Валерия Локка
Приор. Путь странника
– И что это значит?
– Вы гораздо более древняя раса, чем люди. Может, за вашу историю встречалось что-то подобное? Упоминания о контактах с живыми космическими кораблями? Знаю, что наши правительства уже это обсуждали, когда началось исследование Приора. Но учитывая новые вводные… – с надеждой проговорил Рохас. – Какие-то далекие совпадения, намеки? Может, что-то было в легендах или мифах?
– Командир, да, мы древнее вас, но мы потеряли несколько тысячелетий в изгнании в собственном мире после катастрофы. Мы долго не возвращались к звездам и были почти изолированы. До нас мало что доходило из внешней галактики и мало кто к нам прилетал. Большинство наших соседей были уверены, что после катастрофы нашего народа не стало, мы вымерли, а планета стала непригодной для жизни.
– Возможно, Приор древнее катастрофы и есть что-то из вашей очень давней истории? – не унимался Полковник.
– Мне они недоступны, – перевел автопереводчик щелчки и бульканье Кииши, которые были истинным языком их цивилизации. – Мало кто сохранил знания о том времени, и большинство умерли или… – перед ней снова мелькнуло изображение ее отца в долине, высохшее тело, в котором навсегда заключен здоровый и живой разум, – или недоступны.
Рохас заметил, как ее кожа из бледно серой стала покрываться еле заметными голубоватыми разводами, и понял, что затронул какую-то очень тяжелую для нее тему.
– У Вас все хорошо? – он хотел по-дружески дотронуться до ее плеча, но вовремя вспомнил, что это не принято, да и может быть очень неприятно: чешуйки и волоски на коже Ларниан выделяли слабый токсин, вызывающий неприятное жжение и зуд, особенно для чувствительной кожи людей. – Перед отлетом вы говорили о личной семейной проблеме
– Да, проблема была, и она решена. Но не так, как хотелось бы. Мой отец был наказан за неподчинение народу и заключен в долину под внутренней звездой. Такова была воля народа и его выбор.
– Мне жаль.
– Не стоит, Полковник. Вы не должны жалеть существо, которое не знаете и не понимаете его мотивов. Не берите на себя эти чувства, – она посмотрела на мужчину и снова растянула рот в «улыбке» что на лице Ларнианина смотрелось достаточно угрожающе.
– Да, вы правы, я не знаю его и историю, которая произошла. Но я знаю Вас, и мне жаль, что вы испытываете неприятные чувства из-за произошедшего. – Он смотрел на зрительные усики, но словно видел во взгляде непонимание. – У людей принято сочувствовать чужому горю, даже если они не пережили этого сами, понимаете?
– Не очень…По-моему, это очень саморазрушающий обычай. Переживать проблему вместе с другими довольно тяжело.
– Наверно, да. Но вместе легче, чем одному.
Они оба замолчали на несколько минут, и когда продолжили, тон разговора стал немного теплее.
– Знаете, мой отец был одним из тех, кто мог найти какие-то древние знания. Из текущего поколения никто не обладает такими знаниями. Но если у меня получится что-то найти, я дам Вам знать.
– Спасибо, Кииша, буду признателен.
– Я сейчас могу чем-то помочь? – с искренним участием произнесла Ларнианка, в знак уважения приподняв плечи.
– Думаю, вам стоит успокоить своих соотечественников на корабле, если это потребуется, и более ничего, – улыбнулся в ответ командир.
– Я могу больше. Отправлю к Вашим ученым наших специалистов, возможно, наши знания смогут помочь разгадать загадку Приора, – уже вставая с кушетки, произнесла Кииша. Рохас не успел поблагодарить ее, потому что она быстро удалилась из его кабинета, и в нем снова повисла давящая тишина.
