Светлана Александровна Захарова
Пропасть для свободных мужчин
Прошло более двух месяцев после ухода жены, а он этого почти не заметил. Они приходили к нему с дочкой, брали какие-то вещи – он не возражал, и тем более не собирался никого убивать. Миша думал, что они скоро вернутся. Но однажды вечером кто-то позвонил в дверь, а когда он открыл, то увидел стоящую за порогом пожилую женщину, которая держала на руках черную кошку с пронзительными зелёными глазами.
–
Вам просили передать, – сказала женщина, – она ведь ваша? Миша кивнул и забрал Джастину.
Роман в письмах. Часть вторая.
На следующий день Тане позвонила Люба – ее бывшая, а Мишина теперешняя соседка.
–
Таня, ты, наверное, не знаешь… Галя-то уехала. Она хотела сделать все шито-крыто, но Юля в школе документы забирала… – начала она свой рассказ.
–
Куда уехала? – перебила ее Таня.
–
Как, куда? В Германию. Вся школа сегодня только это и обсуждает, мне дочка сказала.
–
Уехала в Германию, ничего нам не сказав? – уточнила Таня, не веря своим ушам. Она ожидала чего угодно, только не этого.
–
Вот именно. За ней приехал брат – видимо, он и дал ей денег. На свои бы она далеко не уехала. Собралась бегом, Юльке десятый класс не дала закончить, всего-то два месяца осталось…
–
Может быть, она уехала к брату в Тверскую область?
–
Да нет, в Германию, там у нее родители. На аэродроме, кто провожал, все просто рыдали. А как плакала Юля… Она не хотела уезжать.
–
Я, вообще-то, догадывалась. Только не знала точную дату и, конечно, не думала, что они уедут, не простившись, – сказала Таня.
–
А вчера вечером Мишке какая-то бабка кошку принесла – бери, говорит, это твоя. Он и взял.
–
Вот как… Значит, кошку в Германию не взяли, хотя и назвали Джастиной… Как же теперь преподнести все это родителям?
–
Да, ты уж их как-нибудь подготовь. Удар сильный. Мише я уже сказала – он никак не прореагировал. Наверное, не поверил.
–
Спасибо, Люба, просветила.
Вот и еще один подарок судьбы. Галя, захватив дочку, сбежала подальше. Разве сама Таня ей этого не советовала? Разве она не жалела Галю с Юлей, когда Миша плохо вел себя? Так почему же у нее так болит сердце, и на глазах слезы?
–
Ничего не могу понять, – жаловалась она мужу, когда он пришел с работы, – если они боялись говорить о своем отъезде Мише, это еще можно допустить. Они не знали, какая последует реакция – он непредсказуем. Но почему не сказали нам – неужели мы схватили бы их за ноги и не отпустили?
–
А я тебе что говорил, – напомнил Сергей, – по ней уже видно было – собирается подложить свинью.
–
Не знаю, как это ты увидел. То, что она туда собиралась, я почти не сомневалась. Не зря же она вернула свою немецкую фамилию. Но поступила она с нами, как с чужими людьми, на которых наплевать. Можно подумать, что 17 лет мы не были близкими родственниками, которые вместе встречают и горе, и праздники. А Юля Андрею ничего не говорила, не знаешь?
–
Нет, вряд ли.
Андрей, узнав о тайном отъезде любимой сестры, а, стало быть, и об ее измене их давней дружбе, вообще впал в шоковое состояние. Он сел ужинать, но тут же забыл об этом – еда остывала на тарелке. Потом включил телевизор, хотел посмотреть новости, но мысли его были далеко.
Таня пошла на кухню пить лекарство, думая все о том же.
Неужели Миша, узнав, что жена и дочь собираются уехать так далеко, бросился бы их убивать? Конечно, трудно угадать на все сто процентов, как бы он себя повел в этом случае. Но Таня почему-то была уверена, что бурной реакции с его стороны не последовало бы. Более того – он не сдвинулся бы с места, потому что находился в состоянии некой апатии, которую психиатры называют обычно депрессией. Наверное, поэтому и новость, которую сообщила соседка Люба, была им не сразу осознана.
