Сайфулла Ахмедович Мамаев
Ледяная птица
Ну что ж, попробуем. Вполне возможно, что тем, что на Кытмире, люди кажутся примитивными существами, которых и опасаться не стоит. Ведь не опасается же человек интеллекта муравья? А почему высшие существа, по мнению которых человек не так уж далеко ушел от насекомого, должны о нас думать больше и лучше, чем мы – о братьях наших меньших? Насекомое оно и есть насекомое.
Ладно, хватит рассуждать, надо приниматься за дело. Толик послал подкожные нанороботы в палец правой руки. Придав ему форму, соответствующую замочной скважине, он пощупал выступы. Ага, вот здесь ребята постарались – простым гвоздем дипломат вряд ли откроешь. Так ведь палец не гвоздь! Поворот, щелчок и… шум падения почти совпали по времени.
Рыков с недоумением посмотрел туда, где что-то упало. Ба, да это же Лера. Сидит на полу, зажала рукой рот, а глаза как… ну, о них лучше вообще не говорить. Пусть Герман никогда ее такой не увидит.
Толик перевел взгляд на Курбана. Тот тоже смотрел на него, выпучив глаза. Да что это с ними? Толик посмотрел на себя, на свою одежду, на палец, уткнувшийся в замок… А‑а, так это они впервые увидели трансформацию? О, ребятки, впереди у вас еще множество открытий чудных! Если из-за каждой мелочи будете в обморок падать, далеко мы с вами не уйдем! Толик посмотрел на Гаруна:
– А ты так не умеешь? – Он нарочито медленно поднял палец и так же медленно вернул ему прежнюю форму. – Попробуй, у тебя получится! Только потренируйся! Все зависит от твоего воображения.
В глазах Гаруна стояло недоверие. Толик с невозмутимым лицом открыл дипломат и заглянул внутрь. Эх, знал бы кто, какими усилиями ему далась эта самая невозмутимость!
Контейнер для хранения дисков лежал слева, в специальном углублении. Дрожащими пальцами – больше не было сил скрывать волнение – Рыков открыл его…
Господи, спасибо тебе!!! Стандартные перезаписываемые сидишки!!! Это они. Не может быть, чтобы это были не они!!!
– Гарун, молиться умеешь? – спросил Толик, рассматривая находку.
– Конечно! – удивленно ответил младший Алиев. Странные вопросы задает этот программист! Не зря про них в фильмах показывают, что чудаки они все. Даже этот! А ведь отец говорил, что именно этот Толик спас ему жизнь. Что уж тогда говорить про других?
– Если умеешь, молись! – Рыков был абсолютно серьезен. – И скажи Богу, что мы ему благодарны.
– Нашел? Это то, что ты искал? – с надеждой спросила Лера.
Толик кивнул. Все еще боясь поверить в удачу, он стал осматривать дальше содержимое дипломата. Кроме контейнера в нем лежал прибор, назначение которого Толик понял, как только увидел присоски излучателей. Программатор! Портативный походный программатор! С его помощью големы надеялись стать Золотым, бронзовыми, чистильщиками! И диски с кодами для апдейта!
– Могу себе представить, что они готовы отдать за него, – прошептал Толик, – и на что пойти…
– Ты сможешь разобраться с этим? – Валерия кивнула на прибор. – Это поможет тебе?
– Это поможет всем! – уверенным тоном сказал Толик. – А сейчас забудьте о моем существовании. Мне нужно поработать. Если меня кто спросит, говорите, я вышел и вернусь в себя поздно утром! Короче, меня ни для кого нет.
Начать Толик решил с программы бронзового. С одной стороны, она была достаточно серьезна и можно было, разобравшись с ней, приступать к усовершенствованию модулей Золотого. С другой – именно этих программ было больше всего, а потому, если б он вдруг что-то испортил, остались бы другие. Толик помнил, что все программы находятся на учете и отпускаются Кытмиром весьма скупо. И хотя в будущем он планировал отключить счетчик и получить неограниченное число инсталляций, сейчас это пока еще имело значение.
Отыскав диск бронзового цвета – еще один привет интеллекту големов, – Толик вложил его в лоток трея, и… священнодействие началось.
