Светлана Александровна Захарова
Пропасть для свободных мужчин
Галя, спасибо тебе за теплые, нежные письма. Я их очень жду и, хотя получаю почти каждый день, очень волнуюсь, если ящик пуст.
Галочка, я прекрасно понимаю и разделяю все твои волнения. И я пока мало представляю, что и как мы будем делать. Главное сейчас встретиться, убедиться, что у нас все в порядке, и в спокойной обстановке обсудить наши дальнейшие планы.
Дома меня никто не отговаривает, не пугает, наоборот, относятся очень доброжелательно. Говорят, что и к тебе будут относиться тоже хорошо.
Пишу на работе. Никого нет, но я тороплюсь на игру. Поэтому прощаюсь с тобой, моя милая, любимая девочка. До скорой встречи.
Михаил
24.10.1980г., Фрунзе
Мишенька! Я так и не дождалась твоего письма, опять тебе позвонила. И правильно сделала. Теперь я знаю, что ты ко мне едешь. Ура!
Сегодня был чудесный день. После вчерашнего дождя засветило яркое солнце, небо чистое, голубое. Я шла на работу, вдыхала свежий воздух и думала о тебе. А ты опять не говоришь ничего конкретного, кроме того, что «собираешься купить билет». Напиши мне срочно или закажи разговор, чтобы я могла точно знать, что мне делать, а то уволюсь с работы, а ты не приедешь. Или придется тебе ехать обратно одному, без меня. А я этого не хочу.
Сегодня заказала костюм из светло-голубого, очень красивого материала. Хочу быть красивой невестой. Хочу понравиться твоим родным. Ты, наверное, скажешь: «Глупо, но мне нравится».
Я жду тебя уже спокойнее, чем раньше, я набралась терпения, как ты хотел. Буду ждать тебя всю жизнь, если это понадобится.
Твоя Галка.
28.10.1980г. Фрунзе
Мишенька, судья мой главный, здравствуй!
Получила твое письмо – и счастлива. Настроение лирическое. Сегодня 55 лет моей маме. Приходили гости, посидели. Попели песни. Я прочитала им свои стихи, посвященные маме. Потом сходила к портнихе и забрала свой костюм. Мишуля, я даже не ожидала, что он получится таким красивым. Я вертелась весь вечер перед зеркалом, впервые почувствовала себя невестой, твоей невестой. До тебя доходит это или нет? Я – твоя невеста. Или тебе жаль расставаться с холостой жизнью?
Приезжай, только не передумай. Мне очень тяжело без тебя. Там, на Кавказе, 25 дней и ночей мы были рядом, а разлука длится уже два месяца. Завтра пойду опять на переговорный пункт. Мои домашние не знают, что я тебе звоню. Мама считает, что это не- скромно. А я считаю так: если я хочу услышать голос твой, значит для меня нет никаких преград. Скромность и гордость ( у меня ее достаточно) пригодятся при других обстоятельствах.
Милый мой, до встречи.
Всегда твоя Галина.
Выбор номер два.
Миша привез Галю восьмого ноября. Прилетели они поздно вечером, поэтому Таня с Сергеем пошли знакомиться только на следующий день. Прибыв к родственникам, Поляковы увидели, что за небольшой срок пребывания в Москве – всего-то за сутки – Галя уже освоилась и чувствовала себя, как дома. Отец, он же свекор, улыбался и довольно потирал руки – это означало, что сноха ему понравилась. Таисия Михайловна, новоявленная свекровь, хлопотала на кухне, а Галя ей помогала, облачившись в фартук.
–
У нас семейная идиллия, – сказал Михаил Николаевич, – не хватает только вас.
–
Сестра Миши, – улыбаясь, представилась Таня вышедшей навстречу Гале.
Невеста брата улыбалась немного смущенно – все-таки к чужим людям приехала. Но сразу было видно, что она готова со всеми породниться и всех полюбить.
–
Мы очень рады, Галя, – сказала Таня, чувствуя, что фраза получается несколько казенной, но в этот момент ничего лучшего придумать не могла. Она тоже волновалась, с интересом разглядывая новую родственницу. Выручил муж.