Таисия Михайловна восприняла случившееся тоже сравнительно спокойно, хотя поверила не сразу и тоже предположила, что уехали девочки в Тверскую область, а не в Германию. Пришлось ей объяснять, что самолеты в Тверскую область летают не из Шереметьево – а именно там провожали Галю с Юлей те, кто знал об их отъезде. Тогда Таисия Михайловна решила пожалеть деда, своего мужа, и ничего ему не говорить.
–
Этого следовало ожидать, – сказала она Тане, – они его бросили, он их довел… Что с ним будет теперь?
–
Что будет? То же самое! Разве он их слушал, когда они были рядом? – ответила Таня.
–
Нет, он все-таки был накормлен, в доме был порядок… Не знаю, что будет, отцу не будем говорить, должно же что-нибудь проясниться. Письмо, по крайней мере, они должны нам написать.
Таисия Михайловна оказалась права. Письмо из Германии действительно пришло, правда, ждали его больше месяца. Но потом переписка между Россией и Германией стала регулярной, продолжая начатый 17 лет назад роман в письмах.
Апрель 1998 г., ФРГ
Дорогие бабушка и дедушка!
Пишет вам ваша внучка Юлия. Вы, наверное, обиделись, что мы уехали, даже не попрощавшись. Но так уж получилось, теперь ничего не изменить. Простите нас! Конечно, это похоже на иронию судьбы – вы прошли всю войну, одержали победу над немцами, а внучка уехала в Германию. Здесь сейчас много говорят о войне, осуждают Гитлера и ненавидят всякую агрессию.
Жизнь в Германии спокойная, тихая, кругом блеск, чистота, изобилие. Молодежи дают возможность учиться, что я и делаю. Учусь в школе для русскоязычных эмигрантов, где преподают немцы, понимаю все, что они говорят. Здесь много возможностей приобрести профессию, но в высших учебных заведениях нужно знание английского языка, поэтому хочу заняться его изучением.
Мы живем пока в лагере для переселенцев. У нас большая комната с балконом, а кухня пополам с соседями. Рядом лес, чистый воздух, мне здесь все нравится, а вот мама очень переживает, никак не может привыкнуть. Ей сейчас трудно, она все время вспоминает квартиру в Москве, отца – мысли обо всем этом не дают ей покоя. Вы ее, пожалуйста, не ругайте, она столько пережила с отцом! Он сам виноват – ни жить не хотел по- человечески, ни развестись. Если бы у нас была квартира, возможно, мы бы не уехали. Разменивать квартиру через суд мама не захотела, она бы этого не выдержала.
Денег на жизнь нам хватает, мама получает пособие, родные помогают. В магазинах всего столько, что голова идет кругом. Я тут даже поправилась. У меня уже появились друзья. Так что мне не скучно, все нормально.
Не переживайте сильно, берегите свое здоровье, это жизнь, и ее принимать надо такой, какая она есть. А отец, если сохранилось в нем что-то святое, пожалеет вас и изменится. Он еще молодой и неглупый мужчина, мне его искренне жаль. Если он изменится, возможно, мы будем встречаться, переписываться.
Не болейте, не скучайте, не забывайте меня. Передавайте привет всем родным.
Ваша Юлия
Май 1998 г., ФРГ
Здравствуй, Миша!
Я все-таки решилась тебе написать письмо. Вот видишь, все вышло по-твоему. Слишком часто ты повторял последнее время, что я тебе не нужна, что я не жена, а чужая женщина, что ничего в доме моего нет, вот и осталось все тебе – и квартира, и мебель.
Устала я бороться с твоим пьянством, наглостью (которая в последний год перешла все границы), жадностью, болезнями… Ты сделал все, чтобы наша жизнь стала невыносимой, и я вынуждена была принять такое решение, хотя для меня это было очень нелегко. Мне и сейчас очень трудно, душа рвется обратно, мысленно каждый день я в Москве. Воображаю, что хожу по нашей квартире, вспоминаю каждый уголок, и сердце щемит. О тебе я думаю постоянно, годы, прожитые вместе, просто так не выбросишь из памяти, и твоя судьба мне не безразлична.
Я бы прямо сейчас бросила все и вернулась обратно, так мне здесь все не по душе. Скучаю по работе, по русскому языку, реву, пока Юля не видит. По тебе тоже скучаю, несмотря ни на что. Мне говорят, что это только первое время так бывает – не знаю. Я сюда особо не хотела, ты знаешь. Я не рвалась сюда. Если бы ты болел, но хотя бы не пил… Родственники меня уговорили, дали денег – и я уехала. И вот я оказалась в чужой для меня стране.