Молниеносное считывание диска – это единственное, что можно было поставить в заслугу мощному компьютеру, все остальное делали чуткие и шустрые пальцы программиста. Тем более что первый этап оказался до боли знакомым. Запуск отладчика, загрузка в него исполняемого файла, знакомство с алгоритмом бронзового и поиск модулей, ответственных за ту или иную способность киборга, доставляли Толику истинное наслаждение. Истосковавшись по настоящей работе и получив в награду целую кучу новых решений – а здесь были и такие, при взгляде на которые нельзя было не восторгаться уровнем технического и алгоритмического совершенства, – Рыков с головой погрузился в работу. Он понимал, что задача невероятно трудна, что программа бронзового – это не примитивный код простого раба, с которым он разбирался, это нечто совсем иное, но ведь он сам тоже не новичок! Кое-что из его собственных наработок, которые удалось реализовать в своей программе, вполне могло послужить отправной точкой для дальнейших усовершенствований. А пока самым важным было обнаружить и научиться удалять блок, ответственный за безусловное подчинение и преданность големов Кытмиру. Это основа всего! Если удастся это сделать, то откроются весьма заманчивые перспективы! Одних только Золотых сколько можно наделать! Герман, Лера, Гарун, он сам. Это уже четверо. Да еще Валентин. Тому тоже можно дать… пусть если не Золотого, то хотя бы чистильщика. Пусть радуется, заслужил. А если еще добавить те штуки, которые пришли ему в голову во время заточения! Ух, ребята, как же хочется поскорее попробовать задуманное на деле!
Второе же, что хотел обнаружить Рыков, был секрет невероятной силы и выносливости големов. Вот ему самому, например, это не удалось. И каждая победа давалась ценой потери собственного ресурса. Увеличение роста сопровождалось снижением прочности костяка, удлинение конечности – ее утоньшением. Поэтому надо было непременно разобраться, как это делает противник. Задача стоила того, чтобы отдаться ее решению целиком.
* * *
Переход мелькал за переходом, лестница, галерея, галерея, пандус! Казалось им конца не будет! Герман, несмотря на свою летную подготовку, уже давно перестал ориентироваться в пространстве. Он тупо следовал за Моховым и старался не отставать. Панама делал то же самое, только он еще тащил с собой «калаш» Валентина. Поначалу майор вообще не хотел брать с собой оружие, но Курбан настоял на этом. Разведчики-добытчики, как офицеры в шутку себя прозвали, подвергались большему риску, чем те, кто оставался, и от их удачи зависела судьба всех беглецов. Герман поддержал Курбана и вручил автомат Геннадию, с тем чтобы тот прикрывал группу сзади. Этим он как бы подчеркнул свое расположение к Панаме и тот факт, что по-прежнему доверяет ему больше, чем всем остальным. Геннадий что-то проворчал, но только лицо у него при этом разгладилось, посветлело и автомат он принял. С ним зенитчик чувствовал себя спокойнее. Зато теперь пыхтел как паровоз. Пыхтел, но молчал, хотя при такой быстрой ходьбе без автомата, конечно, было бы легче.
– Валентин, долго еще? – не выдержав, наконец спросил Герман. – Мне кажется, мы скоро уже на вершине окажемся!
– Так туда и направляемся! – Спецназовец, не сбавляя хода, обернулся и посмотрел на спутников. – Мы же и идем на вершину! Ребята, вы же офицеры, понимать должны, раз рота расположена наверху, значит, по идее, и комната хранения оружия там же. И мы уже почти на месте. Вот по этой лестнице поднимемся, окажемся в конце галереи, ведущей к посадочной площадке. А оружейная в параллельном коридоре. Я проведу вас в зал с НЗ, там найдете сухие пайки. Шоколад, консервы…
– Слушай, садист, что входит в сухой паек, мы и без тебя знаем! – разозлился Геннадий. – Говорили же тебе, о еде ни слова, пока не доберемся до нее! А там дальше посмотрим!
– Нет, давай сначала за оружием! – вмешался Герман. – Ты-то уже с автоматом, а мы с пустыми руками идем. Надеюсь, на нашу долю хватит? Как, Валентин, не зря идем?
