полная версия

Светлана Александровна Захарова
Пропасть для свободных мужчин

Окончив школу, Таня выбрала технический вуз, вызвав недоумение подружек. Нина собралась поступать в университет на журналистку и звала Таню с собой. В школе они вместе выпускали стенгазету, любили уроки литературы – к литературе им даже не надо было готовиться, девочки схватывали информацию мгновенно. Частенько дурачились и сочиняли эпиграммы на одноклассников – это тоже у них неплохо получалось. Так почему же не посвятить свою жизнь перу и бумаге? Нина, наверное, была права. Но Таня поступила по-своему. Во-первых, в детстве, если читатель помнит, она хотела быть мальчиком. Став взрослее, она стала думать, что если женщина занимается чем-нибудь мужским, например, конструирует ракеты и космические корабли, то это ее прекрасно характеризует. Она заблуждалась, но наивно полагала, что делает правильный выбор.

Школу она окончила в 1967 году – это было время освоения космоса. В 1961 году полетел Гагарин, потом Титов, женщина – космонавт Терешкова и другие. Все взоры были устремлены в небо. Мальчики мечтали стать космонавтами. В печати появились знаменитые строчки поэта Бориса Слуцкого: «Что-то физики в почете, что-то лирики в загоне…» И Таня решила стать «физиком», хотя не очень хорошо понимала этот предмет. Она наизусть помнила картинку из учебника с воздушным змеем и стрелками, но так и не поняла, как же образуется подъемная сила, благодаря которой самолеты – такие махины – взмывают в небо. Тем не менее, своей будущей специальностью она выбрала «конструирование авиационных приборов».

И вот – первое организационное собрание в институте после зачисления на первый курс. Вокруг – чужие, незнакомые ребята, а девушек мало. Она села на свободное место и стала ждать, что скажет декан. «Здесь свободно?» – спросил ее кто-то приятным мужским голосом. Она повернула голову и кивнула. Рядом сел русоволосый и сероглазый парень. Она к тому времени уже забыла о своей любви к артисту Зубкову и еще не думала о замужестве. Таня отодвинулась подальше, даже не взглянув на парня, хотя рядом сел именно Сергей Поляков, ее будущий муж.

Первые же занятия в вузе показали, как она ошиблась. Изучать технические предметы ей было не только не интересно, но и мучительно. Особенно нелюбимыми были черчение и начертательная геометрия. Татьяна совсем было собралась бежать из института, но испугалась, что надо будет поступать куда-нибудь снова. А вдруг не поступит и превратится в вечную студентку? Путь назад был отрезан.

Что касается Сергея, то на первом курсе она его просто не замечала – были личности и поярче. Например, Игорь. Он за Таней красиво ухаживал, приглашал в кино и театр. Это с ним она пошла на новогодний бал, надев голубое платье неописуемой красоты. Но день с самого начала не задался. Сначала у Тани не получалась прическа, потом порвались капроновые колготки. Пришлось переодеться, отказаться от прически и просто распустить волосы. В итоге на бал в институт они с Игорем опоздали – двери были заперты, а вахтер куда-то отошел. Так что теперь – отказаться от бала? Ну уж нет. Они начали обходить здание в поисках запасного входа-выхода, но все было заперто. И вдруг Игорь увидел открытое окно на первом этаже. Пренебрегать этим было нельзя. Игорь влез сам, позвал кого-то на помощь, и они втащили Таню. Оказавшись в помещении, она чуть не задохнулась в табачном дыму, а потом, оглядевшись, едва не упала в обморок – то был мужской туалет.Но вечер был прекрасный, Игорь не отходил от неё ни на шаг. Все вокруг начали было думать, что у них любовь. А любви – в очередной раз – не случилось.

