Снорри Стурлусон
Круг Земной
CXXV
Тем летом Олав конунг послал Торарина сына Невьольва с поручением в Исландию. Торарин отплыл на своем корабле из Трандхейма вместе с конунгом и плыл с ним до Мера. Оттуда Торарин вышел в открытое море. Дул сильный попутный ветер, и он добрался до Песков в Исландии за четыре дня.
Он сразу же отправился на альтинг и приехал туда, когда у Скалы Законов уже собрался народ. Он тоже подошел к Скале Законов. Когда кончили разбирать тяжбы, начал говорить Торарин сын Невьольва:
– Четыре дня назад я расстался с Олавом конунгом сыном Харальда. Он прислал свой привет и благословение божие всем знатным и могущественным людям в этой стране, а также всему народу, мужчинам и женщинам, молодым и старым, богатым и бедным. Он хочет быть вашим государем, если вы захотите стать его подданными. Он вам станет тогда другом и поспешником, а вы ему, во всех благих делах.
Люди отозвались дружественно на его слова. Все сказали, что были бы рады стать друзьями конунга, если он станет другом народа здесь в стране. Тогда Торарин сказал:
– Кроме привета конунг просил передать жителям северной четверти просьбу, чтобы они в знак дружбы отдали бы ему один островок, который лежит в море против Островного Фьорда и называется Остров Грима. А взамен он доставит из своей страны что только вы пожелаете. Он просит, чтобы Гудмунд из Подмаренничных Полей посодействовал его просьбе, так как он слышал, что от него здесь многое зависит.
Гудмунд отвечает:
– Я бы хотел стать другом Олава конунга и думаю, что от этой дружбы мне будет больше прока, чем от того островка, который он просит. Но конунгу напрасно сказали, что решение будет зависеть от меня, ведь сейчас этот остров – общее владение. Мы должны обсудить просьбу конунга между собой, мы, кому этот остров больше всего нужен.
После этого все разошлись по своим землянкам. А жители северной четверти собрались и обсудили просьбу конунга, и каждый сказал то, что думал. Гудмунд был за то, чтобы отдать остров конунгу, и у него было много сторонников. Потом спросили, почему молчит Эйнар, брат Гудмунда.
– Мы считаем, что он лучше других во всем разбирается.
Тогда Эйнар сказал:
– Я ничего не говорю, потому что меня никто не спрашивает. Но если мне надо сказать свое мнение, то я считаю, что жителям этой страды не следует платить Олаву конунгу никаких податей, ни брать на себя другие тяготы, как это делают его подданные в Норвегии. Мы обречем на рабство не только самих себя и наших сыновей, но и всех наших потомков, которые будут жить в этой стране. Тогда стране никогда не бывать свободной. И хотя я верю, что этот конунг человек хороший, но дальше все пойдет так, как и прежде бывало: будут меняться конунги, и среди них будут как хорошие, так и плохие. Если народ хочет сохранить свободу, которая была у него со времен заселения страны, то не следует давать конунгу никакой зацепки, которая позволила бы ему считать нас его подданными: ни отдавать ему нашу землю, ни платить податей. Но я думаю, хорошо будет, если тот, кто захочет, пошлет конунгу подарки в знак дружбы – ястребов или коней, шатры или паруса, или другие подходящие подарки. Хорошо, если этим мы завоюем дружбу конунга. А что касается Острова Грима, то, хотя с него нельзя вывезти никакого пропитания, там может разместиться целое войско. Но если там будет иноземное войско и оно двинется на боевых кораблях оттуда, то я думаю, что тогда многим нашим бондам небо с овчинку покажется.
Когда Эйнар сказал, чем все может кончиться, весь народ согласился с ним, что нельзя соглашаться на просьбу конунга. Тут Торарин увидел, что ему не удастся выполнить поручение конунга.
CXXVI
На следующий день Торарин пришел к Скале Законов, чтобы еще раз изложить свое поручение, и начал так:
– Олав конунг просил передать своим друзьям в этой стране, Гудмунду сыну Эйольва, Снорри Годи, Торкелю сыну Эйольва, Скафти законоговорителю, Торстейну сыну Халля, чтобы они приехали к нему и были его гостями. Он просит вас не откладывать поездки, если вы хоть во что-нибудьставите дружбу конунга.