–
Ну и Миша, – сказал он, – отхватил жену в один миг. Если бы на его месте был я, она бы в Москву ни за что не приехала.
–
Однако ты тоже не упустил возможности жениться, да еще и на ком, – Миша поднял палец вверх, – на моей сестре!
–
Нет, вы только посмотрите, – Таня сделала вид, что рассердилась на мужа,– стоило в доме появиться молодой женщине, как он уже завидует.
–
Пусть завидует, ничего ему не светит, – заявил Миша, вальяжно развалившись в кресле.
Галя расхохоталась, и напряжение первых минут встречи рассеялось. Все направились к столу. Невестка всем привезла подарки: матери – прозрачный шарфик, Тане – модное белье, а мужчинам парфюмерию. Она готовилась войти в семью и очень старалась сделать всем приятное. У неё это получилось, и семья в новом составе приступила к трапезе. Маленький Андрюша, который пришел с родителями, во все глаза глядел на Галю, изучая нового человека. Он тоже получил подарок – игрушку и шоколад. Поэтому был настроен доброжелательно. Позже, уже дома, он скажет, развеселя всю семью: «У меня вкус, как у Миши. Ему Галя понравилась, и мне понравилась».
–
Ну что же, – сказал его папа, сделав серьезное лицо, – когда вырастишь, найдем тебе такую же.
Свадьба Миши и Гали состоялась 30 ноября 1980 года. Таисия Михайловна и тут использовала свои партийные связи, чтобы побыстрее узаконить брак сына. Ее смущало то, что Миша с Галей живут, не расписавшись в ЗАГСе. Если уж женились – должен быть штамп в паспорте.
В день бракосочетания Галя не облачилась в белое платье и не нацепила на голову фату, как большинство невест. На ней прекрасно сидел костюмчик из голубого шёлка, сшитый в романтическом стиле. Голову украшала шикарная шляпа. Это, безусловно, говорило об оригинальности ее вкуса и даже указывало на творческую натуру, что впоследствии подтвердилось – Галя писала стихи.
–
Ну, что ты будешь делать, – сказала Таня мужу и стоящей рядом Нине Горлатых, – куда ни посмотри, что ни возьми, все говорит в ее пользу.
–
Да, куда ни плюнь, – заметила Нина, – ничего бабенка, не страшнее других. И он ее, по-моему, любит, не просто так женится. Она и пожалеть умеет, это видно. Ленка жалеть не умела, он этого испугался.
–
Случись что, та сбежит, – согласился Сергей.
Родители Гали на свадьбу не приехали и денег не прислали – видимо, их просто не было. Но представители из города Фрунзе прибыли. Это подруга невесты Аня и младшая сестра Маша, которая в качестве подарка привезла модную искусственную шубу – все родственники из южного города очень боялись московских морозов. Две очаровательные девушки начали опекать Мишу, нередко оттесняя невесту на задний план. Миша им нравился, это было ясно, и они даже завидовали Гале, которая собралась за него замуж.
Они кокетничали, пели жениху песни, стращали будущей семейной жизнью, заводили разговоры о любви, но так и не смогли сбить его с истинного пути. Миша соблазнам не поддался. Таисии Михайловне очень не понравилось поведение девушек, но до поры она терпела, не желая обижать гостей. Однако, когда Аня в день свадьбы начала шутить за завтраком, свекровь Гали решила вмешаться.
–
Миша меня любит, – мечтательно закатив глаза, говорила Аня, – и у нас с ним все впереди. Правда, Миша? Все в мире относительно. Он решил жениться на Гале, потому что первой встретил ее, а не меня.
При этом Аня посмотрела на Мишу так томно, что он, не ответив, отвел глаза.
–
Если бы он тебя любил, тебя бы и привез из Фрунзе, – заявила Таисия Михайловна, – а сегодня он женится на Гале. И других невесток нам не надо.
–
Простите нас, Таисия Михайловна, – тут же покаялась Маша, – мы ведь просто шутили.
–
Где это вы видели, чтобы подружки и родственницы так вели себя на свадьбе? – не сдавалась свекровь.