– Не бойся, там столько, что все не унесешь, – сказал Мохов. – Сюда свозилось самое современное оружие. Такое, которое только на выставках можно увидеть.
– А‑а, тогда я знаю, кто вам его поставлял, – проговорил, пыхтя и задыхаясь, Геннадий. – Свенсон, его рук дело!
– Ошибаешься, это еще Бина запасы, – Опроверг догадку зенитчика Мохов
– Слушай, я все хотел спросить. – Герман кашлянул, прочищая горло. – Я про челнок. Сел он красиво. Можно сказать, эффектно. Но как он из подземелья выбираться будет? Снова плиту опускать придется или каким-то другим способом?
– А ты, майор, не обратил внимания, что высота воды в озерах разная? Хотя по законам физики жидкость в сообщающихся сосудах…
– Знаю, знаю, – пробурчал Герман. – Заметил. Но не до физики было. А… правда, как же такое возможно?
– Клапан? – предположил Геннадий.
– Почти. – Мохов открыл очередной переход. – Это последний, – пояснил он мимоходом. – А что касается озер, так между ними есть канал… Даже скорее шлюз, насос. Нк нему пристроена насосная станция. Одним словом, там располагается система, поддерживающая уровень воды в обоих озерах и пропускающая Хранителя вверх-вниз. Челнок, выполнив задачу, уходит под воду в нижнем озере, а выплывает в верхнем, точнее, стартует из-под воды в верхнем озере. А вы как думали, почему вода прибывает, перед тем как появиться ушану носатому?
– А откуда он вообще взялся, монстр этот? – поинтересовался Панама.
– Да кто его знает? – Мохов пожал плечами. – Золотой как-то говорил, что привезли его с другой планеты! Хвастался про мощь кытмирских технологий, тогда и рассказал. Хранителя малышом его доставили, на его планете сходная среда, климат… А под то, что ему не подходило, модифицировали соответствующие органы и все стало подходить. Затем добавили агрессии, подкорректировали вкусовые предпочтения – чтобы людоеда из него сделать, вот и появился злобный монстр! Затем прогнали через пару аулов, чтобы население запугать… Это големы особенно любят – запугать кого-нибудь.
– Ты подожди, с Хранителем позже разберемся! – сказал Герман. – Ты про челнок не объяснил.
– А что про него объяснять-то? Автомат он и есть автомат. Правда, там, внизу, под землей он подчиняется командам големов, без нее он не начнет загрузку… или закачку. Он набирает… Понимаешь, Хранитель выделяет в воду продукты своих желез, слизь такую… Темную, противную. А в этой слизи живут бактерии, из которых там, на орбите, выращивают роботов, тех самых, что в «Авиценну» вливают…
– Что?! – Герман почувствовал во рту банановый привкус, в желудке появился неприятный холодок. – Ты хочешь сказать, что те самые нанороботы, это… дерьмо Хранителя?
– Скорее что‑то другое. Я думаю, это его сперма. Впрочем, кто его знает? Да и вообще кытмирянам не она нужна, а бактерии, которые живут в озере. А вот для чего этим бактериям слизь, не знаю. То ли для еды, то ли для размножения. И все, больше ничего не скажу, потому что не знаю. Как они там, – Валентин посмотрел вверх, – производят концентрат, понятия не имею.
– Ну ни хрена себе! – Герман с отвращением сплюнул и положил руку на живот. Он чувствовал, что его вот-вот вырвет. – Вот чего не пробовал раньше, так это… тьфу ты, мать твою!
– Ты чего? – спросил его Панама. – Чего ругаешься?
– Наверное, он спирта нашего глотнул, – догадался Мохов. – Ерунда, не комплексуй, не ты первый. Ну что, вот мы и пришли. Там, в середине коридора, оружейная комната. В конце склад НЗ, как я и говорил. Так что, майор, куда прикажешь сначала?
– Оружие! – Герман был согласен лучше голодать, чем упустить возможность заполучить хороший автомат и пару запасных магазинов к нему. – И чем скорее, тем лучше.
– Тогда так, стойте здесь и особо не высовывайтесь. Ходят здесь не часто, но все же лучше поостеречься. Я пойду вперед и открою проход. Как только махну рукой, мухой ко мне!
