары.
Народ завистлив,
Особенно
К добру чужому…
Словом:
Если выйдешь за ворота,
И как бы тебя не распирала гордость,
Что это к нашему Ребёнку,
С далёкого востока,
Приходили люди
И принесли ему
Свои поклоны,
Свои дары…
Лучше, Мария, промолчи.
Я сам, всё это, не могу
Ещё осмыслить.
Когда и с кем такое происходило?
Только с царями так обращаться принято.
Ну, всё Родная…
Поду, к «своим ослам»…
Я думаю: «К обеду жди мня».
Мать Мария
– Да, муж мой,
Сделаю всё, как ты сказал.
Счастливого тебе пути,
Только не трать на мёд все деньги,
Купи ещё и хлеба,
И молока
Для Малыша.
Иосиф
– Мария, если, всё, правда,
Что мне волхвы сказали,
Как они своих ослов мне описали…
То денег нам, с тобою, на всё хватит:
И на мёд и на хлеб, и на мясо.
Да ещё и расплатимся с долгами.
Нам теперь к новой жизни привыкать надо.
Она у нас, прямо, с сегодняшнего дня и начинается.
Пусть золото и ослы принесут нам добро и радость.
Мария, мы теперь богаты!
Понимаешь, моя радость?
Мы теперь богаты!
Теперь, из нашей жизни навсегда,
Уйдёт нужда.
И прочие обстоятельства,
Которые человеку счастливо жить мешают.
Купим тебе новый красивый халат, красивые платья.
Но только не всё сразу,
Чтобы людям в глаза не бросалось.
И помни, главное: «Держать язык за зубами».
После этих слов он… вот чего от него совсем не ожидала Мария, да и похоже, что и сам Иосиф от себя такого не ожидал, он подошёл к Марии… и крепко обнял Её. Подержал Её, примерно, с минуту в своих объятиях, а потом разжав их, уже было собравшись идти заниматься ослами, обратился к Ней.
Иосиф
– Вот, Мария, какие сюрпризы
Нам, порой, преподносит жизнь.
И куда нам от этого деваться?
Хочешь – не хочешь,
А приходится раскрывать свои объятия
И начинать вкушать все их «прелести» и «радости».
Но в нашем случае… я верю,
Всё будет к лучшему.
Я, всей душою, в это верить буду.
Ведь у каждого дома
Бог стоит за порогом.
Так давай откроем дверь и Его впустим,
Впустим Его в свои: сердце и душу.
И Ему доверимся…
А что, ещё, нам смертным, остаётся делать?
Во всех помыслах Его, замыслах
Человеку не дано разобраться.
А тем более правильно.
Так не будем и мы напрягаться:
К чему попросту силы и время тратить?..
Человеку, иной раз, обязательно
Надо
Отойти в сторонку.
И пропустить вместо себя, вперёд, Бога.
Чтобы Он его дело устроил.
Так давай и мы, с тобой, скажем:
«Господи, на Тебя уповаем!
Не покинь нас,
Не оставь нас».
Мария, а Ты,
Сейчас подарки их прибери.
Чтоб они не на видном месте были.
Ладан, смирна…
В храм отнести их, что ли?
На что они нам?
А первосвященнику скажу так:
«Вот иду, смотрю…
Лежит узелок.
Развязал его,
А в нём… не могу понять что…
Но запах приятный, так пахнет в храмах наших.
Наверное: потерял кто-то из ваших.
Вот и подумал, что это ваше».
А золоту,
Мы потом в нашем доме,
Найдём местечко укромное.
После этих слов Иосиф посчитал, что он теперь окончательно успокоил свою жену и уже с лёгкой душой, больше не говоря Ей ни слова, вышел на
улицу и направился к дому пасечника.
СЦЕНА XLI
ОСЛЫ И ВСТРЕЧА С НОЧНЫМИ СТРАЖНИКАМИ
Иосиф минут, примерно, за десять дошёл до дома пасечника, и то, что он увидел, его очень обрадовало. Потому, что ослов он действительно там нашёл, и именно в таком состоянии, как эти добрые, щедрые, по отношению к нему, люди их и описали ему. А именно: крупными, упитанными и привязанными к забору. Ослы действительно были просто великолепны! Сразу бросалось в глаза то, что они были явно крупнее всех тех ослов, которых он, когда либо, видел в своей жизни. И в туже минуту, эти ослы, упавшие к нему прямо с неба, ничуть не меньше укрепили его веру в Господа Бога, чем тот ангел, который вколачивал, той страшной ночью «гвозди» в его голову. И если в его теле ещё находилась хоть какая-то усталость… то при виде ослов она тут же улетучилась. И даже наоборот: он ощутил, во всём своём теле, невероятный прилив сил и бодрости. И снова почувствовал себя молодым, как в прежние годы… или, вернее будет сказать, ну почти что молодым.