–
Ваши шутки уже перешли в бестактность, – поддержала маму Таня,– шутить надо уметь. Но не будем выяснять отношения – у нас сегодня радостный день.
Девушки сначала опешили, но потом поняли, что переборщили, и стали вести себя скромнее.
Галя сияла от счастья, стоя перед зеркалом в комнате для невест. Через пять минут ее пригласят в зал для торжественного бракосочетания. Она последний раз критически осматривает себя и остается довольной. Голубое ей, бесспорно, к лицу. У Миши костюм тоже отдает голубым – Галя не зря бегала с ним по магазинам, чтобы найти наряд в тон ее собственному.
–
Наша невеста – самая лучшая, – сказала Таня, бросив небрежный взгляд на других невест, толпящихся рядом.
–
Это потому, что она – наша, – дополнил Сергей.
–
Я была
, наверное, на десяти свадьбах, и везде «наша невеста » была самая лучшая, – поделилась опытом Нина, – так что Сережа прав.
После росписи все гости поехали в Медведково. Свадьба состоялась не в ресторане, а дома, с приглашением небольшого количества гостей – больше взять было негде. Две пожилые тети, два двоюродных брата, пару сослуживцев и столько же школьных приятелей Миши с женами, несколько подружек Таисии Михайловны, с которыми она трудилась в райкоме, Таня с Сережей и Андреем, который подавал кольца, Аня с Машей и Нина со своим кавалером, еще Танина свекровь – да вот, пожалуй, и все.
–
Ты сделал то, что я просила? – поинтересовалась Таисия Михайловна у сына, пока он не занял место за столом.
–
Что? – не понял Миша.
–
Я тебя просила сказать Гале об этом… Ну, ты знаешь… Нехорошо будет, если ей об этом расскажет кто-нибудь другой, соседи, например.
–
Ты про мою болезнь? Да, я сказал Гале, что болел, а сейчас выздоровел. Ее это не испугало.
–
Слава богу. Теперь я спокойна и могу праздновать.
Маме и в голову не пришло, что сын лукавил. Миша и не думал говорить невесте, что лежал в психиатрической больнице. С одной стороны он и правда был уверен, что ее это не испугает. Да она этому просто не поверит – примет за очередную шутку жениха. Он даже представил, какое у нее при этом будет выражение лица. Но, с другой стороны, зачем признаваться в том, чего в данный момент нет. Миша Лунин, красавец, любимец женщин – и вдруг пациент психиатрической лечебницы? Будь что будет, а он никогда не признается, что в его биографии была и эта непривлекательная страница. Соседи, что делает им честь, тоже ничего не рассказали.
Гости тем временем рассаживались за праздничный стол, в убранстве которого приняли участие и южные девушки, приготовив какие-то особые салаты. Тане тоже досталось – ей поручили чахохбили из кур, у нее это хорошо получалось. Короче, стол был накрыт прекрасно, не хуже, чем в ресторане, и гости, оценив это, приступили к трапезе и поздравлениям, приличествующим случаю. После поздравления родителей внимание гостей привлекла Аня.
–
Я знаю Галю давно, – сказала она, – мы дружили с детства. За много лет мы с ней никогда не ссорились, а тут накануне отпуска вдруг разругались. Она ни с того ни с сего собралась в отпуск на Кавказ, хотя мы вместе планировали ехать отдыхать на озеро Иссык-Куль. А она твердила, что на озеро она всегда успеет, и пока предоставляется возможность – путевку дают – надо посмотреть Кавказ. Она считала, что другого случая может не быть. И вот сегодня я признаю, что была не права. Это, оказывается, судьба. И другого такого случая больше быть не может. Поэтому я от всей души поздравляю жениха и невесту, желаю им долгой жизни и вечной любви. Горько!
Таня нашла в своих блокнотах четверостишие поэта А. Гитовича, которое когда-то подружки преподнесли на ее собственную свадьбу. Оно и тут оказалось кстати.
Любящим
Хотел бы пожелать я:
В радости, разлуке или горе
Вечно помнить первое объятье,
Забывая о последней ссоре.
Сестра невесты Маша извинилась за родителей, которые не присутствовали на свадьбе якобы по состоянию здоровья, и передала Гале их поздравления и благословение.