Рохас посмотрел на уже пустой дверной проем и подумал, что различия в эволюции, в истории народов, в количестве прожитых веков в разных концах Галактики не могут отнять одну общую черту у всего живого – сопереживание. И пусть Лариниане считают чувства вполне объяснимыми и обоснованными качествами и не понимают беспричинной любви или ненависти, они тоже подвержены общевселенскому потоку доброты и взаимопомощи. Мужчина снова вернулся в горизонтальное положение, закинув ноги на подлокотник. На этот раз он закрыл глаза и погрузился в дремоту. Его уже порядком успокоившийся разум перебирал воспоминания о контакте с Приором. Он снова видел свой родной дом, слышал запахи и звуки, шелест листьев и шум воды. Чувствовал ветер на своем теле и даже первые капли дождя на лице. Он снова был там, где не было тревоги, мучительных уроков отца, ответственности за чужие жизни; где был только он и его мечты о космосе и великих подвигах; где были родители и друзья; где он еще не был тем, кем хотел стать, но уже был собой.
2
Самый высокий уровень тревоги на личных коммуникаторах команды сопровождался не только громким звенящим звуком прямо в мозгу, но и тонкими электрическими разрядами, которые человек не мог не заметить. Сигнал под кодом «Солнце» на Приоре возник впервые и мог означать только вторжение врага. Рохас уже бежал в рубку, пока его коммуникатор на ключице продолжал «щипаться». С силой ударив по нему, сильнее, чем рассчитывал, он рявкнул: «Да отключай уже тревогу, черт тебя подери!».
Ключица под тяжелой рукой заныла и, скорее всего, отзовется синяком через несколько часов. Но об этом думать не приходилось: на Приор напали, другого объяснения такому сигналу быть не могло. Двигатели запустились, как и предсказывала Айрин, но корабль пока не набрал полной скорости и скорее плыл по космическим волнам, потихоньку разгоняясь. Вбежав в рубку, Рохас сразу направился к своему пульту, даже не заметив, что в рубке была полная тишина. Лиза, занимавшая свое место на центральном пульте, не успела даже повернуться к ворвавшемуся как ураган командиру, как он оказался рядом с ней.
– Докладывайте, – бросил Рохас, уже перебирая на своем пульте типы сканирования пространства, стараясь найти «неприятеля». – Я ничего не вижу на… – он поднял глаза на майора.
– Вы ничего не увидите на сканерах, Полковник. Позвольте я вам сама покажу. – Лиза указала в сторону основного экрана в рубке, транслирующего обзор перед кораблем.
Рохас не сразу понял, на что именно нужно смотреть. Он молча взглянул на Лизу, потом снова наружу.
– Видите? – Лиза не отрывала взгляд от лица командира.
– Нет, – честно признался мужчина, – что я должен видеть? – он перебирал глазами по картинке на экране. Перед ним простиралась полная темнота космоса и не было ничего, за что можно было зацепиться взглядом.
– Звезд нет, Полковник, – тихо заметила девушка. И тут до него дошло. Перед ним была пустота, черная и густая.
– Что это? – его голос был тихим, но уверенным.
– Мы не знаем, это появилось примерно тридцать минут назад, мы не сразу заметили… на сканерах ничего… Внешние датчики, которые выпустила Хлоя, пока мы были на планете, тоже ничего не показывают. Они словно зависли в том месте, где находились в момент появления этой штуки.
– Штуки? – Рохас как будто ожил. – Так это какая-то штука? Или природное явление? Туманность?
– Мы не знаем, – повторила блондинка, – ничего не видно ни глазами, ни сканерами, я не знаю…
Рохас медленно начал отворачиваться от экрана, словно пытался отлепить свой взгляд от державшей его своими щупальцами темноты.
– Тогда спросим того, кто может знать, – четко проговаривая каждое слово произнес Рохас и двинулся прочь из рубки. Лиза только успела крикнуть ему вслед, что будет докладывать об изменениях отсюда, а потом выдохнула само себе под нос:
– Если будет о чем докладывать…
Вызвать Айрин в рубку он не рискнул. Ей было не место в отсеке, где были сосредоточены все управляющие системы. Но все же немного пожалел о том, что не мог вызвать ее в свой кабинет по коммуникатору. Мог послать за ней офицера СБ, но это отняло бы у него драгоценное время. Мужчина преодолевал коридоры корабля так быстро, что еще продолжат додумывать эту мысль, когда поднявшись на жилую палубу, заметил выходившего из каюты Айрин Доктора Хайса. И вид его был обеспокоенный. Алекс теперь четко ощутил тревогу, граничащую со страхом, и не шевельнулся, пока врач не подошел к нему.