Юленьке здесь нравится, язык дается ей легко. А я боюсь выйти из дома, как глухонемая, немецкий язык в голову не лезет. Пока ничем не занимаюсь, сижу в комнате. Скоро буду ходить на курсы по изучению языка, может быть, станет легче, хотя учиться в моем возрасте тоже непросто.
Мама с папой и сестра живут от нас недалеко, за 70 километров. Они забирают нас на выходные, поддерживают, снабжают необходимыми вещами. Мы ведь приехали с долгами, а не с деньгами, как другие. Без начального капитала здесь тоже нелегко. Мне назначили пособие в тысячу марок, это нам поможет выжить.
Миша, я знаю, что тебе тоже нелегко, но ты сам виноват, что так произошло. Мы с тобой могли бы хорошо жить даже с твоей болезнью, но твое пьянство вымотало нас. Я тебя умоляю одуматься, бросить пить. Если ты не захотел быть хорошим мужем и отцом, пожалей хотя бы родителей, будь хорошим сыном.
Передавай привет маме с папой. Пусть они меня не судят строго, я все-таки была тебе хорошей женой, перед тобой у меня совесть чиста. Прости нас за то, что не попрощались, не хотели вызывать огонь на себя, да и прощаться было бы трудно.
Передавай большой привет Поляковым и всем, кто нас помнит. Удивительно, но на расстоянии плохое стирается, чаще вспоминается хорошее.
Всего тебе доброго.
Галя.
Июль 1998 г., ФРГ
Милый Миша!
Спасибо тебе за доброе письмо. Я боялась получить от тебя ответ, потому что не знала твоей реакции. Я перед тобой ни в чем не виновата и уехала не от сладкой жизни. До сих пор не понимаю, почему ты так издевался надо мной, хотя я старалась во всем тебе угодить. Ну да ладно, зла я на тебя не держу, напротив, очень переживаю за тебя, знаю, что тебе одному нелегко.
Мы очень рады, что Джастина живет с тобой, мы по ней очень скучаем. Но ты ее все же наказывай, не позволяй ей гадить где попало, а то в квартире будут неприятные запахи. Я очень скучаю по нашей квартире, вспоминаю вещи, которые мы вместе покупали – швейную машину, трюмо, торшер… Я бы прямо сейчас вернулась в Москву, но… Я думаю, будет справедливо, если квартиру ты приватизируешь и запишешь на Юлию, может быть, когда-нибудь она захочет вернуться обратно… А впрочем, поступай так, как тебе совесть подскажет.
Для Юли здесь жизнь лучше, есть какое-то будущее. И вообще – здесь совсем другая жизнь для молодежи, но не для меня. Мне пока очень нелегко, я очень болезненно расстаюсь с прошлым. Я чувствую себя очень одинокой, но ради Юлии буду терпеть.
Здесь нет ни страха, ни унижений, денег хватает – едим, что хотим. Сейчас я начала ходить на курсы, учу немецкий язык, потом буду искать работу. В дальнейшем, может быть, дадут квартиру, а пока нам не плохо в этой комнате – уютно, спокойно. Здесь мы имеем право жить год, за это время постараемся купить машину. В городе ни метро, ни трамваев нет, так что без машины невозможно.
Юленька учится хорошо, лучше, чем в России и с большей охотой, у нее большие планы – будем надеяться, что они осуществлятся. Рада, что у тебя тоже есть какие-то планы, от безделья можно сойти с ума, я тебе советую идти работать. Надо быть с людьми, тогда жизнь не будет такой мрачной.
Жаль, что у нас с тобой все так получилось, сердце мое до сих пор не хочет с этим мириться, очень больно, что семья наша распалась. Все могло бы быть по-другому, если бы не водка. Я очень прошу тебя, не пей, так не хочется, чтобы с тобой случилось что-то страшное, а водка – она ведет только к плохому. Мы с Юлей желаем тебе здоровья, дай Бог, чтобы ты никогда не болел, и пусть в мозгах твоих будет прояснение, и жизнь станет лучше, чем была.