Игорь был высокий и красивый, учился вместе с ней в институте, не пил, не курил и вроде бы – по внешнему ряду – вполне подходил Тане в качестве жениха. Она и сама так поначалу думала, но по мере узнавания своего друга она все больше разочаровывалась в нем. Слишком много было в Игоре эгоизма и самолюбования, а потом еще добавился и инфантилизм, нежелание брать на себя никакой ответственности. А самым интересным было то, что Игорь и Сергей хорошо знали друг друга еще до института – учились в одном классе. Игорь относился к Сергею снисходительно, похлопывал его по плечу, смотрел на него сверху вниз – как в прямом, так и в переносном смысле. Он явно считал себя лучше и достойнее, поэтому иногда не боялся Сергея и похвалить. Например, он рассказал Тане, что этот «лимончик» (так он называл своего одноклассника) вообще-то очень талантливый парень, ну просто первый парень на деревне – на баяне играет так, что заслушаешься. Как-то его даже отпускали с уроков на какой-то конкурс, а потом будто бы после восьмого класса без экзаменов брали в музыкальное училище, а он (вот дурак!) отказался. «Разъезжал бы сейчас по гастролям, по Российской глубинке – все лучше, чем корпеть тут над чертежами», – смеясь, добавил Игорь. Таня с интересом выслушала его рассказ, но не придала ему большого значения, потому что игры Сергея на баяне никогда не слышала, а он этой способности не афишировал.

Немного по-другому, с интересом Таня посмотрела на Сергея уже на втором курсе. Первого сентября она опоздала на занятия и стояла в коридоре, ждала звонка. Когда он, наконец, прозвенел, и студенты высыпали в коридор, то они увидели Таню, которая по-прежнему стояла у стены, не решаясь войти в аудиторию против течения. Начались бурные приветствия в таком духе: «Наконец-то появилась, а то мы думали, что не дождемся такого счастья». И девочки,и мальчики, гогоча, полезли обниматься. А Сергей просто посмотрел на нее и тихо сказал: «Сколько лет, сколько зим…» Таню эти простые слова почему-то тронули, и она решила, что тут есть, над чем подумать. Действительно он так соскучился или же это вышло случайно? Его слова прозвучали как-то особенно тепло или ей это только показалось?

Так или иначе, но Тане все это было приятно, и в душе потеплело. Прямо, как у Онегина: «что шевельнулось в глубине души холодной и ленивой?» Видимо, все эти годы ей не хватало именно тепла. Но ее кавалеры были сами достаточно холодными и ленивыми. А обмануть ее было трудно.

Через недельку как-то само собой Тане представился случай узнать Сергея ближе. В консерватории должен был выступать какой-то знаменитый пианист, и Таня решила, что неплохо было бы сходить на концерт. Игорь тут же заявил: «Ну, это не по моей части. Я пас. С такими проблемами лучше обращаться к Полякову». «Ну, ладно, – ответила она, – спасибо за совет». Потом повернулась к Сергею и просто спросила: «А ты не составишь мне компанию?» «С удовольствием», – ответил тот. Они договорились встретиться у входа – и их настоящее знакомство после года знакомства формального – состоялось. Они говорили обо всем – даже о собственных родителях и семейных проблемах. Таня не сразу вспомнила, что Игорь характеризовал Сергея как неплохого музыканта. Уже после концерта, вспомнив об этом, она начала задавать вопросы.

– 

А ты, говорят, музыкант?

– 

Кто говорит?

– 

Игорь. Он тебя очень хвалил.

– 

А… Мы с ним вместе занимались музыкой во Дворце пионеров.

– 

Во Дворце пионеров? – не поняла Таня.

– 

Да, там был музыкальный кружок. А в музыкальную школу я не поступил – не приняли. Сказали, нет ни слуха, ни голоса.

– 

Как?? Ты же потом в разных конкурсах участвовал?

– 

Участвовал. Даже побеждал. Но это было давно и неправда. Сейчас я уже потерял квалификацию.

– 

Но почему? Тебя же брали вне конкурса в музыкальное училище. Или это тоже неправда?

– 

Правда. Я занимался уже там, при музыкальном училище – потому и брали.

– 

Значит, ты доказал, что слух и голос у тебя есть?

– 

Насчет слуха – да, доказал. Но вот голосом своим управлять я так и не научился. Наверное, поэтому и не стал музыкантом.

– 

Разве все музыканты должны петь?

– 

Так мне сказал один очень солидный преподаватель. Я не мог одновременно играть на баяне и петь – хоть меня тресни! Был какой-то психологический барьер.

– 

Наверное, просто стеснялся.

