– Чего она лыбится? – спросила Лиза, увидев, как довольная Рыжкова выходит из столовой.
Настя пожала плечами, а Рыжкова прошла мимо, бросив на них многозначительный взгляд. На ее свитере Лиза увидела рисунок: тряпичная кукла с глазами-крестиками из ниток, вся истыканная иголками. На ее сумке через плечо как всегда болталось несколько тряпичных человечков, смешных и толстеньких.
Когда они вошли в столовую, Лиза схватила Настю за руку и прошептала ей на ухо:
– Можешь считать меня сумасшедшей, но это Рыжкова подставила Лину.
Настя поперхнулась воздухом:
– П-прости, что?
– Она единственная, кто так улыбается, когда встречает нас, друзей Лины, – заметила Лиза. – Остальные просто сторонятся. И вчера был суд, в котором мы проиграли. Она все знает.
Они взяли подносы с едой и расположились за столом в дальнем углу. Никто к ним не подсел, а те, кому не хватило места, предпочли притащить стулья и потеснить других.
– Как она могла подставить Алину? – тихо спросила Настя.
– Нет, ты подумай, все сходится! – в азарте прошептала Лиза. – Она убила Машу (Настя вздрогнула), потом Колобка, который тоже ей не особо симпатичен. И подставила Лину!
– Как это возможно? – Настя отпила чаю.
– Возможно, уж поверь, – она пригнулась к столу и придвинулась к ней поближе. – Ее дурацкая кофта натолкнула меня на мысль. Смотри, Рыжкова ведь любит всеми управлять.
– Так, – Настя снова отпила из стакана.
– А в суде решили, будто Лина что-то делает, но потом не помнит, что. Решили, будто у нее психическое отклонение. Но это не так! Я сто лет ее знаю!
– Продолжай, – поторопила Настя. Кажется, ее взволновала эта мысль, даже румянец заиграл на бледной коже.
– И я думаю, что Рыжкова убивала руками Лины, – Лиза понизила голос до шепота. – Возможно, она изготовила куклу Вуду или что-то типа того. Ты видела ее сумку? Она постоянно носит этих дурацких кукол и походу без ума от этой темы.
Настя промолчала, и Лиза продолжила:
– Знаю, ты реалист, но, Настюх, подумай сама. Идея не кажется такой уж бредовой.
– Ты думаешь, она управляет Линой через куклу? – переспросила Настя, словно подумала, будто неправильно ее поняла.
– Именно!
– Ты просто взяла идею с потолка, – вздохнула Настя.
– Настюха, ты подумай, – Лиза снова понизила голос. – Лина никогда бы не убила. И она не психопатка, которая не помнит, что творит по ночам. Я твердо в этом уверена!
– Да, Алина не такая…
– А у Рыжковой есть реальная причина навредить Лине! Она всегда недолюбливала ее, поливала грязью, завидовала богатству ее родителей…
– Да, и постоянно повторяла, что Алина поступит, куда пожелает, а остальные – туда, где останутся свободные места, – едва слышно пробормотала Настя. Взгляд рассеялся, застекленел. Вдруг она, словно очнувшись, схватила ее за руку и взволнованно спросила. – А вдруг мы следующие, Лиза? Вдруг я следующая?
– Нет, подожди, – Лиза пригнулась к столу, боясь, как бы кто не услышал. – Никто не будет следующим. Мы отберем кукол у Рыжковой, и она больше ничего не сможет сделать!
– Но это только твои догадки, – напомнила Настя. – Вдруг она убивает не с помощью кукол? Вдруг она вообще ни при чем?
– Ни при чем? А чего она тогда так лыбится? Мы должны хотя бы проследить за ней…
– Она, конечно, неприятная личность, но обвинять ее в убийстве как-то… – Настя не закончила и пожала плечами.
– Ты так говоришь, потому что слишком добрая, – Лиза заправила за уши волосы. – Но когда наш друг в опасности, мы должны быть бдительны.
