Татьяна Серганова
Секретарша для Колдуна
– Скажи, тебе стало бы легче, если бы ты знала, что все эти годы одна-единственная девушка с риском для своей жизни пробуждала сущности у детей?
– Это самоубийство. Как вы не понимаете? Мы беспомощны и бесправны. Этот мир не исправить, Закон нельзя обойти.
– Можно. И вы живое тому доказательство.
– Скажи мне честно, ты избавлял меня от проклятия, инициировал, занимался со мной сексом… только потому, что я дочь своего отца? В этом заключался твой великий долг?
Сергей вздрогнул, сграбастал меня в охапку и схватил за подбородок, принуждая смотреть прямо в его горящие злым пламенем глаза.
– Ты серьезно? Таня, посмотри мне в глаза. Неужели ты думаешь, что я?.. Никогда, слышишь, никогда… – он замер на мгновение, подбирая слова и, видимо, призывая остатки своего недюжинного терпения. – Хорошо. Допустим, ты права… сугубо гипотетически… Не поведаешь мне, чем ты так важна для алчного и корыстного меня? Ты – некромант, способный будить сущности? Нет. Ты великая ведьма? Прости, но до инициации ты была никем. Твои способности создавать атакующие щиты открылись совсем недавно… Так вот, будь честна в первую очередь сама перед собой и ответь, что в тебе есть такого особенного и ценного, ради чего я стал бы рисковать своей жизнью? И заметь, готов, если понадобится, рисковать вновь и вновь… – повисла звонкая тишина, а потом: – Мне безразличен статус твоей семьи, и если тебя беспокоит именно это, в частности, статус твоего отца, мне абсолютно плевать, какой силой ты обладаешь, мне нужна только ты, слышишь?
Слышу.
Верю.
И мне даже стало стыдно за мои столь вздорные и нелицеприятные мысли.
– Прости, – прошептала и осторожно коснулась его щеки. – Не знаю, что на меня нашло.
Прикрыл на секунду глаза, пытаясь усмирить бушевавшие внутри эмоции, и потерся щекой о мою раскрытую ладошку.
– Я обещал твоему отцу, что уберегу вас от всего этого, что до последнего постараюсь скрывать факты, связанные с нестандартностью ситуации пробуждения силы… Он очень сильно любил вас. Ты даже себе не представляешь, насколько сильно.
– Знаю и помню… Что теперь с нами будет?
– Мне нужно к Стражам, проверить сознание доставленных на гипноз. Я обещаю, что сделаю все, от меня зависящее, чтобы вытащить вас отсюда.
Быстрый поцелуй, и Сережка ушел.
Громко щелкнул замок, и мы с Денисом остались одни.
Братишка никак не мог прийти в себя, и мне стало по-настоящему страшно и жутко. Я осторожно придвинулась к нему и обняла за плечи, прижала к себе… а он продолжал молчать.
Время текло неторопливой рекой. Секунды складывались в минуты, минуты в часы. А мы сидели и ждали.
Через какое-то время в глазах Дениса начало появляться осмысленное выражение, ступор больше не сковывал мальчишеское тело, но его настороженный и непонимающий взгляд говорил мне о том, что картинки недавних событий еще не всплыли в памяти.
– Тань, – прошептал он тихо, но здесь стояла такая тишина, что не услышать было очень трудно.
– Я тут, Денис.
– Где мы?
– У Стражей.
– А почему?.. Почему мы здесь?
Я внимательно вгляделась в его лицо:
– А ты не помнишь?
– Нет… Я был в парке. – Он нахмурился, потер виски, попытался вспомнить и не смог. – А потом… стало темно и горячо… вся кожа будто вспыхнула разом… мне кажется, что кто-то кричал… все как в тумане, размыто и непонятно.
– Успокойся, малыш. Все хорошо.
– Но почему на мне наручники? – Дэн непонимающе разглядывал металлические браслеты на запястьях.
Наверное, даже хорошо, что он ничего не помнил.
Но ответить ему я не успела, именно в этот момент дверь открылась, и в комнату вошли двое Стражей.