Они ответили на эти слова, поблагодарили за приглашение и сказали, что дадут Торарину ответ после того, как обсудят все между собой и посоветуются с друзьями. Когда приглашенные стали обсуждать предстоящую поездку, каждый сказал, что он о ней думает. Снорри Годи и Скафти законоговоритель предупреждали об опасности, которой подвергается страна, если все самые могущественные люди сразу уедут из Исландии. Они говорили, что предложение конунга кажется им подозрительным и что Эйнар был прав, когда говорил, что конунг хотел бы поработить исландцев, если бы это было в его власти. Гудмунд и Торкель сын Эйольва уговаривали принять приглашение конунга и говорили, что это – большая честь. Обсудив все, они решили, что сами никуда не поедут, а каждый из них пошлет от своего имени того, кого сочтет наиболее подходящим для такой поездки. После этого они все разъехались по домам. В то лето никто в Норвегию не поехал.
А Торарин отправился тем же летом назад. Осенью он явился к Олаву конунгу и рассказал ему о своей поездке все, как было, а также о том, что из Исландии приедут те люди, которых конург просил приехать, или пришлют своих сыновей.
CXXVII
Тем же летом с Фарерских островов приплыли в Норвегию по приглашению Олава конунга Гилли законоговоритель, Лейв сын Эцура, Торальв из Димона и многие другие сыновья бондов. Транд из Гаты тоже хотел поехать, но когда он уже совсем собрался, его свалила болезнь, так что он не смог никуда поехать и остался дома. Когда фарерцы явились к Олаву конунгу, он пригласил их для беседы и повел такой разговор: он объяснил, для чего он их пригласил, и сказал, что хочет получать подати с Фарерских островов, и чтобы фарерцы приняли те законы, которые им установит Олав конунг. Во время беседы из слов конунга стало ясно, что он хочет, чтобы приехавшие к нему фарерцы согласились и скрепили свое согласие клятвами. Он предложил тем, кого считал самыми достойными, стать его людьми и принять от него почести и уважение.
Фарерцы, услышав такие слова конунга, поняли, что им не сдобровать, если они откажутся сделать то, о чем он их просит. И хотя, прежде чем они согласились, они еще долго беседовали с конунгом, кончилось тем, что конунг добился всего, чего хотел. Лейв, Гилли и Торальв пошли на службу к конунгу и стали его дружинниками, а все те, кто с ними приплыли, поклялись Олаву конунгу, что будут соблюдать на Фарерских островах законы и порядки, которые он установит, и платить подати, какие он потребует.
После этого фарерцы стали собираться домой. Перед тем как они отправились в плавание, конунг поднес подарки в знак дружбы тем, кто стал его людьми. Когда фарерцы были готовы, они отправились в путь. А конунг велел снарядить корабль и послал людей на Фарерские острова, чтобы они собрали подати, которые фарерцы должны были ему платить. Они долго готовились к плаванию. Но об их поездке известно только, что они не вернулись. Не получил конунг податей и на следующее лето, так как те люди вообще не добрались до Фарерских островов. Так никто податей конунгу оттуда и не привез.
CXXVIII
Осенью Олав конунг отправился в Вик и послал гонцов в Упплёнд, чтобы там ему готовили пиры, ибо он собирался зимой ездить по Упплёнду. Потом он снарядился и отправился в Упплёнд. Ту зиму Олав конунг пробыл в Упплёнде. Он ездил по пирам и наводил порядок всюду, где не все ему казалось, и следил, где это было нужно, за тем, чтобы лучше соблюдалось христианство.
Когда конунг был в Хейдмёрке, стало известно, что Кетиль Теленок из Хрингунеса собирается жениться и посватался к Гуннхильд, дочери Сигурда Свиньи и Асты. Гуннхильд была сестрой Олава конунга, так что конунг должен был дать ему ответ. Конунг принял сватовство, потому что знал, что Кетиль знатен, богат, умен и могуществен. Он давно был Олаву конунгу большим другом, как об этом уже раньше рассказывалось.