– Давай понаблюдаем, – согласилась Настя. – Вот только это как-то пугает. Если ты права, и она узнает, нам конец.
Я проснулась не в своей постели. Я осознала это, когда попыталась перевернуться на другой бок и едва не свалилась – слишком было узко. И тогда реальность кислым ядом влилась мне в душу. Я преступница. Я сбежала от полиции. Меня ищут.
А еще связалась с психом, каким-то невероятным образом повелась на его речи и еще больше ухудшила свое положение. Господи, и что мне теперь делать? В любом случае, надо выбираться. Никогда бы не подумала, что окажусь в такой ситуации. Меня что, его улыбка так очаровала?
Вчера, когда мы добрались до этого домика и Миша ушел, я посмотрела в окна, куда именно. Потом я прилегла на минуту, дождь, стучащий по крыше, убаюкал меня, и я вырубилась на сутки.
Я прошлась по домику, но Миши нигде не увидела – очень странно, учитывая, что вчера он собирался только за продуктами сбегать. Ну ладно, это неважно, я все равно ухожу. Я нашла в холодильнике упаковку молока и целую кучу завернутых в бумагу бутербродов, подкрепилась и вышла из домика. Дождь больше не шел, но пасмурное небо растягивалось от горизонта до горизонта. Я огляделась. По одну сторону лес, по другую – поле, откуда мы пришли. Миша вчера пошел вдоль леса, вон и тропинка туда ведет.
Размышляла я недолго. Смысла идти обратно на шоссе нет, поэтому лучше тропинки ничего не найти. А если встречу по дороге Мишу… Ладно, буду идти осторожно и прислушиваться к каждому звуку, а вдруг что – сразу прячусь. С Мишей сталкиваться неразумно, ведь я его совсем не знаю и не ведаю, как он поведет себя, узнай, что я ухожу. Да уж, где были эти здравые мысли вчера утром?..
Под ногами хлюпала утоптанная трава, с деревьев капало, а я шла, слушала и глядела в оба. Однажды мы с папой летали в тайгу, и нам устроили квест-игру на выживание. Три дня мы тащились с тяжелыми рюкзаками через лес, жгли костры и ночевали в палатках. И хотя понимали, что неподалеку от нас следуют проводники, по ночам все равно было как-то жутко. Да и устали мы очень, если честно. Вот и сейчас я почувствовала себя, как в те каникулы. Только я одна, и никаких организаторов в помине нет.
Так, ладно, мой план – добраться до ближайшего жилого пункта и сдаться в полицию. Как же за меня переживают родители… они места себе не находят. Уж лучше психушка, чем жизнь в бегах. О чем я думала, когда сбегала с Мишей?!
На этот вопрос нет ответа. Что сделано, то сделано. Главное сейчас – выбраться отсюда. А дальше…
– И куда ты собралась?
Я вздрогнула и едва не оступилась. Из леса вышел Миша и выглядел он все так же дружелюбно, как и всегда. И я подумала, что, возможно, это маска, а не то, что он по-настоящему чувствует. И его сияющая улыбка – приклеенная, как у смайлика.
– Миша, вчера я совершила ошибку, – я остерегалась смотреть в его глаза. – Я благодарна, что ты хочешь мне помочь, но я не могу так. Мои родители очень переживают…
– Подумай о себе, – оборвал меня Миша, не переставая улыбаться. – Ты себе всю жизнь угробишь!
– Почему? Я уверена, второй суд все расставит по…
– Не расставит. – И словно на кнопку нажали, так он резко помрачнел. – Ты снова убила человека, Алина. Теперь тебя ничего не спасет.