–
Это потому, что они немцы, – шепнула Тане Нина, – русская мама ни за что бы не пропустила свадьбу дочери. А этим наплевать.
Таня только пожала плечами.
Все гости были по-своему интересны, но «свадебным генералом» стал друг Нины, молодой, но уже известный артист кино Федор Маховец. Его красивое лицо было до того узнаваемым, что гости поначалу остолбенели. Девочки из города Фрунзе смотрели на него восторженно и испуганно одновременно. Но постепенно гости освоились, расслабились от выпитого вина и уже без стеснения стали проявлять интерес к артисту. Его это не раздражало, он еще не пресытился своей славой, а скорее забавляло. Маховец галантно ухаживал за Ниной, улыбался и кланялся всем гостям, довольный тем, что он, небожитель, оказался среди простых смертных. Он чувствовал себя «в своей тарелке». Вопреки ожиданиям некоторых, судящих об артистах по отдельным отрицательным примерам, он не напился, не упал «лицом в салат» и не произнес ни одного пламенного монолога о роли искусства в нашей быстротекущей и суетливой жизни.
Видя расположение артиста к публике, та самая свадебная публика начала задавать не отличающиеся оригинальностью или новизной вопросы и просить автографы. Федор всем отвечал и ставил свою витиеватую подпись на блокнотах и клочках бумаги – фотографии «звезды» ни у кого не было.
–
Почему он встречается с ней? – тихо спросила у Тани Маша, – она же старше его, это видно.
–
Неужели женщина в тридцать лет такая уж старуха? – обиделась за подругу Таня, – она интересная, умная. Красивая.
Нина и впрямь выглядела прекрасно – черные локоны живописно обрамляли лицо, глаза цвета ночи блестели. Она была модно одета и обута, а танцевала так, что редкий гость не залюбовался бы ею. Но вот двадцатилетняя девочка сочла ее недостаточно молодой.
–
Он такой красивый, его все знают и любят – мог бы найти помоложе. – продолжала Маша.
–
Это ты Татьяну Ларину вспомнила? Она говорила: «Я тогда моложе, я лучше, кажется, была…». Ничего подобного! Моложе – не означает лучше. И финал романа – этому подтверждение.
–
У Бальзака «Тридцатилетнюю женщину» я читала. Он считает, что своеобразие в женском лице появляется только к тридцати годам,– вдруг проявила осведомленность Маша, – но, по-моему, это полная туфта. Он же ее бросит, вот увидите.
К Тане подошла Галя и, обняв ее, счастливо воскликнула: «Сам Маховец на моей свадьбе. Расскажешь кому-нибудь, не поверят. Но это к счастью!».
В этот день счастье переполняло всех. Таисия Михайловна и Михаил Николаевич радовались за сына, Таня – за брата; Нина тоже была счастлива, глядя восторженными глазами то на Мишку, то на Федора. Где-то в далекой киргизской столице радовались за дочь родители Гали. Никто и не предполагал, насколько роковым окажется этот выбор для обоих – и для жениха, и для невесты. Но это будет не скоро, а пока жизнь пошла своим чередом.
Галя вскоре забеременела и очень радовалась этому: хотела иметь много детей. Она работала в школе учителем пения – Таисия Михайловна устроила ее туда чуть ли не на другой день после приезда. Даже Тане показалось, что это слишком поспешно – совсем не дали девушке отдохнуть, сразу заставили работать. Но с другой стороны для Таисии Михайловны работа всегда была главным в жизни. Таня не помнит, чтобы мама когда-нибудь болела или пришла с работы пораньше – этого не было никогда. О ней даже в газете писали: «Рабочий день Таисии Михайловны Луниной , заведующей отделом пропаганды, заполнен до предела». Михаил Николаевич, директор, не хотел, чтобы родственники работали или учились в его школе, поэтому Таня училась в другой, элитной, расположенной на проспекте Мира, а Гале нашли место вообще в третьей, недалеко от дома. Она не возражала и быстро включилась в трудовой процесс.
