Шая Воронкова
Кровь и струны
Сал кивнула, хотя и сама не знала. Просто, убегая от волчьей стаи, пройдешь по любому мосту, даже если доски почти превратились в труху. Фенрико какое-то время смотрел на нее, будто что-то выискивая, но в итоге просто наклонился и поцеловал в лоб.
– Добрых снов, Сал.
– Добрых снов, Рико.
Граф резко развернулся на каблуках и пошел к двери. Сал подождала, пока он выйдет из спальни, и только тогда позволила себе закашляться, зажав зубами край одеяла. Когда она отстранилась, на ткани остались красные пятна. Она поморщилась и порывисто стиснула в ладони матушкин амулет. Края остро врезались в ладонь, но грудь тотчас же заполнило спокойствие.
Аквалка устроилась поудобнее и вновь прикрыла глаза. Под веками тут же вспыхнули синие переплетения, тонкая, изящная вязь, ложащаяся на темном полотне хаотичным узором. Вода звала Сал за собой с каждым днем все громче. И та не знала, как долго еще сможет этому противиться.
Глава 8. За белой вуалью
По кабинету летала муха, и назойливое жужжание преследовало Яса, мешая сосредоточиться. Пытаясь сосредоточиться, он в очередной раз подхватил стопку бумаг и постучал ею по столу, выравнивая листы.
– Я бы предпочел довести это дело до конца сам, но нам с графом Кортесом лучше не встречаться. У меня слишком приметная внешность –может узнать, – подвел итог Яс, откладывая бумаги и переплетая пальцы в замок, на который тут же опер подбородок.
– Тогда и Расиму ехать нельзя. Он будет как корова в саду, – хмыкнула Ревка, раскачиваясь на стуле.
Под тяжелым взглядом Яса она остановилась, и ножки глухо стукнули о пол. Муха, покружив у незажженной лампы, села на изогнутый бок и принялась ползать по нему, подергивая крылышками.
– Расим может надеть кофру и сойти за лекаря. В отличие от меня, на нем она смотрится естественно. Да и для большинства людей измовцы все на одно лицо.
Расим тонко улыбнулся, не собираясь оспаривать истину.
– А наши рожи…
– Ваши, как ты говоришь, рожи не примелькались так же, как моя, – отмахнулся Яс.
Лампа мухе наскучила, и та, вновь взлетев, начала выписывать в воздухе причудливые узоры.
– Как скажете, командир, – неожиданно покладисто согласилась Ревка.
Яс хмыкнул, отлично зная, что причина ее послушания – это скука. Сейчас зенийка была готова на многое, лишь бы вырваться из логова и разогнать кровь.
– Не то чтобы я оспариваю ваши решения, командир, но нам точно стоит так рисковать? Что, если граф опомнился и теперь подчищает свои угодья, не гнушаясь грязных методов? – подал голос Тэкито, до этого напоминавший каменную статую.
Муха зависла у лишенного эмоций лица, но глава разведки даже не моргнул. Иногда Яс сомневался, что Тэкито вообще человек, а не колдовское творение какого-то шутника.
– Это вторая причина, по которой я не еду. Вряд ли граф станет размениваться на пешек. Отберите каждый несколько доверенных людей и посвятите их в подробности плана. Отвечаете головой. Это понятно?
Яс обвел каждого из офицеров таким взглядом, будто рисовал на чужих лбах по мишени. Три нестройных кивка были ему ответом.
– Думаю, можно взять Фела, – решил Расим, задумчиво наклоняя голову набок.
– Я назначу командующим моей группой Пича, если вы не против, командир, – с этими словами Тэкито потянулся к плечу и принялся чесать его сквозь ткань. – Он делает успехи и давно просил задание посложнее.
Яс, постукивающий по столу пером, остановился:
– Пича?
Бровь Тэкито едва заметно изогнулась.
– Ваш приказ по поводу отдыха ведь еще в силе? Правда, Ририви сказала, что рана уже давно зажила.
Теперь уже Яс почувствовал на себе многозначительные взгляды –направленные искоса, украдкой, но легко читаемые. Он мысленно вздохнул и представил, что лежит в горячей ванне с бокалом вина в руке. Какая же головная боль! Яс действительно не собирался отправлять на задание Тэкито, но теперь это выглядело откровенным фаворитизмом. Причем к человеку, порядочно провинившемуся. Нет, так не пойдет.
