Шая Воронкова
Кровь и струны
Глава 7. Шанс для паршивой овцы
Колокольчик беззвучно дернулся и застыл. Амара отвлеклась от сложного плетения, над которым корпела, и посмотрела на Мариту со смесью удивления и интереса. Старушка, как и всегда, сидела в кровати, но сегодня была вся обложена мисками с бусинами, словно дракон – сокровищами. Марита осторожно прикрыла дверь и сделала церемониальный реверанс.
– Твой шантаж потерял силу: теперь о том, что я могу говорить, знают все, – не удержалась она.
Амара хмыкнула и ехидно парировала в ответ:
– А о том, что ты гуляешь, где вздумается?
Марита усмехнулась, ничуть не расстроившись. Не то чтобы она всерьез пыталась подловить колдунью. Девушка подтащила стул поближе к кровати и уселась на него, закинув ногу на ногу и подперев подбородок ладонью. Не совсем достойная леди поза, но хотелось хоть на пару мгновений забыть о роли.
Пальцы Амары вновь забегали по нитям. Старушка плела широкий браслет с узором в виде змеиной чешуи. Бусины приятно поблескивали на свету.
– Ты зашла, только чтобы сказать мне это, цветочек? – спросила Амара прозорливо. – Не верю. Так зачем?
Это был хороший вопрос. Прежде чем прийти сюда, Марита потратила долгие часы на то, чтобы все обдумать, – и наконец решилась. Ее положение стало шатким, как никогда. Реплихи в любой момент могут признать леди Бланку мертвой, а разбойники – найти портрет молодой госпожи и сравнить с Маритой. Тогда сразу заметят и недостаточную серость кожи, и слишком блеклые волосы. Медлить больше нельзя.
Девушка чуть склонила голову, подбирая слова – осторожничала, словно человек, пробирающийся сквозь темноту наощупь. Можно было бы наврать, можно – открыться. Но Марита выбрала третий путь – путь полуправды.
– Я должна кое в чем признаться, – медленно начала она.
В воздухе шуршали и перестукивались бусины. Руки Амары двигались быстро, а взгляд был направлен вниз, но девушка знала: колдунья не упустит ни слова из ее рассказа. Во рту пересохло, и Марита украдкой прикусила язык. Помогло.
– Но прежде всего, пообещай, что выслушаешь до конца, прежде чем решать, – добавила она с достоинством.
Амара хитро прищурилась.
– Значит, еще одна сделка. Любишь ты рисковать, баронесса.
Марита храбро ей улыбнулась, хотя колени, скрытые под подолом платья, мелко подрагивали.
– Так?
– Хорошо, – почти пропела Амара.
Ее глаза горели любопытством. Марита представила, как поднимается занавес перед началом спектакля и зрители замолкают в ожидании. Глаза сами собой стыдливо опустились, а губы дрогнули.
– В моей семье я – паршивая овца. Ты… – Марита дала себе запнуться, – …слышала слухи про неверность моей матери? Это все правда. Отец мечтает от меня избавиться.
Пальцы Амары порхали в воздухе легко и быстро, будто крылья бабочки. Старушка даже перестала на них глядеть, буравя Мариту внимательным взглядом. Словно пыталась прочесть истину на чужом лице.
– Неужели? А я слышала, у леди Бланки есть свой дворец, и на приемы она захаживает, – задумчиво, будто невзначай произнесла Амара.
Мариту бросило в пот, но она ловко вытащила на свет заготовленное заранее объяснение, словно фокусник – кролика из шляпы.
– Чтобы глаза не мозолила. Он хотел побыстрее выдать меня замуж, – негромко сказала девушка, позволив волнению вылиться наружу, и нервно смяла подол. – Но теперь он просто признает меня мертвой.
Пальцы стиснулись сильнее – то ли от поселившегося в сердце страха, то ли от наигранной грусти. Грань стишком стерлась – роль захватила Мариту целиком.
– Отец не заплатит за меня выкуп, Амара, – подытожила она, в отчаянии вскинув голову и уперевшись в старушку взглядом.
Колдунья осталась совершенно непоколебимой – прямо-таки замерзшая река. С грохотом засунув руку в миску, старушка поворошила ей там, нахмурилась и вынула зажатый между пальцами стеклянный шарик.