Галя хорошо играла на пианино, но не могла этого показать, поскольку инструмента в доме не было. Галя рассказала Тане о том, как она начала заниматься музыкой и боялась сказать об этом родителям, потому что за уроки надо было платить, а семья была небогатой. Но поскольку дочь сразу начала делать успехи на музыкальном поприще, родители пошли на жертвы. Впоследствии Галя закончила с отличием музыкальное училище.
Миша гордился женой и обещал купить ей пианино. Ему повезло – параллельно с основной работой он устроился преподавателем в физкультурное училище, а потом в педагогический институт. Денег в семье стало больше, можно было строить планы. «Жду сына», – говорил он, с удовольствием глядя на округлившийся живот жены. О дочери будущий отец не хотел и слышать. Но Таня, наслушавшись в своем конструкторском отделе всякого, решила применить один из способов расчета, позволяющего установить пол будущего ребенка. И предсказала Мише с Галей дочь, чему они, естественно, не поверили.
Галя все так же обожала мужа и с нетерпением ждала ребенка. Она с удовольствием смотрела на сына Тани, умилялась, и все время повторяла: «Неужели у меня такой будет?».
–
У тебя будет лучше, – отвечала Таня.
–
Почему лучше?
–
Потому что свой ребенок – самый лучший.
–
Хорошо, если так.
Галя с удовольствием вспоминала, как они с Мишей познакомились, как вспыхнула их любовь. Она призналась, что там, дома, жених у нее был. Но не совсем ее устраивал. А вот Миша – другое дело.
–
А ты по любви замуж выходила? – спрашивала она Таню, – или просто замуж захотелось?
–
Я не понимаю, что такое «просто замуж», – сказала Таня, – я человек холодный и страстями не замучена. Но я сама удивлялась, когда почувствовала, что от него идет такое тепло, такая в нем чувствуется энергетика, что хочется придвинуться поближе и прижаться покрепче. Вот это и решило мой выбор – все началось с таяния льда.
–
Интересно. У меня не было таких ассоциаций. Но Сережа парень неплохой, это видно.
–
Мы вместе уже много лет, никогда не расставались, и ни у кого ни разу не возникло такого желания.
–
Ты и в нем так уверена, как в себе?
–
Пока да.
–
Я вам завидую. Вы и не ссоритесь никогда? – Галя заинтересованно ждала ответа.
–
Ну почему же… Спорные вопросы возникают, но решаются в рабочем порядке. У меня свекровь одна чего стоит… Все время шпильки вставляет. А он не может найти на свою мамочку управу.В последнее время повадилась приходить в гости в семь утра.
–
Да-а… У нас на работе тоже все жалуются на свекровей. Когда я говорю, что у меня все хорошо, мне никто не верит. Я сразу назвала Таисию Михайловну мамой и считаю, что это правильно.
–
Ты молодец, Галя. У меня это не получилось.
–
Мне женщины в учительской говорят: ты поживи сначала, увидишь, что все они, то есть мужчины, одинаковые, все подлецы. Во Фрунзе тоже говорили: он за тобой не приедет, вот увидишь. Почему так? Не любят люди чужого счастья. Но ведь счастье не кончается – так иногда случается…
–
Ага. – уклончиво ответила Таня, потому что не могла обещать невестке вечного счастья.
–
У нас на работе, кроме меня, есть еще одна немка. Так она говорит, что надо ехать в ФРГ. Представляешь? В ФРГ, к этим капиталистам. Я не могу ее понять.
Все заметили, что с появлением Гали в доме стало светлее и чище – и в прямом, и в переносном смысле. У родителей появилась еще одна дочь, у Тани – сестра, наперстница , с которой можно было говорить о самом сокровенном. Приближалось время рожать – и Галя все чаще спрашивала Таню об этом. Золовка не стала пугать сноху рассказами о своих тяжелых родах. Зачем? Это бывает не у всех. Таня, как могла, успокаивала Галю. Она даже подарила ей стишок из блокнота, который коротко и емко определил суть женского счастья. Поэтесса из Болгарии Блага Димитрова писала:
Быть женщиной – так больно…
Девчонкой станешь, больно,
Любимой станешь, больно,
А матерью – как больно!