У меня к тебе просьба. Вышли решение суда о нашем разводе, без него дочери не дают пособие, а оно нам очень нужно.
Пишу тебе и плачу горючими слезами, сама не знаю, почему. Жду ответа. Я о тебе все время думаю. Наверное, я дура, но уж какая есть. Поцелуй за меня Джастину.
Галя.
Июль 1998 г., ФРГ
Здравствуйте, дорогие бабушка и дедушка!
Спасибо за письмо. Я очень огорчилась, что бабушка болеет. Очень прошу тебя, не болей, ты же всегда была молодцом, так и держись дальше. Рада, что папа исправляется. Пусть копит деньги – когда у нас будет квартира, позовем в гости. Но с условием, чтобы не дурил.
Я скучаю по Москве, по всем родственникам, по отцу и по друзьям. Но возвращаться я все равно не хочу: здесь жить лучше, интереснее и, главное, безопаснее. Нет наших драк, разбоя, воровства. Несчастные случаи бывают очень редко.
Мама начинает понемногу привыкать, но ей еще очень тяжело. Без хорошего знания языка в ее возрасте тяжело найти работу. Она все еще скучает по дому, дня не проходит, чтобы не вспомнила отца.
Со следующего учебного года я иду учиться в реальную школу, там будут и немцы. Но я думаю, что справлюсь. Тем более, что вся сложность только в языке, а я его уже усвоила.
Рядом с лагерем, где мы живем, есть бассейн, и мы туда каждый день ходим купаться. За вход надо платить две марки, но нам социальная организация выдает бесплатные карточки.
Не скучайте, я думаю, что мы когда-нибудь увидимся. Целую.
Юлия
Август 1998 г., ФРГ
Привет из Германии!
Привет Андрей!
Вот решила написать тебе письмо. Живется мне здесь хорошо, уже есть друзья. Они меня берут в разные интересные места, на дискотеку – здесь совсем не так, как в России, намного лучше, все ездят на машинах. Как только мне исполнится 18 лет, буду сдавать на права.
Я хожу в школу, уже понимаю все, что говорят учителя. Начала изучать английский язык, а писать по-русски становится все труднее. Класс у нас хороший, очень весело. Гуляем каждый вечер до поздней ночи, катаемся на машинах. Маме это, конечно, не нравится, но куда деваться? Недавно с родственниками ездили в Баден-Баден, ты знаешь, наверное, такой город, там есть большое казино. Ходили в итальянское кафе, греческий ресторан. Я даже поправилась. Но ничего, похудею, тем более, что в школу ходить сорок минут пешком – это полезно. Иногда, правда, одноклассники подвозят.
Вот обживемся здесь – приедете к нам в гости. Сейчас пока нельзя.
Пиши, как у тебя дела, как учеба, не забывай нас.
Твоя Юлия.
Январь 1999 г., Москва
Галя и Юля!
Хочу поговорить с вами официально. От вас мне нужно согласие на приватизацию квартиры. Мать вас много раз просила, а вы не ответили. У меня тогда была лень (депрессия), поэтому я не писал. Но вопрос этот серьезный. Если я, например, по пьяни или по дури своей обменяю нашу квартиру на какую-нибудь землянку, то есть подпишу договор, который мне могут подсунуть, то он состоится, а в приватизированной квартире – нет, так как мать будет ее совладелицей. Хотя никто не знает, сколько еще она проживет. А вдруг вы захотите вернуться, а квартиры уже нет? Так что шлите необходимые документы. Пока дочь несовершеннолетняя, ваше согласие обязательно.
Теперь переходим к неофициальной части. Мы живем хорошо, все у нас есть, дай бог здоровья матери и президенту России.
Правда, идет чеченская война, и там почему-то гибнут люди. Чеченцы устраивают в Москве террористические акты, взрывают дома, и от этого всем страшно. В 1937 году за такие дела всех бы расстреляли.
Итак, мы ждем от вас документов. Можете приехать и привезти их лично. Я все еще продолжаю вас любить.
Миша.
Март 1999 г., Москва
Галина Константиновна и Юлия Михайловна!
