Татьяна Бондарь
Сказки Освии. Магия в разрезе
Дом
Хоть Освальд отпирался как мог, Рональд пообещал хорошо заплатить и ему, и Василике за охрану всех обитателей замка. Освальд должен был создать новый магический купол. Рональд прекрасно без него обходился с тех пор, как сломался прежний и до самого этого момента, но теперь все изменилось. Освальд пообещал лучшую защиту в королевстве, и я с легкостью ему верила.
«А почему, интересно, Геральт именно Черный? – задумалась я, в полудреме уронив голову на плечо Рональда. – Может быть, он в детстве не мылся, ходил грязным и мать наказала его таким прозвищем? Или это его настоящая фамилия, которой он гордится? А может быть это состояние души и мыслей? Ему бы подошли все три варианта.»
Всю дорогу Освальд ждал неприятностей, но обошлось. К белым стенам замка мы подъехали только вечером. В окошке первого этажа, наполовину ушедшего в землю, теплился свет. Где-то там няня Мэлли готовила ужин и дожидалась возвращения воспитанника, которого любила, как сына.
Привычным звуком отдалась плитка подъездной площадки, бесшумно открылась дверь, и я вошла внутрь, вдыхая знакомый запах дома. Здесь все осталось как прежде, и это было прекрасно. Няня выглянула из бокового коридора, и увидев меня, с радостным возгласом поспешила навстречу. Она едва не задушила меня в объятьях, не забывая причитать, что ей никто не потрудился сообщить о приезде гостей. Тем не менее через полчаса стол был накрыт так, будто няня готовилась к приему по крайней мере маленькой армии.
Быстро переодевшись и умывшись, я спустилась к столу, ловя носом сказочные запахи. Все уже собрались и ждали только меня. Я уселась и заметила, что напротив, на стуле из синего дерева сидит прекрасная незнакомка. Я выронила ложку, когда всмотрелась внимательнее и узнала в ней Василику. Жена мага успела сменить кожаный костюм на атласное платье с широким кружевным воротником, уложить короткие волосы и подвести помадой тонкие губы. Сейчас Василика казалась воплощением очарования и женственности. Она шутила, смеялась и вела себя как благовоспитанная дама, изящно накалывая кусочки салата на вилку. Рональд улыбался ее ненавязчивому кокетству, а я закипала от ревности.
«Меня ты не обманешь! – думала про себя я. – Я-то знаю, что ты с еще большим изяществом и удовольствием нашинковала бы меня вместо овощей!»
К концу ужина я почувствовала, что платье мне давит в животе. Тепло разлилось по телу, захотелось спать. Наверное, сонливость после еды – это защитное свойство организма, который страхуется, чтобы человек не лопнул от обжорства. Пусть уж лучше спит, чем ест. Одно было точно – так объедаясь, я уподоблюсь формой дяде Коллопу, и Рональд передумает на мне жениться. Может, он оставил два года ожидания для себя, а не для меня, чтобы хорошенько подумать, нужна ли ему такая жена?
Я не хотела больше слушать, как они с Василикой ведут светскую беседу, встала и пошла к себе. Никто меня не задерживал.
С удовольствием, прямо в платье я упала на кровать и сразу уснула. Мне приснилась Василика. Она сидела на крыше, свесив ноги. Из одежды на ней были только кружевной воротничок и арбалет, перекинутый через плечо. Василика грозила мне кулаком и кричала, что теперь это ее дом, чтобы я убиралась прочь и не приходила, пока не научусь есть салат так, как полагается даме. Она так злилась, что начала стучать по крыше пятками. На землю полетела черепица.
Я проснулась и поняла, что кто-то в самом деле стучит. Была уже глубокая ночь, окна смотрели непроглядной темнотой, замок тонул в тишине. Я решила, что стук мне приснился и снова закрыла глаза, но в дверь снова негромко постучали. Едва я открыла, Рональд крепко обнял меня.
– Как я скучал, – сказал он, не выпуская меня, – без тебя замок стал таким пустым. Мне все время приходилось нагружать себя работой, чтобы возвращаться поздно ночью и не думать, как мне тебя не хватает.