В силу всего этого конунг не отказал Кетилю в его просьбе. Кетиль получил в жены Гуннхильд, и конунг сам был на их свадьбе.
После этого Олав конунг отправился на север в Гудбрандсдалир и ездил там по пирам. Там в усадьбе под названием Стейг жил Торд сын Готхорма. Торд был самым могущественным человеком в северной части Долин. Когда конунг встретился с Тордом, тот попросил его выдать за него замуж Исрид дочь Гудбранда, сестру матери Олава конунга. Конунг должен был дать ему ответ на его сватовство. Они с конунгом все обсудили, и сватовство было принято, и Торд получил в жены Исрид. Он стал с тех пор верным другом Олава конунга, и многие его родичи и друзья тоже стали друзьями конунга.
Потом Олав конунг отправился обратно на юг через Тотн и Хадаланд в Хрингарики, а оттуда в Вик. Весной он отправился в Тунсберг и долго там пробыл. Там была большая ярмарка, и туда привезли много всяких товаров. Потом он велел снарядить свои корабли. У него тогда было большое войско.
СХХIХ
В то лето из Исландии по приглашению Олава конунга приплыли Стейн, сын Скафти законоговорителя, Тородд сын Снорри Годи, Геллир сын Торкеля, Эгиль сын Халля с Побережья, брат Торстейна. А Гудмунд сын Эйольва умер предыдущей зимой. Как только представилась возможность, исландцы сразу же отправились к Олаву конунгу. Когда они явились к нему, их там хорошо приняли, и все они остались у конунга.
Тем же летом Олав конунг узнал, что корабль, который он посылал прошлым летом за податями на Фарерские острова, пропал, и никто не слышал, пристал ли он вообще где-нибудь к берегу. Тогда конунг снарядил другой корабль и снова послал своих людей на Фарерские острова за податями. Они отчалили от берега, вышли в море, и никто о них так же, как и о первом корабле, ничего больше не слышал. Высказывали самые разные предположения о том, что с этими кораблями могло случиться.
CXXX
Кнут Могучий, которого некоторые называют Кнутом Старым, был в то время конунгом Англии и Дании. Кнут Могучий был сыном Свейна Вилобородого сына Харальда. Их предки издавна правили Данией. Харальд сын Горма, дед Кнута, захватил Норвегию после смерти Харальда сына Гуннхильд, обложил ее податями и поставил управлять страной ярла Хакона Могучего. Конунг датчан Свейн сын Харальда тоже владел Норвегией. Он поставил править этой страной ярла Эйрика сына Хакона. Братья Эйрик и Свейн, сыновья Хакона, правили тогда страной вместе, пока Эйрик ярл по велению своего шурина Кнута Могучего не отправился на запад в Англию. Он оставил править Норвегией своего сына Хакона ярла, племянника Кнута Могучего. Когда в Норвегии появился Олав Толстый, он захватил Хакона ярла и сверг его, как уже раньше было написано. Хакон тогда отправился к дяде своему Кнуту и оставался с ним все время до той поры, о которой здесь рассказывается.