– 

Может быть. Преподаватель же мне сказал грозным тоном: «Если ты не будешь петь, ты никогда не станешь музыкантом!». После этого у меня пропал интерес к музыке. Я отказался учиться в музыкальном училище.

– 

Ты поступил несколько опрометчиво, не находишь? Преподаватель был наверняка не прав. Ты что, ему поверил?

– 

Тогда я был еще мал, глуп, не уверен в себе – поэтому поверил. Да мне было легче все бросить, чем заставить себя петь.

– 

Кому-то это может показаться странным, но я тебя очень хорошо понимаю. У меня такое тоже бывает.

– 

Правда?

– 

Да, человек не всегда может переступить через свое «я». И тут уж ничего не поделаешь. Но сейчас-то ты жалеешь о своем решении?

– 

Иногда жалею, но не слишком.

Сергей проводил ее домой. Они простились, как лучшие друзья.

В институте жизнь шла своим чередом. Таня еще поддерживала отношения с Игорем и в то же время сближалась с Сергеем. Однокурсники уже начали над ними подшучивать: «Сходили в консерваторию – спелись». А тут еще случился конфуз. Таня отдала Игорю книжку, а в ней забыла письмо, которое она написала двоюродной сестре Кате и должна была бросить в ящик. На следующий день подходит Игорь – строгий, подтянутый, сама элегантность – и говорит: «Там в книжке ты свой конверт забыла – я его отправил». «Спасибо», -поблагодарила Таня и подумала: «Вот растяпа так растяпа! Он же мог его прочитать – от него всего жди!»

Да! Читать это письмо Игорю было совсем ни к чему – Таня делилась с сестрой своими личными проблемами. В частности, она написала о том, что роман с Игорем идет на убыль. Что он все больше ей не нравится, что с ним скучно и т.д. А потом она в письме написала такую фразу, которая добьет любого. И это тоже относилось к Игорю: «Интеллект у него – в зачаточном состоянии». И где это она взяла такое выражение: «В зачаточном состоянии»? И что это она так разоткровенничалась? Таня была недовольна собой. Написала, черт знает что, про Игоря – и ему же эту депешу вручила своими руками. Вот уж поистине верно говорят: если бог хочет нас наказать, он лишает нас разума.

Обозвав себя еще раз дурой набитой, она посмотрела на Игоря. Он улыбнулся несколько натянуто. Но никакого презрения к ней или озлобления Таня не заметила. Читал или нет? В конце концов, какая разница? Роман с Игорем закончился, слава богу, он не успел зайти слишком далеко. Может быть и к лучшему, если он читал ее письмо – объясняться не надо. Она закрыла глаза и начала думать о Сергее – о новой, только зарождающейся любви. В воскресенье он пригласил ее прогуляться за город, на дачу. За окнами благоухал май – прекрасное время цветения садов и голубого неба. Прогулка могла оказаться очень романтичной – осталось только дожить до воскресенья.

На следующий день Игорь, как бы между прочим, сказал ей, что письмо ее читал. Вскрыть его оказалось нетрудно – у Игоря хватило ума подержать конверт над паром. Потом он его снова заклеил и не поленился отнести к почтовому ящику. Ну, прямо душка, а не парень!

– 

Ты там пишешь, что тебе со мной скучно и еще что-то про интеллект – я все понял, – произнес он с большим достоинством.

– 

Да я пошутила. Что я понимаю в интеллекте? Сама вон курсовую по электроприводу сдать не могу, – начала было оправдываться Таня.

– 

Желаю успеха, – поклонился Игорь и удалился.

Похоже, что он не рассердился. Но реакция на письмо все равно неадекватная. Почему? И вдруг Таню осенило. Да он, наверное, испытывает те же чувства и ощущения, что и она сама. Он, видимо, тоже вздохнул с облегчением и сказал себе: баба с возу, кобыле легче. И объясняться не надо. Можно исчезнуть, ни слова не говоря, по-английски. Ну что же! Счастливого пути!