– На выход, – сухо произнес один их них, и мы безропотно подчинились. Но дальше все пошло совсем не по ожидаемому сценарию. – Мальчик налево, а вы со мной.
– Куда вы его собираетесь отвести? – Я обняла Дениса за плечи и прижала к себе.
К черту благоговейный страх перед Стражами, я не оставлю братишку одного. Не позволю им проводить следственный эксперимент без моего присутствия. Он даже консервацию силы не прошел еще, потому как мал!
Но в этот момент в коридоре появился запыхавшийся Сережка:
– На сканирование, чтение и разговор со мной, надеюсь, нет возражений?
– Нет.
В последний раз обняла брата и поцеловала его в макушку.
Меня привели в небольшое помещение с серыми стенами, одну из которых занимало зеркало, хромированный стол посредине пугал своей схожестью со столом вивисектора. Присела на один из двух стульев, привинченных к полу (фантасмагория какая-то), почувствовала себя героиней шпионского фильма. Интересно, а следователь один будет или два (плохой и хороший)?
Почти сразу дверь открылась, и зашел уже знакомый мне Страж. Антон, кажется. В руках он держал какие-то разноцветные папки, одну из которых я почти сразу узнала – мое личное дело. Тяжелый такой томик, содержащий в себе все данные о моем проклятии и их попытках его нейтрализовать.
– Татьяна Разина, ведьма-аспин, двадцать четыре года, – произнес он, аккуратно раскладывая папочки вокруг себя.
Я лишь кивнула и сложила руки на груди.
– Наслышан о вас. Антон Гордеев.
Почему-то внутри поднялась волна протеста, хотелось надерзить, даже нагрубить ему. «А вот я вас впервые вижу и слышу!» – так и рвалось с языка. Обидится еще. Поэтому лишь неопределенно пожала плечами.
– Проклятие такого уровня, которое не только не убило в младенчестве, но и поселилось в вас, избрав ваше тело своеобразным сосудом для хранения. Сколько лет его пытались вытащить?
– Семь.
– А удалось только Туманову… Почему о факте инициации не сообщили?
– Не успела.
– Вас инициировали вчера.
– Какие-то проблемы? Проклятие снято, инициация проведена… по всем правилам. Артефакты заряжены, деньги у меня на счету.
– Мы проверим, – кивнул он и продолжил изучать меня своими светло-карими глазами. – Думаю, сканирование Дениса Разина покажет остаточные следы вашей магии и вашего щита.
В чем, в чем, а в этом я точно не сомневалась.
– И все обвинения с него будут сняты?
– С вашего брата – да. Но не с вас. Ваша сила и магия потенциально опасны… Такой магический всплеск, такие разрушения… Прошло всего два с половиной часа после взрыва в парке. Вроде бы небольшой промежуток времени. Что за такой промежуток времени можно сделать? Как оказалось, очень многое. Вы знаете, что сейчас происходит на улицах Москвы? Не знаете?! Людские новости пестрят заголовками о неадекватном мальчишке-подростке, который приставал к красивой молоденькой девушке, а когда она ему отказала, чуть не уничтожил ее и десяток других людей… количество трупов на каждом канале разнится.
– Это неправда. И любое сканирование это докажет.
– Да, но информационный механизм уже запущен. Невиновность вашего брата легко доказать, и она будет доказана. Ведь он всего лишь жертва экспериментов своей сестры. А людям так нужен козел отпущения, на которого можно повесить все беды и грехи. И не только случившееся в парке.
– И этим козлом стану я?
Мужчина на вопрос не ответил.
– Вознесенский полчаса назад уже дал интервью одному из ведущих телеканалов. Потом посмотрите в записи, очень животрепещуще получилось… Этот господин даже поставил под сомнение нашу беспристрастность и объективность. А где сомневается один, там будут сомневаться и другие.
– Стражи уже не одно столетие стоят на защите людей.
– Наша система не столь идеальна и далеко не так прочна, как кажется на первый взгляд. Особенно когда такие, как Вознесенский, всячески стараются ее подорвать. Вы же понимаете, чего они хотят добиться?
– Полного контроля над нами.
– Конечно, применение гипноза к этой Дорофеевой докажут.
– Она жива?