Пишу вам по печальной необходимости. Случилось непоправимое. 15 марта в 18.00 часов скоропостижно скончался наш отец и дед Юлии Михаил Николаевич Лунин. Еще утром он чувствовал себя нормально, спускался вниз по лестнице к почтовому ящику, обедал вместе с матерью. Потом она ушла по делам, а когда вернулась, то предложила ему поужинать. Он бодро ответил: «Всегда готов, как пионер». Но только сел за стол, как схватился за голову и сказал: «Ой, как мне плохо!». Мама уложила его на кровать и пошла вызывать «скорую помощь». Она приехала быстро, через 15 минут, но он был уже мертв. Еще до приезда «скорой помощи» мама успела позвонить Мише и сказать, чтобы приехал, потому что отцу плохо. А мне не успела, позвонила уже потом, после смерти.
Хоронили деда как участника Великой отечественной войны. Из военкомата приехали солдаты – они несли гроб. А потом у могилы дали несколько оружейных выстрелов. Вот и все, нет больше Михаила Николаевича Лунина. Есть холмик земли и несколько венков. Смотреть на это тяжело. Мать очень переживает, она прожила с ним вместе 54 года.
.
Татьяна.
Апрель 1999 г., ФРГ
Дорогая бабушка!
Мы получили печальное сообщение о смерти деда. Это для нас большое горе. Я сразу вспомнила, как любила с ним играть, когда была еще маленькой и мы жили вместе с вами в одной квартире. Сразу же навернулись слезы, но ничего сделать уже нельзя. Жалей себя, не расстраивайся сильно и будь такой же бодрой и спортивной, какой ты была всегда.
Я после учебы в гимназии хочу учиться в университете на психолога, поэтому купила себе большую книгу по психологии. Нам задали по немецкому писать реферат, и я выбрала тему «Типы человеческой личности». Учиться здесь интересно, только жаль, что нет моих любимых предметов – русского языка и литературы. Вообще-то по русскому языку мы будем сдавать зачет – он у нас идет как иностранный язык. Приятно знать два языка, а скоро выучу и английский. В Германии английский – как второй родной язык.
Спасибо за приглашение в гости. Я тоже по вам скучаю и, может быть, на следующее лето мы приедем к вам в гости в Россию. Это непросто, надо много денег, но мы будем стараться.
Что-то от папы давно нет писем, а я люблю его письма, он всегда пишет подробно и с юмором, очень интересно читать. Надеюсь, что он нам все-таки напишет. Еще надеюсь, что у нас всех все будет хорошо.
Целую,
Юлия
Июль 1999 г., ФРГ
Андрюша, привет!
Ты не забыл еще свою сестру? Я тебя тоже помню. Рада была получить от тебя письмо. Я недавно тоже в шикарном кинотеатре смотрела фильм «Титаник». Это было потрясающее зрелище, и я весь фильм плакала.
На прошлой неделе я ездила на встречу с директором реальной школы, он оказался очень приятным мужчиной. Мы с ним очень хорошо поговорили по- немецки, и он решил меня взять. Из трех классов нашей школы, в которой я учусь, нас взяли четверых. От нашего лагеря до школы 15 километров, но я надеюсь, что к сентябрю у нас уже будет автомобиль, и мама туда будет меня подвозить. В школе здесь учиться интересно, много различных мероприятий, экскурсии и так далее. А в реальной школе, говорят, еще интереснее будет.
Я сижу сейчас на уроке истории в прикиде: кроссовки на толстой подошве, расклешенные штаны и кофточка до пуза, и пишу тебе письмо.
Отвечаю на твои вопросы. Передач у нас русских нет, в принципе хватает немецких, а некоторые подключаются к специальным антеннам и ловят русские программы (за определенную плату, конечно). Есть у нас русские магазины, там продают русскую одежду, кассеты, газеты и многое другое. Есть даже мороженое – русский пломбир. Я, правда, предпочитаю немецкий.
Что касается компьютеров, то ты прав, здесь это не роскошь, каждый нормальный ученик имеет компьютер. И мне в школе сказали, что если я хочу учиться дальше, то должна приобрести компьютер. Но я решила, что сначала надо приобрести права на вождение автомобиля.
Никогда не думала, что когда-нибудь немецкий станет мне родным языком. Начала учить английский. Среди русскоязычных не я одна не учила его в российской школе, так что из худших я – лучшая с легкой твоей руки. Помнишь, переводили с тобой песни? Вот теперь пригодилось.