В последующие дни Игорь вел себя, как обычно, ничем не напоминая об инциденте с письмом. Таня дождалась воскресенья и, одевшись по-спортивному, поехала с Сергеем на дачу. Поездка превзошла все ее ожидания. В хорошую погоду на природе расцветают не только цветы, но и чувства. Они прошлись по саду, и Сергей подробно рассказал ей, где что растет, какой они собирают урожай и как к ним иногда наведываются воры. Дача была небольшой, но двухэтажной, с очаровательной верандой. Внутри помещение было тоже вполне оборудовано и меблировано. Устав и проголодавшись, они плюхнулись на диван, разложили на столе привезенную из дома провизию и устроили пир. Пообедав вполне по-семейному, молодые люди сидели рядом и обсуждали институтские дела. Сергей положил руку ей на плечо – и она, против обыкновения, не отстранилась. Напротив, ей хотелось прижаться к нему, ощутить его тепло, которого не хватало ей… Это было очень непривычное для нее состояние. Но надо было соблюдать приличия, и она не стала прижиматься.

– 

Как ты думаешь, почему Игорь рассказал мне о тебе, о твоем музыкальном таланте, но совершенно не упомянул о том, что он и сам учился игре на баяне?

– 

Вот уж не знаю. Наверное, он хотел посмеяться надо мной. А над собой – не хотел.

– 

Разве это смешно – играть на музыкальных инструментах? Может быть, он просто завидовал?

– 

Чему тут завидовать?

– 

Ну, как же! Тебя на конкурсы приглашали, в музыкальное училище, а его нет. А самолюбие у него, наверное, есть.

– 

Самолюбие есть у всех. Нечему тут завидовать – из меня ничего не вышло.

– 

Ты теперь совсем играть разучился?

– 

Да нет, могу кое-что изобразить. Только квалификация, техника уже не та. Раньше, когда играл «Полет шмеля» Римского-Корсакова, в одну минуту укладывался, а теперь… – Сергей махнул рукой.

– 

И все-таки у тебя это – личная драма.

– 

Ну, какая же это драма? Если бы я поступил в это музыкальное училище, что бы из этого хорошего вышло? Мы бы с тобой тогда не встретились, – и он посмотрел на нее особенно нежно.

Таня смутилась, но виду не подала и пошла в наступление.

– 

Сережа, а почему же ты нам ни разу не сыграл? Мы бы с удовольствием тебя послушали. Можно даже устроить специальный вечер – например, у ребят в общежитии. Идет?

– 

Только для тебя.

Вечеринка вскоре состоялась и прошла с большим успехом. Сергей удивил и очаровал всех. А на следующий день всех удивил Игорь. Он решил совершить подвиг – выпрыгнуть из окна второго этажа. Его окружили однокурсницы и начали отговаривать – зачем, мол, делать глупости? Он же твердил свое: «Поспорим, что прыгну?» Спорить никто не стал. Таня стояла рядом и не знала, что нужно делать в таких случаях. А Игорь встал на подоконник и вскоре приземлился внизу, в куче песка. Девчонки высунулись в окно и захихикали. Потом услышали чей-то голос: «Вы чего смеетесь? Он же ногу сломал!» Таня помчалась вызывать «Скорую помощь». Прибежали мальчишки, вытащили Игоря из песка, принесли на руках в вестибюль института. «Скорая» долго не приезжала. Игорь держался молодцом, не скулил, не жаловался, смотрел на всех грустными благодарными глазами. Перелом у него, видимо, был серьезным – ногу буквально вывернуло. Он хотел совершить подвиг – и совершил его.

Таня с однокурсницами навещала Игоря в больнице, где он лежал с подвешенной кверху ногой, но был вполне доволен жизнью и не раскаивался в содеянном. Как говорится, всяк по-своему с ума сходит.

Вскоре началась сессия, потом подоспело лето. Родители увезли Сергея отдыхать на юг, и Таня о нем даже скучала. Первого сентября на третий курс Игорь пришел в институт с палочкой, а Сергей – с умопомрачительным загаром. Вскоре выяснилось, что учиться в сентябре они не будут, а поедут в подмосковный колхоз убирать картошку. Все обрадовались – предвкушали романтическое путешествие. Игоря от колхоза освободили как еще не оправившегося от травмы, а Сергей с Таней провели там счастливый месяц. Днем они работали, даже вкалывали,собирая картошку, выброшенную на борозду плугом, которого старательно тянул трактор. Зато вечерами…

Костры, печеная картошка и песни – это само собой. Но была еще луна, такая огромная, что, казалось, можно увидеть прямо с земли и лунный пейзаж, и лунную жизнь, если бы она там была. В сентябре бывает полнолуние – об этом Таня узнала только здесь, в колхозе. В Москве луну вообще не видно – ее закрывают высотные дома. Да и не до нее в вечно движущейся, суматошной столице.

