Александра Завалина
Семь ударов
21 сентября. Вечер
Я отдавала себе отчет, что это опасно. Как-никак Костя связан с какой-то неизвестной мистической силой, и он, быть может, сумел защитить свой дом. Эх, как бы мне сейчас хотелось посоветоваться с Мишей… Может, не такой он и чокнутый? Вот только до сих пор не понимаю, почему он решил мне помочь? Уверенный в том, что я виновна… и пропал так странно…
Хочешь ты справедливости. И он того же хочет. Присмотрись к нему хорошенько… вместе вы найдете то, что ищете.
Может, зря я убежала от Миши?
Итак, Костя жил в частном доме где-то на краю города. Натянув кепку и капюшон, я села на автобус и доехала до конечной остановки. Благодаря Лизе, я выглядела нормально, а не как подозрительная личность или бомж.
Я вышла на темной остановке вместе с несколькими людьми и сделала вид, что уткнулась в смартфон. Лампочка надо мной гудела и мигала. Дом Кости Чернова располагался прямо передо мной. В нижних окнах горел свет, наверху окна зияли черными провалами.
Когда-то Лиза бывала в гостях у Кости (он настраивал ей игру) и потому подробно описала, где что находится. Было бы лучше, если бы и Настя (которая знала о Косте больше нас) подключилась, но Лиза наотрез отказалась расспрашивать ее – даже как бы между прочим. Это задело меня. Судя по сухости, с которой Лиза отозвалась о Насте, та перестала верить, что я – не убийца. Ну что ж… тем сильнее я захотела расправиться с Костей.
Сомнения роились вокруг меня знаками вопроса. А что, если я не найду ни одной улики против него? И что будет, когда я позвоню в полицию? Смогут ли они схватить его, когда у него за плечами неведомая сила? А что будет со мной, если Костя поймает меня за руку в собственном доме?
Нет! Я обязана что-то сделать! И я вызову полицию! Кто, если не они, схватит настоящего преступника?
Лиза обещала подговорить знакомую задержать Костю, а сама поклялась незаметно следить за ним и докладывать о каждом его шаге. Поэтому дома были только его родители. Окно Костиной комнаты чернело наверху. Прямо под ним находился скат крыши, так что я могла с легкостью забраться. Хорошо, что у них нет собак.
Я отошла из-под фонаря и огляделась. Окна соседних домов горели, и к счастью, никто не высовывал наружу любопытный нос. Сейчас! Я бросилась через дорогу, затесалась в кусты и полезла на забор. Ветки хлестали по щекам, железные прутья рвали перчатки, но вот я подтянулась и спрыгнула на лужайку в тени садовых деревьев. Над входной дверью горела лампочка, освещая вечерний мрак. Я на какое-то время затаилась и прислушалась. Снаружи никого. Можно идти дальше.
Я с разбега бросилась, подтянулась на скат крыши, чуть не упала, но каким-то чудом оказалась у окна Костиной комнаты. Но было громко! Скрежет жестяной крыши до сих пор отдавался у меня в ушах, пока я переводила дыхание. Сквозь бешеное сердцебиение я прислушалась и немного успокоилось – тихо.
Я осторожно проверила телефон. На экране высветилось сообщение, отправленное Лизой пять минут назад: «Они в кафешке, он чинит ей ноутбук. Давай быстрее! Он торопится».
Я бросилась к окну. Я потянула его на себя. Окно послушно распахнулось мне навстречу. Лиза оказалась права! Сломанное окно до сих пор не поменяли на новое… Иначе пришлось бы использовать план Б.
Я шагнула внутрь и тщательно закрыла окно. Задвижка болталась. Как можно быть таким неосторожным? Включив фонарик, я принялась обследовать комнату. Судя по голосам, его родители находились внизу и смотрели телевизор. Пришло сообщение от Лизы: «Поторопись! Он закончил и садится на велосипед».
Точно же! Костя из тех, кто ездит в школу на велосипеде… Интересно, сколько ему понадобится, чтобы доехать до дома? Думаю, около часа… успеваю.
Первым делом я проверила письменный стол, но там, кроме тетрадей по алгебре и геометрии, ничего не оказалось. Я открыла ящик за ящиком и тщательно просканировала содержимое. Ручки, тетради и всюду – детальки Лего и куски проволоки. Я заглянула под кровать и увидела черную папку. Достала ее, заглянула… и поняла, что искать дальше не придется.