Летом я работала, в отпуск никуда не ездила. Заработала 1500 марок, а на «права» надо еще столько же.
После занятий пойду в секретариат получать деньги на проезд – 142 марки. Пойду сегодня по магазинам.
Целую тебя и скучаю.
Привет всем!
Сестренка Юля.
Июнь 2000г., ФРГ
Привет, мой маленький братик!
Тебе сейчас, наверное, всего 27 лет. Очень рада была твоему письму и особенно фотографии, а то я уже забыла, как ты выглядишь.
Я сегодня получила твое письмо перед тем, как сдавать экзамен по вождению. Так вот – сдала! Можешь меня поздравить, в Германии это дается не так уж легко, как в России, движение более интенсивное и правила строже. Так что пишу письмо в счастливом состоянии.
Насчет моего приезда на родину пока ничего сказать не могу. Может быть, лучше ты приедешь? Здесь есть много интересного, мы тебе все покажем.
В школе предстоят экзамены: немецкий, русский, английский, математика, химия. Потом практические предметы: должна сварить три блюда за два часа, при этом соблюдать такие правила на кухне, которые обычной поварихе и не снились, и все сделать так, чтобы посуда была чистой. Это не так просто. Здесь нельзя выбирать самой предметы, которые хочешь сдавать. Тебя посылают учителя туда, куда нужно. Так что неизвестно, что учить. Поэтому не учу ничего. Хорошо устроилась!
На этом письмо заканчиваю.
Передавай привет всей родне!
Юля
Апрель 2000. ФРГ
Братик мой, Андрюшенька!
Наконец-то я получила твое письмо. Разве я не писала тебе, какие у нас в школе предметы и в чем состоит моя работа? В школу мы ходим два раза в неделю и изучаем там компьютер (Word, Exel, Acces, Internet), экономику (психологию продаж, бухгалтерию), английский язык, правила хорошего тона. На работе я сижу в бюро. Работаю с компьютером, отвечаю на звонки, выполняю всю бумажную работу, которой в Германии слишком много. Это будет продолжаться в течение года.
Теперь о личном. Замуж я не собираюсь, некогда. Мне еще предстоит три года учиться в гимназии и четыре года в университете. Зачем? Сама не знаю. Гуляем по полной программе. Сходить здесь есть куда, были бы деньги, а они есть не всегда, хоть и живем в Германии. Объяснить человеку, живущему в России, что в Германии тоже много проблем, но они немного другие, невозможно. Это надо пережить.
Я последнее время все чаще вспоминаю, как мы с тобой проводили время в Москве, вместе гуляли, ездили к бабушке с дедушкой, даже дрались иногда, то есть как вместе росли. Все это наше детство, которое уже не вернуть. В каждом возрасте своя прелесть, но все равно жалко прошедшие годы.
Моя подружка ездила в Америку и снимала там все, что видит, на камеру. Если честно, я от Америки ждала большего. В фильмах все намного красивее выглядит.
Пока!
Твоя Юля
P.S. Точно могу сказать, что в этом году в Россию не приеду, нет денег. Скажи бабушке, пусть не обижается.
P.P.S. Пишу, как всегда, в школе, времени мало, да еще пацаны-турки докапываются, кому я пишу. А сосед мой по парте, румын, грозится, что все понимает по-русски. Вот такой у нас International.
Август 2000г., ФРГ
Привет, папа!
Большое спасибо за поздравление с днем рождения. Оно, как всегда, оригинально. У нас все нормально. Я закончила школу, теперь имею среднее немецкое образование. В этом году буду проходить годичный курс, который в переводе на русский называется «Основы работы в бюро и на предприятии». Буду изучать работу с компьютером, деловой английский, экономику. Когда закончу курс, хочу устроиться на работу, а вечерами учиться в гимназии. В Германии не сдают экзамены в университет, как в России, а учатся три года в гимназии.
Документы, которые вы с бабушкой просите, обязательно пришлю. Много времени ушло на то, чтобы найти русского нотариуса. Я прошу меня извинить, что тянула долго, но немцы не понимают, почему я должна давать согласие на приватизацию квартиры, в которой не живу. Но надеюсь, что русский нотариус поймет.
На личном фронте никаких изменений нет, замуж не собираюсь.