Так вот, это полнолуние… Сейчас бы любители мистических произведений Стивена Кинга воскликнули: «Ага! Вампиры выходят на охоту!». Но тогда, в 1970 году, об этом не думали. Хотя произведения Алексея Константиновича Толстого «Упырь» и «Семья вурдалаков» читали. Не в школе, конечно, – там подобные книги считались несерьезными и безыдейными. Таня после прочтения того же «Упыря» очень долго боялась темноты, озиралась по сторонам и старалась садиться ближе к стенке, чтобы точно знать, что никто не стоит за спиной. Вот такой страх на нее нагнали эти вампиры, по-русски – упыри.

Но полнолуние в колхозе с упырями никак не ассоциировалось. Оно всего лишь символизировало романтическую ночь и покровительствовало влюбленным. И однажды в такую ночь Таня с Сергеем отправились на прогулку вдвоем. Они прошли по сельской улице, по березовой аллее, перешли железнодорожную ветку и оказались в поле, где уже скосили то ли рожь, то ли пшеницу. Облысевшее поле украшали стога соломы. При лунном освещении пейзаж был таинственным и прекрасным.

– 

Вот это да! – воскликнул Сергей, – я такого еще не видел!

– 

Да и где ты мог такое увидеть? Городской мальчик, живешь в центре Москвы в окружении каменных глыб – странно, что ты еще где-то находишь кислород…

– 

Можно подумать, что в Москве живу только я, а ты – на природе…

– 

Ну, во-первых, я живу не в центре, а в Медведково, там воздух чище, – возразила Таня, – во-вторых, я родилась не в Москве, а в пригороде – это тоже имеет значение. А в-третьих, у меня тетка живет в деревне: какой там воздух, какие овраги и ручьи!Я в детстве с двоюродными братьями и сестрой все там облазила. В ручье на дне оврага мы запруды делали, это что-то вроде маленькой плотины – у нас вода потом красиво падала.

– 

Мне тоже есть, чем похвалиться, – улыбнулся Сергей, – у меня в деревне жила бабушка. Правда, не все мои воспоминания приятные. Однажды в пятилетнем возрасте я провалился в какую-то яму, да еще и вниз головой. Зрелище было то еще: головы не видно, только ноги торчат. Маму, с которой мы там гостили, чуть инфаркт не хватил.

– 

Представляю. И что ты при этом чувствовал?

– 

Ничего не чувствовал, только орал что было мочи.

– 

А меня однажды мальчишки закопали в стог сена. Я очень испугалась и почувствовала, что скоро умру. К счастью продолжалось это недолго, меня откопали.

– 

Почему ты так уж испугалась? В стогу сена не задохнешься.

– 

Я этого тогда не знала. Задохнешься или не задохнешься – все равно не очень приятно, если тебя закапывают.

– 

Ах, ты моя маленькая, – ласково сказал Сергей, – я тебя в обиду никому не дам.

Он обнял ее, защищая от ночной прохлады. Потом быстро сказал, что по окончании колхозных работ они должны подать заявление в ЗАГС. Не дождавшись ответа, жених крепко поцеловал свою предполагаемую невесту. Таня поначалу растерялась, а потом ответила уклончиво: «Ну что же, подумаем». Она не знала, как надо отвечать в таких случаях. Хотя была тронута до слез. Никто никогда не называл ее маленькой, никто не обещал защищать. А так иногда хочется, чтобы и приласкали, и защитили.

Наутро, уже на картошке, их окружили однокурсники и начали пытать, где это они так долго гуляли и чем это может закончиться.

– 

Не ожидал я от тебя такой прыти, – заметил друг Женя и подмигнул Сергею.