– А ты, стало быть, достаточно умна, чтобы не ждать. Верно? – Амара прищурилась и посмотрела на стеклянную бусину на просвет. – Или ты еще умнее и мне камни за золото втюхиваешь.
Марита обиженно поджала губы, внутренне восхищенная и напуганная этой догадкой.
– Может. А может и нет – это никак не проверить, – спокойно сказала она и усмехнулась. – Но если я вру, и семья меня обожает, то зачем рисковать? Легче дождаться выкупа.
Амара задумчиво пожевала губами.
– Знаешь, цветочек, ты как эта бусина. На, посмотри, – Марита недоуменно послушалась и прищурила один глаз, вертя бусину из стороны в сторону. Только когда сквозь стекло прошли солнечные лучи, стала заметна темная сердцевина. – С виду прозрачная и настолько обычная, что даже скучно, но прячешь что-то внутри. Что-то, что я так и не могу разгадать. Интересно.
Амара с легкой улыбкой протянула руку, и Марита, как заколдованная, вложила бусину обратно ей в ладонь. Пара движений, и стекляшка заняла свое место среди остальных.
– Не знаю, цветочек, я… – покачала головой Амара и вдруг зашипела, выронив браслет. – Проклятье!
Тот упал ей на колени, и бусины, скатываясь с нитей, застучали по полу. Но старушка будто не заметила – она запустила руку себе за шиворот и резким движением выдернула наружу странное украшение. На толстой нити висело всего пять бусин разного размера и цвета – настолько несочетающихся, что это выглядело уродливо.
– Как невовремя… – зашептала Амара.
Ее глаза приобрели почти болезненный блеск. Марита невольно напряглась.
– Все в порядке? – осторожно спросила она.
Но старушка только отмахнулась. Ее пальцы перебирали бусины – одну за другой, словно что-то искали наощупь.
– Которая же, которая, – приговаривала Амара, как безумная. Казалось, каждое лишнее мгновение приносит ей ужасные мучения. В груди похолодело, и Марита начала медленно подниматься, стараясь не привлекать внимания. Надо кого-то позвать, может, Ририви… – Сиди смирно, цветочек.
Марита вздрогнула. Амара даже головы не подняла и голоса не повысила, но в ее тоне проступила такая железная воля, что ослушаться не вышло.
– Что-то случилось? – осмелилась спросить девушка, говоря как можно мягче.
Амара не отреагировала, и ссохшиеся пальцы подхватили очередную бусину. В это же мгновение лицо старушки мучительно искривилось. Раздался громкий, словно звучащий изнутри головы треск, и бусина лопнула, осыпавшись на ловко подставленную ладонь колдуньи черепками. Живот Мариты сам собой поджался от страха, словно внутри нее тоже что-то треснуло.
Амара же, наоборот, успокоилась. Не расслабилась, но граничащая с одержимостью поспешность сменилась внимательной собранностью.
– Зови Яса, цветочек, – сказала старушка, разглядывая ярко-синие осколки.
Марита поднялась на ноги, но покачала головой.
– Может, лучше Ририви? Она все-таки лекарь, – попробовала увильнуть девушка.
Однако твердый голос Амары отсек эту попытку на излете.
– Яса, цветочек. И я подумаю над твоей просьбой.
И, встретив чужой взгляд, Марита не смогла не подчиниться. Потому что эти глаза больше не принадлежали ни молодой девушке, ни даже умудренной опытом старухе. Так смотрят только маги, знающие как величину своего могущества, так и заплаченную за него цену.
Яс нашелся в самой дальней части логова, позади всех домов. Сперва Марита не поняла, чем он занят, но, подойдя ближе, разглядела огромный котел, стоящий на огне. Внутри что-то бурлило и булькало, кипя и покрываясь мелкой пенкой. Воздух наполнял запах тушеного мяса и почему-то мороза и перца.
Яс стоял к Марите спиной и задумчиво помешивал в котелке длинной палкой. Возле него, на расстеленной на земле холщовой ткани, лежало что-то желто-белое, при ближайшем рассмотрении оказавшееся костями. Марита с удивлением отметила, что приняла это как должное. Только на мгновение холодок пробежал.
– Что вы делаете? – не удержавшись, спросила она, с любопытством заглядывая в котел.