– Хватит с тебя. В твоем присутствии в логове нет необходимости. А так я буду уверен, что все пройдет гладко, – спокойно, почти безразлично сказал Яс и добавил в голос вкрадчивые нотки: – Я ведь буду уверен, Тэкито?
Глава разведки опустил глаза в знак покорности.
– Конечно, командир.
Яс удовлетворенно кивнул и со скрипом откинулся на спинку стула.
– Вот и славно, – ухмыльнулся он и, в очередной раз отмахнувшись от мухи, раздраженно поморщился. – Ревка.
Зенийка без единого вопроса взвилась в воздух и с поистине звериной грацией взмахнула рукой. Когда она приземлилась и раскрыла кулак, на ладони покоилась черная точка со смятыми крыльями. И больше не шевелилась.
Марита в очередной раз рассеяно прикоснулась к вуали, закрывающей лицо. Та была тонкой, почти невесомой, но мир сквозь белую ткань казался подернутым молочной дымкой. В Урносе такой головной убор носили вдовы. Он назывался саяной и напоминал собой обрик, но надетый наоборот.
– Легче всего выдать тебя за женщину, идущую по Пути Почитания, – объяснил ей Расим перед выездом.
Когда-то давно Марита слышала о вдовах, желающих оказать ушедшему мужу особую честь, но не думала, что однажды примерит эту роль на себя. Идущие Путем Почитания посещали вместе с прахом любимого святые места и делали это налегке, отказываясь от большинства благ независимо от происхождения.
Марита вздохнула, и ткань перед лицом заколыхалась. Ее конь, словно почувствовав, что наездница отвлеклась, замедлился и потянулся пощипать травку. Пришлось дернуть за поводья. Жеребец недовольно всхрапнул и помотал головой, но остальных все-таки нагнал.
– Лысый, не ленись, – шутливо пригрозил коню Расим и погладил того по морде.
Рука измовца прошлась прямо по белому пятну на лбу, в честь которого жеребец и получил свое имя. Едущая чуть впереди Ревка насмешливо фыркнула:
– Чтоб скотина слушалась, надо иметь крепкую руку, а не холеные пальчики.
Расим лукаво улыбнулся:
– И правда, тебе ли не знать.
Зенийка отчего-то сразу стушевалась и замолчала, по-звериному сморщив нос.
– Это смотря какая скотина, – влез проезжавший мимо Пич и томно добавил: – На некоторых холеные пальчики работают лучше…
Ревка презрительно фыркнула.
– На себя намекаешь?
– А то!
Пич довольно улыбнулся и перегнал их, примостившись в начале отряда. Сопровождение Мариты было небольшим. Помимо привычных уже Расима и Ревки, в нем присутствовали два детины, Фел, а также Тэкито с Пичем и еще одним молчаливым урнийцем себе под стать. Глава разведки держался обособленно, лишь время от времени раздавая своим людям указания, поэтому иногда девушка о нем и вовсе забывала.
Сопровождение было единственным благом, которое молодая леди, идущая Путем, могла себе позволить. Но Мариту эта маленькая армия только напрягала: разбойники чувствовались скорее конвоирами, чем защитниками.
Она вздохнула и поудобнее устроилась в седле, пытаясь вспомнить отцовские уроки. В детстве Марита обожала кататься на конях труппы во время привалов. В такие моменты солнце казалось ослепительным, а ветер – сладким на вкус. Даже после того, как укушенная оводом кобыла в приступе бешенства едва не скинула девушку на землю, она не изменила себе.
Но, став примерной женой и хозяйкой дома, Марита оставила «детское» увлечение. Теперь же приходилось спешно воскрешать старые навыки. Воздух, пропитанный конским потом и дорожной пылью, сладким не стал, но девушка почувствовала себя увереннее. Чуть прикрыв глаза, она погрузилась в запутанные в клубок мысли.
На встречу с Сал Яс не поехал. Но еще в логове, когда Ревка с Расимом только седлали лошадей, он подозвал Мариту на разговор. Пришлось зайти в тень Черепа, в которой и стоял главарь разбойников, сгорбившись мрачной горгульей.