Иосиф отвязал «своих ослов» от забора и повёл их за собой, прямиком, на базар. Он прекрасно знал, что народ там уже собирается, ведь в Вифлееме летом очень жарко и люди старались сделать все свои дела до тех пор пока не начался зной.
Он прошёл примерно шагов сорок, когда он увидел, что на встречу ему, из темноты, идут ночные стражники города. Когда они поравнялись с ним он слегка наклонил свою голову в их сторону тем самым давая им понять, что он приветствует их. И вдруг один из стражников произнёс:
Один из стражников
– Командир,
Смотри!
Ведь это те самые ослы,
Которые были у тех странников, с востока,
Помнишь?
Которые, в город наш пришли,
Чтоб освятить его своими молитвами.
Мы повстречали их, не так давно…
И вот теперь я вижу этих ослов, их ослов,
В руках у этого человека.
Мне, как-то, странно это…
А где они сами?
Давай-ка у него спросим и узнаем?
Что-то здесь не так…
Так разумею я.
Ослов, этих, я хорошо запомнил:
Крупных, хорошо ухоженных.
Спроси-ка у него,
Как всё это нам объяснит он?
Завулон
(Командир ночной стражи города)
– Я это и без тебя знаю.
Ты, лучше, держи копьё,
Своё,
Правильно…
А то получишь от меня взыскание.
(и далее обращаясь к Иосифу)
– Муж, как твоё имя?
И будь так любезен: объясни нам,
Как эти ослы, которые принадлежат странникам с востока,
Безусловно людям благородным,
В твоих руках оказались?
Потрудись пожалуйста.
Завулон, начальник ночной стражи, хорошо усвоил тот урок который ему преподнесли волхвы. Поэтому сейчас, чтобы ему снова не оказаться в подобной ситуации, и снова не нарваться на неприятность, с незнакомым ему человеком, он и решил вести себя по-другому. А именно: со всей
любезностью, на которую он только мог быть способен. С любезностью… от которой его, сейчас, просто тошнило. Тем более что для него, в тот раз, при его встречи с волхвами, его неучтивость обернулась для него и материальной потерей. Ведь, чтобы загладить конфликт, ему пришлось расстаться со своим кошельком. И с той, не малой для него, суммой, а именно пятью шекелями, что в нём находились. И всё равно: для него, грозного начальника ночной стражи города Вифлеема, такой вид обращения с людьми, был неприемлем! Ведь даже дома, находясь в кругу семьи, он ни на секунду не забывал, что он Начальник! И все свои разговоры, с домочадцами, а тем более с женой, он вёл только начальственным тоном. А, тем более, когда он отдавал жене распоряжения по дому и по хозяйству. Ведь он привык к тому, что его все боялись… Ведь в этом, в людском страхе перед собой, он видел, особое уважение к своей персоне. А сейчас, вдруг, всё поменялось… как будто бы земля поменялась местами с небом! И теперь ему надо разговаривать с человеком, которого он не знает, как с равным самому себе! Но что поделать?! Этой ночью для него, по край ней мере в его работе, всё поменялось. И он, только с большим трудом, для себя, смог, вести разговор по-другому, по-новому: вежливо, с незнакомы ему человеком. А, когда он заканчивал свою речь, обращённую к Иосифу, последнее слово: «пожалуйста», так вообще встало костью в его горле.
Иосиф
– Уважаемые военные.
Вы абсолютно правы,
Ослы эти,
Именно,
И принадлежат им.
А меня они,
Наняли к себе на работу.
А зовут меня, с рождения, Иосиф.
Чтобы я об, их ослах, позаботился.
А вернее будет сказать так:
Чтобы я их, как можно скорее продал,
А деньги им отдал.
Вот я сейчас и веду их на базар.
Потому, что самим им заниматься ослами некогда.
Нет у них, на ослов этих: ни времени, ни терпения.
Ведь их дело читать молитвы,
А продавцы из них никакие.
Не умеют они торговаться.
Вот, на это дело, они меня и наняли.
Они мне так сказали,
Что эти ослы их делу только мешают.
Ведь они много странствуют,
Ходят по нашей Иудее
И молитвами своими
Наши города освящают.
А эти ослы им только мешают.
Двигаются они очень медленно,
За ними не поспевают.
Так зачем им обуза такая?
Вот они меня и наняли…
А потом говорят:
«На обратной дороге
С тебя свои деньги спросим.