И тут же сжалась, осознав, что проявила непочтение. Но Яс против обыкновения не повел и бровью. Только глаза на Мариту скосил, продолжая водить над варевом рукой. Пузырьки на белесой поверхности набухали и лопались, и разглядеть ничего не удавалось.
– Танцую ревеньетту, – съехидничал он, не поворачиваясь.
При этом его на лице так и сохранилось умиротворенное, почти отсутствующее выражение.
– Зачем?
Марита мысленно ругнулась. Да что с ней такое? Мало того, что отходит от роли, так еще и лезет с расспросами к самому главарю. Обманываться внешним спокойствием – стезя дилетанта. Похоже, сказывается недостаток общения – или страх перейти к делу. Брови Яса иронично изогнулись.
– Забор прохудился, – как само собой разумеющееся, ответил он и, вынув палку, постучал ей о край котла. – Хорошо голову проветривает. А леди здесь почему? Я думал, Тэкито объяснил достаточно доходчиво.
Сейчас Яс совсем не был на себя похож, потому угроза дошла до Мариты не сразу, запоздало оседая холодным комом в животе. Девушка качнулась с пяток на носки, сцепив руки за спиной. Решалась. Просьба колдуньи завела ее в силки, но невыполнение грозило еще худшим капканом. Поэтому Марита сделала вдох и сказала:
– Простите. Но вас зовет Амара.
Яс подозрительно сощурился.
– Амара? Вы что, разговаривали?
Как только зашла речь про колдунью, Яс нахмурил лоб, и черты его лица словно заострились, теряя былую отстраненность. Марита незаметно скомкала подол, пряча волнение.
– Можно и так сказать, – уклончиво ответила она.
Сомнения на лице Яса сменились обеспокоенностью. Одним движением выдернув пробку из фляги, глава разбойников плеснул из нее на огонь. Зашипело, вверх взметнулись белые клубы пара.
– Потом обсудим, – бросил мужчина вскользь, больше не медля. Чтобы нагнать его, пришлось почти бежать, придерживая юбки. – Что-то случилось?
Марита ожидала чего угодно: угроз, допроса, гнева, – но не того, что Яс закроет на ее с Амарой разговор глаза. Она кинула на мужчину косой взгляд. Чужое лицо было напряженно сосредоточенным. Чувствуя, как волнение улегается, девушка ускорила шаг, подстраиваясь под чужой темп. Тем лучше. А о разговоре глава разбойников может и забыть.
Но, все-таки, к простой подчиненной так никто срываться не станет. Значит, колдунья приходилась Ясу кем-то еще. Марита постаралась отложить эти раздумья до лучших времен и, пожав плечами, ответила на вопрос мужчины:
– Не знаю, – и, решив, что скрывать это бесполезно, добавила: – Просто у нее лопнула одна из бусин, и Амара…
Лицо Яса на мгновение озарило облегчение. Он хмыкнул и замедлился, хотя шаг так и остался размашистым.
– Все в порядке? – попыталась прощупать его Марита.
Яс молча дернул плечом, не поворачивая головы. Пришлось подавить вспыхнувшее любопытство. Когда они дошли до дома, разбойник окончательно взял себя в руки, так что в дверь вошел непоколебимый ничем командир. Марита неуверенно протиснулась следом.
За время ее отсутствия ничего не поменялось: солнечный свет все так же бликовал на цветных стеклах ламп, а Амара сидела сгорбившись и перебирала лежащие на ладони черепки пальцами, словно слепая. На их с Ясом приход никак не отреагировала, но стоило Марите так решить, как Амара подала голос:
– Молодец, цветочек, – похвалила колдунья неожиданно серьезно, словно Марита действительно сделала что-то важное.
– Цветочек? – хмыкнул Яс, дернув бровью. – И правда похоже: цветы хоть и красивые, но бесполезные.
Марита стоически стерпела эту колкость, не потеряв лица. «Зато хотя бы красивые», – подумала она, но вслух не сказала. Яс подозрительно сощурился – не то все-таки уловил тень эмоции, не то проверял, точно ли ее нет.
– Возвращайся к своим детским играм, баронесса, – со снисхождением приказал он.