– Я не в восторге от решения Амары, – начал он прямо, сразу перейдя к делу. – Но молоко обратно в корову не засунешь. Поэтому я прослежу за тем, чтобы оно не скисло.
И замолчал, откинувшись на стену и сложив руки на груди – то ли довольный сравнением, то ли ожидающий, пока Марита проникнется сказанным. Она покорно молчала, сцепив пальцы в замок, и косо поглядывала в сторону.
Расим успел закончить и скармливал своему коню недоспелое яблоко. Марите хотелось быть там, с жизнерадостным измовцем, но выбирать не приходилось. Главарь разбойников тем временем продолжил:
– Расим тебя наверняка уже просветил, поэтому повторяться не буду. Запомни главное: на эти несколько дней мои люди – твои матушка, батюшка, сам бог и Зилай в одном лице, – на губах Яса появилась ироничная улыбка, не вяжущаяся с холодным прищуром. – Однако меня больше волнует другое. Трактиры – место интересное. Кого только не встретишь – пьяниц, мошенников, послушников, стражников…
Взгляд Яса стал острее, а улыбка словно застыла, как замороженная. Марите показалось, что и глаза его превратились в две льдинки. Она тоже улыбнулась, сдержанно и горделиво, будто проявила вежливость, реагируя на не очень смешную шутку. Главное, чтобы Яс не заметил, как дрогнули под подолом ноги, сами собой попытавшись отступить.
Закреплявшая неподалеку седло Ревка упустила ремешок, и оно с грохотом упало на землю. Зенийка принялась ругаться, как матрос.
– Действительно, можно кого угодно встретить. Даже разбойников, – с деланным испугом сказала Марита, приложив пальцы к губам.
Яс сощурился сильнее, качнувшись вперед и сократив расстояние между ними, и какое-то время они играли в гляделки. Марита сдалась первой, опустив голову. По спине пробежали мурашки.
– Не создавай проблем, Бланка. Будешь дергаться – только веревка сильнее затянется. Не хотелось бы ранить твои нежные ручки. Поняла? – в голос Яса просочилось ехидство. Дождавшись кивка, он приказал. – Повтори.
– Не создавать проблем, – послушно сказала Марита, все еще глядя вниз, на туфли.
Она стояла, будто каменная фигурка: носок к носку, пятка к пятке. Яс какое-то время всматривался в ее лицо, словно выискивая признаки неповиновения, но в итоге кивнул и задумчиво поскреб родимое пятно ногтем.
– Прекрасно. Выполни причуду Амары, и как только за тебя выплатят выкуп, мы расстанемся, довольные друг другом.
Он хмыкнул и махнул рукой, будто милостиво отпускал слугу, а не благородную леди. Однако Марита охотно развернулась и двинулась в сторону лошадей с высоко поднятой головой. Довольные друг другом… О, если она хотя бы выберется из этой передряги живой, это уже можно будет считать огромной удачей.
Ветер пронесся мимо, заставив вуаль яростно заколыхаться, и Марита сразу же вынырнула из своих мыслей. Начало смеркаться. Красноватый краешек солнца торчал из-за горизонта, будто играющий в прятки ребенок. Последние лучи подсвечивали колючки растущих россыпью мальвадок, и те казались прозрачными. Слева тянулось высохшее русло реки, испещренное узором трещин. В воздухе словно стояла сухая взвесь, оседающая на лице и руках. Марита невольно засмотрелась, завороженная.
– Да, Венка удивительна, – сказал Расим, заметив ее взгляд. – Я здесь не первый год, но все еще любуюсь. То, что она проходит через весь Урнос, и то, что ни одному аквалу не удалось вернуть в русло воду, интригует. И все эти легенды про кровь Рахэ… Впрочем, вы ведь их лучше меня знаете, леди. Правда, мне казалось, что урнийцы к таким видам привычны.
Марита мысленно отругала себя и грациозно пожала плечами.
– Обычно я путешествую в карете, совсем по-другому ощущается, – небрежно пояснила она. – Знаете, в детстве мне казались странными слова про кровь. Река ведь сухая.