Максим Перепелов никогда не считал себя близким другом Гриши-Колобка. Более того, за глаза он так и называл его – «Колобок», но смерть Колобка ударила по нему так, как никто не ожидал: Максим осунулся и покрылся бледными пятнами. Раньше он состоял в банде Колобка, которая считала своей обязанностью смеяться с его шуток, но многие шутки Максим даже не считал смешными. Теперь он сожалел, что поступал не как друг, хотя Гриша-Колобок всегда относился к нему со всей душой – даже чипсы иногда покупал на свои деньги.
Больше всего Максима поразило то, что Колобка убила никто иная, как Алина Светлова – та, к которой он всегда цеплялся. Светлова по большей части не обращала на усилия Колобка никакого внимания, только после смерти Маши она стала чуть более ранимой. И тогда она убила Колобка. Пришла к нему домой и…
Семь ножевых ударов. Суд решил, что у нее какая-то психическая болезнь и отправил Светлову за город. А по дороге она сбежала. Вся школа обсуждала эту новость, а ее подружки, длинноногая с косой и клоунша с красными волосами, сделались хмурыми и забитыми, словно чувствовали вину за то, что дружили с такой… убийцей.
Вернувшись домой, Максим первым делом зашел в новости и не поверил своим глазам – Светлову до сих пор не поймали! Как можно?! Ей бы ни за что не удалось уйти от полиции!
Но она ушла. Убийца-психичка на свободе.
Отправляясь спать, Максим по привычке выглянул в окно. Под окнами их девятиэтажки располагалась оживленная улица, и машины спешили разъехаться по домам. Ливень превратился в дождик и сыпался золотыми капельками в свете уличного фонаря.
Максим задвинул шторы. Он проверил сообщения и увидел, что на почтовый ящик пришло письмо. Судя по странным буквам, спам. Максим ткнул по иконке корзины, но вместо этого письмо почему-то открылось. Текст тоже был не на русском и даже не на английском языке. Максим снова навел палец на корзину, но, сам не зная как, нажал на присланный файл со странным форматом wst. Телефон тотчас же отключился.
– Вот ведь! – прошептал Максим и бросил телефон на кровать.
Тук-тук! Он вздрогнул. Стучали в дверь его комнаты! Но родители на смене…
Показалось, наверняка показалось.
Тук-тук! Тут ему стало совсем не по себе. Не показалось! Он ясно слышал, как стучали в дверь комнаты! Но сейчас ночь, и единственные живые обитатели квартиры – они с котом. А ну-ка, соберись, тряпка! Совсем уже всякое мерещится после Колобка! Всегда есть разумное объяснение…
Он включил свет в комнате и толкнул дверь. Дверь с театральным скрипом отворилась – а ведь он давно хотел ее смазать! Прямоугольник света пролился на пол в коридоре. Никого. Не выходя далеко из комнаты, Максим нащупал выключатель и щелкнул по нему. Коридор затопило в ярком свете длинных ламп. Никого…
Максим вздохнул с облегчением и повернулся в сторону кухни. Но там, в темном проеме, кто-то стоял. Он замер на месте, даже сердце на мгновение остановилось, чтобы в следующий миг застучать быстро и громко.
– Т-ты… – едва слышно пробормотал Максим. – Как… дверь закрыта…
Фигура была не слишком высокой. Она была одета в длинный бежевый плащ с капюшоном. Она шагнула из темноты.
Его сердце забилось пойманной птицей. Он прохрипел:
– Т-ты… это ты…
– Это я, – согласилась фигура. Голос у нее был совсем не такой, как он привык слышать, как будто записанный на диктофон, запись на котором потом испортилась.
Она сделала еще один шаг, и Максим увидел, что не ошибся. Спутанные темные волосы, холодные глаза. Это была она. Это была Алина Светлова. В руке она сжимала кухонный нож.
Что? Он только что сказал, что я убила человека? Причем «опять»?
– Что это значит? – спросила я, хотя итак знала, что это значит. Снова кто-то убит. И снова виновата я.
– Ты должна прекратить это, Алина, – серьезно сказал Миша и взглянул на свои пластмассовые, детские часы.