Марита с готовностью проглотила и обидные слова и непочтительное обращение на «ты». Развернувшись, она с радостью двинулась к двери. Всякие там воспеваемые в книгах принципы были ей не по карману.
– Нет, останься, цветочек.
Девушка замерла, словно птица в захлопнутой прямо перед носом клетке.
– И зачем она здесь? – удивился Яс. – Иди, чего встала.
– Нет, стой. А ты не лезь с иглой к дракону, все равно в этом ничего не смыслишь.
Взгляд Яса потяжелел, заострился, словно клинок, и столкнулся с точно таким же ответным взглядом. Марите даже показалось, что она услышала лязг, с которым ударилась друг о друга сталь. Проклятье. Девушка застыла на месте в замешательстве. Меньше всего ей хотелось становиться причиной спора. Только едва ли можно сделать что-то кроме наблюдения за этой невидимой битвой.
Время текло, но ни Яс, ни Амара не спешили сдавать позиций. Противостояние затягивалось. Казалось, растущее в воздухе напряжение можно было не только пощупать, но и даже порезаться об острые грани. И когда оно достигло пика, Яс, наконец, уступил:
– Ладно, пусть стоит, если мешать не будет, – лениво разрешил он, будто одаривая с барского плеча.
Марита вздохнула – дар сомнительный – и откинулась на стену, понадеявшись срастись с ней и привлекать поменьше внимания.
– Итак, – Амара довольно улыбнулась и, зажав черепки в кулаке, тряхнула им в воздухе. Марите почудился далекий звон. – Пришла пора платить по счетам.
– Кто это? – спросил Яс настороженно.
Амара смолчала, принявшись пересыпать черепки из одной руки в другую. Плавные, размеренные движения завораживали. Марита покосилась на Яса, но тот терпеливо ждал, не выказывая недовольства.
– Одна девочка, которой я очень обязана. Дочь рек и озер, – задумчиво, с ноткой нежности ответила Амара, туманно глядя куда-то в сторону. – Это бусина Сальвадоры, Яс.
Глаза разбойника удивленно расширились.
– Аквалка лорда Кортеса? – не поверил он. – Что могло случиться, чтобы она обратилась к тебе?
Марита тоже не смогла сдержать изумленного вздоха. Даже она знала: для Урноса аквалы священны. Даже убийцу короля мог кто-то оправдать, но убийцу аквала – никогда. Без детей Сиро Урнос давно бы превратился в мертвую пустошь. Так зачем тому, кто выше короля, помощь разбойников?
Губы Амары печально опустились.
– Что-то очень плохое. Но почему ты удивлен? Если граф столько лет борется с ее болезнью, это не какая-то желтуха, нет-нет, – Амара протянула руку и высыпала черепки на тумбочку. Раздался дробный стук. – Сальвадора будет ждать в «Веселой страннице». Я должна с ней встретиться. Это не просьба, ты же понимаешь?
О Марите, казалось, все забыли. И она старалась не шевелиться, чтобы и дальше оставаться невидимой. Уткнувшись взглядом в сцепленные замком пальцы, девушка внимательно слушала разговор, пытаясь вникнуть в его суть. Удавалось через раз – словно начала читать книгу с середины.
– Но ты не осилишь такое расстояние. А в логово я ее не пущу.
Амара улыбнулась хитро и почти шкодливо, поднесла палец к губам – словно девочка, задумавшая шалость.
– А кто сказал, что поеду я? Верно, цветочек?
Старушка перевела веселый взгляд на Мариту. Та нахмурилась.
– Что? – не поняла девушка.
Глаза Яса потемнели, наполняясь негодованием и будто бы… обидой? Словно они сговорились за его спиной. Марита поспешно замахала руками.
– Я про это впервые слышу! И вообще – я же ничего не умею… такого, – чем дальше, тем тише она говорила, а последние слова и вовсе пробормотала под нос.
Роль сыпалась, и оставалось надеяться, что сейчас остальным не до этого.
– Ты и не будешь ничего делать, – спокойно объяснила Амара, похрустев пальцами. – Просто побудешь моими глазами и руками.
По спине пробежал холодок, угнездившись колючим комом на пояснице. Зато Яс тут же потерял к Марите интерес и вновь уставился на колдунью.
– Почему именно она? Мало, что ли, девок?