Расим мягко улыбнулся и с заговорщицким видом приложил палец к губам, будто бы они разделяли одну тайну на двоих.
– Меня тоже. Пока не услышал, что так только для нас, обычных людей. Интересно, как реку видят телары? Наверное, великолепное зрелище.
Голосу Расима, бархатному и чарующему, было достаточно мгновения, чтобы увлечь. Легко заслушаться. Марита кивнула, запоминая услышанное. Ее собственные знания были скудными: труппа выступала в Урносе редко и глубоко не заезжала, а с упомянутыми мастерами смерти девушка и вовсе дела не имела.
– Да просто урнийцы все помешанные, – насмешливо фыркнула Ревка. – Кто в здравом уме будет поклоняться смерти?
– Лучше ее бояться и ненавидеть? – парировал Расим так быстро, что стало понятно – разговор повторяется не в первый раз.
– Мы, зенийцы, ее не боимся. Мы с ней сражаемся, как и положено воинам, – с непривычной для нее гордостью ответила Ревка и вздернула подбородок.
Расим покачал головой:
– И все равно однажды проигрываете. Смерть – часть жизни. Зачем бороться с ней? Это как сражаться с луной или солнцем.
Зенийка отмахнулась, раздраженно рыкнув. Ее желтые глаза в лучах заходящего солнца показались такими же горячими, как огонь.
– Отвар от спины не забудь выпить, дедуля. Я по крайней мере чту родные традиции, – сказала она с нескрываемым превосходством и, ударив коня пятками в бока, ускакала вперед. Расим поглядел вслед снисходительно, словно имел дело с ребенком.
– Я просто видел, к чему они приводят, – тихо произнес он. – Неуважение к смерти опасно. Вы согласны, леди?
Марита вздрогнула, не сразу осознав, что обращаются к ней, но вовремя сообразила и вежливо, тонко улыбнулась:
– Вы про Умертвителя?
Расим кивнул.
– Верно. Первое время местные верования казались мне жуткими, но его история все объясняет, – он вдруг замолк на середине и виновато добавил: – Простите, я, наверное, вас уже утомил. Давайте лучше расскажу что-то, о чем леди не знает. Слышали о саде эмира?
Марита изобразила умеренное любопытство, и Расим пустился в истории о жаркой Измовии, ее разноцветных чудных птицах, золотых пустынях, убивающих больше людей, чем хищные твари, и дворцовых интригах.
Девушка незаметно выдохнула, чувствуя, как взмок под волосами лоб. Могла и попасться, расспрашивай Расим подробнее. О короле, ненавидимом своим народом настолько, что его лишили даже имени, Марита знала немного. Если верить байкам, именно Умертвитель обрек Урнос на засуху, когда заигрался в поисках бессмертия. Отец рассказывал, что творение безумного короля все еще работает, но мало кому из ныне живущих далось его увидеть.
Вскоре темнота загустела, и лошади, свернув с тракта, двинулись в небольшой подлесок. Река к этому времени уже успела убежать за холм, и отсюда виднелся только ее изогнутый хвост. Всадники минули поле, заросшее редким колючим кустарником, и ступили в тень деревьев.
Расим спешился одним из первых и галантно подал Марите руку. Та приняла помощь благодарно, с удовольствием стянув саяну, и принялась разминать затекшие плечи. Казалось, на ней самой как следует проехались. Ревка не преминула кинуть на Мариту взгляд, полный пренебрежения, который пришлось молча проглотить.
Разбойники развели бурную деятельность: кто-то пошел привязывать лошадей, кто-то принялся возиться с припасами. Тэкито как-то незаметно пропал и так же бесшумно появился спустя некоторое время с другой стороны стоянки. Не иначе безмолвная тень.
Пич выбрал место посреди поляны и принялся копать маленькую ямку. Их-под его рубахи выскользнул малийский амулет с тигриным зубом и теперь качался на веревочке при каждом движении. Ревка ушла за сухостоем, и, вернувшись с охапкой под мышкой, села прямо на землю, по-измовски сложив ноги в позу лотоса, и принялась очищать ветки от коры перочинным ножиком. Ее волосы гладкими волнами рассыпались на плечах, заслонив часть лица.