Все мои обиды и глупая ревность прошли. Мы так и стояли, обнявшись, казалось, целую вечность, но все равно недостаточно долго. Потом мы сидели чуть ли не до утра. Я рассказывала, как и что происходило со мной, он про себя, про то, как изменилась его жизнь после событий годовой давности, про бесконечные совещания с Альбертом и приближающуюся церемонию проверки, из-за которой сейчас все стояли на ушах.
За окном начинало светать, я неожиданно вспомнила, что Рональд, в отличие от меня, совсем не спал. С сожалением я прогнала его, и сама тоже легла, обняв мягкую подушку, пахнущую кошачьей шерстью.
Когда я проснулась был уже полдень. Проходя мимо тайной комнаты, где раньше был генератор купола, я увидела спину Освальда. Он стоял полусогнувшись, добавляя по капельке жидкости в большой стеклянный сосуд. Я не удержалась и подошла поближе. От сосуда уже поднимался в потолок столб света, расходясь к верху зонтом. Прекрасный новый купол был почти готов. На мой взгляд он был уже идеален, но Освальд продолжал что-то подмешивать, совершенствуя то, что было недоступно моему глазу. В сосуде вращалась прозрачная, как вода, жидкость, то там, то тут вспыхивавшая цветными искорками. Я залюбовалась.
– Нравится? – спросил Освальд, повернув голову.
Я кивнула. Он тоже явно получал удовольствие от того, что делал. Настоящий маг должен наслаждаться своим волшебством.
– Как ты меня заметил? Я же так тихо подошла?
– Я имею свою личную защиту. Она оповещает меня о чьем-либо приближении за два метра. Благодаря этому меня невозможно застать врасплох. Кроме того, я всегда точно знаю, кто ко мне идет, так что могу даже не отвлекаться от работы, чтобы посмотреть.
Он капнул из последней бутылочки, закрутил ее и сунул в сумку на плече.
– Пойдем посмотрим, что получилось, – пригласил он, явно довольный собой, – пришло время хвастаться.
Мы вышли на белые мраморные ступеньки парадного входа, и… ничего. Не было видно ничего! Даже легкого преломления воздуха.
– Это совершенная магическая защита, лучше никто не может сделать, – спокойно сказал он, без гордости, без желания покрасоваться. Я прониклась к Освальду еще большим уважением. Над королевским дворцом был почти прозрачный купол – мощнейший из всех, которые когда-либо знала столица. Вернее, он был мощнейшим до сегодняшнего дня, пока Освальд не сотворил защитное чудо над замком герцога.
– Надо отрабатывать неплохое жалование, которое платит мне твой жених, – пошутил он.
Но я четко видела, что Освальд делает это не из-за жалования.
– Теперь можно пойти посмотреть, как там Василика и Альберт, – развернулся он обратно к двери.
– Что? – не поняла я.
– Они с Альбертом поспорили. Он сказал, что победит любую женщину в честном (или даже не очень честном) поединке. Василика терпеть не может, когда кто-то сомневается в ее способностях, тем более ссылаясь на то, что она женщина. Мы как раз успеем посмотреть, чем закончится этот спор. Они начали минут десять назад.
– Альберт здесь?!!
– Да. Он приехал еще утром. Рональд вчера перед сном отправил ему письмо. Он надежный и предусмотрительный, правда? – спросил Освальд, изучающе глядя на меня.
Я не ответила. Для меня Рональд был лучше всех, но говорить об этом я стеснялась. Мы пошли в сад за дом. Альберт и Василика махали мечами, и оба были уже мокрыми от пота.
Альберт был точно таким же, каким я его видела в последний раз. Разве что лицо стало немного серьезней. Я чуть не запрыгала от радости при виде его, и при виде того, как он легко и уверенно отбивает все атаки Василики. Раздражение, которое испытывала Василика, даже приобрело цвет – синий и пульсирующий, с бурыми прожилками. Она невероятно бесилась. Мне редко доводилось такое видеть.