Но непереносимей
Боль женщины иной,
Что не узнала этих болей
Всех до одной…
–
Я все вынесу, лишь бы с ребенком было все нормально, – пообещала Галя.
И вот этот радостный день настал. Бодрый и счастливый голос Миши известил Таню по телефону, что она может поздравить его с дочерью.
–
Как с дочерью? Ты же сына хотел, – удивилась Таня.
–
Ничего себе! Сама же нагадала, можно сказать накаркала, а теперь еще и удивляется.
–
Ты рад?
–
Конечно. И все-таки, как ты узнала, что будет дочь?
–
Этот метод официальная медицина не признает. У мужчин кровь меняется через три года, у женщин – через четыре. У кого в момент зачатия кровь свежее, того пола и будет ребенок. Считать надо с рождения.
–
Вот это да! Что же ты раньше-то не сказала?
–
А кто спрашивал? Я понятия не имела, собираетесь ли вы заводить детей. Да и зачем тебе сын?
–
Ты права. По мужской линии у нас плохая наследственность, – и Миша положил телефонную трубку.
Девочку назвали Юлей, и она по праву заняла свое место под солнцем. Галя, вернувшись домой, рассказала, что родила она быстро и легко, «только два раза охнула». Не было ни затяжных схваток, ни разрывов, ни кровотечения. По случаю рождения дочери Миша подарил-таки жене пианино, и Галя блеснула перед родственниками еще одной гранью. У зятя Луниных Сергея появилась соперница – сноха Галя. И они на всех семейных вечерах начали соревноваться в своих музыкальных достижениях.
–
Интересно распорядилась судьба, – заметила Таисия Михайловна, – дети не играют, а зять со снохой – музыканты оба. Тут нам повезло.
Галя наметанным взглядом учительницы тут же заметила незаурядные способности Сергея к музыке и начала допытываться, почему он не продолжил занятия и не сделал музыкальной карьеры. Сергей уже знал, как на этот вопрос отвечать, потому что он обсуждался неоднократно.
–
В музыкальное училище меня брали вне конкурса, – сказал он, – но тогда бы мы не встретились с Татьяной. И как бы я жил один?
–
Почему один? – засмеялась Галя, – нашел бы себе какую-нибудь скрипачку.
–
Другая не для меня, – категорично заявил Танин муж и посмотрел на нее с нежностью, – а уж скрипачка тем более. Двое музыкантов в одной семье – перебор.
–
Ты разве не видишь, что у них полная гармония? – вступил в разговор Миша, – жена-красавица и умница, а муж-музыкант. Так что стрелка весов на нуле.
–
Я всегда знал, что ты умный,– так ответил муж Тани на сомнительный комплимент брата.
К последним событиям в семье не остался равнодушным и восьмилетний Андрей. Его очень обрадовало рождение двоюродной сестренки, и он с удовольствием наблюдал, как ее кормили, купали и пеленали. Прошло два месяца, и сын сказал матери: «Ты помнишь, в какой большой семье воспитывался Владимир Ильич Ленин? Там было шестеро детей. Такой и должна быть семья. А у нас что, я один? Надо кого-нибудь завести – сестру или брата, а лучше сразу двоих».
Татьяна рассказала об этом мужу, и оба серьезно задумались над этим конкретным предложением.
Семейная идиллия.
Когда Юленьке исполнилось три месяца, Галя получила из Фрунзе радостное известие – к ней едет мама. Лунины вместе с Поляковыми начали весело готовиться к встрече долгожданной родственницы. Мама Гали работала поваром в ресторане, и Таня представляла ее полной добродушной женщиной. Однако Генриетта Ивановна оказалась стройной и строгой, модно одетой и красиво причесанной. Она редко улыбалась, мало говорила, но это вовсе не означало, что ей не понравилось в Москве. Просто такой у нее был характер.
Галина мама наставляла дочь по уходу за ребенком, скупо улыбалась зятю и очень хорошо отзывалась о семье Тани, где побывала в гостях.
–
Мы рады, что у нас родилась внучка, – как-то сказала Таисия Михайловна за завтраком, – внук уже есть.