Не то чтобы я ее жалела. Но лишний труп в обвинительном списке мне видеть не хотелось.
– На ваше счастье, все пострадавшие выжили.
– Хорошо. И что мне теперь грозит?
– Сложно сказать, Татьяна Анатольевна. Но господин Вознесенский готов пойти на небольшое послабление. Вы же молодая, только что инициированная ведьма. Он не будет требовать от Совета лишения вас магических способностей, а ограничится временной изоляцией и принудительным годовым лечением.
Какая щедрость.
– В обмен на что?
– Вам это сообщит нейтральная сторона. Один колдун, который готов стать посредником между вами и людьми, очень хочет с вами встретиться. Вы готовы его выслушать?
– Конечно.
Выбора у меня, по сути, не имелось.
– Одну минуту.
Он быстро собрал все документы и исчез. Оставив меня одну в допросной.
После того, что произошло за последние сутки, я уже, кажется, ничему не могла удивиться, но появления этого колдуна я точно не ожидала. Мне с трудом удалось удержать на лице невозмутимое выражение, когда мужчина открыл дверь, не спеша, даже вальяжно, зашел и сел напротив.
Презрительный взгляд светло-серых глаз окатил меня не хуже выплеснутой в лицо кружки воды, причем воды далеко не ключевой, а застоявшейся и вонючей. Увидела, как в глубине его глаз загорелся огонек злорадства вкупе с торжеством. Но у меня уже давно выработался иммунитет на его пренебрежительные позыркивания. Я ответила ему сдержанным и равнодушным кивком. Все еще помнила, как его раздражает, когда я манкирую обязанностями соблюдать вежливость. Бесишься? Я стараюсь!
– Максим Леонидович. Какая неожиданность. И давно вы числитесь на побегушках у Вознесенского?
Побледнел, заскрипел зубами, но выхода гневу не дал. Хотя, как показала практика, если бы мог, давно уничтожил бы.
– Все хорохоришься, ведьма?
– Я вас раздражаю?
– Неужели не поняла еще, что от лишения магии тебя отделяет всего ничего?
– Ну, это только ваши мечты, которые никогда не станут былью.
– Если думаешь, что тебе как-то помогут Страж или Соколов, то глубоко ошибаешься. Никто не будет подставляться ради какой-то никчемной и бездарной ведьмы.
– Хватит слов, Максим Леонидович, вы сюда пришли сообщить мне условия вашего хозяина, так сообщайте.
Не выдержал, буквально выплюнул в лицо:
– Как бы я хотел, чтобы тебя сожгли на костре, тварь!
– Не сомневаюсь в этом. Хотите согреть свою озябшую и пустую душу в тепле моего костра?
– Если ты отдашь все бумаги моего сына, они не будут настаивать на высшей мере.
– Это их условие? Документы моего отца? – Я закрыла глаза и сделала глубокий вдох, после чего посмотрела на своего, так сказать, биологического родственника. – Вы так легко и просто общаетесь с людьми, которые лишили жизни вашего сына?
– Это был несчастный случай. – Его лицо совершенно ничего не выражало. Совсем. Как будто мы говорили о чужом для него колдуне. – А сын умер для меня почти двадцать пять лет назад, когда спутался со шлюхой-сиреной.
Выслушивать оскорбления в адрес мамы не было ни сил, ни желания, поэтому быстро его перебила:
– У меня есть время подумать над столь заманчивым предложением?
– У тебя час. И вот еще что. Завтра утром параллельно с твоим делом будет рассматриваться мой иск о лишении тебя права опеки над Денисом. Или ты думаешь, что после всего, что произошло, тебе позволят воспитывать Дэна? Ты же чуть не убила его сегодня. Ставила над ним опыты, подвергла такой опасности…
Мне нечем было крыть. Осталось только молча выслушивать оскорбления, глядя в ликующую физиономию своего старого врага и стараясь всеми силами не показать, какую боль у меня вызывают его слова.
Колдун прав – Дениса у меня заберут, и сделать я ничего не смогу.
– Спасибо большое, Максим Леонидович. Я вас услышала. Через час можете прилетать за ответом, голубь мира вы наш!