С этими словами Мохов вышел из-за угла и направился к оружейной комнате.
– Не обманет? – тихо спросил Панама, глядя ему вслед. – Ох, что-то неспокойно мне!
– Мне тоже, – признался Герман. – Но только не из-за Мохова, в нем я почему-то не сомневаюсь, а за ребят беспокоюсь, которые внизу остались. Как они там? Одни, безоружные…
– С ними Курбан, а это, я тебе скажу, немало, – успокоительным тоном проговорил Панама. – Я своими глазами видел, на что он способен.
– Да? – удивился Герман. – А с виду тихий такой, вежливый. Мне он нравился.
– Мне тоже Курбан нравится. – Геннадий неожиданно рассердился: – Нравится, не нравится, разве дело в этом? Но если допустить на секунду, что он противник, то я предпочел бы сойтись с Валентином, чем с ним! Тогда б у меня хотя бы небольшой, но шанс оставался.
– Ты это серьезно? Вот не подумал бы…
– Тихо! – Панама отпрянул назад и потянул за собой Германа. – Блин, влипли!
– Что там такое?
– Там идет кто-то, – прошептал Панама. – В форме.
– Вот черт! А как же Валентин?
– Выкрутится! Он-то выкрутится, а вот мы…
– Генка, кончай! – разозлился Герман. – Не торопись плохое о людях говорить!
Он осторожно высунул голову из-за угла и стал наблюдать за тем, что происходило в коридоре.
Глава 20
– Товарищ капитан? – обрадовался Тараненко. – Вот здорово! А то мы тут все ищем вас! Беспокоимся! Куликова нет, вас нет, всем командует Махмудов. – При упоминании о бронзовом по лицу прапорщика пробежала тень. – А мы уже не знаем, что и думать! Товарищ капитан, а что это с вами? Вы ранены?
– Чепуха! – отмахнулся ротный. – В меня трансформер пальнул…
– Кто? Трансформер?
– Ну, самовольщик, – Валентин вдруг вспомнил, что прапорщик всего-навсего «мобилизованный», не голем. И, конечно, не знает, что так называют вышедших из-под контроля рабов. – Ладно, ты все равно не в курсе, сам потом все поймешь. А пока… Кстати, а ты куда собрался? И что вообще происходит? Я-то снизу иду, новостей не знаю.
– Да я в принципе тоже не особо посвящен. – Виктор давно мечтал стать големом и не упускал случая напомнить об обещании не забыть его при «раздаче» статусов. – Прилетел челнок, ну это вы, наверное, знаете?
– Да, знаю, что еще?
– Махмудов суету нереальную развел, – продолжал прапорщик. – Приказал поднять всех по тревоге! Вас искал. А кого поднимать, все и так по постам расставлены! Даже не знаю, как подмену организовать. Может, сухим пайком еду раздать?
– А что, правильная мысль. – Валентин одобрительно качнул головой. – Так и сделай. Давай, прямо сейчас и займись! А я переоденусь – и туда, вниз, к Куликову. Посмотрю, чтобы они там тоже, как ты говоришь, не заскучали. Что-то беглецы у нас хлопотные попались. Только вот переоденусь, а заодно и цинк с патронами захвачу, а то ведь выскочили с тем, что в подсумках было!
С этими словами Валентин открыл вход, он рассчитывал, что получив очередную порцию новостей прапорщик отправится по делам, но тот стоял и, судя по всему, не собирался уходить.
– Товарищ капитан, а где первый взвод?
– Дежурят внизу там, – ответил Мохов. – Все? Или еще есть вопросы?
– Товарищ капитан, – Видно было, что прапорщик хочет что-то сказать, но не решается.
– Ну, давай, не темни, говори! – подбодрил его капитан. – Уж ты-то можешь со мной в открытую! Мы же с тобой дольше всех вместе служим.
Это было правдой. Тараненко попал к Мохову еще солдатом. Валентин был тогда взводным и носил лейтенантские погоны. Именно ему пришлось обучать новичка-первогодка премудростям спецназовской науки. И именно он убедил Виктора остаться на сверхсрочную службу и подать документы в школу прапорщиков.