– Что с ней? – торопливо произнес Полковник, когда Роберт приблизился достаточно. – Она в порядке?
– Зайдите к ней и увидите сами, – равнодушно бросил Хайс, даже не замедлив шаг.
– Что это значит? Да подождите Вы! – он дернул врача за рукав.
– Эта девушка не в моей компетенции, Полковник. Я не знаю, что с ней и как ей помочь. Это еще одна необъяснимая вещь, которая сводит меня с ума. – В его глазах блеснула влага, не слезы, – нет, а жидкость, которая появляется от сильных эмоций: гнева, радости или горя. Роберт Хайс впервые в жизни столкнулся с чем-то настолько невозможным и необъяснимым, как Айрин, и это очень сильно его раздосадовало. – Я должен вернуться в лабораторию, попробую проверить ее кровь. – Он выдохнул. – Снова… – После чего удалился.
Войдя в ее каюту, Рохас увидел девушку, скрученную на полу в самом дальнем углу комнаты. Она сидела, обхватив руками голову, и почти незаметно раскачивалась. Несколько мгновений нужно было понять Алексу, что Айрин испытывает острую боль, но не мог понять, чем она вызвана. Приблизившись, он присел рядом, не прикасаясь к ней, чтобы ненароком не сделать еще больнее. Она не замечала мужчину, почти не шевелилась, лишь очень тихо издавала грудной утробный звук: полу вой, полу всхлип. Рохас был совершенно растерянным и понятия не имел, что ему делать.
– Айрин? – аккуратно, почти шепотом произнес он. – Что с Вами?
В ответ была тишина, казалось, прошли часы, прежде чем она очень медленно подняла на него взгляд. Он был полон отчаяния и муки.
– Вам больно?
Она лишь кивнула в ответ и от этого интуитивного движения, видимо, испытала новый приступ, потому что лицо исказилось гримасой боли. Девушка несколько раз глубоко вздохнула и выдохнула, и лишь потом заговорила:
– Я их слышу, – тяжелый вздох, словно она произнесла не пару слов, а спела тяжелейшую оперу, таким тяжелым был ее голос, – их крики или вой, я не знаю. – Она снова скривилась. Ее руки опустились на пол, легли ослабшими плетями. – Я не знаю, почему слышу это.
– Кого, кого Вы слышите, Айрин?
Она снова взглянула в глаза мужчине, но не ответила на его вопрос.
– Я была здесь, когда все началось. Примерно, – снова приступ, руки взметнулись к вискам, но от того, что ее мучило, прикрыться она не могла. – Примерно полчаса назад, не знаю… – Девушка заставила себя сделать глубокий вдох, прикрыв глаза, а Рохас отметил, какой бледной она была, щеки словно впали. – Я сидела на диване, когда услышала этот вопль, – постучала пальцем по виску, – у меня в голове.
Алекс не понимал, о чем она говорит, но не задавал никаких вопросов. Каждое слово ей давалось очень тяжело.
– Это похоже на вой, и на крик, и на скрип одновременно, – она снова начала говорить, – миллионы голосов. Меня откинуло на пол и… – она снова вздохнула.
– Кто издает этот звук? Чьи это голоса? – не выдержал Рохас. – О чем вы говорите?
– Идите на основную палубу, попробуйте войти в контакт с Приором, Полковник. Я сейчас Вам никак не помогу.
Мужчина смотрел на девушку, видел ее боль и не понимал, что ему делать. Это могло быть ловушкой, могло ей не быть. Рисковать он больше не хотел, слишком много было поставлено на карту.
– Пойдемте со мной, я помогу вам, – пришла ему в голову мысль. – Может, у Приора есть лекарство для вас?
– Это… это я его лекарство сейчас, – она выдавила подобие улыбки. А через секунду снова сковала голову в руках, стараясь не издавать звуков, но Рохас видел, как раздуваются ее вены на шее, висках.