–
А я хотела внука, – призналась Генриетта Ивановна, – но я довольна, если Галя вам угодила.
Однажды вечером теща Миши разоткровенничалась со свекровью дочери и поделилась своим горем. Оказывается ее муж и отец Гали Константин Карлович пять лет назад бросил ее и троих, правда, уже не маленьких детей, и ушел к другой женщине, помоложе. Он жил у нее года три, а потом вернулся домой.
–
Можно представить, как я жила эти три года, – рассказывала Генриетта Ивановна, – но от отчаяния меня спасла Галя. У младшей дочери еще не было такого понимания, а сын с семьей живет отдельно. Моя старшая дочь нашла нужные слова, чтобы успокоить меня.
–
Но он к вам вернулся – значит, победили вы, – предположила Таисия Михайловна.
–
Да, я его простила, может быть, это неправильно…
–
Почему неправильно? Столько лет вместе прожили. Я думаю, он признал свою ошибку и раскаялся.
–
Раскаялся. Но моя душа болит до сих пор, – вздохнула Генриетта Ивановна.
Она подошла к зеркалу, поправила прическу, потом складки платья и добавила: «Как хочется счастья детям, кажется, все бы отдала, чтобы они не повторили наших ошибок. Я рада за Галю, пусть далеко от дома, но она нашла свое счастье».
Генриетта Ивановна уехала домой с легким сердцем, радуясь за дочь. Галя, в свою очередь, рассталась с ней без всякого сожаления – в Москве у нее были дом, любимый муж и дочка. Семья жила безбедно, поскольку Миша трудился в двух местах, а Таисия Михайловна, выйдя на пенсию, тоже продолжала работать. Через пару лет семья купила машину «Жигули», которую выделили матери как участнице войны. Простым смертным при тогдашнем дефиците купить автомобиль было сложно даже при наличии денег; по месту работы создавались очереди, но двигались они медленно.
Муж Тани тоже мечтал о машине и копил на нее деньги, но возможность приобрести автомобиль все не предоставлялась. Таню это не огорчало, ей было хорошо и без автомобиля. Но когда Миша пошел учиться на водителя, у нее возник вопрос: а можно ли ему управлять автомобилем? Она ему на это намекнула, но он резко ответил, что не видит причин отказываться. Она поняла, что ей лучше не вмешиваться, хотя внутренний голос подсказывал: ничего хорошего приобретение автомобиля в данном случае не сулит. Было бы лучше, если бы тогда машину продали ей.
–
Не знаю, какой из него получится водитель, – сказала она Гале, – все-таки Миша- человек, далекий от техники…
–
При чем здесь техника? – удивилась Галя, – все артисты водят автомобили.
–
Так-то оно так…
–
Ничего тут нет сложного, – заявила Галя, которой не терпелось прокатиться на собственной машине. То, что деньги, заплаченные за нее, были, в основном, сбережениями Мишиных родителей, ее не волновало. Она давно привыкла все в этом доме считать своим.
Таня решила не поднимать больше эту тему, тем более что у нее появились новые заботы. Она считала, что пора заводить второго ребенка, девочку, подружку для Юленьки, которой исполнилось два года. Нет, она не забыла о трудностях первых родов, но подумала, что это было давно, она тогда рожать не умела, а теперь все должно быть хорошо. Когда она забеременела, предварительно сосчитав, когда у нее родится непременно девочка, все родные очень этому радовались. Галя вообще пришла в восторг, и они с Таней часами обсуждали женские дела. Галя обещала не отставать и тоже родить в скором времени второго ребенка, только мальчика. Намечался целый детский сад, но судьба распорядилась иначе. Когда срок беременности подходил к четырем месяцам, Таня почувствовала себя плохо. Самостоятельные попытки облегчить состояние успеха не принесли, пришлось вызвать «скорую помощь». Таню увезли в больницу, где ей остановили сильное кровотечение, но ребенка сохранить не удалось.