Подруг и друзей у меня много, но таких, как в Москве, наверное, уже не будет. Очень рада, что ты уже два года на свободе, желаю не болеть и в дальнейшем.
Юлия
Февраль 2001г., ФРГ
Здравствуй, Миша!
Что-то ты нам совсем не пишешь. Отправила тебе уже два письма – и ни одного ответа. Или ты их не получил, или, может быть, болеешь? Очень не хочу, чтобы ты болел. Или ты не хочешь нам писать? Это тоже можно понять, но мы тебя все время вспоминаем, думаем о тебе и желаем только хорошего. Я скучаю по тебе и по Джастине.
Я работаю на заводе в литейном производстве, работа малопривлекательна, мне не нравится, но куда еще меня возьмут в моем возрасте и с плохим знанием языка? В языке мне даже практиковаться негде – на работе все русские, разговариваем на своем родном языке. Дома с дочерью говорим по-русски. Юля много общается по-немецки в гимназии, поэтому знает язык хорошо.
Я тут с горем пополам научилась водить машину, хотя бы это дает мне удовлетворение.
Я хочу, чтобы у тебя все было хорошо. Для меня ты остался самым родным мужчиной на свете, я даже не думала, что буду так по тебе скучать.
Целую тебя.
Галя
Август 2001г., ФРГ
Привет, папа!
Получила твою открытку, спасибо. У меня все нормально. Исполнилось мне 20 лет, но мне от этого не радостно ни капельки – старость на пороге (шутка). На день рождения утром приходили родственники, а вечером – друзья. У меня здесь друзей много, но в России они были лучше. Или я тогда была младше? Не знаю.
Я теперь учусь в гимназии, и в классе нас 28 девчонок и ни одного пацана – вообще кошмар. При этом ни одной русской – все немки и одна полячка. Ужас какой-то, у меня все друзья до этого были русские, а вот теперь вхожу в немецкий мир.
В любви мне не везет, так что замуж не собираюсь. Ты спрашиваешь, не вышла ли замуж мама? Отвечаю: не вышла.
Погода у нас стоит хорошая, теплая – бабье лето. Везде желто-зеленые деревья, очень красивая осень. Кстати, что-то я вспомнила про «снег на зеленой траве». У нас это нормальное явление. Трава здесь круглый год зеленая. Не знаю, почему она не желтеет.
На этом буду закругляться.
Не болей и не переживай.
Юлия
Сентябрь 2001г., ФРГ
Привет, бабуля!
Сразу отвечу на твой вопрос: приехать к вам не могу. А если и соберусь когда-нибудь, то охранять меня 24 часа в сутки, как ты собираешься, не получится. У меня там много друзей и знакомых, которые хотят меня видеть, и которых хочу видеть я. Ты прекрасно понимаешь, что на месте удержать меня будет трудно, особенно если давно там не была.
Недавно я получила письмо от Наташи Пономаревой, которая жила с нами в одном доме. Она собирается летом приехать к нам в гости в Германию. Это было бы очень здорово! Она и пишет мне регулярно, в отличие от других. Приятно, что в Москве есть хотя бы одна настоящая подруга.
Мне до сих пор не верится, что нет деда. Кажется, вы до сих пор живете вдвоем в той кооперативной квартире.
Я начала сочинять стихи, одно могу подарить:
Всегда, когда тебе взгруснется,
Ты вспомни смех прошедших дней,
И что-то теплое коснется
Души израненной твоей.
Да, каждый знает, что непросто
Не видеть дорогих людей,
Но знай, что луч уставший солнца
Подарок той любви моей.
И если будет сильно туго,
То знай: с тобою я всегда.
И помни: в дождь, жару и вьюгу
Любви моей горит звезда.
Целую.
Твоя внучка Юлия.
Январь 2002г., ФРГ
Привет, братишка!
Спасибо за письмо, написанное древним способом, – на бумаге. Была очень рада, но электронное письмо почему-то не получилось, ты его, наверное, неправильно написал и отправил. Ты можешь по-русски писать в Microsoft Word, но e-mail на русском ты отсылать не можешь, как и получать. Для этого нужна специальная программа на CD-ROM, но у меня ее пока нет. Так что пиши e-mail на латинском (русские слова латинскими буквами), если, конечно, захочешь писать.