Блокнот. А в блокноте – имена всех жертв, начиная от Маши и заканчивая Вероникой. Некоторые листки выдернуты. Я снова пролистала в начало. Вот, пожалуйста, Маша Ножова. Вот записан ее адрес и зачеркнут. Я посмотрела дальше. Все адреса были зачеркнуты. По коже пробежал мороз. Я сфотографировала каждую страницу, перелистнула Веронику Дубцову и увидела следующее имя: Настя Берген. И ее адрес. Незачеркнутый.
Я сглотнула. Так значит, следующая – Настя? Нет, Костя, ты не убьешь ее! Я вытащила из папки листок бумаги и расправила его. Наверху значилось «wst», а чуть ниже был набросан значок приложения: что-то вроде синего квадрата и черной кисточки над ним. Рисовал Костя неплохо – не зря родители художники. И дальше Костя набросал мини-комикс. Письмо, перелетающее из одного квадратика в другой. Кто-то открывает его, получая на смартфон. В следующем квадратике письмо как будто рвется и оттуда что-то выползает. Дальше – над бедной жертвой расползается черный дым с глазами. Я перевернула листок и прочитала строчку «монстр – портрет – приложение – город». Чуть ниже написано «Копия – зло». Я снова все сфотографировала. Хорошо бы найти еще что-нибудь более явное – окровавленный нож, например…
Снова сообщение. Лиза писала: «Лина, уходи оттуда! Он скоро приедет!» А мне в голову пришла безумная мысль. Нужно спрятаться! Вот прямо тут, в его комнате! Подождать его! И посмотреть, что он будет делать!
«Ты ведь не собираешься ждать его там?!» – спросила Лиза.
«Нет», – отправила я и заглянула в шкаф. Интересно, то существо, которое убивает и похоже на меня… оно почувствует, если я буду находиться в этой комнате?
Я подошла к кровати и посмотрела под подушкой. Вдруг что-то есть? И вдруг обнаружила камеру, направленную прямо на меня. Камера была маленькой и торчала между двух книг, стоящих на полке. Я отскочила и чертыхнулась. Я не ошиблась! Это точно камера, не будь моя мама журналисткой!
Черт, черт, черт! Наверняка он все видел! Пора уносить ноги! Я засунула смартфон во внутренний карман куртки и бросилась к окну. Скользнула вниз по крыше и спрыгнула.
А в следующее мгновение ко мне метнулась тень и с силой прижала к стене. Рот зажала рука в кожаной перчатке. Я попыталась пихнуть его, но не сильно преуспела – только больнее ударилась затылком о стену.
– Тс-с, Алина… ты же не хочешь, чтобы тебя услышали?
Я с ужасом посмотрела на нападавшего. Я узнала этот голос. И хотя его лицо закрывала тень, я поняла – это он. Это Костя Чернов собственной персоной! Но как он так быстро добрался до дома? Не прошло и сорока минут…
– Я вызову полицию, – невнятно прошипела я сквозь его перчатку, пытаясь дотянуться до телефона. – Ты, чертов убийца!..
Костя сильнее вцепился мне в плечо. Я зажмурилась.
21 сентября. Вечер
Лиза ходила туда-сюда и кусала ногти. Последнее сообщение от Алины пришло больше получаса назад, а это значило, что-то пошло не по плану. Надо скорее вызывать полицию! Надо ехать к его дому!
Телефон коротко провибрировал в ее руке, и Лиза, вздрогнув, открыла сообщение: «Все в порядке, Лиза. Можешь идти домой. Напишу тебе позже». Лиза нахмурилась. Что-то было не так. Как это – «можешь идти домой»? Лина с дуба рухнула?
«Никуда я не пойду, пока мы не встретимся!» – написала Лиза и бахнулась на подушки. Она ждала Алину в их тайном штабе и уходить не собиралась. Огоньки горели желтым, словно маленькие солнышки, и отсвечивали от стен.
«Хорошо, – написала Алина. – Буду через час».
Лиза кивнула сама себе и позвонила маме, сообщила, что задержится. Было восемь часов вечера, так что ничего страшного. Но до девяти она места себе не находила: то сидела и смотрела на огоньки, то вставала и принималась ходить туда-сюда, то выходила и смотрела на город. Плохое предчувствие преследовало ее. Что-то было не так. Изначально они с Алиной договорились встретиться в восемь, но почему вдруг она задержалась? Что случилось?