– Понимаете, товарищ капитан, я не знаю, имею ли я право говорить об этом, но мне не нравится, что Ваххабит вызвал своих лохматых. – Тараненко поднял голову и посмотрел в глаза командиру. – Это воинская часть, а не… Да что говорить, раньше мы с ними дрались, гибли наши товарищи, мы тоже в долгу не оставались, а сейчас… Ну, вы меня понимаете!
Валентин, прикусив губу, задумался. Он испытывал те же чувства к големам, что и его прапорщик. Может, все ему объяснить, сказать, что он теперь смотрит на происходящее совсем другими глазами? Только имеет ли он право сделать это, не поставит ли под угрозу тех, кто доверился ему, кто сейчас ждет от него помощи? Но, с другой стороны, разве его подчиненные не заслуживают такой же поддержки и защиты? Эх, знать бы только, как они отнесутся к тому, что их ротный раньше говорил одно, а теперь другое!
– Виктор, скажи мне, – начал Мохов, пристально глядя в глаза прапорщика, – только от души скажи, не по обязанности, а по правде, как чувствуешь! Как на душе лежит, если б тебе сказали: выбирай, останешься ты простым спецназовцем, прапорщиком, командиром взвода, но простым, не «мобилизованным», или сделаешься големом, что бы ты ответил?
В глазах Тараненко зажглось удивление. Он ожидал услышать что угодно, но только не это. И от кого? От того, кто все это время рассказывал, как будет здорово, когда они все поднимут свой статус, какое они все получат могущество, какую власть над остальными людьми. Да что там говорить, не кто иной, как сам ротный следил за тем, чтобы каждый боец получил свою дозу «Авиценны».
– А кем мы будем без наших покровителей? – Виктор дернул подбородком, указывая куда-то за спину. – Без них? Ну, представьте сами, что все это сон, что мы проснулись и оказалось, что нет чистильщика, нет бронзовых, нет големов. А есть война с Чечней, есть дохлая зарплата, да и ту не платят, есть перспектива, что получишь пулю и сдохнешь как обычный человек. А еще хуже, станешь калекой и уйдешь на нищенскую пенсию! Есть пьяные, плохо одетые и давно не евшие досыта бойцы родом из неблагополучных семей, частью наркоманы, частью дистрофики! Нет уж, по мне лучше порядок. Установленный чужой планетой, чужой цивилизацией, но порядок, чем такое… чем такая… Товарищ капитан, а почему вы спросили?
Валентин ответил не сразу. Он так и не понял, действительно ли прапорщик говорит то, что думает, или, как это столетиями водится на Руси, то, что от него хочет услышать начальство? Впрочем, это было бы естественно – сколько раз сам Мохов себя ловил на том, что поступает точно так же. Чутьем улавливал, куда дует ветер, и, поедая глазами начальника, выдавал мысли его, этого самого начальника, за свои собственные. Или выступал с речью перед бойцами, зная, что целая армия стукачей тут же сообщит кому следует, что он говорил и какое при этом у него было выражение лица. С верой ли говорил или по обязанности. Надо было верить, непременно! И действительно верили. Ибо это умение «верить» в то, что нужно в данный момент, генетически передалось от тех, кто спасся, уберегся и не попал в число не умеющих «верить».
– Да потому, Витя, что выбор еще есть. – Валентин вздохнул. – Но только до той поры, пока големы не захватят всю Землю. Вот уж тогда никто ни у кого спрашивать не будет. Вот тогда начнется настоящий порядок. Не мы, а они будут решать, что нам есть, что носить, кого любить, с кем детей делать. И детей наших не мы будем воспитывать, а они, вернее, те из нас, кого они поставят воспитывать наших детей так, как считают нужным хозяева. И держать людей на Земле они будут столько, сколько им надо. Достаточно для добычи минералов в нужном количестве – стоп, хватит размножаться! А нет, не хватает рабочих рук, становись бабы в позу и получай массовое оплодотворение! Или, еще лучше, как мы коров – шприцем, семенем одного производителя. А остальных, дабы гормоны на башку не давили, в мерины. В волы. В кастраты.