Кнут Могучий завоевал Англию в битвах, но ему пришлось еще долго сражаться и затратить много усилий, прежде чем народ там покорился ему. Когда он посчитал, что его власть в Англии достаточно укрепилась, он вспомнил о том, что имеет права на державу, которой он сам не правит, а именно – на Норвегию. Он считал, что вся Норвегия принадлежит ему по праву наследства. А его племянник Хакон считал, что имеет право на часть Норвегии, тем более, что он с позором лишился там власти. Но тому, чтобы Кнут и Хакон заявили притязания на Норвегию, мешало одно обстоятельство: когда Олав сын Харальда появился в Норвегии, за него был весь народ, и никто даже слышать не хотел, чтобы кто-нибудь, кроме Олава, был конунгом всей Норвегии. Но потом, когда увидели, что он отнимает у них свободу, некоторые бежали из Норвегии. Очень многие могущественные мужи и сыновья могущественных бондов отправились к Кнуту конунгу под разными предлогами. И каждый, кто приезжал к Кнуту конунгу и хотел ему служить, получал от него богатые подарки. Кроме того, виден был там гораздо больший размах, чем в других местах: и в том, сколько там ежедневно бывало людей, и в убранстве покоев, особенно тех, в которых жил сам конунг. Кнут Могучий собирал налоги и подати с самых богатых земель в Северных Странах. И поскольку он получал больше, чем другие конунги, он и раздавал больше, чем другие конунги. Во всей его державе царил такой прочный мир, что никто не смел нарушать его. Народ в стране жил в мире по старым законам. Вот почему слава о Кнуте разнеслась по всем странам. Люди, приезжавшие из Норвегии, жаловались на притеснения, и заверяли Хакона ярла, а кто и самого конунга, что норвежцы готовы снова подчиниться Кнуту конунгу и ярлу, чтобы вернуть себе свободу. Такие речи были по вкусу ярлу, и он тоже жаловался конунгу и просил, чтобы тот попытался заставить Олава конунга уступить им свою державу или как-нибудь поделить ее с ними. Многие тогда поддержали просьбу ярла.
CXXXI
Кнут Могучий послал своих людей из Англии на восток в Норвегию. Посольство было роскошно снаряжено. Посланцы везли с собой письмо с печатью Кнута конунга англов. Той же весной они приплыли в Тунсберг к конунгу Норвегии Олаву сыну Харальда. Когда конунгу сказали, что прибыли послы Кнута Могучего, он был недоволен. Он сказал, что ничего хорошего от посланцев Кнута ни ему, ни его людям нельзя ждать.
Прошло несколько дней, прежде чем посланцы были приняты конунгом. Когда им, наконец, позволили поговорить с ним, они явились с письмом от Кнута конунга и сказали, что Кнут конунг просил их передать, что вся Норвегия по праву принадлежит ему и что до него этой страной владели его предки. Но так как Кнут конунг хочет, чтобы во всех странах был мир, он не пойдет войной на Норвегию, если найдется другой выход. Если конунг Олав сын Харальда хочет остаться конунгом Норвегии, он должен отправиться к Кнуту конунгу и получить эту страну от него в лен, стать его человеком и платить ему подати, как раньше платили ярлы. Потом они показали послание, в котором все это было сказано. Олав конунг отвечает:
– Как я слышал, в старых преданиях говорится, что Горм конунг датчан был могущественным конунгом, хотя он правил только Данией. Тем конунгам датчан, которые правили после него, этого показалось недостаточно. А теперь дошло до того, что Кнут, который правит Данией и Англией и, кроме того, захватил еще и большую часть Шотландии, требует от меня то, что мне досталось по наследству. Ему следовало бы, наконец, умерить свою жадность. Может быть, он хочет один править всеми Северными Странами? Может быть, он думает один съесть всю капусту в Англии? Что ж, это ему скорее удастся, чем заставить меня склонить перед ним голову и подчиниться. Передайте ему такие мои слова: пока я жив, я буду защищать Норвегию с оружием в руках и никому не стану платить податей с моих владений.
Услышав такой ответ, посланцы Кнута конунга стали собираться обратно. Они отнюдь не были довольны таким исходом дела.
Сигват скальд бывал раньше у Кнута конунга. Конунг подарил eмy золотое обручье весом в полмарки. У Кнута конунга побывал и Берси сын Скальд – Торвы. Кнут конунг подарил ему два золотых обручья, каждое весом в полмарки, и дорогой меч. Сигват сказал так:
Пестун,[278] нам запястья
Златом ратолюбный
Кнут – пред щедрым в гридне —
Обвил – мы явились.
Мне – полмарки, Берси —
Марка в дар и острый
Меч – Господь да судит
Сам о том – достались.