Лиза услышала шаги и поднялась с подушек. Ну наконец-то, идет! Когда шаги приблизились, Лиза насторожилась. Слишком тяжелая поступь… это не Алина.
Лиза метнулась к приоткрытой двери и захлопнула ее перед носом у входящего. Но ключ повернуть не успела. Дверь с силой отворилась, и на пороге возник Костя Чернов.
21 сентября. Вечер
– Помолчи, ладно? – Костя тащил меня куда-то, продолжая закрывать мне рот вонючей перчаткой. Я пыталась отбиться, пихалась, ругалась сквозь зубы, но Костя, казавшийся таким неуклюжим и нескладным, был довольно-таки сильным. На секунду мне подумалось, что, возможно, ему помогает та темная сила, убившая четырех человек.
Костя протащил меня через запущенный сад и втолкнул в тесный сарайчик, забитый всяким хламом. Указал на пыльную скамейку – садись, мол. Но едва оказавшись на свободе, я набрала в грудь побольше воздуха и…
Я не успела крикнуть. Костя ругнулся, метнулся ко мне и снова заткнул мне рот. Силой усадил на скамью и приказал:
– Алина, молчи. Хочешь в тюрьму отправиться?
Я что-то промычала.
– Давай все проясним: я не собираюсь вредить тебе. А ты не ори, ладно?
Ага, нашел дурочку! Я укусила его за руку сквозь перчатку, Костя отдернул ее:
– Помо…
Снова рука. Я почувствовала, что задыхаюсь от переполняющих меня эмоций.
– Ты, убийца… – пробурчала я сквозь перчатку.
– Да, я убийца, – ответил Костя. – И мне жаль, что оно вмешало тебя во все это. Я совсем этого не хотел…
Я перестала пихать его и застыла. О чем это он? Зубы мне заговаривает? Что еще за «оно»? Увидев, что я немного успокоилась, Костя осторожно отнял от моего лица руку и слегка отодвинулся. Я глянула на дверь. Дверь находилась за его спиной.
– По моей вине погибла Маша… и все эти ребята, – сказал Костя странным, ломким голосом. – Но я не хотел этого! И ты… прости меня. То, что все обвинения возложили на тебя… я не знал.
– Ну так признайся! – резко ответила я. – Если сожалеешь, признайся, что ты убийца!
Я была зажата в углу и сидела на краешке скамейки. Дверь была заперта на щеколду, в сарае стоял полумрак, рассеиваемый неверным светом уличного фонаря.
– Я пытался, – жалко пробормотал Костя. – Я ходил в участок – и не один раз, но они мне не верили. Они выставили меня вон, решили, что я спятил… Прости за все.
– У тебя в комнате блокнот с жертвами, – заявила я. – Я видела, что ты собираешься убить Настю! Как ты можешь?.. Как ты мог?!
– Ты неправильно поняла, я не собираюсь убивать Настю! – воскликнул Костя. – Я просто пытаюсь понять, кто станет следующим! Я хочу предотвратить это!
Что за бред? Да по всему выходит, что он убийца, вон, даже сам признался… вот было бы здорово включить диктофон.
– Все жертвы получали файлы под странным форматом, – сказала я. – И под этим же названием у тебя приложение в смартфоне. Я не знаю, как ты убиваешь, но все умирают, получая этот файл!
– Я виноват, Алина, да, я убийца, но я не убиваю! Я не рассылаю эти файлы, пойми уже, наконец! – Костя не сводил с меня глаз, и мне было трудно выбрать момент, чтобы сделать ноги. – Я создал это приложение, учась программировать… а оно вон как вышло. Пожалуйста, выслушай меня.
Я застыла. Мои мозги рвались на части. Как это «я убийца», но «я не убиваю»? Я что, снова ошиблась? И при чем тут программирование?
– Выслушай, прошу. Ты больше всех обязана знать правду.