– Айрин, – мужчина схватил ее за руку, привлекая внимание, – что это значит? Что за лекарство?
– Пока я ловлю этот сигнал, значит Приору он не страшен. Вам надо спешить, они скоро поймут, что сигнал перехвачен, – она проговорила это так быстро, как только могла, то шепча, то переходя на бесшумное шевеление губами, и местами говорила на вдохе. – Идите, – она бессильно оттолкнула руку командира, но безуспешно.
– Но Вас нельзя оставлять одну, – Рохас поднялся, и потянул Айрин за собой.
Вдруг глаза девушки распахнулись сильнее, и она изо всех сил почти прокричала.
– Нет времени! Быстрее идите, сигнал усиливается, я долго не смогу его держать на себе.
От неожиданности Полковник выпрямился, отпустив ее руку. Несколько секунд он потратил на осознание последних ее слов, вернее тона ее голоса, властного, отчаянного.
– Я пришлю к Вам кого-нибудь, – бросил Алекс на ходу, уже покидая ее каюту, и скрылся в дверном проеме.
Теперь она осталась одна и от боли начала выть, еле слышно, но жутко. Девушка попыталась восстановить сбившееся дыхание после усилий сдержать боль, но получилось не очень. Она снова обхватила голову руками, словно могла защититься от того, что ее мучило. Но не было никаких щитов, которые могли бы ей помочь. Сигнал был телепатический, те голоса, которые она слышала, транслировались напрямую в ее разум, и спрятаться от них она не могла. Очередной приступ отпустил, но она знала, что ненадолго. Шум, хоть и слышался издалека, все равно продолжал нарастать. Но она дала себе насладиться этим мгновением покоя. Облокотилась на стену, расслабив шею и плечи, она непроизвольно сползла ниже, почти улеглась на пол, выпрямив ноги и полностью расслабив все тело. Айрин чувствовала вибрацию в своем мозгу, новая порция была близко, но эта секунда у нее еще была.
Когда в дверном проеме появилась фигура, она этого не заметила. Мозг снова сковал гул криков, скрипов, шипения инородного разума, и девушка по инерции снова скрутилась в комок, прижимая ладони к ушам так сильно, что казалось, расплющит себе череп.
Эрик смотрел на нее и не понимал, что происходит, поэтому просто замер на пороге. Рохас залетел к нему в каюту и приказал, именно приказал идти к Айрин и не оставлять ее одну ни при каких обстоятельствах. Он раньше не видел в нем столько властности, не видел его истинным командиром, хоть и знал, кем он являлся. Ослушаться парень не посмел и быстро двинулся к девушке, с которой он не разговаривал уже несколько дней, да и не особо этого хотел. Но развернувшаяся перед ним картина заставила его забыть о их обоюдной антипатии. Она выглядела ужасно: заплаканная, сидела в нечеловеческой позе на полу, прижимала руки к голове. Ему показалось, что она скулила.
Неуверенным шагом он приблизился к ней и позвал по имени. Реакции не было. Он подошел еще ближе и снова позвал. Ответа не последовало. Она словно его не слышала, хотя он постарался быть достаточно громким. Не понимая, почему именно ему выпала эта «почетная» миссия, и не имея понятия, что вообще происходило, он замер в метре от Айрин, ожидая, что она его заметит. Но вместо этого девушка вдруг повалилась на пол, словно потеряла сознание, и прижалась лбом к полу, продолжая держать руками голову. Только по вырвавшемуся из ее горла утробному вою он понял, что она была в сознании.
Эрик машинально рванул к ней, не задумываясь о том, чем он мог ей помочь. Его ладони мгновенно вспотели, а сердце бешено забилось. На его глазах ничего подобного никогда не происходило, и он понятия не имел, что может сделать в этой ситуации. Его рука легла на ее спину, и это произошло автоматически. Он почувствовал под своей ладонью дрожь ее тела. И вдруг все прекратилось. Девушка замерла, и Эрику показалось, что эта пауза была слишком долгой. Он уже успел подумать, что она умерла. Несколько мгновений она не шевелилась, только спина вздымалась… она дышала. Когда она начала оборачиваться, Эрик отшатнулся от нее, давая пространство для маневра то ли ей, то ли самому себе. Ее лицо было испуганным и удивленным одновременно. Первые мгновения она смотрела на него так, словно видела впервые. Он почти видел, как в ее памяти всплывают воспоминания о том, кто он, и откуда она его знает.