– Товарищ капитан, – растерянно забормотал Тараненко. – Зачем вы это мне говорите? Что вы от меня хотите?
– Я, Витя, хочу, чтобы ты еще раз подумал, с кем ты – с людьми или с теми, кто поможет людям стать волами. – Мохов прекрасно понимал, что поставил себя в полную зависимость от прапорщика. Но он знал Тараненко, не раз ходил с ним на задания, а потому был уверен, что тот, даже если и не поймет его, то и не предаст. – Давай, время у тебя… у нас еще есть. Только мало его. А пока поднимись наверх и проконтролируй там наших ребят. Пусть держатся в стороне от всего, что будет… Что может произойти. Я хочу успеть переговорить с ними, но позже. И еще. Не как командир, как друг прошу, если кто‑то будет сюда идти, дай знать!
– Как всегда, три нажатия, потом два? На вашей частоте?
– Знаешь, давай сменим сигнал! – Мохов улыбнулся, стараясь хоть как-то разрядить напряженность. – Лучше два, затем три.
– Хорошо, командир! – Тараненко быстро подошел к стене и открыл проход. – И я подумаю над тем, что вы сказали. Обязательно подумаю.
* * *
Первый успех пришел через час напряженной работы. По правде говоря, искал он в это время совсем не то, что нашел, но от этого ценность находки не уменьшалась. А получилось все так. Резонно рассудив, что код рабской подчиненности големов должен быть защищен, продублирован, а скорее всего, даже многократно обеспечен резервом надежности, Толик стал искать повторяющиеся наборы групп команд. Обнаружив такие, он стал внимательно разбираться, как кытмирские ученые реализовали процедуру зависимости и вдруг понял, до чего же гениальны чужие программисты. Кем они были, страшными поработителями или такими же рабами еще более гениальных существ, сказать невозможно, но вот плоды их труда были удивительны. Рыков мог поспорить, что ни один из землян еще не додумался создать такой код. Программный генератор! Да-да, самый настоящий генератор энергии. Многократно повторенный, а потому почти неуязвимый извне, внутренний источник питания.
Анатолий ошарашенно смотрел на дисплей и не верил своим глазам. Это же просто… невозможно! Это нонсенс! Это противоречит закону сохранения энергии! Это вообще противоречит всему, что известно земным ученым. Земным!
Хотя кто может сказать, а все ли верно из того, что на Земле считают незыблемым? Все ли правильно толкует наша наука? Так уж непогрешимы наши ученные? Кроме того, что им известно, есть ведь еще и неизвестное! И совсем не обязательно, что кажущееся несокрушимым на Земле давно уже не опровергнуто на другой планете…
– Толик, что случилось? – донесся до него встревоженный голос Валерии. – Ты такой бледный! Тебе плохо? Толик, ты меня слышишь? Да очнись ты!
– Что? – Рыков вздрогнул и посмотрел на нее непонимающими глазами. – Что ты говоришь?
– Я спрашиваю, как ты себя чувствуешь? – Лера перевела глаза на ноутбук. – Ты сильно побледнел! Мне показалось… Ладно, извини, я, наверное, зря тебя отвлекла.
– Да нет, все в порядке, – пробормотал Анатолий и вновь повернулся к дисплею. – Я скоро. Вот только одну штуку отыщу и вы такое увидите! А потом начнем программирование. Вот только сейчас кое-что…
Продолжая невнятно бормотать, Толик вновь погрузился в работу. Он позабыл обо всем на свете, кроме компьютера и того, что в нем находилось. Голод, неудобства, усталость – ничего не было. Были только он и дисплей. И бесконечно интересная задача! Такая, по сравнению с которой все остальное казалось бесконечно малым и далеким. Даже возвращение разведчиков-добытчиков.