Я кивнула. Но готова была сбежать в любую минуту. Вот только он отвлечется, я сразу…
– Я придумал приложение по рисованию. Вообще-то оно похоже на «Пойнт», но есть кое-какие дополнительные функции… для тех, кто только учится рисовать. Да не суть! В общем, я работал над этим приложением целое лето и вложил туда всю душу. – Он сделал паузу, сглотнул. – А в начале сентября родители устроили ремонт, поэтому я ушел на чердак. Ты знаешь, наверное, что мои родители художники. Так вот, на чердаке лежит много всяких картин, которые родители купили на разных выставках или привезли из-за заграницы. – Костя замолчал и посмотрел на меня. Свет фонаря касался моего лица, долетая от окошечка над дверью, а вот его лицо оставалось в тени. – И была там одна картина… я точно не знаю. Кажется, родители привезли ее из Индии… или из Англии? Не знаю. Там изображен человек в пустыне на вершине бархана. Он льет воду из чайника, вода тянется вниз ручейком, а потом превращается в демона и протыкает ножом другого человека у подножия бархана.
Зачем он описывает мне картину? Это так важно? Я вновь бросила взгляд на дверь. Костя заметил, но продолжил свой рассказ:
– Стиль художника был интересным, и мне понравилось, как нарисовано. Чтобы испытать приложение, я попробовал перерисовать эту картину. Изначально я хотел просто набросать ее, но чем больше я рисовал, тем сильнее мне хотелось отразить все подробности. Мной двигало нездоровое желание точного копирования, и я злился, если какая-то деталь получалась не так, как у художника.
Я уже не понимала, в какие дебри унесло Костю, но продолжала слушать. Во мне разыгралось любопытство, и мне стало интересно, как он закончит столь увлекательную историю. Верила ли я в нее? Не знаю… пока – не особо.
– Вообще-то я не художник, Алина, – признался Костя. – Дело моих родителей – не мое дело. Но тогда я превратился в безумца-перфекциониста и рисовал целый день, пока не остался доволен своей работой. А потом мне стало страшно. Потому что… потому что я словно был одержим, и это пугало. Я забросил это приложение. И через какое-то время начались убийства.
– И… что? – спросила я. Неужели это все? Тогда где тут связь? Он точно не сумасшедший?
– А теперь выслушай мою теорию, – твердо произнес Костя. – Я думаю, в той картине была заключена какая-то нечистая сила. Когда я пытался точно скопировать картину, то потревожил ее, и она через меня перебралась в мое приложение. А приложение сошло с ума и… вот.
– Звучит бредово, – заметила я.
– Бредово, да, но близко к правде. Как тебе объяснить… ты знаешь это не умом и логикой, а чувствами и ощущениями. Когда я смотрел на ту картину вскользь, меня передергивало – казалось, этот демон наблюдает за мной. И очень странно, что картина мне потом понравилась – да я просто помешался на ней, пока не перерисовал!
Костя сказал, что не художник, но сейчас очень его напоминал. Своими рассуждениями о творчестве, обо всех этих ощущениях-чувствах…
– Я удалил приложение. Я удалял его снова и снова, но оно появлялось, – продолжил Костя. – Я уничтожил телефон и симку. Но на новом телефоне оно вернулось ко мне. Тогда я купил еще один телефон, а тот спрятал в ящик, но приложение каким-то образом установилось на новый телефон и исчезло со старого! Оно… будто преследовало меня! Я глазам своим не поверил, Алина! Это была какая-то магия… какая-то чертовщина…
Я даже забыла, что собиралась убежать – так меня захватила эта невероятная история. Возможно, я просто хотела верить во что-то такое, чем признать себя убийцей?
– А что насчет меня? – прохрипела я. – Почему на месте преступления находят мои ДНК… и откуда взялся окровавленный нож под моей кроватью?
– Я долго думал над этим, – отозвался Костя. – Этот монстр с картины… Грубо говоря, там изображено, как человек льет из чайника монстра, который затем кого-то убивает. Это напомнило мне сказку об Алладине, только черную ее интерпретацию. Помнишь?
– Джинн из лампы, – прошептала я.
Тут я вспомнила надпись на листке из черной папки «монстр – портрет – приложение – город». Теперь я поняла, что это значило.
– Джинн – это дым, – сказал Костя. – Он может принимать облик любого. Он принял твой облик. Возможно, он посчитал тебя собой…
– Подожди, – я разволновалась. – Но зачем ему вообще убивать?
– Там, на картине, он изображен с ножом в руке. И он убивает человека. Человек истекает кровью, на нем шесть ран, и демон наносит седьмую…
– Семь ударов ножом, – пробормотала я.