– Потому что я так сказала. Кто из нас нодоистка?
– Ты, поэтому выбери кого-то другого.
– Я уже выбрала.
То, с какой невозмутимой безмятежностью Амара противостояла Ясу, одновременно восхищало и пугало. Главарь разбойников – опасный хищник. Чтобы смотреть на него так снисходительно, надо быть еще опаснее. Либо знать, что бояться нечего.
– Отказываюсь, – наконец, холодно отрезал Яс, показательно сложив руки на груди.
– Это не тебе решать, и ты это знаешь, – парировала Амара.
Они вновь замолчали, обмениваясь взглядами. Наконец, Яс раздраженно и вместе с тем устало вздохнул и потер переносицу.
– Если ее узнают…
Амара улыбнулась.
– Значит, сделай так, чтобы не узнали.
Яс вновь вздохнул, в этот раз уже смиренно.
– Ладно. Только ради тебя. И – если она будет слушаться.
– Будет. Мы сейчас с ней это обсудим, – ответила Амара и махнула рукой, словно отгоняя любимого, но надоедливого щенка. – Оставь нас, Санти, ни к чему тебе вникать в женские секретики.
Милая кличка резанула слух, но девушка сдержалась. Яс же возмущенно вскинул подбородок.
– Вот как? – он кивнул слово бы безразлично и кинул на Мариту такой взгляд, что воздух встал в горле. – Увидимся, баронесса.
И ушел, хлопнув дверью. Мелко задребезжали бусины, стукаясь о края мисок. Марита растерянно моргнула, глядя разбойнику вслед. Она только сейчас поняла, что ее согласия на всю эту авантюру никто даже не спрашивал.
Только когда они с Амарой остались один на один, Марита осмелилась отлипнуть от стены. Впрочем, в большей степени это была заслуга подпихивающего в спину негодования. Старушка явно почувствовала его, но виду не подала.
– Садись, – сказала она, похлопав по кровати, словно подзывала собаку.
Марита нахмурилась и скрестила руки на груди, не спеша подходить. Расстояние между ними придавало ей сил и словно бы мешало дать слабину.
– Почему ты не спросишь, хочу ли я ехать?
– Потому, что ты согласишься.
Ответ сочился такой уверенностью, что Марита сперва опешила. Но тут же взяла себя в руки, закусив внутреннюю сторону щеки. Почти манерно вздернула бровь.
– Да ну? Это почему же? – стараясь звучать безразлично, спросила она. – Собираешься воспользоваться моим долгом?
Игра далась с некоторым трудом – Марита и правда устала сидеть в логове, словно заключенная в заколдованном замке принцесса. Но и быть бесправным наблюдателем тоже устала, поэтому не собиралась соглашаться без какой-либо выгоды.
Амара в ответ лишь покачала головой.
– Нет, цветочек. Долги как вино. Чем старее, тем лучше.
– Тогда почему?
– Потому что это отличный шанс для паршивой овцы вернуться обратно в стадо, – почти промурлыкала Амара с явным удовольствием. – Да, ты правильно поняла. Помоги мне, и я устрою твой побег.
В груди все перевернулось и рассыпалось яркими искрами. Неужели удача наконец повернулась к Марите лицом? Она улыбнулась – и тут же мысленно выругалась, поспешно стирая радость с лица. Но было уже поздно. Старушка была явно довольна увиденным.
Девушка вздохнула – столь явный интерес играл не в ее пользу – но позиций сдавать не стала. Помедлила, чуть прикрыв глаза, будто действительно раздумывала, стоит ли соглашаться. И лишь потом кивнула.
– Допустим, – Марита все-таки подошла ближе, но садиться на кровать не стала, снова подтащив к ней стул. Амара наблюдала за этим с насмешливым снисхождением. – Почему именно я? Намного выгоднее взять одну из местных девок, как и говорил Яс. Вряд ли любая попросит чего кроме ткани на платье или красивой безделушки.
Пытаясь потянуть время, Марита стряхнула со стула невидимые пылинки и села, выпрямив спину. Это вышло уже само собой, легко и привычно – отметила она на краю сознания. Бланка прорастала в нее корнями, и это было неприятно. Даже будучи женой Вериса, Марита не так сильно старалась.