Марита неловко топталась на месте. Она не привыкла лодырствовать, когда разбивают стоянку, но предлагать свою помочь было не по чину. Вот и оставалось только опуститься на ближайшую корягу и наблюдать на Пичем.
Тот уже успел распределить на дне ямки растопку и зачем-то несколько черных пористых камней, а теперь высекал искру огнивом. Пламя вспыхнуло со второго раза и охотно поползло вверх по ветке. В воздухе наметилась бледная ниточка дыма. Но Пич не стал ждать, пока она окрепнет, и споро сложил над ямкой треугольный купол. Дым растаял, так и не успев натанцеваться вдоволь.
– Перевернуый огонь! – воскликнула Марита, узнав один из любимых отцовских приемов.
Пич удивленно поднял бровь:
– Леди знает такие вещи? Вы таите в себе так же много секретов, как шкатулка на сложном замке – так и хочется подобрать ключик, – игриво улыбнулся он.
Марита почувствовала на себе мимолетный, но очень внимательный взгляд Тэкито, и прикусила язык. Не заметила, как расслабилась, оказавшись в привычной обстановке.
– Прочитала в одном романе, – смущенно пояснила она, потупившись.
Ревка уничижительно фыркнула. Ее пальцы, орудующие ножом, мелькали так быстро, что казалось – ветви очищаются от коры сами собой.
– Кто бы сомневался.
Пич закончил с куполом и, окинув взглядом свою работу, удовлетворенно хлопнул в ладоши.
– В романе? – почти пропел он, поднимаясь. – Может, расскажете мне после ужина об этом романе, леди? Или покажете?
Пич бесстыже улыбнулся. Марита почувствовала, как у нее против воли заалели кончики ушей, и раздраженно нахмурилась.
– Оставь девушку в покое, вертихвост. Не по твои зубы пирог, – беззлобно осек парня вернувшийся Расим.
Пич звонко рассмеялся.
– Не съем, так понадкусываю, – он подмигнул Марите и отвернулся, мгновенно переменив цель. – Ревка, душа моя, эти твои ловкие пальчики…
– Отвали, Пич, – тут же отреагировала зенийка, даже не поднимая головы.
Видимо, к такому поведению давно привыкли. Парень скорбно поджал губы, но долго дуться не смог и заразительно рассмеялся. Остальные присоединились, даже Марита не удержалась и улыбнулась.
Вскоре к костру подошел Фел с полным казанком. Но вместо того, чтобы разместить его над костром, Пич разобрал часть купола и принялся вынимать черные камни каким-то странным приспособлением, похожим на две привязанные друг к другу за основания ложки. Очищенные от пепла, камни отправились в казан. Вода мгновенно забурлила, покрываясь пузырями.
– Такого в романе не было? – с озорным видом спросил Пич, поймав взгляд, полный непонимания. Марита покачала головой. – Это готовник. Дар вулкана. У каждого путешественника, ночующего под открытым небом, такой есть.
– А оно… точно сварится?
– Горячее сырым не бывает, – пошутил Пич, но уверенности это не добавило.
Первую ложку Марита пробовала с опаской. Однако суп оказался не просто готовым, но и удивительно вкусным. Пряный, он оставлял чуть дымный привкус, напоминающий копченую рыбу. Девушка быстро прикончила свою порцию и замерла, наслаждаясь треском костра и звездным полотном над головой. Рядом шутили, обменивались колкостями, смеялись и спорили. Неожиданно для себя Марита осознала, что в груди сдавило от острого, болезненного чувства утраты.
Когда-то она отказалась от этой жизни, думая, что делает разумный и взрослый выбор. Но капканы на протоптанной тропинке оказались подлее и крепче, чем в тернистой чаще. Эта мысль возвращалась снова и снова, с каждым разом становясь все горше, и девушка поспешила забыться тревожным сном.
Когда Марита прошла внутрь, Лиска резала морковку, мерно стуча ножом по доске. Воздух на кухне был влажным и горячим, отчего сразу взмок лоб и вспотели ладони. Марита утерлась рукавом и принялась выкладывать продукты из корзины. Пучок петрушки, кочан капусты, немного картофеля и…
– Что это за корень, госпожа? – спросили над ухом.