– Да.
Повисла тишина. По улице проехала машина, но я даже не шелохнулась. Голова гудела от разных мыслей.
– Но… почему я?
Костя потупился в темноте и, наверное, покраснел. Сколько раз я видела, чтобы он вот так наклонял голову – и всегда при этом краснел.
– Выкладывай, – жестко потребовала я.
– Когда я был безумным художником… я… – он помолчал, будто не знал, стоит ли говорить. – Короче говоря, я думал о тебе. Думал, какой я крутой, что создал такое приложение, да у меня будет куча заказов, да еще и рисую, как боженька… и что ты непременно…ну, обратишь на меня такого внимание. Вот о чем я думал. И в итоге открыл твою страничку в соцсетях, даже подарок отправил, правда, анонимно. А монстр… он же принимает образы. А что такое страничка в соцсетях, как не образ? К тому же, монстр перемещается через Интернет, а я как раз отправил тебе подарок, когда все случилось… – И едва слышно прошептал. – Прости.
Но я не почувствовала ничего – ни ярости, ни обиды. Как будто во мне все закончилось. Я не злилась на него. Теперь, узнав правду, узнав, что я не психичка-маньяк, я почувствовала что-то вроде облегчения. Я поверила ему – уж слишком многое походило на правду.
Да, я помню тот день, когда мне пришел анонимный подарок в виде куклы с глазами-пуговицами. Точнее – ночь. Если так подумать, тогда все и началось: мои головные боли, странная привычка стучать семь раз… Мне еще тогда какой-то бред приснился. Значит, головные боли и эта привычка – результат того, что монстр воспользовался моим обликом?
Я не почувствовала неловкости от его неуклюжего признания. Какая может быть неловкость, когда я в бегах, а на мне висят четыре убийства? Тут уж не до романтики! Но Косте стало не по себе – я это сразу поняла. Поэтому решила вернуться к темам поважнее:
– Но почему испорченные файлы приходят? Кто их рассылает?
– Я же говорю, Алина: приложение сошло с ума. Чего я только не делал! Я ходил и с кнопочным телефоном, и без него, а убийства продолжались. Оно вышло из-под моего контроля, я не знаю, что делать.
– И ты пытаешься поймать его вручную? – догадалась я. – Угадываешь, кто может быть следующим и идешь туда…
– Да. Но я…
Его перебил мой телефон. Я вытащила его из кармана и увидела, как Лиза с дюжиной вопросительных знаков спрашивает, где меня носит. Я быстро написала ответ и продолжила разговор:
– И ты думаешь, следующая – Настя?
– Предполагаю. Я не знаю точно, Алина! Я могу полагаться только на какие-то неясные расчеты! Оно не убивает, как по часам, оно хаотичное. Между убийствами может пройти три дня, а может – неделя. Я не понимаю, как определить…
Снова просигналил телефон. Лиза написала, что никуда не уйдет. Я ответила.
– Но всегда – ночью, – заметила я, пряча телефон.
– Да, всегда ночью.
– Ладно, какой у тебя план? – спросила я. – Настя не умрет! И… никто больше не должен умереть.
21 сентября. Вечер
Когда дверь отворилась, Лиза бросилась вперед и сбила его с ног. Костя упал, а она схватила его за горло и прошипела:
– Что ты сделал с Линой?!
– Лиза! Стой!
Лиза подняла голову и в неверном свете желтой гирлянды увидела запыхавшуюся Алину. Целую и невредимую. Но настоящую ли?
– Он на нашей стороне! – крикнула Алина.
– Ты просто ее копия, тварь! – крикнула Лиза, и в это время Костя спихнул ее с себя и встал, трогая себя за горло. Лиза вскочила на ноги и посмотрела сначала на него, потом – на нее.
– Лиза, это я! – рассердилась Алина. Выглядела она точь-в-точь как тогда, когда уходила к Косте. То же лицо, та же куртка. И злится, как настоящая Алина. Но Лиза все еще сомневалась – точнее, ей не хотелось остаться в дураках, потому что остаться в дураках значило умереть.
– Тогда ответь – как мы с тобой подружились?
Алина долго не раздумывала, только длинно выдохнула прежде, чем ответить:
– Мы с тобой подрались на детской площадке из-за качелей.
– И?..
– Но когда твоя мама вынесла пирожное, ты разломила его пополам и поделилась со мной.