– Может, я выбрала самую подходящую? Ты же знаешь, что нодоистика – тонкое искусство.
Амара склонила голову набок, будто разглядывала интересного зверька. Аргумент звучал логично, но Марита состряпала на лице недоверчивую улыбку.
– Так бывает только в сказках.
– Баронесса – и не верит в сказки? – притворно удивилась Амара, и в ее глазах мелькнул холодный блеск. Марита неожиданно ясно поняла, что с ней играют – беззлобно, но будто с мышкой. – Достань мне шкатулку из тумбочки.
Мариту кольнула обида.
– Ты не ответила.
– Сначала достань.
Пришлось вставать и опускаться у дверцы на колени. Шкатулка оказалась темной – почти черной – и совсем простенькой. Ни резьбы, ни рисунков. Даже без замка. В таких обычно хранят мотки пряжи или дешевые заколки для волос, но никак не инструменты для ритуала. Марита вынула шкатулку и передала старушке. На крышке и боках остались отпечатки пальцев – там, где они стерли пыль.
– Давно я ей не пользовалась, – с какой-то странной нежностью сказала Амара и стерла пыль рукавом. – Ты права, я выбрала тебя не просто так. Ты здесь чужая. А значит, единственная, кто не побежит докладывать Ясу о сути нашего с Сал разговора.
Марита мгновенно напряглась, будто Амара приставила к ее горлу нож.
– Он все равно узнает все, что захочет. Я не могу просто отказаться говорить, – попыталась отпереться девушка.
Старушка будто не услышала. Тонкие пальцы нырнули вглубь шкатулки и вытащили небольшую тряпичную куклу. Без волос и лица, с пуговицами вместо глаз и распоротой спиной – одного взгляда хватило, чтобы вызвать мурашки. Отложив ее в сторону, Амара вновь погрузила в ящичек руку и вынула оплавленную свечку. Марита проследила за ней взглядом – это была первая увиденная свеча в логове.
– Тебе и не нужно скрывать все. Только один вопрос и один ответ, – хмыкнула старушка, запаляя фитиль.
Тот загорелся слабо, словно бы неохотно.
– Какой это? – подозрительно спросила Марита, стараясь не глядеть в сторону.
От того, что творила колдунья, было не по себе. Словно сердце не на месте. Амара вздохнула.
– «Как поживает Гейла?»
Марита почувствовала укол разочарования. Скучный, простой, непонятный вопрос. Может, это какой-то шифр?
– Кто такая Гейла?
– Моя дочь, – ответила Амара таким ничего не выражающим тоном, что смысл сказанного дошел не сразу.
А когда дошел, Марита аж подалась вперед от удивления.
– Дочь? Но я думала, Яс твой… – она не договорила, оборвав конец фразы.
Старушка расхохоталась и, отщипнув от свечи кусочек размякшего воска, принялась мять его в пальцах. Плавные, ритмичные движения притянули взгляд, словно гипнотизируя.
– Мой что? Любовник? Сын? О, нет, хотя могу понять, почему ты обманулась, – скатав из воска шарик, Амара сделал в нем выемку. Второй рукой старушка вынула из шкатулки длинную тонкую игру и принялась прокаливать ту на огне. – Дай палец.
Марита сперва выпростала кисть, а потом уже опомнилась и опасливо прижала руку к груди.
– Зачем? Вновь будем заверять договор кровью?
– Не в этот раз. Твой прошлый долг пока спит, а тут одно на другое наложится. Лучше не рисковать, – вздохнула Амара с явным сожалением.
– Но что ты тогда делаешь? Мне бы не хотелось оставлять тебе свою кровь…
Амара пощелкала языком.
– Вопросы, вопросы. Зачем спрашиваешь, если все уже решила, Бланка? Тебе придется мне довериться. Побудь куклой, и я обрежу твои нити.
Марита закусила губу, но крыть было и правда нечем. Девушка сделала глубокий вдох, как перед прыжком в ледяную прорубь, и позволила игле себя уколоть. Вспыхнула и затихла боль, а на коже набухла бусинка крови. Амара ловким движением поймала ее восковым шариком. Марита облизнула палец, наблюдая, как старушка закрывает выемку и прячет шарик кукле в голову.