Марита вздрогнула и выронила красноватый кусочек. Лиска успела подступить со спины и теперь с любопытством заглядывала ей через плечо.
– А, барбаран, – рассеянно отозвалась Марита, вновь запустив руку в корзину и вынув завернутый в обрез ткани сыр. – Купила на ярмарке.
Лиска разочарованно вернулась обратно, словно ожидала, что хозяйка принесла рог единорога или драконье яйцо. В некоторых вещах она все еще была таким ребенком.
– Ярмарка… – мечтательно протянула Лиска. – Говорят, там сегодня выступают артисты. Акробаты, укротители зверей и даже факиры. Это, наверное, так красиво! Да, госпожа? Ой.
Лиска стушевалась и виновато потупилась, притихнув. Вспомнила, что хозяйка эту тему не жалует.
– Да, красиво, – отстраненно сказала Марита и потерла виски. Как-то внезапно заломило. – Я пойду отдохну. Доверяю остальное тебе.
Поставив корзину, она двинулась к выходу.
– Я так рада, что вы мне доверяете, госпожа, – тут же залепетала Лиска. – Зря.
Марита заледенела.
– Что?
Она резко крутанулась на каблуках. Лиска стояла и не двигалась. Одна ее рука безжизненно повисла, а вторая стискивала нож. Марита ощутила, как что-то темное и скользкое заворочалось у нее глубоко в груди.
– Лиска?
Служанка не ответила, но ее голова начала медленно, дергано поворачиваться – как у сломанной куклы. Вот показалась щека, вот нос, вот… Голова не остановилась. Раздалось влажное хлюпанье и хруст ломающихся позвонков. Человек так… не… может… Мир закружился. Голова Лиски, сделав оборот, замерла, и теперь Марита видела, что глаза у нее совершенно черные.
– Я все знаю. И они узнают, – просипело чудовище.
Его лапа, тоже черная и скрюченная, потянулась вперед. Когти антрацитово заблестели на свету. Марита дернулась, готовая бежать, взмахнула руками – и проснулась.
Воздух посерел, звезды на небе поблекли, будто выцвели. Было зябко – от вырывающегося изо рта сбивчивого дыхания в воздухе вис едва различимый пар. Марита прижала к груди ладони, пытаясь успокоиться.
– Все в порядке, леди? – послышалось сбоку.
– Да что ей будет? Кидай давай, твоя очередь.
Марита опасливо, все еще не до конца стряхнув липкую паутину кошмара, огляделась. На поляне высились холмики спящих разбойников, и в воздухе то и дело раздавались храп и шорохи ворочающихся людей. Но двое не спешили к ним присоединиться.
Чуть поодаль, склонившись над плоским валуном, сидели Расим и Ревка. Марита успела заметить вырезанные из дерева кости, которые тут же исчезли в смуглом кулаке.
– Мне послышался шум, – уклончиво сказала Марита, подтягивая ноги к груди. – Почему вы не спите?
– Ревка на посту. А я уже выспался, – ответил измовец простодушным, почти извиняющимся тоном, словно его застали за чем-то неприличным.
Он то и дело подтягивал падающий воротник обратно на нос, поэтому эмоции скорее угадывались в глухом голосе. Расим потряс в воздухе рукой и разжал пальцы. Кубики стукнули о камень.
– Мертвец, – довольно заметила Ревка.
– Беда… – пробурчал измовец себе под нос и, отодвинув одну кость в сторону, вновь сграбастал остальные. – Ложитесь досыпать, леди.
Марита задумчиво поглядела на горизонт. Тот еще не заалел, но золотистая полоска уже наметилась. Нет смысла вновь засыпать, все равно вставать скоро. Да и вдруг опять тот же сон приснится?
– Уже выспалась, – отозвалась она, украв чужую фразу, и поднялась на ноги.
– Понимаю, – кивнул Расим, пропустив колкость мимо ушей. – Тогда, может… ай, ну вот, опять не повезло… тогда сыграете с нами?
Марита, следящая за тем, как измовец отодвигает в сторону уже второй кубик, растерянно моргнула.
– Я?
Она поискала в глазах Расима насмешку, но ее не было. Зато у Ревки хватило на двоих. Обидно рассмеявшись, женщина хлопнула себя по коленке – словно в знак высшей степени веселья.