Алина! Ее голос, интонации, ее глаза и ее воспоминания! Ох, какое облегчение… Лиза почувствовала, как мышцы обмякли, а ноги словно превратились в кисель. И хотя была уверена, на всякий случай уточнила:
– Это правда ты, Лина?
– Конечно, я! – Алина шагнула вперед и обняла ее. Это точно она.
– А что он? – отстранившись, Лиза кивнула в сторону Кости, который мялся рядом и прекрасно ее слышал.
– Он не злодей, Лиза. Сейчас мы все тебе расскажем. И у нас есть план.
22 сентября. Утро
Георгий не помнил, чтобы когда-либо так переживал. Он всегда считал Алину своей непоседливой младшей сестренкой и в школе заботился о ней, отгонял хулиганов, покупал мороженое. А теперь она – убийца.
Для всех. Но не для него. Что бы ни говорила полиция, он никогда не поверит, пока не увидит собственными глазами. В изображение на камере видеонаблюдения Георгий тоже не поверил, сумел убедить себя, что на лице подозреваемой слишком много теней, чтобы ломать глаза и искать в ней черты Алины.
Зато Георгий поверил чудику Саше, который продолжал настаивать на теории о призраке. Значит, Алина столкнулась с призраком? Можно только гадать, что произошло, но потом – пошли убийства?
– Так где ты откопал кусочек эктоплазмы? – допытывался Саша, глаза его горели. Он задавал этот вопрос каждый божий день с тех пор, как посмотрел на вещество.
Сейчас они шли из одного корпуса в другой и грели руки о бумажные стаканчики с кофе. Облака серой шалью затянули небо, но воздух был сухой и теплый.
– Санек, я уже говорил: мне принесла его Алина…
– Да, Алина… та, у которой аура экстрасенса. Необычная девушка.
Раньше Георгий не верил тому, что говорит Саша – а тот мог болтать о всякой фантастической чепухе целыми днями. Но в свете последних событий он уже не был так уверен в своем мироощущении. Уж лучше призраки и экстрасенсы, чем убийца Алина!
Вдруг Саша встал, как вкопанный, и кофе выплеснулось на его пальцы. Георгий прошел еще пару метров, пока не понял, что Саша догонять его не собирается.
– Давай бегом, мы итак опаздываем… – Георгий замолк, увидев, что горячий кофе продолжает проливаться на Сашины руки, а тому хоть бы хны. – Эй, Сань, у тебя кофе…
Саша резко вскинул на него глаза, и Георгию стало не по себе от его взгляда. Холодного… нечеловеческого…
– Слушай очень внимательно, Георгий, – произнес Саша четким голосом, совсем не попадая в привычные интонации. – Алина – не убийца. Она здесь, в городе. И ты должен помочь ей поймать монстра, который убил меня.
Георгий подумал, что ослышался. Что? Он сбрендил? Откуда он знает, где сейчас Алина? И в смысле – «монстр, который меня убил»?
– Кто ты? – спросил Георгий. Глаза у Саши были не живые. Призрачные. Его осенило, и он ляпнул. – Призрак?
– Я – Маша Ножова, – сообщил Саша. – Поймай монстра. Верни его в портрет. Портрет… – Саша замолчал, прерывисто вздохнул, словно ему стало трудно дышать, и продолжил. – Верни в портрет и уничтожь… иначе…
Саша дернулся, его глаза закатились, а тело опасно накренилось. Он пошатнулся, словно липка в чистом поле, но устоял, и во все глаза уставился на Георгия. Прошептал:
– Что-то я себя нехорошо чувствую…
Теперь это точно он, Саша. Глядя на него, Георгий пробормотал:
– Да, я тоже.
– Ох, блин! – Саша, наконец, почувствовал кофе на своих пальцах и повернул стаканчик. – Что такое? Я как будто вырубился…
– Выпал из реальности, такое бывает, – заметил Георгий, чувствуя, как закружилась голова. – Сань, я не пойду на пару. А ты?
– Пойду, – с изумлением отозвался Саша. – А ты чего?
– Мне как-то нехорошо… я ж говорил.
– А… да?
И оставив удивленного Сашу одного, Георгий потопал прочь. Скорее, нужно скорее позвонить родителям Алины! Нужно рассказать, что она в городе. И что им всем нужно быть начеку.