– 

На свадьбу, я надеюсь, пригласишь? Я согласна быть свидетельницей, – это сказала подруга Тамара, которая тут же отвела Таню в сторонку, – ну что у вас там было? Давай рассказывай.

– 

Ничего не было, – Таня пожала плечами, – гуляли, разговаривали.

– 

Точно ничего? Я-то верю, а вот другие… Тут был такой сыр-бор, когда вы исчезли! – Тамара хитро улыбнулась, – ну да ладно, время покажет.

Время не показало ничего. Разочарование ждало не только однокурсников, но и Таню. В октябре, вскоре после приезда студентов из колхоза, скоропостижно скончался отец Сергея, известный в Москве архитектор. Все газеты поместили некрологи, и Таня увидела портрет своего несостоявшегося свекра. Свадьба была отложена на неопределенное время.

Вдали от дома.

После отъезда сына Таисия Михайловна буквально каждый день заглядывала в ящик, ожидая писем. Телеграмму о том, что доехал хорошо, Миша, конечно, прислал. А письма все не было. Мама испытывала двойственные чувства. С одной стороны она была не против, чтобы сын провалился на экзаменах – тогда бы он вернулся домой. Но с другой стороны она бы очень обиделась за Мишу, если бы его в институт не приняли. Такого парня – и не принять! Кого же тогда принимать? Да, тут было, над чем подумать.

Когда наконец-то письмо пришло, Лунины узнали, что конкурс на выбранную Мишей специальность – спортивные игры – очень большой. Заявление подали больше шестидесяти человек, а принять должны только восемь. Но, как писал Миша, он собирается бороться до последнего. К этому времени он отлично сдал первый экзамен – химию. Далее сообщил, что был в гостях у семьи Ткаченко, и передавал от них привет. А недели через две семья получила еще одну телеграмму из Ленинграда: «Зачислен на первый курс. Подробности в письме. Миша». Свершилось! Таня захлопала в ладоши, а мама, да и папа тоже, не смогли сдержать слез. Когда мама опомнилась от шока, у нее тут же возник вопрос: а почему Миша не едет домой, ведь до 1 сентября еще есть время? Что у него там за дела? Лена?

Письмо пришло через три дня. Миша рассказывал, что сочинение написал на четверку и совсем было упал духом. Но случилось чудо. Вместо восьми абитуриентов приняли девять – и девятым взяли его, Мишу Лунина, в него поверили! Далее Миша сообщал, что домой он не приедет – Лена и ее родители пригласили погостить у них в военном городке, отдохнуть, подышать свежим воздухом. Тут Таисия Михайловна не на шутку рассердилась на свою подругу Оксану Павловну. Парень поступил в институт и будет жить не дома, а в Ленинграде, а она – погостить! Как будто не знает, что Мишу ждут дома. Как будто за годы учебы он не успеет у них погостить!

Но делать нечего. Миша сам принял решение – и пришлось с этим смириться. Да и похвастаться есть чем перед подругой – как же, такого сына вырастила. Это не ее вертихвостка Лена.

– 

Я чувствовала, что без Лены тут не обошлось, – сказала Таисия Михайловна Тане, – и что он нашел в этой вертихвостке?

– 

Красивая. Обаятельная.

– 

По-моему, она легкомысленная. От нее не будет толку.

– 

Он же на ней пока не женится, мама. По какому праву мы будем ее судить? Да и молода она еще, в школе учится. Какой с нее спрос?

– 

Но ты ведь такой не была в ее возрасте! На тройки, двойки не училась, по два часа не красилась…

– 

Так то я. Все люди разные…

– 

Разные, даже очень разные. Это пока он на ней не женится. А потом возьмет и пришлет нам приглашение на свадьбу. Обстановка там вполне располагающая.

– 

Ты имеешь в виду невские зори, белые ночи?

– 

Не только. Все там для него чужие, и только Лена вроде бы родной человек. Она так прочно вошла в его сознание, что он уже и не видит других девушек.

– 

Надо будет, увидит. Но неужели ты не видишь, мама, что и Лена не самый плохой вариант. Она из хорошей семьи, где чтут семейные устои.