– Подожди! – закричала я. – Ты говорил, я не виновна! Ты поэтому потащил меня с собой! А теперь говоришь, что я опять убила кого-то?!
Миша опустил взгляд, вздохнул:
– Прости. Иначе бы ты не пошла со мной.
– Ты не псих и тебя никогда не обвиняли, – отчеканила я. – Так какого черта ты все испортил?!
– Я ничего не портил, Алина, – отозвался Миша. – Даже если суд отправил тебя в психбольницу, это не значит, что это правильное решение. С точки зрения…
– С точки зрения закона я нарушила правила! – взорвалась я. – Теперь никто не сомневается, что я преступница!
– Ты и есть преступница.
Я сжала кулаки. Миша смотрел на меня своими добрыми глазами, и на его лице читалось сочувствие. Он походил на какого-нибудь монаха, который сидит в горах и всех любит, только вместо поношенной рясы – серая куртка с капюшоном.
Я почувствовала, как по щекам потекли слезы. Родители. Как они там? Как мама? Наверняка, плачет, не спит, не знает, куда себя деть, переживая за меня… А я убийца. Как легко поверить в обратное – как тяжело услышать это, сказанное таким уверенным тоном.
– Похоже, ты уверен в этом, – ответила я, не пытаясь вытереть лицо. Плевать. Пусть текут.
– А ты разве нет? – спросил Миша. – Что ты думала о себе, когда тебя везли в психбольницу?
Что я думала? Думала ли я тогда, что убийца? Нет, скорее сомневалась… Да черт, что за странные вопросы он задает?!
– Это неважно, – процедила я. – Лучше объясни мне, как я это делаю?
Миша взглянул на часы и уточнил:
– Как ты убиваешь? Я пока точно не знаю, у меня одни догадки, но то, что это ты, не сомневаюсь. Еще я уверен, что это не связано с психической болезнью. Скорее… тут замешано нечто мистическое. – Я слушала внимательно, по моим щекам текли злые слезы, а Миша продолжал. – У меня пока две версии. Номер один: у вас на роду залегло какое-нибудь проклятье, и ты каким-нибудь неосторожным действием его активизировала. Возможно, это связано со злым духом.
Я внимательно прогнала в уме все события до первого убийства. Проклятье? Злой дух? Если так, то как я его потревожила? И тут у меня перед глазами как воочию встала моя стена и написанные на ней сиреневой краской слова: «wst не открывай ему». Могут ли это быть происки злого духа? Больше похоже на предупреждение, чем на угрозу. Но что я такого сделала, чтобы разозлить призрака? Разве что не поехала к бабушке в деревню в те выходные, чтобы выкопать картошку… но ведь я тогда находилась на курсах подготовки к экзаменам.
– Вторая версия: с твоим родом все в порядке, и беда пришла с улицы. Возможно, вас прокляли, и теперь тобой управляет злой дух. Может быть, какая-нибудь ведьма контролирует твое тело, используя волосы или частицы ногтей…
Но тут я не выдержала и перебила:
– Постой. Злые духи, волосы… ты серьезно?
– Да, а что не так? – Миша не улыбался, но его лицо все равно источало добродушие.
– Больше похоже на дрянной фильм ужасов, чем на правду, – заметила я. – Если ведьмы и призраки и существуют, то они едва ли будут вести себя так, как мы изображаем в книгах и в фильмах.
– А у тебя есть другие объяснения? – терпеливо спросил Миша.
– Нет, – вздохнула я и закрыла лицо руками. – Я ничего не знаю…
Ведьмы. Он всерьез думает, что меня контролирует какая-то ведьма?
– Ответь мне на один вопрос, – я отняла руки от лица и заправила за уши волосы. – Кто ты такой?
– Тот, кто хочет помочь, – не моргнув, отчеканил Миша. И обезоруживающе улыбнулся.
– Почему я должна тебе верить? – не сдавалась я.