А зря, зрелище было еще то! Увешанные оружием почище Арнольда Кононовича Коммандос, они еле протиснулись друг за другом в просторный проход, похожие на некие фантастические существа в круглых шлемах с антеннами и пластиковыми забралами, с торчащими за плечами стволами. Они несли столько груза, что просто не верилось, что человек способен так много унести. Автоматы, пистолеты, ножи, гранаты, бронежилеты, шлемы, вещмешки, наполненные упаковками с сухим пайком и пластиковыми бутылками с водой…
Кажется, ничто не было забыто. Додумались захватить даже комплекты запасного обмундирования. Правда, при комплектовании склада как‑то само собой разумелось, что бойцы роты крепкие ребята, других в «краповые береты» не берут, поэтому для Леры подходящего размера не нашлось. Но прочный бронежилет из прессованного нейлона и шлем‑каску для нее захватили.
– Ну что, друг клавишный, как успехи? – довольный Герман подошел к Толику и протянул ему бутерброд, сделанный Лерой. – Возьми, подкрепись. И не забудь переодеться. Здесь, – Герман показал вещмешок, – форма и броник. Понимаю, что не очень хочется надевать камуфляж, но зато он свежий и чистый. А в шлеме найдешь радиостанцию, частоты уже настроены, осталось выбрать позывной. Кем будешь?
– Стэном! – не задумываясь выпалил Толик, мгновенно вспомнив своего верного друга‑полуволка, погибшего вместе с мамой и отцом. – Мой позывной будет «Стэн».
– Отлично! А мой будет «Небожитель». – Александров присел рядом с товарищем и посмотрел на монитор. – Панама так и будет – Панама, Леру решили назвать Ларой Крофт. Это Гарун придумал. Его же самого «Горцем два» зови. Я предлагал «Дунканом Маклаудом», раз бессмертный, да «Горец один» не согласен.
– А Мохов, наверное, Мох? – улыбнулся Толик, жуя бутерброд и запивая водой из пластиковой бутылочки. Он был недоволен задержкой в работе, но разве можно было отказаться от еды?
– Он решил «Ренегатом» назваться. – На лице Германа выразилось сочувствие. Спецназовец нравился ему, и он не понимал своих друзей, которые все еще продолжали на того коситься. Хотя, с другой стороны, их, наверное, можно понять, ведь Германа, в отличие от них, не арестовывали, в каменный мешок не бросали, не унижали. – Он этот позывной сам выбрал, а мы не стали его отговаривать.
– Все никак в Джеймсов Бондов не наиграетесь?
– Так это же на всякий случай! Вдруг пригодится? Не сейчас, так потом. Мало ли какая ситуация сложится! Ну да ладно, у тебя как дела?
– У, дела класс! Как ты говоришь, продвигаются! Скоро смогу начать вас усиливать, – похвастался Рыков. – Нашел такие вещи интересные! Программный генератор, блок наведения и стрельбы – они, оказывается, энергией стреляют. Накапливают энергию и стреляют. Берегут ее как зеницу ока, у них даже сексуальные реакции подавлены, чтобы зря на женщин энергию не расходовать! И чем выше статус, тем выше частота генератора и сила удара. Причем идет множественная модуляция непонятного мне принципа, но мне кажется, что это разрушающие коды. Осталось только разобраться, где прописываются команды безусловного подчинения, преданности Кытмиру и высшим големам. И знаешь, я как будто бы уже подобрался к решению! Эти черти сумели так замаскировать эту часть программы, что сразу и не найдешь! Она не является отдельным модулем, она прописывается везде и обладает абсолютным приоритетом. Абсолютным, понимаешь? А потому, как говорится, в крови сидит! И действительно, в самом полном смысле слова, в крови сидит и по всему телу разносится.
– И что же делать? – спросил, мрачнея, Герман. – Получается, что ты не сможешь ее убрать?
– А как уберешь то, чего нет? Ее нет в отдельном виде. Хитро и умно. – Толик ухмыльнулся. – Но Кытмиряне не рассчитывали на то, что им придется иметь дело с нами, земными программистами!
– Что-нибудь придумал? – В голосе Александрова послышалась нотка надежды.
– Да отключу просто команду на исполнение, и все! И еще этим же кодом буду заряды свои модулировать!
– В смысле?
– Ну, я все думал, что же с Моховым произошло, как получилось, что он «забыл», что он глиняный?!
– Ну и?
– Вот и ну! Стерлась его программа от моего выстрела! Видимо, природа у него другая была! Не такая, как у големов!