– Ты что, у нее тогда голубая кровь в жилах протухнет, – оскалилась она, отчего жуткие шрамы стали еще более пугающими.
В любое другое время Марита бы поспешно отступила, но сейчас, когда кошмар все еще господствовал над нею, готовый в любой момент наброситься вновь, ухватилась за возможность отвлечься обеими руками.
– Или кто-то просто не переживет, если проиграет баронессе, – как бы вскользь сказала она, глядя в сторону.
Пущенная стрела мгновенно достигла цели – Ревка хрипло рыкнула, словно потревоженное животное.
– Тебе, что ли? Не смеши, – женщина горделиво приосанилась. – Иди сюда, если не боишься, что мама заругает.
Марита уже привычно состряпала на лице вежливую, но высокомерную улыбку и принялась пробираться вперед, переступая через чужие конечности. У камня она остановилась и осторожно села, придерживая юбки.
– Тогда начинаем заново, – решил Расим, явно довольный, и вынул откуда-то из недр складок своей одежды еще пять костей. – Правила знаете?
– Нет, – соврала Марита, покачав головой.
Конечно же, она знала. Игра в Мертвеца была одной из самых излюбленных среди путников всех мастей, от солдат до торговцев. И довольно простой. Каждый из игроков кидал кости и запоминал очки. Однако, если хотя бы на одном из кубиков выпадали два или пять, то счет оставался прежним, а кость объявлялась «мертвецом» и выбывала. И так, пока «живых» не останется. Только тогда ход переходил к другому игроку.
– Так что побеждает тот, у кого больше счет, – закончил терпеливо объяснять Расим. – Вы поняли, леди?
Ревка показательно зевнула, продемонстрировав заостренные клыки.
– Да, наверное, – ответила Марита как можно более растерянно.
Не нужно было смотреть, чтобы ощущать злорадство, которым так и лучилась зенийка. Расим ободряюще улыбнулся.
– Ничего, мы не на деньги играем, втянетесь.
– Потому что у нее их нет.
Пропустив последние слова мимо ушей, Марита неуверенно потянулась к костям, глядя на них, как на неизвестную и опасную диковинку. Это было сложно, потому что на губы так и просилась улыбка. Марита не просто знала, как играть в Мертвеца – она умела жульничать.
Первое время Ревка с Расимом переговаривались, но вскоре в воздухе стал слышен только стук падающих костей и сосредоточенное сопение. Марита осторожничала, да и значительно уступала в сноровке своим учителям, но все равно выиграла в трех играх из пяти.
– Не может такого быть! – наконец не выдержала Ревка, в очередной раз оставшись позади.
Марита сдержанно улыбнулась, ничем не выдавая переполняющее грудь ликование, и в последний раз нежно коснулась костей.
– Новичкам везет. Впрочем, мы ведь играли не на деньги.
Ревка хищно прищурилась, заставив мгновенно пожалеть о попытке ее поддразнить. В глазах зенийки таилось нечто старое как мир и настолько кровожадное, что Марита поежилась. Она уже собиралась было попытаться сменить тему, когда Расим вдруг поднял в воздух ладонь и прошептал:
–Тихо! Слышите?
Сперва Марита решила, что измовец тоже пытается замять назревающий конфликт, но потом слух уловил отдаленный хруст ломающихся ветвей, который с каждым мгновением становился все громче и громче. Словно что-то большое и злое неслось на стоянку напролом, яростно сминая ветви.
– Что за? – не поняла подскочившая Ревка, но быстро сориентировалась и рявкнула: – Просыпайтесь! Опасность!
Ее крик волной разнесся по подлеску, и везде, где он пролетал, шуршали, вскакивали и гомонили, поспешно продирая глаза. Ноздри зенийки жадно затрепетали. Метнувшись к своим вещам, она выхватила из ножен меч, и полоска стали огненно сверкнула в лучах восходящего солнца.
– Леди, назад!
Расим подхватил Мариту под локоть и дернул в сторону. Ноги внезапно перестали слушаться, поволоклись бесполезным грузом, но девушка сумела ухватиться за чужую руку и не упасть окончательно. Она как раз пыталась отползти подальше, когда кусты, в очередной раз дрогнув, с треском разлетелись в стороны, пропуская вперед пышущее яростью существо.