Угрожающе оскалился, аж кулаки сжал до хруста, но больше не сказал ни слова, ушел, громко хлопнув дверью. И снова я осталась одна.
Зеркальная стена не давала расслабиться. Наверняка по ту сторону зеркала следили за мной, ставя, словно зарубки, пометки в протоколе.
Чувствовала острую нужду в Сергее. Он был мне очень нужен, а все не появлялся.
Прошло уже минут десять с момента ухода Разина, а Страж так и не пришел.
Еще пять минут. С трудом удерживала себя на месте и сохраняла равнодушную маску на лице. Где же он? Как я могу отдать то, чего у меня уже пять лет нет, и я понятия не имею, где эти документы теперь? Может, у той девушки, которая якобы является преданной последовательницей дела моего отца? А может, где-то еще.
Двадцать минут… Следила за минутной стрелкой на часах, высоко висящих над дверным проемом. Еще двадцать минут, и я должна буду дать ответ.
Оставалось надеяться, что Сергей все слышал и помчался за документами. Иначе…
Сидеть больше не могла.
Встала, разминая затекшие ноги, и сделала первый круг по комнате. Пальцы нашли сапфировую брошку и принялись бессознательно ее теребить. Это дало временное успокоение.
Второй… третий… десятый круг.
До мгновения «икс» осталось всего пять минут. Едва сдержалась, чтобы не взорваться от возрастающей паники. Стояла у стола, опираясь на него руками, и глубоко дышала.
Все будет хорошо. Обязательно будет хорошо.
Быстро открылась дверь.
Я повернулась всем корпусом и застыла, в дверях стоял уже знакомый Страж, который привел меня сюда.
– Татьяна Анатольевна, пройдемте со мной.
А мне только и оставалось, что кивнуть и подчиниться.
Светлые коридоры, незнакомая светлая комната, гораздо больше и уютнее предыдущих. Тут легко поместились три узенькие кровати, на одной из которых крепко спал Денис, и небольшой, стоящий у зачарованного окошка, круглый столик с тремя пластиковыми стульями, на которых сидели Лиза и Саид.
Сестренка вскочила и сразу бросилась ко мне, стиснула в объятиях.
– Таня!!! Черт, я так испугалась.
– Как вы здесь оказались? – Я обняла ее в ответ, и мы подошли к столу.
– Лизе стало плохо во время прогулки, – объяснил за сестру оборотень, поднимаясь для приветствия. – Ее внезапно скрутило от боли. Я решил отвезти ее домой, а по дороге услышал новости о случившемся в парке.
– Это все неправда.
– Мы знаем, – ответила Лиза. – Что теперь будет? Они говорят о каких-то опытах, потере контроля… Люди требуют лишить тебя силы. Говорят, что Совет соберется завтра утром.
Отвела взгляд и посмотрела на скрючившегося на кровати Дениса.
– Как он?
– Его привели где-то минут сорок назад, вкололи лекарство и уложили спать… Сказали, что с него все обвинения сняты.
– Это хорошо. Слушай, я что-то не поняла, каким образом ты почувствовала атаку на его щит? – перевела взгляд на сестренку.
– Не знаю. Сергей сказал, что ты, создавая защиту, как-то соединила нас троих.
Сердце на миг замерло.
– Сергей? Он был здесь?
– Да, это он привел Дениса и сразу куда-то умчался.
– Он ничего больше не сказал? Ничего не просил передать?
– Нет. – Она покачала головой и взяла меня за руку. – Тань, что же теперь будет?
– Не знаю, – призналась я и вздохнула. – Но советую тебе принять предложение Саида. Если вы, конечно, не передумали? – обратилась к оборотню.
– Нет. – Мужчина, до этого молча наблюдавший за нами, отрицательно качнул головой. – Я не передумал. И предлагаю Лиз погостить у меня до инициации и после… столько, сколько потребуется.
– Спасибо.
Следующая мысль пришла в голову сама собой, и я тут же ее озвучила:
– Саид, а Сергей так и не рассказал, кто был идейным вдохновителем вашего знакомства с Лизой?
Надеюсь, поймет, что я имею в виду, потому что открыто сказать об этом просто не могла.