Сигват разговаривал с посланцами Кнута конунга и узнал у них о многом. По его просьбе они рассказали ему все о своем разговоре с Олавом конунгом и о том, что тот ответил. Они сказали, что конунгу их речи пришлись не по вкусу:
– Мы не знаем, на что он рассчитывает, когда отказывается стать человеком Кнута конунга и поехать к нему. Ведь это было бы лучшим, что он может сделать, поскольку Кнут конунг так милостив, что, как бы дерзко с ним ни обошлись, он всегда все прощает, если потом приезжают к нему и склоняются перед ним. Вот недавно к нему приезжали два конунга с севера из Фиви в Шотландии, и он перестал на них гневаться и пожаловал им все те земли, которыми они раньше владели, и дал в придачу богатые подарки в знак дружбы.
Сигват тогда сказал:
Головы на милость
Кнутову, торгуя
Мир, народоправцы
Принесли из Фиви.
Не нашивал Толстый
На поклон – лишь с брани
Брал победу – сроду
Головы, наш Олав.
Посланцы Кнута конунга отправились обратно. Дул попутный ветер, и они быстро добрались до Кнута конунга и рассказали ему о том, чем кончилась их поездка и какими словами Олав конунг закончил свою беседу с ними. Кнут конунг говорит:
– Олав конунг ошибается, предполагая, что я один хочу съесть всю капусту в Англии. Я бы хотел, чтобы он понял, что у меня под ребрами не только капуста и что отныне под каждым ребром у меня сидит ненависть к нему.
Тем же летом из Норвегии к Кнуту конунгу приплыли Аслак и Скъяльг, сыновья Эрлинга из Ядара. Их хорошо приняли, потому что Аслак был женат на Сигрид, дочери ярла Свейна сына Хакона. Она была двоюродной сестрой ярла Хакона сына Эйрика. Кнут конунг дай братьям большие поместья в своих владениях.
CXXXII
Олав конунг созвал своих лендрманнов и набрал летом большое войско, так как ходили слухи, что летом с запада нагрянет Кнут Могучий. Говорили, что от людей, приплывших с запада на торговых кораблях, узнали, будто Кнут набирает в Англии большое войско. Когда лето подошло к концу, одни продолжали утверждать, что скоро нагрянет войско, а другие это отрицали. Олав конунг оставался тем летом в Вике и высылал своих людей на разведку, чтобы те дали ему знать, не приплыл ли Кнут конунг в Данию.
Осенью Олав конунг послал людей на восток в Швецию к своему шурину Энунду конунгу и велел рассказать ему о посланцах Кнута конунга и о притязании на Норвегию, которое тот заявил Олаву конунгу. Еще он просил передать, что если Кнут покорит Норвегию, то и Энунду недолго мирно править Швецией, и поэтому Олав конунг предлагает заключить союз и подняться против Кнута, и тогда у них двоих хватит сил, чтобы потягаться с Кнутом конунгом.
Энунд конунг хорошо принял предложение Олава конунга и просил в ответ передать, что он готов заключить союз с Олавом конунгом с тем условием, что тот, кому первому понадобится помощь, получит ее из владений другого. Кроме этого, они договорились встретиться, чтобы принять окончательные решения. Энунд конунг собирался зимой ездить по Западному Гаутланду, а Олав конунг собирался провести зиму в Сарпсборге.
Кнут Могучий приплыл осенью в Данию и провел там зиму с большим войском. Ему сказали, что конунг Норвегии и конунг шведов сносились через гонцов и, должно быть, что-то замышляют. Зимой Кнут конунг послал людей в Швецию к Энунду конунгу с богатыми подарками и предложениями дружбы и заверениями, что того не затронет их распря с Олавом конунгом.
– Я обещаю, – сказал он, – мир Энунду конунгу и его владениям.
Когда посланцы явились к Энунду конунгу, они передали ему подарки Кнута конунга и его заверения в дружбе. Энунд конунг не спешил с ответом, и посланцы решили, что он больше склонен к дружбе с Олавом конунгом. Они отправились обратно и рассказали Кнуту конунгу, чем кончилась их поездка, и сказали, чтобы тот не рассчитывал на дружбу Энунда конунга.