В итоге Василика вышла из себя настолько, что попробовала применить запрещенный прием и пнуть Альберта ногой в болевую точку. Она сильно ошиблась. Свободная рука Альберта ловко ухватила Василику за почти лягнувшую его пятку. Он держал, не отпуская. Василика запрыгала, потеряла равновесие и упала на спину. Альберт безжалостно приставил меч к ее шее, чтобы окончательно закрепить свою победу.
– Сдавайся, – потребовал он.
– Еще чего, – прошипела Василика, – а то что? Ты меня прирежешь?
– Нет, конечно. Просто всем разболтаю, что победил тебя в честном, с моей стороны, бою, в тот момент, когда ты попробовала смухлевать.
Цвет ярости Василики стал опасно зеленеть.
– Сдаюсь! – крикнула она с раздражением, оттолкнула его меч голой рукой и встала.
– Враг повержен! – возвестило его королевское величество. Альберт повернулся ко мне с довольной улыбкой. – Ну что, Лисичка, ты не пропустила самое интересное? Я только тебя и ждал, чтобы расправиться с этой нахалкой.
Еще и это унижение Василика вытерпеть уже не могла. Ее самолюбие было глубоко задето, она даже забыла, что была гостьей в этом доме. Василика с силой пнула растущее рядом деревце. Оно покосилось, на землю полетели прошлогодние листочки, чудом уцелевшие до весны. Василику это нисколько не успокоило, она зашагала прочь, вкладывая злость в каждый шаг. Зеленая пульсация царапала стены, мимо которых она проходила, но ни капли сочувствия у меня к ней не было. Я кинулась обнимать Альберта. С ним я могла себе это позволить, он был как старший брат, которому можно доверить все на свете. Между нами не было тех стеснения и неловкости, которые были между мной и Рональдом.
– Лисичка, – орал он, поднимая меня на вытянутых руках, будто я была маленькой девочкой и ничего не весила. – Я думал уже сам ехать тебя навещать! Противный Рональд сослал тебя так далеко, что полдня надо трястись в карете! Он любит заставлять людей учиться. Меня чуть не сгноил в своей библиотеке, я, может, для того королем и стал, чтобы избавиться от его братского гнета! Так он теперь за тебя взялся.
– Зато благодаря тому, что я тебя «чуть не сгноил в библиотеке», у королевства достойный, образованный правитель, за которого не стыдно, а не дурак в короне. – Рональд появился у него за спиной. Я сразу же застеснялась. Он немного ревновал. Альберт передал меня ему на руки, а Рональд аккуратно поставил обратно на землю.
– Что ты с Василикой сделал? – спросил Рональд. – Она меня чуть не сбила с ног, когда бежала к себе в комнату.
– Брат, я ей мстил за твою невесту. Она мне в каждом письме жаловалась, что Василика относится к ней без должного уважения и оставляет слишком много синяков. Нечего обижать подругу короля.
– Василика теперь наш союзник, вам всем нужно будет как-то продолжать работать. Так что это было не лучшее начало вашего знакомства.
– Я извиняться не пойду. Я все-таки король, бой был честным, и я выиграл.
Тут все повернулись к Освальду. Освальд стоял с довольной улыбкой.
– А ты не пойдешь с ней поговорить? – после неловкой паузы поинтересовалась я.
– Нет, конечно! – спокойно ответил Освальд. – Ее нельзя трогать, пока сама не успокоится. Она терпеть не может проигрывать. Потом ходит, вещи разбрасывает, дуется. Еще на мне может попытаться выместить злость. Я, конечно, терпеливый, но могу и заклинание в ход пустить, потом скандалы, семейные сцены. Мне это нужно? Успокоится – сама придет, не в первый раз. Я вообще считаю, что ей полезно иногда проигрывать.
Герцоги, у которых не было опыта семейной жизни, слушали Освальда с неподдельным интересом.
«Учатся», – поняла я.