– Ты уже это сделала, – он улыбнулся еще шире. – Когда вышла из полицейской машины.
Он рассудил логично, и кусочки мыслей уложились в моей голове в правильный узор. Он прав. Мне не стоит привередничать – мне нужно довериться ему. Кем бы он ни был, если он вытащит меня из этого ада, значит, я сделала правильный выбор.
Кстати, о правильных решениях…
– Самое лучшее сейчас – сесть в тюрьму за убийство, – рассудила я, чувствуя, как сердце разрывается на части от жалости к себе. – Если я буду сидеть взаперти, больше никто не погибнет.
– Не неси ерунды, – отрезал Миша. – Ты можешь убивать и при закрытых дверях, полицейские как раз ломают над этим головы. К тому же, если верен второй вариант, то ведьма найдет другую марионетку, и убийства продолжатся.
При слове «марионетка» в памяти что-то слабо шевельнулось. Если есть марионетка, есть и кукловод. Рыжкова. Странно, и почему я сразу подумала о ней? Потому что она вечно руководит слабыми и безвольными? Бред?
Так-так. Это, может, и не бред. Когда начались убийства, Рыжкова – единственная, кто улыбался, глядя на меня. Ну да, все сходится! Машу убили после того, как я сцепилась с Рыжковой, и она потом угрожала, мол, я беспомощная и деньги мне не помогут. Это точно она!
– Я кое-что вспомнила! – воскликнула я. – Я, кажется, знаю, кто эта ведьма-кукловод…
Миша посмотрел на часы и быстро поднял на меня взгляд.
– Потом, Алина, – сказал он и развернулся. – Жди меня в укрытии.
– Подожди! – возмутилась я. – Я собиралась рассказать тебе…
Но Миша вдруг взял и побежал! Я оборвала себя на полуслове и секунду-другую тупо смотрела в его спину, на полы развевающейся серой куртки. Нет уж, убежать у тебя не получится! И я припустила за ним. Скоро Миша завернул в лес, и я услышала, как ломаются ветки под его напором. Я тоже нырнула в лес и помчалась на треск… пока он не стих. Я остановилась и, стараясь приглушить дыхание, стала слушать. Тихо.
Я рассердилась. Что за ерунда?! Как можно играть в прятки, когда тут такое?! Я, конечно, подозревала, что у этого парня не все дома, но нельзя же так явно показывать это, когда человек тебе едва доверяет! Крыша у него поехала, как пить дать! Все смотрит на свои детские часики, играет во взрослого, а у самого – мозги трехлетнего малыша!
Я пригляделась и увидела путь, по которому бежал Миша. Сломанные ветки, примятая трава, разворошенная прошлогодняя листва. Я пошла по этой «тропе», но далеко мне уйти не удалось – след обрывался у толстого дубового ствола. Я задрала голову, но на дубу никого не было. Миша исчез.
Вся школа гудела от новости, которую все прочитали утром за завтраком. Сбежав от правосудия, Алина Светлова снова убила – и снова ученика! Им оказался друг Колобка, Максим Перепелов. Снова семь ударов ножом, запертая квартира и Алинин волос на месте преступления. Родителей Алины вызвали на допрос, где они отказались от обвинений в свой и Алинин адрес.
– Такими темпами их за решетку засадят вместо Светловой, – пошутил кто-то на перемене, но Настя так зыркнула в сторону шепчущихся, что те тут же замолчали.
– Слишком все явно подстроено, – прошептала Лиза. – И сейчас, и в те разы. Всегда находится волос Алины… Но она не может всякий раз оставлять волос!
– Ты права, – отозвалась Настя, все еще глядя в сторону одноклассников. – Нам нужно проверить Рыжкову.
А Рыжкова сидела на подоконнике и перебирала кукол на своей сумке. Лиза проследила за ее пальцами и попыталась высмотреть куклу, похожую на Алину.
– Как думаешь, нам стоит сжечь ее кукол? – спросила Лиза. – Или тогда мы еще больше навредим Алине?