CXXXIII
Ту зиму Олав конунг провел в Сарпсборге, и у него было там большое войско. Он послал Карли халогаландца на север страны. Карли сначала отправился в Упплёнд, потом двинулся на север через горы и добрался до Нидароса. Там он взял из конунгова добра столько, сколько тот ему разрешил, и выбрал себе корабль, подходящий для поездки, в которую его послал конунг, а именно – для поездки на север в Страну Бьярмов. Карли заключил с конунгом договор: каждому из них должна была достаться половина прибыли от этой поездки.
Ранней весной Карли повел свой корабль на север в Халогаланд. С ним отправился и его брат Гуннстейн. Он тоже взял с собой товаров. На корабле у них было около двадцати пяти человек. Ранней весной они отправились на север в Финнмёрк.
Торир Собака, узнав об этом, послал своих людей к братьям. Он просил передать, что тоже хочет летом плыть в Страну Бьярмов и предлагает плыть вместе и добычу разделить поровну. Карли с братом велят передать Ториру, что у того должно быть двадцать пять человек, столько же, сколько у них. Кроме того, они хотят, чтобы вся добыча была поделена между кораблями, кроме вымененных товаров. Когда гонцы Торира вернулись обратно, он уже спустил на воду большой боевой корабль и приказал готовить его к плаванию. Он взял с собой своих работников, и у пего на корабле оказалось около восьмидесяти человек. Все на этом корабле подчинялось Ториру, и поэтому вся добыча в походе должна была достаться ему. Когда Торир был готов к плаванию, он повел свой корабль на север вдоль берега и встретил Карли с братом у Сандвера. Дул попутный ветер, и они вместе отправились в плавание.
Когда Торир встретился с братьями, Гуннстейн сказал своему брату Карли, что, как ему кажется, у Торира слишком много людей:
– Я думаю, – продолжал он, – что нам лучше вернуться. Плыть дальше нам не следует, так как Торир может сделать с нами все, что захочет. Я ему не доверяю.
Карли отвечает:
– Я не хочу возвращаться, но, по правде сказать, если бы я знал дома на Лангей, что Торир Собака отправляется в плавание с нами, взяв с собой так много людей, то и мы должны были бы взять с собой людей побольше.
Братья поговорили с Ториром и спросили, почему вышло так, что он взял с собой гораздо больше людей, чем было установлено. Тот ответил так:
– У нас большой корабль, поэтому нам и нужно много людей. И я считаю, что в таком опасном походе никто не будет лишним.
Все лето они плыли, как позволял ветер. Когда ветер был несильный, быстрее шел корабль Карли и его брата, и они тогда оказывались впереди, а когда ветер дул сильнее, то впереди шел корабль Торира. Они редко оказывались рядом, но каждый все время знал, где другой.
Когда они приплыли в Страну Бьярмов, они пристали у торжища, и начали торг. Все те, у кого было, чем платить, накупили вдоволь товара. Торир накупил много беличьего, бобрового и собольего меха. У Карли тоже было много денег, и он тоже накупил много меха.
Когда торг кончился, они отправились вниз по реке Вине и объявили, что не будут больше соблюдать мир с местными жителями. Потом они вышли в море и стали держать совет. Торир спросил, не хотят ли они пристать к берегу и добыть себе еще добра. Ему ответили, что хотят, если только добыча будет богатой. Торир говорит, что если поход удастся то добыча будет, но возможно, что поход многим будет стоить жизни. Все сказали, что готовы отправиться в поход, если есть надежда захватить богатую добычу. Торир говорит, что есть такой обычай, что, если умирает богатый человек, все его имущество делят между умершим и его наследниками. Мертвому достается половина или треть, но иногда еще меньше. Это сокровище относят в леса, иногда зарывают его в курганы. Иногда на этих местах потом строят дома. Он сказал, что к вечеру все должны быть готовы отправиться в поход. Было решено держаться всем вместе и не отставать от других, если кормчие крикнут, что пора уходить. Они оставили людей охранять корабли и сошли на берег.