– Я когда только женился, – продолжил Освальд, – пробовал ее успокаивать, но становилось только хуже. Она гордая, терпеть не может, когда ее жалеют. А если проигрывает – выпадает из рабочего состояния на полдня. Если бы не это, давно уже была бы капитаном. Особенно не любит, когда мужчины напоминают ей, что она женщина. Все из-за Гельмута Кривого.
Я вспомнила этого автора. Ему принадлежала та часть книги дяди Коллопа, которая относилась к ведению хозяйства через использование рабского труда женщин. Какая-то польза от его идей, оказывается, была – без них Василика не стала бы опытным бойцом-наемником. Книга Гельмута Кривого вдохновила ее на то, чтобы убивать. Желательно мужчин. И меня просто потому, что я ей не нравлюсь.
– Как получилось, что вы поженились? – задал Рональд мучивший всех вопрос. – В прошлый раз, когда я тебя видел, помнится мне, ты был холостым.
– Ты меня в прошлый раз когда видел? После этого я вернулся на родину, в Аскару, и стал читать там лекции по противостоянию боевой магии в военном колледже, как один из немногих уцелевших магов, участвовавших в последней войне. Василика была там студенткой – единственной девушкой на курсе. Вокруг нее, естественно, крутились все парни, даже кое-кто из преподавателей, хоть она и стриглась коротко, одевалась по-военному, бегала и махала мечом наравне со всеми. Она отшивала всех без исключения, даже меня пару раз. Потом один преподаватель, после очередной провалившейся попытки добиться ее расположения, неудачно пошутил. Он при всех сказал, что какие бы баба штаны не надевала, все равно рожать придется в юбке.
Василика очень разозлилась. Она нашла его дом и стала ждать. Ночью обидчик объявился. Он был один и пьяный. В неравном поединке (горе-вояка был почти беспомощен перед ее гневом) она скрутила его, стянула штаны и хорошенечко выпорола, приговаривая, что нехорошо взрослому дяде глупости про женщин говорить.
Бедолага на утро не вернулся в колледж, скорее всего, от стыда, но, может, и потому что болело то место, которое пострадало накануне. Вся кафедра, когда узнала, что произошло, очень долго смеялась, но для порядка Василику решили исключить. Я за нее вступился. Отчасти потому, что она мне нравилась, отчасти потому, что посчитал ее хорошей ученицей, раз она сама смогла скрутить учителя по рукопашному бою. Коллежская верхушка выслушала меня, покивала головами, посовещалась и решила дать ей возможность доучиться, согласившись с тем, что она блестящая ученица. Ну и еще всем хотелось посмотреть, как дальше будут развиваться события.
С тех пор к Василике больше никто не приставал, все старались выбирать слова в ее присутствии, чтобы случайно не разозлить вспыльчивую ученицу. Особенно старался уже столкнувшийся с ней специалист по рукопашному бою. Василика тоже держалась изо всех сил, понимая, что на кону ее мечта поступить на военную службу в королевскую армию, и она может рухнуть в один момент. Василика скрипела зубами, кусала кулаки, давила проклятья, но больше никого не трогала. Зато, когда наконец ее учеба подошла к концу и рекомендательный свиток плотно умостился в кармане ее куртки, Василику прорвало. Она навестила каждого своего учителя, и высказала все, что, по ее мнению, ему не следовало делать. Несогласным она доказывала свою правоту силой.
Когда дошла очередь до меня, получилась заминка. Магический щит не позволил ей открыть дверь пинком ноги и вывихнул пальцы. Ей пришлось вежливо стучать и просить помощи. Потом она все равно решила сделать то, зачем пришла, и уже открыла рот, чтобы сказать что-то вроде: «Я подачки от тебя не просила, и без твоего жалкого заступничества обошлась бы, щетка ты каминная!», но тут заметила, что моя комната заставлена чемоданами, и подавилась собственными словами.
– Уезжаешь? – спросила она.
– Да, за море, в Освию, – поделился я.
И тут ее прорвало. Василика, неуемная, грубая, мужиковатая, внезапно превратилась в простого человека, и стала спокойно, с радостью выплескивать свои мечты. Она так хотела проплыть по морю, увидеть, как светятся рыбы в толще ночной воды, как живут в чужих краях люди, побывать в военной академии Освии, купить особый двухзарядный арбалет на ее столичном рынке, и много чего еще.
Через несколько дней мы встретились на корабле, отплывающем в Освию. Мы поселились в одном доме, вместе ходили по городу. Она подмечала особенности в оружии, я в магии, оказалось, что нам есть чему друг у друга поучиться. Потом в одной из темных подворотен Альмагарда нас попытался ограбить воришка, он влип в оберег на моем кармане. Василика скрутила его двумя движениями, мы сдали его городской страже, получили небольшое вознаграждение и разделили его пополам. Тогда у нас и возникла впервые мысль работать в паре – маг-наемница. Дело пошло хорошо, нас стали часто нанимать, прилично платили, и вскоре мы приобрели репутацию лучшего боевого дуэта. Заказы стали сыпаться пачками, деньги – звонкими кошелями.
Однажды Василика пришла ко мне злая до предела. Оказалось, к ней подошел заказчик и по глупости и неведению, попросил передать хозяину, то есть мне, что у него есть дело.
– Я хорошо заплачу твоему хозяину, – наивно пообещал он, видя, что Василика синеет от злости. Василика затолкала бедняге в рот его же кошель и пинком отправила в канаву.
– Хозяин! – кричала она на меня. – Ты мой хозяин? Только мужчина мог до такого додуматься! Я всем покажу сейчас, кто из нас хозяин!
Она замахнулась и хотела ударить, но именно тогда ей пришлось узнать, что я лучший маг Аскары. Ее заморозило на два часа, все, что она могла делать – моргать, и очень внимательно слушать, что я ей говорил. Я пообещал, что если она еще раз поднимет на меня руку, то рискует остаться без нее. Когда заморозка спала, Василика ушла, ничего не сказав. Я думал, что на этом наша совместная работа закончится и мы едва ли когда-нибудь еще встретимся, но я ошибся. Василика пришла той же ночью. Растрепанная, красная, с опущенной головой.
– Прости, – выдавила она. Это слово далось ей сложнее, чем годы изнурительных тренировок или чем прыжок в пропасть. Никогда раньше Василика не извинялась.
– Ты единственный мужчина, которого мне не хочется убить, – сказала она. Это было равносильно признанию в любви.
В ту ночь она осталась со мной и никогда больше не уезжала. Иногда мне, конечно, ее убить хочется за упрямство и вредность, но ей меня, я думаю, даже чаще. Я хоть и маг высшей категории, а все равно не подарок.
В комнате Василики что-то упало и со звоном разбилось.
– Вычтешь из моего жалования, – сказал Освальд Рональду, ничуть не расстраиваясь.
В замке разбилась еще пара вещей. Злость Василики не перекрывали даже толстые стены. Освальд не обращал внимания. Рональд с грустью посматривал в сторону звука, а вот Альберт радовался больше, чем кто-либо другой. Он с удовольствием отдыхал от своих обязанностей и проводил время с нами.
Василика бушевала еще полдня, как и предсказывал Освальд. Потом как ни в чем не бывало вышла ко всем в своем обычном расположении духа, то есть злая и самодовольная. Кроме того, она продолжала беззастенчиво кокетничать с моим женихом и вела себя так, будто ничего не произошло. Все тактично сделали вид, что так и было.
Василика действительно оказалась полезной. В тот же день, отрабатывая свое жалование, она провозгласила себя капитаном замковой стражи и взяла под командование тридцать солдат Рональда. Она провела построение, проверку боевой готовности, состояние оружия и отчитала их прежнего командира за халатность и содержание отряда в отвратительном, разболтанном состоянии. Она наняла трех шпионов и отправила их с заданием в город, после чего вернулась в замок повеселевшая и бодрая. Ей нравилось командовать и отчитывать. Возможно, она могла бы стать автором книги, в которой в противовес идеям Гельмута Кривого рассуждала бы о пользе мужчин в домашнем хозяйстве. В ней она бы наверняка отнесла только женщин к категории людей. Причем не всех, а способных дать отпор кому угодно, чтобы исключить из этого списка меня.
Впрочем, для Освальда и Рональда она делала исключение. Василика рычала, как дикая кошка, на всех, кроме них. Своего мужа она слушалась беспрекословно, с Альбертом старалась не говорить вообще. Я для нее была чем-то вроде уборки – противным, но неизбежным.
– Не хотел бы я себе такую жену, – тихо шепнул Альберт брату. – Такая молчать не будет, если я что-нибудь сделаю не так. А я ведь точно сделаю что-нибудь не так!
Зато две следующие ночи дежурство вокруг замка было идеальным. Никто из выставленных на вахту солдат даже не попытался уснуть. Не знаю, что Василика с ними делала, но после того, как она начала ими заправлять, – глаза их погрустнели, плечи ссутулились, а послушание достигло возможного максимума.
Альберт проводил с нами столько времени, сколько мог. Из замка к нему постоянно приходили слуги, посыльные, советники, министры, начальники больниц, академий, градоправители, просители из народа. Они выстраивались в длинную очередь перед куполом, ожидая проверки и разрешения увидеть короля. Их поток не иссякал, и заставлял нервничать Василику и Рональда, но не впускать их было нельзя – Альберт был все-таки королем. Уезжать он отказывался, сославшись на то, что здесь безопаснее. На самом деле он хотел провести время с нами, подурачиться, вспомнить прошлые приключения и просто отдохнуть.
Тогда Василика сама стала у ворот, как хранитель входа в царство мертвых. Она начала лично досматривать всех желающих увидеть короля. Поток просителей резко ослабел, но все равно даже его хватало, чтобы к вечеру Альберт начинал вести себя недостойно и прятаться по углам замка.
Один раз в конце дня я нашла его сидящим в подземном хранилище замка с погашенным светом. Думаю, он выбрал это место еще и потому, что там был потайной ход, по которому можно было сбежать, в случае необходимости. Альберт еще час назад отправил Василике сообщение, что больше сегодня не принимает, но та продолжала впускать людей, припоминая ему свое поражение.
Я вошла в хранилище, чтобы поискать его, и, хоть никого и не увидела, знала наверняка, что Альберт здесь. Наверху по комнатам блуждали в его поисках озадаченные министры, у них не было шансов найти короля. Никто не смог бы предположить, где он сейчас находится.
– Альберт, какое недостойное поведение для правителя нашего славного королевства! – давя смех, сказала я.
Он обиженно высунулся из-за кресла.
– Я тоже живой человек, и мне нужен отдых. Я еще поговорю с Василикой об этом. Ведьма, как только Освальд с ней живет?
Я тоже задавалась этим вопросом. Хотя Освальду, похоже, нравилось. Кто-то любит мороженое, а кто-то жгучий перчик.
– Хорошо, что это ты, а то я уже боялся, что меня и здесь нашли, – Альберт уселся в кресло, у него в руках оказалась бутылка вина.
– Бокалов нет, – пожаловался он, – есть чашка. Одна. Под креслом валялась. – Он открыл бутылку, налил в чайную чашку пару капель и пригубил. – Хочешь? – протянул мне. Вино выглядело мутным и неаппетитным. В нем плавал мусор вперемешку с чаинками и дохлыми мошками. Чашка явно провалялась под креслом несколько лет.
– После тебя, – сказала я, возвращая ему обратно импровизированный бокал сомнительной чистоты.
Альберт допил вино с мошками и налил еще. Я взглянула на красную жидкость. Мошек в ней стало поменьше. Я решила, раз уж сам король не побрезговал, то и мне можно, набралась мужества, зажмурилась и хлебнула.
– Фу, – вырвалось у меня, как только я сумела проглотить отвратительную жидкость. Дело было не только в примесях. Я пробовала вино впервые. Ожидания чего-то вкусненького были жестоко обмануты. Я вернула терпкую кислятину обратно Альберту со словами:
– Сам такое пей!
– Что, не понравилось лучшее герцогское вино? – насмешливо поинтересовался он.
– Нет, – честно сказала я.
– Ну и правильно. Мне тоже не очень. Валялась тут у Рональда, решил взять попробовать, что он у себя на полках хранит.
– Ты, похоже, не очень-то рад, что стал королем, раз прячешься по углам.
– Что ты, мне очень нравится, – честно возразил он. – Меня все уважают, любят и боятся, я управляю тысячами людей, от одного моего слова зависит, будут строиться или разрушаться дороги, мосты, города. Власть – упоительная штука. Но есть и недостатки – приходится решать не только важные вопросы, но и откровенные глупости. Придет кто-нибудь с вопросом, почему бы не засевать вместо зерна петрушку, а ты должен отвечать, обосновывать, хоть самым правильным было бы выпороть дурака, чтобы сам подумал.
Сейчас так и совсем времени ни на что не хватает. Ты помнишь, Лисичка, уже почти год, как ты нас спасла. Знаешь, что это значит?
– Королевская проверка, – поняла я.
– Именно, – подтвердил Альберт. – Министрам нужно мое решение по поводу каждой мелочи: строить помосты или нет, какого цвета шить костюм, делать торт или пирожные, проводить церемонию на центральной площади или на балконе дворца, сколько народа допускать, сколько охраны выставить, кому рассылать приглашения и так далее. Я им говорил – займитесь этим сами, у меня много других, более важных вопросов, но твердолобые дураки прямо из шкуры лезут, чтобы показать мне, как хорошо они работают, и все равно приходят со всякими мелочами. Еще требуют выбрать человека, который прочтет заклинание, а это совсем не просто. Ты сама знаешь, тот, кто произносит заклинание попадает под его действие. Провел церемонию проверки короля – считай раскрыл тайны всем на потеху. Вот никто и не хочет.
Альберт хлебнул еще вина и снова протянул чашку мне. Я отпила. Волшебства не случилось – вкус лучше не стал.
– А не хочешь, Лисичка, и в этом году тоже произнести заклинание? – Альберту пришла в голову эта мысль не сегодня, он ждал момента, чтобы попросить. – Получится такая традиция, начатая тобою. Мне будет приятно. Я знаю, что Рональд боится какого-то мага из своего прошлого, но вряд ли тот рискнет похитить тебя с королевского балкона, окруженного толпой и моей стражей. Что ты мне на это скажешь?
– Альберт, для тебя – что угодно, – легко согласилась я.
– Вот и хорошо, – повеселел он. – Я прикажу подготовить специальное церемониальное платье. Хочу посмотреть на тебя в синем. Кроме того, по секрету, это любимый цвет Рональда.
Мы просидели допоздна, пока в замке не стихли чужие голоса и шаги. Он рассказал мне о некоторых неожиданных сложностях, с которыми ему пришлось как королю столкнуться.
– Никогда не знаешь, откуда ждать проблем. Вот, например, было одно королевство, где процветали подпольные петушиные бои. Казалось бы, не так уж и страшно, но на самом деле куда хуже, чем можно было подумать. Многие горожане теряли все свои деньги за один вечер, закладывали коров, дома, семейные драгоценности, припасенное на черный день.
Проигравшие обвиняли всех, кого можно, в том, что бои проходили нечестно, с нарушениями правил. Заканчивалось все массовым мордобоем. Азарт населения был так высок, что призвать его к благоразумию и соблюдению порядка оказалось невозможным. Тогда король ввел запрет на петушиные бои и любые другие сомнительные игры. Он заставил стражу строго следить за соблюдением этого закона.
Результат оказался неожиданным. Население вместо того, чтобы смириться и начать вести спокойную жизнь, стало разъезжаться, забирая все накопленное имущество. Королевство почти разорилось и опустело. Королю в срочном порядке пришлось отменять собственный указ, чтобы вернуть людей и их деньги обратно.