Понял. Моментально сощурил глаза и слегка подался ко мне.
– Пока нет.
– Жаль. Если бы я знала, что вы здесь, непременно познакомила бы вас с ним… Очень сильный колдун.
Кивнул.
Я думаю, ему не составит труда узнать, кто же этот колдун, с которым я общалась час назад. Осознала ли я всю серьезность данного действия? Осознала. И последствия примерно представляла. Но тут два варианта – либо он меня, либо я его. Мирно сосуществовать мы не можем. А отдавать Дениса без боя я не собиралась.
Снова тихо хлопнула дверь, и на пороге возник Димка. Взъерошенный, растрепанный и страшно довольный. Ну, точно феникс, слетевший с насеста!
– Всем привет, кого не видел, хотя, похоже, сегодня видел уже всех, – улыбнулся он. – Колючка, вот скажи, что тебе спокойно не живется? Почему я вечно должен тебя спасать?
– Потому что обычно я спасаю тебя, – улыбнулась в ответ, и на душе стало легко и как-то спокойно.
– Аргумент. – Он сел на кровать, откинулся на стену, вытянул ноги и тяжело вздохнул. – Устал… Уф, ну что, поздравляю тебя, Разина.
– С чем?
– Я нашел тебе самого лучшего адвоката. Вытащил его из кровати одной весьма темпераментной ведьмы. – Димка слегка приподнялся и показал мне обугленную дырку в пиджаке. – Она в меня фаерболом запустила. Представляешь, в меня, в огненную птицу – моей же стихией!? Ну точно дура! И притащил сюда.
– Ведьму?
– Нет, адвоката.
– Спасибо.
– Так что не надейся, уволиться я тебе не дам. Придумала, – улыбнулся он, а глаза серьезные и взгляд такой цепкий. – Мне совершенно не улыбается в ближайшее время устраивать кастинг на должность секретарши.
– Я помню, ты мне уже говорил.
– Сейчас этот защитник обиженных и оскорбленных ведьм ознакомится с твоим делом и придет сюда… И еще, Серега просил передать, чтобы ты успокоилась, он отдал все документы Максиму Леонидовичу.
Кивнула, сглотнула комок, вставший у горла. А с плеч будто гора свалилась.
В эту ночь я почти не спала.
Саид, сославшись на важные дела, вскоре удалился. Лиза наотрез отказалась уезжать и легла на одну из кроватей, старательно игнорируя Димку. Денис проспал до утра.
Через полчаса пришел обещанный адвокат – высокий симпатичный мужчина с пепельно-русыми волосами и серо-голубыми глазами, которые были скрыты за линзами дорогих очков в платиновой оправе. С ним мы проговорили всю ночь.
Он задавал вопросы, что-то записывал в свой органайзер и наставлял меня, как без фатальных последствий для себя давать показания и какой линии поведения придерживаться, чтобы склонить судей в свою сторону. Настоятельно требовал, чтобы я говорила правду, не лгала, но своими словами не рыла себе могилу еще глубже, а, наоборот, незаметно так, шаркая ножкой, присыпала ее.
Димка все это время сидел рядом, то и дело вставлял реплики и раздавал рекомендации.
А Сергея все не было.
Глава 19
Переодеться мне не дали, так что пришлось кое-как пригладить-поправить брюки и блузку, убрать волосы в хвост и смыть весь макияж, точнее, его остатки. В небольшом зеркале, что висело в маленькой туалетной комнате, увидела свою бледную копию – осунувшуюся, с черными кругами под глазами и лихорадочно блестящими глазами. Отлично. Теперь можно идти на роковую встречу со своим туманным будущим. Так даже лучше, мне легче будет сыграть рекомендованную адвокатом роль и вызвать жалость у людей. Все мое естество противилось этому: ненавидела, когда меня жалеют.
Зал заседания Совета, на котором должна была решаться моя судьба, оказался самым обычным и походил на человеческие залы суда. Но это понятно, как бы ни называлось это помещение, как бы ни проходили заседания, результат всегда один – приговор.