Сначала они шли по равнине, потом начались большие леса. Торир шел впереди братьев Карли и Гуннстейна. Он велел, чтобы все шли, не делая шума.
– Сдирайте с деревьев кору, – сказал он, – так, чтобы от одного такого дерева всегда можно было видеть другое.
Они вышли на большую поляну. Середина поляны была огорожена высоким частоколом. Ворота в нем были заперты. Каждую ночь этот частокол охраняли шесть местных жителей, меняясь по двое каждую треть ночи. Когда Торир и его люди подошли к частоколу, стражи ушли домой, а те, кто должен был их сменить, еще не пришли. Торир подошел к частоколу, всадил повыше свою секиру, подтянулся, перелез через частокол и оказался с одной стороны ворот, а Карли тоже перебрался через частокол и оказался с другой стороны ворот. Торир и Карли одновременно подошли к воротам, вынули засов и открыли их. Тут все бросились внутрь. Торир сказал:
– Здесь внутри ограды есть курган. В нем золото и серебро перемешано с землей. Надо туда войти. В ограде стоит также бог бьярмов, который называется Йомали. Пусть никто не смеет его грабить.
Они пошли к кургану и выкопали из него столько сокровищ, сколько могли унести в своих одеждах. Как и следовало ожидать, сокровища были смешаны с землей. Потом Торир сказал, что пора возвращаться обратно:
– Вы, братья Карли и Гуннстейн, пойдете первыми, а я пойду сзади.
Все побежали к воротам, а Торир вернулся к Йомали и взял серебряную чашу, которая стояла у него на коленях. Она была доверху наполнена серебряными монетами. Он насыпал серебро себе в полы одежды, поддел дужку чаши рукой и пошел к воротам.
Когда все уже вышли за ограду, обнаружилось, что Торира нет. Карли побежал назад за ним и встретил его у ворот. Тут Карли увидел у Торира серебряную чашу. Он побежал к Йомали и увидел, что на шее у того висит огромное ожерелье. Карли поднял секиру и рассек нитку, на которой оно держалось. Но удар был таким сильным, что у Йомали голова слетела с плеч. При этом раздался такой грохот, что всем он показался чудом. Карли взял ожерелье, и они бросились бежать.
Как только раздался грохот, на поляну выскочили стражи и затрубили тревогу, и скоро норвежцы со всех сторон услышали звуки рога. Они побежали к лесу и скрылись в нем, а с поляны доносились крики и шум, туда сбежались бьярмы.
Торир Собака шел позади своих людей. Перед ним шли двое и несли мешок. Содержимое его было похоже на золу. Торир брал из мешка эту золу и разбрасывал позади себя. Иногда он бросал ее вперед на своих людей.
Так они вышли из леса в поле. Они слышали, что их преследует войско бьярмов с криками и страшным воем. Бьярмы выбежали из леса и бросились на них с двух сторон. Но им никак не удавалось подойти настолько близко, чтобы их оружие могло причинить норвежцам вред, и норвежцы тогда поняли, что те их не видят. Когда они подошли к кораблям, первыми на корабль сели Карли и его люди, потому что они шли впереди, а Торир далеко отстал и был еще на берегу. Карли и era люди взошли на корабль, убрали шатер и подняли якоря. Потом они поставили парус, и корабль быстро вышел в море.
А Торир со своими людьми задержался, так как их кораблем было гораздо труднее управлять. Когда они наконец подняли парус, Карли со своими людьми уже был далеко от берега. И вот и те и другие поплыли по Гандвику.
Ночи были светлые. Они плыли и днем и ночью, пока Карли и Гуннстейн однажды вечером не пристали к каким-то островам. Они убрали паруса, бросили якоря и стали ждать отлива, так как им мешало сильное течение. Тут подошел Торир со своими людьми. Они тоже остановились и бросили якорь. Потом они спустили лодку. В нее сел Торир и еще несколько человек. Они поплыли к кораблю Карли и Гуннстейна. Торир поднялся на корабль, и братья приветствовали его. Торир потребовал, чтобы Карли отдал ему ожерелье:
– Я думаю, что справедливее всего будет, если я возьму себе все те сокровища, которые мы там добыли, так как только благодаря мне нам удалось выбраться оттуда без потерь. А вот из-за тебя, Карли, мы подверглись большой опасности.