– 

Так-то оно так, но…

– 

Мама, вспомни мировую литературу, которую ты так любишь. Самые обаятельные женщины– та же Наташа Ростова или Татьяна Ларина – они что, университеты заканчивали? Или были победительницами математических олимпиад? Или та же Аксинья у Шолохова – простая деревенская баба, а какой из-за нее сыр-бор?

– 

Сейчас другое время. Нашла тоже, с кем сравнивать. Тогда женщинам и работать-то не надо было.

– 

Ладно, не будем заранее обсуждать этот вопрос. Как у нас папа говорит – не будем делить шкуру неубитого медведя.

Больше мама с Таней на эту тему не говорили. А тем временем незаметно пролетели первые полгода Мишиной самостоятельной жизни, и в семье начали готовиться к большому событию – приезду сына на каникулы. Мама берегла к встрече всяческие деликатесы, с которыми в те годы даже в Москве было трудно, а папа с Таней старались получше убрать квартиру. Как давно Миши не было дома! Впрок ли ему пошел этот первый опыт жизни вдали от дома? Конечно, все волновались, но в то же время верили только в хорошее.

И вот долгожданный час настал! Однажды вечером раздался звонок в дверь и вошел счастливый, улыбающийся Миша. Мама со слезами бросилась его обнимать, папа радостно хлопал по плечу повзрослевшего сына. А Таня смотрела на брата во все глаза.

– 

Как у вас вкусно пахнет! – воскликнул студент, – я не ел целую вечность! Накормите?

Мама с Таней помчались на кухню хлопотать по хозяйству. Стол к ужину вскоре был накрыт. Мама так старалась, что наготовила еды, как говорится, на Маланьину свадьбу. Но Миша не возражал и уплетал все подряд. Потом, насытившись, он стукнул себя ладонью по лбу.

– 

Какой же я болван! Я привез вам гостинцы и совсем забыл о них.

Миша начал рыться в своей сумке и вытащил совершенно удивительные вещи – восточные сладости. Он объяснил, что магазин на Невском так и называется – «Восточные сладости». Это были лукум и нуга сбивная с орешками, которые в Москве в те годы не продавались. Таня пришла от них в такой восторг, что восточные сладости впоследствии стали традиционными в Мишиных гостинцах. Как ему удавалось выкроить из своего скромного денежного довольствия еще и на подарки, знал только он.

В честь приезда Миши мама вызвала тетю Лиду из Рязанской области и тетю Тоню из Тамбовской, пригласила соседей и друзей. Это был прием в честь дорогого гостя – и все, включая Мишу, были этим довольны. Гости слушали Мишу, который рассказывал о Ленинграде, про те же «Восточные сладости» и кондитерский магазин «Мечта» на том же Невском (все-таки он был еще ребенком), а потом вдруг перешел на рюмочные – это уже было что-то новое и взрослое.

– 

В Москве нет рюмочных, – констатировал он, – а ведь это очень удобно. Зачем человеку покупать бутылку, когда достаточно выпить рюмку. Это своего рода культура.

Все с ним, конечно, согласились. А потом тетя Лида ненароком задала нескромный вопрос: «А невеста-то твоя как?». «Какая невеста, – удивился Миша, – у меня нет невесты». «Вот умница», – тут же отметила про себя Таисия Михайловна. Но Таня решила поддержать тетку: «А как же Леночка? – кокетливо спросила она, – неужели забыл ее?»

– 

Ах, Лена… – Миша, казалось, задумался, потом, не спеша, ответил, – нет, не забыл. Вот только видимся редко – она школу кончает, у меня сессия… Да и живем далеко друг от друга. Но она успела-таки приобщить меня к местной культуре. В Эрмитаж с ней ходили, в Русский музей. Я уж не говорю, что Ленинград – это вообще музей под открытым небом.

– 

Ну не лучше же Москвы! – вставила тетя Тоня.

– 

Смотря как посмотреть, – уклончиво ответил Миша.

Соседка Люба, она же Любовь Дмитриевна, тоже решила высказать свое мнение.