Как ослов, наших, продашь,
Возьми с той суммы себе десятую часть.
Это тебе за работу,
А остальные деньги вернёшь нам,
Ну что по рукам?» –
А если вы в моих словах сомневаетесь?
Тогда давайте спросим у пасечника.
Он живёт вон в том доме.
Завулон
– Всё верно,
Я знаю такого.
Мёд у него хороший.
Иосиф
– Так вот: они у него на постой остановились,
У меня-то в доме нет места лишнего.
Поэтому я их к пасечнику и направил.
Подумал: «А вдруг им его мёд понравится?
Ведь, он, конечно же, им угощать их станет.
И они у него, тогда, мёда купят.
А ведь деньги вещь всякому нужная.
Всё пасечнику прибыль будет». –
И я сказал им: «Вот в тот дом идите,
Там себе приют и отыщите». –
А они, прежде чем отправиться в дорогу,
Опять в мои постучались ворота.
Ну и… наняли меня, к себе, на работу.
Они мне так сказали:
«Пасечник… он ведь человек старый
И с такими крупными ослами ему не управится.
Так что, Иосиф, –
Так зовут меня Иосиф, –
Если тебе нужна работа, –
А кому не нужна работа, –
Прояви о нас заботу:
Ослов, сих, продай
И смело себе забирай десятую часть,
С той суммы,
Которую, за ослов наших, получишь». –
И я согласился, ведь в этом нет никакого преступления,
Чтобы честно заработать, для своей семьи, немного денег?
Вот и всё, что имею,
Чтобы ответить вам на ваш вопрос:
Про странников с запада и их ослов.
Только их, в доме у пасечника, уже нет.
Они мне сказали, что у них много дел.
Они у него совсем немного отдыхали,
Только поужинали, а потом вновь в путь, свой, и отправились.
Они мне сказали, что с пасечником, за постой, сразу рассчитались.
Пять шекелей ему отвалили.
Завулон
– Пять?
Как раз
Столько в моём кошельке было,
Когда я им вручил кошель свой.
Я как узнал, чем они занимаются,
На благо города нашего?
Так тут же и оказал им материальную помощь.
В их благородное дело
Сделал своё пожертвование.
Как тебя зовут, муж благородный?
Иосиф
– Иосиф.
(и далее про себя)
«Ведь я, уже, назвал им своё имя!
Эх вы, служивые,
Совсем, видать, умаялись.
По Вифлеему, со своими копьями, шатаясь».
Завулон
– Нам ни к чему тебя проверять, Иосиф.
Я сразу понял: ты муж добрый.
И знай, те волхвы под нашей, моей охраной.
И если кто, вдруг, тебя на базаре обижать станет?
Тогда ты той роже так и скажи:
«Завулона знаешь,
Начальника ночной стражи?
Донесу ему на тебя,
Что ты меня обижаешь,
А он мой большой приятель.
Тогда получишь от него наказание.
За дела твои неправедные». –
Потому что, знай Иосиф,
Люди эти пришлись мне по сердцу.
И теперь они под моей защитой.
Прощай, Иосиф, и помни слова мои.
Иосиф
– Спасибо тебе, Завулон, славный начальник,
Что ты теперь меня защищаешь.
На этом Иосиф и ночные стражники города и расстаются. И каждый пошёл своей дорогой.
СЦЕНА XLII
«ДОБРАЯ» НОВОСТЬ
Командир отряда тайных стражников, соглядатаев, Акива, который был послан, вместе со своим отрядом следить за волхвами, его командиром, начальником тайной стражи царя Ирода Бенционом, как только они прискакали в Иерусалим, тут же направился к нему на доклад.
Командир отряда соглядатаев
Акива
– Приветствую тебя мой, господин!
Нашли! Нашли!
Как ты приказывал: нашли!
И как только мы Царя Иудейского нашли,
Так я тут же, с докладом, к тебе и поспешил.
Как ты мне и приказывал:
«Не теряй, Акива, тогда, времени даром!» –
И я гнал своего скакуна
Не жалея ни его… ни себя!
Чтобы, мой господин, порадовать тебя.
Бенцион
– А… не может ли быть ошибки
Мой славный, Акива?
А, ну-ка, опиши мне всё в деталях.
Дай мне все расклады.
Чтоб я мог оценить работу вашу.
Не смей упускать никакой мелочи,
Ведь мне потом с этим,
На доклад к Ироду идти.
И если меня подвёл ты?..
Головы тебе не сносить!
Акива
– Мой господин, я понимаю всю ответственность
Возложенного на меня дела.
Я прекрасно понимаю,
Что голова моя,
Тот час же,
Окажется на плахе,
Если провалил я эту миссию.