Карли говорит:
– Половина всего добра, которое я добыл в этом походе, принадле жит Олаву конунгу. Ожерелье я хочу отдать ему. Поезжай к нему, если хочешь, и, может статься, он отдаст тебе ожерелье, если не захочет оставить его себе, потому что я взял его у Йомали.
Торир отвечает, что он хочет, чтобы все они высадились на остров и поделили там добычу. Гуннстейн говорит, что начинается прилив и пора плыть дальше. И они подняли якоря. Когда Торир это увидел, он сел в лодку, и они поплыли к своему кораблю. Карли и его люди поставили парус и были уже далеко, когда людям Торира удалось наконец поставить парус. Они так и плыли дальше. Корабль Карли шел все время впереди. Но и Торир старался плыть как можно быстрее. Так они плыли, пока не достигли Гейрсвера. Это – первое место, где корабли, плывущие с севера, могут причалить. Они приплыли туда к вечеру и подошли к причалу. Торир поставил свой корабль внутри бухты, а Карли и Гуннстейн причалили ближе к морю.
– Люди Торира разбили шатер, а он, взяв с собой очень много своих людей, сошел на берег и отправился к кораблю Карли. Там уже тоже был разбит шатер. Торир окликнул их и попросил братьев сойти на берег. Братья с несколькими людьми сошли на берег. Тут Торир завел опять тот же разговор. Он просил их снести на берег всю захваченную в походе добычу, чтобы разделить ее. Братья сказали, что нет никакой надобности делать это, пока они не приплыли домой в населенную местность. Торир говорит, что нет такого обычая, чтобы делить добычу только по возвращении домой и так полагаться на честность людей. Они поговорили еще немного, но согласия не достигли. Тут Торир пошел обратно, но скоро остановился и попросил, чтобы его люди подождали его. Он зовет Карли и говорит:
– Я хочу поговорить с тобой с глазу на глаз.
Карли пошел к нему навстречу, и когда они встретились, Торир воткнул в него копье так, что оно пронзило его насквозь. Торир сказал:
– Теперь ты попомнишь, Карли, человека с Бьяркей, и я думаю, что ты узнал копье. Оно когда-то отомстило за Тюленя.
Тут Карли умер, а Торир со своими людьми вернулся на свой корабль. Гуннстейн и его люди видели, как погиб Карли. Они побежали туда, взяли его труп и отнесли на корабль. Они убрали шатер, втащили сходни и отчалили. Потом они поставили парус и поплыли дальше. Торир и его люди видели это. Они тоже убрали шатер и стали поспешно готовиться к отплытию, но когда они поднимали парус, веревка оборвалась, а парус упал поперек корабля. Прошло немало времени, прежде чем Ториру и его людям удалось снова поставить парус. Гуннстейн со своими людьми уже был далеко в море, когда корабль Торира наконец тронулся с места. Корабль Торира шел под парусом, но его люди еще и гребли. Так же шел и корабль Гуннстейна. И те и другие старались плыть как можно быстрее, и плыли и днем и ночью. Расстояние между кораблями сокращалось медленно, так как они вошли в проливы между островами, а там удобнее было плыть небольшому кораблю Гуннстейна. Но все же Ториру удалось приблизиться к ним. И когда Гуннстейн со своими людьми подошел к Ленгьювику, они причалили к берегу и сошли с корабля. Немного погодя туда же пристал Торир со своими людьми. Они тоже сошли на берег и бросились за теми. Гуннстейну помогла одна женщина, она спрятала его, и говорят, что она была очень сведуща в колдовстве. Торир и его люди вернулись к кораблям. Они захватили все добро, которое было на корабле Гуннстейна, и нагрузили его камнями.
Они вывели корабль во фьорд, прорубили в нем дыры и потопили его. После этого Торир со своими людьми вернулся домой в Бьяркей.