– Как…? Как ты это сделал? – голос Айрин был тихим, переполненным эмоциями.
Такого вопроса парень вообще не ожидал. На всякий случай он сдвинулся еще подальше от нее.
– Что я сделал? – Он попытался скрыть в своем голосе страх, но вряд ли у него это получилось.
– Голоса прошли, – пояснила Айрин, уже не глядя на Эрика, а что-то обдумывая. Эта реплика ясности не принесла, и Эрик нахмурился.
– Объясни толком.
Айрин начала подниматься, ее качало, но она ловко ухватилась за диван, опершись на него одной рукой. Ее взгляд был где-то далеко. Она погрузилась в свои мысли и явно не слышала его слова. А потом также неожиданно уперлась взглядом в парня так, что он почувствовал себя полностью голым на виду у всех.
– Ну что? – грубости, которой он хотел наполнить эти слова, не было, зато он услышал в своем голосе дрожь, отчего его передернуло. Не пристало ему при ней нервничать. Их последний диалог был обидным для него, и свою слабость показывать ему точно не хотелось. Но правда была в том, что последние несколько минут напугали его до чертиков.
– Ты слышишь их? – по выражению лица Эрика стало понятно, что он не понимает, о чем речь. – Голоса, крик… не знаю, как его назвать. – Девушка внимательно смотрела за его реакцией, но ничего кроме ошалелого взгляда не видела.
Айрин отошла от него, не зная, как продолжить. Что она могла ему рассказать? Что в ее голове еще минуту назад был ад? Что она слышала жуткий звук… и крик, и скрип, и вой, которые вызывали жгучую боль… боль не тела, боль разума. Как ее разрывало изнутри, как терялась она в этих мучениях, забывая себя. И пока она подбирала слова, девушка не заметила, как отошла достаточно далеко от Эрика, а тот двинулся к двери на выход. И тут все стало возвращаться, боль начала накатывать волной, снова заглушая все ее чувства и мысли. И тогда до нее дошло:
– Стой, – она рванула к парню и с силой схватила его за руку. От такой неожиданной выходки он вздрогнул, но руку не отдернул. Лишь смотрел на нее еще более удивленный.
– Все прошло… – на ее лице отразилась улыбка. По-настоящему счастливая улыбка. – Ты каким-то образом блокируешь это чертов сигнал, понимаешь? – Эрик ничего вообще не понимал и лишь покачал головой. Его голубые глаза уже были размером с блюдца, и он чувствовал, как они продолжают увеличиваться. – Я расскажу по дороге, пойдем со мной, – девушка дернула его за руку, которую по-прежнему держала в районе запястья. Парень, совершенно ошалелый, шел за ней скорее на автомате, чем сознательно.
Его почти перестало напрягать ее прикосновение, даже хватка к его руке, но комфортным это для него тоже не было. Он хотел было вырвать руку, но заметил, как Айрин почти незаметно пошатывается, спотыкается, и решил пока не делать резких движений. Дойдя транспортного шлюза, она остановилась и странным взглядом обратилась к нему, но не произнесла ни слова. Это продолжалось несколько минут, пока не приехал лифт, и Эрик успел заметить, какой бледной и осунувшейся она была. Девушка нырнула в проем первой, а он задержался на пару секунд, не уверенный, что хочет знать продолжение этой истории. Она отпустила его руку, но ему показалось, что она все еще держит его и тянет за собой.