Но… никаких причин, пока, тому не вижу,
Чтоб мне об этом беспокоится.
Ведь в этом деле всё сходится!
Бенцион
– Сейчас посмотрим: давай скорее начинай
Мне свой доклад.
И помни:
Во всех подробностях.
Акива
– Да мой, господин.
Так вот: как только они вышли из дворца,
Людская их тут же поглотила толпа.
Не знаю: специально они или нет?..
Но мы, чуть было, не потеряли их след.
Но лишь на какое-то мгновение
Эта ситуация над нами висела.
Но, людей у нас всегда хватает,
И поэтому мы сразу же всё исправили.
И уже далее,
Ни на секунду, из виду своего, их не выпускали.
Так они и добрались до Вифлеема.
Ну и мы, след в след, за волхвами этими.
Да, что тут ещё сказать надо,
Мы потому в толпе их быстро отыскали…
На них нам ослы указали…
Очень было мудро, со стороны царя,
Такой шаг предпринять.
Куда они,
Туда и ослы,
Ну, а вслед за ослами и мы.
Так вот: когда мы добрались до Вифлеема.
Над городом уже, вовсю, ночь висела.
Ну, тут они и принялись за своё дело.
Стали задирать головы к небу.
И что-то там разглядывать сверх меры.
Всё тыкали и тыкали в небо пальцами
И спорили меж собою жарко.
Ну, а потом, видать совместными усилиями
Они и пришли, к окончательному выводу,
В каком доме этому Младенцу находится.
Прости меня, господин, Царю Иудейскому.
Постучались в этот дом, им открыл хозяин.
И стали они с ним разговаривать.
Прости меня мой, господин,
Но разговора, того, мы, не слышали:
Боялись подойти ближе,
Чтобы не спугнуть их.
Ну, а потом,
После того,
Как они с хозяином объяснились.
Он в свой дом и впустил их.
Там они и остались.
И даже через час они из дома, этого, не появлялись.
Ну, тогда, я так подумал:
«Ну, всё, Акива,
По всему, видно:
“Бабушка приехала!”
Увенчалось успехом
Наше, безмерное, усердие,
Дело сделано!» –
Ну, ты, же ведь знаешь,
Мой дорогой начальник,
Что этим выражением,
Мы черту подводим,
Когда подытоживаем
Выполненную нами работу.
И, уже, дальше,
Голова моя,
Мне всю ситуацию, так объясняет,
Даёт мне следующие расклады:
«Акива, сейчас преступники сидят, празднуют.
Вина вкушают,
Их хозяин баранинкой угощает.
А за баранинкой, в след,
Подаёт им сладкий шербет.
А они Младенца славят
И поклоны Ему отбивают,
И дары Ему свои вручают.
Не могут на Младенца нарадоваться.
На этого:
Да пусть мне простит,
Мой язык,
Царь Ирод,
Царя Иудейского.
А ты в холоде,
Под звёздами,
Голодный…
Пойди
И разом их замочи,
Всю эту сволочь!
Сделай это дело благородное». –
А потом я сказал себе:
«Акива, чего это ты…
Вдруг так раздухарился?..
Ведь такого приказа не получал ты.
Твоё дело выследить и доложить,
А дальше: царь Ирод сам решит,
Как ему быть.
Не суй свой нос в государственные дела,
А лучше сделай то, что на прямую касается тебя.
Видать ты забыл, Акива,
Какой приказ получил ты
От своего господина?
Как установишь тот самый дом,
И убедишься, что именно в нём,
Скрывается государственный преступник,
Который себя именует
Царём Иудейским
Тот час, немедленно
Скачи к своему господину с докладом». –
И вот я уже здесь: пред твоими светлыми очами.
Бенцион
– А?..
Акива
– Да, мой господин,
Я так и поступил:
Оставил, там, человека.
Самого опытного в нашем деле.
И дал ему такую команду:
«Следи со всей внимательностью,
Глаза не смея смыкать своего,
Не только за этим домом
Но и за всем, что вокруг него происходит.
И если ничего не случилось,
А всё по-прежнему,
Как и до нашего отъезда,
То так, тогда, мне в своём докладе и доложишь.
Когда мы обратно вернёмся,
Чтобы арестовать Мальчонку.
Ну, а если вдруг изменится ситуация…
Тогда действуй по обстоятельствам». –
Бенцион
– Ну… если всё действительно так,
Как ты мне ситуацию описал…
Тогда я вижу: ты со своей задачей справился.
С этой задачей, которую царь Ирод передо мной поставил.
Ну, а я на тебя её перенаправил.
Ведь так из века в век ведётся:
