Тата Златова
Принц на белой оке
Глава 9
– Ичи, ни, сан, ши7… – считала и смотрела, как дети делают упражнения. Пока в ее «команде» четыре ребенка, из них одна девочка. Двое очень стараются, остальные немного рассеянные, но в их возрасте это нормально.
– Молодцы, а теперь встали… Ос… вдох-выдох, вдох-выдох…
Показывала отработку ударов, а дети повторяли за ней. Увлекшись, не сразу заметила застывшего в дверях Димку. Взглянула на него, и по коже словно ток прошел. Все-таки хорош, гад! Чуть взъерошенные волосы, широкие плечи, рельефные бицепсы, которые обтягивает светлая футболка… Он стоял, скрестив руки на груди, и от этого движения футболка чуть приподнялась. Маша не удержалась. Опустила взгляд ниже и увидела часть татуировки, убегающей за кромку штанов. Почувствовала, как кровь прилила к щекам и поспешно отвернулась. «Хватит на него пялиться! – мысленно одернула себя. – И, кажется, он это заметил! Теперь будет думать, что я в него влюблена и вообще цены себе не сложит! Но это же неправда! Я совсем не влюблена. Вот ни капельки, ни грамулечки. Наверное…»
Усилием воли прогнала неуместные мысли. Нервно поправила волосы и постаралась сосредоточиться на занятии. Но пристальный взгляд столичного принца предательски сковывал тело.
И зачем он пришел? Сказала же четко и ясно, что им не по пути!
– Одна рука вверх, над головой, теперь вторая, так… Сдерживаем удар… – Старательно делала вид, будто не замечает его, но по телу все равно пробежала дрожь. Стоит и наблюдает, только на нервы действует… И чего ждет, спрашивается? Почему смотрит так, что, кажется, кожа плавится от его взгляда? Внезапно стало трудно дышать. Облизала пересохшие губы и сказала:
– Умнички! Продолжайте заниматься самостоятельно, я отлучусь на пять минут. Настюша, немножко соберись, ладно? Не отвлекайся, – обратилась к ученице. Та кивнула.
Чуть ли не пинками вытолкала Димку в коридор. Прислонилась спиной к стене и выжидающе на него уставилась, а тому хоть бы хны. Хохотнул в кулак и опять просканировал взглядом. И таким пронзительным, будто все ее мысли прочитал.
– Что хотел? – первой нарушила молчание Маша.
– Ну, во-первых, здравствуй. Отлично выглядишь. Тебе невероятно идет кимоно…
– Доги8, – нетерпеливо поправила. – Это все?
– Нет. Слушай, я узнать хотел, что натворил тогда и почему ты так на меня злишься.
– И опять выбрал очень подходящее время!
– Прости, не удержался и заглянул. Подожду, пока закончишь…
– Зачем?
– Надо все выяснить. Ты должна рассказать, чтобы…
– Чтобы что? Расковырять рану сильнее? Возненавидеть тебя еще больше? Я столько лет пыталась забыть, вычеркнуть тебя из своей жизни и памяти. Но ты нашел меня и теперь я должна вновь вернуться в тот день и все заново пережить! Да если я сейчас вспомню, я просто… просто…
Внезапно он обнял ее – крепко-крепко, так сильно и одновременно нежно, что мир на миг померк. Это было какое-то наваждение – ненавидеть его и в то же время любить. Вопреки всему. Даже осознавая, что он сделал и что еще может сделать.
Маша в ужасе одернула себя: любит? Его любит? Глупость несусветная! Просто опешила от его наглости, вот и позволила обнять за талию! И то, что по мышцам прокатилась сладкая слабость, когда он прижал к себе, еще ни о чем не говорит. Чтобы это доказать, оттолкнула его двумя ладошками и отступила на шаг.
– Уходи.
– Маш, подожди…
– Уходи, прошу тебя. Просто исчезни из моей жизни!
«И не заставляй вспоминать тот кошмар», – добавила мысленно. А в глазах Димки полыхнул огонь. Его ладони уперлись в стену по обе стороны, не позволяя ей выскользнуть.
– Значит, говорить ты ничего не хочешь, но при этом считаешь, что я сам должен догадаться, почему ты меня возненавидела, – приглушенный голос напомнил рык. – Проблему решать не желаешь, сразу гонишь меня прочь. Я ведь и вправду могу уйти. Навсегда. Ты действительно этого хочешь? – спросил с нажимом.
Темно-карие глаза посмотрели пристально и испытующе, а у Маши в горле застрял ком.
– Я задал вопрос!
– Да, хочу! – ответила наконец. Однако голос прозвучал не так уверенно, как хотелось.
Отстранившись, он развернулся и быстрым шагом направился к выходу. А Маша запоздало крикнула:
– Нет! На самом деле – нет!
Димка на мгновение обернулся и слегка прищурился, но ничего не сказал. Только уголки рта дрогнули в едва заметной усмешке. Господи, да что с ней происходит? Порой такая злость клокочет, хочется убить его на месте, а потом вдруг накрывает волной нежности… Что, что он с ней делает? Как избавиться от этого наваждения?
С трудом дождалась окончания занятия. Куда-то исчез энтузиазм, все делала на автомате, настроение испортилось. Впервые вздохнула с облегчением, когда дети попрощались и разошлись по раздевалкам. В голове только и крутились мысли о Димке. Вспоминались его слова и собственный страх оттого, что может его навсегда потерять… А с сердцем творилось что-то странное. Все эти годы оно пылало ненавистью, металось и разрывалось на куски от одной мысли о бывшем однокласснике. Но стоило ему вновь появиться в ее жизни, как сердце застучало иначе, и вряд ли уже будет биться по-прежнему.
«И зачем я ему нахамила? – сокрушалась она по дороге в раздевалку. – Зачем опять оттолкнула? Может, и вправду надо было все рассказать? Может, он все объяснит и сможет оправдаться? Все-таки столько времени прошло… Нужно отпустить прошлое».
Вскинула взгляд и остолбенела. Вот, значит, как! Пока она ругает себя и переживает из-за грубости, Димка и думать забыл об их разговоре. Уже вовсю красуется перед девушками на беговой дорожке! Просто потрясающе! Довольный, как слон, с голым торсом, весь мокрый, в одних только шортах. Его напряженные мышцы не давали трезво мыслить, и Маша мгновенно забыла, куда шла. Застыла на месте, не в силах оторвать от него взгляда.
Бесполезно себя одергивать. Пора признать, что у Димки есть своя особая энергетика, притягивающая, как магнит, и даже она, Маша Леонтьева, годами развивающая в себе холодный ум и самообладание, попала под его чары. Что поделаешь, если он выглядит так… так…
Совсем как парень, от которого нужно держаться подальше, чтобы не потерять голову.
Прикусила губу от злости на саму себя. Мысленно представила, как с остервенением колотит по боксерской груше. Вот так и вот так. Вроде немного полегчало. Втянула в себя воздух и спокойно направилась к группе девушек, прожигающих взглядом этого заправского искусителя.
– Никогда его здесь не видела. Кто-нибудь знает этого красавчика? Боже, я хочу с ним познакомиться! – услышала Маша их голоса и закатила глаза.
– Вы что, серьезно?!
Девушки перевели на нее любопытные взгляды.
– Ты его знаешь? – спросила очень худенькая блондинка. Маша сразу ее узнала. Встречались пару раз в зале, кажется, она тоже тренер, правда, по йоге. Да какая разница! Важно то, что она с таким восхищением смотрела на Димку, что Маша неожиданно для себя почувствовала дикую ревность. Сердце подпрыгнуло, словно теннисный мячик, стало трудно дышать. Губы сами по себе разжались и она выпалила:
– Конечно, знаю. Это же мой парень!
О нет, катастрофа. Сказать, что Димка – ее парень, настоящая катастрофа! Самая что ни на есть. Несколько пар глаз смотрели на нее одновременно и с любопытством и с завистью, а Маша оцепенела. Зачем она так сказала? И что теперь делать? Судорожно размышляла, но в голову, как назло, ничего умного не приходило.
Почему-то вспомнилось, как подружки подтрунивали: «Ну что, Машка, мы все в паре, одна ты осталась. Красавица, умница, а парня все нет и нет, ты их, наверное, отпугиваешь своим каратэ». Как окружающие за глаза называли ее феминисткой и чайлдфри, Брюсом Ли в юбке и бог весть еще кем. Как перешептывались и бросали ехидные взгляды, словно пытаясь разглядеть в ней тот самый изъян, который, по их мнению, отталкивал парней.
Может, именно поэтому она и ляпнула, что Димка – ее молодой человек? Так сказать, решила проучить их и закрыть рты?
Неважно, неважно… Господи, вот это влипла!
Оказывается, еще нет. Это было лишь началом. Настоящая паника ее одолела, когда Димка вдруг сошел с беговой дорожки и, обняв ее за талию, сказал:
– Дорогая, куда ты пропала? Я тебя заждался.
И накрыл ее губы поцелуем.
– Ты с ума сошел? – попыталась от него отстраниться, но этот нахал словно в землю врос. Как ни пыталась его отодвинуть – бесполезно, только силы зря потратила. Легче гору сдвинуть с места, чем сияющего от удовольствия Питькина!
А она как пушинка стала. Куда-то исчезли мастерство и выдержка, выработанные годами, в ногах появилась слабость, сразу как-то обмякла, обомлела. Она себя не понимала. Как можно хотеть отхлестать Димку по щекам и одновременно таять от его поцелуев? Ненавидеть его до дрожи и в то же время желать сгореть дотла в пламени его взгляда?
Не успела опомниться, как он снова впился в ее губы. Жестко, без предисловий, необузданно и так остро, что голова закружилась. Властно и требовательно прижал к себе, а Маша забыла как дышать. Забыла, что кругом люди, что все смотрят на них, обо всем забыла.
А Димка вдруг прошептал:
– Не ускользай от меня, Маша…
И она внезапно поняла, что действительно не хочет ускользать. К черту все принципы, барьеры, страхи. С ней никогда не случится того, что с матерью. Никто не причинит ей боли, потому что она сможет защитить себя! «И Димка меня не обидит», – проскочила мысль в голове.
Деликатный кашель вернул их на землю.
– Ну, Мария! – покачала головой хрупкая блондинка, с трудом скрывая улыбку. – Я тебя поздравляю!
Девушки уже вовсю перешептывались и хихикали, с нескрываемым интересом оглядывали ее так называемого парня. Судя по их довольным лицам, Питькин успешно прошел фейс-контроль. Ну кто бы сомневался! Хоть бы футболку надел, Аполлон, а то в нем сейчас дыру прожгут!
Позволила Димке взять себя за руку, дождалась, пока он переоденется и… в который раз села в «оку». Старенькую, немодную и в то же время такую родную. Вдруг стало наплевать, на какой машине с ним ехать. Хотелось просто быть рядом. Видеть эти глаза, бурлящие весельем, слышать голос, полный самодовольства и говорить, говорить, говорить…
А новоиспеченный кавалер все-таки сострил:
– Надеюсь, карета не превратится в тыкву по дороге. А то мне нечем платить за метро.
– Вызовем на помощь фею-крестную, – поддержала шутку и откинулась на спинку сиденья. «Карета» завелась только с третьего раза и, сопровождаемая сигналами других машин, очень медленно поползла по дороге. Маша усмехнулась, поймав на себе настороженный взгляд Димки. Так и быть, на этот раз бурчать не станет! На сердце было легко и радостно. И если не вспоминать о прошлом, хотя бы постараться, то можно сделать вывод, что Маша не смогла разлюбить. Просто боялась себе в этом признаться, боялась растаять и дать слабину…
А может, не надо бояться? Может, стоит дать Димке еще один шанс?
Солнце заливало улицы и отбрасывало блики на витрины бутиков. Мысли в голове прыгали, как солнечные зайчики, и вызывали улыбку. Впервые за долгое время ушло напряжение, образы из прошлого исчезли, а мир заиграл яркими красками.
– Слушай, почему ты нас всех так ненавидишь? – внезапно спросил Димка, и Маша вздрогнула от неожиданности.
– Кого это «всех»? – сделала вид, будто не понимает, о чем речь.
– Мужчин.
– Я не ненавижу… – озадаченно пробормотала.
– Нет, дорогая. Я заметил, что, когда ты в общем говоришь о мужчинах, ты словно пытаешься сказать: «От них надо держаться подальше, потому что они причиняют только боль, что замужество – это ярмо, потому что обязательно надо раствориться в муже и забыть про себя, что всегда надо быть начеку, потому что ничего хорошего от них не жди». Такое ощущение, что ты вбила себе эту мысль еще с детства, и каждый день ее в голове прокручиваешь. Ну не монстры мы, пойми. Не все плохие. Не все «Виталики», – на этой фразе он весело ей подмигнул. – Мне нравится, что ты решительная, умная, что знаешь себе цену, но не будь такой категоричной. Думаю, большинство тех феминисток, которые кричат, что им не нужны мужики, на самом деле никогда настоящих не встречали…
– А что в твоем понимании настоящий мужчина?
– Тот, который никогда не поднимет на женщину руку – это раз. Кто умеет зарабатывать деньги и не попрекает любимую куском хлеба – это два. Тот, который уважает свою половинку, ее мнение и интересы – три. Просто нужно уметь уходить от козлов. Но на мой вопрос ты так и не ответила. Почему ты нас всех так ненавидишь?
– Не всех, – поправила Маша, – Влада очень даже люблю.
– Влада?!
Он так смешно нахмурился, что она чуть не прыснула. Ревнует? Да ладно!
– Это еще кто такой? – спросил так грозно, что она должна была как минимум вжаться в спинку сиденья от страха. Но Маша лишь закатила глаза и стала игриво накручивать локон на палец:
– Ну… Высокий и красивый брюнет с пронзительными зелеными глазами, умный и самодостаточный, работает в сфере недвижимости, московский бизнесмен… Дальше продолжать?
– Нет, достаточно.
– Очень ответственный, человек слова…
– Хватит.
– Ладно, как скажешь, – невинно пожала плечами.
– И где этого… как его… твоего московского бизнесмена искать?
– Зачем? Хочешь кулаки почесать? Не стоит рисковать, поверь мне.
– А я по жизни рискованный, так что не старайся, не переделаешь. Адресок дай, переговорить с ним хочу.
Нужно было это видеть: как он ноздри раздул, будто дракон, и как в руль вцепился. Костяшки пальцев побелели, вены вздулись. Смех да и только! Маша все-таки не удержалась и расхохоталась:
– Ну поговори-поговори… Ой, не могу! Влад – это мой папочка.
– Как – папочка? – на его лице появилась неподдельная растерянность. – У тебя же уже есть отец, мы к нему ездили. Или я что-то путаю?
– Да тут грех не запутаться, – Маша стала серьезной. – Вообще это долгая история. На самом деле у меня три папы и две мамы.
– Это как? – округлил он глаза.
– Расскажу – а ты меня разлюбишь…
– Нет, не разлю… – Димка запнулся, осознав, что только что выдал себя с потрохами. Маша хитро подняла брови и улыбнулась. – Ладно, я никогда и не скрывал, что чувствую к тебе нечто большее, чем дружбу. Не хочешь – не говори, твое право. Потом, если посчитаешь нужным, сама расскажешь.
– Вот это я понимаю.
– Только я все-таки хочу внести ясность в наше прошлое.
Маша напряглась при этих словах.
– Я настаиваю, чтобы ты объяснила, почему из-за меня чуть не погибла. Я много думал над тем, что ты тогда сказала. Всю голову сломал, но так ничего и не вспомнил.
– Я не хочу это ворошить, – отрезала Маша. – Твои проблемы, если ничего не понимаешь.
– Нет, так не пойдет. Расскажи мне или…
– Или что? Силой выбивать из меня слова будешь?! – со злостью хлопнула ладонью по своей коленке.
– Нет, конечно. Не в моей привычке требовать что-то силой. Но сама подумай, из-за того, что что-то случилось в прошлом, ты до сих пор держишься от меня на расстоянии. Меня это напрягает. Я ни в чем перед тобой не виноват! Давай разберемся во всем! Если все-таки виноват – хотя, повторяю, я не сделал тебе ничего плохого ни тогда, ни сейчас – все равно, я готов искупить свою вину.
Маша прикусила нижнюю губу, разрываясь между желанием все ему выложить и страхом навсегда остаться врагами. Все эти годы упорно гнала эти разрывающие душу воспоминания. А потом, когда в ее жизни вновь появился Димка, мысли о прошлом стали просто невыносимо душить. Мертвой хваткой вцепились в горло и с каждым разом все сильнее его сдавливают. Еще немного – и перекроет кислород. Она снова окажется на высоте, в одном шаге от смерти, и уже ничто не сможет спасти…
Слезы непроизвольно хлынули из глаз, напоминая, что она не каменная, не стальная, что она из плоти и крови и все еще умеет чувствовать. Может, он и прав. Хватит держать это в себе. Сердце может просто не выдержать такой нагрузки. Надо вспомнить еще раз, выпустить страхи наружу и перебороть их… вместе. Да, вместе им будет легче это сделать…
– Тогда в тот день… – робко начала и сразу запнулась. На язык словно крошки стекла насыпали, каждое слово прорывало кожу до крови и причиняло нестерпимую боль. Но Дмитрий сжал ее руку, молчаливо поддерживая. И Маша, проглотив колючий комок, пересилила себя.
***
– Больше сюда не придем, – уверенно произнес Димка, а Маша им залюбовалась. Опять волосы торчком и футболка мятая! И все равно такой красивый и сильный! Она кивнула невпопад, почти не слушая. Он взял ее за руку и потянул подальше от этого здания, а она все равно оглядывалась, щурясь от ослепительного солнца.
Они уже два раза сбегали с уроков в это место – в недостроенный многоэтажный дом, такой большой, что захватывало дух. Вокруг голые стены, куча кирпичей и пенопласта, какие-то металлические стержни (кажется, Димка назвал их арматурой). Но как же было волнующе находиться здесь вдвоем! Они же уже почти взрослые, что им эта высота и эти кирпичи под ногами! Зато какой красивый вид, когда оказываешься на самой крыше!
– Мы точно больше сюда не придем? – переспросила на всякий случай.
– Нет, – твердо ответил Димка и сильнее стиснул ее пальцы. – Ты споткнулась, я еле тебя удержал! Не будем рисковать.
– Слушай, а если бы я упала… ты бы прыгнул за мной? – спросила с любопытством и чуть не закричала, так сильно Димка руку сжал.
– Дурная? Ты бы не упала.
– Почему?
– Потому что я рядом и за всем слежу!
Какой же он грозный! Маша вся сжалась, но губы все равно растянулись в довольной улыбке. Пусть девочки завидуют, какой у нее защитник есть!
…А потом Димка заболел и долго не ходил в школу. Одноклассники говорили, что он попал в больницу с воспалением легких. Маша обрывала ему домашний телефон, но никто не отвечал.
И вот однажды кто-то из одноклассников принес от него записку:
«Маша, жду тебя на крыше после уроков. Приходи одна, я тебе что-то расскажу. Только никому не говори».
И она пошла. Помнит, что сердце билось так сильно, что приходилось останавливаться, прикладывать к груди ладошки. Что же важного он хочет ей сказать? Почему она не должна никому не рассказывать об их встрече? Эх, а Оле все-таки проболталась, не утерпела… Но подруга обещала молчать…
В тот день погода была мерзкая. Сырой туман был таким густым, что Маша с трудом нашла дорогу, еще и умудрилась испачкать новые сапоги. Ну вот! Теперь придется объяснять маме, почему так получилось… Ладно, главное, Димку увидеть. Повертела головой: ничего не видно. Он сказал, на крышу надо залезть, наверное, там и ждет. Переборов страх, стала пробираться наверх. Первый этаж, второй, третий… восьмой… Еще чуть-чуть. Дурацкий Димка! Не мог внизу ее подождать? А если она упадет?
«Ты не упадешь, потому что я рядом…», – вспомнила его слова, которые придали сил. Продолжала упорно взбираться наверх, несмотря на то, что бетонный пол оказался скользким, а кое-где даже блестела ледяная корка.
– Дима-а! – позвала что есть сил.
Но ответом было лишь эхо. Настолько резкое и тревожное, что стало вдруг как-то страшно. Посмотрела вниз и вскрикнула от ужаса. Как же высоко! Она не сможет спуститься вниз! Точно упадет!
– Дима, ты где?
Тишина. Лишь ветер противно завывал, а по телу пробегал холодок. Сделала шаг назад и вдруг споткнулась. Да так сильно, что упала и оказалась у самого края. Царапины на ладонях противно зазудели. Маша попыталась подняться, но от испуга только дернулась. Сердце забилось как бешеное, в висках застучало, внезапно подкралась паника.
– Ди…
Не успела прокричать его имя. На миг показалось, что она летит вниз, и от страха голос пропал. В последний момент пальцы ухватились за металлический швеллер. Так она повисла в воздухе. В одном шаге от гибели. И все время шептала его имя: «Димка, Димка…» Видела его бездонные карие глаза и до последнего надеялась, что он придет и не даст ей упасть…
…– Девочка моя, ты почти час провисела в воздухе. Если бы ты разжала пальцы… я не знаю, как бы я жила без тебя…
Это первое, что она услышала, когда очнулась. Видела слезы матери и устало закрывала глаза, а в сознании сразу всплывало лицо Димки.
– Оля после уроков прибежала к нам и сказала, куда ты ушла. Мы сразу поехали туда. Влад сам поднимался на крышу, а я вызывала МЧС…
Маша не знала, что хуже: видеть заплаканную Веронику или лицо обманщика, предавшего их дружбу… Их любовь… Только зачем? Зачем он так поступил?
Эти вопросы так и остались без ответа на долгие годы. Может, теперь Питькин наконец признается, зачем он звал ее на крышу и почему не пришел…
Глава 10
– Я виноват… – сказал Димка, как только Маша закончила свой рассказ.
– Я так и знала!
– Виноват, но только в том, что повел тебя на крышу. Это было опасно, мы сильно рисковали, если бы я не показал тебе это место, ты бы никогда туда не пошла, чтобы искать меня.
– Подожди, – нахмурилась она, – подожди. Ты хочешь сказать, что…
– Я ничего тебе не передавал и, тем более, не звал на крышу.
– И, тем не менее, записка была от твоего имени!
– И что? – Он так психанул, что резко вывернул руль и чуть не врезался в соседнюю машину. – Кто-то зло пошутил, можно сказать, меня подставил, а тебя подверг опасности, и ты все это время считала, что это был я?
– Ну ты же пропал потом, не позвонил, никак о себе не напомнил!
– Я болел, Маша! В больнице лежал. Бабушка не отходила от моей палаты. Потом мать неожиданно приехала, которую я не видел лет семь, если не больше, сказала, что забирает меня к новому кавалеру… Я просил ее, чтобы позвонила тебе, сказала, что мы уезжаем. Она клялась, что все передала, что ты все знаешь. Сразу после выписки мы переехали в другой город, я звонил тебе, но ты постоянно сбрасывала звонки…
– Да, потому что больше не хотела тебя знать.
– Я подумал, что раз уж ты ко мне в больницу не пришла, на звонки не отвечаешь, значит, я тебе просто не нужен. И попытался забыть. Как видишь, старая любовь не заржавела.
– Хм, странно, что мать тебе соврала… – пробормотала Маша, задумчиво уставившись в окно. Последнюю Димкину фразу пропустила мимо ушей.
– Согласен. Либо она соврала, либо кто-то из твоих родителей.
– Мои не могли. Хотя…
Вспомнила, сколько лет они не признавались, кто ее настоящий отец, желая тем самым уберечь. Может, и про Димкины звонки они умолчали? Не хотели, чтобы Маша с ним общалась после всего случившегося? Вполне в их стиле. Нужно будет обязательно их расспросить. И если все действительно так, если Димка говорит правду, это значит, что кто-то желал ей смерти, раз позвал на крышу? Этот кто-то знал, что они там бывали, знал, что она непременно пойдет его там искать… От таких мыслей по коже пробежали мурашки. Прямо детектив какой-то! Ну кому это было нужно? Скорее всего, Димка просто не хочет признаваться, боится ее потерять.
Где-то поблизости завыла сирена, приведя Машу в чувство. Только сейчас увидела вдали Кремль и высотку на Котельнической набережной. Стоп. А куда они, собственно, едут? Кажется, это Таганский район, совершенно не тот, в котором она живет. Хотела было уточнить, но взглянула на раскрасневшееся Димкино лицо и передумала.
– Слушай, ты ничего не путаешь? – продолжал он допытываться. – Почерк же явно был не мой!
– Вот еще! Твой почерк я тогда прекрасно помнила, поэтому и поверила безоговорочно.
– А не помнишь, кто передал тебе записку?
– Нет.
– А ты ее не сохранила?
– Смеешься? Я тебя убить была готова! Все подарки выбросила! А ты говоришь – записку!
– Но я не мог тебе написать, понимаешь? Уже устал повторять. Я валялся тогда в больнице с воспалением легких!
– То есть, ты намекаешь, что у меня были галлюцинации?!
– Другого объяснения нет.
– Совсем обалдел? А ну останови машину!
Они как раз заехали в подземный паркинг. От резкого торможения бедная «ока» протяжно застонала, а Машу слегка подбросило. Уже собиралась возмутиться, но вовремя прикусила язык. Впервые видела Питькина таким злым, нет, скорее, разъяренным, потому что от него прям искры летели. Сразу стало не по себе. Одновременно вышли из салона, одновременно закрыли двери. Только он так сильно хлопнул, что «ока» едва ли не зашаталась.
– Что же ты машину не бережешь… – хотела съязвить, но в голосе прозвучал испуг.
– Еще скажи, что тебе жалко! Сама ее недавно колымагой обзывала, – зло ответил Димка и схватил ее за руку. Сопротивляться не решилась.
«Каратистка, называется! – между тем ехидно вещал внутренний голос. – Зачем было столько лет тренироваться, если так боишься какого-то парня!»
Ну, не какого-то, а того, кого знает много лет. И поверьте, Дмитрий Питькин очень страшен в гневе! Его, конечно, непросто вывести из себя, но если получится, то все, пиши пропало. Уже ничего не спасет. Это равносильно остановить голыми руками бешено несущегося на тебя быка. Бр-р! Представили? То-то же! Лучше не рисковать!
Маша быстро огляделась и убедилась: они действительно находятся в подземном паркинге. Хм, как интересно! Кругом одни дорогие машины. Белая «карета» ее принца смотрится так же нелепо, как стог сена в Кремлевском дворце. И как их только не выгнали отсюда?
Димка потащил ее к лифту и нажал на кнопку. Маша с ужасом смотрела, как закрываются створки, отрезая последний путь ко спасению. Теперь она с разъяренным тигром один на один. В клетке. Тьфу ты, в кабине лифта. Впрочем, разница невелика. Еще один шаг – и он вцепится в нее… Поежилась, представив это, и вжалась в прохладную стенку, судорожно размышляя, каким приемом лучше всего его вырубить.
Наконец лифт остановился. Выбора не было, Маша послушно последовала за Димкой. Его молчание пугало больше всего. Лучше бы высказался, накричал, глядишь бы, и пар выпустил… А так молчит и волком смотрит, вот и думай теперь, что у него в голове!
– Куда мы идем? – спросила дрожащим голосом.
– Ко мне.
– К тебе?!
– Я же сказал!
Гаркнул так, что она дернулась. Боже мой, лучше бы и вправду молчал! Блин, происходит что-то странное. Он привез ее на полуживой «оке» сюда, в такие богатые апартаменты, где даже чихнуть неловко. Еще и говорит, что идут к нему домой. Как-то не вяжется одно с другим. Удивительно, что охрана пропустила это корыто, никто даже не спросил, кто они и к кому. Очень странно…
Руки зачесались немедленно прижать его к стенке и выбить всю правду. Но Маша лишь бессильно сжала пальцы. Ладно, еще успеет показать ему мастер-класс. А пока примет правила игры и выяснит, что задумал этот хитрец.
– Добрый день! – поздоровалась с ними улыбчивая консьержка. Маша рассеянно кивнула в ответ, не понимая, почему их принимают здесь так радушно. Потом – снова поездка в лифте и те же страхи. Вышли на самом последнем этаже и оказались у массивной двери.
– Проходи.
Голос, в котором звенела сталь, лишний раз напомнил, что безопасней послушаться, чем сопротивляться. Так что делать нечего, пришлось подчиниться. Переступила порог и на миг застыла с открытым ртом. Медленно сняла обувь, прошлась по комнатам и поняла, что это пентхаус. От одного только вида, открывающегося из окон, уже захватывало дух. Продавцу овощей может только сниться аренда в таком шикарном доме!