3
Алекс ждал стоя напротив входа на реальную палубу управления, и ожидал снова увидеть свой дом, свое прошлое. Но на этот раз Приор не показывал ему картинок, он просто растворил стену между Полковником и его целью, предлагая беспрепятственно войти. Подавив легкое разочарование, мужчина шагнул вперед, снова оказавшись в странном помещении. Здесь не было ничего похожего на командный центр. Похожего в его понимании: никаких пультов, кнопок, экранов, даже не было иллюминаторов. Как отсюда можно было управлять кораблем, Рохас понятия не имел, но точно знал, что установить связь с кораблем у него получится. Его обычно быстрый и уверенный шаг сбился, и в центр зала он продвигался медленно и неуверенно, словно вовсе не хотел идти туда. Да и что он тут делал, было не понятно. Айрин отправила его сюда, а зачем? Какой-то сигнал, который она не дает принять Приору, какие-то голоса и боль… Голова шла кругом, но он все же вошел в центральную область, понимая, что не готов к этому. Несколько секунд он чувствовал вибрацию в голове, словно его мозг пронизывали слабые струйки электричества, и это было даже приятно. А потом он увидел Айрин, скорчившуюся на полу и… Мужчина закричал, потому что в следующую секунду его разум пронзила острая боль и жуткий звук, крик, дикий вой, скрежет и зловещий скрип. Он прижал руки к ушам и согнулся вдвое. Еще немного и он потерял бы равновесие, но вдруг все прекратилось. С облегчением Алекс глубоко вздохнул, поставив руки на колени и стараясь не выпрямляться резко.
– Зачем? Что ты мне этим хотел сказать? – Еле слышно обратился он к Приору. Но ответа не последовало, лишь в голове возникла картинка недавней встречи с Айрин и его собственный вопрос ей: «Вам больно? Кого вы слышите?».
– Понятно, – мужчина выдохнул еще раз и выпрямился, – и что дальше?
Он окинул взглядом пространство вокруг себя, ожидая следующего видения, но Приор никак не отозвался. Корабль молчал, и Рохас молчал вместе с ним. На него вдруг накатило странное чувство, неловкость ситуации, словно он ребенок, который сморозил какую-то глупость, и сам это понял, лишь когда все вокруг начали смеяться.
– Что я тут делаю?! – Выдохнул мужчина, выпрямился и закинул голову назад, прикрыв глаза.
Он подождал еще минуту и было уже направился к выходу, как позади него раздался небольшой щелчок. Рохас не сразу нашел источник звука, но, присмотревшись, обнаружил, что ближайший нему «стул» поменял форму на более «человеческую», а на соседнем предмете появилась область, похожая на экран. Сначала он не понял, что это, но, когда приблизился, все стало ясно. Приор показал ему то, чего ему не хватало – рабочее место командира с креслом и экраном. Первые несколько секунд экран был пустым, но потом на нем стали появляться изображения: звезды, планета под кораблем, кольцо астероидов, и черное пятно: в том самом месте, где должен был находиться Приор.
– Так вот оно… нас окутало какое-то облако? – Он смотрел на экран, уже опустившись на гостеприимно предложенный ему стул. В ответ под рукой легонько завибрировал стол, и мужчина решил, что это что-то вроде ответа: «Да».
– Что это, ты знаешь? – в ответ его окутал холод, свет вокруг померк, кожу стало щипать, как от сильного мороза. Наваждение прошло быстро и Рохас все понял.
– Ты это чувствуешь сейчас? Тебе холодно и страшно?
Приор откликнулся легкой вибрацией в стуле.
«Кажется, мы нашли способ коммуницировать!», – мысленно улыбнулся офицер. Следующей картинкой, которую показал Корабль, был жуткий соседский пес, который не один год пугал Алекса, когда тот был еще совсем маленький. Он был черный, огромный, с сединой и злобным нравом. Это животное могло лаять несколько часов подряд, капая слюной и разрывая когтями землю, если кто-то приближался к его загону. Он был очень старый и очень злой. И Алекс искренне боялся его, после того как на его глазах пес разорвал в клочья небольшого зверька, который случайно зашел на территорию пса. Собака не ела разорванную тушку, а рвала ее до тех пор, пока не остались только маленькие клочки. Тот мальчик – Алекс впервые узнал, что такое страх перед смертью. Будучи довольно взрослым, он понял, что вот такой «злобный пес» может быть и человеком, который убивает невинных детей, издевается над животными и вообще несет в мир хаос и мрак. Алекс с тех самых пор не мог доверять собакам, особенно черным. Осталась детская травма. Но тот пес еще много лет являлся к нему во снах в образе жуткого демона, страшного и разрушительного. Это было олицетворение всех его личных ужасов.