Под кожей пробежались мурашки. Странное чувство, будто весь мир на мгновение сжался до точки, охватило Мариту. Она вдруг разом ощутила чужие касания, тепло ладони, шершавость ткани… будто сама стала кусочком воска. Но стоило моргнуть, как все прошло. Девушка растерянно потерла плечи. Амара тем временем, успела зашить разрез и теперь разминала пальцы, хрустя костяшками.
– Прекрасно, – сказала старушка, в этот раз уколов уже собственный палец. – Сейчас я покажу тебе, как это будет. Не сопротивляйся, когда я перехвачу контроль над своим телом, иначе можешь пострадать. Готова?
Амара прошлась краткими мазками крови по всем пальцам правой руки и гибко взмахнула ей в воздухе, будто приноравливалась к старому оружию. Марита тихо сглотнула. Она была не готова, ох, насколько же она была не готова! Казалось, даже ноги чувствовать перестала. Но, как часто говорил отец, страх не всегда можно убить, и тогда остается действовать ему вопреки. Так что девушка храбро улыбнулась и кивнула.
– Да.
Задорно подмигнув, Амара медленно просунула в полые конечности куклы пальцы. Марита вздрогнула. Импульс волной прокатился по конечностям: правая рука, левая, обе ноги. Что-то неприятно заворочалось в груди, и тело охватило онемение, но уже через мгновение вновь пропало.
– Я начну.
Голос Амары донесся будто издалека. Кажется, колдунья слегка пошевелила пальцами, но этого Марита уже не увидела. Потому что ее голова вдруг плавно поднялась, а рука согнулась и разогнулась в локте. Девушка моргнула. Кажется, моргнула. От осознания сердце екнуло, стиснутое когтями ужаса, но вскоре те разжались и исчезли, оставив ледяные отпечатки.
Амара не ломала Мариту. Не подавляла, не выворачивала суставы до боли, как говорилось в страшилках – даже тело не перестало ощущаться. Просто девушка вдруг стала не актером, а зрителем. Рука двинулась вверх, очертив в воздухе дугу. Потом качнулась в другую сторону. А что, если..?
Марита сосредоточилась, усилием воли заставляя конечность замереть в воздухе. Рука остановилась, но не успела девушка обрадоваться, как тело скрутило болью, прострелившей от кисти и вверх, к локтю, оставляя от себя след из впившихся под кожу игл. Изо рта вырвалось болезненное шипение, а потом тяжелый, неуловимо чужеродно прозвучавший вздох.
– Я же просила не сопротивляться. Вечно вы пытаетесь убедиться сами, набивая шишки на том же месте, что и предшественники. Расслабься.
Там, под кожей, под ребрами что-то заворочалось, словно стараясь улечься поудобнее. Марита поборола порыв убежать прочь и с усилием отпустила контроль. Позволила потоку подхватить и нести, куда захочет. Губы дрогнули, сложившись в улыбку.
– Хорошо.
Это было дико. Неправильно. Страшно до дрожи. Казалось, весь мир расслоился надвое, а грань между чужим и своим порывами стерлась. Руки взлетели над головой, ладони соединились в хлопке. Качнулись с носка на пятку и обратно стопы. А потом Марита встала, и тело послушно двинулось по комнате.
Эти плавные, тягучие движения Марите точно не принадлежали – и вместе с тем прямо сейчас они были ее и только ее. Рука вновь шевельнулась: резко махнула раз, два, сжала пальцы в кулак, расправила – и вдруг легонько ущипнула за нос.
– Прости, не смогла удержаться, – рассмеялась Амара уже своим голосом и бережно спрятала куклу обратно в шкатулку.
Оглушительно хлопнула крышка. Марита вздрогнула и поняла, что вновь управляет своим телом, как и раньше. Она тут же упала на стул, растерянно ощупывая грудь и лицо. Легкое ощущение онемения покалывало кожу.
– Ничего, сейчас пройдет. Ты неплохо держалась для тепличного цветочка, – Амара лукаво сощурилась, поглаживая бока шкатулки. Пальцы рисовали невидимые узоры. – Не забудь, что ты должна делать, а что нет. Мы ведь теперь так близки, верно?
Слова вроде бы прозвучали, как шутка, но в воздухе неуловимо повеяло угрозой. Да и смешно совсем не было.