Когда я вошла в зал и села на приготовленное место, первым бросился в глаза Сережка. Мужчина сидел чуть в стороне от членов Совета, совершенно невозмутимый и спокойный. Взгляд равнодушных зеленых глаз скользнул по мне, словно по пустому месту.
Неприятно. Знала, что это всего лишь игра. Но все равно горько и неприятно.
А еще, оказывается, здесь около десятка различных телекамер и десятка два журналистов. Они горящими глазами смотрели на меня, держа наготове свои диктофоны, магафоны и прочие технические прибамбасы. Все ждали расправы. Съемка велась постоянно, они фиксировали каждый мой жест, каждое мое движение. Но фраза-аффирмация «Все будет хорошо!», проговоренная про себя раз пятьдесят или больше, помогала мне – сидела ровно, сцепив руки замком на коленях, лишь слегка покусывала губы, спокойно осматривая зал.
Вошел Роман Вознесенский.
Красиво вошел, с апломбом и гигантским чувством собственного достоинства. По сценарию я уже должна была сидеть с поникшей головой, сгорбившись под тяжестью своего преступления и вызывая тем самым жалость публики и судей. Но – не могла! Смотрела в глаза этому политикану прямым взглядом, начисто лишенным каких-либо эмоций. Только колючий холод и безразличие. Именно за такой взгляд, не один раз брошенный мною в сторону его многочисленных любовниц, Соколов и дал мне прозвище Колючка.
Заседание длилось долго, почти три часа.
Сначала выступил обвинитель, показал чудовищные картинки раскуроченной аллеи парка, неподвижные тела раненых и зачитал полный перечень их травм. Затем допрашивали свидетелей произошедшего и нескольких потерпевших, которые, по их словам, смогли с трудом дойти до зала суда. Полился поток грязи, обвинений и оскорблений, который я выдержала довольно стойко. Не в первый раз и, к сожалению, не в последний.
Потом слово взял мой адвокат, и потекла слезливая история о юной девочке Тане, которую в младенчестве проклял лучший друг отца, о том, как тяжело жилось ей, неинициированной ведьме, после смерти родителей… как воспитывала она, не жалея живота своего, младших сестру и брата… как семь лет боролась с чудовищным проклятием, угнездившимся в ней. Поведал об эйфории вседозволенности, что накрыла меня с головой, когда от проклятия удалось избавиться… как сразу после инициации, не изучив свои способности до конца, не осознавая, какой силой обладаю, сотворила охранные щиты своим брату и сестре. Как щиты оказались нестабильными и совершенно неожиданно сработали без веских на то причин.
Хорошо рассказал, проникновенно, даже охочие до сенсаций хроникеры дыхание затаили – жалко им стало ведьму-сиротку.
После его эффектного и весьма эмоционального выступления дали слово и мне. Заламывать руки и пускать слезу на публике не стала, наблюдала за недовольным выражением лица адвоката, который изначально требовал от меня такого лицедейства. Решила, что гордый орел никоим образом не должен чирикать, как маленький воробей, даже если он попал в силки. Спокойно и честно признала свою вину в использовании силы, сослалась на неопытность, неосторожность и необдуманность.
Что примечательно, о гипнозе, примененном к Дорофеевой, так никто и не упомянул. Видимо, еще одно негласное соглашение между нами и Вознесенским, который, как ни странно, чересчур воинственным не выглядел.
Лидер движения «Люди – наше все» около десяти минут красиво рассказывал о всепрощении, о любви к ближнему, о свободе, о равноправии, о мирном сосуществовании людей и магов. Добавил в конце, что ввиду моего полного раскаяния и отсутствия злого умысла не будет требовать полного лишения магии, но настоятельно рекомендует провести серьезную работу по обучению и обузданию силы, сокрытой во мне, чтобы в дальнейшем подобных инцидентов не происходило.
Члены Совета рекомендацию услышали и приговорили меня к годовому лечению-обучению под присмотром одного из сильнейших Стражей, кандидатуру которого определят позже тайным голосованием.