Когда наваждение прошло, Рохас почувствовал, как пот стекает по его щеке. Приор не просто показал ему картинку, он вернул его в то время, когда страх перед тем зверем застилал все остальные его чувства… Он снова чувствовал тот ужас и отчаяние, когда мелкий грызун попал в зону досягаемости черного монстра, как кровь брызнула из маленького тельца и раздался звук ломающихся костей. На секунду он снова стал тем мальчиком, и снова им завладел тот ужас.
– Зачем… зачем ты мне это показал? – запинаясь выдавил мужчина. – При чем тут… – снова появилась картинка: пес, оскалившийся, готовый разорвать его на части, рычит и капает кровавой слюной. – Черт! – Алекс провел рукой по волосам, пытаясь отмахнуться от жуткой картины. Страшным был не образ собаки, его пугало чувство, которое корабль каким-то образом тоже ему передавал. – Хватит… – проревел мужчина, картинка исчезла, чувство страха тоже. Он тяжело вздохнул и выпрямился.
– Я понял, – он стал мерить шагами помещение. – И как нам… что нам с этим делать? Айрин сказала, что как-то блокирует сигнал. Он предназначается тебе? Не ей?
Вибрировать начал теперь уже пол, и это снова было: «Да». Дальше на экране появились символы, сигнал совершенно незнакомой Алексу кодировки. Он склонился над столом, упершись руками.
– Это тот сигнал… понятно. Что он передает?
В голове появилась новая картинка: намордник и поводок в руках мужчины, который пытался надеть их на испуганную овчарку. Картина эта была из совершенно забытых времен, когда Алекс гулял еще ребенком по парку. Он не помнил, было ли это реальностью. Эпизод был совсем ничего не значащий и обыденный. Но Приор как-то выудил его из памяти мужчины и вернул в реальность. Рохас только смутно предположил, что собаку должны были вести к ветеринару, и она этого совсем не хотела.
– Так вот что это, – обратился он к кораблю, – этот сигнал твой намордник и поводок, вот черт! Что делать? Ты можешь его заблокировать, обойти, отразить?
Корабль молчал, и Алексу показалось, что под этим молчанием таится страх. Приор не знал, что ему делать, как и сам Рохас. Тишина давила на мужчину, не давая собраться с мыслями. Он разговаривал с кораблем, тот отвечал ему мыслеобразами, вибрацией, чувствами… как такое могло быть? Что это за технология и кто был в состоянии такое создать? Список вещей в которых ему следовало разобраться рос быстрее, чем он успевал хотя бы задуматься над всеми этими вещами. Полковник вдруг понял, что чувствовала Айрин, когда «фильм» из ее воспоминаний превратился в реальность. Разница лишь в том, что казавшееся выдумкой вдруг обрело форму для Алекса и явилось в его жизнь неожиданно и без объяснений.
– Это чрезвычайно секретный проект, вы понимаете?
– Да, Сэр, понимаю.
– Такого уровня секретности не было никогда прежде, Рохас, никогда!
Собеседник был очень суровым офицером высшего звена, старой закалки. Седые виски выдавали почтенный возраст – около восьмидесяти лет, но точно Алекс не знал. Он слышал о Генерале Артеко довольно много разных историй. Тот был командиром флагмана в войне первого контакта, защищал колонии в системе Альфа Центавра от масштабной агрессии рейдеров. Он первым встретил новую для людей расу – полу разумных существ на «Амега 54». На его счету было полно подвигов, и он слыл лучшим из героев современности. Он был живой легендой. Поэтому личная встреча с ним для Рохаса, только что получившим звание Полковника, была поистине судьбоносной.
– Так точно, Сэр! – кивнул Алекс чуть сильнее чем прежде, вытянувшись как струна. Он ждал, что Генерал продолжит, но тот опустился в кресло и задумчиво смотрел в окно.