– И что теперь? Как это нам поможет? – Герман посмотрел на Рыка с подозрением. – Будешь нас сначала программировать, а потом расстреливать?
– Глупости не говори! Все не так грустно. Постараюсь сделать так, чтобы код принудительной преданности не проходил. Команда не будет передаваться, непосредственным исполнителям – нанороботам!
– А что, есть и такая команда? – удивился Герман. – Быть преданным?
– Нет, такой команды нет. Но есть возможность поощрять преданность приятными, близкими к оргазму ощущениями и наказывать дикой болью за отказ от нее. Прямо собачки Павлова! Привьют тебе такие условные рефлексы, что, даже не включая сознание, будешь хвостом вилять только тогда, когда хозяин разрешит. И все это делает вон та штучка! – Рыков показал на программатор. – А я сделаю так, чтобы команды наказания и поощрения не прошли. Вот и все.
– И что, значит, ты не сможешь переподчинить себе големов? – огорчился Александров.
– А зачем? – Толик посмотрел налетчика. – Главное, люди станут свободны. Не будут зависеть от Кытмира.
– Ну и?
– Что «ну и»? Разве ты, став Золотым, но без рабского подчинения кытмирянам, не останешься человеком? Усовершенствованным, умеющим летать, суперменом, но человеком, не рабом. И на чьей стороне ты станешь биться? На стороне свободы или на стороне тех, кто хочет тебя сделать невольником?
– Ну, ясно же и так, чего спрашивать?
– Вот и я про то же! – снова улыбнулся Рыков. – В этом-то и сила наша, что нас заставлять защищать Землю не надо, мы и без того будем драться. Вот и надобность в дрессуре отпадает.
– Ну, ты Эйнштейн! И Сенека! – Теперь заулыбался и Герман. – Прям шампунь какой-то! «Хэд энд шолдерс». Программист и философ в одном флаконе!
– А при чем здесь Эйнштейн? Он программистом не был! Да и не надо высоких гениев задевать. Эйнштейн! Вот замахнулся! Рыков и Сенека – я еще согласен. Скромно и со вкусом.
– Да уж, вижу, какой ты скромник! – Герман засмеялся во весь голос. – Ладно, не буду тебе мешать, но не забудь надеть бронежилет и шлем. Нам твоя голова сейчас важнее своих.
Он встал и отошел в сторону, туда, где Панама, довольно поглаживая себя по животу, переставшим, наконец, бурчать от голода, рассуждал о том, как хорошо было бы, если б еще и спирта с собой прихватили. Оба горца, Лера и вошедший в доверие после успешной экспедиции за оружием Мохов сидели, прислонившись к стене и лениво слушали его треп.
– Вот ты говоришь, летчики, летчики, белая кость, – протянул Геннадий, увидев, что майор решил присоединиться к их обществу. – А вот ты, как старший по званию, со своими задачами не справляешься.
– Да я и не претендую ни на что. – Герман равнодушно пожал плечами и присел на корточки рядом с Лерой. – Хочешь, давай, командуй! Только что вы, зенитчики, без нас стоите? Кому без авиации нужны? Никому! Вот я и говорю, паразиты вы. На нас живете и за нами же охотитесь. Вредите тем, от кого кормитесь. Глисты, одним словом.
– Мы… мы… глисты? – взвился Панама. Он уже и не рад был, что зацепил майора. – Да вы, да мы… вас… как воробьев! Рогаткой!
– Вот-вот, я про то самое и говорю, – под общий смех сказал Герман. – И вообще, что ты с авиацией тягаешься? Кто вы, а кто мы!
– Ах, ну конечно, куда ж нам до вас! – Панама вошел в азарт и лихорадочно соображал, как бы уесть Германа. – Ты вон даже позывной себе взял – «Небожитель»!
– Иронизируешь? – Герман приобнял Леру за плечо и прижал ее к себе. Девушка расслабленно прильнула к нему и положила голову ему на плечо. – А кто из вас – спецназа, пехоты, танкистов, моряков… разведчиков, комитетчиков, да бери кого хочешь, только летунов оставь в покое, – так вот скажи, кто из вас может похвастаться, что ему под силу сразу трех министров обороны в отставку отправить?