Сал спала, и ей снилась вода. Переплетение рек и озер, тонкой голубой сетью лежащих на земле, словно вены под кожей. И ровно как вены, буйные потоки так же несли жизнь. Сал видела их всегда, каждое мгновение своего существования, и во сне, и наяву. Стоило прикрыть глаза, как под веками вспыхивали синие линии. А в последнее время они и вовсе остались единственной незыблемой частью мира, за которую Сал могла ухватиться.
Реки и озера говорили с ней, и сейчас, во сне, Сал даже отвечала. Ей было радостно, легко и просто. Как и должно быть. Но как бы ни хотелось удержать этот миг навсегда, он все-таки ускользнул. В горло будто сыпанули песка, и Сал закашлялась. Воды замолчали. Она неохотно открыла глаза.
Сверху высился темный свод, с которого свисал балдахин. В неясном свете из окна казалось, что вырезанные на дереве узоры движутся. Сал какое-то время наблюдала за ними, почти очарованная, а потом повернула голову.
Справа струящаяся синим водопадом ткань была откинута в сторону, и на стуле, положив голову на руки, а те на край кровати, дремал Фенрико. Так и не ушел, упрямец. Сал слабо улыбнулась и с нежностью прошлась по его мягким вьющимся волосам протянутой рукой, отбрасывая пряди с лица. Стали видны морщины, испещрившие лоб, какие бывают у людей, которые много хмурятся или волнуются за других. Фенрико тут же чутко зашевелился и проснулся.
– Сал? Тебе плохо? – спросил он, сонно моргая, и на мгновение из взрослого мужчины превратился в растерянного мальчика. – Позвать доктора?
Женщина покачала головой.
– Не нужно, – тихо сказала она и скользнула ладонью ниже, огладив колючую от щетины щеку. – Тебе пора побриться.
Фенрико отмахнулся.
– Ты все равно меня затмишь, так какая разница?
Сал посмеялась как с доброй шутки. Привычная фраза, сейчас она была откровенной лестью. Сал никогда не выглядела так плохо, как в последнее время. Будто свежий покойник. Пока еще – свежий. Фенрико словно прочел эту мысль на ее лице.
– Все будет хорошо, Сал. Я найду решение. Обещаю, – сказал он таким тоном, каким в театральных постановках говорили рыцари, словно собирался сразить дракона.
Впрочем, оказалось, что болезнь победить в разы сложнее, чем крылатого ящера.
– Найдешь. Конечно, найдешь, – серьезно кивнула Сал, гладя шершавую щеку.
Фенрико чуть прикрыл глаза, наслаждаясь лаской. Пожалуй, сложно сказать, какая из подвластных аквалке сил была могущественней: способность подчинить себе волны или превратить графа в ластящегося котенка. Сал ощутила легкий флер печали.
«Если бы я его не приручила, – подумала она. – Сейчас бы не было так больно».
– Рико, – позвала она, опустив руку, и безмятежно улыбнулась, когда мужчина поднял голову. – Конечно, я вылечусь. Но знай: все приходит из воды и уходит в воду. И я тоже уйду однажды. Но не исчезну, а останусь жить в каждой капле. Если я не…
– Не говори так, – прервал мужчина и, поднеся ее пальцы к губам, невесомо поцеловал.
В груди разлилось тепло.
– Ладно, не буду, – послушно согласилась Сал. – Но ты тогда хотя бы спи по ночам. В своей постели.
Фенрико шумно вздохнул и потер переносицу.
– И почему нам приходится скрываться? Ты продолжаешь служить людям, хотя это убивает тебя, но не можешь спать в одной постели с любимым человеком. Почему?
– Потому что это мой долг, – в голосе зазвенела сталь, и Сал смягчилась. – Иди в свою постель, Рико. Если слуги увидят, пойдут разговоры. Выспись перед дорогой.
Тот вздохнул, но все-таки поднялся на ноги.
– Мне эта затея все еще не нравится. Когда ты отговорила меня казнить ту колдунью, обобравшую приличных господ, я надеялся ее больше никогда не увидеть, – на его лице проступило недовольство, но долго не продержалось, сменившись обеспокоенностью. – Ты уверена, что мы действительно можем ей доверять?