– 

Я в Ленинграде не бывала – не доводилось. Вот сейчас бы с удовольствием поехала вместе с Мишей – но где взять деньги? Не судьба. Однако я тоже думаю, что Ленинград лучше Москвы, чище. Здесь же проходной двор…

– 

Да, да, – подхватила подруга Нина, которая с опозданием, но все же пришла на застолье, – слишком много в Москве недостойных ее строений. Вы же сами видите – рядом с шикарным зданием – покосившаяся лачуга. Я сама писала об этом в «Вечернюю Москву». Нельзя же так, Москва – лицо России.

– 

Я тоже об этом мечтаю, -вздохнула Таня, – в Ленинграде ведь такого нет?

– 

Нет и не может быть, – отрезал Миша.

Если заглянуть в будущее, то можно увидеть, что мечта москвичей сбудется довольно скоро, к 1980 году, когда в Москве будет проводиться важное международное мероприятие – Олимпиада-80. Москву почистят – и она засияет новыми гранями своей красоты. А пока…

– 

Кстати, – опять взял слово Миша, – я вам не рассказывал, как сдал сессию?

– 

Хорошо, кто бы мог сомневаться, – улыбнулась мама.

– 

Не угадала.

– 

Неужели провалил?

– 

Опять не угадала. Не хорошо, а очень хорошо. Отлично! Буду получать повышенную стипендию.

– 

Ты спятил, – заметила Нина, – нельзя же так перенапрягаться.

А обе тетушки захлопали в ладоши.

– 

И сколько это сейчас? – спросила Люба.

– 

Пятьдесят рублей! – с гордостью ответил Миша, – этих денег хватит, чтобы съездить из Ленинграда к вам в гости, накупить кучу подарков и еще погулять в Москве.

– 

Поздравляю и желаю так держать! – сказала Таня.

Время было уже позднее, и гости начали расходиться, пожелав Мише хорошего отдыха.

Таня вышла проводить Нину.

– 

Как ты думаешь, – спросила она у подруги, – Миша правильно поступил, уехав в Ленинград?

– 

Кто его знает, – задумалась Нина, – но твой брат производит впечатление серьезного человека. Живет без мамы, учится на пятерки – ты такое когда-нибудь видела? А ему ведь нет еще и восемнадцати.

– 

Да, не видела. Когда мы окончим институт, у нас в группе – я уверена – не будет ни одного отличника.

– 

Технический вуз более тяжелый, чем институт физкультуры. Мише, наверное, легче учиться, чем тебе.

– 

Может быть, отчасти. Но все равно ведь надо постоянно что-то учить, курсовые всякие делать – это же высшее учебное заведение.

– 

Да, Миша молодец, – согласилась Нина.

Миша гостил дома две недели. Родители не могли на него нарадоваться. Поправился он дома, наверное, килограммов на десять. А время шло, и неумолимо приближался день Мишиного отъезда. Папа с мамой, да и Таня тоже, загрустили, засуетились, начали собирать ему гостинцы на дорогу. Самого Мишу отъезд не огорчал – он, казалось, возвращался домой. Вся родня и друзья собрались на Ленинградском вокзале. У мамы были мокрые глаза, но Таня уже не плакала – она смирилась с неизбежным.

Мама дала Мише денег и сказала, что не будет уменьшать дотацию в связи с его повышенной стипендией. Таня сочла это справедливым, потому что хорошую учебу надо поощрять. Сын уехал, и опять мама начала ежедневно заглядывать в почтовый ящик, ожидая писем. Миша знал это и писал часто – почти каждую неделю. Домашние были в курсе всех его дел, и по вечерам при мягком свете настольной лампы перечитывали его письма, умиляясь и радуясь.

Сентябрь 1971 года

Привет из колыбели революции!

Наконец-то я приступил к учебе, что меня очень радует. Изучаю историю КПСС, историю физической культуры, анатомию человека – это у нас очень сложный предмет, придется запомнить много латинских названий-, психологию и многое другое. Если сессию нормально сдам, то в январе приеду на каникулы.

В свободное от учебы время посещаю кино, концертные залы. Был на выступлении польского ансамбля «Но то цо», концерте Анатолия Королева, в мюзик-холле, где блистает Сергей Захаров. Это восходящая звезда нашей эстрады, красавец мужчина, кумир ленинградских девушек. Даже Лена от него в восторге, а она ведь влюблена в меня, не так ли?