Наверное, когда-то оно было человеком. И все еще напоминало его, но так отдаленно, словно слепой лепил эту искаженную фигуру по скудному описанию. Сгорбленная спина, безжизненно висящие руки, ссохшееся лицо, покрытое трупными пятнами. В разодранной щеке, там, где кожа свисала клочьями, роилось и извивалось что-то тошнотворно белое.
Глаза были такого же цвета. Они застыли в одном положении и не двигались, только желтоватые прожилки, кружевом покрывающие белизну, мерно и часто пульсировали на свету. Торчащая из груди рукоять кинжала, казалось, качалась в такт.
Рот Мариты распахнулся сам собой, словно она собиралась закричать, но сделать этого девушка не успела. Тварь неестественно повернула голову в сторону Ревки и прыгнула.
В груди все сдавило от стремительно поглощающего ужаса. Ноги окончательно перестали слушаться, и Марита рухнула на землю, но продолжила смотреть, не в силах отвести от мертвеца взгляда. Ревка скакнула вслепую, кое-как уйдя из-под удара, замахнулась, и меч рассек твари плечо, как нож – масло. Но та даже не дернулась, и крови на месте раны не выступило. Существо прыгнуло снова, но этого разглядеть уже не удалось – что-то схватило Мариту и потащило в сторону.
– Леди, да встаньте же, леди! – натужно просипел над ухом Расим.
Но тело не желало слушаться. Девушка со всех сил напрягла мышцы, суматошно дергая ногами. Она вязла в собственном страхе, как муха в паутине.
Клинок рассек воздух еще дважды, заставляя тварь пятиться, но стоило Ревке лишь на мгновение промедлить, как та пошла в наступление. Зенийка дралась молча, и, кажется, даже не дышала. Ловко увернулась от двух замахов, качнув корпусом, но пропустила третий и скрючилась, с шипением зажимая живот. Тварь занесла руку над открывшейся шеей.
В груди Мариты екнуло, но тут к Ревке наконец подоспели остальные. Мечи замелькали в воздухе, словно стальная буря, и чудовищу пришлось отступить.
– Ва… кха…лим! – порывисто командовала зенийка, хрипя и кашляя. Она вновь выпрямилась и перетекла в боевую стойку. – Расим, огонь!
Рука на плече Мариты разжалась, и девушка упала на спину, потеряв опору. Небо задралось, повиснув серо-золотым куполом, в глазах зарябило. Где-то рядом вновь затрещали кусты. Второй? Мариту охватила паника, и она принялась отползать, путаясь в юбках. Но далеко не продвинулась – почти сразу спина уперлась во что-то твердое.
Кое-как оттолкнувшись от земли, Марита сделала очередной рывок и села на корточки. Пока она барахталась, картина боя успела смениться.
Разбойники теснили тварь, окружая со всех сторон, и теперь та больше отбивалась, лишь иногда делая короткие выпады. Синюшное тело успело покрыться многочисленными порезами, а на одной из рук не доставало кисти. Из неровного среза сочилось что-то вязкое и белое.
Справа, у остывшего кострища, возился Расим, чиркая огнивом, но искра все не желала высекаться. Марита вжалась в дерево лопатками и вновь попыталась встать.
– Обходим! Фел, страхуй. Навалились!
Рваные команды Ревки разносились над поляной. Ей вторил непонятно когда появившийся Тэкито:
– Пич, Васко, подсекай.
В руке урнийца блестел кинжал, но глаз едва различал ловкие уколы-выпады. Очередной ужалил тварь в бок, и та, все еще не произнеся ни звука, припала к земле, исторгая вязкую жижу из пасти. Тэкито помедлил, и этого хватило.
Вдруг резко развернувшись, существо кинулась в сторону Мариты, быстро загребая ногами. Девушка зажмурилась и, скованная собственной беспомощностью, завизжала. Ужас, до того ворошившийся в груди, вырвался наружу, ничем не сдерживаемый.
Когда искривленная лапа мелькнула перед самым лицом, Марита в последней раз трепыхнулась и зажмурилась в ожидании удара. Но его не последовало. Девушка медленно раскрыла глаза.