– Разрешите обратиться, Сэр, – чуть с запинкой начал Рохас. Дождавшись одобрительного кивка, он начал говорить – Этот объект… известно его происхождение?
– Нет.
– А куда он направляется?
– Неизвестно.
– Простите, Сэр, но хоть что-то известно?
– Хм… Нет, пожалуй, ничего. Хотя… – Артеко поднялся и, наконец, взглянул на Алекса, – известно, что скоро он отправится в путь, и мы должны узнать, куда он полетит дальше после Земли. – Он снова замолчал, испытующе глядя на мужчину. Если он что-то и пытался в нем разглядеть, то наверняка у него получилось.
– Есть ли у меня выбор, – начал Рохас, но его бесцеремонно перебили.
– Есть, сынок! Он у тебя есть… Приказ ты получишь только в случае согласия, которое дашь мне сейчас… – Генерал почесал заросшую щетиной щеку, – или не дашь.
– Я могу отказаться? – искренне недоумевал Алекс.
– Можешь. Мы просто… просто сотрем твою память обо всем секретном, и ты пойдешь служить дальше, зная лишь то, что мы рассказали остальным, – он снова упал в кресло. – Эх, а ведь когда-то были времена… не было такой информационной сети, никто бы и не узнал об объекте, мы бы скрыли все… жаль, я их не застал. – Мужчина тяжело вздохнул. – Есть у меня чувство, сынок, что… – он замолчал, так и не закончив мысль. Рохас не посмел переспрашивать.
– Я согласен, Сэр.
Генерал Артеко вдруг с такой печалью посмотрел на Алекса, что ему вдруг стало не по себе.
– Почему? – вопрос был задан не младшему офицеру от Генерала, а как-то по-отечески.
Алекс замялся, не знал, как объяснить свое решение.
– Просто… Сэр… я, – он замолчал.
– Говори, как есть, без погон. Это очень важное решение, я хочу знать, что ты понимаешь, на что идешь.
Рохас опустил голову, раздумывая, что сказать. Его решение было не разумным, а скорее интуитивным. Представив, что отказывается от миссии, ему вдруг стало плохо, неуютно.
– Объект… я хочу стать частью разгадки, хочу быть частью чего-то большего, чем я сам, большего, чем сама Земля Центральная, чем законы и приказы, чем все, что нас окружает. Хочу осознать масштабы Вселенной, понимаете?
– Понимаю, – вздохнул Артеко, – сам таким был, и у меня, знаешь ли, не вышло… может у тебя получиться.
– Могу задать вопрос? – неуверенно промычал Рохас.
– Да.
– Почему я?
Артеко не ответил, а лишь посмотрел на Рохаса так, словно прощался с ним. Через секунду перед ним снова был Генерал с безупречной армейской выправкой, суровым взглядом и уверенным голосом.
– Свободен. Мы закончили.
Рохас подчинился и вышел из кабинета на ватных ногах, стараясь не подавать виду. Он действительно до конца не понимал причину своего согласия на миссию и даже сути ее еще не знал. Он лишь чувствовал, что не может больше оставаться на текущем месте, его тянуло в гущу событий и подальше от дома. Дома, где царствовали боль и одиночество. Эта миссия должна была убить того человека, которым он являлся сейчас, и породить нового, пережившего то, что прежнему Рохасу не удалось.
– Приор, – он впервые обратился к кораблю по имени и вдруг понял, что это имя придумали люди и сам корабль может его не знать и не понимать. Но корабль откликнулся незамедлительно: тепло разлилось в воздухе вокруг Полковника.
– Передай этот сигнал на пульт Лизе, ты можешь? Лиза – это… – он не договорил, потому что увидел в мыслях образ Майора, в привычной форме на офицерском мостике. – Да, ей… ты ее уже знаешь, – выдохнул мужчина. – Может, она сможет расшифровать.
Через секунду коммуникатор застрекотал, и он понял, что Приор выполнил просьбу. Или приказ. Лиза интересовалась, что за абракадабра пришла ей на пульт и что с этим делать. Полковник дал ей указания по расшифровке сигнала и велел пока не задавать лишних вопросов.