Следом должно было проводиться слушание о передаче опеки над Денисом Максиму Леонидовичу. Ввиду отсутствия истца заседание хотели перенести, но кареглазый Гордеев, который меня допрашивал, предложил временно передать опеку над мальчиком одному из Стражей – для стабилизации и реабилитации его психики после случившегося и дальнейшего развития способностей. А как только Разин будет в состоянии прибыть в суд, дело по вопросу об опекунстве можно поднять снова. На этом и остановились.
Ко мне подошел все тот же Страж-конвоир и взял меня за руку.
– Я должен перенести вас к месту отбывания наказания.
– Подождите. Но разве мне не дадут попрощаться с родными?
– Они навестят вас, когда будет время, – сухо отрезал он и повел меня из зала заседаний.
Я бросила взгляд на Сергея, который о чем-то разговаривал с одним из членов Совета. Словно почувствовав мой взгляд, мужчина обернулся и едва заметно кивнул.
Грозный на вид Страж отвел меня в какую-то каморку размером два на два и велел закрыть глаза. Страх перед неизвестностью сковал тело, началась паника. Мне даже не озвучили, где именно будут принудительно усмирять мою силу. Только бы не закинули на Север! И только бы моим надзирателем не стал какой-нибудь Страж-фанатик, коих в их рядах большое количество.
Теперь, когда приговор огласили, когда право опеки над Денисом у меня все-таки забрали и передали какому-то Стражу, я чувствовала только опустошение и апатию, которые постепенно завладевали сознанием. Успокаивало только одно – Сережка своим кивком дал понять, чтобы я доверилась тому, кто будет сопровождать меня к месту заточения.
Яркая вспышка и слабые, едва различимые крики чаек.
Распахнула глаза, все еще не веря, что органы чувств меня не обманывают. Я действительно услышала шум прибоя, чувствовала соленый запах моря… увидела до боли знакомую гостиную и Игорька, который опрометью кинулся ко мне.
– Ну, наконец-то, я уже волноваться начал. Привет, Макс!
– Привет, – Страж кивнул и почти сразу исчез, бросив на ходу: – Позаботься о ней.
– Игорь? Но как? – Я, находясь в крайней степени изумления, позволила усадить себя на диван и получила стакан с какой-то мутной жидкостью, которая остро пахла разнотравьем. Но какими травами, разбираться не хотелось.
– Выпейте.
Послушно сделала несколько глотков, краем сознания отметила нотки шалфея, валерьяны, мелиссы и пустырника. Он мне что, успокоительное вручил? Возмущаться не было сил. Успокоительное так успокоительное.
– Вот и хорошо, а то совсем как привидение – бледная, глаза пустые. – Игорек забрал у меня стакан и сел передо мной на корточки, встревоженно глядя в глаза. – Вы как?
– В шоке. Почему я здесь? Меня же должны были доставить к месту лечения.
Нет, я подозревала, что в клинике долго не задержусь. Может, неделю, может, две. Но чтобы так сразу…
– Ага. Добро пожаловать в частную клинику Сергея Туманова, – задорно улыбнулся паренек. – Отец сейчас вернется и все расскажет. Вам надо в душ, я там кое-что из своих вещей приготовил переодеться.
– Спасибо.
Пошла в душ.
Как сомнамбула, медленно разделась и стала под теплые ручейки воды.
Судорожно вздрогнула от первых ударов капель о кожу и только потом осознала, что меня нещадно трясет, бьет такой дрожью, что даже зубы клацают. Напряжение наконец нашло выход.
Пришлось опереться рукой о стену, чтобы не упасть.
Из горла, из самого сердца, рвался наружу крик. Как же мне хотелось сейчас завопить, пробить кулаками стену… или наоборот – забиться в дальний уголок душевой, обнять себя крепко-крепко и нарыдаться. Сделать хоть что-нибудь, чтобы унять боль и злость, которые разрывали меня на части.
Медленно сползла по стеночке на поддон и подставила лицо под струи воды, чтобы хоть как-то привести мысли в порядок… и смыть льющиеся из глаз слезы. Понимала, что это еще не конец, что еще неизвестно, чего ждать от судьбы.
Вот тебе и хваленая независимая решительная ведьма. Как показали последние события, все свое надуманное всесилие я должна была отправить в утиль. Я не смогла противостоять своре политиканов, не будь рядом Сергея и Димы, просто лишилась бы всего – семьи, работы, магии и сущности. Как? Вот как я могла допустить это? Почему сама сразу не позвонила этой Нике? Почему позволила Денису уйти из дома?