Таня плакала и отказывалась от еды. Принесенные родственниками фрукты и другие гостинцы лежали в тумбочке невостребованными. Пришла Галя и, плача сама, начала успокаивать Таню. Она испекла какие-то изумительные лепешки, они так вкусно пахли, что Таня забыла об отсутствии у нее аппетита и решила попробовать. Съев пару лепешек, Таня начала выздоравливать. Все-таки у нее есть сестра, а это здорово! Галя внушала своей золовке, что у нее не все еще потеряно, но Таня знала, что надеяться больше не на что. Она попросила мужа объяснить сыну, что мама серьезно заболела, и у нее не будет больше детей. Единственной сестрой Андрея остается Юля.
Молодые семьи Поляковых и Луниных дружили и вместе встречали все праздники. А их дети просто обожали друг друга. Андрей всячески опекал Юлю, дарил ей игрушки и сладости, а она тянулась к двоюродному брату как к старшему и умному товарищу. На очередной Новый год папа Сережа сделал крутящуюся елку с мигающими огнями, которой восхищались все – и дети, и взрослые. Встреча новогоднего праздника у Поляковых стала хорошей традицией, которая еще больше способствовала сплочению семей Тани и Миши. Когда их малыши особенно задушевно беседовали друг с другом или же играли вдвоем, забыв обо всем на свете, родители шутили, что непременно поженят их, как только они вырастут.
А дети нисколько не сердились на такие шутки, а, напротив, считали женитьбу делом решенным. Недовольной при этом была только Танина свекровь, которая пыталась отучить своего единственного внука от общества двоюродной сестры.
Бывали случаи, что и Сергей, наслушавшись маминых наставлений, начинал сомневаться, нужна ли такая тесная дружба между двоюродными братом и сестрой, не приведет ли она в дальнейшем к каким-нибудь печальным последствиям. Но Таня сердилась, ругала свекровь, которая внушала своему сыну такие мысли, и все оставалось по- прежнему. Бабушка Римма не приглашала внука в гости вместе с Юлей, поэтому Андрей бывал у нее редко, предпочитал гостить у бабушки с дедушкой в Медведково. Родители нередко отправляли туда своих детей, чтобы сходить вместе в кино или театр, особенно зимой, когда других развлечений не было. Летом же Миша, который вопреки ожиданиям очень хорошо водил машину, вывозил всю компанию на природу.
Однажды в воскресенье намечался очередной поход в театр. Шла пьеса Г. Фигейредо «Эзоп». Все, конечно, слышали о таком философе –баснописце, у которого заимствовал сюжеты сам дедушка Крылов, но спектакля про него никто не видел. Для Тани с Галей посещение любого театра всегда было праздником, они начинали готовиться к нему уже с утра: выбирали наряды, принимали ванну, крутили прически и наводили макияж. Где еще женщине показать себя во всей красе, как ни в театре?
Спектакль смотрелся с интересом, а финал всех четверых просто поразил. Эзоп, который был рабом богатого господина, очень хотел стать свободным человеком, но такой возможности у него не было. Тогда он решил свободным умереть. Когда волею обстоятельств он попал в тюрьму и был приговорен к смертной казни, умные люди дали ему совет: «Скажи своим палачам, что ты- раб. Они не посмеют с тобой ничего сделать, а только отведут к хозяину. Если ты не скажешь, тебя сбросят в пропасть». И тогда Эзоп, выслушав совет, заявил тоном, не допускающим никаких возражений: «Где здесь пропасть для свободных граждан?»
–
Зря он так, – сказала Таня, когда после спектакля все вышли на улицу, – от рабства можно было избавиться другим способом. Смерть не может дать удовлетворения.
–
Я бы ни за что не стал прыгать в пропасть, – согласился с Таней Сергей, – хотя и не знаю способа освободиться от рабства. Единственное, что тут можно сделать, это сбежать.
–
Он сбежал, а что из этого вышло? – возразил Миша, – уж лучше умереть, чем жить в рабстве.
–
Ты серьезно так считаешь? – удивилась Галя, – по- моему, жизнь всегда лучше смерти.
–
Смотря какая жизнь, – стоял на своем Миша, – если тебя засунут куда-нибудь за колючую проволоку и заставят выполнять чью-то волю, то, пожалуй, сразу задумаешься над смыслом жизни. Ты была когда-нибудь в психиатрической больнице?