В итоге король придумал взять под контроль петушиные бои, организовал для них помещения, где постоянно дежурила стража, и стал собирать процент от ставок. Людей это устроило, стражники следили не только за порядком, но и за соблюдением правил. Так и получилось, что благополучие королевства держалось на петушиных крылышках, и один, казалось бы, такой невинный указ чуть его не разрушил. А ведь король хотел как лучше, – закончил с некоторой горечью Альберт. Он остро сочувствовал брату по короне.
Мы вдоволь наболтались, допили бутылку мерзкой кислятины и разошлись по комнатам. Дорога оказалась не простой, моя походка неожиданно потеряла привычную уверенность, ватные ноги спотыкались и заплетались, коридор странно извивался, почему-то хотелось петь.
У дверей в комнату меня ждал… ой, нет, ждала! Василика! Руки ее были сердито скрещены на груди.
– Где ты была? – прошипела она сквозь зубы.
– А, Василика, – заулыбалась я. – Как хорошо, что ты пришла. А что такое? Ты снова сердишься?
– Я полдня убила на то, чтобы тебя найти! Я отвечаю за твою безопасность, а ты шляешься непонятно где!
– Я все время была в замке и даже не пыталась сбежать. Ты просто плохо искала, – сейчас Василика не вызывала у меня ни страха, ни неприязни.
– С завтрашнего дня возобновляем тренировки, – опять прошипела она.
– А может, не надо? – заскулила я.
– Это приказ Рональда, – сухо обронила Василика и ушла.
– Рональда? – непонимающе повторила я. Даже сквозь туман в голове я вспомнила, что тренировки с Василикой – это очень, очень, очень плохо.
«Надо разобраться», – приняла я не самое трезвое решение.
Я ввалилась в спальню Рональда без стука. Дверь с чудовищным грохотом врезалась в стену и чуть не слетела с петель. До этого момента герцог спал, даже не подозревая, какое пробуждение его ждет. От звука он рывком скатился с кровати и встал за ней с мечом, а в мою сторону уже летел кинжал. Рональд в самый последний момент успел поменять направление броска, отведя в сторону от моей головы на полдюйма. Кинжал воткнулся в дверь чуть правее моего уха. Я не придала этому большого значения. Сейчас это было не главное. Дверь жалобно скрипнула, с ней так никто раньше не обращался.
– Лисичка, чтоб тебя! – вырвалось у Рональда. Я впервые слышала, чтобы он ругался, но меня это не остановило.
– Рональд, я не буду тренироваться с Василикой! – заявила я с порога возмущенным голосом, даже не заметив, что была на волосок от смерти. Зато я заметила, что ноги меня не держат, ввалилась внутрь, захлопнула несчастную дверь и плюхнулась к нему на кровать.
– Она меня обижалаааааа! – протяжно завыла я. – Она мне наставила за год столько синяков, что хватило бы на всю академию, а ты меня к ней на растерзание хочешь опять отправить! Безжалостный властолюбец!
Вид у Рональда был совершенно ошалелый. Больше аргументов у меня не нашлось. Я икнула и уснула, где была.
Утром я нашла себя в своей кровати. Было очень стыдно.
«Больше никогда! – подумала я. – Ни очередки, ни вина! Придумал же кто-то эту отвратительную гадость, а потом такие дураки, как мы с Альбертом, ее распивают. Как Рональду теперь в глаза смотреть?»
Я решила хоть как-то загладить свою вину, натянула тренировочный костюм, взяла деревянный меч со свинцом вместо сердца и обреченно поплелась получать синяки. Буду надеяться, что Василика хотя бы специально меня не станет унижать.
Но Мать Хранительница услышала мои молитвы – Василики на площадке за домом не было. У нее появились срочные дела в казарме: кто-то из солдат решил уйти со службы, и она отправилась проводить его «в последний путь». Бедолагу наверняка ждали разъяснительные работы в духе: «От меня еще никто не уходил! (живым)». Я мысленно поблагодарила опрометчивость солдата, посочувствовала ему и порадовалась за себя.
Радость длилась ровно до тех пор, пока я не увидела Рональда. Он держал, положив на плечо такой же деревянный меч, как был у меня. Прятаться было поздно.