– Не знаю, – отозвалась Настя. – Вчера я закинула в сеть комикс о том, что Рыжкова – ведьма Вуду. И в комментах почти каждый написал, что так и есть. Одна девочка сдала Рыжкову, сказала, что у нее весь дом завален магической рухлядью: гадальными картами, ловцами снов, книгами с чертежами магических символов…
– И куклами? – взволнованно спросила Лиза.
– Да, и ими тоже.
– Тогда нам надо как-то припереть ее к стенке и прямо спросить, управляет ли она Алиной, – заявила Лиза. – И если да, то заставить ее отменить заклинание.
– Лиза, это не компьютерная игра, здесь не все так просто, – отозвалась Настя. – Рыжкова просто посмеется над нами, скажет, что мы чокнутые.
– Но ты же веришь, что это не Алина? – Лиза вцепилась в рукав свитера Насти и заглянула в ее глаза. Настя от неожиданности моргнула и отшатнулась. Пробормотала:
– Конечно, верю… почему ты спрашиваешь?
Да потому, что все вокруг уверились, что виновная – Алина. Школа, полиция, журналисты. И хотя Алину еще ни разу не поймали за руку и вовсю гадали, как ей удается проникать в запертые квартиры, не повредив замка, все думали на нее. Но Лиза была уверена в обратном: не Алина. В здравом уме она не способна на убийство.
Теперь в их школе дежурили полицейские. Вокруг школы ошивались полицейские. И возле дома Алины тоже бродили полицейские. Лиза все это видела, когда шла по знакомым улочкам, а полицейские неизменно провожали ее подозрительными взглядами. Они знали, кто она такая – лучшая подруга Алины. Полицейские и журналисты задали ей уже сто вопросов об Алине по дороге между домом и школой, но, кажется, никто не воспринимал всерьез ее, странно одетую девушку с яркими волосами и цветными линзами. Общество всегда неодобрительно относилось к тем, чей внешний вид отличался от нормального. А Лизе всегда было любопытно: а кто же задает эту самую норму?
Лиза подумала, что она может сделать во имя спасения подруги, и уже на следующий день запустила новую рубрику в своем блоге, которую назвала «Спасение рядовой Алины». В ней она заявила, что Алина – ее лучшая подруга и что ее ложно обвинили в убийстве нескольких людей. Она рассказала, как есть, используя настоящие имена, но нашлись те, кто не поверил, решил, что она разыгрывает или просто нагло врет, лишь бы поднять канал в топе. Другие сразу нарыли новости в Интернете и стали кидать в комментарии.
– Я почитаю о куклах Вуду, – прошептала рядом Настя и полезла в телефон. – Вообще, везде пишут, что надо сжигать…
– Как думаешь, зачем она это делает? – спросила Лиза, глядя на довольную Рыжкову. – Я имею в виду… это уже третье убийство. Что она пытается доказать, убивая Линиными руками?
– Возможно, она просто сдвинулась? – пожала плечами Настя, тыкая пальцем по экрану.
– Давай просто украдем их, – предложила Лиза и уточнила. – Ее кукол. А потом попробуем сдать ее полиции.
– Сдать полиции? – Настя приподняла брови. – А ты не думаешь, что нас тогда тоже посчитают за сумасшедших? Возможно, Рыжкова потому и ведет себя так уверено, потому что знает: никто нам не поверит.
– Нам могут поверить! – возразила Лиза. – В этом деле есть мистика: запертые двери квартир, Лина, которая спала, пока происходили убийства…
– Разве запертые двери квартир не означают, что Алину просто впустили внутрь, так как хорошо ее знают? Мы не знаем, что думают на этот счет полицейские, Лиза. Едва ли они склоняются к мистике.
– Ладно, – Лиза хлопнула себя по коленкам. – Тогда просто украдем ее кукол. Если это все, что мы можем сделать для Лины…