Теперь о реальной жизни. Закончились зимние каникулы – как всегда быстрее, чем надо. Новый год отметила отлично. У одного моего друга есть свое кафе – там и отпраздновали. Было очень весело – это мой лучший Новый год за прошедшие четыре года. Играли, танцевали, стреляли на улице. В Германии в 12 часов ночи все выбегают на улицу и стреляют, а поскольку это делают все, то представь, какой салют из этого получается.
В остальном тоже нормально – учусь, работаю. В личной жизни полный бардак. Не знаю, куда это приведет, но не думаю, что под венец. Да и некогда мне семью заводить, мне учиться до 26 лет. Однако познакомилась я через Internet с пацаном. Перезваниваемся, пишем SMS, но встретиться пока не можем. Он живет примерно за 300-400 километров от меня. Вот такая любовь на расстоянии. Как у тебя на этом фронте?
Ну ладно, заканчиваю, жду ответа. Пиши!
Юлия.
P.S. Приехать в Москву в ближайшее время не могу. Если ты соберешься к нам, то дай знать. Наташу Пономарёву в Германию не пустили, немцы не дали визу. Не родственница, незамужняя – нечего делать!
Февраль 2002г. ФРГ
Бабушка, здравствуй!
У нас все по-прежнему, Новый год отметили хорошо. Я была у друзей, а мама у родственников. Учусь по-прежнему в гимназии, скоро у нас должна быть практика. Пойду в детский садик или в дом престарелых, куда уж возьмут.
Мы перешли с января на европейские деньги, вы об этом, наверное, слышали. Теперь все в магазинах кажется таким дешевым, но и зарплата тоже вполовину меньше. Очень хочу летом приехать в Москву, но не знаю, что получится. Так что точно обещать не могу.
Больше не знаю, о чем писать. Ничего такого особенного в моей жизни не происходит. Посылаю тебе мою фотографию, я на ней именно такая, как в жизни. Кстати, мама мне всегда говорит, что я копия отца и внешностью, и повадками.
Передавай всей родне большой привет, особенно моему папе.
Целую тебя крепко!
Люблю и скучаю!
Внучка Юлия.
Ожидание.
Когда Миша остался один, мама с сестрой всячески старались его успокоить, хотя внешне он не проявлял признаков беспокойства. Они рисовали ему оптимистические картины будущего, где вырисовывалось, что Галя с Юлей наживутся в Германии, что им там не понравится, и они вернутся домой, в Москву, а он должен к этому времени подлечиться, чтобы встретить их молодым и красивым. Был и второй вариант, когда Галя и Юля уже обжились в своей Германии, им там нравилось, и они приглашали подлечившегося Мишу к себе. Однако ни первый, ни второй варианты Миша не принимал, потому что не верил в них. Тем не менее, он постоянно ждал от дочери и жены писем, а если получал, то перечитывал несколько раз.
Галя и Юля писали нечасто, но, если Таисия Михайловна высказывала по этому поводу недовольство, что, мол, могли бы писать и почаще, Миша за них заступался.
–
Жена и дочь у меня были нормальные, – говорил он, – они были хорошие, а я дурак. Я получил по заслугам.
При этом на глазах у него блестели слезы.
–
Но ведь еще не все потеряно, – пыталась внушить ему Таня, – ты можешь теперь переехать к родителям, а их квартиру продать; возьмешь деньги и поедешь к ним, в Германию…
–
Еще чего! – сердился Миша, – в Германию я ни за что не поеду! Пусть сами приезжают.
–
Конечно, когда-нибудь они и сами приедут. По крайней мере, дочь – у нее здесь родина, родственники и друзья.
Миша не стал поддерживать эту тему и отвернулся. Жена, которая когда-то любила до самозабвения и без него не мыслила жизни, бросила его. Для Миши это было более чем неожиданно, поэтому понадобилось много времени, чтобы осознать случившееся. Он не был слишком привязан к дочери и воспринимал ее как данность, не испытывая нежных отцовских чувств. Но на расстоянии какие-то чувства в нем все-таки проснулись, и образ исчезнувшей Юльки тоже не давал ему покоя. Он подолгу изучал фотографии, которые она ему прислала: то держал их перед глазами на столе, то ставил на полку рядом с книгами, но никогда не прятал. Его жизнь превратилась в ожидание.