«Что-то здесь нечисто! – пронеслась мысль. – Как же палатка? Ржавая «ока»? Он что, притворялся?»
Маша с трудом сдержалась, чтобы не пристать к парню с расспросами. По его резким движениям и недовольному выражению лица поняла: еще не остыл. Надо чуточку подождать. Совсем капельку.
– Что застыла? Идем в комнату.
Шла, затаив дыхание, беспрестанно вертя головой. Все здесь слишком дорого. Даже страшно к чему-то прикасаться. А Димка, наоборот, ведет себя довольно раскованно, словно бывает здесь каждый день. Стоп… Живет. Он здесь живет! Только зачем-то притворяется простым работягой. Вон какое «обмундирование» закупил – майка и штаны однозначно с рынка, явно приобрел, чтобы казаться простаком. И машину старую выбрал не случайно, а чтобы девиц отпугивать. Только зачем?
Димка уселся на широкий диван шоколадного цвета, Маша робко присела рядом. Лучше молчать, пусть сам расскажет. Должен же он как-то объяснить все это! С опаской скосила на него глаза, проводя мысленный анализ по выражению лица, позе, движениям. Так-так-так… Вроде чуть успокоился. Но все равно, лучше подождать, не лезть с расспросами. По крайней мере, пока. Раз пригласил сюда, значит, хочет объяснить, зачем притворялся. Только Маша терпеть не может ложь, ее и так слишком много в ее жизни. Пусть не рассчитывает на ее снисходительность.
Скрестила руки на груди и приготовилась слушать.
Но вместо объяснений и оправданий Димка внезапно спросил:
– Получается, ты до сих пор меня любишь?
– Что-о? – Маша от возмущения даже зубами скрипнула. Нет, вы это слышали? Возомнил из себя Казанову, думает, она от этого шика совсем ум потеряла! Ну-ну! Мысленно скрутила кукиш.
– Ну ты же полезла ради меня на крышу. Это о чем-то говорит.
– О том, что у меня не было тогда головы. Вот и все.
– Нет, не все. То, что ты злилась на меня все эти годы, подтверждает, что не смогла забыть, очень тебя это задело. Значит, чувства были ко мне сильными.
– Ну, помечтай, если тебе так легче. Любой бы на моем месте не смог бы забыть! Провисеть на металлической балке кучу времени!.. Я не знаю, как смогла продержаться, как не упала… Перед глазами твои глаза были, такие карие, такие манящие и… лживые!
Последнее слово произнесла, давясь слезами. Господи, они все лились и лились, каким-то нескончаемым потоком, и никаким усилием воли не удавалось их остановить… Видимо, накопилось. Вдруг почувствовала горячие ладони, которые обняли, успокоили, привели в чувство.
– Я не писал эту записку, Маша, – услышала его взволнованный голос. – Не звал тебя на крышу. Я вообще понятия не имел, что происходит, потому что, повторяю, сильно болел! У меня даже не было возможности прийти к тебе. Можно сказать, меня забрали прямо с порога больницы и увезли в другой город. Ты не смогла забыть, я тоже не смог. И когда представилась возможность, сразу вернулся в Москву. Списался с одноклассниками, аккуратно все расспросил, выяснил, что ты мастер спорта по каратэ, что работаешь, ездишь на турниры и привозишь медали. На твоем фоне я явно проигрывал. Поэтому решил, что сначала чего-то добьюсь, и только потом дам о себе знать. Так появилась «палатка», машина, работа…
Он замолчал. Нежно коснулся ее темных волос, заводя за ухо мягкую прядь. Его пальцы скользнули по ее щеке и обвели контур лица. Он словно не мог поверить, что сейчас она настолько близко, что можно дотронуться. А по коже Маши почти невесомо побежали мурашки. Сердце забилось быстрее, и как-то само так получилось, что Димку обняла. Сразу уловила знакомый парфюм с нотками цитрусовых и кардамона, который зачаровывал. Теперь, когда многое прояснилось, злость потихоньку улеглась, на душе стало легче, будто тяжелый груз упал. «Нужно было давно все выяснить… Сами себя мучили. Я столько раз порывалась разыскать тебя, позвонить, хоть на секунду увидеть…»