И все эти чертовы самоуверенность и вера в собственную исключительность. А ведь скольких бы проблем можно было избежать… и брата у меня не отняли бы.
При мысли о Денисе меня начало колотить с новой силой. Зажала рот руками и слегка ударилась затылком о стенку, чтобы хоть как-то привести себя в чувство.
Одно радовало: Саид все-таки добрался до Разина, раз его не было на суде, заседание которого он никогда не пропустил бы по собственной воле. Ведь это такая возможность порадоваться моему краху! Не знаю, что оборотень с ним сделает, но надеюсь, этот колдун сейчас корчится в муках… и угрызений совести по этому поводу я не испытывала совершенно. Заслужил. После того, что сотворила эта мразь, она заслужила все муки ада, вместе взятые.
Трудно сказать, сколько времени я так просидела, но в какой-то момент вернулось вселенское спокойствие. Выключив воду, встала и выбралась из душевой.
Игорек выдал мне шорты цвета хаки и длинную футболку. Быстро переоделась, кое-как просушила волосы полотенцем. Магией пользоваться не хотелось.
Стоило только выйти в коридор, как тут же меня поймали и крепко обняли, и я утонула в пьянящем аромате моего мужчины.
– Как ты? – Сережка провел ладонью по влажным волосам и зарылся лицом в мою макушку, со стоном втянув носом воздух. – Я уже собирался ломать дверь.
– Ты здесь, – шепнула в ответ, жадно вжимаясь в него.
Здесь. Он здесь. И я могу коснуться его, обнять, вдохнуть аромат его тела.
– Теперь все будет хорошо. Всегда.
Мужчина взял мое лицо в свои ладони и пытливо, с настороженностью, всмотрелся.
– Игорь прав, ты сама на себя не похожа. Бледная совсем… и плакала.
Слезы это такая ерунда, сейчас меня интересовало другое.
– Скажи, я смогу, – глубоко вздохнула, чтобы загнать новую порцию слез куда-нибудь подальше, и продолжила: – Я когда-нибудь смогу увидеть Дениса?
– Конечно, сможешь. – Он ловко поднял меня на руки и понес в свою спальню, где бережно посадил на кровать, а сам устроился рядом. – И совсем скоро.
Сережка накрыл своей широкой ладонью мою ладошку и бережно ее сжал.
– Ты не должна себя винить в том, что произошло в парке.
– Я не позвонила этой Дорофеевой. Пустила на самотек ситуацию с ней, но я даже не могла представить себе масштабы столь изысканной игры Вознесенского и… Максима Леонидовича.
Опустив голову, я рассматривала наши руки и любовалась притягательным контрастом его смуглой кожи и моей молочной.
– Эти люди – продуманные стратеги, в игре с ними у тебя не было шанса. И не подумай, что я сомневаюсь в твоих умственных способностях. Напротив, я считаю тебя очень умной девушкой. И ты не смогла бы почувствовать человечку с кодированной психикой, гипноз был очень качественный.
– Это не оправдание, – резко покачала головой, отчего мокрые волосы хлестнули по щекам. Это на мгновение отрезвило.
– Тань, они к этой операции готовились не один день.
Его фраза как-то разом стерла чувство вины и первые ростки процесса самокопания и линчевания. Я вскинула голову, внимательно на него посмотрела.
– Какая операция?
– Когда месяц назад ученица твоего отца случайно себя выдала, они поняли, что работа Разина не канула в небытие, не ушла в область преданий.
– Кто – они? Люди? Маги?
– Поверь мне, деятельность твоего отца затрагивает интересы слишком многих, как среди людей, так и среди магов. Основному большинству по нраву такое устройство мира, и мало кто хочет с ним расставаться.
– Значит, давние враги объединились под единым знаменем, дабы истребить угрозу в нашем лице. К чему такие глобальные извращенные заговоры? Не проще ли прибегнуть к банальному устранению – взрыв, очередная авария… еще что-нибудь.
